Правила страсти

Глава 2

Звуки, доносившиеся из спальни Вивиан, были невыносимы для Мариэтты. Кто бы мог подумать, что рождение ребенка – столь изнурительное занятие?

Присутствие Мариэтты не предполагалось, и она это знала, но в суматохе ни у кого не хватило ни времени, ни сил, чтобы ее отослать. Кроме того, муж Вивиан Оливер тоже был здесь, несмотря на указание доктора ожидать новостей в кругу друзей или внизу, а не сидеть наверху в спальне жены, держа ее за руку.

Именно в этот момент Вивиан издала последний крик, и вдруг все кончилось. Ребенок родился.

– Мальчик! – объявил доктор с явным удовольствием.

Новорожденного тут же принялись обмывать и заворачивать в те же самые пеленки, в которые заворачивали младенцев семейства Монтгомери сотни лет. Очевидно, сыну Вивиан это не понравилось, потому что, когда его продемонстрировали гордым родителям, он издал крик, способный перебудить весь Беркли-сквер.

Глядя на красное сердитое личико сына, Вивиан нежно улыбнулась ему, а потом ее глаза наполнились слезами.

– Ах, дорогая... – Оливер нежно обнял обоих и, закрыв глаза, зарылся лицом в волосы жены.

Хотя теперь по комнате двигались люди, которые что-то убирали или бормотали поздравления, Оливер, Вивиан и их сын были словно сами по себе.

Наблюдая за ними, Мариэтта ощутила, как слезы жгут ой глаза – это была смесь печали и радости с примесью зависти. Ее жизнь такой никогда не будет, она создана пли чего-то совсем другого. Даже если ее надежды осуществятся, она будет жить с удовольствием, оглядываясь назад с улыбкой удовлетворения, но у нее никогда не появится то, что есть в эту минуту у Вивиан, – сердце мужчины.

Мариэтта прибыла в Лондон, чтобы помочь сестре во время родов и после по хозяйству. Леди Гринтри должна была приехать сама, но две недели назад она споткнулась, упала с лестницы и вывихнула лодыжку, так что о поездке в Лондон не могло быть и речи. В результате она перепоручила задание Мариэтте, хотя и не без некоторых колебаний – леди Гринтри не очень-то хотелось упускать вторую дочь из виду после истории с Джерардом Джонсом.

Когда снабженная строжайшими инструкциями по поводу того, что ей позволительно, а что – нет, Мариэтта в сопровождении мистера Джардина приехала к сестре, Вивиан очень обрадовалась.

– Ах, дорогая, мне так тебя не хватало! – приветливо воскликнула она.

Разумеется, Мариэтте было приятно, что сестра так рада ей, и она собиралась исполнить свой долг как можно лучше. Кроме того, у нее имелись собственные планы, и одним из них был полет на воздушном шаре. Другой же ее план Вивиан и леди Гринтри решительно запретили, а все потому, что Мариэтта собиралась навестить свою мать, для чего ей неминуемо пришлось бы посетить известный в Лондоне «Клуб Афродиты».

– Тебе нельзя ходить туда ни при каких обстоятельствах, – заявила Вивиан, отлично знавшая любовь Мариэтты к приключениям. – Если об этом услышит дядюшка Уильям Тремейн...

Мариэтта вздрогнула, на минуту представив, что будет, если братец леди Гринтри узнает о еще одном семейном скандале.

– Он и так уже считает, что у тебя нет надежды на исправление. Ты должна сосредоточиться на том, чтобы продемонстрировать ему, какой хорошей и послушной можешь быть, когда захочешь.

– Неужели так важно, что может сказать или подумать дядя Уильям? – Мариэтта постаралась не обижаться на слова сестры. – К тому же у меня все равно нет никаких надежд на будущее.

– Глупости! Многие джентльмены в Лондоне никогда не слышали о твоем... злоключении. Оливер говорит, он сможет найти нескольких, которых ты очень заинтересуешь.

Мариэтта закусила губу. Наверное, Вивиан считала, что оказывает сестре хорошую услугу. Будучи старшей, она всегда пыталась присмотреть за младшими детьми с того самого момента, как их украли у Афродиты и позднее подбросили в поместье леди Гринтри. Конечно, она делала это из лучших побуждений, но при одной мысли о том, что ей понадобится помощь Оливера, чтобы найти себе мужа, Мариэтте становилось не по себе.

Ей уже двадцать один год, и скандал навсегда сдал ее в архив. И все равно она не собиралась позволить Вивиан командовать собой, как не собиралась ограничивать себя в чем-то, только для того, чтобы избежать недовольства дяди Уильяма.

Взглянув еще раз на Вивиан, Оливера и их сына, Мариэтта выскользнула из спальни.

Мистер Джардин с беспокойством ожидал наверху лестницы; его седеющие волосы были взлохмачены.

– Сын, – проговорила Мариэтта с улыбкой. – Все прошло хорошо.

Мистер Джардин с облегчением вздохнул. Он так долго жил в семье Гринтри, что его уже давно считали родственником. Этот человек прибыл в имение вскоре после того, как умер служивший в Индии муж леди Гринтри, а Мариэтта и две ее сестры были подброшены в домик на территории поместья. В то время поместьем управлял Ролингз, но он оказался неподходящим человеком, и леди Гринтри его уволила – наверное, специально, чтобы он в самый неподходящий момент появился на постоялом дворе и испортил Мариэтте жизнь.

Мистер Джардин был довольно привлекательным джентльменом среднего роста и телосложения; его кожа потемнела за годы, проведенные в Вест-Индии.

– Леди Гринтри будет очень довольна, – весело проговорил он, и по его тону было ясно, что он пытается представить выражение ее лица, когда она услышит о внуке. Такой энтузиазм легко можно было объяснить благодарностью хозяйке, но Мариэтта считала по-другому. Для нее уже давно не было секрета в том, что мистер Джардин любит леди Гринтри. К несчастью, его любовь была безответной – хотя Эми Гринтри высоко ценила своего секретаря, она все еще скорбела по мужу и, наверное, будет скорбеть всегда. Жаль, что она не может оторваться от воспоминаний о нем хотя бы настолько, чтобы картины прошлого не стояли у нее перед глазами. Если бы она однажды вгляделась в мистера Джардина получше, то непременно полюбила бы его – Мариэтта была в этом абсолютно уверена.

Оставив мистера Джардина переживать радостное известие наедине, Мариэтта скользнула вниз по лестнице. Новость о новом наследнике Монтгомери уже распространилась, и слуги, оживленно переговариваясь, собрались в холле. Скоро сюда начнут поступать поздравления, а с ними прибудет и леди Марш – богатая тетушка Оливера. Мистер Джардин пошлет с курьером известие леди Гринтри и Франческе, а Мариэтта напишет собственное письмо. Новость будет помещена в самые престижные газеты, и даже сама королева Виктория пришлет подарок, ведь Оливер – ее любимец. Принц Альберт тоже не преминет приложить личное послание, но и это еще не все.

Существовал кое-кто другой, кого Мариэтта считала даже поважнее, чем ее величество, и этому кое-кому нужно было рассказать новость как можно скорее, поскольку Вивиан полностью сосредоточилась на новой семье, этого важного человека могли и вовсе забыть.

А ведь бабка точно заслуживала того, чтобы узнать новость лично.

Мариэтта заторопилась на поиски Лил, служанки сестры. Лил может присмотреть за Вивиан, пока она сбегает и сообщит Афродите радостную новость.

«Это не имеет ничего общего с моим желанием посетить «Клуб Афродиты» и моими планами стать куртизанкой. Ничего такого...» – убеждала себя Мариэтта на ходу... хотя и знала, что это обман. Визит в «Клуб Афродиты» не прихоть, а важный шаг на пути к будущему. Все зависит от реакции Афродиты на просьбу о помощи – если уж становиться куртизанкой, то, по крайней мере, сначала надо получить лучшие советы.

– Думаете, вам стоит туда идти, мисс? Не знаю, одобрит ли это леди Монтгомери... – Идея Мариэтты Лил явно не понравилась.

– Одобрит или нет, это ничего не решает.

Лил явно приготовилась спорить и, заметив упрямо выпяченный подбородок Мариэтты, лишь опустила глаза. Все сестры Гринтри одинаковы, решила она про себя: когда они чего-то хотят, остановить их просто невозможно.

«Клуб Афродиты» отличала мрачная элегантность, выдававшая подлинное назначение этого заведения, и Мариэтта отметила это сразу, как только вышла из кареты. Она никогда раньше не посещала клуб матери, но была наслышана о таких местах и не ожидала от визита ничего хорошего, однако внутреннее убранство напоминало скорее частный пансион для юных леди, а не прибежище порока.

Мариэтта приподняла юбки и поднялась по лестнице к белому портику, обрамлявшему вход. Под бархатным плащом изумрудного цвета на ней было надето то же платье из красного и зеленого переливчатого шелка, которое она проносила весь день. Переодеваться значило медлить, а новость казалась ей слишком важной. Кроме того, это была единственная возможность поговорить с Афродитой с глазу на глаз, и Мариэтта не могла ею не воспользоваться.

На стук в дверях показался мужчина в красном пиджаке военного покроя; его густые волосы с проседью были тщательно расчесаны, а серые глаза ярко блестели на морщинистом лице. Это, конечно же, верный Добсон – Мариэтта тут же узнала его по описанию Вивиан. Как и говорила сестра, вид у него был такой, будто прежде он участвовал в кулачных боях.

– Чем я могу вам помочь, мисс? – поинтересовался Добсон, щеголяя своим кокни. – Вы, наверное, не догадываетесь, куда попали... Заблудились?

Мариэтта улыбнулась:

– Нет, Добсон, я пришла туда, куда мне надо. Имя Мариэтты Гринтри тебе о чем-нибудь говорит? Мне нужно встретиться с Афродитой.

Глаза Добсона на мгновение вспыхнули, губы сложились в улыбку.

– Мадам сейчас в салоне, мисс Мариэтта. Прикажете доложить о вас?

– Разумеется. Я пришла к ней с хорошей новостью: у Вивиан и Оливера родился сын.

Добсон энергично закивал:

– Действительно чудесная новость! Подождите здесь, мисс, я сейчас. – С этими словами он поспешно удалился.

Мариэтта осталась в вестибюле одна. Она и не ожидала, что бордель может выглядеть так... обычно. Казалось, ничего примечательного не происходит, а если и происходит, то где-то далеко за плотно закрытыми дверями. Из салона доносились музыка, разговоры и смех, но даже в этом не чувствовалось никаких различий с любым модно обставленным лондонским домом, и Мариэтта невольно призналась себе, что испытывает нечто, близкое к разочарованию.

Винтовая лестница вела на галерею, обрамленную черной с золотом балюстрадой. Предположительно там находились будуары. Мариэтта вздохнула. Сидя в одиночестве в вестибюле, она ощущала себя отстраненной от всего этого, как и от всей жизни.

Неожиданно в дверь постучали, и Мариэтта чуть поежилась. Молоток застучал снова, на этот раз громче, а Добсон все не возвращался. Может быть, нетерпеливый посетитель, в конце концов, просто уйдет...

Назойливый стук повторился, и Мариэтте пришлось напомнить себе, что она находится в доме своей матери. Хотя для молодой леди с положением в обществе неприлично открывать двери, тот, кто стоит с другой стороны, вряд ли знает, кто она такая.

Быстро оглядевшись, Мариэтта сняла плащ. Красно-зеленое платье из переливчатого шелка было достаточно модным, квадратный воротник и манжеты тоже. Она провела рукой по волосам и обнаружила, что мягкие локоны все еще на месте.

Молоток снова застучал в последней яростной попытке, а потом Мариэтта услышала удаляющиеся шаги. Но что, если это важный гость, которого Афродита уже давно ждет?

Мариэтта поднялась и, сделав несколько шагов, открыла дверь.

Высокий мужчина в шляпе с отворотами уже спустился по лестнице и теперь, очевидно, направлялся в другое заведение.

– Сэр! – окликнула его Мариэтта.

Человек замедлил шаг, затем оглянулся...

– Простите, что вам пришлось ждать, и...

Интересно, что говорят, когда приветствуют джентльмена у Афродиты?

– Разрешите вам помочь, сэр.

Мгновение незнакомец стоял неподвижно, словно размышляя, а затем направился обратно. Лампа, горевшая в вестибюле, сначала осветила его ботинки, потом ноги в черных брюках... На мужчине был черный жилет, ладно сидевший на его плечах, белая рубашка казалась сотканной из тончайшего полотна. Над черным шейным платком возвышалась челюсть – сильная, квадратная, чисто выбритая, с небольшой царапиной. Странно, но отчего-то он показался Мариэтте до боли знакомым. Прямой аристократический нос, узкие губы, без малейшего намека на улыбку, и глаза...

Его глаза были красновато-коричневыми, они рассматривали ее из-под опущенных черных бровей с удивлением и... неодобрением.

– Мисс Гринтри?

Мариэтта вздрогнула.

– Макс, вы?!

– Что вы тут делаете?

Теперь он был настолько близко, что ей пришлось приподнять голову.

– У меня послание для Афродиты. – Мариэтта знала, что это звучит глупо, но другого объяснения у нее не нашлось. – А вы пришли, чтобы воспользоваться услугами заведения, не так ли?

Макс не отрываясь смотрел на нее.

– Не думаю, что вам следует задавать мне этот вопрос.

– Но почему? – невинно поинтересовалась Мариэтта.

– Потому что это неприлично.

Макс плотно сомкнул губы. Его коричневые глаза прищурились, взгляд упал на ее грудь, потом на узкую талию, ниже которой колоколом стояли юбки.

Он рассматривает ее, как товар!

В этот момент Мариэтте вдруг захотелось дать этому наглецу пощечину, и она с трудом удержала уже готовую подняться руку.

Сам Макс будто только что осознал, что делает, и поднял взгляд. К ее удивлению, на его загорелых щеках появился румянец, а его брови стали даже чернее, чем были.

– Вы здесь живете, мисс Гринтри? – неожиданно поинтересовался Макс все с тем же оттенком неодобрения.

Какое он имеет право спрашивать? Мариэтта нахмурилась.

– Не думаю, что должна отвечать на этот вопрос, – решительно произнесла она.

Напрасно Макс пытался справиться со смущением – беспокойная мисс Гринтри была тем человеком, которого он меньше всего ожидал увидеть в «Клубе Афродиты». Она была раздражающим, но интересным моментом в корзине шара Йена – бойко болтала, а большие голубые глаза, казалось, смотрели, прямо в душу. Довольно миловидная, эта девушка вряд ли заслуживала второго взгляда, но теперь она стояла здесь, и ее голубые глаза метали молнии, а розовые губы, которые хотелось целовать, были решительно сжаты. Что она делает в самом известном борделе Лондона? Для жрицы Афродиты ей явно недоставало опытного взгляда, но все равно Макс вдруг почувствовал к ней такой интерес, какого давно не ощущал. Мисс Гринтри – эксцентричная невинность внезапно превратилась в мисс Гринтри – загадочную жрицу ночи.

Воспоминание о том, как он обнимал ее во время приземления шара, ярко вспыхнуло в его памяти. Мягкие формы этой женщины, когда она лежала на нем, и сладкий запах ее волос, когда они упали ему на лицо, длинные темные ресницы, обрамлявшие большие голубые глаза, когда она смотрела на него с удивлением и тревогой, – все это так же удивительно, как и ее смелость. Конечно, он не допустил бы, если бы с ней что-нибудь случилось, но она этого знать не могла и все же не визжала и не впадала в истерику. За внешней хрупкостью в ней определенно угадывалось упорство, что сразу заинтриговало его.

И вот теперь мисс Гринтри не отрываясь смотрела на него – осторожно и внимательно. Ничего удивительного. Они стояли очень близко друг к другу, и ее запах, ее вид горячили кровь. Макс пришел сюда сегодня, повинуясь капризу, чтобы развеяться, попытаться забыть о неприятностях. Эту ночь ему хотелось провести с женщиной, которая ни разу не упомянет о скандале, испортившем его жизнь, с женщиной, которая притворится, что он не обычный, а желанный для нее джентльмен.

Может, мисс Гринтри и слишком дерзка, но Макс вдруг понял, что хочет ее – глубоким первобытным желанием. Она здесь для того, чтобы продать свои услуги, а он – чтобы их купить.

Хотя Макс был не из тех, кто принимает поспешные решения, но сейчас у него не было оснований медлить.

– Мисс Гринтри, надеюсь, вы свободны сегодня вечером?

– Вечером? – Мариэтта подозрительно уставилась на него. Он имел в виду... что? Неужели собирался сделать ей предложение? Внезапно она ощутила радость, точнее, смесь шока и триумфа.

– Нет, я передумал. – Макс сжал челюсти.

Так он ее не хочет! Мариэтта невольно почувствовала легкую досаду.

– Это ничего. Я ведь здесь только...

– Я передумал насчет вечера, – продолжил он, пресекая все ее объяснения, – и хочу, чтобы вы провели со мной всю ночь.

Неужели всю ночь?

– Ох... – Мариэтта вдруг смутилась. – Ну, я не знаю... Это очень для меня лестно, Макс, и я надеюсь, но... Может быть, в вечере больше смысла. Я имею в виду, если я не столь хороша, ну... в этом, вам придется потребовать деньги обратно. Ужасно неприятно для нас обоих. Вы, разумеется, можете найти кое-что получше и с большей практикой, а моя очень ограничена, потому что...

Макс, не выдержав, рассмеялся:

– Послушайте, мисс Гринтри...

– Мариэтта.

– Вот-вот, Мариэтта. Просто очаровательно. – Он слегка поклонился. – По-моему, физическое влечение между двумя людьми зависит от многого.

– Да, но иногда одного взгляда достаточно, чтобы... – Мариэтта выжидающе посмотрела на собеседника, видимо, ожидая, что он будет спорить.

– Ерунда, – мягко проговорил Макс.

Ее верхняя губа чуть дрогнула. Итак, ей нравится с ним спорить, и она предпочитает стычки согласию? После постоянного пребывания в мире, где вежливость – прежде всего, мысль о споре с Мариэттой Гринтри показалась Максу странно привлекательной. Утратив положение в обществе, и оказавшись в центре скандала, он узнал, что именно с помощью вежливости часто скрываются подлинные чувства; а вот отсутствие вежливости могло означать настоящую свободу.

– Вы в самом деле ощущаете влечение ко мне, Макс?

– Очень возможно.

Несмотря на обстоятельства, Макс по-прежнему оставался джентльменом и благоговел перед дамами как перед драгоценностями, которые нельзя ни при каких обстоятельствах пятнать низменными мужскими желаниями. Благородные дамы созданы для того, чтобы быть женами, чистыми и совершенными, поднятыми на пьедестал викторианской женственности. Но, как и все мужчины, он нуждался в удовлетворении этих самых низменных желаний и обычно занимался этим с женщинами, обитавшими в «Клубе Афродиты», а вот с благородными дамами – никогда.

И вот теперь мисс Гринтри поставила его в тупик. С одной стороны, она воплощенная женственность, с другой – женщина из тех, кого он легко мог заполучить в свою постель. По правде сказать, именно такое положение всегда казалось ему самым лучшим.

– Целая ночь. Я польщена. Интересно, как обычно договариваются в таких делах? Просто отвечают «да» или «нет»? Или вам для начала нужно попробовать?

Попробовать? Воображение Макса устремилось в полет, но он сумел быстро его обуздать.

– Давайте просто доверять друг другу.

Мариэтта кивнула.

– Свое дело я знаю, но, возможно, целая ночь окажется для вас непосильной...

Дерзкая кокетка – она еще сомневается в том, насколько он хорош как любовник! Макс расхохотался:

– Я что, по-вашему, неопытный мальчишка?

Мариэтта расширила глаза, будто его слова поразили ее.

– Вы стараетесь меня разозлить, мисс Гринтри?

– Вовсе нет, Макс, но, по-моему, мне следует проверить справедливость вашего заявления.

«Подумать только, я с ним кокетничаю!» Мариэтте казалось, что она сошла с ума, и все же у нее не было никакого желания останавливаться. Она с удивлением поняла, что не боится Макса. Всему виной полет на воздушном шаре: когда Макс защитил ее во время жесткой посадки, у нее возникло ощущение, будто он всегда будет защищать ее, и теперь это придало ей необычайное чувство свободы в общении с ним.

Что ж, согласен, – произнес Макс с решительным блеском в глазах. – Но помните, вы сами этого захотели. – Взяв руку Мариэтты, он принялся медленно рассматривать ее вблизи, затем прижал свою ладонь к ее ладони и сравнил длину пальцев. Кожа Мариэтты была чистой и гладкой, как у настоящей леди, ногти отполированы до розового цвета. Когда Макс начал нежно посасывать каждый пальчик, у Мариэтты перехватило дыхание.

– Я... Что вы делаете?

– Пробую вас. – Он улыбнулся. Может быть, она только притворяется опытной?

Повернув ладонь, будто для того, чтобы рассмотреть линии на ней, Макс быстро провел пальцем по бугорку под большим пальцем, затем нежно дунул на него.

Мариэтта вздрогнула.

– А теперь что вы делаете? – прошептала Мариэтта, шокированная и заинтригованная одновременно.

– Это ваш венерин холмик. – Теперь лицо Макса находилось совсем близко от лица Мариэтты.

Ее зрачки сделались большими и темными, будто они собирались поглотить голубизну, а губы слегка раздвинулись, будто каждое его слово, каждое его движение имели для нее огромную важность.

– Мой венерин холмик?

– Знак глубины вашей страстности. – Макс не смог сдержать победную улыбку.

Мариэтта заметила ее и прищурилась:

– И о чем это говорит?

– О том, что вы и в самом деле страстная женщина, – проговорил он низким, полным соблазна голосом.

Мариэтта не знала, что на это ответить, и Макс, пользуясь возможностью, привлек ее к себе, ощущая ее дрожь, не сомневаясь: она уже предчувствует то, что за этим последует. Его губы накрыли ее губы, готовясь ощутить их вкус. Сколько же времени прошло с тех пор, как он испытывал такое сильное желание?

– Целой ночи не хватит на то, что я хочу с тобой сделать, – проговорил Макс, и это была чистая правда.

– Лорд Роузби, что это вы там делаете с моей дочерью? Только теперь они услышали шуршание черного шелкового платья Афродиты, и звук твердой поступи Добсона.

Мариэтта поспешно выдернула руку из ладони Макса.

– Лорд Роузби? – озадаченно повторила она. – Но вы сказали, что вас зовут Макс!

–А я думал, что вы – одна из девушек Афродиты. – Макс был явно расстроен. – Вы обманули меня, мисс Гринтри.

– Ну да, я дочь Афродиты, точнее, одна из трех дочерей.

– Очень своевременное сообщение. Я джентльмен и никогда не воспользуюсь леди, если только она не имеет опыта. Вы знаете, насколько близки вы были к тому, чтобы оказаться скомпрометированной?

– Мне все равно, – быстро проговорила Мариэтта. – Моя репутация и так уже подмочена.

Макс удивленно взглянул на Мариэтту.

– Я вам не верю, – тихо проговорил он. – Кажется, вам нравится говорить мне неправду, мисс Гринтри.

Мариэтта слегка пожала плечами:

– Почему бы вам было сразу не сказать мне, что вы лорд Роузби?

– Потому что я больше таковым не являюсь. – В голосе Макса послышалась горечь. – Я утратил право называть себя так, поскольку отец лишил меня наследства. – Тут Макс резко повернулся к Афродите с шутовским поклоном: – Желаю приятного вечера, мадам, и прошу прощения, если оскорбил вас. – Он сделал несколько шагов к выходу, и дверь за ним закрылась.

Афродита взяла Мариэтту за руку; ее пальцы были твердыми и холодными, тогда как у Макса – сильными и горячими.

– Что тут происходит, дочка? Добсон говорит, у Вивиан родился сынок?

Мариэтта с трудом улыбнулась:

– О да, очень милый малыш. Я пришла, чтобы рассказать тебе об этом. Полагаю, ты должна его увидеть, немедленно.

Афродита просияла, но неожиданно ее лицо приняло выражение холодного равнодушия.

– Не могу. Мне не подобает находиться среди родственников и друзей лорда Монтгомери – этим я шокировала бы Вивиан.

Мариэтта недоверчиво рассмеялась:

– Почему ты так решила? Афродита холодно улыбнулась:

– Поверь, я знаю, что говорю. К тому же я чувствовала бы себя там весьма неловко. Лучше уж мне появиться на Беркли-сквер чуть позже. Спасибо, что нашла время зайти и поведала эту чудесную новость, Мариэтта. С твоей стороны это так любезно подумать обо мне...

– Любезно с моей стороны? Ну, разумеется, я о тебе подумала, ведь теперь ты бабушка!

Афродита быстро взглянула на Добсона, неподвижно застывшего рядом с ней.

– Боже мой, – прошептала она, – я об этом как-то не подумала.

Добсон медленно поднял глаза.

– Однажды это должно было произойти, – торжественно проговорил он. – Но это не важно: для меня ты все равно остаешься красавицей.

Афродита рассмеялась, в то время как Мариэтта с интересом наблюдала за странной парой. Отношения Добсона и Афродиты явно были чем-то гораздо большим, чем отношения хозяйки и слуги, и она уже не раз задумывалась об этом.

– Можно, я подожду тебя здесь, Афродита? Обещаю больше не заговаривать ни с кем из джентльменов, пока ты не будешь готова.

Афродита подозрительно прищурилась:

– Ты не будешь флиртовать с мужчинами, как с лордом Роузби?

– Конечно, нет. В любом случае лорд Роузби мне совсем не нравится.

Афродита насмешливо улыбнулась:

– Ему с тобой не особенно повезло, правда, дочка? Ты поставила его в глупое положение, а джентльмены не любят чувствовать себя дураками.

– Но почему? Потому что принял меня за одну из твоих девушек? Тут он сам виноват. Он меня не спрашивал, просто так решил, и все.

Афродита уклончиво пожала плечами и взглянула на Добсона.

– Ладно, можешь пока подождать. Добсон, проводите мою дочь в малую гостиную и присмотрите, чтобы она никуда оттуда не выходила.

Мариэтта направилась вслед за Добсоном к одной из дверей, выходивших в вестибюль.

– А что это за скандал вокруг лорда Роузби? – спросила она самым простодушным голосом, на какой только была способна. – Он правда... э-э...

– Незаконнорожденный? – прозаично проговорил Добсон, и это подействовало на Мариэтту ободряюще. – Так говорят, мисс. Отец лишил его наследства, а ведь поместье и титул передаются как раз по наследству. Ему ничего не удалось сделать. Все газеты написали о лишении его возможности дальнейших притязаний и признании кузена Макса Гарольда новым наследником.

Мариэтта при этих словах испытала настоящий шок.

– Как это жестоко!

– Наверное, матери лорда Роузби стоило подумать перед тем, как изменять мужу, – заметил Добсон безо всякого сочувствия. – А теперь идите сюда, мисс, и никуда ни шагу, пока к вам не придет Афродита.

– Хорошо, Добсон. – Мариэтта смиренно наклонила голову, а после того как он закрыл дверь, удобно устроилась перед камином в гостиной и неподвижно уставилась на огонь. Ей было досадно, что Макс пострадал не по своей вине; такое невезение очень напоминало ее собственное положение и внушало сочувствие к нему. На нее тоже смотрели свысока даже люди, с ней почти незнакомые, и они делали это лишь на основании обстоятельств ее рождения, что было до крайности обидно.