Праздник жизни

Глава 1
4 декабря

Миган Ланкастер свернула на прибрежную дорогу, как сворачивала уже сотни раз. Легкие сероватые облачка и солнечные пятна мешались с сине-зелеными водами Мексиканского залива. Пенистые волны накатывались на белый песок. Десятки чаек усеивали береговую полосу. Легкий ветерок играл в прибрежных зарослях.

Привычная картина. Она видела это сотни раз, наезжая в большой дом на берегу. Все так и не так.

Она поерзала на сиденье, пытаясь удобнее пристроиться за рулем своего роскошного черного седана, который специально приобрела ради удобства. Но все было напрасно. С таким животом особенно не подвигаешься, к тому же ей позарез нужно было в туалет. Опять.

Она свернула к автозаправочной станции и стала шарить в поисках своих коричневых туфель. Она их сняла, когда в последний раз останавливалась, и бросила на пассажирское сиденье. О том, чтобы нагнуться и надеть их, сидя за рулем, нечего было и думать; она открыла дверцу машины и кое-как повернулась боком, чтобы ноги повисли снаружи. Туфли отлично сидели, когда она села в машину в четыре часа, выезжая из Нового Орлеана, а сейчас она еле надела их. Распухшие ноги – еще один побочный эффект беременности, к которому она оказалась неподготовленной.

Не обращая внимания на затекшие ноги и ноющие мышцы, она направилась в дамскую комнату на бензозаправочной станции, а на обратном пути купила бутылку воды. Прежде чем снова сесть в машину, она покрутила шеей и расправила плечи. Затем включила зажигание.

Еще одна остановка, перед тем как взбежать по ступенькам в «Пеликаний насест» и зарыться в подушки мягкого дивана. Она уже давно не была в доме на побережье, и в буфете шаром покати. А, кроме беготни по туалетам, у Миган последнее время появилась еще одна слабость: ей все время хотелось есть. Едва подумав об этом, она машинально сунула руку в полиэтиленовый пакет под боком, достала курагу и стала жевать.

Двадцать три дня до появления на свет ребенка. Двадцать три дня полного безделья, если не считать визитов к доктору Брауну, милостиво согласившемуся принимать роды. А потом еще неделя праздной жизни до возвращения на работу. Если повезет и она умудрится не попадаться на глаза знакомым, дело обойдется без лишних расспросов на предмет безмужней беременности, а учитывая их разрыв с Джоном год назад, и вообще без близкого мужчины в ближайшем окружении.

Впрочем, правдоподобная легенда у нее есть. Мало ли что. Она уже апробировала ее на Фенелде Шелби и Сандре Верней, двух женщинах, миновать которых ей все равно не удалось бы. И обе проглотили ее объяснения – смесь полуправды с существенными умолчаниями.

Фенелда – что-то вроде экономки при «Пеликаньем насесте», последние два года после смерти бабушки она присматривает за домом. Сандра Элоиза Берней-Рамсей Третья – ближайшая подруга мамы в Ориндж-Бич; она не отходила от бабушки до самой ее смерти. Сандра обидится на всю жизнь, если Миган не объявится. А надеяться на то, что она не узнает о ее приезде, глупо. В Ориндж-Бич и муха не пролетит, чтобы Сандра об этом не узнала.

Миган на небольшой скорости проезжала мимо растущего как на дрожжах целого курортного поселка. Сплошная новостройка. Последние годы здесь началось бурное строительство и приезжало все больше туристов, открывших красоты Алабамского южного побережья с пляжами из ослепительно белого песка и чистыми и яркими как изумруд водами. Супермаркеты, рестораны, универмаги и бутики – все это будет кишеть народом весной, но сейчас в мертвый зимний сезон здесь было безлюдно. Летний поток схлынул, а до нового еще далеко, и лишь редкая зимняя птица залетит в эти края и совьет гнездо в новеньких высотках.

Нажав на тормоз, Миган повернула на стоянку перед большим новым магазином сувениров. Надо купить пару сандалий на распухшие ноги. Туфли так жали, что даже добираться до прилавка было пыткой.

Остановив машину, она с трудом извлекла из-за руля свой непомерный живот. В это время из магазина вышли две девчушки с огромными пакетами в руках. Они двигались так грациозно, будто летели по воздуху, – разительный контраст с неуклюжей, словно на шарнирах передвигающейся Миган.

Это все из-за ребенка. Ей вдруг сделалось душно и тоскливо, будто серые облака, спустившись с неба, плотно окутали ее и ей стало нечем дышать. Чувство невероятное, непередаваемое. Словно в еще недавно таком понятном и правильном мире все полетело вверх тормашками. К счастью, отчаяние не долговечно. В ней росла и настойчиво заявляла о себе другая жизнь.

Миган схватилась за машину, чтобы не упасть. Младенец взыграл у нее в животе и несколько раз брыкнул ножками. Миган взяла себя в руки, придала лицу компанейское, как говаривала бабушка, выражение и двинулась в магазин. С Богом! – подумала она. Может, при известном везении ей удастся не натолкнуться на знакомых.

– Кого я вижу? Миган Ланкастер!

Везет как утопленнику. К ней спешила Пенни Драммондс, как всегда размалеванная сверх всякой меры, с короткими светлыми волосами, стоящими шапкой над головой, в новомодных экстравагантных облегающих джинсах и ярком пушистом свитере.

– Как это ты угадала?

– Кто ж тебя не узнает, – затараторила та, обняв и расцеловав Миган. – А ну выкладывай все как на духу! Я и не знала, что ты замужем. Насколько я слышала, ты делала сногсшибательную карьеру.

– А я и делаю. А ты как?

– Все та же песня. Забочусь о Томе и детишках. Обязательно навести нас. А муж с тобой?

– Вообще-то говоря, у меня нет мужа. – Стоило так некстати столкнуться с Пенни, чтобы увидеть, как вытянулась у нее физиономия.

Наступило тягостное молчание, пока Пенни приходила в себя.

– Но у тебя же ребенок. Вот чудеса.

– Это не мой ребенок.

Пенни уставилась на Миган, словно пытаясь сообразить, не сбежала ли она из дурдома.

– Я суррогатная мать, донор.

– Да-да, понимаю.

Правда, по ее лицу ясно было, что ничего она не понимает.

– Видишь ли, Пенни… – Миган остановилась и, набрав в рот побольше воздуха, выпалила на одном дыхании: – В меня ввели оплодотворенное яйцо другой женщины.

Пенни положила руку Миган на плечо, всем своим видом свидетельствуя об обуревавших ее сомнениях.

– Даже если б он был твой, Миган, душка, мне все равно. Сейчас на каждом шагу женщины, не имея мужа, рожают для себя. Когда сроки-то?

– Двадцать третьего декабря.

– Рождественский ребенок. Ты, должно быть, вне себя от радости.

Миган хотела было возразить, но не стала разуверять Пенни.

Колокольчик на входе звякнул, возвещая о новом посетителе.

Миган и Пенни одновременно повернулись и увидели вошедшего мужчину в джинсах и стального цвета шерстяной рубашке.

Он выглядел необыкновенно привлекательно и сразу бросался в глаза. Ему на вид можно было дать лет тридцать пять, может чуть меньше, со светло-каштановыми волнистыми волосами, выбивающимися из-под бейсбольной шапочки, ростом под метр девяносто, с хорошо развитой мускулатурой, но при этом очень стройный. Его открытого, обаятельного лица не портили даже несколько грубоватые черты.

Пенни оценивающим взглядом оглядела его, подождала, пока он завернул в отдел теннисок, а потом прокомментировала:

– Славный рождественский подарочек. С таким бы не плохо обжиматься под елочкой.

– Пенни Драммондс, ты ни капельки не изменилась со школы.

– Какое там не изменилась? Теперь я только смотрю и тем довольствуюсь.

– Сдается мне, он не из здешних.

– Я его впервые вижу, а, уж поверь, я его заметила бы. Наверное, он женат и у него шестеро детей. А то тебе стоило бы закрутить с ним этакий легкий романчик, пока ты здесь.

Миган погладила себя по раздувшемуся животу.

– Боюсь, это наживка не про меня.

– Кстати о рыбках, пойду-ка приготовлю чего-нибудь вкусненького. Да, нам надо как-нибудь пообедать, что ли. Тут есть новый ресторанчик; готовят отличный салат из шпината с малиново-уксусной приправой. Как долго ты собираешься у нас пробыть?

– Несколько недель.

– Здорово. Я тебе позвоню.

Пенни направилась в отдел распродажи присмотреть что-нибудь из дешевых вещичек и заодно бросить взгляд на сексапильного покупателя. Миган пошла в отдел пляжной обуви, слыша за спиной мурлыкающий голос Пенни и низкий мужской бас. Судя по всему, Пенни не удовлетворилась взглядом и принялась вовсю флиртовать.

Миган примерила несколько пар пляжных туфель, остановившись наконец на одной без задников. Она пошла расплачиваться в кассу, стараясь не пересечься с Пенни, чтобы не попасть под артобстрел новых вопросов, но ее уловка ни к чему не привела.

Пенни окликнула ее с другого конца магазина.

– Миган, неужели ты в этом огромном бабушкином доме будешь одна куковать? В это время года там за тысячу миль ни души.

– Но это мой дом.

– Ты у нас храбрая, не мне чета. Я в таком доме ни за какие коврижки не осталась бы и минуты.

Спасибо, Пенни, за оповещение. Теперь незнакомец в курсе всех деталей. Он даже перестал рассматривать уцененные товары и уставился на нее. У нее и так после всех передряг последних дней с гормонами творится что-то странное, а тут еще такой красавчик!

Впрочем, если это не серийный убийца или фетишист, коллекционирующий беременных женщин, он на нее не клюнет. Но все равно Пенни попала в самую точку, в прошлый раз, когда она была в доме одна, а это как раз было во время разрыва с Джоном Гардисоном, ей плохо спалось и она часто просыпалась от скрипа и свиста ветра под карнизом.

В любом доме есть привидения, любила говорить бабушка. Но тебе являются только привидения, обремененные мрачными семейными тайнами. Остальные привидения просто радуются счастливым воспоминаниям, хранящимся в стенах каждого дома. Если это так, то привидения в бабушкином доме утешаются приятными воспоминаниями о бабушкиных пирогах да о славных летних днях с замками из песка, домашним лимонадом и неумолчным прибоем.

Все это так, только почему у нее вдруг сжалось сердце при мысли, что ей придется жить одной в доме, который она так любит?

Барт Кромвель стоял в дверях магазина сувениров и смотрел, как беременная женщина садится в машину. Она была очень привлекательна классической красотой с выступающими скулами и высокой, по-королевски стройной шеей. Агатово-черные волосы, коротко остриженные, вьющимися прядями ниспадающие на лоб, и экзотический оливковый цвет лица с темными томными глазами и полными губами. Широкая белая рубашка находила на блестящие черные брюки. Образованная и определенно беременная.

Свернув на автостраду, она направилась на восток. Движение не Бог весть какое, хотя он представил себе, какое столпотворение здесь будет с конца весны и до конца лета. В этом уголке Алабамы ему еще не приходилось бывать, но он уже успел оценить прелесть этих мест. Пляжи из сахарно-белого песка, а когда солнце отражается в воде, весь залив превращается в бриллиантовую радугу и играет всеми оттенками зеленого и синего. Здесь даже дельфины водятся, во всяком случае так утверждают старожилы. Завтра он непременно это проверит.

Сегодня вечером он осмотрел большой, стоящий на отшибе дом на берегу, где, судя по всему, собирается в одиночестве жить беременная женщина. Выйдя из магазина, он прыгнул в неподдающийся описанию седан и завел двигатель. С роскошной машиной беременной женщины он поравнялся, когда она сворачивала на автостоянку у супермаркета. Отлично. Ему тоже нужно купить кое-что из еды.

Пляжи всегда усиливают аппетит – на еду и приключения. Он не сомневался, что того и другого в Ориндж-Бич будет более чем достаточно.