Предатель. Больше не твоя (СИ)

Глава 11

— Ты и с ним не поговоришь? — спрашивает Эмиль спустя неделю, как только я ставлю перед ним чашку с кофе.

— Не поняла? — делаю шаг, чтобы отойти, но он резко хватает меня за руку, удерживая на месте.

— Я понимаю, что со мной ты не хочешь говорить, но Сава… В чём его вина? Он всего лишь исполнял приказ сверху.

— А теперь ты решил мне приказать, чтобы я поговорила с ним? — усмехаюсь, пытаясь вырвать руку. — Как скажете, босс. Прямо сейчас пойду и исполню ваш наказ.

— Как же с тобой тяжело! — впервые повышает голос Эмиль, вставая в полный рост. — Почему ты не можешь просто выслушать другого человека? Просто пять минут молча постоять, послушать, попытаться понять…

— Тебе следовало сказать эти слова самому себе два года назад. Не надо учить меня на своих ошибках. Я сама их пройду. Я у себя, — развернувшись, я стремительно покидаю его кабинет.

Не хочу его слушать. Не хочу слышать эти пустые слова, не хочу пытаться понять мотивы, которые он даже сам не может объяснить. Два года прошло, а раны всё ещё болят. И его попытки сейчас что-то исправить кажутся мне жалкими и запоздалыми.

Да он всё это время пытается вывести меня на разговор о прошлом, но не выйдет. Я не хочу возвращаться к нему. Пусть лучше собирает свои вещи и едет к той, кто надела ему это кольцо. Она покорно выслушает его, будет улыбаться и делать вид, что всё хорошо. А я… я не такая.

Ремонт, подготовка к фуршету — всё это оказалось настоящей проверкой на прочность. Но мы справились. И вот сегодня, сжав руки в кулак, мы едем на наше мероприятие.

Бегаю, настраиваю ребят, которые волнуются. Говорю слова поддержки, пытаюсь передать им свою уверенность. Где-то здесь должен быть и Эмиль — я знаю это, слышала от коллег, что он где-то рядом. Но я избегаю встреч с ним, не хочу видеть его лицо, не хочу слышать его голос.

Каждый раз, когда слышу его имя, внутри что-то сжимается. Но я научилась с этим жить. Научилась быть сильной, научилась не показывать свои чувства.

— Главное, не волнуйся, — подбадриваю новенькую официантку. — Если будут приставать, дай хорошего леща и свали всё на меня.

— Вас же уволят, — испуганно смотрит на меня девушка.

— А и к лучшему. Считай, я мечтаю об этом. Ладно, гости уже собираются, тебе пора.

— Спасибо, Диана Александровна.

— Всегда рада помочь. И не забывай: любой косяк валим на меня. И другим ещё раз напомни об этом.

— Ты решила таким образом избавиться от него? — усмехается Сава, встав рядом и глядя вслед новенькой.

— Вдруг прокатит. Однажды он уже сделал это ни за что, теперь пусть увольняет за дело.

— Не он, — коротко отвечает Сава.

— Не он? — изгибаю бровь, внимательно глядя на него. За два года он совсем не изменился. Разве что мышцы немного подкачал, да взгляд стал более уверенным.

Сава медлит с ответом, словно взвешивая, стоит ли говорить. В его глазах мелькает что-то похожее на сочувствие, и это бесит меня ещё больше.

— Мне дал приказ Руслан Муратович, — начинает Сава, глядя на меня с искренним раскаянием. — Я не хотел, Диана, правда не хотел прогонять тебя. Но все улики указывали на тебя… Вся информация, которая ушла нашим конкурентам, была разослана от твоего имени и с твоей электронной почты.

— Меня это уже не интересует, Сав, — отвечаю холодно. — Своё я получила два года назад, и мне хватило. Правда меня больше не волнует.

— Не хочешь знать, кто тебя подставил? — настаивает он.

— Я догадываюсь, чьих это рук дело, — вздыхаю я. — Но не буду говорить вслух. Меня не услышали, когда я кричала об этом, а теперь… Поезд ушёл. И я абсолютно не хочу возвращать его назад.

— И меня никогда не простишь? — спрашивает он, глядя мне прямо в глаза.

— А тебе оно нужно? — поднимаю бровь. — Прощение?

— Нужно, — кивает он с серьёзным выражением лица. — Очень нужно.

В его словах есть что-то искреннее, но моё сердце больше не верит. Два года боли и разочарования выстроили вокруг него непробиваемую стену. Я не могу просто так взять и стереть всё, что произошло.

— А что оно тебе даст? Моё доверие? Прости, но нет. Мою дружбу? Тоже прости, нет. Для чего тебе ещё оно нужно?

— Для чистоты совести, — грустно улыбается Сава и отворачивается в сторону. — Когда Эмиль Муратович рассказал мне правду, я готов был голову пеплом посыпать. Мне правда стоило прислушаться к твоим словам и более глубоко всё просмотреть, но я не стал этого делать. Я очень сожалею. И надеюсь, когда-нибудь ты простишь меня и примешь мою руку дружбы.

— Возможно, в другой жизни, Сав, — коротко улыбаюсь я и ухожу.

Простить — не проблема. Проблема в том, что я не доверяю. Никому, кроме бабушки. Она — единственный человек, который ни на секунду не усомнился во мне. Всю жизнь, с самого моего рождения, она была рядом и всегда была на моей стороне. Только ей одной я могу доверять без оглядки. Только ей.

Иду по коридору, чувствуя, как внутри всё ещё клокочет обида. Два года прошло, а раны всё ещё болят. Каждое предательство оставляет шрам, который не так просто залечить.

Вспоминаю, как бабушка всегда говорила: «Доверие — это драгоценность, которую легко потерять и невозможно вернуть».

Захожу в комнату, где готовятся к фуршету, и стараюсь сосредоточиться на работе. Здесь и сейчас — единственное, что имеет значение. А прошлое… Пусть остаётся в прошлом. Вместе с разбитыми надеждами и утраченным доверием.

Несколько часов уже идёт вечеринка, и ноги буквально горят от усталости. Я привыкла сидеть в уютном офисе, а не носиться как угорелая по залу, обслуживая гостей. Сейчас эта беготня кажется бесконечной, и я чувствую, как каждая мышца в теле молит о пощаде.

Наконец-то удаётся найти укромный уголок, где можно хоть немного передохнуть. Присаживаюсь, стараясь не привлекать внимания, и делаю глубокий вдох. Шум вечеринки здесь слышен приглушённо, что даёт возможность хоть на минуту собраться с мыслями.

Гости у хозяина сегодня особенно шумные и развязные. Что-то не припомню, чтобы я работала с ними раньше. Хотя, конечно, мой опыт работы с Эмилем был не таким уж большим, но именно этих клиентов я точно не помню. Возможно, он нечасто устраивает подобные вечера.

— Устала? — Эмиль неожиданно садится рядом, и наши колени соприкасаются. Я замираю, не зная, куда деть ноги.

— Немного, — отвечаю, мысленно ругая себя за то, что расслабилась и присела. Теперь нужно встать и уйти, но тело словно свинцом налилось.

— Езжай домой, — неожиданно предлагает он. — Я сам дальше справлюсь.

— Серьёзно? — поднимаю на него удивлённый взгляд. Это, пожалуй, самое щедрое предложение, которое я когда-либо от него слышала.

— Да. Ты хорошо поработала. Ребят натаскала. Заслужила отдых.

— Спасибо! — искренне радуюсь я, но не успеваю даже пошевелиться, как звонит телефон.

— Да, бабуль? — отвечаю, косясь на Эмиля и прикладывая палец к губам, чтобы он молчал.

— Ди, как там у тебя дела? — раздаётся в трубке родной голос.

— Всё хорошо, ба, не переживай. Через час буду дома, — отвечаю, стараясь говорить спокойно.

— Возьми такси, милая. На сердце что-то неспокойно, — слышу в голосе бабушки тревогу.

— Хорошо, бабуль. Не волнуйся, скоро буду. Ты лекарства свои приняла?

— Приняла, приняла. Давай, жду тебя, девочка моя.

Нужно срочно ехать домой. Бабушка не из тех, кто просто так беспокоится. Если она сказала, что на сердце неспокойно — значит, нужно поторопиться. Нельзя, чтобы она волновалась, это может плохо сказаться на её давлении.

Быстро встаю, стараясь не показывать, насколько я благодарна Эмилю за разрешение уйти. Теперь главное — поймать такси и поскорее оказаться дома, где бабушка сможет успокоиться.