Предатель. Больше не твоя (СИ)

Глава 29

— Вы зачем… дверь… — мой голос дрожит.

— Затем, чтобы нам не мешали, — он делает шаг ко мне.

— Не мешали? — отступаю назад, сердце готово выпрыгнуть из груди.

— Да, чтобы не мешали, Ди, — произносит он моё имя так, по-домашнему.

«Ди…» — эхом отдается в голове. Так меня называют только бабушка и Алина.

— З…зачем? — мой голос предательски дрожит, рука инстинктивно тянется к горлу.

— Хотел расставить все точки над i. Хочу, чтобы ты узнала, что между нами, — его глаза изучают моё лицо.

— Там… на лестнице… я… — начинаю лепетать, не в силах собраться с мыслями. Страх увольнения парализует.

— Ди, успокойся и стой на месте, — его голос становится мягче.

— Зачем? — продолжаю отступать, пока не упираюсь в стол.

— Вот за этим, — с лёгкой улыбкой произносит он, приближаясь. Его руки опускаются на стол по обе стороны от меня, заключая в ловушку. — Я тебе не нравлюсь?

— Что? — вскидываю голову, встречаясь с его тёмными глазами. Они словно затягивают меня в какой-то неведомый омут.

— А вот ты мне нравишься. Даже больше, чем нравишься. Ещё тогда, на лестнице, ты привлекла моё внимание — чистая, невинная, красивая и такая милая, — его рука поднимается, и костяшки пальцев нежно касаются моей щеки. — Я уже тогда готов был сделать всё, чтобы в этих глазах не было слёз. А эти губы… — его большой палец скользит по моей нижней губе. — В лифте я лишь воспользовался моментом, ведь с первого дня, как ты начала здесь работать, я хотел поцеловать тебя.

— Эмиль Муратович… — начинаю я, но он прерывает меня жестом.

— Тс-с-с, — его палец касается моих губ. — Просто Эмиль. Нам с тобой ещё жизнь вместе проживать, так что привыкай и называй меня по имени. Или можешь каким-нибудь ласковым словом — я не против, моя Ди.

Пытаюсь отстраниться, чувствуя, как внутри борются страх и желание.

— Нам нельзя… — произношу едва слышно.

— Кто это сказал? — его голос звучит почти нежно.

— Я говорю, — отвечаю с напускной уверенностью, хотя внутри всё дрожит.

— И что же ты говоришь?

— Что не хочу быть вашей игрушкой, — выпаливаю, глядя ему в глаза.

— Ди, я похож на человека, который будет играть с чувствами девушки? Откуда у тебя такое мнение обо мне? Я давал повод так думать?

— Хотите сказать, что не играете? — вскидываю подбородок. — И жениться собираетесь?

— Как только скажешь «да», сразу же, — улыбается, изучая моё лицо.

— Конечно… А ваша мама? Ей что скажете? Наиля…

— Наиля мне никто! Ты отлично знаешь моё отношение к ней. Это прихоть моей матери, но ей придётся согласиться с моим выбором. А мой выбор стоит передо мной, спорит, дрожит и отказывает мне в своей любви. Но я не из тех, кто примет такой ответ. Придётся, милая моя Ди, пересмотреть свой отказ.

— Принуждать будете?

— Почему же принуждать? Буду любовью, лаской и поцелуями убеждать, — шепчет, склоняясь ближе. Его нос касается моей щеки.

— Эмиль Муратович…

— Эмиль, просто Эмиль. Или можешь звать любимым — я не против.

— Мне нужно работать…

— Поцелуй — и ты свободна, — его дыхание обжигает губы. — Это твой пропуск.

— Это нечестно, — шепчу, едва касаясь его губ.

— На войне и в любви все средства хороши, разве нет?

Несколько мгновений мы стоим неподвижно. Я не решаюсь поцеловать его по-настоящему, а он не отступает, держит в своём плену.

— Я рад, что ты хочешь провести со мной больше времени… — его голос становится бархатным.

Зажмурившись, быстро целую его в щёку. В губы я пока не осмелюсь.

— Хитрюга, — тихо смеётся, прислоняясь ко лбу. — Но ладно, на первый раз и так сойдёт. Но в следующий раз…

Выпрямляется, убирает руки в карманы. В его глазах пляшут смешинки, на губах — улыбка. Такой красивый и такой опасный.

Не теряя ни секунды, обхожу его и, открыв дверь, выбегаю из кабинета. Мой путь лежит в уборную — нужно умыться и прийти в себя. Щеки пылают, сердце готово выпрыгнуть из груди.

Мои щёки всё ещё горят от его прикосновений, а сердце готово выпрыгнуть из груди. Его слова крутятся в голове, словно сладкий напев: «мой выбор — ты». Но радость моя длится недолго…

— Вот ты где! — в уборную врывается разъярённая Наиля, её глаза пылают ненавистью.

Пытаюсь скрыть свою улыбку, но получается плохо.

— Что-то случилось? — спрашиваю как можно спокойнее, хотя внутри всё дрожит.

— Думаешь, я слепая? — шипит она, хватая меня за локоть с такой силой, что я морщусь от боли. — Не вижу, как ты крутишь хвостом перед Эмилем? Кто ты такая, чтобы претендовать на него?

— Мне больно! — шепчу, пытаясь освободиться.

— Это только начало, дорогуша, — её голос сочится ядом. — Если не отстанешь от Эмиля, тебе придётся куда хуже. Он мой! Наши родители уже договорились о свадьбе, а ты… ты просто игрушка.

— Не тебе решать, кто я для Эмиля, — вырываю свою руку, чувствуя привкус горечи.

— Ты что, совсем глупая? — её лицо искажается от презрения. — Где ты видела, чтобы такие, как ты, выходили замуж за таких, как он? Невеста должна быть безупречной, а ты… уверена, что переспала со всеми в своём дворе. Эмиль просто поиграет с тобой, воспользуется и выбросит. А его женой стану я — это уже решено!

— Поздравляю, — говорю, пытаясь обойти её, но она снова хватает меня.

— Держись подальше от моего будущего мужа! Увольняйся и исчезни из нашей жизни! — её глаза сверкают от ярости.

— Отпусти мою руку!

— Даю тебе неделю, иначе пожалеешь! Я уничтожу тебя! — её голос звучит угрожающе.

Вырываюсь и бегу прочь. Её слова отравляют мою радость, словно яд. Может, она права? Мужчины их круга не женятся на таких, как я. Я всего лишь ассистентка, девчонка без роду и племени. Как может Эмиль любить меня, если даже собственные родители отвернулись от меня?

Слёзы наворачиваются на глаза. Наиля права в одном — я наивно верю в сказку, которая никогда не станет реальностью. Но что, если… что, если он действительно другой? Если его слова — не просто пустые обещания?

Останавливаюсь у окна, глядя на улицу невидящим взглядом. Сердце разрывается между надеждой и страхом. Между мечтой и реальностью. Между любовью и здравым смыслом.

Моё сердце сжимается от горьких воспоминаний. История моей жизни — словно открытая рана, которая никогда не заживает полностью.

Мать бросила меня на пороге бабушкиного дома, не оставив даже записки. Ни имени, ни адреса — ничего. Словно я была ненужным багажом, от которого можно легко избавиться.

Отец… Он был тем ещё проходимцем. Бабушка пыталась наставить его на путь истинный, но всё было тщетно. Когда он увидел меня, поставил бабушке ультиматум: или он, или я. И она выбрала меня. Единственный человек, который когда-либо сделал такой выбор в мою пользу.

Верить, что Эмиль может поступить так же? Жениться на мне вопреки воле матери? Смешно и горько одновременно. Наиля права — я наивно верю в сказку, которая никогда не станет реальностью. Он просто поиграет со мной, а потом вернётся к своей истинной судьбе — браку с Наилей.

Вечером бабушка замечает моё подавленное состояние. Как всегда, пытается докопаться до истины.

— Ты мне не доверяешь? — её вопрос пронзает сердце. — Я стала для тебя чужим человеком?

— Ба, не в этом дело…

— Тогда расскажи, что тебя беспокоит, девочка моя.

Прижимаюсь к ней, кладу голову на колени.

— Как думаешь, я достойна любви? Может ли мужчина пойти против семьи ради меня?

— Всё-таки влюбилась, — вздыхает она, гладя меня по волосам. — Я знала, что он украдёт твоё сердечко.

— Он говорит, что выбрал меня, и его маме придётся принять. Врёт?

— Не знаю, милая. Возможно, говорит правду, а возможно, и нет. Я видела его лишь раз, но он мне понравился. Обманывает ли он? Только Всевышний знает ответ.

— Я не знаю, что делать, ба. Меня к нему так тянет…

— И я не знаю, милая. Вы так мало знакомы, чтобы он так уверенно говорил о чувствах и выборе. Иногда нужны годы, чтобы решиться на женитьбу, а вы знакомы совсем недолго. Для брака, может, и рано, но отношения…

Так и не найдя ответа, мы ложимся спать. Тот момент счастья после разговора с Эмилем казался таким далёким и нереальным. Наиля быстро вернула меня в суровую действительность.

Следующие дни проходят в странном напряжении. Я всеми силами избегаю оставаться с Эмилем наедине, а он, наоборот, пытается застать меня одну. Зовёт в кабинет под разными предлогами. А Наиля словно специально посылает сотрудников к нему, как только я захожу. К выходным его терпение на пределе — он явно раздражён такой игрой в прятки.