Предательство, которому ты служишь

5

КЕЙН

Входная дверь с грохотом ударяется о стену, предупреждая всех, кто может быть здесь, что я вернулся домой. Хотя когда вхожу внутрь, то понимаю, что никто, вероятно, не заметил, потому что из гостиной доносится музыка.

Осознание того, что я пришел на гребаную вечеринку, только усиливает мой и без того неконтролируемый гнев, когда направляюсь туда, откуда она исходит.

Распахнув дверь, я обнаруживаю, что это не столько дикая вечеринка, сколько частная.

Девин и Эзра стоят посреди комнаты и о каждого из них трутся по две девушки.

— О, смотрите-ка, кто присоединится к вечеринке, — кричит Девин, заставляя двух девушек повернуться ко мне. Широкие улыбки озаряют их лица, и они глазами пожирают меня.

— Нет, отвали, — перекрикиваю музыку, когда несусь мимо них на кухню.

— Все еще бесишься из-за Летти? — кричит он в ответ.

Останавливаюсь как вкопанный и поворачиваюсь к нему.

— Что ты только что, блядь, сказал? — кричу я, отталкивая девушку впереди него в сторону и нависая над ним.

— Я сказал…

Сжимаю в кулак его рубашку и отталкиваю назад, заставляя вторую девушку отступить в сторону.

— Какого хрена, Ледженд? — рявкает он, когда с глухим стуком ударяется о стену.

— Не суй свой гребаный нос в мои дела, — реву я, наклоняясь так близко, что наши носы почти соприкасаются.

— Что, черт возьми, случилось?

Мое тяжелое дыхание обдувает его лицо, когда образы последних нескольких часов мелькают в моем сознании, как в гребаном фильме.

— Черт, — рявкаю я, отпуская Девина сильным толчком. — ЧЕРТ.

Развернувшись и запустив руки в волосы, я обнаруживаю, что Эллис вбегает в комнату с паникой на лице.

— Пойдем, — говорит он мне, придерживая дверь открытой и кивая в сторону лестницы.

— Мне, блядь, нужно выпить.

— Я возьму.

— Что, черт возьми, случилось? — снова спрашивает Девин, в его голосе начинает звучать отчаяние.

— Просто возвращайся к своим шлюхам, — бормочет Эллис, когда я проношусь мимо него, перепрыгивая через три ступеньки за раз, пока не оказываюсь на верхнем этаже.

Захлопываю дверь своей спальни и начинаю расхаживать, отчаянно пытаясь выбросить из головы образ Летти, зажатой между близнецами Данн.

— Блядь, — кричу я еще раз, прежде чем Эллис присоединяется ко мне, закрывает за собой дверь и швыряет мне бутылку водки.

Не теряя ни секунды, я откручиваю крышку и подношу горлышко к губам, глотая жидкость, как будто это вода.

— Начинай говорить, — требует он, опускаясь на стул в другом конце комнаты.

— Гребаная Алана.

— Звонил Рид. Она утверждает, что носит твоего ребенка?

— Да, и она, блядь, сначала сказала Летти.

— Вот черт.

— Ты даже не представляешь. Она побежала прямиков в объятия гребаных Даннов.

— Вот черт, — повторяет Эллис снова.

— Мне нужно выбраться из этого дерьма, Эл. Я не могу продолжать это делать, черт возьми. — Смотрю в окно в темноту, дергая себя за волосы, желая уйти от Виктора и всего того, что он продолжает требовать от меня.

— Я думал, Рид работает над этим, — повторяет Эллис то, что я сказал ему после того, как он поинтересовался, куда я исчез на прошлой неделе, когда не пришел на занятия.

По правде говоря, я понятия не имею, что задумал Рид, кроме того, что он что-то задумал. В этой неразберихе с поставками повсюду написано его имя, я просто понятия не имею, каков его план игры.

Я лишь надеюсь, что он планирует стереть Виктора с лица Земли, но мы знаем, что это не так просто, как нажать на спусковой крючок. Он запустил пальцы в слишком много пирогов, слишком много союзников в местах, о которых мы даже не подозреваем. Было бы гребаным самоубийством убрать его без надлежащего планирования.

— Да, но он делает это недостаточно быстро. Я не могу жить обеими жизнями. Это не сработает.

— Тебя беспокоят две жизни или Летти?

— Она трахнулась с ними. С обоими. В ту же секунду, когда подумала, что я облажался, — говорю я, слова срываются с моих губ без указания моего мозга. Эмоции в моем голосе заставляют меня вздрогнуть. Это заставляет меня казаться слабым, а я совсем неслабый, черт возьми.

— Ты встречался с Аланой в среду вечером. И отвез ее в отель, — услужливо указывает он, заставляя мой желудок сжиматься от воспоминаний. — Тебе не кажется, что немного лицемерно судить ее, когда она думала, что ты обрюхатил кого-то другого?

— Я не… черт возьми. Я сейчас ничего не знаю, Эл.

— Ну, на самом деле она не беременна, так что это уже кое-что, верно?

Какое-то мгновение я тупо смотрю на него, чувствуя, как тяжесть опустошения, которое, должно быть, испытала Летти, когда Алана нанесла этот удар, давит мне на плечи.

— Летти забеременела в ночь вечеринки Скай в прошлом году.

У Эллиса отвисает челюсть.

— Она потеряла нашего ребенка на двадцатой неделе.

Эллис проводит рукой по лицу, когда мои слова доходят до него.

— Черт возьми, Кейн.

— Известие о том, что Алана беременна, просто убило ее.

— Черт. Как давно ты это знаешь?

— Летти сказала мне в ночь моей аварии, но я не знал, что ребенок умер у нее в животе. Я обвинил ее в том, что она сделала аборт и выскочил вон.

— На двадцатой неделе? Это похоже на…

— Ад?

— Да.

— Летти никому не говорила. Она прошла через все это в полном одиночестве.

Эллис молчит несколько секунд, уставившись на свои руки, прежде чем поднять глаза на меня.

— Кейн, тебе нужно поговорить с ней. То, что она сделала сегодня вечером… черт возьми. Я все понимаю. Представляешь, что она, должно быть, чувствовала?

Я качаю головой, эмоции застревают у меня в горле от одной только мысли.

— Она побежала к ним, к ним обоим.

— Ты можешь винить ее? Они всегда были рядом с ней. Все, что делал ты, это усложнял ей жизнь.

— Ну, спасибо, — бормочу я, опускаясь на кровать и снова поднося бутылку к губам.

— Что с Аланой?

— Я оставил ее с Ридом.

— Значит, она мертва, — невозмутимо произносит он.

— Я не знаю. Рид выглядел очень взволнованным, получив возможность поиграть с ней.

— Конечно, он сделал это. Она полностью в его вкусе.

— Типа шлюха?

Он откидывает голову назад и заливается смехом.

— Я имел в виду блондинка, но да, шлюха тоже подходит.

С помощью Эллиса я, в конце концов, напиваюсь до потери сознания, а когда просыпаюсь, солнце светит сквозь открытые шторы, и у меня адское похмелье.

— Господи, — бормочу я, переворачиваясь на другой бок и зарываясь лицом в подушку, чтобы заслониться от света.

Погружаюсь в забытье, но реальность снова обрушивается на меня.

Летти спала с этими гребаными близнецами. Боль пронзает мою грудь.

Это не должно быть так чертовски больно. Мне, блядь, должно быть все равно.

Особенно, когда я также облажался.

Приподнявшись, понимаю, что на мне все еще вчерашняя одежда. Достаю из кармана телефон и подношу его к лицу, чтобы посмотреть, который час.

— Чееерт, — стону я, когда вижу, что уже за полдень, прежде чем замечаю количество пропущенных звонков от Рида.

Постучав по экрану, я перезваниваю ему.

— Привет, — гремит он в динамик.

— Ш-ш-ш, — шиплю я.

— Праздновал, что у тебя не будет ребенка от воплощения дьявола? — спрашивает он с весельем в голосе.

— Что-то в этом роде. Что она говорит?

— Молчит, но я бы поставил деньги на то, что все это подстава. Девка может быть упрямой сукой, но не думаю, что она бы сделала это в одиночку.

— О чем ты думаешь? — спрашиваю я, но, кажется, уже знаю, что он собирается сказать.

— Виктор.

Стону, когда он произносит имя, которого я боялся.

— Мне нужно выбраться, чувак. Я, блядь, больше не могу этого делать.

— Знаю. Так и будет. Мне просто нужно еще немного времени.

Я снова стону в трубку, перекатываюсь на спину и закрываю глаза рукой.

— Я позвоню тебе, когда узнаю больше. Просто доверься мне, хорошо?

— Да, хорошо. Я просто…

— Я вытащу тебя.

Я вешаю трубку, не чувствуя такой уверенности в том, что он справится с этим, как мне, вероятно, следовало бы. Я хочу верить, что Рид сможет помочь мне выбраться, но боюсь, что это займет слишком много времени. Мне нужно сосредоточиться на занятиях и футболе, если это будет моей жизнью, или я мог бы просто уйти и стать старшим членом «Ястребов».

Может быть, это всегда было моей судьбой, а жизнь в колледже была просто несбыточной мечтой. То, что я почти получил, но не совсем. Так же, как и с Летти. Я попробовал ее на вкус, прежде чем моя поганая жизнь встала на пути и все рухнуло.

Нуждаясь в том, чтобы выбраться из дома, подальше от этого места, я принимаю душ, одеваюсь и прыгаю в свою машину.

Не знаю, куда направляюсь, но, когда проезжаю мимо указателя в Роузвуд, не могу сказать, что удивлен. После переезда сюда, чтобы дать Кайлу новый старт после того, как вышел из колонии, это место стало для меня чем-то вроде убежища. Подальше от дерьмовой жизни, которую меня заставляли вести в Харроу-Крик, и подальше от «Ястребов».

Здесь никто не знает, кто я такой. Они понятия не имеют о том, что я сделал, о людях, которым причинил боль, о жизнях, которые разрушил. Для них я просто молодой мужчина, присматривающий за своим младшим братом, дающий ему второй шанс, которого он заслуживал после того, как связался с дьявольским отродьем Виктора Харриса.

Я думаю о Грее и о том, что могло с ним случиться после того, как тот попытался забрать Харли у моего брата, чтобы преподать ему урок за то, что он его обманул. Виктора, похоже, не волнует, что его младший сын пропал без вести. У меня даже не было шанса увидеть своего ребенка на экране, но я уже знаю, что отдал бы за него свою жизнь в мгновение ока. Не могу понять, как можно так легко отвернуться от своей собственной плоти и крови.

Чем больше думаю об этом, тем больше прихожу к выводу, что в этой истории должно быть нечто большее, чем кажется на первый взгляд.

Вздыхаю, подъезжая к стоянке у пляжа, и глушу двигатель. Я откидываюсь на спинку сиденья, наблюдая, как волны разбиваются о берег, и за семьями, которые наслаждаются поздним летним солнцем.

Какой была бы сейчас жизнь, если бы у Летти действительно был наш ребенок? Нашли бы мы способ стать семьей? Могли ли и мы быть там, внизу, учить нашего маленького мальчика строить замки из песка и окунать пальчики его ног в теплый океан?

Достав из кармана телефон, я ищу ее номер и нажимаю «Позвонить». Не знаю, чего я ожидал после того, что произошло вчера, но не могу избавиться от разочарования, когда звонок, наконец, переходит на голосовую почту.

В ту секунду, когда опускаю телефон, разочарование сменяется гневом. Образ ее с Даннами возвращается в полную силу и заставляет мои кулаки сжиматься при воспоминании о том, как костяшки моих пальцев соприкасаются с лицом Луки.

Этот удар был очень долгожданным, но, черт возьми, его было недостаточно.

Я сижу и смотрю на океан, когда солнце опускается за горизонт.