Предательство моего сердца. Тень для спецагента

Глава 38. Полина

Мы плыли дня три. Все три дня я безвылазно сидела в каюте бородача, который оказался боцманом на этом корабле. Ну заодно подрабатывал скупщиком живого товара. Корс, как его звали, в принципе был дядька незлобный, но расчетливый. Как к человеку, он ко мне относился хорошо. Но я была для него все же просто товаром, который можно выгодно продать.

В каюте Корс проводил немного времени. Приходил, падал на койку, а переночевав, опять уходил. Мне был выделен сундук в углу каюты, на который было настелено одеяло. Пока Корса не было, я время от времени пыталась опять стать невидимой. Ничего не получалось. Хотя головные боли уже прошли. Вот же засада! А главное – даже если бы и была моя невидимость, деваться тут мне было некуда. Но это давало бы мне хоть какую-то фору.

В Эстерии меня также кулем выгрузили из корабля, сунув в какую-то повозку. Кляп, к счастью, в рот не совали. Корс понял, что я не дура, чтобы орать, привлекая внимание там, где мне все равно никто не поможет и не стал затыкать мне рот. Но вот в покрывало обратно завернул, чтобы в глаза не бросалось, что человека несет.

В повозке меня усадили на какую-то скамью и чьи-то руки помогли мне выпутаться из покрывала. Это оказалась миловидная девушка лет двадцати. Похоже, что такая же невольница, как и я. Мы сидели под охраной двух суровых мужиков. Черноволосые, смуглые и бородатые, они выглядели неприступно. На вопросы не отвечали, на контакт не шли. Я пыталась общаться с ними и на имперском языке, и на эстерийском, который я изучала в Школе в качестве факультатива.

Девушка, с которой мы делили скамью в повозке, была тоже из Витании, хоть и из южной её части, так что говорила она на имперском. Звали ее Ангелиной или просто Гелей. Девушку-сиротку продала в наложницы собственная мачеха. Та опоила ее чем-то таким, отчего девушка отключилась и очнулась уже на корабле. И вот теперь нас обеих везли куда-то

Дороги мы не видела: повозка была занавешена какими-то шторами и все, что мы могли видеть, это свет, пробивающийся в щели штор.

Мы ехали весь день. По дороге несколько раз останавливались, нас выпускали выйти, воспользоваться ближайшими кустиками. Но сбежать куда-либо было невозможно: вокруг была степь. Даже при том, что охранники деликатно отворачивались, пока мы пользовались этими куцыми кустиками, бежать было просто некуда. Даже если бы ко мне вернулась моя невидимость, что бы я тут одна в глухой степи делала?

Периодически нам давали пить воду из бутылки и один раз нам выдали по куску хлеба. Не разгуляешься, но и с голоду не помрешь.

К вечеру мы приехали. Мы с Гелей вышли из кареты и обомлели: перед нами был настоящий дворец. Я видела дворец князя Вяземского, так вот он ни в какое сравнение не шел с этим дворцом. Роскошь, богатство было во всем: в изящных формах окон и цветных витражах, в отделанных позолотой арочных проемах, в многочисленных клумбах, усаженных роскошными, экзотическими цветами, в ухоженных дорожках с вычурной формы фонарями и скамейками.

Геля присвистнула:

– Кажется, нас и правда в гарем какой-то шишки привезли.

И меня это не очень радовало. Чем крупнее шишка, тем сложнее от нее сбежать.