Прекрасная куртизанка

Глава 15

Склонившись над ним, Аллегра запечатлела на его губах легкий поцелуй. Когда она отстранилась, его глаза открылись. На мгновение в них мелькнула нерешительность, затем они сузились, испытующе глядя на нее.

— И давно ты проснулась, моя хорошая?

Его ворчливый вопрос вызвал у нее улыбку.

— Когда ты разделся, — отозвалась она, протирая его живот куском мягкой ткани, который она держала рядом со своей постелью.

Шахин недоверчиво уставился на нее, пораженный ее ответом. Позаботившись о его немедленных нуждах, Аллегра перевернулась на живот, положив голову на свои сложенные руки.

— Разве ты не получил удовольствие?

— Конечно…

— В таком случае какое имеет значение, когда я проснулась?

— Я бы наслаждался еще больше, доставив тебе удовольствие взамен.

Он приподнялся на локте и погладил ее по щеке.

— Но это все равно произошло. Мне было очень приятно наблюдать за тобой, сознавая, что я — причина твоего возбуждения. — Она лукаво улыбнулась. — Ведь это я довела тебя до такого состояния?

— Ты прекрасно знаешь, что это именно так.

Протянув руку, он отвел с ее лица мягкие завитки. Это прикосновение испугало Аллегру. Чарлз был нежен с ней, но от его ласк ее сердце не сжималось с таким щемящим чувством. Она помолчала, внимательно изучая его. Сегодня он был другим, словно находился на пределе любовного томления. Вокруг его чувственных губ появились легкие морщинки. Повинуясь внезапному порыву, она успокаивающе погладила его по плечу, чтобы отвлечь от тревожных мыслей.

— Мне понравился шейх Махмуд. Вы давно дружите?

После короткого молчания он пожал плечами:

— Больше пятнадцати лет.

Он явно не желал распространяться на эту тему, и Аллегра вздохнула, глядя на его замкнутое лицо.

— Доверие — часть соглашения, которое мы заключили с тобой, Шахин. Вряд ли мы сможем наслаждаться друг другом, если ты будешь опасаться, что я выдам твои секреты. Кстати, я в них не посвящена.

— А что именно ты хочешь знать обо мне, Аллегра? — насмешливо поинтересовался он, устремив на нее непроницаемый взгляд.

Затаенный блеск его темных глаз вызвал у нее досаду, но и понимание. Видимо, в прошлом кто-то ранил его, и ранил жестоко. По опыту Аллегра знала, что в большинстве случаев источником боли оказывается женщина. Скорее всего именно она оставила на нем свое клеймо.

— Я совсем другая, — тихо отозвалась она. — Не беспокойся.

— Что… кто тебе сказал? Джамал? — произнес Шахин с яростными нотками в голосе.

— Никто мне ничего не говорил. — Она твердо встретила его взгляд. — У меня достаточно жизненного опыта, чтобы догадаться. Судя по твоей реакции, я попала в точку.

— И ты рассчитываешь, что я поверю в это? — воскликнул он, гневно сжав губы.

— Да. Это не более чем простое наблюдение. Подобная проницательность — часть моей профессии. Я предлагаю мужчине больше чем сексуальное наслаждение. Я — его наперсница, доверенное лицо, друг. Я принимаю все потребности своего любовника, физические и духовные. Мужчины, которых я выбираю, вскоре обнаруживают, что я «убежище», где они могут быть самими собой. Со мной не нужно притворяться.

Аллегра выдержала паузу, ожидая, что он что-нибудь скажет, но Шахин хранил настороженное молчание.

— Я не она, Шахин. И не хочу платить за ее прегрешения, в чем бы они ни заключались.

— Да. Ты права. — Его мягкий тон застал ее врасплох, а от решимости, сверкнувшей в его глазах, по ее спине пробежал озноб. — А я не похож на твоих бывших любовников. Мне нужно то, чего ты не делала ни для одного мужчины. Я хочу, чтобы ты сняла свою маску.

— Не понимаю, что ты имеешь в виду. — Это была ложь, и Аллегра поежилась от леденящего холода, пробравшего ее до костей. — Ты попросил меня выбрать тебя, и я охотно это сделала.

— Но ты по-прежнему прячешься за образом куртизанки, который создала для себя. А мне нужна женщина, которую ты оберегаешь от всех мужчин, с которыми тебе приходилось встречаться. Женщина, которая не боится испытать настоящую страсть из страха потерять контроль над собой.

Опасный блеск в его карих глазах встревожил Аллегру. Она давно поняла, что Шахин жаждет страсти, которую она не предлагала ни одному из ее прежних любовников. Но это было нечто иное. Проглотив комок в горле, она затрепетала, когда его пальцы скользнули по ее плечу и двинулись вниз по спине. Он хотел, чтобы она открылась ему полностью и без остатка. Это означало отказаться от контроля над ситуацией, полную и безоговорочную сдачу всех позиций. Он просит невозможного. В отчаянии она попыталась повернуть его слова против него.

— А ты готов сделать то же самое?

Его пальцы замерли на ее пояснице.

— Не могла бы ты объяснить, что имеешь в виду? — холодно поинтересовался он.

От его отчужденного тона Аллегру пробрал озноб. Она явно задела его за живое. Видимо, прошлое держит его крепче, чем ей казалось. Они снова ссорятся. От этой мысли она зябко поежилась.

— Ты можешь перестать быть мужчиной, который предпочитает похоронить себя в пустыне, лишь бы не возвращаться в Англию и предстать перед своим прошлым?

Шахин окаменел.

— Что, по-твоему, ты знаешь о моем прошлом, Аллегра?

— Только то, о чем догадалась. Не более. Не так уж трудно сообразить, что ты в ссоре со своими родственниками. Ты сам говорил, что никогда не ладил со своим отцом.

Губы Шахина вытянулись в узкую линию. Он был уверен, что Аллегра не лжет. Она выглядела искренне озадаченной тем, что он сердится. Он действительно сердился, недовольный собственной реакцией на ее откровения.

Когда он узнал, что его ищет Шафтсбери, то предположил, что это связано со смертью его отца. Однако, не будучи уверен, легко отмел подобную возможность. Не имея подтверждения, он предпочел ничего не знать, прячась за отчуждением, которое выработал в себе за последние пятнадцать лет.

Перевернувшись на спину, Шахин уставился на поток лунного света, пробивавшийся сквозь потолок шатра. Он всегда думал, что известие о кончине отца не слишком взволнует его. Бог свидетель, он не испытывал никаких чувств к старому ублюдку. Но в реальности все оказалось совсем не так, как он ожидал. Вместо безразличия, которое он культивировал в себе, он испытал нечто похожее на удар кинжалом. Сознание, что ему не все равно, что он по-прежнему нуждается в любви и одобрении отца, привело его в ярость. Он обнаружил, что хочет, чтобы его отец был жив и чтобы сам он мог вернуться в Англию в надежде… Какой же он дурак!

Рука Аллегры легла ему на грудь, и она склонилась над ним, приподнявшись на локте. Сочувствие в ее глазах согрело его больше, чем он готов был признать. Даже сейчас, когда он пытался совладать со своими эмоциями, он был тронут.

— Возможно, если бы ты согласился выслушать Чарлза…

Как только имя Шафтсбери слетело с ее губ, боль Шахина пошла на убыль, вытесненная другим чувством. Примитивное по своей природе, оно отозвалось в его крови бешеной пульсацией.

— Нет, — буркнул он, не дав ей закончить. — Хватит разговоров.

Схватив Аллегру за плечи, он одним движением уложил ее на спину. Она принадлежит ему, и он не намерен делить ее ни с одним мужчиной. Сегодня ночью он поставит на ней такое клеймо, что ей даже в голову не придет оспаривать этот факт. Склонив голову, он приник к ее губам в долгом, требовательном поцелуе.

Аллегра пылко откликнулась, обвив его шею руками и прильнув к нему всем телом. Но Шахину было недостаточно сжимать ее в объятиях. Ему хотелось полностью покорить ее, привязать к себе нерасторжимыми узами. Это была самая глубинная потребность из всех, что он когда-либо испытывал. Ничто не могло сравниться с ее притягательной силой. С огнем, пожиравшим его изнутри.

Его пронзила дрожь, когда Аллегра приоткрыла губы, скользнув языком ему в рот. Что и говорить, эта женщина знает, как возбудить мужчину одним лишь движением. В его крови бушевал пожар, который он не мог потушить. И не хотел. Эта мысль должна была встревожить Шахина, но она лишь мелькнула в мареве ослепляющего желания.

Охваченный страстью, он забыл обо всем, отдавшись всепоглощающей потребности погрузиться в нее. Она вытеснила из его сознания все остальное. Шафтсбери, его отец, его неудачи, Джеймс, Френсис — все отойдет на задний план, когда он возьмет у Аллегры то, что она так охотно отдавала. Она льнула к нему, как лиана к стволу дерева. Ее кожа источала цветочный аромат с терпкой примесью мяты, но он также уловил слабый запах мускуса. Запах желания.

Боже, она уже была влажной и готовой принять его! Шахину даже не нужно было касаться ее, чтобы знать это. Оторвавшись от ее губ, он поцеловал ее шею, упиваясь ароматом ее кожи. Аллегра издала тихий стон, выгибаясь ему навстречу. Обхватив ладонью ее упругую грудь, он потер сосок большим пальцем, а затем склонил голову и лизнул напрягшуюся маковку. Из груди Аллегры вырвался тихий всхлип. Но этого было недостаточно. Он хотел большего. Сегодня она поможет ему изгнать его демонов.

Его рука скользнула вниз, к средоточию ее женственности. Аллегра напряглась. Подняв голову, он заглянул ей в лицо. В глубине ее зеленых глаз не было ни притворства, ни нерешительности. Только откровенное желание. Шахин был уверен, что ни один мужчин не видел такого выражения на ее лице.

И тем не менее он медлил, ожидая окончательной победы.

Ее зеленые глаза потемнели, взирая на него в безмолвной мольбе. Однако Шахин не спешил. Только когда она окончательно отдастся страсти, он сможет удовлетворить свое ненасытное желание. Аллегра нетерпеливо всхлипнула и попыталась прижаться к нему своими бедрами.

— Ради Бога, Шахин! Я больше не могу. Мне нужно почувствовать тебя внутри.

Его захлестнуло торжество. Он получил от нее то, чего хотел больше всего на свете. Ее страсть. Каждый мускул в его теле напрягся от яростного желания. Приподнявшись над ней, он устремил на нее взгляд, стараясь запечатлеть ее в памяти. Как только его естество коснулось ее влажных кудряшек, она выгнулась ему навстречу в молчаливом призыве. Ему не требовалось дополнительного поощрения.

С глухим стоном он вонзился в ее лоно и едва сдержал возглас наслаждения. Она была такой тугой и горячей… Шахин слегка отстранился, затем снова вошел в нее, ускоряя ритм движений. Он никогда не испытывал ничего подобного.

На ее лице застыла улыбка. Глаза были полузакрыты, с губ слетали тихие вздохи. Обольстительная, как сирена, она склонилась перед его волей, покоряясь его требованиям, удовлетворяя его потребности.

— Посмотри на меня, — хрипло выдохнул Шахин.

Аллегра открыла глаза, устремив на него затуманившийся от наслаждения взгляд.

— Ты моя. Ты принадлежишь мне, и больше никому. Скажи это.

— Я… твоя, Шахин, — промолвила она, прерывисто дыша. — Я принадлежу только тебе, и никому другому.

Эти тихие слова наполнили его ликованием, вознеся на вершину страсти. Он глухо вскрикнул и выплеснул в нее свое семя и душу.

В разгар дневного зноя Аллегра стояла под навесом своего шатра. Хотя все боковые стенки были подняты, в воздухе почти не чувствовалось дуновения. Глядя на пустынную равнину, она вспоминала восторги минувшей ночи. Даже в своих самых безумных мечтах она не могла вообразить, что занятия любовью могут быть такими страстными и самозабвенными.

С того момента как она сдалась на милость победителя и объявила, что принадлежит ему, Шахин всю ночь доставлял ей наслаждение, сводившее ее с ума. Руками и губами он доводил ее до такого состояния, что она могла только молить взять ее снова и снова. От одного воспоминания о пережитом блаженстве кожа Аллегры покрылась мурашками, соски затвердели и терлись о мягкую ткань рубахи, напоминая о вчерашних ласках.

Она томилась по нему, как ни по одному мужчине в ее жизни. Ее тело жаждало большего. Аллегра никак не ожидала, что способна питать подобные чувства к любовнику. Там, где дело касалось Шахина, ее разум отказывался мыслить трезво. Что само по себе становилось тревожно.

Вздохнув, она повернулась на звук детских голосов и смеха. При виде Милли, направлявшейся к ней в сопровождении ватаги ребятишек, ее губы изогнулись в улыбке. Даже прожив месяц в пустыне, ее верная служанка была одета так, словно собиралась на званый ужин. За ней следовал Джамал с большим сундуком на плечах. Когда они добрались до шатра Аллегры, Милли велела бедуину поставить сундук под навес.

Благополучно пристроив его в новом жилище, она благодарно кивнула Джамалу и проследовала внутрь, чтобы заняться вещами. На лице Джамала, который остался стоять на месте, наблюдая за ней, мелькнуло странное выражение, На мгновение Аллегре показалось, что бедуин рассматривает ее горничную с нескрываемой похотью. Почувствовав ее взгляд, он резко повернул к ней голову. Даже под его смуглой кожей она могла видеть краску, залившую его лицо. Пробормотав что-то себе под нос, он отвесил ей быстрый поклон и поспешил прочь. Аллегра улыбнулась, забавляясь его поведением. Интересно, находит ли Милли бедуина привлекательным? Они были примерно одного возраста, и Джамал был по-своему красив.

Горничная вытащила из сундука ее платье.

— Ну вот, мисс Аллегра. Уверена, вам недоставало вашей одежды, — заявила Милли, подняв дневное платье на вытянутых руках. — Думаю, это подойдет вам больше, чем туземный наряд, который вы носите.

Аллегра рассмеялась, покачав головой:

— Вряд ли, Милли.

— Но, мисс, вы не можете и дальше носить эти штаны и рубаху! — воскликнула та в ужасе.

— Отчего же? — улыбнулась Аллегра. — Они очень удобны, и я совсем не стремлюсь избавиться от них. Тебе следует примерить местную одежду.

— Джамал предложил тоже самое, — презрительно фыркнула Милли.

— Ты ему нравишься, — отозвалась Аллегра с улыбкой.

— Кому? Джамалу?

Горничная удивленно вскинула голову, и ее щеки загорелись.

— Да. Я видела, как он смотрит на тебя.

— Чепуха! У вас разыгралось воображение.

Отмахнувшись, Милли поспешно уткнулась в сундук и принялась рыться в вещах. Не найдя того, что искала, она подняла голову.

— Должно быть, я оставила ваши щетки для волос в своем сундуке. Пойду схожу за ними.

Все еще с пылающими щеками, горничная выскочила из шатра, чуть не столкнувшись с Лейлой. В. восторге от встречи с подругой, юная бедуинка быстро пересекла ковер, устилавший пол, и сжала Аллегру в сердечном объятии.

— Лейла, как приятно снова видеть тебя!

— Я так рада, что вы в безопасности, — отозвалась девушка, разомкнув объятия и отступив на шаг.

Ее взгляд упал на короткие кудри Аллегры. При виде огорчения, отразившегося на ее лице, Аллегра сжала ее руку.

— Теперь это выглядит не так ужасно, как вначале. Собственно, я так привыкла к коротким волосам, что нахожу в этом определенные преимущества. С ними не так жарко, да и Шахину не за что хвататься, когда он сердится на меня, — лукаво усмехнулась она.

— Представляю, как это расстроило его, — рассмеялась Лейла, затем посерьезнела. — И все же, будь я более наблюдательной…

— Перестань, — оборвала ее Аллегра. — То, что произошло, было не в нашей власти.

— Возможно, но от этого мне не легче, — вздохнула Лейла. — А теперь нам снова угрожает война.

— Как? — воскликнула Аллегра.

— Мой дядя заключил союз с шейхом Кади, чтобы бросить вызов моему отцу. Вот почему он забрался так далеко на север, — с горечью сообщила Лейла. — Ему недостаточно убить мою мать, он пытается забрать у меня еще и отца.

— Наверняка до этого не дойдет, — возразила Аллегра успокаивающим тоном, хотя сердце тревожно защемило.

Что будет с Шахином, если начнутся военные действия? Будет ли он сражаться вместе с шейхом? Она знала ответ, и он пугал ее.

Лейла развела руками в озабоченном жесте.

— Хотелось бы верить в это. Но если только отец не договорится с Абд-эль-Джабаром о союзе, войны не избежать.

— Это к нему отправился твой отец? Как ты думаешь, он согласится?

— Не уверена. Джабар пойдет на это, только если почувствует выгоду. Впрочем, отец может быть очень убедительным. Почти как Шахин, — добавила Лейла, и Аллегра покраснела под ее лукавым взглядом.

— Ты забыла про его властность и требовательность, — отозвалась она кислым тоном.

— Вряд ли это распространяется на огненную женщину, — насмешливо возразила Лейла, коснувшись татуировки Аллегры. — Ты и впрямь огонь, а он плавит металл. Мне следовало догадаться, когда Фатима сделала этот рисунок на твоей руке. Ты и впрямь огненная женщина. Даже наша, ведунья предсказала твое появление.

На ковер легла тень, и, подняв голову, Аплегра увидела Шахина, стоявшего за спиной Лейлы с хмурым выражением лица.

— Ты придаешь слишком большое значение старушечьим байкам.

Было невозможно не улыбнуться от удовольствия видеть его. Прошло несколько часов с тех пор, как он поцеловал ее на прощание, и тело Аллегры ожило, стоило ему оказаться рядом.

Лейла рассмеялась:

— А ты их вообще ни во что не ставишь. — Ее добродушная насмешка вызвала на его губах улыбку. Лейла поднялась на ноги. — Мне нужно заняться делами. Я зайду позже, Аллегра.

Махнув рукой на прощание, юная бедуинка вышла из шатра, оставив их наедине, и воздух тут же заискрился от скрытого жара. Шахин склонился над ней так низко, что от его близости по ее коже пробежали мурашки.

— Мое клеймо тебе к лицу, дорогая, — прошептал он.

Сильная рука обхватила ее щеку, а большой палец прошелся по нижней губе. Это была дразнящая ласка, и в глазах Шахина мелькнуло веселье, когда Аллегра резко втянула в грудь воздух. Намеренная доказать ему, что в эту игру могут играть двое, Аллегра приоткрыла губы и втянула его палец в рот, наслаждаясь солоноватым вкусом его кожи. Не отрывая взгляда от его лица, она обвела его палец языком. В глазах Шахина сверкнуло желание, и он даже вздохнул от удовольствия. Медленно выпустив его палец изо рта, она одарила его знойной улыбкой.

— Тебе понравилось? — Он резко кивнул, заставив ее улыбнуться. — В таком случае тебе, наверное, будет приятно, если я проделаю то же самое в другом месте?

Шахин прерывисто вздохнул и привлек ее к себе.

— Через несколько часов, дорогая. — Он тряхнул головой, словно пытаясь прояснить сознание. — Я заставлю тебя заплатить за это.

— Зачем ждать, если я готова расплатиться прямо сейчас, — поддразнила Аллегра.

Схватив его руку, она поднесла к губам его указательный палец и обвела его языком.

— О, моя сладкая… — простонал Шахин, высвободив руку и прижав ее бедра к своему затвердевшему естеству. — Ты хоть представляешь, как сильно я хочу ощутить твои губы на себе?

— О да. — Она тихо рассмеялась. — И очень даже хорошо.

Он снова глухо застонал и склонил голову, прижавшись лбом к ее лбу.

— Обещаю, что сегодня вечером я заставлю тебя сполна расплатиться за столь дерзкую попытку дразнить меня.

— Буду ждать с нетерпением, — отозвалась Аллегра, притянув его голову к себе и коснувшись его губ своими. — А пока помни, что я тоже оставила на тебе свою метку.

Она удовлетворенно улыбнулась, когда из его груди в очередной раз вырвался глухой стон. Заметив уголком глаза движение, она бросила взгляд в сторону и увидела Хакима, стоявшего рядом с ее шатром с покрасневшим от гнева лицом. Сообразив, что позади него кто-то стоит, Шахин обернулся и устремил выжидающий взгляд на молодого человека.

— Коумен вернулся и привез пленника, — сообщил тот ледяным тоном.

— Отлично, я сейчас приду.

— Я подожду тебя.

Голос Хакима прозвучал как удар хлыста.

Шахин холодно взглянул на него, затем коротко кивнул и повернулся к Аллегре.

— До вечера, милая, — шепнул он ей на ухо, погладив ее по щеке.

Не дожидаясь ответа, он вышел из шатра. Хаким находился рядом. Между ними повисло ледяное молчание, но Шахин знал: что бы он ни сказал, это не сделает его менее виновным в глазах юноши. Они шли через лагерь, направляясь к шатру Халида, служившему командным пунктом.

— Ты солгал, — бросил Хаким, нарушив молчание. — Ты хотел оставить эту женщину себе.

Резко остановившись, Шахин повернулся к юноше, которого опекал с детства, и покачал головой, стараясь сохранить самообладание:

— Неправда. В тебе говорит гордыня.

Хаким издал гневный возглас:

— Я первый увидел ее! Она должна быть моей!

— Проклятие, ты рассуждаешь, как твой дядя! — взорвался Шахин. — Разве этому я учил тебя? Разве я говорил, что человеческое существо может являться чьей-то собственностью? Если так, то я не справился со своими обязательствами перед тобой и твоим отцом.

Резко отвернувшись от Хакима, он яростно зашагал к шатру Халида. Боже, какой же он лицемер! Он ничем не лучше этого парня. Он захотел Аллегру с того момента, как увидел. Даже то, что он боролся со своей страстью, не умаляет его вины. Он претендовал на Аллегру, когда она не хотела иметь с ним ничего общего.

Сильная рука схватила его за локоть, заставив остановиться.

— Ты ошибаешься. — Хаким обиженно тряхнул головой, затем выражение его лица сменилось на почтительное. — Я больше похож на тебя, разве не так?

Шахин вздохнул, глядя на молодого человека:

— Тогда веди себя как мужчина, которым, я знаю, ты можешь со временем стать. Твой отец нуждается в тебе, более чем когда-либо.

— Тебя послушать, так все очень просто. — Хаким нахмурился. — Я никогда не стану таким, как отец или ты.

— Возможно, но ты мог бы стать таким мужчиной, каким мы учили тебя быть. Вот все, чего мы оба когда-либо хотели от тебя.

— А что насчет этой красавицы?

Судя по тону Хакима, там, где дело касалось Аллегры, вражда между ними еще оставалась.

— Я никогда не лгал тебе насчет нее. Она отказала тебе просто потому, что ты слишком молод для нее. У нее есть принципы, Хаким, что встречается весьма редко. Большинство женщин ее профессии разбили бы твое сердце и заставили бы тебя страдать.

Хотя лицо молодого человека еще хранило следы гнева, сквозь них проступало понимание. Раны Хакима затянутся, их отношения наладятся, но они будут уже совсем иными. Когда наследник шейха понимающе кивнул, Шахин позволил себе слегка улыбнуться:

— Пойдем, узнаем, какие новости привез Коумен.

Они продолжили путь к шатру Халида. Довольный, что их разногласия более-менее уладились, Шахин осознал, что отныне из опекуна юноши он превратился в его друга. Хаким будет опорой своему отцу, особенно если Нассар втянет их в войну.

Спустя час Шахин понял, что есть только один способ избежать вооруженного конфликта с Нассаром. Тот должен умереть. Когда Коумен и другие мужчины увели их пленника, его охватила ярость. На сей раз этот ублюдок зашел слишком далеко. Разжав кулак, он развернул скомканный листок бумаги, который держал в руке.

«Мой дорогой Ньюкасл!

Как видите, я решил позволить вам жить. А вот ваша шлюха… Неужели выдумали, что я позволю вам удерживать ее? Если уж я не могу иметь ее, то вы и подавно.

Шейх Нассар».

Он снова скомкал листок. Мужчина, которого схватили его люди, был послан, чтобы убить Аллегру. Записка была посланием, предназначенным Шахину, когда он найдет ее мертвой. Она в опасности, Боже, а он не предпринял ничего для ее защиты, делая ошибку за ошибкой. Ему следовало отослать ее назад, к Шафтсбери, еще несколько недель назад. Впрочем, нет. Надо было самому посадить ее на корабль, отбывающий в Англию. В его мозгу прозвучали слова Халида: «Помоги тебе Боже, если ты подведешь ее, как я подвел Ясмию». Он чуть не потерял ее. Это больше не повторится. Ничего не поделаешь. Она вернется в Англию с Шафтсбери.

— Если мы не остановим Нассара, он сделает с ней то же самое, что сделал с моей матерью, — сказал Хаким с выражением отчаяния на лице. — Что ты намерен предпринять?

Шахин задумался. Слова юноши резанули его по сердцу. Горло перехватило от страха, которого он никогда раньше не знал. Даже в ту ужасную ночь, когда он искал Джеймса, он не испытывал такого тягостного чувства.

— Я собираюсь послать за Шафтсбери. Он отвезет ее в Отман, а оттуда они могут добраться до Сафи по железной дороге. Это более безопасный маршрут, чем ехать на поезде из Марракеша, где их может перехватить Нассар.

— Позволь мне отправиться за виконтом.

— Нет, — возразил Шахин, сделав резкое движение. — Это небезопасно.

— А разве кто-нибудь из нас может теперь чувствовать себя в безопасности? — тихо спросил Хаким. — Я мог бы взять с собой Джамала, если тебе так будет спокойнее. Мы могли бы путешествовать ночью, чтобы не наткнуться на разведчиков Нассара.

Шахин помедлил, размышляя над предложением юноши. Несмотря на возникшие угрозы, это был разумный план. Но Хаким — наследник Халида. Если что-нибудь случится…

— Я буду в хороших руках, и, как ты сам говорил, мне следует проникнуться чувством ответственности, — добавил Хаким, серьезно глядя на него.

— Это не значит, что ты должен подвергать свою жизнь опасности, — отозвался Шахин, свирепо сверкнув глазами. — Если бы твой отец был здесь, я бы сам поехал за Шафтсбери.

— Но его, как видишь, нет.

Тем не менее Шахин колебался, не решаясь согласиться на предложение Хакима. Гораздо проще послать одного Джамала. Юноша коснулся его плеча:

— Позволь мне сделать это. Хочу искупить вину перед тобой и огненной женщиной.

Эта просьба сняла все возражения Шахина, когда он понял, насколько юноша повзрослел за одну ночь. Или все дело в том, что он до сих пор не давал ему возможности проявить себя? Сузив глаза, он устремил испытующий взгляд на взволнованное лицо Хакима.

— Пошли за Джамалом, чтобы мы могли обсудить твой план. Я хочу, чтобы вы оба благополучно вернулись и привезли с собой Шафтсбери.

Удовлетворенно улыбнувшись, Хаким кивнул и выскочил из шатра. Оставшись один, Шахин посмотрел на записку, которую он все еще сжимал в кулаке. Внезапно в его голове мелькнул образ Френсис, безжизненно распростертой на постели. Только на сей раз в потолок смотрели зеленые глаза Аллегры. Содрогнувшись, он загнал это видение втемную пучину подсознания, откуда оно и явилось. Аллегра будет жить!

Он позаботится об этом с помощью Шафтсбери. Но что-то подсказывало Шахину, что она станет противиться отъезду. Мысль, что Аллегра захочет остаться с ним, несмотря на опасность, вызвала у него противоречивые чувства. В любом случае теперь он не позволит ей этого, а сделает все, что в его силах, чтобы заставить уехать. Единственное, что имеет значение, — это ее безопасность. Остальное не важно — даже боль, которую он почувствует, передавая ее под опеку Шафтсбери. Шахина захлестнула волна противоречивых эмоций. Завтра она уже не будет принадлежать ему. А пока он постарается запомнить каждый ее вздох, каждый поворот головы, все, что можно сохранить в памяти.