Прекрасная куртизанка

Глава 16

Откинувшись на шелковые подушки, разбросанные на ковре, устилавшем пол шатра, Аллегра не слышала, как вошел Шахин, но ее тело откликнулось на его присутствие. Подняв глаза от книги, которую она читала, она увидела его. Он стоял у входа, наблюдая за ней. Радостно улыбнувшись, Аллегра поднялась и шагнула к нему.

Он встретил ее на полпути, и она с довольным вздохом вошла в его объятия. Его руки были крепкими и надежными, но она вдруг ощутила, что его мышцы сковывает напряжение. Случилось что-то плохое. Ужасное. Ее пронзил озноб. Очевидно, полученные новости заставили его не на шутку встревожиться.

Повернув голову на звук детского смеха, она увидела Малика с девочкой, которые внесли в шатер две корзины. Когда они поставили их на пол, Шахин опустил стенки шатра, оставив открытым только вид на Атласские горы. Когда дети ушли, он протянул руку Аллегре и она вложила в нее свою ладонь — с таким чувством, словно вошла в свой дом, чтобы остаться там навеки. Это ощущение согрело ее душу и тело. Шахин улыбнулся, словно почувствовал то же самое, и нежно сжал ее пальцы. Они сели на подушки за низкий столик, касаясь друг друга плечами.

Шахин склонился над одной из корзин.

— Закрой глаза, — велел он с коварной усмешкой на губах.

Аллегра улыбнулась, устремив на него настороженный взгляд:

— Что ты затеял?

— Выполни мою просьбу, Аллегра.

Его карие глаза решительно сверкнули, призывая ее к повиновению.

— Как пожелаешь, — рассмеялась она и закрыла глаза.

В воздухе вдруг запахло фруктами, и Аллегра склонила голову набок, вдыхая запах. Бананы. Не дожидаясь разрешения, она открыла глаза и увидела, что Шахин наблюдает за ней с лукавым блеском в глазах. В руках он держал плод со снятой шкуркой.

— Ты не могла бы продемонстрировать правильный способ поедания этого фрукта, ma belle? — поинтересовался он.

Рассмеявшись, Аллегра протянула руку, но он отодвинул банан подальше.

— Хотя не думаю, что я выдержу пытку, которую ты устроила мне в прошлый раз.

— Не стану отрицать, мне было приятно выиграть пари, — снова рассмеялась она, жестом попросив у него позволения откусить банан.

— Даже не знаю, что лучше: придушить тебя или оставить в живых, пока мы оба не насытимся, — ворчливо произнес он, протянув ей фрукт.

Положив ладонь на его руку, она подалась вперед и обвела языком кончик банана, прежде чем откусить кусочек. Глухой стон, вырвавшийся у него из груди, был ей наградой. Она никогда не испытывала ничего подобного с другими любовниками. Понимание. Между ними словно установилась невидимая связь. И она была такой крепкой, что Аллегра не смогла бы ее разорвать, даже если бы захотела.

Шахин нежно коснулся пальцами се щеки, прежде чем открыть другую корзину и вручить ей булочку. Спустя несколько минут на столике возвышался натюрморт из фруктов, сыра и хлеба. Они приступили к трапезе, непринужденно беседуя. Аллегра рассмеялась, игриво сражаясь с ним за последний ломтик сыра. Уступив ему лакомый кусочек, она потянулась за фиником и впилась зубами в его сладкую мякоть. Шахин тем временем налил им чая. Протянув ей чашку, он молча ждал, пока она сделает первый глоток. Ее глаза расширились.

— «Эрл Грей»! — выдохнула она.

— Я выпросил остатки у твоей горничной.

Он удовлетворенно улыбнулся.

— Спасибо, — отозвалась она со счастливым вздохом. — Мне нравится чай с бергамотом, ведь это все равно что побывать дома.

При этих словах Шахин отвернулся, устремив взгляд на далекие горы, освещенные заходящим солнцем. Его профиль резко выделялся на фоне угасающего дня. Аллегра не видела выражения его глаз, но догадывалась, что оно печальное. Повинуясь порыву, она протянула руку и коснулась его щеки, покрывшейся легкой порослью щетины. Он замер, затем схватил ее руку и прижался губами к ее запястью.

В этой простой ласке было столько нежности, что сердце Аллегры дрогнуло. Потрясенная силой собственных чувств, она осталась на месте, когда Шахин поднялся и подошел к открытой стенке шатра. Сложив руки на груди, он созерцал пустыню, простиравшуюся до подножия гор. Он выглядел как часовой, охраняющий лагерь от невидимого врага, и Аллегру снова охватило ощущение надвигающейся катастрофы. Неужели между ним и Хакимом что-то произошло? Юноша был не слишком рад, увидев ее с Шахином, и весьма возможно, что они поссорились.

— Я так давно не думал о доме.

Он говорил так тихо, что она едва расслышала его. Собственно, Аллегра была уверена, что он не собирался произносить эти слова вслух. Быстро поднявшись на ноги, она подошла к нему и взяла его под руку.

— Ты скучаешь по дому?

Шахин на мгновение задумался, затем, покачал головой:

— Нет. Я обрел его здесь и никогда не имел в Англии.

— Я понимаю твои чувства. Мне нравится здешняя простота. Бедуины не усложняют свою жизнь. Они живут настоящим, веря, что их судьба предопределена.

— А в чем твоя судьба, дорогая?

— Мне всегда казалось, что я распоряжаюсь собой. — Она подняла руку, рассматривая побледневшую татуировку. — Но теперь я в этом стала сомневаться.

Произнося эти слова, она вдруг поняла, как мало управляла своей жизнью. Весь ее выбор сводился к выбору партнеров. Но даже, это было иллюзией. Каждое ее решение предопределялось предыдущими обстоятельствами, не зависевшими от ее воли. Правда заключалась в том, что с того момента, как мать продала ее мадам Эжени, у нее оставался только один выбор.

Выжить. Или умереть.

Вряд ли это значит быть хозяйкой своей судьбы. Взгляд Аллегры вернулся к татуировке, пометившей ее как огненную женщину. Нет, она не определяет собственную судьбу, это судьба ведет ее по жизни и вот привела сюда, к Шахину. Она его судьба и находится там, где должна находиться. Это было замечательное открытие, и у Аллегры перехватило дыхание.

Шахин осторожно коснулся ее руки, обведя кончиком пальца контур рисунка.

— Тогда давай жить настоящим, позволив судьбе позаботиться о себе и о нас, — шепнул он ей на ухо, щекоча ее щеку своим теплым дыханием.

Обхватив ее лицо ладонями, он запечатлел на ее губах нежный поцелуй. От такой ласки ей захотелось заплакать. Боже, у нее совсем нет защиты от этого мужчины. Одним своим прикосновением он полностью подчинял ее себе.

Скользнув пальцами по щеке, Шахин выпустил ее из объятий и опустил открытую стенку шатра. Когда он снова повернулся к ней, в его темных глазах мелькнуло что-то похожее на безнадежность. Покачав головой, Аллегра шагнула к нему и положила руку ему на грудь.

— Ты чем-то обеспокоен, сердце мое.

Она прикусила язык, почувствовав, как напряглись под ее ладонью его мышцы. Милостивый Боже, что произошло с ней, что она употребила такое интимное обращение? Потрясенная, она судорожно сглотнула и отступила на шаг. На лице Шахина мелькнуло странное выражение, и он притянул ее назад в свои объятия.

— Повтори это еще раз, — произнес он, устремив на нее пронизывающий взгляд.

Аллегра побледнела и отвела глаза, недовольная собой. Она слишком многое открыла этими словами. Сильная рука схватила ее за подбородок и заставила посмотреть на него.

— Я жду, Аллегра.

В его голосе снова зазвучали властные нотки, и она содрогнулась, осознав, что она подчинилась ему каждой частичкой своей души и тела.

— Сердце мое, — прошептала она.

С тихим стоном он завладел ее губами. Его поцелуй обжигал ее, требовал отклика. И она пылко откликнулась. С каждым яростным прикосновением его губ она открывала ему свою душу. Ей казалось, что, уступив ему, она сломается, но этого не случилось. Напротив, она наконец стала собой. С ним она и в самом деле превратилась в огненную женщину. Она принадлежала ему, и ничто на свете не могло этого изменить.

Запустив пальцы в его волосы, Аллегра притянула его голову к себе. Шахин глухо застонал, упиваясь ее сладким благоуханием и вкусом финика, оставшимся у нее во рту. Как поцелуй может быть таким пьянящим? Как же он хочет ее! Он стал целовать ее со всей страстью, пока она не издала тихий возглас нетерпения, наполнивший его ликованием. Но вместо торжества он ощутил благодарность и еще раз почувствовал, как важен этот миг в его жизни. В сущности, это их последняя ночь. Подняв голову, он посмотрел на нее. Он всегда считал ее страстной женщиной, но этим вечером ее чувственность была особенно утонченной и изысканной.

Он поразился, обнаружив, что его пальцы, скользнувшие по ее щеке вниз, к углублению у основания ее горла, дрожат. Ему хотелось растянуть эту ночь насколько возможно, не задумываясь об утре, которое наступит так скоро. С пылом, который польстил ему, Аллегра притянула его голову к себе и поцеловала в губы, прижавшись бедрами к его напрягшемуся естеству. Эта ласка была предназначена для обольщения, и Шахин застонал, выражая готовность быть соблазненным. Эта женщина точно знает, как коснуться его, чтобы ему не оставалось ничего другого, кроме как показать ей в постели все, на что он способен.

Нетерпеливым движением он стянул с нее рубаху через голову. Аллегра не возражала, она задрала его рубаху и прижалась губами к его груди, дразня горячим языком его сосок, а затем нежно прикусила его зубами. От острого наслаждения Шахин резко втянул воздух. Проклятие, эта женщина заставит его пролить семя даже раньше, чем он разденется! Пора поставить ее на место. Отбросив в сторону свою рубаху, он опустился на колени и потянул вниз ее шаровары. Его глазам открылся темно-рыжий треугольник на стыке ее бедер, а ноздри наполнил слабый аромат мускуса. Обхватив пальцами ее бедра, он развел ее ноги в стороны, а затем подался вперед, дразня языком чувствительный бугорок, спрятанный в складках плоти. Аллегра застонала и впилась ногтями в его плечи. Капля жидкости оросила его рот, и он удвоил усилия, наслаждаясь ее вкусом. Колени Аллегры подогнулись, и она крепче вцепилась в его плечи, но он отстранил ее от себя, позволив опуститься на колени.

Ее зеленые глаза потемнели от страсти, которой он жаждал. Но в их прекрасных глубинах притаилось что-то еще, что он не ждал и не просил. Сердце Шахина сжалось, как в стальных тисках. Господи, ну за что ему такая участь? Сегодня ночью он пребывает в раю, зная, что утром окажется в аду. Впрочем, не важно. Единственное, что имеет значение, — это Аллегра. Ее кожа порозовела, дыхание участилось. Он доставил ей удовольствие. Шахин был уверен в этом, и это усилило его восторг, когда они повалились на подушки, лихорадочно избавляясь от остатков одежды. Аллегра опередила его и быстрым движением оседлала его бедра. Ее руки медленно скользили по его плечам и груди. Твердое, сильное и хорошо сложенное, его тело было подобно пустыне — жаркое и прекрасное. Склонившись, она прошлась языком от его груди до ямочки у основания горла. Из груди Шахина вырвался низкий стон.

— Ты играешь с огнем, милая.

— А разве не это ожидается от огненной женщины? — поддразнила его Аллегра. — Пожалуй, я продолжу, пока ты полностью не сгоришь.

Не успела она договорить, как оказалась на спине, придавленная его весом. Заведя ее руки за голову, он склонился над ней и лизнул ее сосок. Это легкое прикосновение было таким мучительно приятным, что Аллегра выгнулась ему навстречу, безмолвно моля о большем, Шахин не заставил себя упрашивать, одним резким движением вонзившись в нее. Аллегра тихо вскрикнула, когда он заполнил ее. Раньше она и представить себе не могла, что ощущения могут быть такими сильными и волнующими.

Наслаждение нарастало, вознося ее на ослепительную высоту, пока Аллегра не содрогнулась в экстазе. Ее внутренние мышцы напряглись, и Шахин с хриплым возгласом обессилено рухнул на нее, содрогаясь от спазмов собственного высвобождения. Его шумное дыхание отзывалось эхом в ее ушах, вторя ее собственному лихорадочному дыханию. Обвив его руками, Аллегра поцеловала его влажное от пота плечо, наслаждаясь его терпким вкусом.

Спустя несколько мгновений Шахин скатился с нее и вытянулся на спине, притянув ее к себе. Глаза его были закрыты, но на лице застыло удовлетворенное выражение. Охваченная легкой дремой, Аллегра тихо лежала, лелея ощущение счастья, порожденное их занятиями любовью. В ее ушах отдавалось ровное биение его сердца, внушая ей чувство безопасности. Пусть Шахин не произнес слов, которые она надеялась услышать, Аллегра не сомневалась, что он их скажет. Гордому и упрямому, ему понадобится время, чтобы признать чувства, которые он испытывает к ней, но она уже твердо знала, что небезразлична ему. То, что произошло между ними сегодня, было порождено глубоким чувством, приводившим ее в восторг. Счастливая и довольная, она поцеловала его в плечо и теснее прижалась к его теплому боку.

Сквозь полог шатра уже проникали мягкие лучи рассвета, когда Шахин встрепенулся под легким одеялом, укрывавшим его и Аллегру. Свернувшись у его бока, она испытывала настоящее блаженство. Ее теплое дыхание овевало его кожу, согревая душу. Шахин не шевелился, боясь разбудить ее. Хотя нет. Он оставался неподвижным совсем по другой причине: хотел продлить свое счастье. Осознание того факта, что им предстоит разлука, причиняло ему огромную душевную боль. Но он все больше понимал и другое: единственное, что имеет значение, — это ее безопасность. К вечеру она будет в Сафи и сядет на корабль, отплывающий в Англию. Она будет под надежной защитой. С Шафтсбери. При мысли о кузене Шахин испытал острый приступ неприязни. Он посмотрел на Аллегру. Неужели она так же обнимала виконта во сне?

В его сознании мелькнул непрошеный образ, и Шахина захлестнула волна ревности. Неужели она так же вела себя со всеми любовниками? Неужели с ними ее сон был таким же крепким и безмятежным? Даже если это так, не важно, потому что именно перед ним она охотно сняла свою маску. Она отказалась от образа куртизанки и подарила ему страсть, которой наверняка не видел ни один другой мужчина. Она покорилась ему в своем сердце.

И тем не менее к концу сегодняшнего дня она скорее всего возненавидит его. Шахин проглотил ком в горле. Неужели ему действительно придется осуществить план, который он придумал, пока Аллегра тихо спала рядом? Впрочем, у него нет выбора. Он потерял Джеймса, но спасет Аллегру. Жизнь потеряет для него всякий смысл, если он допустит, чтобы она пострадала.

Он не вынесет чувства вины, сознавая, что эгоистично держал ее при себе, вместо того чтобы отправить туда, где ей ничто не будет угрожать. Он совершил роковую ошибку, недооценив брата Халида. Но это больше не повторится. При мысли, что на этот раз Нассар чуть не добрался до Аллегры, его пробрал холод до костей. Вряд ли этот ублюдок оставит свои попытки.

Да, единственное, что можно сделать, — это поскорее отослать ее отсюда. Ему придется смириться с этим, если он хочет обеспечить ее защиту. Но у него не хватит духу сказать ей об этом. Особенно теперь, когда они стали так близки.

Он перевел взгляд на ее лицо, стараясь запомнить, как она выглядит во сне. После прошлой ночи он сомневался, что Аллегра охотно вернется в Англию. Она будет бороться за право остаться здесь. Единственный способ заставить ее уехать — это убедить ее, что она ничего для него не значит. Шахин закрыл глаза, его охватила жгучая тоска. Ему придется снова унизить ее. От этой мысли стало тошно. Хватит ли у него сил, чтобы быть таким жестоким по отношению к ней?

Аллегра пошевелилась во сне, теснее прижавшись к нему и положив ему на грудь руку с татуировкой. Он задержал взгляд на бледнеющем рисунке. Огненная женщина должна была связать его прошлое с будущим. А вышло наоборот.

Прошлое лишает его будущего. Он чуть не рассмеялся от иронии происходящего. Не будь он так упрям, избежал бы этого сценария. Он мог вернуть ее в Марракеш, последовав совету Джамала.

Надо было только поверить, что Аллегра сохранит его имя в и секрете. Он бы легко затерялся в безлюдных просторах Марокко, и Шафтсбери не смог бы найти его — если вообще стал бы искать. Он мог без особого труда осуществить этот план. Однако ничего не сделал. И теперь ему придется заплатить цену, такую же высокую, как та, что он заплатил в ночь, унесшую жизнь Джеймса.

Стараясь не разбудить Аллегру, он осторожно высвободился из ее объятий и быстро оделся. Шагнув к выходу, поднял полог и помедлил, обернувшись через плечо. Помоги ему Боже! Она была самой красивой из всех женщин, что он встречал, а он вел себя по отношению к ней как последний ублюдок. Испустив раздраженный вздох, Шахин вышел из шатра.

Люди его племени готовились к худшему, и по дороге, ведущей к шатру Халида, озабоченно сновали бедуины. Он издалека заметил Хакима, находившегося возле шатра. Рядом с ним стоял англичанин, и Шахйн собрался с духом, готовясь к предстоящему разговору.

— Ньюкасл, — приветствовал его Шафтсбери, протянув руку, когда он остановился перед ними. — Давно не виделись.

— Да, ты прав, — коротко отозвался Шахин и после короткого рукопожатии нетерпеливым жестом предложил войти в шатер.

Ему было не до светских любезностей. Время поджимало, и ему меньше всего хотелось общаться с мужчиной, который увезет от него Аллегру.

— Полагаю, Хаким объяснил, зачем я послал за вами?

Шахин надменно выгнул бровь в ожидании ответа виконта.

— Он сообщил, что все это время Аллегра была здесь с вами, а не в Англии, как мне сказали. Он также сказал, что она находится в опасности и мне нужно сегодня же отправить ее в Англию. Чего я не понимаю, так это того, почему вы не доставили ее в Марракеш сразу же после того, как спасли.

Шахин пропустил мимо ушей вопрос англичанина, спросив его о другом:

— Вы в курсе марокканской политики, виконт?

— Насколько я знаю, Франция и Испания совместно осуществляют юрисдикцию над этой территорией, а британское министерство иностранных дел занимает позицию наблюдателя. — Шафтсбери пожал плечами, сетуя на ограниченность своих знаний.

— Верно, но эту страну населяют берберы, и в последние пять лет я приложил много сил, чтобы сплотить их в единую нацию. Если бы французам стала известна моя национальность, они восприняли бы в штыки тот факт, что переговоры ведет англичанин. Они могли бы даже предположить, что за моими усилиями стоит правительство ее величества, что также могло бы создать проблемы.

В темных глазах Шафтсбери отразилось понимание.

— И мое прибытие в Марракеш скомпрометировало бы вас.

— Именно.

Он коротко кивнул.

— Но это не объясняет, почему вы удерживали Аллегру здесь.

— Если бы я вернул ее в Марракеш, вы бы начали задавать вопросы там, где не следует, — отозвался Шахин со сдержанным раздражением. В прошлый раз, когда они встречались, его кузен не был таким занудой. — Я не мог подвергнуть риску достигнутые соглашения.

— А теперь можете? — осведомился Шафтсбери не без иронии в голосе.

Шахин осадил его жестким взглядом.

— Теперь они находятся под угрозой по другой причине. Нассар готовится к войне и готов убить каждого, кто встанет на его пути. — Он сложил руки на груди. — Один из моих людей проводит вас до Отмана, где вы сможете сесть на поезд до Сафи. Я также отошлю с вами дочь шейха Махмуда и горничную Аллегры.

— Это далеко отсюда?

— Чуть более двух часов езды. Вы не должны останавливаться ни под каким предлогом. Если лошадь захромает, бросьте ее. Что бы ни случилось в пути, вы не должны задерживаться. Понятно?

— Вас послушать, так это вопрос жизни и смерти.

— Так и есть, — процедил Шахин сквозь зубы. — Если люди Нассара обнаружат вас, ваши шансы выжить окажутся минимальными.

— А как насчет вас?

Виконт покачал головой, озадаченно хмурясь.

— Меня? — Шахин пожал плечами. — Я остаюсь здесь.

— Не может быть, чтобы вы говорили серьезно. — Шафтсбери потрясенно уставился на него. — Эти люди вам никто, даже не родственники.

— Родство определяется не только кровью, — яростно отозвался Шахин. — Берберы приняли меня в свое племя, когда меня отвергли все остальные. И проявили больше любви и доброты, чем мой собственный отец. Теперь они моя семья.

— Возможно, но это не отменяет того факта, что у вас есть определенные обязанности в Англии. Ваш отец серьезно болен и призывает вас.

Шахин отвернулся и подошел к шатру.

— В последний раз, когда я видел его, он ясно дал понять, что больше не хочет меня знать. Мне остается лишь выполнить его желание.

— Ради Бога, он умирает. Я даже не знаю, жив ли он сейчас, но он не стал бы призывать вас, если бы не хотел видеть единственного сына, который у него остался.

В бешенстве от настойчивости кузена, Шахин круто развернулся и в несколько шагов пересек ковер, остановившись перед Шафтсбери.

— Я скажу это только один раз и больше повторять не буду. Для меня мой отец давно мертв.

— Как и ваш брат. — Виконт сверкнул глазами. — Но будь он жив… если бы он попросил вас хотя бы выслушать вашего отца, вы бы отказали ему? Неужели вы хотите пренебречь обязанностями, которые ваш брат не может исполнить?

Шахин задохнулся, словно Шафтсбери нанес ему удар в грудь. Застыв на месте, он смотрел на своего кузена, но видел перед собой брата. Перед ним стоял Джеймс, укоряя за упрямство и отказ выполнить последнее желание умирающего.

— Что вы знаете о моем брате? — хрипло выдавил он, отведя глаза от испытующего взгляда виконта.

— Я знаю, что вы боготворили Джеймса, — тихо отозвался Шафтсбери. — Я завидовал вам из-за того, что вы имели такого брата. Он заботился о вас.

— И умер из-за меня, — горько закончил Шахин. — Я способствовал тому, чтобы он нажал на курок.

— Я так не считаю, — возразил виконт, покачав головой. — У Джеймса был выбор, и он его сделал. Обвиняя себя, вы ничего не измените и не добьетесь.

— Думайте что хотите. — Шахии пренебрежительно пожал плечами. — Единственное, что должно вас заботить, — это доставить Аллегру в Отман к дневному поезду.

— Аллегра!

Шахин сразу понял, кто возник за его спиной. В ней было нечто, что всегда говорило ему, что она рядом, даже если он не видел ее. Повернувшись, он увидел, что Шафтсбери обнимает Аллегру. Его мышцы сразу напряглись. Инстинкт требовал вернуть то, что принадлежит ему, но Шахин не шелохнулся. Ее жизнь в опасности, и он готов был пожертвовать своим счастьем, даже жизнью ради ее спасения.

— Что случилось с твоими волосами?

Шафтсбери слегка отстранился, коснувшись рукой ее головы. Явно озадаченная его появлением, Аллегра молчала, переводя взгляд с Шахина на сердитое лицо его кузена.

— Ты остригла волосы? — спросил Шафтсбери, не выпуская Аллегру из объятий, несмотря на свирепый взгляд Шахина.

— Нет, это дело рук наложницы Нассара.

Аллегра покачала головой, обретя голос вместе с самообладанием, и высвободилась из рук виконта.

Шахин отвернулся, не в силах вынести вопрошающий взгляд ее зеленых глаз и смятение, написанное у нее на лице. Похоже, он собирается уничтожить ее точно так же, как вынудил уйти из жизни собственного брата. Ему стало тошно от презрения к себе.

— Ничего не понимаю. — Она прижала пальцы колбу, словно пытаясь сосредоточиться. — Как ты нашел меня? Как оказался здесь?

— Мой кузен послал за мной. — . Шафтсбери кивнул в сторону Шахина. — Он все объяснил. А теперь, когда я передал ему свое сообщение, могу возвращаться домой. И Роберт говорит, что я могу взять тебя с собой.

— Роберт?

Она тупо уставилась на него.

— Шахин — мой кузен, Роберт Ньюкасл. Тот самый, ради которого я приехал в Марокко, — объяснил виконт. — Он попросил меня отвезти тебя домой.

— Почему?

Замешательство на ее лице уступило место озарению.

— Ради твоей безопасности, — улыбнулся Шафтсбери, сжав ее руку.

В глазах Аллегры сверкнула яростная решимость, разрывавшая сердце Шахина. Она явно пыталась сопротивляться. При мысли об этом его лицо приняло замкнутое выражение. Он не может позволить ей повлиять на его решение, даже если это причинит ей сердечную боль.