Прекрасная куртизанка

Глава 6

Шахин открыл дверь дома и вышел за порог. Весь избитый и покрытый синяками, он прошел к фонтану, который находился в середине двора, и плеснул водой себе в лицо. Порез на его подбородке защипало, и он поморщился от боли. Позади него стоял Джамал, который смотрел на него с насмешкой.

— Если вы все время будете драться с теми, кто в два раза сильнее вас, то придется залечивать не только вашу гордость, — проговорил Джамал.

Свирепый взгляд, который Шахин метнул на пожилого бедуина, заставил того только рассмеяться. Еще раз осуждающе посмотрев на шейха, Джамал ушел. Шахин проследил за ним взглядом, а потом зачерпнул воды из фонтана и выпил ее. Его друг был прав, но ему не хотелось это признавать. Не желал он принять и того, что Аллегра Синфорд перехитрила его. Она проделала все так ловко, что он даже не успел понять, что к чему.

Когда он собирался заключить с ней пари, то понимал, что она вознамеривалась соблазнить его. Но то, с каким изяществом она это проделала, поразило его. Он никогда бы не поверил, что манипуляции с бананом могли вызвать у него такое возбуждение. За всю свою жизнь он не видел ничего более эротичного. С той встречи в садах Агдала он думал только об одном — о се губах, нежно целующих и ласкающих его. Это видение мучило его всю ночь, до тех пор пока он не положил руку туда, где должны были быть ее хорошенькие губки, — на свой член.

Шахин осторожно потер челюсть, его пальцы поскребли уже успевшую пробиться щетину. Как ни странно, в глубине души он был рад, что она выиграла пари. К тому же честно, не прибегая к обману. Более того, она, хотя и победила, не выказала никакой радости по этому поводу, не злорадствовала. Она была женщиной с принципами и придерживалась честных правил в их игре. Он ожидал, что она выкинет что-нибудь такое, что могла сделать Френсис на ее месте, но ошибся.

Выругавшись, Шахин снова плеснул водой себе в лицо. Сейчас ему нужно было принять ванну и придумать что-то такое, что позволило бы увидеться с Аллегрой, не нарушив их уговор. Приз, который он собирался получить, стоил затраченных усилий.

Солнце уже село, и в углах внутреннего дворика пролегли тени. Что-то неосязаемое появилось в воздухе, и он напрягся — сейчас должно было произойти что-то неожиданное. Он и в самом деле никак не ожидая увидеть в эту минуту единственную дочь шейха Халида Махмуда, которая внезапно появилась из тени. Когда Лейла подошла к нему, он почти физически ощутил исходящие от нее эмоции. Это был страх. Она бросилась к нему со слезами на глазах, уткнулась лицом в его рубашку.

— Не волнуйся, — проговорил он, гладя рукой по ее волосам. — Что-то не так? Где твой отец?

— Мы должны помочь ей, Шахин. Мы просто обязаны это сделать.

— Давай по порядку. Где твой отец? Халид сказал, что вернется в Марракеш только через два месяца.

— Он все еще в Сиди-Рахале.

Она отошла от него на шаг, принялась вытирать слезы. На ее лице застыло странное выражение.

— В таком случае как ты здесь оказалась? — Он увидел ее виноватый взгляд. — Господи милостивый, ты хочешь сказать, что приехала в Марракеш одна?

— Нет, конечно. Я взяла с собой Касима и Али.

Ей казалось, что она привела серьезный аргумент.

— Умница! — негодующе воскликнул он. — Этих двоих волнует только еда и выпивка. Вот черт! И о чем ты только думала?

— Я устала от того, что отец все время обращается со мной как с ребенком. Хакиму же позволили отправиться с тобой в Марракеш, — сказала она тоном, в котором слышался вызов.

— Так и есть. Он со мной. Халид избаловал тебя и сейчас, думаю, сходит с ума от беспокойства. Твой поступок, Лейла, в высшей степени безответственный. Как ты могла решиться на такое?

— Я попросила Халах передать отцу записку. Она сказала, что, приехав в Марракеш, я исполню веление судьбы. Я должна сделать здесь что-то очень важное.

Он поморщился:

— Эта старуха говорит всем одно и то же. Приехать сюда одной — в высшей степени неразумно. Это настоящее безрассудство.

— Я думала, что отец…

— Поймет тебя? Не в этот раз. Тебе очень повезет, если он отправит тебя куда-нибудь на ближайшие десять лет, — проворчал Шахин. Покачав головой, он бросил на нее недовольный взгляд. — Я немедленно пошлю твоему отцу письмо, чтобы он спокойно спал, зная, что с тобой все в порядке.

— Если мы спасем ее, то мне будет все равно, что сделает мой отец.

— Кого мы должны спасать?

Шахин нахмурился и окинул взглядом Лейлу, смотревшую на него виноватым взглядом.

— Аллегру.

Это имя заставило его мгновенно напрячься. Что могло случиться с Аллегрой? И откуда Лейла знала об этом?

— Аллегру Синфорд?

На мгновение у него пресеклось дыхание, кровь в венах похолодела. Из глаз Лейлы катились слезы, а ее нижняя губа подрагивала.

— Да. Мы встретились на рынке. — Девушка всхлипнула. — Ее схватили люди Нассара.

— Как это произошло?

Он взял ее за плечи.

— Их было пятеро. Они похитили ее! — воскликнула она, прежде чем пуститься в объяснения.

Когда Лейла рассказала в подробностях о случившемся, Шахин почувствовал, что его пронзил страх, который вошел в него, как острое лезвие. Если Нассар действительно похитил Аллегру, значит, она в большой опасности. Этот негодяй не стерпит брошенного ему вызова. А Шахин знал Аллегру уже достаточно хорошо — она не из тех, кто потерпит диктат над собой. Но ведь Нассар сломает ее. Мысль о том, что этот мерзавец мог сделать с Аллегрой, заставила Шахина похолодеть. Но возможно, Лейла ошибалась?

— Но почему ты считаешь, что ее похитили люди Нассара?

— Это они, я точно знаю. У каждого из них на предплечье был нарисован полумесяц над скарабеем, — с горячностью проговорила она. — Этот знак я видела в детстве, когда Нассар убил мою мать.

От этих слов внутри Шахина повис тугой ком страха. Аллегра действительно была в большой опасности. На него внезапно нахлынули воспоминания. Ему никогда не забыть тот роковой день в пустыне. Он отвернулся от Лейлы и посмотрел на фонтан.

Вода поднималась вверх, а потом падала вниз, тихонько журча. Но этот звук казался сейчас каким-то зловещим. Шахин зачерпнул в ладонь воды, и затем вода ручейками вылилась из его руки. На ладони остались только капли. Но сейчас ему казалось, что это вовсе не они стекали с его руки, а кровь.

Шахин надеялся, что больше никогда в жизни не увидит жуткой бойни, подобной той, что случилась пятнадцать лет назад. Именно поэтому заключение союзов между племенами было так важно. Мужчины, женщины и даже дети были вырезаны Нассаром и его людьми с расчетливой безжалостностью. Это была месть! Тот ужасный день навсегда запомнился Халиду, его детям и Шахину. В тот день умер виконт Ньюкасл. И родился Шахин.

— Пожалуйста, прошу тебя. Ты должен спасти ее!

Лейла взяла его за руку.

Он посмотрел на девушку, во взгляде которой была мольба, и кивнул. Он понимал, что обязан это сделать. Даже когда Лейла была девочкой, ей удавалось получать от него все, что она хотела. Те, кто ее беззаветно любил, всегда давали ей то, что она желала. Но на этот раз ни о чем просить не было нужды. Он не допустит, чтобы Аллегра пострадала от рук Нассара. Впрочем, если бы на ее месте была другая женщина, он бы все равно попытался спасти ее.

Что-то ворча себе под нос, Шахин принялся ходить по каменному полу двора. Найти Аллегру будет, не так-то просто. Он должен действовать быстро, чтобы выяснить, куда похитители могли увезти ее. А позже придумает способ, как ее освободить. Сейчас ему нужно было собрать информацию, чтобы обнаружить ее следы.

— Где Касим и Али? — спросил он, останавливаясь перед Лейлой.

— Я послала их на поиски Аллегры. Они должны разузнать, куда Нассар увез ее.

— Ее служанка была с ней?

— Да, но она отказалась ждать тебя. — Лейла покачала головой. — Эта женщина не говорит по-французски, а мой английский далек от совершенства. Она говорила что-то насчет виконта Шафтсбери.

— Черт побери, — процедил он сквозь стиснутые зубы.

Все складывалось очень плохо. Меньше всего ему было нужно, чтобы Шафтсбери вмешивался в дела племен. Его участие могло лишь ухудшить дело. «Но кому от этого стало бы хуже?» — спросил Шахина тихий голос в его голове. Какое имеет значение, если Шафтсбери поймет, кем он был на самом деле?

Но это имело значение, так как в Марокко ему удалось начать новую жизнь. И она сразу же окончится, если все узнают, кто он такой. Он успешно вел переговоры и помогал заключать договоры между племенами, заслужил уважение в среде бедуинов. Более того, к нему с пиететом относились правительства Испании и Франции, которые контролировали власть султана. Если все они узнают, кем он был в действительности, ему дорого придется заплатить за это.

Шафтсбери не должен был узнать, что Роберт Камден, виконт Ньюкасл, и Шахин, шейх берберов, — одно и то же лицо. Он не может причинить боль тем людям, которых считал своей семьей. И не хотел, чтобы боль и вина, которые привели его в пустыню умирать, снова напомнили о себе. Он собирался отправиться к праотцам, но вместо этого обрел вторую жизнь среди бедуинов.

— Кто такой виконт Шафтсбери?

Лейла пристально смотрела на него. Точно так же, бывало, смотрел на него и ее отец. Если он не ответит на вопрос, это лишь возбудит ее любопытство.

— Мой кузен.

— Ага, значит, он англичанин, — пробормотала она, кивнув. — И ты не хочешь, чтобы он нашел тебя.

— Нет, не хочу.

— Но что же в этом такого страшного? Может, кто-то заболел. Я уверена, что твоя семья скучает по тебе.

— Теперь моя семья — берберы. Меня ничто не связывает с Англией, — бросил он с горечью.

Шахин знал, что Лейла не привыкла к такому резкому тону. Он никогда не разговаривал с ней подобным образом. Но ему не хотелось обсуждать с ней свое прошлое. Она кивнула, и ее глаза вновь наполнились беспокойством.

— Как ты освободишь ее, когда найдешь, Шахин? — спросила она.

— Не знаю. Нассар не тот человек, который с легкостью расстается со своими игрушками.

Найти негодяя будет не так уж трудно, а вот освободить Аллегру — значительно сложнее. Нассар потребует выкуп. Будет нелегко уговорить этого прохвоста отдать ее. Особенно если учесть тот факт, что Шахин был близким другом человека, которого Нассар страстно ненавидел в течение целых двадцати лет.

Ковер пах овечьей шерстью и потом. Почувствовав эту вонь, Аллегра сообразила, что жива. Она лежала в телеге, которая куда-то ехала и подпрыгивала на неровной дороге. Ее сильно тошнило, содержимое желудка и желчь поднимались к самому горлу, но выйти наружу это не могло, так как ее рот был заткнут какой-то тряпкой.

Аллегра с трудом могла дышать — воздух был горячим и поступал к ней лишь маленькими порциями. Именно поэтому она время от времени теряла сознание. Аллегра понятия не имела, как долго была завернута в ковер, но не сомневалась, что прошло немало времени с тех пор, как ее схватили. Она с трудом воспринимала приглушенные голоса. Люди говорили на смеси берберского и французского языков.

Суть разговора она не могла уловить, но поняла, что речь шла об аукционе рабов. Господи милостивый, неужели они собирались продать ее кому-то, кто был готов заплатить подходящую цену? У нее от слез защипало глаза. Внезапно нахлынули воспоминания прошлого. Они порождали в ней ощущение беспомощности. Веревки на запястьях впивались в кожу — точно так же впивалась в ее запястье и рука матери в тот день, когда ей исполнилось четырнадцать лет.

Было темно, и шел дождь. Привычный запах улиц растворился в потоках ливня. В воздухе стоял, она хорошо помнила это, лишь запах мокрых кирпичных стен и булыжной мостовой. Выражение лица матери из-за темноты она не могла рассмотреть, только иногда ее лицо выплывало из тени, когда его озаряли вспышки молнии. Раньше она выглядела совсем по-другому. Сейчас же казалась постаревшей и усталой.

Тогда Аллегра еще не знала, что случилось, почему они куда-то ехали ночью, и отчаянно силилась это понять. Когда вспыхивала молния и на мгновение появлялся свет, она пугалась того выражения безнадежности, которое вдруг обнаруживалось на лице матери. Все говорило о приближении какой-то катастрофы, чего-то ужасного. Четыре года назад они направлялись той же дорогой. Тогда она последний раз видела свою сестру.

Сейчас ехала, чтобы встретиться уже со своей смертью. Аллегра застонала, ее слезы мешались с каплями пота, выступившими на лице. Не выдержав нестерпимой жары, она снова потеряла сознание.

Громкие заливистые крики, проникшие сквозь толщу ковра, заставили ее очнуться. Телега остановилась, и кто-то поднял ее, как мешок картофеля. Ее охватила паника, и она попыталась закричать, хотя у нее был кляп во рту. Крик замер в горле, когда кто-то положил ее на землю и раскатал ковер. Грубые, безжалостные руки вытащили из ее рта кляп, и она наконец смогла вздохнуть. Сладковатый воздух наполнил легкие.

Аллегра подняла руки к глазам, чтобы стряхнуть песок и пыль с век. Поморгав, она наконец открыла их и посмотрела в вечернее небо. Свет постепенно угасал, и ему на смену пришли яркие звезды. Она села и попыталась рассмотреть, что происходило вокруг. Мгновенно ее снова охватил страх.

Ее окружало больше дюжины мужчин и женщин, которые о чем-то переговаривались между собой. Аллегра снова заморгала. Внезапно среди хаоса прорезался один грубый голос. Он чего-то требовал, и было понятно, что этот тип недоволен тем, что ему предлагали.

Толпа расступилась и пропустила вперед мужчину, который был одет в роскошный костюм бедуинского шейха. Голос его был резким и злым, он что-то показал рукой тем людям, которые похитили ее. В дороге она не выпила и глотка воды, и это ее обессилило. Она так и не встала с ковра.

Шейх издал свистящий звук и снова что-то приказал. Один из мужчин бросился к ней. Через мгновение ее руки были развязаны и ее поставили на ноги. Она слегка качнулась, но удержалась на ногах и потерла пальцами затекшие запястья в том месте, где была веревка.

Бедуинский шейх шагнул к ней, прикоснулся рукой к сердцу, потом ко лбу и сказал:

— Приветствую вас, мисс Синфорд.

— Вы… знаете… мое имя?

Она с трудом сглотнула и облизнула губы. Господи, как же ей хотелось пить! Лицо мужчины снова исказилось от гнева, и он опять отдал какой-то приказ. Через мгновение к ее губам поднесли бурдюк с водой. Она стала с жадностью пить. Вода показалась ей необыкновенно вкусной. Утолив жажду, она опустила бурдюк и посмотрела на стоящего перед ней мужчину. Тот слегка поклонился:

— Позвольте представиться. Меня зовут шейх Юсуф Нассар. Я один из ваших многочисленных поклонников.

Он говорил по-английски, причем каждое слово произносил четко, с правильной интонацией, хотя было очевидно, что это не родной его язык.

Он был красивым мужчиной. Черные густые брови поднимались двумя изящными арками над карими глазами. Они странно контрастировали с загорелой кожей его лица. Короткая черная борода и усы были аккуратно подстрижены. Несмотря на источаемую, им доброжелательность, в улыбке, игравшей на его губах, ощущалось что-то жестокое. Он не потерпит того, кто попытается ему противостоять.

— Я должен извиниться за своих людей, — сказал он по-английски. — Эти скоты должны были только сопроводить вас сюда, а не обращаться с вами как с портовой шлюхой.

Утолив жажду, она почувствовала себя значительно лучше. Но высокомерное замечание этого человека вновь заставило ее насторожиться.

— Сопроводить? Там, откуда я приехала, это называется похищением.

— Но мы в Марокко, моя дорогая. Здесь все делается по-другому.

— Меня это не интересует, — бросила она. Ее страх уступил место гневу. — Я подданная ее величества королевы Виктории. И нахожусь под защитой правительств Франции и Англии.

— Но я не француз, — проговорил он, улыбнувшись. — В тот момент, когда я увидел вас сходящей с корабля в Сафи, решил, что вы будете принадлежать мне.

— Даже так? Но я не имущество, которым вы можете распоряжаться по вашему усмотрению, — проговорила она сквозь стиснутые зубы. — То, что вы совершаете, — настоящее варварство.

Аллегра спокойно выдержала его холодный взгляд. Что-то подсказывало ей, что было бы неразумно показывать, что она боится его. Надо быть твердой. Если она проявит слабость, он незамедлительно воспользуется этим. Нельзя давать ему преимущество.

— Так вы хотите сказать, что я дикарь?

Его глаза были бесстрастными, чем-то он походил сейчас на рептилию.

Она понимала, что должна как-то вывернуться из этого положения и продолжить разговор в другом ключе.

— Вы привезли меня сюда по какой-то причине, которая мне неизвестна, месье. Мне бы хотелось знать, зачем вы это предприняли и как долго собираетесь удерживать меня здесь против моей воли.

— Причина очень проста. — Он рассмеялся, найдя ее слова забавными. — Чтобы насладиться прелестями вашего тела, моя дорогая Аллегра.

— Понятно. Неужели в Марокко вам не хватает женщин? Зачем было похищать меня?

Его смех внезапно замер. Аллегра уже пожалела о том, что ее язык бежал впереди мысли. Ей следовало контролировать себя. Если она не сделает этого, то в полной мере узнает, что такое гнев этого человека. Его глаза сузились, в них появился лед.

— Но вы особенная, моя дорогая. Говорят, вы вызываете у мужчин такое желание, что они сходят с ума. Я бы хотел испытать это.

— Вы ждете от меня слишком многого, месье.

— Значит, слухи преувеличивают ваши таланты? — спросил он. Шейх, по всей видимости, считал, что она должна была обидеться на то, что он ставит под сомнение ее способности.

Он что-то сказал на берберском своим людям, и те рассмеялись. Аллегру это разозлило.

— Я не собираюсь обсуждать с вами свои достоинства. Тот выбор…

— О чем вы? — Он пренебрежительно фыркнул. — У вас нет выбора.

— Чтобы получать удовольствие, нужно иметь согласие двух сторон. Если его нет, о чем можно вообще говорить? — с решительным видом проговорила она.

Лицо шейха мгновенно изменилось, в его взгляде промелькнула ярость. Это сильно напугало Аллегру, по спине пробежал холодок. Он сделал к ней шаг. Его глаза по-прежнему оставались бесстрастными и холодными. Именно так смотрели некоторые из тех мужчин, что приходили в дом мадам Эжени. Они брали то, что хотели, и делали это так, что приводили в смятение даже самых повидавших виды проституток. Она заставляла себя не отворачиваться и прямо смотреть ему в лицо. Нельзя ни при каких обстоятельствах демонстрировать свою слабость. Его глаза снова сузились.

— Вы решили отказать мне?

— Мои ласки, месье, я берегу для тех мужчин, которых выбираю сама. Я не собираюсь следовать варварским обычаям, — гневно проговорила она.

Господи, она не должна так открыто демонстрировать свою независимость. Не лучше ли дать этому мужчине то, что он хотел? Но эта мысль вызывала у нее отвращение.

— Похоже, вы не понимаете, в какую ситуацию попали, моя дорогая.

— В таком случае объясните мне.

Она прямо смотрела ему в лицо. Шейх был вне себя от ярости.

— Вы далеко от дома, с вами нет ваших друзей, и у вас нет надежды на спасение, — холодно проговорил он и стал кружить вокруг нее.

Аллегре он вдруг напомнил хищника, который готов в любой момент наброситься на свою жертву.

— У вас нет выбора.

— Выбор есть всегда, и я говорю вам «нет».

От страха ее сердце забилось сильнее. Она сошла с ума! Надо было просто переспать с этим мужчиной. Когда ему надоест, он наверняка отпустит ее обратно в Марракеш.

— Надеюсь, вы передумаете. И еще вы должны помнить, что все здесь подчиняется мне. Я контролирую ситуацию, а не вы.

Он бросил на нее пылающий взгляд, его рот превратился в тонкую полоску.

— Что такое «контроль»? Это когда один человек навязывает свою волю другим?

Аллегра только тогда поняла, что произнесла эти слова вслух, когда его рука метнулась к ней, как кобра, и впилась в волосы. Она была не готова к такому повороту событий, боль пронзила ее затылок, и она закричала. Он запрокинул ей голову и заставил посмотреть на него. На его губах появилась улыбка, и внутри у Аллегры все похолодело. Ему нравилось делать ей больно. Он грубо повернул ее голову и заставил посмотреть на мужчин, наблюдающих за их разговором.

— Взгляните на них, Аллегра, — прошептал он, коснувшись губами мочки ее уха. — Они жаждут увидеть, кто из нас выйдет победителем из этой маленькой войны. С каждого я сдеру кожу, если кто-то из них попытается оскорбить меня так, как это делаете вы. Им, наверное, нравится смотреть, как я учу вас подчиняться. Они ждут, что я отстегаю вас. А может быть, надеются, что и им удастся попробовать вкус вашего тела?

— Вы не принадлежите к тому типу мужчин, которые делятся своей добычей, — проговорила она тихо, морщась от боли.

Он сильнее потянул ее за волосы.

— Признаю, что мне не слишком хочется делить вас с кем-то еще. Но вдруг захочется посмотреть, как они набрасываются на вас один за другим и пробуют ваше тело? Думаю, это возбудит меня. А может быть, и вас тоже? Один из них будет извергать свое семя вам в рот, а другой — насиловать вас.

Ее начало тошнить от его слов, но она промолчала. Несмотря на желание взбунтоваться, Аллегра решила держать язык за зубами. Если она начнет сопротивляться, это только усугубит ситуацию.

— Похоже, вы наконец поняли, в каком положении находитесь. — Он мягко рассмеялся, но от этого смеха у нее по телу побежали мурашки. — Какая жалость, я только начал наслаждаться нашей игрой!

Шейх отпустил ее. Хотя он больше ничего не сказал, было понятно, что он едва сдерживал свой гнев. Махнув в ее сторону рукой, он отдал приказ стоявшим рядом наложницам и отвернулся от Аллегры. Через несколько секунд она была окружена женщинами, одна из которых толкнула ее к стоящему неподалеку шатру.

Недолго думая Аллегра взбунтовалась против такого обращения и оттолкнула от себя женщину, давая им понять, что никуда идти не собирается. Громкий гневный крик заставил Нассара обернуться. Он подошел ближе и остановился перед той, которая что-то кричала и показывала рукой на Аллегру. Нахмурившись, шейх выслушал ее. На его лице появилось раздражение, и он снова бросил взгляд на Аллегру.

— Рана говорит, что вы угрожали ей.

— Ошибается, — тихо проговорила Аллегра.

— Она утверждает, вы толкнули ее.

— Да. — Аллегра посмотрела на женщину, а затем повернулась к шейху, готовая взбунтоваться. — Она сама меня толкнула, и я подумала, что здесь так приветствуют незнакомых людей. Соответственно я сделала то же самое, чтобы поздороваться с ней.

Нассар удивленно посмотрел на нее. Потом, запрокинув голову, громко рассмеялся. Аллегра выдохнула. Она понимала, что сильно рисковала. Ведь она снова бросила ему вызов. Шейх мог принять ее слова за оскорбление, и за этим могло незамедлительно последовать наказание. Он молча повернулся к бедуинской женщине. Рана попыталась что-то объяснить ему, но, сказав лишь одно слово, он тут же положил конец этому спору и заставил женщину замолчать. Негодующе фыркнув, она резко повернулась и пошла прочь. Шейх посмотрел на Аллегру и погрозил ей пальцем:

— Не стоит дразнить Рану, она может разозлиться.

— Я не забуду об этом, месье.

Шагнув к Аллегре, шейх взял ее за подбородок.

— Постарайтесь. Не хочется, чтобы Рана изрезала ножом это прекрасное лицо.

От этих слов по ее телу вновь побежали мурашки, а внутри появился тугой холодный ком. Наконец он разжал свои пальцы. Впервые за долгие годы Аллегра была не властна над своей судьбой, и это приводило ее в ужас.