Прекрасное отчаяние

3

ОЛИВИЯ

Как только его нелепая речь о преклонении перед его величеством закончилась, я направилась к дверям. Мне не нужны незаконные фракции, поэтому нет причин задерживаться. Пальцы едва успевают нащупать ручку, как рука обхватывает мое предплечье, останавливая движение. Секунду спустя вокруг меня появляются еще трое мужчин.

— Пожалуйста, пройдем со мной, — говорит один из них.

У него каштановые волосы и темно-карие глаза. Я молча смотрю на него несколько секунд, прежде чем просто ответить:

— Нет.

— Это была не просьба.

— Тогда почему ты сформулировал свою речь как просьбу?

Он вздергивает подбородок, и двое других хватают меня за руки.

— Пойдем.

Мои босые ноги скользят по полированному полу, и я безуспешно пытаюсь упереться каблуками, чтобы остановить их.

— Что вы делаете? Вы не можете просто…

Остальные люди в комнате оборачиваются, чтобы посмотреть на меня, но никто из них не делает ничего, чтобы помочь мне. Я пристально смотрю на них, пытаясь пристыдить, чтобы они помогли. Но они лишь отводят взгляд.

— Придурки, — бормочу я себе под нос.

Толпа расступается передо мной, когда меня тащат к одной из боковых дверей. Я дергаюсь от рук, обхвативших меня, но они не двигаются.

— Я могу идти сама, — рычу я.

— Тебе следовало подумать об этом, прежде чем отказываться, — говорит темноглазый мужчина.

Прежде чем я успеваю выплюнуть ответ, мы доходим до боковой двери. Он поднимает руку и стучит один раз.

— Входите, — раздается знакомый голос из-за двери.

Деревянная дверь бесшумно открывается, и меня затаскивают внутрь. Все четверо моих похитителей присоединяются ко мне и закрывают за нами дверь. Я снова вырываю свои руки из их рук, и на этот раз они позволяют мне освободиться.

Расправив футболку, я поднимаю голову и вижу, что Александр Хантингтон IV смотрит на меня холодными голубыми глазами.

— Спасибо, я достаточно устала за день, — огрызаюсь я, откидывая плечи назад.

Он качает головой.

— Я сказал тебе, что ты можешь говорить?

— Я не знала, что для этого нужно разрешение.

— Ну, теперь ты знаешь.

Я фыркнула.

Его бледные глаза вспыхивают. Затем холодная маска снова опускается на его красивые черты.

— Я заметил, что ты не приняла участие в клятве верности.

На моих губах появляется насмешливая улыбка, и я пожимаю плечами.

— Извини. Больные колени.

— Тебе девятнадцать, верно?

— Да.

— Ты слишком молода, чтобы иметь больные колени, тебе не кажется?

Я снова бесстрастно пожимаю плечами.

Его ухмылка обостряется.

— А может, это потому, что ты уже провела большую часть своей жизни, стоя на коленях на твердом полу и работая губами.

Мои щеки мгновенно пылают жаром. Отбросив вспышку смущения, я изображаю на лице невинное выражение.

— О, я не знала, что слишком частые минеты могут привести к проблемам с коленями. — Мило улыбаюсь я ему. — Но кто я такая, чтобы спорить с человеком, который явно судит по собственному опыту?

Все четверо его телохранителей слегка отпрянули назад, словно не в силах поверить в то, что только что прозвучало из моих уст. Но я не смею отвести взгляд от стоящего передо мной человека, поэтому не могу не обделить их вниманием.

На несколько секунд в комнате воцаряется гробовая тишина.

Глаза Александра, словно осколки бледного льда, изучают меня, кажется, целую вечность.

— У тебя неплохой не закрывающийся рот, — говорит он в конце концов, его тон обманчиво ровный. Затем он скользит взглядом вверх и вниз по моему телу. — Как тебя зовут?

Я одариваю его холодной улыбкой.

— Попробуй угадай.

В его глазах мелькает еще одна искра раздражения.

— Дэниел.

— Это мужское имя, — отвечаю я, прежде чем понимаю, что он обращается не ко мне.

Охранник с каштановыми волосами и темными глазами, стоящий рядом со мной, даже не поворачивается, чтобы посмотреть на меня. Он не сводит глаз с Александра и говорит:

— Ее зовут Оливия Кэмпбелл.

Я оборачиваюсь, чтобы посмотреть на него. По-прежнему не глядя на меня, он просто продолжает наблюдать за Александром.

— Оливия Кэмпбелл, — говорит Александр, словно пробуя имя на язык.

По моему позвоночнику пробегает теплая дрожь. Несмотря на сложившуюся ситуацию и мое презрение к этому высокомерному человеку, мне почему-то очень нравится, как он произносит мое имя.

— Ты не из семьи Вирджинии Кэмпбелл, — констатирует он. — Так кто же ты?

Снова встретившись с ним взглядом, я пожимаю плечами.

— А кто сказал, что я не оттуда?

— Я.

Поскольку я понятия не имею, кто такая Вирджиния Кэмпбелл, я держу рот на замке, но она звучит важно, и, если я смогу убедить его, что я имею принадлежность к ней, он, возможно, отступит.

Когда я продолжаю молчать, он снова переводит взгляд на Дэниела.

— Она студентка со стипендией, — очень некстати сообщает Дэниел.

Я бросаю на него взгляд, а затем снова поворачиваюсь к Александру. И в этот момент я чувствую разницу в классе, между нами. Огромную, как океан. Он стоит в безупречном дизайнерском костюме, который, наверное, стоит больше, чем аренда моего общежития, а на мне простая белая футболка, которую я купила в Target за пять баксов.

По лицу Александра пробегают удивление и веселье, и он поднимает на меня брови.

— Студентка со стипендией?

Скрестив руки на груди, я рычу:

— И что?

Он не отвечает. Вместо этого он просто наблюдает за мной со своей чертовой ухмылкой на лице. Так как я отказываюсь прерывать его первой, я просто молча смотрю на него в ответ.

Он весело выдыхает, а затем цокает языком:

— Я дам тебе один шанс исправить свою ошибку, — объявляет он.

— Какую ошибку?

— То, что ты не приняла участие в клятве верности.

Я едва сдерживаюсь, чтобы не фыркнуть. Я совершенно не намерена приносить клятву верности. Ни ему, ни кому-либо еще.

— Это не было ошибкой, — говорю я ему, слегка приподнимая подбородок.

— Я не согласен. Это была очень серьезная ошибка. Но меня можно убедить забыть об этом. — Он машет рукой в сторону пола перед своими ногами. — Встань на колени, прижмись лбом к полу и поклянись мне в послушании, а потом вылижи мои туфли.

Из моего горла вырывается смех. Это шокирующий и совершенно невероятный звук.

Александр лишь продолжает смотреть на меня, его лицо мертвенно серьезно.

— Я так не думаю, — выдавливаю я, поскольку он явно не в состоянии расшифровать это по одному только моему смеху.

— На колени. Поклонись. Оближи мои туфли. И покорись мне.

— Я не буду делать ничего подобного. Это Соединенные Штаты Америки. Это свободная страна.

— Мне кажется, ты сильно переоцениваешь значение этой страны.

— Мне все равно, что ты думаешь. Я не буду преклоняться перед тобой ни сейчас, ни в будущем, потому что независимо от того, нравится тебе это или нет, свобода — один из краеугольных камней этой страны.

— Свобода? — Медленная улыбка искривляет его губы. — Деньги — это свобода. Власть — это свобода.

— А честность — это сила, — бросаю я ему в ответ.

С его губ срывается смех. Я моргаю от неожиданного звука. Несколько секунд он выглядит искренне озадаченным, а затем на его лице появляется опасное выражение.

Непроизвольный всплеск страха пробегает по моему позвоночнику.

— Нет, это не так. — Его холодные голубые глаза блуждают по моему телу, вызывая ледяные мурашки по коже. — Хочешь, я покажу тебе, что такое сила?

Я делаю шаг назад.

— Это настоящая сила. — С жестокой улыбкой на губах он щелкает пальцами. — Держите ее.

Не успеваю я сделать вдох, как его телохранители хватают меня за руки. Я дергаюсь от их хватки, а Александр приближается ко мне. Сердце гулко стучит в груди.

— Ты уже несколько раз пыталась унизить меня этим вечером. — Он останавливается так близко, что я почти чувствую, как его дорогой костюм касается моей голой кожи. — Позволь мне научить тебя, как это делается.

Потянувшись вверх, он крепко берется за воротник моей футболки.

На мгновение мой разум не может осознать происходящее.

Затем он разрывает ее.

Я отшатываюсь назад, когда звук рвущейся ткани заполняет комнату, но охранники, держащие меня за руки, не дают мне отступить.

Прохладный воздух обдувает мою кожу и обнаженную грудь, заставляя соски затвердеть.

Александр, похоже, этого не замечает, так как быстро разрывает рукава, чтобы потом просто стянуть с моих плеч ее всю. Она падает на пол, лужицей белой ткани.

Меня охватывает паника.

— Стой!

Но он не останавливается на достигнутом. Загибая пальцы на трусиках, он спускает их по моим бедрам, пока они тоже не падают на гладкий деревянный пол. От прикосновения его пальцев к моим голым бедрам по коже пробегают молнии. Сердце колотится о ребра, а я стою перед ним совершенно голая.

Ублюдок разглядывает меня с ног до головы. Медленно. Скрупулезно. Жар его взгляда пронзает мою душу, и от его пристального взгляда в моей душе начинается непроизвольная пульсация. На мгновение я не могу вспомнить, как правильно дышать.

Он снова встречает мой взгляд.

А потом ухмыляется.

Чертова ухмылка.

Унижение захлестывает меня, как приливная волна. Желая, чтобы в полу разверзлась дыра и проглотила меня, я делаю короткие вдохи, отчаянно пытаясь прогнать стыд и страх, которые теперь борются в моей груди. Пульс стучит в ушах. Не похоже, что у него есть намерение прикасаться ко мне, но я достаточно выросла на ужастиках, чтобы волноваться.

Резко отвернувшись, он подходит к двери и распахивает ее.

Еще одна волна ужаса обрушивается на меня, когда остальные первокурсники в комнате снаружи оборачиваются и смотрят на меня. На их лицах отражается шок, и некоторые из них отводят глаза. Но далеко не все.

— Любой, кто поможет ей, ответит передо мной, — заявляет Александр голосом, который эхом разносится по комнате, освещенной свечами. — Ясно?

— Да, сэр, — поспешно отвечают они.

Александр поворачивается ко мне. Власть пульсирует в его скульптурном теле, когда он смотрит на меня.

— Это сила. — Он вздергивает подбородок. — А теперь убирайся с глаз моих.

Его телохранители тут же отпускают мои руки. Я бросаю быстрый взгляд на свою одежду. Александр ловит этот взгляд, и на его губах появляется улыбка, полная вызова, как будто он дает мне шанс осмелиться попробовать. Но я знаю, что ничего хорошего из этого не выйдет. Я проиграла. Сегодня, по крайней мере, я проиграла И теперь пришло время покончить с этими потерями, пока они не стали еще хуже.

Глубоко вздохнув, я выпрямляю позвоночник и выхожу за дверь, словно мне наплевать на все на свете.

Александр провожает взглядом мою обнаженную фигуру, когда я прохожу мимо него, но ничего не делает, чтобы остановить меня.

Толпа снаружи, кажется, застыла между тем, чтобы смотреть на меня, и тем, чтобы пытаться смотреть на что угодно, только не на меня. Я не обращаю на них внимания, проходя через зал и направляясь к дверям. Проблема, конечно, в том, что я понятия не имею, где нахожусь. Поскольку меня привезли сюда с накинутым на голову мешком, и я не знаю, как вернуться в общежитие.

И теперь мне придется пытаться найти дорогу назад в темноте. Да еще и совершенно голой.

Переступив порог и выйдя в прохладную сентябрьскую ночь, я не могу отделаться от мысли, что, возможно, совершила ошибку, затеяв драку с кем-то вроде Александра Хантингтона.

Но затем ко мне возвращается стальная решимость.

Я не совершала ошибки. Это он ошибся.

Если он думает, что этот жалкий трюк сломает меня, то его ждет совсем другое.

Потому что Александр Хантингтон никогда не выходил против такого человека, как я.