Прекрасный яд

Эпилог

Год спустя

Беннетт

Если я чему-то и научилась в этой жизни, так это тому, что никогда не знаешь, что будет дальше. Будущее неизвестно всем нам.

Это прекрасная, пугающая, неизбежная вещь, от которой никуда не деться.

Ты никогда не знаешь, что будешь делать, где окажешься и даже с кем будешь это делать. Некоторые люди даже не осознают, что их будущее больше не написано на картах и что пески времени постепенно сходят на нет.

Ты можешь планировать все, что захочешь, готовить все, что захочешь. Но правда в том, что будущее не заботится ни о чем из этого. Оно неумолимо в своем приближении, и мы можем сколько угодно притворяться, что контролируем его, но, в конце концов, власть никогда не будет принадлежать нам.

Вдалеке раздается нежный шелест волн. Прохладный ветерок ласкает мое лицо, когда я сжимаю в руках блокнот с наполовину законченным стихотворением. Я бросаю его на теплый песок и, опираясь на локти, любуюсь видом, проводя ногами по мягким, хрупким песчинкам.

Я живу в прекрасном пляжном городке Ривз с той ночи, когда покинула Найтчерч с мужчиной, которого люблю.

Все, что у нас было, — это одежда и ни гроша в кармане, когда мы шли через темный лес в неизвестность.

После встречи с Калебом он помог нам приобрести новые паспорта и удостоверения личности, а также одолжил нам немного денег на новую жизнь.

Эзра вспомнил о моей мечте жить у моря, поэтому мы вылетели следующим рейсом, прилетели в Ривз и с тех пор поселились здесь.

Вскоре после приезда я начала свою писательскую жизнь и до сих пор не оглядывалась назад. Мне есть чем поделиться с миром, это точно.

Скоро выйдет моя первая книга под моим псевдонимом, и я очень взволнована.

Вскоре после пожара я связалась с отцом с помощью Хантера, который за прошедшие месяцы удивительно сблизился с Саммер, и была на седьмом небе от счастья, узнав, что папа и миссис Поттон подали документы в загс.

Не знаю, сможем ли мы присутствовать на их свадьбе, но точно знаю, что попытаемся.

По словам папы, в их возрасте никогда не знаешь, что может случиться, поэтому просто идешь на это. Я не сказала ему, что еще при жизни уже убедилась в этом.

Найтчерч унес так много невинных жизней. Элеонора — моя подруга Милли — была одной из них.

У нее было все, ради чего стоило жить, впереди ее ждало светлое и безграничное будущее, за которое она должна была хвататься обеими руками, но вместо этого все закончилось, даже не успев начаться. Это лишний раз доказывает, что независимо от вашего возраста, ничто не гарантировано.

У дома было сердце, была душа, но она была черной. Черной и гниющей, как и секреты, заключенные в ней.

Рассказав отцу о том, что я видела в Найтчерч, я была потрясена, когда он сообщил, что моя мама всегда была "чувствительна к потустороннему", как он выразился.

Она видела вещи, которые не могла объяснить, и многие люди считали ее экстрасенсом. Он сказал мне, что она была чрезвычайно тихой и очень замкнутой личностью, из-за чего многие люди считали ее странной. Но он сказал, что всегда считал ее дар прекрасным и уникальным, и не удивился, узнав, что я тоже унаследовала его.

Эзра больше никогда не говорил о своей матери. Он так и не сказал мне, что на самом деле чувствует по поводу этого откровения; только сказал, что намерен жить дальше.

Мы регулярно говорили об Элеоноре и о том, как бы она хотела быть сейчас с нами на пляже. Мы даже говорили о детях, хотя мне кажется, что сейчас еще рано об этом думать.

Эзра продолжил свою ‘линию работы’, связавшись с Калебом, хотя они некоторое время не разговаривали друг с другом.

Я не верю, что у него ‘болезнь’, как он всегда это называл. Считаю, что в этом случае воспитание взяло верх над природой, и его сформировала жизнь, которую он прожил с Андреасом и Эстель.

Я верю, что однажды он перестанет убивать, но сейчас он избавляет мир от одного зла за другим, и не могу сказать, что я против этого. Неважно, насколько хреново это, вероятно, звучит.

Может быть, в его жилах течет не кровь, а яд, прекрасный яд, который поглощает тебя настолько всецело, что ты даже не замечаешь, что тихо и благостно умираешь.

Я думаю, что в случае с Эстель у нее была глубоко укоренившаяся травма, связанная с жизнью с Хосе, но, в конце концов, она выбрала ее в качестве оправдания для зла, которое совершала. В конце концов, она не хотела быть спасенной. Она не хотела прекращать то, что делала, и, к сожалению, потащила Андреаса за собой. Может быть, он был недостаточно силен, чтобы остановить ее, а может быть, любовь затуманила его взор. В любом случае у него не было ни единого шанса.

Прохладный ветерок успокаивал меня, когда я закрыла глаза, ощущая соленый привкус в воздухе.

Я услышала приближающиеся мягкие шаги по песку, когда открыла глаза и увидела Эзру, направляющегося ко мне.

Он был одет в коричневые брюки-карго и белую льняную рубашку, похожую на белое льняное макси-платье, которое было на мне. Его ноги были босыми.

Он был совсем не похож на человека, которого я встретила всего год назад в готическом особняке, утопающем в тайнах и боли.

Его лицо выглядело спокойным, все его тело — расслабленным, когда он подошел ко мне и опустился на песок рядом со мной.

Подтянув колени к груди и опираясь на них локтями, он посмотрел на меня. Его иссиня-черные волосы растрепались, а сексуальность сотворила что-то порочное в области между моих ног. Даже спустя год он по-прежнему оставался самым красивым мужчиной, которого я когда-либо видела.

— Пенни за твои мысли.

Я улыбнулась.

— Вообще-то я думала о том, какими великолепными будут наши дети, если они будут похожи на своего папу.

Он засмеялся.

— Ну, не знаю насчет этого, но думаю, у них есть неплохие шансы с такой мамой, как ты.

Он наклоняется и нежно целует меня в губы.

— Может быть, нам стоит вернуться и начать практиковаться.

Эзра улыбается, в его глазах мелькает злой блеск.

— Не уверен, что ты морально готова к тому, что я хочу сделать с тобой прямо сейчас.

Смех вырывается из моего горла.

— Не стоит недооценивать меня, Эзра, мой разум любит, когда его трахают так же сильно, как и мою киску.

Он приподнимает бровь, на его загорелом лице появляется восхитительная ухмылка, и в этот момент я понимаю, что у меня есть все, что мне когда-либо понадобится.

Эзра

За последний год жизнь определенно изменилась. Сидя рядом с Беннетт, ощущая песок под ногами и не слыша ничего, кроме океана и нежного звука ее нежного дыхания, я впервые в своей жизни почувствовал удовлетворение.

Найтчерч исчез, а вместе с ним, я надеялся, исчезли легенды и страшилки, которыми пугали детей, чтобы они вели себя хорошо перед родителями. Все это было утрачено и сгнило вместе с углями.

Конечно, монстр остался. Он сидел рядом с красивой женщиной на пляже в идиллическом городке Ривз. Но сейчас он дремал, и я знал, что он будет уничтожать только мировое зло. Невинным больше нечего бояться.

После того, как я обнаружил, что вся моя жизнь была одной большой гребаной ложью, это, без сомнения, было трудно переварить.

Моя сестра была убита от рук нашей собственной матери. С этой правдой мне теперь предстояло жить всю оставшуюся жизнь. Может, она мертва и, черт возьми, я был рад, что она сейчас горит в аду, но все равно, я ненавидел ее за то, что буду продолжать жить, зная, что она сделала.

Я прожил всю свою жизнь, веря, что мой отец был сыном Хосе Сильваро. Может, я был слеп, даже глуп, бог знает что еще, но моя мать накрепко закрыла всем глаза.

Кто-то скажет, что я должен был хоть немного понимать, что с ней происходит, но на самом деле это не так. Во многом это объяснялось тем, что я пытался контролировать свои собственные действия с проклятием, не обращая внимания на то, как оно влияет на других.

Однако с того дня я ни словом не обмолвился об этом Беннетт. Я оставил его гореть в прошлом вместе с поместьем Найтчерч, и я ни за что не позволю лжи матери разрушить мою жизнь или жизнь моей маленькой птички.

Смерть моей сестры Элеоноры изменила меня, в этом я уверен. Как там говорится? Время — величайший целитель, что-то в этом роде. Но как бы то ни было, это правда. Ты никогда не сможешь смириться с потерей того, кого любишь всем сердцем, но со временем эта потеря становится более приемлемой. Боль никогда не проходит, ты просто учишься с ней жить. Он становится частью тебя, остается с тобой, как пятно на твоей душе.

Именно такое чувство возникает у меня сейчас, когда я думаю о своей прекрасной сестре.

Мы с Беннетт делимся историями о ней, странно и в то же время приятно слышать, что она искала Беннетт, как будто знала, что мы с моей маленькой птичкой созданы друг для друга. В любом случае, так мне нравится думать об этом, так что к черту все это.

Иногда я беспокоюсь о том, что будет еще одно поколение Сильваро. Это главная причина, по которой я не хочу заводить ребенка, но, если честно, Беннетт хочет однажды стать матерью, а в прошлом мы были не слишком осторожны, так что я удивлен, что этого еще не произошло. Беннетт, кажется, не беспокоится о том, что она все еще не беременна; возможно, вселенная взяла на себя смелость положить конец нашей родословной Сильваро. Остается только надеяться.

Беннетт кладет голову мне на плечо.

— Я люблю тебя, ты знаешь, — шепчет она.

Я целую ее в макушку.

— Я тоже тебя люблю. — Как только слова слетают с моих губ, в кармане начинает звонить сотовый.

— Как приятно наконец оказаться в месте, где есть сигнал. — Смеется она.

Я ухмыляюсь, вытаскивая телефон из кармана, номер неизвестен.

Прижав трубку к уху, я слушаю, как знакомый голос разносится по линии, вызывая на губах лукавую улыбку.

Я заканчиваю разговор и вешаю трубку. Беннетт смотрит на меня с любопытством.

— Кто это был? — Спрашивает она.

— Калеб, — ответил я. — Он спросил, не хотим ли мы ненадолго вернуться в Сидар-Кросс… у него есть для нас небольшой подарок.

ХОТИТЕ ЗНАТЬ, ЧТО ПО-НАСТОЯЩЕМУ СЛУЧИЛОСЬ С ДОЧЕРЬЮ СВЯЩЕННИКА?

ИСТОРИЯ КАЛЕБА И РИВЕР ВЫЙДЕТ СОВСЕМ СКОРО.