Преподаватель

4

На лекциях мистер Мартен был небывало задумчив от сонливости, что, однако, не помешало ему блистательно прочитать материал. Тайна подбадривала, а бессонная ночь и его виновница, сидящая неподалёку, вдохновляли. Если раньше он не мог совладать с собой из-за её присутствия, то теперь мог быть спокойнее камня. Казалось, он даже выглядеть стал иначе, ещё красивее и сексуальнее, даже сокурсницы это заметили, гадая в чём причина его приумножаемой притягательности.

А от его завораживающего голоса, подпитываемого харизматичной самоуверенностью, Джейн всё больше заслушивалась, теряя связь с реальностью.

— Сегодня нас ждёт непростая лекция, для кого-то она будет тяжела, а для тех, кто ещё незрел — нелепа. Сегодня мы поговорим о любови. — профессор намеренно не смотрел на любимую — Про любовь написано и рассказано немало. Кто-нибудь когда-нибудь любил?

Пара вяло неловких рук поднялось вверх, и преподаватель воодушевлённо продолжил взаимодействовать с аудиторией, попутно расхаживая перед публикой.

— Поделитесь же с нами, что это такое. — он развёл руками и одарил вниманием смельчаков.

— Это какая-то сила внутри между людьми.

— Это чувство, помогающее преодолеть себя и отчуждение.

— Я бы сказала, что это то, что помогает быть собой, но становиться лучше.

— А кому-то хуже.

— Очень неплохо, — подытожил профессор — спасибо. Можно ещё добавить, что, с точки зрения науки, это просто коктейль нейронных связей, а с точки зрения эволюции — модель поведения, способствующая размножению, а значит выживанию. Но мы ведь с вами не учёные, верно? Мы философы. Для нас, любовь — это бытийное состояние, это особый эмоциональный мир, чувство некой идеальной общности между людьми, это то, что вызывает различные образы, наталкивает на мысли и фантазии. Любовь личностна и одновременно социальна, она — фундаментальное для человеческой природы чувство. Любовь нельзя произвольно ни вызвать, ни прекратить, ни переадресовать. Древнейшим памятником любви можно назвать, как ни странно, Библию. Здесь описаны все виды любви: любовь к Богу, к родителям, братская любовь, любовь к родине и так далее. В древнеиндийском трактате говориться о любви, как о комплексном чувстве, три источника влечения имеет человек: душу, разум и тело. Влечение душ порождает дружбу. Влечение ума порождает уважение. Влечение тел порождает желание. Соединение этих трех влечений порождает любовь. В античности выделялись деятельная и одобряющая любовь, но безразличная к личности. Любовь как плотская страсть, секс; любовь как дружба, привязанность; любовь к семье, она существует в контексте общественно-коммуникативных отношений, которые сложились вне свободного и сознательного выбора так, как материнская любовь, дочерняя, любовь к братьям, сёстрам. Платон развивает теорию любви. Она у него, идея, подняться до царства нетленных образов может лишь влекомый любовью. Любовь открывает человеку глаза на истину, добро, красоту. В своём познании мира человек как бы вступает в брак с любовью, и от этого брака появляется прекраснейшее на земле потомство, которое именуется духовностью, так человек становится человеком.

Профессор не использовал дополнительные материалы, к которым иногда прибегал, не включал проектор, не листал методичку, он говорил будто сам с собой, оттого, после хаотичного хождения, он непринуждённо сел прямо на стол, лицом к студентам, и продолжил вещать.

— Любовь, как максимальную ценность для человеческого рода, понимал Гегель: «Истинная сущность любви, — пишет он, — состоит в том, чтобы отказаться от сознания самого себя, забыть себя в другом я, и, однако, в этом же исчезновении и забвении впервые обрести самого себя и обладать самим собой». По Гегелю, любовь — это слияние душ, своего рода обретение единства друг в друге. Философия Фейербаха — это «философия любви», в любви человек находит душевный покой, учится доверию и уважению. Формула любви Фейербаха: «Если мне хорошо от того, что хорошо тебе, то я тебя люблю». Шопенгауэр, в своей работе, любовь называет сильнейшим инстинктом — инстинктом рода, половая любовь — инстинкт жизни, но в действительности — это воспроизводство новых поколений для страданий и неминуемой гибели. Так называемой «романтической любви» нет, это выдумка писателей. «Любовь — это дьявол, большая помеха. С её помощью заполняются тюрьмы и дома умалишённых». О многом, однако, вслух не говорится, например, о том, что есть любовь запретная. Особый интерес она вызывает, когда речь идёт о знаковых персонажах прошлого. Почему многие из них шли против правил света и какую плату отдавали за право любить тех, кого считали нужным? В чём грех?

Он замолчал, глядя каждому в глаза, будто взывая к глубинам души, словно дьявол, что силился переманить на свою сторону. Но публика притихла вместе с ним, молодые люди переглядывались и шептались, и внятного ответа никто не давал.

Наконец, зритель, которого преподаватель упорно игнорировал, подал голос:

— Часто, есть нормы общества, нарушая которые любовь характеризуется как запретная. — он перевёл взгляд на Джейн и театрально произнёс:

— Вы у нас, мисс Морел, как всегда, всё знаете. — его колкий тон подкрепился ехидной улыбкой — И первое, что приходит нам на ум?

— Ромео и Джульетта? — крикнул кто-то из глубин аудитории.

— Да, наверное, мне вот пришла Лолита. — снова став задумчивым, он будто перестал видеть перед собой публику — Впрочем, я так думаю, что почти в любом романе можно найти запрет.

— Почему?

На вопрос Ник пожал плечами, но через секунду предположил:

— Он привлекает. Здоровые отношения и спокойная любовь нынче никого не увлекает. — встав со стола, он обошёл его — Ваше задание на сегодня — написать о любви. — задержав на публике секундный взгляд, он решительно произнёс — Свободны. — и уткнулся в бумаги, пока перед ним не оказалась, только его любимая, ученица.

— Ты специально так подгадал? — ехидно подметила она и, убрав назад волосы, поправила очки.

— Нет, но, что думаешь? — руки в карманах и поднятый подбородок всегда говорили о его беспокойном и напористом любопытстве.

— О чём, о запретной любви? — Джейн уже поняла, к чему клонил профессор и слегка забавлялась — Хорошая тема, вечная.

— Мне было интересно знать, как ты отреагируешь, ты же любишь думать обо всём на свете. Я хотел, чтобы ты и об этом поразмыслила, дабы потом… — Ник замешкался — не спотыкаться, мол мы не подходим друг другу, мы не должны.

— Расслабься, профессор, по-моему, это ты слишком много думаешь. Возможно, мы и не подходим друг другу, но в этом ведь и смысл, нужно узнать. А разница в возрасте у нас не такая уж и большая, мне же не шестнадцать. — девушка снова махнула рукой, поправляя волосы.

— Значит, ты не думала об этом? — осторожная подозрительность выдавала в мужчине милого маленького мальчика, отчего Джейн почувствовала себя заметно старше и влиятельнее.

— Я, скорее, думала о том, что ты можешь наиграться, но ведь вероятность этого не избавит нас от чувств, что есть сейчас. — тут она посмотрела на часы и, суетясь, заморгала — Мне пора.

— Ты же не уйдёшь отсюда просто так — Ник остановил девушку на полпути к двери и, развернув, напористо прижал к себе.

Его дыхание щекотало ухо, а рука поглаживала тёмно-русые шелковистые волосы, будто водопад, стекающие по стройному стану.

— Помнится, кто-то говорил, что это опасно. — она зарыла его в своих бездонных серых глазах, заворожив навеки быть своим рабом.

— Ты тогда на меня сверху залезла. — он прижал её бедра к своим и сверкнул язвительными молниями из глаз, электризуя воздух вокруг.

— Можно подумать, тебе не понравилось.

После учёбы, он ждал её к себе, пальцы нервно теребили кусок металла с её работами, а нога под столом неустанно тряслась. Закрыв глаза в томительном ожидании, он всячески подбирал слова, чтобы более доходчиво донести свои мысли и чувства, ведь это, безусловно, могло повлиять на её будущее.

Когда она пришла в родную каморку и предстала напротив преподавателя, то смутилась, заметив в его руках знакомые очертания. Он был крайне задумчивым, а его лицо не светилось от удовольствия, и Джейн предположила худшее. Желая побыстрее закончить ненавистный разговор, который никак не хотел начинаться, она, отшучиваясь, перевела речь на дополнительные занятия и тему запретной любви, но профессор тут же её оборвал:

— Сегодня мы не будем заниматься. Вообще-то, занятия давно следовало прекратить, да всё как-то рука не поднималась — он сжал флешку в кулак и накрыл им губы.

— Тебе всё-таки надоело? — девушка побледнела и съёжилась на стуле.

— Напротив, это тебе они больше не нужны — Ник разжал кулак, освободив флешку, и аккуратно положил её перед девушкой — я всё прочёл, всё до единого, даже пару вещей перечитал.

— И что скажешь? — не поднимая глаз, она стала похожа на каменное изваяние, а её тон перестал выражать какие-либо эмоции.

— Что я глупец. — профессор кротко смотрел на неё, пока та прятала себя за искусственной бесстрастностью, и аккуратно, словно работая с хрупким материалом, старался не двигаться и не дышать.

— Ник, пощади, мы только сдвинулись с четвёрки, я не могу так.

— Это прекрасно, Джейн. — перебил мужчина — Я хочу это издать.

Опешив, девушка подняла испуганные глаза на профессора:

— Тебе понравилось?

— Тебя это удивляет?

Глубокий вдох и выдох, откинувшегося на спинке стула тела, пожалуй, это и был ответ, краткий, но полный.

— Я знаю, это разговор, не ограничивающийся только текстами, но они правда хороши, я могу помочь тебе с оформлением и…

— Послушай, — выставив ладони вперёд, перебила студентка — это очень важно, отнесись к моим словам серьёзно. Я не хочу, чтобы это — она указала на флешку — вставало неудобным вопросом. Ты не обязан говорить об этом хорошо, ты вообще не обязан говорить об этом, особенно теперь.

— Джейн, милая, — он взял её руку в свои и деликатно поцеловал — наши отношения никак не влияют на мои слова и моё мнение. Я не стал бы тебе врать, мы ведь сошлись на литературе, она для нас обоих играет важную роль. Я увидел в этом — он кинул взгляд на флешку, и в комнате словно ощутился ещё один участник — стоящую работу, и я могу издать её. Если ты боишься, что наши отношения или внезапные ссоры как-то повлияют, я составлю договор, так, что только ты сможешь влиять на ход издания. Свяжу тебя с менеджерами и сам не буду иметь доступа. Ты вправе отказаться, но подумай, стоит ли.

— Это — важный шаг.

— Понимаю, но, по-моему, ты созрела, чтобы сделать его.

Он старался не переходить черту, не целовать её, не обнимать, и не мешать свои чувства со словами, чтобы она была уверена в их искренности. Она попросила время на раздумья, потому что не любила принимать решения на глазах у кого-то. Но профессор не отчаивался, ведь сомнения — это неплохо, а нерешительность — лишь вопрос времени.

Ник пригласил её к себе, они заказали еду, пили чай на балконе перед ночными огнями города и болтали обо всём, что только посетит их мысли.

— Если я задам тебе личный и неприличный вопрос, ты ответишь честно? — сидя в одних трусах на тёплом пледе, он доедал кусочек картошки, глядя куда-то поверх зданий.

— Что ты хочешь узнать, сколько парней у меня было? Как банально.

Пальцы, перепачканные в соусе, которые она, не церемонясь, облизывала, оттопырились и девушка запястьями, поправила спадающие очки.

— Нет, хотя признаюсь, это интересно, но от твоих мужчин моё эго не очень пострадает. Я хотел узнать, было ли всё-таки у вас что-то с Луи.

— Что-то было. — загадочно ответила она и игриво смерила собеседника — От этого твоё эго страдает?

— Что же?

— Мы всегда были близки и, даже в старшей школе, часто виделись, но когда Луи пришло время поступать в университет, то чувства сыграли не тому сценарию. Мы приняли дружбу за любовь и перешли пару граней.

— То есть секс? — дотошно вникал он.

— Это не продлилось долго и выглядело, скорее, нелепо, чем романтично.

— Как же вам удалось сохранить дружеские отношения?

— Поначалу было странно, но, думаю, дружба просто оказалась прочнее стыда и неловкостей.

Николас не отличался чрезмерной ревнивостью, но, как и любой мужчина, жаждал обладать полностью тем, что имел, впрочем, несмотря на блуждающие опасения, принял её слова и её дружбу, как нечто естественное и неопасное.

Он приглашал её к себе каждый день, но приезжала она, примерно, раз в два дня, не желая привлекать внимания и излишне обременять своим обществом. Они общались и узнавали себя и друг друга, подпуская всё ближе и не замечая, как сильно становились зависимы от своих чувств. Ник узнал, что она была крайне педантична в выполнении поручений и заданий, чем немного походила на него, и всегда нервничала, когда приходилось отступать от привычных обстоятельств. А Джейн обнаружила излишнюю тягу профессора к правоте, отчего его иногда невозможно было переспорить и переубедить. Хихикая, она гладила его волосатые ноги и целовала спину, ложилась спать, прижимаясь калачиком, и всегда съедала любую сладость, что находила в квартире. А он, когда смотрел, как она переодевалась и, замечая, смущённо прикрывалась одеждой, прижимал её лоб к своему и обнимал так сильно, как мог, чтобы не повредить.

Их отношения за пределами кампуса помогали сдерживать порывы нежности и страсти на его территории, а постоянная близость неподалёку дарила чувство спокойствия, поэтому скрываться от общественности, на удивление, не составило труда.

Когда Джейн стало плохо, Ник оказался рядом в мгновение ока, забрав девушку из библиотеки и проводив до медпункта. Она побледнела, её мутило и болел живот. Преподаватель ждал в коридоре, а в его голове промелькнула мысль, засевшая как паразит и не отпускающая ни на секунду.

Миновав осторожность, он посадил её к себе в машину и довёз до дома, попутно заехав в аптеку. Обеспокоенный, он молчал и стал, кажется, ещё бледнее чем она. Безмолвие насторожило девушку, и та принялась нервно уверять, что с ней всё хорошо:

— Не волнуйся, просто отравилась, наверное. — повторяла она как можно чаще, взявшись за живот.

— Что, если ты беременна? — оборвал профессор затянувшуюся сдержанность, чем вызвал непомерное удивление.

— Это вряд ли — усмехнулась девушка, не придавая значения его обеспокоенности, но тут же осеклась, настороженные чёрные глаза поникли, отчего заверения зазвучали чаще — Ничего нет и быть не может, успокойся.

— Откуда ты знаешь, контрацепция работает не на сто процентов.

— Я просто уверена.

— Сделай тест, я хочу убедится. — он протянул пакет с лекарствами от тошноты, головы и тремя тестами на беременность.

— Хорошо — выдохнула Джейн, схватив пакет, его озабоченность слегка пугала, потому проще было согласиться.

— Я пойду с тобой.

— Ты что издеваешься? — одёрнула девушка — Потерпи!

И оставив его за дверью, она скрылась из вида на несколько минут, ощущая давящую тишину и одиночество. Такие моменты, когда представляются в мечтах, всегда волшебные и трепетные, и было грустно от того, что приходилось выдавливать из себя спокойствие и благоразумие.

Когда дверь открылась, облокотившийся на противоположную от неё стену, Ник поднял глаза и мгновенно приблизился. Получив на руки долгожданный ответ, он растерялся, а затем протяжно выдохнул, чем в конец ухудшил ситуацию. Девушка скрестила руки на груди и сдержанно отчуждённым тоном процедила:

— Отрадно видеть твоё облегчение, жаль только, что ты забываешься, и, когда дело действительно придёт к чему-то подобному, ты не узнаешь об этом первым, потому что никто не захочет столкнуться с таким результатом.

Его реакция так обидела Джейн, что та, взяв сумку со стола в прихожей и прошептав: “Поздравляю” — ушла, оставив мужчину с заветными результатами и парой слов на обдумывание.

Эта паника в глазах и облегчение одновременно расстраивали и раздражали. В такие моменты ждёшь поддержки, крепкого плеча и слов одобрения, даже если они не будут правдивы. А когда тебе приходиться быть сильной и самой убеждать кого-то, становится досадно. По дороге Джейн пустила пару слез, чтобы никто не видел, как её сокрушало отчаяние. Неужели, никто не мог стать для неё защитником, и всю жизнь придётся защищаться от всего мира самой.

Придя домой, она выключила телефон, что уже сокрушался от звонков и пошла в душ. Горячие капли смывали тяжесть дня и все дурные мысли, живот ещё мутило, но тоска, похоже, уничтожила недомогание.

Внезапно, в дверь кто-то позвонил, и миссис Морел, что попивала кофе в гордом одиночестве, чуть не пролила его на себя от неожиданности. К ним в дом редко кто захаживал, а потому противный звук дверного звонка, словно раскатистый гром средь ясного неба, каждый раз переворачивал спокойствие вверх на голову.

— Здравствуйте? — недоверчиво произнесла женщина, озирая непрошенного гостя.

— Здравствуйте, миссис Морел, я — Николас Мартен, преподаватель вашей дочери по литературе.

— Что-то случилось? Она что-то натворила?

— Нет-нет, Джейн ходит на дополнительные занятия ко мне, я просто хотел уточнить наше расписание, но она не подходит к телефону, вы позволите, я поговорю с ней?

— Конечно. — она доброжелательно улыбнулась и позвала дочь — Скажите, мистер Мартен, всё ли в порядке с успеваемостью, я переживаю, она стала всё больше задерживаться, а скоро экзамены. Может стоит нанять репетитора? Нам очень важно сохранить стипендию.

— Не стоит, мы справимся своими силами. — он говорил тихо и уверенно, пока женщина озабоченно кивала — Вы не переживайте, она отлично учится, просто следует подтянуть пару моментов.

Девушка спустилась, вытирая мокрые волосы полотенцем, сменив мать, которая покорно удалилась. Распахнув дверь, она чуть не подавилась от изумления и, кинув полотенце на тумбочку в прихожей, вышла за дверь, еле слышно прикрыв её за собой.

— Что ты здесь делаешь?

— А какого черта ты не подходишь к телефону? — яростным шёпотом вопрошал профессор.

— Я была занята.

— Тебе что, двенадцать? Я понял, что ты обиделась, но не брать трубки? Я ведь волновался.

Наконец, девушка выпрямилась, и сама перешла на рычание:

— Ты пришёл кричать на меня?

— Нет, — его руки упёрлись в косяк двери, а тон заметно смягчился — я пришёл извиниться. Прости, я перегнул палку, не хотел тебя задеть. Я совершенно не боюсь детей или отцовства, а попросту не люблю быть в подвешенном состоянии и хотел, как можно быстрее, внести ясность в ситуацию. — он приблизился и стал говорить тише — Я бы не за что не оставил тебя одну, в любом случае. Хочу, чтобы ты чувствовала себя в безопасности и не боялась рассказать мне обо всём.

Его руки, губы и глаза были так близки, но оставляли безопасное расстояние на случай лишних глаз. Обеспокоенный, он тяжело дышал и, кажется, боялся потерять новоприобретённую близость.

— Если бы мы не были на виду, я бы поцеловала тебя. — глаза девушки засветились, а попытки скрыть улыбку потерпели поражение.

— Что ж, тогда не игнорируй меня больше, а то в следующий раз приду к твоей маме как твой парень. — она закатила глаза, и Ник улыбнулся — Ты приедешь сегодня?

— Может быть да, а может быть нет, посмотрим. — она резко развернулась, развевая влажные волосы, что приятно пахли шампунем, и скрылась за дверью, помахав из-за неё рукой.

Поспешность была необходимостью, ведь помедлив ещё немного либо он, либо она забыли бы про осторожность и примкнули бы друг к другу как влюблённые подростки.

— Какой симпатичный молодой человек, — заявила мама — и, похоже, ты ему нравишься. — она кинула подозрительный взгляд в окно, в сторону преподавателя, что сел в машину и уехал, отчего Джейн немного занервничала.

— С чего ты взяла? — нарочито равнодушно поинтересовалась девушка.

— Мужчина никогда не станет ехать неизвестно куда, просто чтобы что-то уточнить. Для этого есть телефон, смс и миллион отговорок. — она прошла мимо с чашкой кофе и, подняв указательный палец вверх, заумно произнесла — Ты присмотрись.

— Мама…

Она была права, он действительно привлекал внимание и производил впечатление благоразумности и рассудительности, приправленной обаянием. Его речи ласкали слух, а харизма притягивала, отчего Джейн недоумевала, как могла раньше сопротивляться натиску его шарма. Когда она была с ним, ей становилось спокойно, казалось, ни одна проблема не могла проникнуть за массивные стены безопасного островка, где жёсткий и непробиваемый защитник становился нежным и уютным.

Через пару дней, когда у Джейн начались месячные, она позвонила и сказала, что не приедет, ибо плохо себя чувствует.

— Что с тобой? — послышался обеспокоенный голос на другом конце.

— Живот болит от… — она замешкалась — ну ты понимаешь.

— Не совсем.

— Женское начало.

— Месячные, что ли?

— Да. — виновато произнесла девушка.

— Хорошо, тогда давай Я заеду за тобой?

— Зачем, мы ведь не сможем провести время вместе, плюс я буду вялая и капризная, зачем тебе это? — в трубке послышался громкий выдох.

— Будто, ты ко мне только сексом приезжаешь заниматься, скажи, что нужно купить, я привезу, может, там какие-то ритуалы полагаются.

— Ритуалы?

— Ну да, отвар из трав, два кусочка тортика и слезливая мелодрама.

— Заманчиво. — голос звучал так, будто она улыбалась, хоть тело и пронизывала боль.

— Тогда собирайся, я буду через десять минут.

Приехав, он припарковался сбоку от входа, где стал останавливаться, чтобы его не заметили. Через пару мгновений, дверь машины открылась, и в неё залезла бледная и грустная девушка. Он взял её за руку и прикоснулся губами к холодной ладони, на что Джейн устало улыбнулась.

— Открой пакет. — мужчина указал на свёрток на заднем сидении — Там лекарство из аптеки и пекарни.

И действительно, обезболивающие таблетки лежали рядом с кусочком тортика с белым кремом и клубничкой сверху.

— И в следующий раз, — подытожил он — придумай отмазку получше. — он стрельнул глазками и нажал на газ.

Пожалуй, если выбирать, то болезненные месячные в обнимку за просмотром кино и поеданием торта однозначно выигрывали перед остальными вариантами. Тепло его тела, рука, гладящая живот, так и манили лечь на ручки как маленькое дитя и раствориться в заботе.

Невзирая на доверие, огромное количество девушек, что пускали слюни на молодого преподавателя, раздражали Джейн, и не потому, что представляли конкуренцию, что-то неприятное было в их телодвижениях, мимике и словах. Иногда, за них даже было стыдно, будто они, демонстрируя лучшие манеры из имеющихся в арсенале, на деле и не предполагали, что выглядели неимоверно глупо. Благо, Ник был чрезвычайно хорошо воспитан и, хоть и мог ответить жёстко, не поставил бы девчонку в неприятное положение, а потому старался реагировать сухо и отстранённо.

Николь Гиз, та самая громкая студентка из кафе, всегда появлялась в помещении как кинозвезда, вела себя ярко и не стеснялась проявлять внимание к парням. Её все знали, и многие даже любили так как под вычурностью и резкостью она прятала довольно неплохое чувство юмора и искренне любила красоту. У неё всегда был свой взгляд на вещи и свою крепкую позицию она до конца отчаянно отстаивала хоть и не обладала красноречием.

Джейн как-то заметила для себя, что такие, как Николь, нравятся парням, не глупые, но, довольно, поверхностные, весёлые, выпячивающие свою сексуальность, они были лакомой картинкой и, возможно, доступной. Впрочем, Джейн не знала о похождениях однокурсников, так как не проводила с ними время, а слухами, ходящими по кампусу, особо не интересовалась.

В последнее время, Николь и многие другие девушки, как-то особенно пристально, стали смотреть на Ника, будто чувствовали, что его фигура становилась всё более недоступной для них. Они хихикали ему вслед, кидали кокетливые взгляды и крутили пряди волос, переминаясь с ноги на ногу.

Сидя на перерывах между парами, Джейн, обычно читающая книгу, услышала разговор Николь с подружками. Та во всеуслышание рассказывала им, не иначе как, о мистере Мартене, о его нежности и чуткости, пристальном взгляде на все её прелести и многое из того, что представлять не особо хотелось. Её задушевные рассказы привлекали всё новых слушателей, отчего девушка стала, будто на слабо, заверять, что непременно очарует преподавателя и переспит с ним.

После занятий Джейн просто необходимо было ворваться к Нику и уткнуться носом в его плечо, которое непременно прижмёт к себе, и расслабиться. Он посмеялся с ерунды, которую о нём говорят, и заверил, что переживать не о чем, и что молодым девушкам свойственно надумывать, и вскоре она переключит внимание на кого-то другого.

К чему вела эта игра, и зачем подобное обозревать перед всем потоком, ни Джейн, ни Ник не понимали, а потому просто посмеялись с нелепости и забыли. Их вечер, в объятиях друг друга, был в разы ценнее тех глупостей, что понять было невозможно.

На следующий же день весь кампус стоял на ушах, вокруг было непривычно оживлённое движение, даже ветер за окном, казалось, веял дурными новостями. Джейн вынула наушники из ушей в попытке услышать хоть что-то, но обрывки из коротких придыханий ни о чём не говорили, лишь усугубляли и без того преувеличенное любопытство.

У кабинета литературы столпилось куча студентов, что не могли попасть внутрь аудитории. Джейн видела профессора с утра, он проводил её к такси и так же поехал в кампус, но кабинет был закрыт, а толпа негодовала и о чем-то оживлённо перешёптывалась. Подойдя ближе, девушка уловила какие-то обрывки фраз и услышала имя. Николь. Наконец, не в силах больше терпеть томительное нагнетание, она в лоб спросила у окружающих, что случилось.

— Николь Гиз попала в больницу.

— Да, её кто-то изнасиловал.

— Ну как кто-то, это был мистер Мартен.

— Это не точно.

— Всё сходится, это был он! Вы видели, как он на неё смотрел?

Лекции по литературе в этот день отменили, а оставшиеся пары прошли словно в тумане из сплетен и подозрений. Студенты разделились на два лагеря: тех, кто не сомневался в виновности профессора и тех, кто не верил в происходящее. Остальные преподаватели, ровно как и администрация университета, воздерживались от комментариев и загадочно шептались между собой, порождая ещё больше предположений.

Наконец, после тяжких часов Джейн всё-таки вырвалась с лекций и направилась в сторону запретной зоны, куда весь день не ступала нога студентов. Профессор сидел в своём маленьком кабинете и, подпирая голову рукой, размышлял о чем-то. Его лицо, казалось, не выражало никаких эмоций, а глаза уставились в одну точку. В другой руке он держал перед собой лист бумаги, но его внимание, как будто, не замечало его.

— Как ты? — девушка осторожно прошла в кабинет, осматриваясь, не заметил ли её кто.

— Смотря, о чём ты. — Ник положил лист на стол и уловил встревоженность в уставившихся на него серых глазах — А, ты уже знаешь. — он обречённо опустил взгляд и протяжно выдохнул.

— Как такое могло произойти? — будто в пустоту устремилась студентка, присаживаясь напротив.

— Она заигрывала со мной, всем наплела какой я нежный, потом её изнасиловали, а кто, она не сказала. Понятно, что все решили, будто это я.

— Что теперь делать?

— Ничего, лишние телодвижения сейчас только навредят, и нам лучше пока не видеться.

— При чём здесь я? — её голос обиженно дрогнул.

— Я не знаю, что делать, Джейн, и как правильно поступить! — Ник встал и, активно жестикулируя, начал бродить по каморке — Что, если ей угрожали, и она назовёт меня, лишь бы защитить себя? Или она и вовсе не видела нападавшего и подумала, что это мог быть я? Я даже не могу сходить к ней в больницу, потому что на меня таращатся десятки глаз, и постоянно допрашивает полиция. Если они станут проверять, могут и тебя вызвать на допрос, понимаешь?

— Тогда я скажу им правду.

— Какую? — его ярость достигла пика, а глаза прожигали всё вокруг — Что ты спишь со мной? И что я не мог насиловать Николь, потому что всю ночь провёл с тобой?

— Ну нет, другую правду, что ты просто не мог этого сделать. — Джейн старалась сохранять самообладание, чтобы Нику было на что опереться, но становилось трудно, волна гнева сносила любые попытки поддержать или успокоить.

— Лучше пока повременить с этим, она уже очнулась, всё прояснится, это лишь вопрос времени. Но пока, мы в подвешенном состоянии. — заметив смятение, мужчина подошёл к любимой и присел на корточки, схватив её за руку — Не переживай, я всё решу, обещаю.

Он попросил уйти, как можно скорее, потому что боялся привлечь к ней внимание общественности и вовлечь в разбирательства. Джейн, хоть и покорно удалилась, домой, как обещала, не поехала, направившись прямиком в ближайшую больницу.

В магазине напротив она купила фруктов, воды и салфеток, расплатившись будто в прострации, девушка побрела по территории учреждения, недалеко от которой заметила полицейскую машину. Грустное белое здание, с облупившейся кое-где штукатуркой, не вызывало в душе ничего, кроме апатии. Вокруг сновали люди, походившие на зомби, с глазами наполненными обречённой печалью. Резкий ветер раздувал полы коричневого пальто, обнажая спрятанные страхи. Внутри же, обстановка была немного веселее, свежевыкрашенные стены с широкой голубой полосой, аккуратные сиденья и медсестры в белых халатах, будто единый организм двигались в унисон. Таблички с указателями привели к посту информации, где удалось узнать номер палаты.

Поднявшись на третий этаж, Джейн бродила по коридорам в поисках однокурсницы, пока в ушах гремели шаркающие тапочки персонала. Стены, двери и палаты были похожи одна на другую, отчего складывалось ощущение, что блуждаешь по бесконечному лабиринту.

Наконец, она нашла нужную комнату и зашла внутрь.

Николь была одна в двухместной палате, сидя на кровати, она натянула одеяло почти до самой макушки и уткнулась в него носом, не издавая ни звука. Её вид вызывал странное эмоциональное оцепенение, и, в какой-то момент, Джейн заметила, что стоит молча без движения, словно в свете надвигающихся фар. Они никогда не были близки и, можно было сказать, что, не особо симпатизировали друг другу, а потому, что сказать и как начать девушка не представляла. Благо и не пришлось, ибо Николь, подняв глаза, сама наткнулась на окаменевшего визитёра.

— Джейн, что ты здесь делаешь? — голос однокурсницы всегда такой звонкий звучал очень тихо и хрипло.

Её светлые волосы торчали в разные стороны, а две маленькие запутавшиеся косички у висков были испачканы в земле. Обильно накрашенные глаза стекали чёрными разводами по лицу, а на запястьях виднелись красные следы.

Помещение наполнилось стоячим воздухом, а широкий ворот вязанной водолазки будто превратился в стягивающиеся железные прутья.

— Пришла проведать. — гостья подошла чуть ближе и неуклюже протянула пакет — Как ты?

Не сумев совладать с накатившими воспоминаниями, девушка расплакалась, погрузив лицо в ладони. Не поднимая глаз, она схватила пакет и обняла его словно плюшевую игрушку.

— Всё нормально уже, я в безопасности, но это чувство страха, такого банального животного страха, не покидает меня. Я даже будто бы устала от него, но не могу перестать бояться. — её руки сжимали полупрозрачный полиэтилен, а корпус пробирала дрожь.

— Это пройдёт, просто нужно время и на что-то отвлечься.

Джейн присела рядом на кушетку, положив ладонь на сгорбившуюся спину, глаза дрожали от подступающих слёз. Всё это зрелище разрывало внутренности, хотелось закрыть глаза и убежать, позабыв об увиденном, словно в мире и не могло существовать подобных опасностей. Вдруг девушка вспомнила, что таскала в сумочке книгу Фицджеральда, и, достав, положила её на прикроватную тумбочку.

— Вот, возьми.

— Так забавно, ты единственная, кто навестил меня. — хлюпая носом, Николь вытирала слезы — Никто больше не пришёл, ни друзья, ни поклонники, ни семья. Я думала, никого просто не впускают… — засмущавшись излишней откровенности, она погрузила взгляд в пакет и стала копаться в нём, рассматривая содержимое — Спасибо, сколько я должна?

— Нисколько, главное поправляйся. — боясь задать неуместный вопрос, Джейн медлила — Прости, что тереблю раны… — она виновато сцепила руки — Ты знаешь, кто это сделал?

Глаза девушки наполнились слезами, но она не издала ни звука, даже лицо не скривила.

— Да — голос дрожал, затряслись руки — это был мой парень, вернее, бывший парень, Лео. — она положила пакет на тумбочку и укуталась в одеяло — У нас были непростые отношения.

— Где он теперь, ты знаешь?

— Нет, и не хочу. — пальцы крепко вцепились в одеяло.

— Ты сказала полиции, что это сделал он?

— Они ещё не допрашивали меня, сказали, отдохнуть и поспать, а я не могу. — жалостливые глаза Николь блестели краснотой.

— Ты только не волнуйся, всё будет хорошо. Ты скажешь им, что это был Лео?

— Думаешь, стоит?

— Все думают, это сделал мистер Мартен, его лекции сегодня отменили.

— Что? — её лицо скривилось от удивления — Глупость какая, он бы не сделал подобного.

— Но так говорят.

— Я этого не хотела! — с мольбой прошептала девушка.

— Я знаю, но ты можешь сказать правду и помочь ему, они защитят тебя, а Лео поймают.

— Да, ты права, надо сказать, как можно скорее. — она засуетилась и заёрзала — Ты вернёшься в кампус, скажи мистеру Мартену, что я не хотела!

— Я уверена, он ни в чём тебя не обвиняет, он бы сам пришёл, но его, как раз-таки, не пустят сюда. — написав на клочке бумажки от старой газеты, что лежала в палате, свой номер телефона, Джейн положила его под пакет. — Если что-то нужно будет, звони.

И без лишних сентиментальностей собралась уходить, пока её не окликнула Николь. Обернувшись, девушка неожиданно угодила в объятия, и этот искренний порыв обескуражил, но, очевидно, был необходим.

Как добралась до знакомой двери девушка уже не помнила, всё вокруг плыло и сливалось в одну большую световую полосу. Она села прямо под дверью, даже не дёрнув ручку, ведь знала, что там никого не было. Просидев так недвижимо добрые полчаса с закрытыми глазами и откинутой назад головой, она вдруг уловила вибрацию телефона и, не взглянув на экран, подняла трубку.

— Джейн, где ты?

— Я у твоей двери. Когда ты приедешь? — тоскливый голосок прорезал натянутые жилки, и профессор надавил на газ.

— Буду через десять минут.

Он материализовался в воздухе после пары вздохов, квартира была наполнена небывалой тишиной, но от Ника веяло напряжением:

— Обвинения сняты. — сообщил он, будто отвечая на немой вопрос — Во время очередного допроса позвонили и сказали, что Николь всё рассказала. Я набрал ей сразу же после ухода полицейских, она чувствует себя хорошо, впрочем, ты это и так уже знаешь. — он кинул ключи на стол, и те грохотом отозвались по всей комнате — Я же просил тебя не лезть. А если бы она была не в себе, Джейн?

Девушка прямо в пальто проследовала к дивану и словно мешок с картошкой бессильно плюхнулась в его объятия.

— Она была там совсем одна… — её взгляд, устремлённый в одну точку, поник, а голова устало склонилась на бок.

Так же не снимая верхней одежды, Ник сел на кофейный столик напротив и приблизился к возлюбленной:

— Ты в порядке?

— Не знаю… — она тоскливо выдохнула и задумчиво посмотрела в окно.

— Расскажи мне, о чём думаешь.

— Она меня обняла. — голос девушки пугающе не выражал эмоций.

— Тебя это расстроило?

— Она посчитала, что я хороший человек, но ведь я пришла туда не из-за неё.

— Но ведь ты была добра к ней.

— Вряд ли это можно притянуть за уши.

— Послушай, — он взял девушку за руку и прижал к своей щеке — мы с тобой не очень эмпатичны и ко многому довольно равнодушны, но это не делает нас плохими. Я уверен, если бы ты поняла, что можешь сделать для неё что-то ещё, как-то помочь, то сделал бы это, не задумываясь.

Размытые краски вокруг начали приобретать формы, и Джейн рассказала обо всём, что узнала.

— Я говорил, что он мне не нравится! — подытожил профессор и порывистым движение снял тёмно-серое пальто — Благо, она обо всём сообщила полиции. — его голос заметно смягчился, но остался серьёзным — Скажи только, зачем ты туда пошла?

— Хотела узнать, кто это.

— И что бы ты сделала с этой информацией? — он умолк, схватив ладонью лицо, будто пытался выплюнуть скопившейся гнев, а затем, пригладив назад волосы, продолжил со сдерживающим злость напряжением — Пойми, я понимаю, что ты хотела защитить меня, это очень важно, но я боюсь представить, что было бы, если этот урод бродил там неподалёку, увидел тебя, мало ли что у него в голове. Джейн, я не просто так просил тебя не вмешиваться.

Вспорхнув с места, словно птица, девушка приблизилась к профессору и приложила прохладные ладони к его щекам.

— Не злись, пожалуйста, всё же закончилось хорошо.

Стараясь сохранить невозмутимость, Ник морализаторски процедил:

— Это я должен защищать тебя, а не ты меня. — но тут же утратил строгость, растаяв под взором любимых серых глаз.

Пару недель кампус ещё шептался об инциденте с Николь, обсуждая его действующих лиц. Лео Лоран был с позором отчислен, и, хоть не особо прикрывался за выдуманными историями, возмущался решением, словно его несправедливо окрестили преступником.

С присущей выдержкой, Ник намеренно игнорировал любые переглядки за спиной, но дома, отпустив напускное хладнокровие, погружался в апатию. Его расстраивало сложившееся положение и раздражало, что он не мог насладиться своим призванием в отрыве от театра кукол. Единственное, что привносило в его жизнь удовольствие и умиротворение, была его возлюбленная студентка, которая, принимая его сокрушение, разделяла печали.

Несмотря на отсутствие общих тем и друзей, Николь стала с небывалой теплотой здороваться с Джейн и даже иногда перекидывалась с ней парой рядовых фраз. Она вернулась к своему образу яркой дивы, вероятно, спрятавшись за ним, к своим друзьям и манерам, но её глаза стали выглядеть иначе, будто немного осмысленнее, а может так просто казалось. Мистер Мартен не злился за то, что та втянула его в неподобающую историю, а наоборот, позаботился о том, чтобы Лео выпроводили из университета, как можно скорее, и запретили приближаться к кампусу, заведя уголовное дело. Пожалуй, это всё, что он мог сделать, а что было дальше, уже никто не знал.