Преподаватель

5

Очередной день, наполненный всем тем, что может превратить просто жизнь в напитанную ощущением счастья, озадачил один телефонный звонок. Возлюбленная под боком, после сытного ужина с книгой в руках зачитывала вслух выдержки из любовного романа и комментировала образ героев, но прервалась, так как профессор загадочно удалился на балкон, закрыв за собой дверь и с кем-то озадаченно говорил.

Его понурое лицо обременял взгляд, метавшийся из стороны в сторону, он упёр свободную руку в бок и обречённо выдохнул, опустив телефон. Джейн отбросила в сторону книгу, охватившая тревога участила сердцебиение, а руки заметно похолодели, и она, не сводя глаз, наблюдала за телодвижениями мужчины, ожидая подсказку о причинах его волнений. Дверь балкона распахнулась, и Ник проследовал к дивану, даже решая рабочие вопросы, он не был так серьёзен. Опустившись перед девушкой, он сжал губы и сомкнул ладони, будто что-то растирая.

— Нам надо поговорить. — его взгляд блуждал где-то за пределами реальности, а голос, казалось, не определился с эмоцией.

— Ты меня пугаешь, Ник.

— Дело в том, что у моего брата свадьба, и, как бы я ни хотел, мне придётся поехать туда, родители настаивают.

Облегчённо выдохнув, Джейн сложила ладони и сжала их между коленей. Волосы Ника неаккуратными прядями спадали на лоб, а его грудь под футболкой ощутимо вздымалась.

— Заставляют ехать на свадьбу брата, вот же изверги. — съязвила девушка в ответ на пугающий ажиотаж.

— Я бы не хотел тебя знакомить с ними, но одному мне будет адски тоскливо. Свадьба в отеле за городом, там придётся переночевать, но виды красивые. Ты поедешь со мной? — он говорил монотонно, словно речь шла о дальних знакомых и обременяющих обстоятельствах.

— Конечно. — отрезала девушка, его слова слегка покоробили, но выражение лица смутило, и та решила задать вопрос прямо — Почему ты не хочешь знакомить меня с родителями? Хотя, — мгновенно поправила она саму себя — может глупый вопрос, учитывая кто мы друг другу…

— Дело не в тебе, они не очень приятные в общении люди, да и их мнение меня не особо интересует.

— Даже так?

— Мне не нужно чьё-либо одобрение.

— Речь не об одобрении, просто семья, так или иначе, влияет на наше восприятие. Если тебе некомфортно нас знакомить, так может лучше мне не ехать?

— Нет, я хочу провести с тобой выходные.

Город окутывала сырая прохлада, лёгкий снег таял при столкновении с землёй, оставляя за собой шлейф стылого воздуха и ощущение неуютности, но за городом, где проходила свадьба, погода обещала быть более романтичной и воздушной. Вместив в себя собранные вещи, машина тронулась под приятную музыку и шуршание мокрых колёс.

Чуть не позабыв, Джейн позвонила маме, сказать, что поедет с друзьями на праздничную ярмарку на все выходные. Уверенное вранье звучало так естественно и непринуждённо, пока девушка с деланным упоением описывала свои планы, водя пальцем по запотевшему окну.

Рука Ника напряженно сжала руль, очередная ложь, что неизбежно сопровождала их отношения и порядком надоела, неимоверно расстраивала, стоило вновь наткнуться на ограничения. Каждый раз, он боролся с желанием поставить твёрдую точку в вопросах неопределённости, лишь бы не давить на неё, ожидая более удачного момента. Впрочем, некоторая тайна, в каком-то смысле, гарантировала неприкосновенность их отношениям, а значит сохранность, что не могло не успокаивать.

Положив трубку, девушка изменилась в лице, деланность в голосе сошла, и она совсем расслабилась, откинувшись в кресле.

— Значит свадьба брата? Судя по всему, вы не общаетесь… — Джейн протяжно произносила слова, словно обдумывала сложную загадку — Ты её видел уже, невесту? Она хоть какая, ты знаешь?

Положив обе руки на руль, Ник сжал губы, а его грудь сильно расширилась от глубокого вдоха.

— Помнишь я рассказывал про свою бывшую, которая мне изменила и с которой я потом переспал? — Джейн кивнула, ожидая продолжение, но поймала лишь короткий косой взгляд, и долго всматривалась во вздувшиеся жилки рук, крепко обхвативших руль.

— Что? — постепенно туман рассеялся, и в голове стало ясно — Да ладно, не может быть! Так этот парень, это был твой брат? Ты же сказал друг?

— Он был мне другом.

— Невероятно, и сейчас они женятся!

— Ты разочарована? — профессор вглядывался в её глаза, насколько позволяла дорога, пытаясь разглядеть реакцию, определяющую дальнейший курс диалога.

— Шутишь? — ядовито фыркнула Джейн — Я заинтригована! А брат знает, что она потом с тобой спала?

— Не знаю, мне было всё равно, да и сейчас тоже.

— А родители знают? — не унималась студентка.

— Нет, только то, что она встречалась со мной, а потом с ним.

— Обалдеть! — ладони преподавателя ослабили тиски и встретились внизу руля.

— Что ж, я опозорился, теперь твоя очередь. Давай, иначе мне будет крайне неловко!

— Мне нечего рассказать, я не спала с кем-то из мести или по пьяни. Ужас!

— Так ты святоша? — стрельнул Ник ослепительной улыбкой.

— Нет, о, вспомнила, я спала со своим преподавателем. Как тебе такое?

— Порочно.

Дорога заняла пару часов, а мокрый снег за городом превратился в пушистое словно пух одеяло, крупные хлопья застревали в волосах и таяли на щеках, оставляя розовые следы словно от поцелуя. Отель одиноко стоял на холме и в свете тусклых фонарей, танцующих от падающих снежинок, казался огромным и ненастоящим, будто кукольный домик в красивых декорациях.

Шаг за шагом они приближались к нему, и чем ближе становились, тем сложнее Нику давались движения, будто приходилось преодолевать густые болота. То и дело, озираясь по сторонам, он следовал к своей боли, сжимая ручку сумки с вещами.

Терзания прервала холодная ладонь, скользнувшая между пальцев, впервые Джейн взяла его за руку на людях, так дерзко и мило, что сама покраснела, вызвав умиротворяющий взгляд преподавателя.

— Зато здесь мы можем не прятаться. — вдруг с улыбкой произнёс он, завершая, ведомый лишь ему одному, монолог.

— Ты забыл, а как же твои родственники? — теперь уже она оглядывалась, в попытке найти тех, чьи лица никогда не видела.

— Плевать.

— Они не должны узнать, что я твоя студентка, они сочтут это неправильным. — Джейн перешла на шёпот, подозрительно косясь на работников за стойкой, что могли быть шпионами или доносчиками.

— Ты боишься, что они так подумают, или ты сама считаешь это неправильным?

— В тебе что, проснулся подростковый бунт?

— Нет скорее равнодушный. — мужчина протянул документы на стойке регистрации и что-то подписал в протянутой бумажке.

— Ладно, — пробубнила себе под нос девушка, деловито поправляя волосы — я всё равно уже придумала, что скажу им.

— И что же?

— Узнаешь. Тебе же всё равно, так пусть это будет игрой, сможешь поучаствовать, если захочешь.

Вечер они провели в уединении, не покидая стен номера, заказав еду и любуясь снегопадом через большое окно у кровати. Ник не хотел раньше времени натыкаться на свою семью, а потому, избегая любой возможности случайно пересечься с ними, избрал временную самоизоляцию. Ведь они, определенно, пригласили бы их на ужин, где ему пришлось бы отвечать на противные вопросы о работе и строить воздушные замки из вежливости и обещаний. Конечно, встречи не избежать, он это понимал и тщательно готовился к любой реакции родителей на его девушку, готовился к их нападкам и её разочарованию, и, казалось, не оставалось ситуации, где он мог бы проиграть своему остервенению.

Утро свадьбы началось сумбурно, телефон разрывался от звонков родственников, которые жаждали знать, не опоздал ли никто, в каком составе приехали, и достаточно ли торжественно одеты. Складывалось ощущение, что организаторов свадьбы было больше, чем приглашённых гостей.

Несмотря на классический стереотип о долгих сборах женщин, Джейн собралась достаточно быстро, а потому Ник предложил спуститься вниз попить кофе, дабы без спешки настроится на предстоящие пытки.

В фойе, как и предполагалось, маялась суета, повсюду под ногами стояли белые цветы, что, то и дело, перемещались с одной точки на другую, будто никто не имел ни малейшего понятия, где тем полагалось находиться. Строгие голоса усмиряли друг друга, вдалеке проносились атласные ткани, а вместо музыки этаж заполняла беготня.

Постепенно залы приобретали антураж великолепия, грозные выкрики сменились приглушенными беседами, давно не видевшихся друзей и родственников, а на фоне заиграла лёгкая музыка, свидетельствующая о скором начале мероприятия.

Элегантно взяв под руку свою неподражаемую спутницу, в коктейльном платье телесного цвета, что облегало утончённую фигуру, профессор непринуждённым шагом, словно прогуливаясь, зашёл в самое сердце предстоящей церемонии. Разумеется, внимание общественности, что давно его не видела и жаждала подробностей личной жизни, не заставило себя долго ждать, обдавая оценивающими взглядами и перешёптываниями.

Спустя минуту к ним подошла женщина, лет за пятьдесят, в видном платье в пол из синего шелка, её запястье, украшенное золотым браслетом, было чуть приподнято, будто держало невидимый бокал. Она поцеловала Ника, слегка приобняв, чтобы не помять платье, а после стёрла с его щеки следы от бежевой помады. Холодно смерив спутницу сына, женщина улыбнулась, вложив сколько могла почтения, и поинтересовавшись, как бы невзначай, её именем, пригласила за свой стол. Джейн покорно следовала за профессором, что неустанно держал её за руку, и улыбалась новым лицам, слегка склонив голову. Ник шептал на ухо краткую информацию обо всех действующих лицах, иногда давая не совсем красочную характеристику, чем вызывал смех, а иногда смущение.

За столом, помимо матери, уместились также отец Ника и пара каких-то тёток, что охали и ахали от того, какими красавцами стали некогда шаловливые мальчишки. Их нелепые причёски, одна страннее другой, затмевали яркий макияж, а платья, сотканные из дорогих материалов, тщетно старались скрыть толстые и дряхлые тела.

— Как вы познакомились? — вдруг внезапно спросила миссис Мартен, как только все присели.

Ник еле заметно фыркнул и резким движением осушил рядом стоящий стакан с водой.

“Какой чудесный и бестолковый вопрос…” — подумал Ник — “Какая разница, как?”

— Я устроилась работать в издательство помощницей — начала Джейн уверенно заученный текст — и, случайно, пересеклась с его владельцем. — лёгким касанием она пригладила волосы Ника и широко заулыбалась — Тогда я, правда, об этом не знала, а он стал, подозрительно, часто наведываться с проверками.

Её звонкий смех эхом раздался по залу, отчего еле слышно зазвенели бокалы, под столом она положила руку на колено профессора и несильно сжала её.

— Ты просто покорила моё сердце. — подыграл мужчина, его рука легла на спинку её стула, слегка касаясь ткани платья, как же блистательно выглядели её обнажённые плечи, поднявшиеся от смущения.

Отец профессора одобрительно кивнув, улыбнулся, а мать, казалось, не поддалась на спектакль, но сделала вид, что рада знакомству и, отвернувшись к тёткам, заговорила о невесте.

— Разрешите пригласить вас на танец? — профессор подал руку своей спутнице, забрав от нудных разговоров незнакомых ей людей.

Он кружил её в танце под тихую музыку, служившую лишь слабым фоном для подготовки торжества, прижав к себе и укрывая от назойливых глаз, что так и норовили стянуть одеяло спокойствия и уверенности. Его крепкие руки нежно сжимали талию, кружа в танце девушку мечты, пока её шелковистые волосы рассекали застоявшийся воздух. Тепло её тела и пьянящий запах духов помогали забыть обо всём, что происходило вокруг, до поры, до времени.

В дальнем конце зала замелькало белое платье, и, поправив очки, девушка с любопытством стала разглядывать виновницу бала. Светлые волосы невесты, собранные в пучок, украшала длинная почти в пол фата, а белое кружевное платье обтягивало стройную фигуру. Она шла, держа за руку молодого мужчину в чёрном костюме, и его лицо было так похоже на Ника, что сомнений в их родстве нисколько не возникало.

— Я думала, мы увидим их только у алтаря. — удивлённо прошептала студентка, вцепившись в локоть кавалера.

— В этом месте нет ни логики, ни смысла. — чёрные глаза стрельнули детским озорством, и, схватив покрепче руку любимой, он проследовал с ней к жениху и невесте.

— Ник, — кивнул брат — рад тебя видеть! — их скованное рукопожатие будто сгустило воздух, и тело студентки усыпали стаи озорных мурашек.

— Это очаровательная спутница, — театрально начал Ник — Джейн — моя возлюбленная — указав ладонью на жениха, он сухо добавил — это Уилл — мой брат, и Софи — его будущая жена.

Все четверо неловко сглотнули, сжав губы и забегав глазами по залу в поисках спасения. Софи весьма миловидная девушка, с аккуратными правильными чертами, цепляющими взрослой, по-настоящему, утончённой красотой. Такие как она не смеются во всеуслышание и не стреляют глазками, а глядят гордо и учтиво улыбаются. Даже смущалась она деликатно, пряча стыдливость за интеллигентным молчанием.

Приблизившись почти вплотную, но оставляя безопасное расстояние, невеста любезно кивнула, поблагодарив Джейн за визит и попросила разрешение украсть молодого профессора на пару минут. Спокойный вид жениха внушил уверенность, да и Ник не производил впечатление ветренного мальчишки, способного на глупости, а потому та улыбнулась, отпустив руку возлюбленного, и осталась в компании нового знакомого.

Переглянулись оба только после того, как их партнёры скрыли из вида, словно магия прекращала действовать на значительном удалении от объекта. Уилл теребил бабочку на шее и улыбался как невероятный счастливец. Его зачёсанные назад волосы, на манеру Ника, были немного светлее, чем у брата, а глаза — карие, в остальном, они были пугающе схожи: рост, телосложение, овал лица — даже как-то некомфортно было находиться в обществе копии своего любимого. Только от Уилла исходила атмосфера растерянности и задумчивости, казалось, он сомневался во всём, что его окружало, будь то выбор пиджака или жизненного пути. В одном сомнений не было, то, как он смотрел на избранницу, очевидно, ослабляло дрожь в руках и дискомфорт от дурацкой бабочки.

— Давно вы знакомы? — вдруг нарушил тишину мужчина, его добродушный взгляд ощущался тяжестью на плечах, но угрозы от него не исходило.

— Кажется, уже довольно давно, но мы не сразу обнаружили в себе тягу друг к другу. — Джейн сомкнула руки за спиной, окидывая собеседника, и всё никак не могла понять, как к нему относиться.

— Он ничего не рассказывает о своей жизни, — глаза Уилла застыли в одной точке, но затем он резко бросил взгляд на девушку и широко улыбнулся — но я рад, что ему есть, что скрывать.

— Ты, кажется, жалеешь. — она склонила голову набок, пристально глядя жениху прямо в глаза, отчего ему сделалось не по себе — Что вы не близки. — поспешно добавила она.

— Так ты знаешь? — он отвернулся, словно его кто-то окликнул и начал размышлять в пустоту, будто потерял из виду того, с кем говорил — Жалею ли я, что проявил смелость к женщине, которую люблю? Нет. Жалею ли я, что потерял брата? — сжав губы, он издал цокающий звук — Если бы мог вернуть, то, конечно, поступил бы иначе. Но Ник такой человек, он не даёт людям второго шанса. К нему крайне сложно подступиться. Что-то их давно нет. — переминаясь с ноги на ногу и погрузив руки в карманы, он взглянул на юную девушку, опешившую от волнения, и поспешно взял себя в руки — Не переживай, ей просто хотелось всё отпустить прежде, чем начнётся торжество. Пойдём, я провожу тебя пока к вашим местам, скоро начало.

Пройдя зал со сценой и столами, украшенными кружевными салфетками и пышными букетами, они очутились в помещении со множеством стульев, поставленных в ряды, и свадебной аркой в конце, с фонариками и белыми лентами. К ней вела дорожка, покрытая имитацией мха, а всё вокруг было усыпано цветами.

Джейн села на место, что ей указали и, сомкнув руки, ждала профессор, пока стулья в зале постепенно занимались гостями, эхом нагружая мысли. Она перебирала в голове сценарии того, что могло происходить, и убеждала себя в спокойствии.

Уловив движение боковым зрением, она облегчённо выдохнула, Ник вернулся в самый разгар, когда уже заиграла музыка, а гости привстали с мест, приветствуя восхищёнными взглядами невесту. Его понурый вид заглушил музыку в голове, глаза глядели в одну точку, а руки были спрятаны в карманы.

— Всё нормально? — шепча, поинтересовалась девушка, делая вид, что улыбается.

— Всё странно. — деревянно пробубнил мужчина и, не отрываясь от зрелища, заключил руку любимой в свою — Я всё расскажу тебе позже. — она кивнула, но её рука похолодела — Ты веришь мне? — спросил он, глядя на неё, сильнее сжав ладонь.

Сглотнув, девушка улыбнулась, одарив частичкой теплоты, что смогла отыскать в себе. Платье давило на грудь, и в помещении, с огромной толпой народу, стало душно, отчего, часто задышав, Джейн слегка побледнела. Её рука вяла повисла после долгих аплодисментов, сопровождающих церемонию, а взгляд хотелось спрятать в глубине покоя и одиночества.

— Мне нужно на воздух. — прошептала она первым делом, стоило торжеству, наконец, окончить главную часть, и вырвалась в фойе поближе к выходу — Пожалуйста, — взмолила она, когда профессор нагнал её — прошу тебя, избавь меня от бремени скопища дурных мыслей, расскажи всё прямо сейчас. О чём она хотела поговорить?

— Тебе не понравится то, что я скажу. — виновато начал тот — Она хотела вернуть наши отношения, просила прощения. Спросила меня, есть ли шанс, и, если да, то она, немедленно, оставит Уилла.

Он говорил это с насмешкой, но над кем смеялся не обозначил, казалось, его пренебрежение распространялось на всех действующих лиц.

— Прямо у алтаря? — вскрикнув от удивления, она накрыла рот рукой, осознав, насколько это было громко — Но как? — глаза намокли, и она вскинула руки, описывая декорации вокруг — Зачем всё это тогда? Это просто мерзость какая-то, он ведь даже не знает, что она и ему изменила тогда с тобой!

— Тебе его жаль? — озадаченность дрогнула голос.

— Мне просто противно, и я не понимаю… — Джейн хлюпала словно малое дитя, из последних сил сдерживая порыв зареветь, и мужчина тотчас же заключил её в свои объятия.

— Прости, я не хотел рассказывать тебе обо всём, но и лгать не могу. — он гладил её нежные волосы, пока слезы девушки впитывались в пиджак — Конечно, стоило быть честным с самого начала, чтобы у тебя была возможность не поехать, но я так не хотел проходить через всё это в одиночку. — отстранив её голову, он обхватил заплаканное лицо, утирая большими пальцами потёкший макияж — Такова моя жизнь, моя семья, и таковы застолья, что я вынужден терпеть, примерно, раз в полгода. Возможно, поэтому я всегда бунтовал, не пошёл в медицину, не принял дело родителей с их клиникой, и не был хорош с той, на ком они так хотели меня женить. — серые глаза девушки сияли от слёз и разрывали сердце — Но теперь я знаю, чего не хочу в своей жизни, а что мне необходимо, и это — он обвёл рукой многочисленные цветы и толпу гостей вдалеке — просто плата за возможность быть собой.

— Понимаю…

— Нам придётся вытерпеть ещё один ужин, и больше я тебя никогда не попрошу о подобном.

Успокоившись, она попросила лишь полчаса, чтобы привести себя в порядок, и снова стала сверкать, словно не было слез и переживаний, словно он просил о крошечной услуге, а спектакль был приятной комедией, развеявшей скуку.

Переместившись за столики, гости рассредоточились по компаниям, заполнив приглушенным общением добрую половину отеля. На небольшой сцене ненавязчиво играли музыканты, которых периодически перебивали звуки звенящих бокалов и стук вилок и ножей о тарелки.

Самым близким предназначалось сесть за главный стол с новоиспечёнными мужем и женой, а также их родителями. Ник галантно усадил свою спутницу и предложил вина, не перебивая беседы.

— Ты всё-таки стала полноценным членом семьи, Софи, я безумно этому рада. — миссис Мартен сияла от ликования, неустанно напоминая всем о своей радости, её снобистские манеры держали всех присутствующих в узде странных условностей, и походили больше на дирижирование оркестром, чем на беседу за трапезой. — скажи, Джейн, — прервавшись, женщина вдруг вспомнила о своей новой знакомой и решила проявить интерес к свежей крови — а чем занимаются твои родители?

— Мама составляет договора в отделе продаж, а папа… — замявшись, девушка отшутилась — ну он тоже что-то делает.

— Вы не знакомы с отцом? — изумлённо опешила миссис Мартен, задержав в воздухе вилку с насаженным салатом.

— Знакома, просто не очень хорошо. — невероятным образом, приведя в порядок макияж, Джейн будто отстранилась от происходящего настолько, что даже находила забавным участие в пустых разговорах.

Профессор ехидно улыбался на каждую её реплику, а про себя готовился дать отпор при необходимости, которая, к его удивлению, всё не наступала.

— У вас с Ником, наверное, много общего? — Софи, всё время смотревшая на игнорирующего её Ника, обратилась к Джейн, словно была ею крайне заинтересована.

— Мы оба любим литературу и можем часами говорить о ней.

— Да, это увлечение всегда было его страстью. — брякнула мать, ядовито закатив глаза — Даже представить не могла, как всё обернётся. Вы обязательно должны приехать к нам в гости на праздники. — она произнесла это так громко и нарочито вежливо, словно под вниманием камеры — Ник всегда посещает нас слишком быстро, оправдываясь делами, раз теперь его дела это ты, то вы просто обязаны приехать.

— Только, если университет не обязует на какие-нибудь мероприятия. — впервые вмешался в разговор молодой преподаватель.

— Твой университет уже поперёк горла стоит очень много лет, что они там такого тебе предлагают за столь полную самоотдачу?

— Я люблю эту работу. — он насадил на вилку кусок салата, помогая ножом и погрузил его в рот.

— Каков упрямец! Твоя любовь столько всего отняла у тебя, ты мог давно заработать имя, как Уилл. — она улыбнулась сыну, кинув взгляд и на невестку, и гордо произнесла, доказательно задрав палец вверх — Он, между прочим, почитаемый хирург в нашей больнице. Да и жениться ты мог уже давно.

— Ну с этим Уилл тоже справился за меня. — чёрные глаза профессора наэлектризовали воздух, он пожал плечами и, водрузив локти на стол, сцепил запястья.

— Не дерзи! — строго одёрнула мать — Сам упустил, так будь добр, прими поражение. Такую красавицу упускать было глупо.

— Мама, прошу тебя, — голос Уилла спасительным кругом показался на другом берегу — Джейн вряд ли приятно слушать подобное.

— Прости меня, дорогая, — женщина приглушённо посмеялась, сжав губы в тонкую линию — семейные дела — сущий ад для неподготовленных. Обещаю, во время вашего визита мы будем держаться как паиньки.

Ужин был невкусным и совсем не питательным, оттого гости сосредоточились на алкоголе, и после пары медленных танцев виновников торжества, Ник позволил себе наконец украсть свою лжесекретаршу.

— Прогуляемся? — прошептал он так тихо, чтобы никто и никогда не смог отыскать их в дебрях этого белоснежного ада.

Они накинули пальто и отправились бродить по саду отеля, уже прилично засыпанного снегом. Фонари, не справляясь с глубокой тьмой вечера, создавали волшебную атмосферу уединения, будто возлюбленные находились не на заднем дворе, а в параллельной вселенной, где не было ни души. Погрузив руки в карманы и зарыв подбородки в вороты пальто, они молчали, что, казалось, и вовсе позабыли о компании друг друга. Все эти разговоры ни о чём, злостные улыбки и события, которым пришлось стать свидетелями, жутко вымотали, так что, пожалуй, только безмолвный снегопад мог стать исцелением.

— Почему ты не близок с родителями? — вдруг вырвалось из уст понурой головы.

— Думаю, потому же почему и ты, приходишь к возрасту, когда понимаешь, что они слишком иного склада, повлиять на это не удаётся, а принятие переходит в отстранение — мужчина шёл рядом, но посмотреть на девушку не решался, ведомый лишь её голосом и тенью.

— Да, но, почему-то, они считают, что это мы их бросили и предали — она говорила отрешённо, будто о сюжете книги или фильма, что произвёл впечатление, но произошёл всё равно не с ней.

— Не всем удаётся понять, что к чему, и не все могут принять непохожесть друг на друга, что часто выливается в нелюбовь.

Неожиданно Джейн обернулась, отчего игнорировать её взгляд больше не представлялось возможным, щеки раскраснелись от прохлады, а глаза блестели, отражая огоньки фонарей. Всегда миловидное личико любимой выглядело неотразимо, чем приковало к себе, и Ник, не сумев сдержать порыв, прижал и поцеловал её, словно в первый раз. От холода плечи девушки задрожали, и профессор потянул её назад в тёплый номер, несмотря на сопротивления.

Они заказали ужин, почувствовав голод вскоре после прогулки, приняли горячую ванну и растворились в объятиях друг друга. Мурашки, вызванные прикосновениями профессора, вскружили голову, свет в номере был потушен, и комната освещалась лишь маленьким шариком с улицы, отчего каждый тактильный контакт вызывал трепетный стон. Руки девушки гладили чёрные волосы, растрепав их в разные стороны, а губы ласкали шею, пока Ник дразнил её тёплыми пальцами.

В этом месте, где они могли не прятаться и не притворяться, их отношения были под прицелом мириад глаз, что вытягивали все соки и оставляли после себя ощущение истощённости и противного горького послевкусия. Но при этом, как ни странно, тот факт, что об их связи знали, дарил непомерное удовлетворение, будто удалось кому-то что-то доказать.

Утром на завтраке в отеле к ним подсели Софи и Уилл, которых Джейн спросонья не сразу узнала без свадебной атрибутики. Они выглядели слегка уставшими, и даже показалось, что в их взаимодействии сквозил холодок, но природная тактичность молодых людей и умение держаться на публике, подавило всякое сомнение.

— Ну как ты, ещё держишься? — дружелюбно поинтересовался Уилл, когда Джейн поприветствовала их.

— Да, вот это я понимаю испытания близости. — он виделся ей неплохим и очень доброжелательным, а потому наладить контакт было несложно и даже немного приятно.

— Зато, если переживёшь первые сутки, потом тебя не сломить ничем. — Уилл кинул взгляд на брата, что, очевидно, напрягся от спонтанного внимания, и слегка сбавил обороты.

— Вы же разделите с нами танцы сегодня вечером? — вмешалась Софи, она почти не смотрела на мужа, смиряя соперницу, сидящую напротив, и ковыряя какую-то субстанцию в своей тарелке.

Силясь совладать с собой, Ник намеренно игнорировал любые их поползновения в свою сторону, а на прямой вопрос ответил сухо и коротко:

— Мы уезжаем после завтрака.

— Как, так скоро? — Софи обеспокоенно заёрзала, словно изображая обидчивого ребёнка — Может останетесь?

— Много работы.

— Как, наверное, хорошо, когда парень — твой начальник — блондинка пресно оскалилась, подперев голову рукой.

— Боюсь, мне этого не понять, он никогда не делает поблажки, — Джейн положила ладонь на колено возлюбленного и ехидно, щуря глаза, пролепетала, — словно злостный учитель. — чем вызвала его смех.

Такая лёгкая власть неимоверно злила новоиспечённую жену брата, а потому она, будто невзначай, решила сменить тему:

— Ты молода, где-нибудь работала до издательства?

— Да, я работала официанткой в кафе.

— Трудолюбие — это хорошо. — пальцы Софи крутили ложку, погрязшую в тягучей жиже — Жаль, что вы так скоро нас покидаете, хотелось узнать тебя получше, надеюсь, увидимся на праздники.

Хотела ли она потопить нелепыми вопросами новую избранницу своего бывшего, или же это был пустой реверанс в сторону новой знакомой, было не совсем ясно. Да и реакции Уилла, что, по всем законам жанра, должна распылять всех без разбора потоками ревности, почему-то не наблюдалось. Казалось, что во всём этом лицедействе с безмерным равнодушием всех действующих лиц, лишь Джейн старалась всеми силами отыграть роль, борясь с истинной реакцией на происходящее.

Конечно, знай она чуть больше до поездки, скорее всего, отказалась бы от неё, хоть и поддержка, столь необходимая партнёру, была не лишней, и та безусловно рада была её оказать. Это шапито было насквозь пропитано человеческими реалиями, и оттого отваживало от себя спектром лжи и лицемерия.

Лицо Софи, меняющееся под игрой света и тени то пугало, то привлекало. Вернувшись домой, Джейн заметила, что её черты в воспоминаниях искажались, приобретая отталкивающий характер, а вскоре и вовсе стали походить на демонические. Тем самым демонстрируя, насколько несовершенны были способности девушки понимать и разбираться в людях. А ведь нельзя было сказать, что она не пыталась понять или, как минимум, объяснить, хотя бы для себя, те или иные поступки.

Казалось бы, любовь — прекрасное чувство, преодолевающее порой немыслимое, содействующее постичь жизнь и самого себя. Так почему же эта женщина, если она действительно любила, разрушила крепость и создала вокруг себя праздничное убранство из пластика, от которого страдала. А может это и не любовь вовсе, а лишь желание быть единственной в жизни тех, кто ненавидел друг друга и дрался на мечах в призрачной надежде хотя бы прикоснуться к заветной награде, ведь так приятно быть недостижимым трофеем.

Всю дорогу домой, весь вечер и всю ночь Джейн почти не разговаривала, изредка отвечая на вопросы коротко и сухо. Она устало рухнула на кровать, словно в смертельном изнеможении, и быстро заснула, многократно прокручивая в голове события минувших выходных. Её кожа побледнела, закрытые веки слегка дрожали, а прижатые подушкой щеки надулись как у обиженного ребёнка.

Ник выключил весь свет в квартире, когда обнаружил, что девушка заснула, долгое время он думал, что она просто лежала, отягощённая раздумьями. Обнимая одеяло, она свернулась калачиком как новорождённый зверёк и приглушённо сопела.

Как ни странно, её беззащитный вид впервые ничуть не трогал профессора, он долго вглядывался в тёмные очертания возлюбленной, силясь отыскать сожаление, но не смог. Он не жалел, что привёз её в логово семьи, как не жалел о её разочаровании, скорее даже жаждал его. Бесспорно, ему было проще пасть от её сокрушительного огорчения и, возможно, даже потерять, чем притворяться, что он не тот, кем являлся. Что в его жизни не было обмана, бегства и жалости к себе.

Софи гораздо легче вошла в его жизнь, они знакомы были с детства, его родители хорошо её знали и очень любили. Она часто зеркалила его интересы, и долгое время казалось, что их разделяла, пока воодушевление не иссякло, а реплики не стали подозрительно повторяться. Любить её было куда проще, потому что она никогда не расстраивалась.

И сейчас, глядя на застывшее в печали лицо, Нику было противно от самого себя, но невероятно спокойно от тяжести, что спала с плеч и больше не тяготила, от знания, которым теперь обладала его девушка. И оттого, что даже сокрушённая огорчением, увидев его слабость и ничтожность, она не ушла, а продержалась до конца, чем вызывала восхищение. Пожалуй, если она не убежит, как делал он сам, и сумеет принять его после такого, то тот никогда не отпустит её и не потеряет.

Неделя после свадьбы пробежала быстро и сумбурно, близились новогодние праздники, а значит над головой зияла череда контрольных работ, промежуточных экзаменов и зачётов. Молодой профессор нехотя составлял задания, предвкушая головную боль от нелепых ответов и продолжительных пауз, где он, как всегда, скрестив руки на груди, будет стараться воздерживаться от ехидных комментариев. Его трудолюбивая возлюбленная с головой погрузилась в учебники, падая в лапы своей педантичности, но делать это предпочитала у него дома, чтобы, не смотря на обязанности, быть рядом.

Собранные в небрежный пучок волосы пушились и лезли в лицо, то и дело мешая читать, но ознаменовав полную поглощённость процессом. Кампус в последние недели наполнился страдальческой атмосферой, чем изрядно трепал нервы. Единственное место, где Джейн могла хоть немного расслабиться — это квартира Ника, там он готовил ей кофе, следил за тем, чтобы она не забывала поесть, и, поглаживая голову, говорил, что она молодец. Дома собраться с мыслями не получалось, мама постоянно заходила в комнату, проверяя достаточно ли дочь занималась, и всё время неустанно спрашивала о делах в институте, из-за чего девушка всё больше стала пропадать из виду.

Миссис Морел где-то на задворках разума начала подозревать, что её юная дочь повзрослела и начала встречаться с мужчиной, но старалась не думать об этом, чтобы не материализовать ненароком отталкивающую мысль. Она активно интересовалась студенческой жизнью, учёбой, спрашивала, с кем дочь идёт гулять, когда вернётся, предлагала пригласить друзей домой, хоть и не любила чужаков в своей неприступной крепости, но тщетно. Джейн давно не нуждалась в участии родителей, а потому отвечала скупо и сдержанно, удивляясь внезапному интересу или допросу.

Иногда девушка поражалась, с какой увлечённостью мама говорила о каких-то глупостях, в которые погружалась глубоко и о которых могла говорить часами, когда от неё самой была так далека.

— Так вот эта мадам, представляешь, ведёт себя, словно самая красивая женщина на свете, что, к слову, не так, как ни крути. Да и ещё разговаривает странно, как будто в рот камней набрала, ну кто так делает? — миссис Морел расхаживала по кухне после рабочего дня, накладывая в тарелку холодную пасту, попутно наливая вино в кружку — Ты чего такая недовольная?

Джейн подняла задумчивые глаза, словно только проснулась, и слегка растерялась, не зная, что ответить. Все эти люди, о которых она слышала впервые, дурацкие ситуации, ни на что не влияющие, и бессмыслие, что должно было натолкнуть на какие-то выводы, оголяли незримую пропасть между ними. Что ей стоило ответить, и стоило ли вообще что-либо говорить, да и к чему она, Бога ради, всё это рассказывала? Порой, вопросов становилось так много, что пухла голова и невыносимо гудели виски.

— Ничего, просто задумалась. — будто в трансе проговорила девушка.

— Понятно, в общем, как ты понимаешь, разговор у нас с ней был коротким.

Она продолжала изливать свою тираду, похожую на бесконечную тягучую реку, пока Джейн, глядя куда-то сквозь неё, думала, как сказать о своих отношениях, и хотела ли она и вовсе говорить о них ей. Но момент не настал, а ужин уже разогрелся.

Несколько вечеров подряд Джейн пришлось провести у себя дома, потому что Ник готовился к экзамену у первых курсов. Конечно, всю программу он знал как свои пять пальцев, но первокурсники всегда были нервными и неактивными, в отличие от тех, кто уже жил в ритме университета, и с ними всегда было тяжелее всего.

Его голова предательски ныла уже с самого утра, а журналы с именами мерещились в кошмарах, хотелось взять и отчислить всех сразу, лишь бы они хоть немного оставили его в покое. Общий кабинет преподавателей, где он обычно не проводил время, так как там собирались в основном женщины на поболтать, хранил журналы и документы, формы экзаменационных бланков, а также необходимую канцелярию. Зайдя, мужчина скрылся за стеллажами, будто в зарослях лабиринта, и, открыв необходимую папку, пробежался глазами, проверяя нужную информацию. Ник уже собирался покинуть кабинет, как дверь распахнулась, и он услышал знакомые голоса, что-то заставило его притаиться, хоть подслушивать он и не намеревался.

— Так вот я и говорю, надо было сказать, чтобы он дар речи потерял. — импульсивно диктовал юноша, после чего бросил свой портфель на ближайший стол.

— Я серьёзно, Луи, это просто катастрофа! — Джейн рухнула на скамейку, а её голова упала на бок, серые глаза горели непомерной яростью, и, сжимая кулаки, она пробубнила, выплёвывая каждое слово — Такая мерзость, меня тошнит от этого!

— Хочешь, я поговорю с ним?

— И что ты скажешь? Это ничего не решит, и нам никто не поверит. — ранее Ник не видел её во власти таких эмоций и не понимал, как ему следовало отреагировать, он ждал, когда станет ясна причина таких настроений, чтобы вмешаться — Он влиятельный преподаватель, и администрация его очень ценит, а я могу потерять стипендию из-за это козла!

— Ты и так её потеряешь, если не сдашь экзамен. — Луи достал из ящика стола пакет с конфетами — Держи, для тебя припрятал, а то эти бестии за чаем уничтожают всё на своём пути.

— Чёрт, — взяв конфету, даже не взглянув на неё, девушка протяжно выдохнула — без стипендии я не смогу оплачивать учёбу, мне осталось всего полтора года… Вот же жирный урод!

— А он прям секс предложил, или просто…

— А есть разница? — громкий тон эхом раздался по помещению, заставив поспешно взять себя в руки, чтобы не привлекать внимания — Мистер Робер весьма недвусмысленно намекнул, что я получу зачёт только, если уединюсь с ним, и что без этого зачёта я не получу допуск до экзамена в конце года.

— Да уж, старый уродец, я слышал, что он скользкий тип, но не думал, что настолько. А твой таинственный парень не поможет?

— С чем, с деньгами? Я не хочу так. — недовольно фыркнув, она махнула рукой, положив в рот конфету, что крутила пальцами.

— Ты, кстати, обещала нас познакомить, и мама моя жаждет уже, наконец, его увидеть. Может ты приведёшь его к нам в гости?

— Может быть. — девушка скомкала фантик и кинула точно в урну, стоящую в дальнем углу кабинета.

— Не грусти, Джейн, мы что-нибудь придумаем, может нам администрация и не поверит, но, если мы поспрашиваем девчонок, сможет найдём тех, кто оказался в такой же ситуации, соберём показания и уделаем его.

— Можно попробовать…

Успокоившись, Джейн закатила глаза, предвкушая ворох последующих проблем, и выманив пару конфет у друга, они удалились, оставив свою тайну и ещё одного её хранителя.

Молодой профессор опешил, пытаясь переварить услышанное, он стоял прикованный к своему секретному логову как заколдованный. Мистер Робер — этот престарелый преподаватель по философии, тихо восседающий в противоположной конце коридора от кабинета литературы. Кажется, Ник слышал слухи про домогательства к ученицам, но их было крайне мало, да и побывав в аналогичной ситуации, он смотрел на них сквозь пальцы. От внезапного порыва гнева мужчина сжал кулаки, погнув папку с бумагами, после чего швырнул её в стеллажи, где та благополучно скрылась в груде себе подобных.

Следующая контрольная работа была как раз у её потока, и, проведя ладонью по спадающим в бок волосам, профессор ринулся в аудиторию. Его грудь вздымалась, словно от продолжительной физической нагрузки, а глаза прожигали путь, и, если бы он в эту минуту наткнулся на мистера Робера, то, определенно, ударил бы его. Но, к счастью, или к сожалению, такие методы не посещали его голову первым делом, и всё чего он сейчас по-настоящему жаждал — это увидеть её глаза.

Она сидела на своём месте и угрюмо глядела в окно, пока сокурсники неспешно рассаживались, увидя преподавателя. Он объяснил задание, расписал на доске условия и сел за свой стол, наблюдая за послушным повиновением студентов.

Лишь одна она даже не притронулась к ручке, казалось, и вовсе не заметив присутствия профессора. Сгорбив усталые плечи, девушка заворожённо глядела то ли на колышущиеся в окне ветви дерева, то ли просто в одну точку, случайным образов выпавшую на стекло. Подперев голову рукой, Джейн томно вздыхала, а её длинные волосы, будто специально, скрывали намерение не прикасаться к работе.

Пока все ребята не разошлись, Ник почти не отрывал от неё взгляд, в надежде запечатлеть смену поведения. Он ждал слёз или нервно трясущихся коленей, сопровождающих её мольбы о помощи, но, когда приблизился к её столу, та лишь виновато склонила голову перед пустым листом.

— Повезло, что ты спишь с преподавателем. — подметил профессор, перевернув девственно чистую бумагу.

— Извини, я всё пересдам… — еле слышно произнесла девушка. Серые глаза, полные неподдельной горечи, устремились в самую душу, и мужчина, облокотившись на парту, кротко попытался выяснить то, что ему было известно:

— Что-то случилось?

— Просто день какой-то дурной, да и вся неделя, я устала… — девушка неторопливо собирала вещи в сумку, под пристальным наблюдением проживать подобные эмоции было некомфортно, а рассказать о них — ещё труднее.

— У нас столько планов на праздники, хочешь я всё отменю, даже эту злополучную поездку к родителям? — преградив ей путь своим телом, Ник пытался вытянуть хоть слово, но не смог и решил не наседать, Джейн отрицательно помотала головой и только некрепко обняла.

— Может все-таки что-то случилось?

Тёплые объятия, лицо, уткнувшееся в плечо, и большего она не просила.

Обдумывая сложившуюся ситуацию, Ник не мог оставаться в стороне даже при условии формальной непросвещённости. Обличать старого мучителя следовало аккуратно, дабы не навредить Джейн, и профессор решил поговорить с Николь.

Мисс Гиз после инцидента неохотно контактировала с мистером Мартеном, но отвечала его периодическому желанию осведомиться о её состоянии. Он нашёл её в университетском кафе там, где она любила бывать и где частенько прогуливала занятия. За маленьким столиком, поодаль от всего мира, она сидела, задумавшись о чём-то, и пила кофе, будто напиток в уединении был ответом на беспокоящие вопросы.

Увидев профессора, Николь засмущалась, но приветственно улыбнувшись, пригласила присесть, правда, озираясь по сторонам. Ник тоже невольно огляделся, будто их встреча была чем-то запретным и крайне неправильным. И после пары незатейливых вопросов о делах и погоде мужчина, наконец, перешёл к делу:

— Не сочти за наглость, но я хотел узнать у тебя про профессора Робера. — девушка непонимающе сощурила глаза — До меня дошли слухи, что он вынуждает учениц на… — он сделал паузу, втянув щеки — свидания, в обмен на успешную сдачу экзаменов. Ты что-нибудь об этом знаешь?

Девушка подозрительно улыбнулась, оголив белоснежные зубы:

— Вы что заделались таинственным героем?

— Нет. — преподаватель сомкнул ладони на столе перед собой, растопырив пальцы в разные стороны — Но могу помочь, если это так.

— Он работает здесь дольше кого бы то ни было и имеет огромное влияние. Администрация держится за него, будто за господа Бога, так что вряд ли вы сможете помочь.

— Так значит — это правда, к тебе он тоже приставал?

Внезапно для Ника, лицо Николь преобразилось, она больше не выглядела слабодушной глупышкой, а, закинув ногу на ногу и скрестив руки на груди, поднятым подбородком выражала всё своё пренебрежение к миру.

— Мы с вами сидим здесь, а значит, в любом случае, за меня уже волноваться не стоит. Но да, слухи не врут, и, насколько я поняла, администрация знает об этом, потому что им уже неоднократно поступали жалобы. Как это удалось замять, не знаю, но говорить о нём стали значительно тише.

— Если я попрошу тебя помочь мне, поспрашивать девочек, ибо со мной они откровенничать не станут, собрать показания и…

— И что? — перебила девушка — Не обижайтесь, профессор, но ваше рыцарство здесь не в помощь. Никто не станет рисковать положением, если уже согласились на его условия. А те, что не согласились, уже давно не с нами.

Мужчина опешил от такой невозмутимой хладнокровности и даже слегка разозлился, но быстро совладал с собой:

— И тебе нравится уступать этому жирному мужлану? — он приглушил тон, чтобы не привлекать лишних глаз, но каждое слово выражал твёрдо, с неприкрытым раздражением, правда, на собеседницу это, как будто бы, не действовало.

— Вы удивитесь, сколько таких вокруг, и как приходиться порой извиваться, чтобы просто не прерывать свою работу. Бороться с ними, конечно, дело бравое, но не эффективное, уж поверьте. К тому же, — девушка задержала внимание на присутствующих в кафе студентах, чей внешний вид, без сомнения, выдавал их финансовое положение, и процедила сквозь зубы — для некоторых это единственная школа жизни.

Она откинулась на спинке стула, смирив свою бесцеремонность, и почти виновато опустила глаза. Тогда Ник понял, как мало знал и видел вокруг, зарывшись в книги, и как ему не хватало их логики и справедливости.

— Что ж, — он поднялся с места и чутко произнёс, так тихо, чтобы только Николь могла услышать — если передумаешь — дай знать. — она проводила взглядом уходящего профессора, задумавшись о чём-то о своём, и продолжила пить кофе, что успел неприятно остыть.

Пол дня Николас просидел в аудитории под слоем дум, окружённый работами учеников и шумом из коридора. Когда его окликнули, он поднял голову словно по команде, не успев осознать, чей голос и чьё лицо предстали перед ним. За порогом стояла Софи, элегантно держа маленькую сумочку, она свободной рукой постучала по открытой двери и улыбнулась:

— Тук-тук-тук, можно? — преодолев порог, она стала осматриваться по сторонам, словно вовсе не училась в институте, или же дело было лет сто назад, что уже и не вспомнить антуража.

Неважно, оставалась Джейн на ночь у Ника или уезжала домой, она всегда после занятий заходила в их тайную каморку и, если не обнаруживала там своего профессора, оставляла ему записочку или дожидалась лично, чтобы попрощаться. А учитывая непростую неделю и то, что вполне вероятно за ней последует, общество возлюбленного было не прихотью или ярым желанием, оно было необходимостью, как еда или воздух.

Она мчалась, оставляя позади уставшие лица однокурсников, зубрящих стопки учебных материалов, но дойдя до цели, осеклась. Роковая блондинка стояла, опершись на стол преподавателя, и что-то увлечённо ему вещала, пока тот, держа руки в карманах, внимательно слушал, разглядывая свою обувь.

Заметив девушку, оба обернулись, и, если Ник выглядел спокойно, Софи озарила юную мисс блистательной улыбкой, словно никого и никогда не желала видеть так, как её. Глаза женщины сверкнули, стоило ей приблизиться к своей заклятой знакомой, и, загадочно произнеся: “любопытно” — она кивнула в сторону Ника и удалилась.

— Блеск! — буркнув под нос, Джейн театрально закатила глаза — Я всё испортила?

— Нет, прости, я бы предупредил, если бы сам знал, что она нагрянет.

— Чего она хотела? — прищурившись, девушка отвела взгляд, дабы найти точку опоры, и упёрла руку в бок.

— Её отец владеет фирмой, которая сотрудничает с моей и больницей родителей, она ведёт там дела. — профессор смотрел на попытки держать себя под контролем, стараясь стабилизировать ситуацию, а не распалять её, но выходило неаккуратно.

— Так ты с ней постоянно общаешься? — повысив голос, Джейн снова опешила, как сложно было порой решать проблемы в условиях, когда нельзя было кричать и злиться.

— Только по переписке. Думаю, она пришла сюда, чтобы закончить историю, начавшуюся на свадьбе, но ты ей помешала.

Недвижимо, Ник выжидающе стоял словно хищник в порыве охоты и кротким нежным взглядом описывал черты любимого лица, что зрело гневом под спадающими очками.

— Закончить? — обессиленно от подступающих слёз, промолвила девушка.

— Не кипятись, — мужчина прижал к себе раскрасневшееся дитя и продолжил, шепча на ухо — я понимаю твои чувства, но с моей стороны, будь уверена, ничего не будет.

— Я знаю, просто меня раздражает она, и то, что она всё поняла. Родителям, скорее всего, расскажет.

— Да, однозначно. Но мы всё ещё можем не ехать. — отстранившись, Джейн сверкнула язвительным тоном:

— Ну уж нет, мы поедем и будем улыбаться, и пусть она пытается это пережить, а не я.

Это детское противостояние всему, что могло не вписываться в её картину мира, умиляло и так походило на его упрямство. По отдельности они оба убегали от своих проблем, но будучи вместе, помогали друг другу встречаться с ними лицом к лицу и, возможно, даже преодолевать. Ведь, как ты не воспитывай в себе стойкость и силу духа, в одиночку многое не преодолеть.

Наступившие праздники, хоть и омрачились усталостью от бесконечных контрольных, позволили, наконец, не жертвовать временем, проведённым в уединении. И после пары дней восстановления, новогодняя суета захватила всё внимание на себя. Ник принёс целую коробку украшений, чтобы создать в квартире уют, а ведь раньше ему и в голову не приходило тратить время на подобную ерунду. Они купили ёлку и спрятали под неё подарки, упакованные в миллион слоёв разноцветной бумаги, что прятала любые подсказки о содержимом.

Этот праздник был первым, что Джейн провела не с Луи, хоть и звонила ему, пока профессор готовил ужин, было крайне непривычно, но та заверила, что обязательно познакомит их с избранником.

Маме Джейн не звонила, лишь отправила сообщение, что всё хорошо, и передала привет от подруг, с которыми якобы встречала праздники. Миссис Морел уехала отдыхать куда-то, потому что не выносила толкотню и грязный снег, её праздник состоял в уютном сервисе, где все вокруг неё носились, дабы угодить, и так она по-настоящему развлекалась.

Когда пришло время открывать подарки, девушка достала увесистый свёрток, который улыбаясь передала Нику, где тот обнаружил какое-то полотно и набор красок. Этикетка громогласно заявляла об искусстве любви, но потребовалось время, чтобы профессор догадался о назначении предмета, с которым раньше никогда не встречался.

— Это холст, который стелется на пол, пока ты и я обмазываемся красками, целуемся, обнимаемся и выплёскиваем свою страсть на полотне. — она сдержанно улыбалась и, сомкнув руки за спиной, покорно ожидала реакции.

— Ты предлагаешь заняться сексом в холодных липких красках?

— Да! — восторженно отрезала девушка — Но только ради благого дела, разумеется, — она обвела рукой комнату — у тебя очень голые стены, их бы чем-нибудь украсить.

Повинуясь, профессор оглядел свою квартиру, с появлением девушки она стала более наполненной и живой, теперь его книги соседствовали с её, полки были заняты женскими вещами, а в воздухе витал аромат женских духов.

— Да, пожалуй, ты права. — произнёс мужчина бархатным голосом, его взгляд упал на плавные изгибы тела, и тот прикусил губу.

С приходом снега на улице не доставало яркости, но иногда день всё же радовал тёплыми лучами. Когда солнце заходило, светлые стены квартиры становились яркими и насыщенными, погружая в странное состояние, переходящее в сонливое отчуждение. Играя тенями и оттенками, они, казалось, не нуждались ни в украшениях, ни в мебели, но Джейн хотелось привнести частичку себя в его логово, а общие фото, которые они периодически делали, как правило, оставались в памяти телефона.

Несмотря на то, что Ник не любил быть грязным и часто мыл руки, его привлекла идея создать что-то совместное, что не привлекло бы пошлого внимания, посети их гости, но о чём только он и она будут знать и вспоминать.

Его крепкие жилистые мускулы, что он прятал под костюмом, играли под лучами увядающего солнца. Он засунул указательный палец в баночку с красной краской и провёл им по её груди, от холодного прикосновения соски отвердели, а по телу пробежали мурашки. Джейн закрыла глаза, откинув голову назад и прикусила губу, она стояла рядом и почти не дышала, а концы волос, собранных в пучок, торчали в разные стороны. Закат играл на её упругой светлой коже, перемешиваясь с красным цветом, пока девушка от прохлады втягивала слегка выпирающий животик.

Закрытые глаза распахнулись, от чего зрачки серых глаз сначала резко сузились, а затем плавно расширились. Её внимание привлекли разноцветные баночки, стоящие рядком отдельно от крышек, она зачерпнула ладонью большое количество жёлтой краски и размазала по широкой мужской груди. Волосы на его теле волнами отпечатывались, создавая на коже рисунок, и, прижав девушку к себе, мужчина начал целовать её, вследствие чего цвета между ними стали хаотично перемешиваться.

Он старался целоваться только в губы, чтобы не испачкать в краске лицо, пока его рука игриво блуждала по телу девушки, массируя скользкие участки. Они играли белыми, черными, жёлтыми, оранжевыми и красными красками, создавая бурлящий огонь, так страстно передающий их секс.

Положив девушку на живот, он вошёл в неё, щекоча спину и играя кончиками пальцев на её шее. Напряженные кисти рук сжимали холст от наслаждения, а комната наполнялась звонкими стонами.

Всё вокруг пропиталось запахом красок, стало жарко и душно, но, когда его рука скользнула между ног девушки, неторопливо двигаясь по выпуклым формам, весь мир будто отошёл на второй план. Не было ни дня, ни ночи, ни радости, ни горя, только его рука и член, горячими волнами будоражащие цунами где-то внутри.

Её кожа полностью скрылась за цветами, спина извивалась под тяжёлым телом мужчины, словно пытаясь вырваться, она прижалась щекой к холсту, обессилев от всплеска удовольствия. Развернувшись к возлюбленному, Джейн примкнула к его лицу, испачкав краской и улыбаясь от потехи, приложила его волосы назад, чтобы не лезли в глаза.

— Получилось огненно. — задумчиво подытожил профессор, пристально разглядывая получившийся результат.

— Так уж и быть, можешь снять её, когда я уйду, но только не забудь иногда вешать обратно, глядишь, со временем я про неё и вовсе не вспомню.

— Вообще-то, мне нравится.

Он повесил пылающую искрами картину между телевизором и обеденной стойкой, в самый центр квартиры, ознаменовав её сердце.

Конечно, композицию ещё следовало доработать, рамка к набору прилагалась самая простая и хилая, и чтобы всё стало идеальным, обрамление надлежало сделать на заказ.

Смыв с себя подсохшую краску, что уже крошками осыпалась с тела, Джейн села на колени преподавателя, гладя его волосы и прижимая к губам его лоб.

— Теперь моя очередь дарить подарок. — тихо прошептал мужчина, достав маленький свёрток откуда-то из-под подушек дивана.

Воодушевившись любопытством, девушка принялась разворачивать упаковочную бумага, кое-как приклеенную скотчем. Внутри оказался маленький ключ, похожий на тот, что Ник носил при себе, и которым открывал дверь квартиры.

— Знаю, мы не говорили об этом, но… — его рука безвольно дёрнулась, упав на колени девушки, пока та разглядывала свой подарок, как нечто инопланетное.

— Тебе не кажется, что это слишком быстро?

— Нет, но я не настаиваю, если ты не готова, просто, — мужчина нагнулся вперёд, разворачивая корпус любимой к себе — мне невыносимо, когда тебе приходится уезжать домой, и я думал, тебе тоже.

— Да, но, что скажет мама? — не унималась в раздумьях студентка.

— Тебя беспокоит, как она отнесётся к этому?

— Не то чтобы, но она ведь захочет увидеть того, с кем я собираюсь жить.

— Я могу поговорить с ней, это не проблема.

— И что ты скажешь?

— Что планирую забрать твои документы и продать в рабство, естественно. — девушка фыркнула, а Ник повалил её на кровать, старательно щекоча, громкий смех разлился по квартире, а затем она молча спрятала ключ в кулаке, как что-то драгоценное, будто боялась потерять, и крепко сжала губы в широкой улыбке, словно всегда мечтала об этом.

Они отметили новый год вместе, и их праздник походил на множество ему подобных, только с небольшим отличием, они чувствовали себя по-настоящему счастливыми, и никто им больше не был нужен. Профессор готовил для неё ужины, пока та убиралась или читала для него вслух что-то интересное. Они обсуждали литературу и спорили, рассуждая о тех или иных вещах.

Но в один момент глаза девушки наполнились озадаченностью, долго рассматривая профессора, она словно пыталась заговорить, но не могла.

— Ты чего так смотришь на меня? — не выдержал мужчина.

— Хотела кое-что сказать, но не знаю как, это сложно. — тот бросил готовку и подошёл к девушке.

— Не пугай меня, Джейн. — его озабоченность сменилась покорным вниманием, и, положив руки на её плечи, он пристально вглядывался в серые глаза в поисках ответов — Что случилось?

— Я… я… боже, как же это сложно, оказывается… я… кажется, люблю тебя… — не сумев совладать со смущением, Джейн закрыла ладонями глаза и закружилась словно дитя — Не надо так смотреть на меня, всё забудь, я пошутила!

— Я тебя тоже очень люблю. — раздалось где-то за спиной, после чего тёплые руки обхватили хрупкое тело.

— Правда? — девушка уставилась потрясёнными глазами — Почему ты мне раньше этого не говорил?

— Не хотел давить, ждал, когда сама созреешь, и вот дождался.

— Я поеду домой и, возможно, в следующий раз приеду уже с вещами, ты точно готов? — он утвердительно кивнул, так быстро и так уверенно, что сокращало одно сомнение за другим.

Через неделю после праздника, когда домой возвратилась миссис Морел, вернулась и Джейн. Расхаживая взад-вперёд по кухне, мать, по обыкновению, вещала о своих впечатления, будто стоя на сцене, уделяя внимание каждой мелочи в своём рассказе. Девушка расспрашивала её о поездке, оттягивая неудобный разговор, но, к удивлению, та, то ли из-за угрюмой задумчивости дочери, то ли из-за неразговорчивости, ещё большей чем обычно, как будто почувствовала приближение новостей.

— Как дела? — лицо мамы напряглось, она склонила голову на бок и пристально посмотрела на дочь, словно подозревая в страшных злодеяниях.

— Мне надо тебе кое-что сказать, — она сомкнула ладони, растирая пальцы, и на выдохе произнесла — у меня кое-кто есть.

— Это я уже поняла. — присев на стул, женщина взяла кружку и отпила содержимое, со стуком поставив на стеклянный стол, она будто расстроилась, но всячески старалась изобразить равнодушие.

— Он предложил съехаться. — Джейн смотрела за реакцией с, непонятно откуда взявшимся, чувством вины и слегка краснела — Это плохо? — резко спросила она, набравшись смелости, на что мать будто одёрнулась от гипноза.

— Нет, это замечательно, но… — миссис Морел встала с места и, отвернувшись от дочери, принялась складывать кухонное полотенце — Ты можешь привезти его ко мне? — её голос дрогнул, но тон выражал спокойствие, словно то была крайне простая просьба, вроде вынести мусор или сделать чаю.

— Зачем? — женщина посмотрела через плечо и, всё так же изображая отрешённость, в шутку начала возмущаться.

— Не надо так смотреть на меня, я его не съем, но я же волнуюсь. Вмешиваться не стану, обещаю, допросов не будет. Мне просто нужно посмотреть на него, и я от вас отстану.

— Дело в том, что… — Джейн тщательно подбирала слова, чтобы не вызвать бурный протест, оттого подолгу мычала, активно жестикулируя, словно от этого рождаются дельные мысли — Не знаю, как ты отнесёшься к этому, но помнишь учителя, что приходил к нам недавно?

— О, тот симпатяга. — воодушевилась женщина с улыбкой на лице.

— Да, это он. — скривив лицо, предвкушая худшее, девушка чуть ли съёжилась на стуле — Я встречаюсь со своим преподавателем.

— Так значит, я была права? — она торжествующе посмеялась и, расслабившись, продолжила — Что ж, хороший выбор, но ты всё равно приведи его на чай.

Ещё долго Джейн не могла поверить в услышанное, а потому вид её изображал равнодушное хладнокровие, тогда как внутри недоумение буйствовало с ликованием.

В тот же день, по просьбе Ника, что был не в силах больше ждать, они встретились. Миссис Морел первым делом предложила чаю и, пригласив гостя войти, сразу махнула дочери рукой:

— Дженнет, дорогая, сходи принеси фотографии, где ты маленькая в том милом платьице, что я тебе сшила, помнишь? — она повернулась к мужчине, многозначительно добавив — Всегда полагается смотреть фотографии.

Хоть Джейн и видела его тысячи раз в костюме и при полном параде, не могла не отметить, каким красивым мужчина был со своими манерами и искрящим взглядом.

Несмотря на волнение, внешне Ник выглядел спокойным, а его телодвижения и интонация внушали расположение, хоть миссис Морел и не могла позволить себе расплыться в комплементарности. Но и вопросы, что принято было задавать в таких ситуациях, не казались необходимыми, посему она долго не могла заговорить.

— Вы знаете, Николас, я не очень внимательная мать, — откровенно начала она вполголоса — и многого не знаю о своей дочери, такое бывает. Но я её очень люблю, и для меня важно, чтобы она была счастлива. Наше счастье, порой, отличается от счастья наших детей, и вы поймёте это, когда у вас будут свои. Вы — человек серьёзный, я чувствую, что вам можно довериться, и я вам доверяю. Но жизнь, временами, удивляет, и случится может всякое. Я хочу пожелать вам не счастья до гроба или нескончаемой любви, в этом, я уверена, вы сами разберётесь. Я желаю вам, если вдруг чувства уйдут, разойтись без боли и обид, и оставить в жизни друг друга лишь хорошие воспоминания. Для этого требуется куда больше мудрости, чем для ухаживаний и нежности. Раз вы старше, эта мудрость на вас.

— Я вас услышал. — после непродолжительной паузы ответил Ник — Думаю, ваша дочь, во многом, мудрее других.

— Это не всегда залог здоровых отношений.

— Вы правы. Я предложил ей съехаться, вы против?

— Нет. Но дверь моего дома всегда будет открыта для неё.

При Джейн они были крайне немногословны, но весьма вежливы, отчего было непонятно, понравились ли друг другу. Впрочем, скорее всего, они сказали всё, что хотели, и большего им не требовалось, а старые фотографии, как дань традициям, лишь повод понаблюдать за реакциями, что куда важнее условностей.

Наконец, мать выпустила из невольных тисков, и студентка привела своего преподавателя в самое интимное место, где провела большую часть своей жизни, и где её самой было куда больше чем в сочинениях, в свою комнату.

Не то чтобы профессор чего-то ожидал, но, войдя, всё равно опешил, маленькая комнатушка, заставленная стеллажами с книгами, и куча исписанных тетрадей, стопками лежавших на столе. Ни плакатов с красивыми мальчиками, ни разноцветных безделушек, лишь пара горшков с растениями, скромно приютившихся на небольшом подоконнике.

— Ну как? — спросила девушка, наполняя сумки одеждой — Скучновато, да?

— Фикусов у тебя тоже маловато, а так неплохо.

Некоторая аскетичность в образе спальни, несмотря на бросающееся на первый взгляд противоречие, гармонично сосуществовала с судорожной тягой к идеалу в её внутреннем мире. То великолепие, что юные создания стремятся воплотить в нарядах, украшениях и элементах интерьера совершенно не интересовала Джейн, которая находила красоту там, где её не видели, или даже не искали, другие.

Ник понял, что ни разу не видел на теле девушки ни браслеты, ни кольца, а её одежда, всегда выгодно подчёркивающая формы, никогда не блистала вычурностью или яркостью. И тем не менее, она была прекраснее всех на этом свете, даже не пытаясь привлечь внимание блуждающих глаз, всё равно они не желали терять её из виду.

Они пересекли порог уже совместного жилья, и профессор, в качестве дополнительного подарка, показал возлюбленной целые просторы шкафов, что он освободил специально для неё.

— Конечно, пиджаки теперь придётся вешать с брюками и рубашками, а носки хранить с трусами, — намеренно страдальчески пожаловался мужчина — зато, теперь у тебя будет больше места.

— Какое самопожертвование. — она поцеловала его, но один вопрос никак не давал покоя, а потому расслабиться девушка так и не смогла — Что она сказала тебе, вы как будто не особо поладили?

— Если коротко и сухо, то что открутит мне голову, если тебя обижу, это если грубо. — сменив шутливость на мягкость, он пояснил — Она у тебя хорошая.

— Что ж, рада, что она тебе понравилась.

Ответив несколько скупо и с налётом раздражительности, Джейн принялась распаковывать вещи, осваивая новые территории. Она всегда касалась подобных расспросов мельком, туманно описывая своё детство и жизнь, но расстояние между ними неустанно сокращалось, оставляя неудобные вопросы далеко позади.

— Почему ты так относишься к ней, что такого она тебе сделала? Ты холодна, даже когда она пытается проявить капельку заботы.

Ник не пытался давить, понимая, как непроста зачастую семейная история, но его удивляло, как, имея такую любовь и поддержку, ей удавалось так упорно её сторониться.

Но несмотря на тягу к откровенности и расслабляющее ощущение безопасности, Джейн никогда не говорила прямо о своих чувствах, попросту не умела, она подавляла их, пряча за многочисленными слоями масок, что с годами только плодились. И казалось бы, почему?

Когда мужчина хватал её за руки и прижимал к себе, то ощущал тепло нежного тела и мог, позволяя ей спрятать лицо, успокоить, но это никогда не помогало Джейн быть честной. Потому, облокотившись, он встал в дверном проёме спальни и, глядя на изогнутую в дуге спину, корпеющую над сумками, выжидающе притаился.

Девушка бросила вещи и села на кровать, словно её уличили в неподобающем поведении, глаза забегали, а руки сомкнулись, сцепив пальцы. Но растерянность быстро сменилась спокойствием и, взглянув перед собой, будто в действительности была виновата во всём, в чём её обвиняют, она, закинув ногу на ногу, тихо сквозь зубы заговорила:

— Потому что она предала меня, как самый близкий в этом мире человек. — шипение в голосе походило на стрекотание, студентка говорила это с таким гневом, словно обидчик стоял прямо перед ней — Впрочем, — замешкалась девушка — я не хочу разводить драму.

— Я понимаю, — профессор спрятал руки в карманах домашних штанов и, не сходя с места, протяжно выдохнул, пряча всё своё волнение в напряженных кулаках — просто расскажи.

— Когда родители развелись, то стали иначе смотреть на меня, никто не бил меня, не морил голодом, не бросал. Они были прекрасными родителями, но ненавидели друг друга и не принимали меня за то, что была похожа на них. — на секунду жестокий оскал разразил её холодное лицо — Уверена, никто из них и не вспомнит фразы, брошенные вскользь, и что они не хотели сделать мне больно, но так были ослеплены своими чувствами друг к другу, что всё-таки сделали. Однажды, когда я написала свою первую работу, то первым делом принесла её маме. Я так волновалась и так ждала её оценки. Текст был глупым, ведь я была ребёнком, и не следовало ожидать, что я сразу выдам шедевр, мне просто хотелось поделиться с ней своей поделкой. — сверкнув глазами, Джейн брезгливо задрала подбородок вверх — Она встретила меня с таким разочарованием, даже не представляешь, как она расстроилась, сказала, что это всё ерунда. — несколько мгновений, тянувшихся будто целую вечность, она молчала, словно первый раз в жизни пытаясь переосмыслить прошлое — Я несколько лет не бралась за своё хобби, искренне поверила ей и старалась изо всех сил бросить, но это оказалось невозможно. Оставалось делать это тайком, тайком от всего мира, даже не веря в то, что это вообще стоит делать. — Ник не видел слезу, тихо скатывающуюся по бледной щеке, но стоило ей упасть, сверкнув под блеклым светом из окна, как его грудь заныла, а кулаки сжались ещё сильнее — Я понимаю её, что она имела ввиду, и почему такое произошло, она боялась, что я стану похожей на отца, я всё понимаю. — в оправдание девушка интенсивно задёргала руками — Я клянусь, что не точу злость и обиду, но я не могу больше довериться ей, просто не могу.

Державшись до последнего, ровный голосок всё же дрогнул, и, отвернувшись от любимого, Джейн, утерев мокрые глаза, сняла очки и тяжело задышала.

— А что отец, если он тоже человек искусства, почему он не поддержал тебя? — борясь с тяжестью в груди, мужчина оцепенел, не находя в себе силы сдвинуться с места, чтобы утешить или хотя бы обнять.

Всё, что он мог, это дать немного пространства, чтобы сделать вид, будто каждый говорит куда-то прочь в пустоту, а второй этого не слышит, и тайна, мучившая много лет, могла остаться тайной, не превращая его владельца с труса и слабака.

— У него своя жизнь, всегда была и всегда будет. Стоит ли его за это винить?

— Но мне то ты веришь? — короткий еле слышный смешок раздался в голове раскатами грома.

— Я хочу, очень хочу, пойми меня правильно, суть не в том, что я тебя не люблю или не доверяю твоему мнению. Я стараюсь, очень стараюсь снова поверить и я буду стараться всю жизнь, потому что иначе никак, это часть меня. — она всхлипывала, уже не скрывая слез, и вздымала руки к груди — Луи всегда говорил, попытайся понять её, попытайся понять, а я понимаю, я всё понимаю, честно, но что делать с этим пониманием?

Наконец, повернув голову, девушка посмотрела прямо в глаза профессору, словно ожидая лёгких ответов на свои вопросы. Падая на лицо, раскрасневшееся от истерик, свет сиял бликами на мокрых участках под глазами, а плечи подёргивались от неконтролируемых вздохов.

— Где твой отец сейчас? — спросил Ник, его глаза ныли, а дыхание, казалось, вовсе остановилось.

— Вроде переехал в другой город…

— Ты не любишь о нём говорить, даже больше, чем о матери, что произошло?

— Если ты ждёшь историй в духе насилия, то ничего не было, обычная семья, где люди любили друг друга, а затем разлюбили. Ни он, ни она не плохие люди, и они не виноваты в том, что всё так сложилось. Это просто жизнь, а я в ней оказалась не интересна им.

Мелькающая дрожь по телу вернула власть над движениями, и Ник подошёл к возлюбленной, сев на корточки возле неё. Взяв холодные руки, он прислонил их к своей шее, а голову положил ей на колени.

— Поэтому ты скрываешься?

— Я просто не думаю, что это кому-то может быть интересно.

— Это интересно мне. — он поднял голову, взглянув в самую душу, от чего девушке стало некомфортно, и она заёрзала на месте.

— Ты не можешь утверждать иного.

Стремительно вскочив, Ник раскинул руками, расхаживая по комнате, но совладав с порывами, опустился на колени словно в молитве:

— Джейн, ты знаешь меня, я буквально терроризировал тебя четвёрками, и не стал бы лгать о том, что и мне так важно. Тебе пришлось нелегко, но это то, ради чего стоит пробовать, и, если ты не можешь сама, я сделаю это вместе с тобой.

Она глядела на него словно сквозь пелену, будто тот и вовсе был лишь галлюцинацией, его потуги сотрясали воздух, но, застывшее камнем, тело девушки оставалось неподвижным.

— Почему ты так веришь в это? — фыркнув, она, казалось, насмехалась над искренностью его вовлеченности.

— Я верю в тебя, потому что ты прекрасна. Ты ведь искренне любишь свои работы и готова ругаться со мной, доказывая каждую запятую. Ты жаждешь достичь идеала, но есть ли он вообще? — тут девушка застыла, задумавшись над прозвучавшими словами, что мгновенно отпечатались на задворках разума.

— Я как ослик, бегущий за морковкой, который понимает, что никогда её не догонит, но продолжает бежать… — горько прошептала она.

— Так можно всю жизнь прождать нужный момент.

Отшвырнув его тёплые руки, лианами обволакивающие колени, она хотела убежать, но сил встать хватило не сразу, а слезы оказались сильнее. Она поднялась, скрывая лицо за трясущимися руками, но, потерявшись в пространстве, застыла на месте. Где-то из глубины доносились всхлипы, контролировать которые никак не получалось, хотелось кричать и размахивать руками, но тело охватывало сковывающее напряжение.

По спине пробежался жар от профессора, что стоял так близко, и его голос с мольбой раздался в голове:

— Пожалуйста, повернись ко мне.

Но девушка молчала, от сковывающего горло рыдания и от ладоней, что накрывали лицо, пряча за стальными тисками боль и отчаяние. Тогда, не обращая внимание на сопротивление, Ник обнял её сзади, окутывая обнажённые струны, расстроенного инструмента.

В такие моменты Джейн всегда уходила от людей и ситуаций, что подбирались чересчур близко и видели слишком много, от самой себя, прячась за образом отстранённости и равнодушия. Но, почему-то, сейчас убегать совсем не хотелось, то ли от изнемогающей усталости, то ли от плена горячих жгутов, прижимающих к себе даже в столь неприглядном состоянии.

— Когда ты маленький, колкие слова родителей вызывают обиду и неподъёмное чувство вины, — и вот уже ровный и уверенный голос сочился из хрупкого создания, сокрушая тягостную тишину — но когда становишься старше и начинаешь понимать их мотивы и слабости, их изречения приводят лишь к раздражению и разочарованию.

Повернувшись, девушка угодила лицом в твёрдую мужскую грудь, и понемногу её плечи опускались, а дыхание становилось плавным.

— Я испачкаю тебе футболку — виновато произнесла она, будто это было самым кошмарным правонарушением.

— Ну и пусть.

Словно маленький котёнок, чьи глазки ещё не открылись миру, она завалилась спать в надёжные мягкие объятия своего защитника, который всю ночь не сомкнул глаз, погрузившись глубоко в думы.

На утро же, совсем свежая и румяная, Джейн решилась на смелость и после завтрака озвучила своё решение, передав все полномочия в руки, которым доверяла. Они решили, что после праздников Ник сведёт самого педантичного менеджера своего издательства со своей возлюбленной писательницей, и они составят договор, где подробно пропишут условия, по которым он и она будут взаимодействовать с издательством. Так как внутреннюю кухню процесса создания книги девушка не знала, профессор мог подсказать с выбором обложки, аннотацией и общим оформлением, но вмешиваться в ход издания и распоряжаться им был не в праве.

Пальцы мужчины ликующе поглаживали флешку в кармане, ожидающую своего часа, что вот-вот должен был прийти. Он ощущал себя причастным к чему-то большему, чем он сам, и, казалось, вся их история и вся его жизнь вели к этому моменту. Ведь он отыскал самородок и собирался представить его миру, как символ неувядающей страсти и интеллектуального упоения. Восторг в купе с эйфорией рождали ощущение счастья, он сумел победить, но не её саму, а её плен, и был готов купаться в гордости.

Но на лице девушки не отражалась ни кичливость, ни предвкушение, могло даже показаться, что она и вовсе была не рада такому исходу, отчего Ник местами перегибал палку восторженности. Ему сложно было понять те цепи, что тянули её назад, и с которыми приходилось бороться каждый день, чтобы не передумать. Джейн действительно любила свои тексты и искренне считала хорошими, порой перечитывая их на досуге, но стоило сделать шаг навстречу их реализации, как она начинала виновато озираться, словно то было преступлением.

Впрочем, вспоминая времена, когда мужчина только ожидал её признания в тайном писательстве, уже тогда понимая, что с ней будет непросто, Ник менялся в лице с энтузиазма на отрешённость, послушно мирясь с отсутствием шариков и салюта.

Лишь одна вещь его пугала — обещание посетить семейное собрание с новой избранницей после столь травмирующих знакомств. По несколько раз на дню он повторял, что ехать необязательно, и что он, по обыкновению, придумает оправдание к их неявке, которую, учитывая свадьбу брата, никто и не заметит.

Но Джейн оставалась непреклонна, и не потому, что яростно жаждала встречи с театром кукол, а потому что сама устала прятаться. А их знакомство с мамой, прошедшее, на удивление, спокойно, побуждало к попыткам, если не наладить отношения, то хотя бы не портить, чем не только заявить о серьёзности их чувств, но и призвать оставить порывы вмешиваться в жизнь и решения Ника. Девушка понимала их слабые стороны и то, что они оба беглецы и скитальцы, по чудесному стечению обстоятельств обрётшие друг друга, профессор подталкивал её расти, и она хотела помочь ему избавиться от неутихающего гнева и обид.

Будучи не в восторге от встречи, они оба ехали молча, предвкушая реакцию семьи на новость, что принесла им Софи. И только подъехав к самому дому, заметно отличавшему его от стоящих рядом, Ник старательно проговорил, что они могут уехать в любой момент, стоит ей сказать лишь слово.

За массивным забором прятался большой и невероятно красивый дом. Первый этаж был облицован мелким тёмным кирпичом, а второй — ярким деревом, уютно возвышались огромные чёрные окна, а постройку прятала мощная могучая крыша, как бы аккуратно спадающая на всё это великолепие. Дом словно разрезал пространство маленького городка, горделиво возвышаясь над целыми улицами.

В нём, как выяснилось из рассказов Ника, что вещал, пока они шли по выложенной серыми плитами дорожке к двери, они провели всё своё детство. И, похоже, его семья была не рядовыми врачами, а просто Богами в мире медицины, отчего входить внутрь стало немного страшновато, словно чужим здесь быть опасно.

Дверь открыла мама Ника, радостно приветствуя и поспешно провожая гостей в большую столовую, где их уже ждали Уилл и Софи. Миссис Мартен раздавала поручения прислуге о том, какое блюдо, когда подавать, пока её муж наливал в стакан виски, попутно расхваливая и предлагая его своим сыновьям. Уилл отрицательно махнул рукой, а Ник согласился.

Тёпло-серые стены, выложенные крупной плиткой и создающие атмосферу необременённой душой чистоты, подчёркивали композиции из картин и множества полуразбитых масок паяцев.

Наконец, когда семья расселась за стол, во главе которого справа сидела мать, а слева — отец, подали первые блюда: салат и пару любопытных закусок. Новоиспечённые супруги сидели напротив и немногословно переговаривались между собой, как-то странно косясь, потому профессор под столом положил руку своей спутнице на колено и кротко подмигнул ей.

— Николас, послушай, — начала мать, испытывая явное недовольство от их переглядок — Софи нам всё рассказала, и, думаю, этот фарс уже можно прекратить. — Ник пождал губы и, сморщив лоб, протяжно выдохнул.

— Какой? — огорчённо поинтересовался он, на что женщина, с видом полным нежности и сочувствия, разразилась небывалой тирадой.

— Я понимаю, свадьба далась тебе нелегко, но ты не должен никому ничего доказывать, особенно мучая своих студенток. — она сменила тон на насмешливо пренебрежительный и закатила глаза — Она же, бедная, уже сбежать хочет, поставь ты ей оценку и не шантажируй больше.

— Прости, Ник… — послышался растроганный голос блондинки, что от волнения сомкнула маленькие кулачки — Я не могла молчать, так как переживала за тебя.

— Неужели? — комната наполнилась раскатистым демоническим смехом молодого профессора — Что-то ты не переживала за меня, когда спала с моим братом. — он поднял стакан с напитком и сделал глоток, исподлобья наблюдая, как Софи белела от услышанного.

— Ты знаешь, я сожалею об этом. — голосок девушки дрогнул, и она прижалась к спинке стула.

— Так же, как и о том, что спала со мной, когда встречалась с ним?

Довольствуясь собой, Ник резал всех присутствующих по самым больным местам, упиваясь их лицами и сжимая, что есть мочи, коленку любимой.

— Что? — Уилл, блуждавший ранее где-то в своих мыслях, как делал всегда на семейных застольях, встревожился — Что он такое говорит, Софи?

— Да, брат, внезапно наша общая девушка оказалась не такой порядочной, как мы думали, зато, актрисой неплохой.

— Что за ерунду ты городишь? — строго одёрнула миссис Мартен, порывисто привстав с места.

— Скрепя сердцем, рушу я твои иллюзии, мама, но твоя многоуважаемая невестка не так идеальна, поэтому, с твоего позволения, я хотел бы больше не слышать нескончаемые дифирамбы в её адрес. Или, хотя бы, не слышать гневные поползновения в адрес своей девушки.

Женщина ворчливо буркнула под нос неразборчивое ругательство и снова присела, резкими движениями орудуя ножом и вилкой.

— Я не утверждаю, что твоя девушка плохая, но, очевидно же, она не любит тебя, она молода. Зачем ей ты? Ей гулянки подавай! — указывая на спутницу сына то рукой, то пальцем, она ни разу даже не взглянула на неё, будто речь шла о каком-то абстрактном персонаже — А ты — обеспеченный лопух! Вот она тобой и манипулирует.

— Она не просит у меня денег, — повысив тон, Ник стиснул напряженную челюсть, надменно задрав подбородок — даже когда ей действительно понадобилась помощь, она мне даже не рассказала об этом.

На мгновение столовая заполнилась тяжёлой тишиной, и Джейн, что сидела и ковыряла вилкой в тарелке, подняла глаза на профессора, электризующего воздух чёрными глазами.

— Что, о чём ты? — вполголоса спросила она, игнорируя пристальные взгляды.

— Я слышал ваш разговор с Луи и знаю про твои проблемы. — его строгость сокрушала, а убранная с колена рука оставила ожог.

— Почему не сказал?

— Ты же не рассказала.

— Я просто не хотела, чтобы ты волновался. — Джейн виновато опустила голову, вилкой дырявя овощи в салате.

— Видишь? — рьяно воскликнул мужчина — Она беспокоится обо мне!

— Ваши игры до добра не доведут! А если она забеременеет? — не унималась мать, уже игнорируя всякие нормы приличия.

Отец семейства, смакуя, потягивал из стакана свой любимый виски, периодически озирая окружавшие его лица. Он никогда не перечил любимой жене и выказывал твёрдость только на работе, где она ему подчинялась. В жизни сыновей седовласый старик принимал минимальное участия, потому что так делали его родители, и это он считал правильным, но разлады подобного рода терзали его не меньше, чем жену. Глядя на Софи, которую он тайком ото всех недолюбливал, тот мысленно поставил точку под многочисленными утверждениями, в которых оказался прав. Что же до Джейн, она внушала интерес, была красива и весьма тактична, несмотря на резкость его супруги, впрочем, это было уже не его дело.

Глядя перед собой куда-то в пустоту, Уилл пытался переварить услышанное, он не мог смотреть на жену и не мог уйти, а вид брата, смеющегося над его слабостью, вызывал непомерную злость.

Замерев, все будто затаились, в ожидании новых откровений, но на лице Джейн образовалась напряженная улыбка, что никак не свидетельствовала о радости, она сгорбила спину и понуро положила вилку слева от тарелки.

Профессор повернулся к своей студентке, дьявольски смиряя свой пыл, и заботливо произнёс:

— А я напоминаю, что мы можем уехать в любой момент.

— Да нет, — она сомкнула руки перед собой, сцепив пальцы, и ехидно прошептала, укротив его превосходство — семейные застолья так редки, наслаждайся.

— Софи, это правда? — головы присутствующих повернулись в сторону Уилла, тем самым ознаменовав новую главу пьесы, а его брат продолжил нахально дерзить.

— Позволю себе ответить за неё, да, это правда, и за пять минут до скрепления вашего союза она предлагала мне всё вернуть.

— Зачем ты сейчас, ради Бога, всё это говоришь, Николас? — миссис Мартен схватилась за лоб, словно в припадке мигрени, и стала расхаживать, стуча кубиками льда в стакане воды, что поспешно подал персонал.

— Почему бы и нет, а ты за то, чтобы навеки похоронить эту тайну? Тебе не жаль сына?

— Будто ты его жалеешь! — крикнула она — Думаешь только о себе!

— При всём уважении, я не в ответе за его чувства, как и он за мои. — Ник поднялся с места, подавая руку возлюбленной — Думаю, момент настал, нам пора.

— Стойте! — громогласно одёрнула их женщина, но продолжила спокойно — Мне разрывает сердце ваша размолвка, неужели нельзя вести себя как взрослые люди. А вы, мисс, — она повернула к гостье и, задрав подбородок, любезно сообщила — мне просто не нравитесь, сожалею.

— Думаю, я переживу это, — Джейн выдавила из себя улыбку и, поддавшись Нику, что держал её руку в своей, послушно последовала за ним — всего доброго.

Они покинули дом, оставив его обитателей прикованными к выбранным местам. Профессор резко дёргал педали и сжимал руль, словно не мог удержать, отчего девушка крепко вцепилась в сидение.

— Прости, что не рассказала. Ты злишься?

— Поначалу злился, но сейчас, не знаю… Ты не доверяешь мне?

— Что за глупости? Я просто знала, что ты непременно захочешь вмешаться.

— Что в этом плохого? — криком перебил мужчина.

— То, что это может плохо закончиться. — их вопли сотрясали машину, что мчалась по скользкой дороге в период обильного снегопада — Я не хочу впутывать тебя в то, что может тебе навредить.

— Мы ведь партнёры, Джейн, мы должны решать проблемы вместе! Иначе зачем тогда это всё? — он стрельнул яростным взглядом в её сторону, быстро вернув внимание к дороге, и понемногу сбавил скорость.

— Ты прав, — девушка перешла на ровный тон, дрожащей рукой поправляя очки — я должна была рассказать, просто запаниковала и боялась, что ты ввяжешься в разборки.

— Мне не пятнадцать лет, я в состоянии держать себя в руках! — его рёв эхом отразился в салоне машины, а на руках вздымались вены — И я хочу знать, если с моей женщиной происходит что-то! — внезапно он осёкся, накрыв рот ладонью и выдохнув куда-то в сторону — Прости, не хотел кричать, представим, что это была милая беседа, а этой проклятой поездки и вовсе не было.

Джейн заверила, что всё решит и, если понадобится, перевернёт вверх дном весь кампус, а, главное, ему первому сообщит о статусе проблемы. Как одной из лучших студенток, ей положена стипендия, и секретарь университета миссис Бернар прекрасно знала девушку и её репутацию, а значит был шанс, что прислушается к ней и поможет.

Неделя праздников продолжалась, и Луи обрывал телефон в попытках удовлетворить интерес матери и свой, наконец, увидеть избранника подруги, и, заодно, запоздало отметить новый год в полной и излюбленной компании.

Они жили недалеко от дома Джейн, а значит были в опасной близости к кампусу, но, несмотря на риски, девушка взяла под руку своего профессора и с горделивой улыбкой позвонила в дверь. Изнутри послышались шаги и суетная перепалка, после чего резким движением дверь распахнулась, а на пороге с широким ликованием предстал светловолосый жилистый парень. Улыбка почти мгновенно сошла с лица, когда он увидел гостей, но, после непродолжительной растерянности, тот, наконец, заговорил:

— Что? Да быть не может, признайся, ты ему заплатила! — Джейн легонько толкнула Луи внутрь, стягивая пальто — Хотя, теперь, кажется, всё встаёт на свои места. — парень забрал верхнюю одежду и пожал руку профессору, знакомя его с матерью — Это — Ирен — моя мама, очень ждала встречи. — на что та тоже его легонько пнула — Почему меня все бьют сегодня?

— Сделай хотя бы вид, что мы приличные люди. — рявкнула Джейн, пока Ник разглядывал гостиную.

Комната не была рассчитана на приём гостей, и, очевидно, стол сюда перетащили специально для пиршества, но мастерство хозяйки отражалось в уюте и сногсшибательном запахе ужина. Профессор сел на отведённый ему стул, на сидушке которого лежала подушечка, привязанная к спинке, и огляделся. Комната пылала праздничной атрибутикой, среди которой аккуратно ютились фотографии, на многих он разглядел свою девушку, с двумя косичками и раскрасневшимся от солнца личиком.

— Так, ведите себя спокойно, у нас же гости! — потребовала Ирен от сына, войдя в комнату с огромным блюдом, что источало тот самый запах.

— Что ты мне-то это говоришь? Скажи ей! — друзья перекидывались через стол дразнящими рожицами и периодически кидали друг в друга полотенца или мелкие предметы с полок.

— Она привела своего молодого человека, вот приведёшь даму, я буду орать на Джейн. — она поставила блюдо на стол и радушно обратилась к гостю, словно принимала в своём доме не иначе как высокопоставленного чиновника — Вы не обращайте внимание, Николас, мы любим подурачиться, вернее, они, а я их осаждаю.

— Да уж, мама, он знает о тех бумагах, что помогает составлять Джейн. Эта женщина весьма опасна. — шутливо прошептал Луи в сторону профессора.

Ужин прошёл так безмятежно и приятно, Ник уже и забыл, какими тихими и мирными могут быть семейные вечера. Они общались, смеялись, делились впечатлениями друг о друге и обсуждали детство. Оказалось, что Джейн в этой компании была той ещё болтушкой со звонким смехом, что харизматично рассказывала компрометирующие истории их дружбы.

Наконец, довольная Ирен, извинившись, удалилась спать, так как всегда рано ложилась, наставив детей убирать со стола. Напоследок она подмигнула Джейн, одобряя выбор мужчины, а тот сделал вид, что не заметил, оставшись с Луи наедине. Парень отдал тарелки подруге, которая относила посуду на кухню, проводив её долгим взглядом, а затем перевёл внимание на профессора, что пристально таращился на него:

— Что, ревнуешь? — язвительно подметил он.

— Ты — хороший друг, я понял. — Ник пожал плечами — Но как тебе это удаётся? Ты ведь много не знаешь о ней, даже обо мне не знал долгое время.

— Я знаю достаточно. Она человек непростой, не открытая книга, к которым ты привык. — посмотрев на старую фотографию, он неожиданно разразился воспоминаниями — Помню, в детстве она из-за чего-то сильно расстроилась, я толкнул её в лужу, чтобы развеселить, а она расплакалась, — он изобразил недоумение, раскинув руки — тогда я понял, что женщины — это, довольно, сложное явление. Она сама решает, где ей нужна откровенность, и я готов ей это предоставить.

— Почему, — фыркнул профессор — потому что любишь?

— Как сестру, если ты об этом, она не в моём вкусе, но она — мой друг, — придвинув корпус вперёд, Луи бросил многозначительный взгляд и тихо, но твёрдо произнёс — и всегда им будет. — но, после того как в комнату вернулась Джейн, он точно с прежней доброжелательностью продолжил — Хотя, если тебе понадобится инструкция к ней, можешь обращаться.

Такое поведение парня, хоть и позабавило профессора, тот был рад их близости, и временами пускай детскому, но искреннему и живому общению. Но врасплох подобное не застало, ибо девушка предупредила о том, что Луи, защищая её, может немного перегнуть палку. А потому Ник не отреагировал враждебно, а, покорно склонив голову, продемонстрировал серьёзность своих намерений.