Презумпция любви

Глава 3

Черная «БМВ» свернула во двор, мягко остановилась у подъезда. Светлана открыла дверцу, вышла из машины, Багрянов, натужно сопя, хотел последовать за ней.

— До свидания, Степа, — сказала она, наклоняясь к открытой дверце. — Спасибо, что подвез, у тебя красивая машина.

— Да это не моя, но предок обещал, скоро…

— Все равно спасибо.

— Свет, я хотел проводить тебя.

— Не надо, сама дойду.

— А может…

— Нет. Пока. Мать уже дома, она может не совсем правильно понять твои намерения.

Светлана резко выпрямилась и стремительно вошла в подъезд. Багрянов тяжело вздохнул, захлопнул дверцу и, глядя на носки лакированных туфель, пробурчал:

— Поехали домой, Петя.

— Красивая девушка, — одобрительно сказал водитель, выезжая со двора на Пречистенку. — Прямо королева.

Багрянов подумал, что водителю Светлана понравилась только потому, что послала его, Степана Багрянова! И не такие красивые были в этой машине, да только Петя не хвалил их, потому что завидовал, старый идиот!

— Почему это она королева? — спросил он. — Потому, что продинамила меня, да? Мамаша не так поймет меня! А что тут понимать? Я же просто хотел проводить ее!

— Вела себя достойно и красивая.

— Вела себя! — презрительно хмыкнул Багрянов. — Дочка прокурорши, вот и выпендривается, дура. Да что у нее там есть такое особенное?

— ТАМ у них все одинаковое, — степенно ответил водитель. — Но жить-то не с тем, что у них есть ТАМ, а с человеком. Она хороший человек, порядочный. С такой девушкой и сам будешь выглядеть достойно.

— А сейчас нет, да?

— Сейчас ты просто молод, Степа.

Багрянов подумал-подумал и не стал спорить. Зачем же портить отношения с человеком, которому отец полностью доверяет? И который ни разу не заложил его, а при случае и заднее сиденье может протереть, чтобы убрать с серой кожи следы его пребывания с очередной девицей. Да в общем-то и прав был Петя. Оно, конечно, плохо, что продинамила, а с другой стороны — и хорошо. Даже интересно приручить такую телку.

Светлана поднялась по лестнице на третий этаж, своим ключом отперла дверь, вошла в прихожую. Из кухни вышла навстречу мать:

— Я уж было волноваться начала, дочка.

— Чего ради? Я ушла намного раньше, чем можно было. Ребята до сих пор танцуют.

— Стояла у окна, ждала тебя. На красивой машине приехала. Богатый ухажер появился?

— Да, придурок один привязался. Папа за ним прислал машину с водителем, ну он и решил подвезти меня. Ладно, подвез.

— Интересный парень?

— Я же сказала — придурок! Чего ты вяжешься ко мне?

— Иди на кухню, я там котлеты приготовила, ты, наверное, проголодалась?

— Знаю я твои котлеты! Их и в блокадном Питере не стали бы есть!

— Блокадным был Ленинград, а не Питер, и не нужно ерничать по этому поводу.

— Странный ты человек, — с издевкой сказала Светлана. — Прямо хамелеон какой-то! Я же точно помню, как при Советской власти, еще папа был жив, ты в компании ментов называла Ленинград Питером. А теперь — обратный ход? Потому, что президент родом из Ленинграда?

— Света, я устала на службе, ты пойдешь ужинать или нет?

— Или нет.

Воронина тяжело вздохнула, но сдержала себя.

— Я оставлю котлеты в сковородке. Захочешь — поешь. И кстати, завтра попрошу у руководства охрану для тебя.

— Зачем?

— Понимаешь, мы занимаемся сложными проблемами, у меня много врагов. Не исключено, что ты можешь пострадать, надеюсь, понимаешь, о чем я?

— Уже пострадала из-за твоей работы. Попробуй только приставить ко мне своего шпика!

— Света…

— Отстань! Я на него собаку натравлю, у меня есть знакомый со злым бультерьером. Пусть только покажется! Я ему морду набью, понятно тебе?

Светлана торопливо сбросила туфли, куртку, повесила ее в шкаф и стремительно ушла в свою комнату.

Воронина с огорчением покачала головой и пошла в свою. Какой ребенок был — добрый, ласковый, умный, любимая доченька. А теперь что? Да почему же?! Только потому, что она, мать, уберегла ее от страшной ошибки? Еще не известно, уберегла или нет…

Светлана быстро переоделась в махровый халат, пошла в ванную. Приняла душ, надела ночнушку и вернулась в свою комнату. Там застелила скрипучий диван, легла под толстое ватное одеяло, нашарила пульт, включила телевизор. Переключая с канала на канал, просмотрела десяток программ — ни одна не понравилась. Котлеты она приготовила! Генерал в юбке! Лучше б нормальной матерью была, женщиной. Такой, с кем и посоветоваться насчет косметики можно, и приготовить вместе какое-то обалденное блюдо на ужин, да и вообще… Мало ли что могут сделать вместе дочь и мать, в театр сходить, например, в кино, просто погулять в выходные по центру Москвы, в какой-то экзотический ресторанчик заглянуть. Или о мужчинах поговорить, она ведь уже взрослая, девятнадцать лет, а мать — вдова. Могла бы встретить ее парня, Саню Малышева, стол накрыть, компанию составить, поговорить о том о сем, а потом удалиться к подруге…

Но она же генерал, а не женщина! Уж как любила своего покойного отца, а думала — хоть бы мужика себе нашла, глядишь, и стала бы женщиной. Нет! И Саню она…

Светлана выключила телевизор, погасила торшер, повернулась на бок. Она уже тогда поняла, что Саня — ее любовь, тогда замыслила свое злодеяние. А ведь ничего же не было…

— Светланка, ты зачем притащила меня сюда? А вдруг придет твоя маман, прокурор и все такое?

— Она возвращается поздно, так что не бойся. Хочешь, я тебе кофе сварю?

— Я все хочу… Ты такая красивая, Светланка…

Светланка! Так называл ее отец. Непонятно, почему Саня не зовет ее Светкой или Светой, но так приятно слышать это… Она решительно пошла на кухню, а он побрел осматривать квартиру, но скоро присоединился к ней.

— Слушай, а прокуроры живут почти так же, как и журналисты. В смысле — не очень богато.

— Типа того, — с усмешкой сказала она, ставя на газ турку. — А с чего им жить богато?

— Да как же? Вон, по телику показывают — у генералов дачи под Москвой выше крыши, миллионные, в баксах, само собой. Не на зарплату же их построили.

— Сань, тебя богатая невеста интересует? Если так — ты ошибся.

— Да перестань, Светланка. Знаешь, мне даже нравится, что ты живешь в такой же квартире, как и я. Правда-правда.

— После гибели папы, он был классным оперативником, мать мстит бандитам. Она только об этом и думает.

— Представляю, что будет, если она неожиданно явится.

— Не явится.

Они выпили кофе, неловкое молчание царило за столом, потом Светлана повела его в свою комнату.

— Вот здесь я живу. Как тебе?

— Красиво…

— Да что ж тут красивого?

— То, что ты живешь тут.

Она села на диван, хлопнула ладонью по велюру рядом с собой, Малышев послушно сел на указанное место. Ну совсем он был не похож на отъявленного хулигана, просто ангел, а не Малышев. Видели б его таким учителя!

— Сань, ты не хочешь меня поцеловать?

— Да, конечно, хочу. Я всего хочу, но…

Она довольно усмехнулась. Надо же, как просто разговаривать с этим Малышевым!

— Вот обо «всем» и поговорим. Ты зачем встречаешься со мной? Чтобы соблазнить и…

— Светланка!

— А тогда зачем?

— Чтобы жениться на тебе, это моя мечта, я с пятого класса… влюбился, понимаешь? Это очень серьезно. Это… серьезнее всего, что есть на свете, правда-правда.

Светлана еще раз улыбнулась. Ну какой он замечательный, этот Малышев! Все его боятся, даже учителя, а она видит перед собой прямо-таки ребенка.

— Ты шутишь, Саня?

— Светланка, выйдешь за меня, а?

— Всегда такой очень решительный?

— Нет, очень волнуюсь… И как обалдуй выгляжу, наверное, — искренне сказал он.

Ох, Малышев!

— Сань, а поцеловать можешь?

Если у него такие намерения, можно и… Вот и решена главная проблема, которая занимала ее в последние дни. Она специально уже неделю принимала противозачаточные таблетки. Он медленно наклонился к ней, прижался губами к ее губам. Каким-то вялым, искусственным был этот поцелуй, как будто губы его вдруг стали резиновыми.

— Сань, у тебя были другие девушки, с которыми ты спал?

— Только никому не говори, ладно?

— Ладно.

— Нет. Я не хотел. Конечно, на всяких там пьянках были соблазны, девушки хотели, но я… Сильный человек. Я шел к тебе, понимаешь?

— Понимаю…

Она обняла его, жадно прильнула к его губам. Уже лучше получилось. Скользнула пальцами по его джинсам — ого, как возбудился! И уже хотела, его хотела, этого странного Саню, для всех — известного хулигана, а для нее — так прямо плюшевого мишку. Такое кого угодно может возбудить.

— А у тебя? — спросил он, отрывая губы от ее губ. — Кто-то был уже?

— Нет, ты первый, — с радостью сказала она.

— Я? Когда это я успел… — озадаченно пробормотал он.

— Да, Саня, да!

Видя его нерешительность, она положила обе ладони на его затылок, пригнула голову к своему животу и упала навзничь на диване, успев поддернуть юбку так, что перед его глазами были белые трусики. Не зря же она принимала противозачаточные таблетки. Решила для себя, если у него серьезные намерения, то у нее тоже. И значит, какой смысл лишать его и себя того, что хочется? Он снял зачем-то носки, стащил джинсы, потом приспустил ее трусики и уставился на смятую растительность ее лобка.

— Светланка…

— Ну, Саня, если мы любим друг друга…

— Я почему-то не могу… — сказал он и прижался губами к смятым волоскам. Поднял голову, виновато улыбнулся. — Ты такая красивая, и эта прокурорская квартира… Светланка… — И снова прижался губами к ее горячему телу.

А она улыбалась, благо он не смотрел больше на ее лицо, ей нравился такой Малышев, ну просто чудо! А его поцелуи были слаще… всего. И тут в дверь позвонили. Она торопливо подтянула трусики, поправила юбку.

— Неужто мать?

— Я так и знал, — обреченно сказал Малышев, торопливо напяливая джинсы.

Звонок в дверь смолк, щелкнул замок, мать знала, что она сейчас дома, готовится к выпускным экзаменам. Она вскочила с дивана, побежала в прихожую, услышав голос матери. Да и хорошо, что побежала, а то бы мать увидела Саню в клетчатых трусах… А дальше было то, что вспоминать не хочется. Саня убежал, даже носки свои оставил у ее дивана. Зачем он их снял? Можно ведь было и в носках… Потом, после грубого разговора с матерью, она готовилась к экзаменам, да как готовилась? То и дело мысли возвращались к Сане. Теперь, когда он не смог, когда растерялся, она верила ему больше, чем когда-либо. И уже точно знала, что станет его женой. И плевать на то, что думают об этом другие, включая и собственную мать.

Ночью она положила его носки рядом с собой и нюхала их Носки как носки, пахнут потом, но не очень. А все же — пахнут, ЕГО потом! И так приятно было вдыхать этот запах и думать, что завтра они встретятся, она вернет ему носки, а он? Что-нибудь придумает для новой встречи? Ведь понял, что она согласна, тоже хочет… Никогда не думала, что мужские носки могут так приятно пахнуть…

Светлана тяжело вздохнула, спрятала лицо под подушку.

— Саня, я люблю тебя, только тебя одного. И я дождусь тебя, обязательно дождусь! Мы снова будем вместе, Саня…

Слезы катились по ее щекам, и скоро наволочка стала влажной. Подумала — надо было хоть носки его взять, теперь бы спала с ними, дышала их запахом. Да вот не догадалась! Теперь плачь и думай, какой дурой была.

Он же потом стал обалденным любовником, и вообще, с ним она жила как в сказке. Ну да, это была сказка, и она… да просто сама себя не помнит. Счастье — как его запомнить? А оно не запоминается. Оно проживается и… уходит.