Прикосновение Фейри

Глава 20 Правосудие богов

Все обсуждения и споры в зале богов умерли быстрой смертью. Все взгляды в помещении следили за Дамиэлем и Стэшем, пока солдаты Фариса вели их к тронам богов.

— Ведите изменников и мятежников, — произнесла Валора голосом чистым, как звон колокола. — Повстанцев. Уклонившихся от правосудия богов.

Она определённо увлеклась драматизмом.

— И одна из них сидит на троне своего отца, — зал пронзил другой голос.

Взгляд Валоры заметался по сторонам, пытаясь определить, кто заговорил против неё. Она уставилась на Меду.

Зарион сверлил Меду суровым взглядом.

— Сказала та, что предала нас Стражам.

— Помалкивай, Зарион, — рявкнула на него Меда. — Этот бардак — твоя вина. Твоя и твоей похоти.

— Похоть проявляется разными путями, Меда. Включая твою похотливую жажду власти. Это корень твоих ужасных экспериментов над монстрами, — взгляд Зариона метнулся к Майе. — И над ангелами. Ты пытала любовника твоей бедной сестры.

— Заткнись, Зарион, — рявкнула Майя. — Мне не нужна твоя помощь. Или твоё сочувствие.

— А тебе ни того, ни другого не предлагали, — прорычал он. — Из-за твоего слабого сердца и из-за жажды власти твоей сестры мы потеряли ангела. Уордбрейкеру было бы проще, если бы ты убила его в тот самый момент, когда осознала, что испытываешь к нему чувства.

— Я же не ты, — прорычала Майя сквозь стиснутые зубы и вытащила меч.

На руках Зариона вспыхнуло пламя. Меда прицелилась ему в голову из пистолета. Майя вытащила второй меч и приставила его к сестре. Завиток шипящей синей магии сформировался в ладонях Валоры. Алерис призвал из воздуха стаю диких красных летучих мышей. Они носились вокруг него по спирали, как циклон. Ронан наблюдал за всеми ними, скрестив руки на груди, и магия телекинеза пульсировала вокруг него, как тяжёлое биение военного барабана.

— Вы всё ещё считаете, что это всего лишь незначительная стычка между богами, которая скоро разрешится? — спросила я у полковника Файрсвифта, когда Зарион метнул в голову Майи огненный шар.

Полковник Файрсвифт переводил взгляд между богами, стискивая челюсти. Он выглядел так, словно весь его мир, всё, что он считал подобающим, достойным и порядочным, разваливалось на куски на его глазах.

— Правосудие богов возьмёт верх, — упрямо сказал он.

— Довольно, — прогрохотал голос Фариса, заглушая препирательства богов.

Стены задрожали, и все просто остановились. Я чувствовала, как его магия сирены волнами прокатывается по мне и всем остальным в комнате. Она не внушила ничего богам, но заставила их остановиться и послушать.

— Так-то лучше, — Фарис помахал Дамиэлю и Стэшу подойти к нему. — Выйдите вперёд, пленники.

Боги-солдаты Фариса подтолкнули Дамиэля и Стэша вперёд своим оружием. Копья с серебристыми наконечниками сверкали как бессмертное оружие. Дамиэль и Стэш явно отодвигались от копий так, словно они обладали мощью навредить — или даже убить бессмертного.

— Генерал Дамиэль Драгонсайр, — начал Фарис. — Вы обвиняетесь…

— Легион Ангелов — мои владения, Фарис, — перебил Ронан, шагнув вперёд. — Я буду решать, как им управлять. И я буду решать, что делать с предателями, — добавил он ледяным тоном.

— Да, мы все видим, как ты разобрался с этим предателем, — рассмеялся Фарис. — Ты скрыл его от нас, — он повернулся лицом к другим богам.

Они согласно закивали и раздражённо прищурились, глядя на Ронана. Боги от природы высокомерны. Им не нравится, когда их дурят. Это удар по их самопровозглашённому всемогуществу.

И всё же они всегда хранили секреты от других богов, и немалые. Что и подтверждали эти испытания.

— Генерала Драгонсайра осудили в другую эпоху, — сказал Ронан. — Тогда мы чрезмерно остро реагировали и видели угрозы там, где их нет. Тогда мы только-только потеряли нескольких ангелов из-за демонов, которые извратили их разумы и магию, обратили их против нас.

— И ты увидел то же извращение в магии генерала Драгонсайра, — сказал Фарис. — Ты видел, что его магия становилась темной.

Никс вышла вперёд, присоединившись к Ронану.

— Ангел не становится темным постепенно, Фарис. Магия работает не так. Во всех нас есть немного светлой и немного темной магии.

— Возможно, это правдиво в отношении тебя, Никс. Но не в отношении нас, — Фарис надменно взглянул на других богов, которые выглядели оскорблёнными намёком, что их магия — не чисто светлая.

— Ангелы — не боги, о чем ты не позволяешь мне забыть, — ответила Никс, и её маска холодности треснула от злости.

Никс воспитывали с богами. Она тренировалась бок о бок с ними под руководством Фариса. Должно быть, он превращал каждый её день в мучение.

— Когда Темные Силы превращают ангела в тёмного ангела, они полностью трансформируют его магию. Они переливают её, заменяют светлую магию темной. Тогда мы недостаточно хорошо понимали этот процесс, — сказала Никс, принимая нейтральное выражение лица. — У тёмного ангела уже нет сил светлой магии. Магия генерала Драгонсайра не сделалась темной. Его силы — это всё ещё светлая магия, способности, дарованные ему богами.

— Ты протестировала это? — спросила Меда.

— Да, — ответила Никс. — Результаты ясно показывают, что его родная магия содержит больше тьмы, чем мы видим в тех солдатах, которые переживают дары богов и становятся ангелами, но его силы всё равно питает светлая магия. Источник его магии — Нектар, который мы ему давали. Он не тёмный ангел.

— Ты всё упрощаешь, Никс. Очевидно, ангела можно накачать темной магией, сохранив его светлую магию, что продемонстрировала моя дорогая сестрица, — сказала Майя, и каждое её слово сочилось ядом, а взгляд готов был испепелить её сестру.

— Если бы вы лично видели состояние генерала Уордбрейкера, вы бы не стали утверждать, что ангела можно накачать темной магией и сохранить его светлую магию, — сказал Дамиэль. — У него не осталось никаких ценностей. И он совершенно сошёл с ума. Его магия разбилась на фрагменты, сломалась. Она менялась вместе с его нестабильными настроениями, он становился то безумно могущественным, то совершенно смертным в мгновение ока, когда его светлая и тёмная магия боролись друг с другом. Процедура Меды не сработала.

— Это работа в процессе, — сказала Меда.

— Работа, которая теперь прекращена, — зло ответила Майя. — Прививание темной магии к светлой — это возмутительно.

— Демоны набирают силу, — сказала Меда. — Нам нужно что-то противопоставить им. Нам нужны солдаты, которые невосприимчивы к тёмной магии. Ангела слишком легко убить пулей с Ядом. Как все мы видели в прошлом месяце.

Изабель Баттлборн вздрогнула при упоминании её мёртвого отца.

— Ещё легче убить ангела во имя науки, используя шприц с ядом, — парировала Майя.

— Он вызвался добровольцем, — сказала Меда. — Он выполнял свой долг.

Майя резко повернулась к Ронану.

— Выполнял свой долг? Ты знал об этом?

— Нет, — холодно ответил Ронан.

— То есть, ты не знал об экспериментах Меды. Ты только знал, что предатель Дамиэль Драгонсайр убил Осириса, — Майя швырнула эти слова ему в лицо. — И ты не просто защитил Драгонсайра; ты заключил с ним союз. Ты работал с тем, чья магия столь же черна, как и его душа.

— Как я и сказала, магия генерала Драгонсайра — не тёмная. И вот доказательство, — Никс щёлкнула пальцами, и в руках каждого из семи богов появилась тонкая жёлтая папка. Я не знала, что она могла заставить предмет появиться из воздуха, как это делали боги.

— Всё это не имеет значения, — сказал Зарион, когда боги просмотрели свои папки. — Мы не обсуждаем магию генерала Драгонсайра. Мы обсуждаем его измену и обман. Уордбрейкер — не единственный ангел, которого он убил. Он убил ещё одного ангела, полковника Каденс Лайтбрингер. Затем он инсценировал свою смерть и покинул Легион Ангелов, которому поклялся служить.

Дамиэль не убивал Каденс. Они с Каденс подстроили всё так, будто они погибли, сражаясь друг с другом. Я не собиралась становиться добровольцем, который сообщит эти сведения. Известие, что мать Неро всё ещё жива, взорвёт ещё один секрет, о котором, как мне кажется, Фарису пока не известно. И я хотела, чтобы так оставалось и дальше.

— Дамиэль ушёл, потому что за ним гнались Дознаватели Легиона, — сказала я, шагнув вперёд. — Они пытались его убить.

— Молчать, — рявкнул на меня Зарион. — Никому нет дела до твоего мнения.

Божечки, я очень сильно надеялась, что Зарион — не мой отец. Я прямо представляю себе семейный ужин. Наверное, он отрезал бы мне язык за просьбу передать картошку.

— Кто бы говорил, брат, — сказал Фарис Зариону. — Скоро мы доберёмся и до твоих прегрешений, — взгляд Фариса метнулся к Стэшу.

Нельзя сказать, что Фарис был лучшим кандидатом на роль отца. В прошлом году он попытался использовать меня, чтобы разоблачить секрет Зариона, а потерпев неудачу, он не сдался. Он воспользовался этими тренировками как шансом. И в этот раз он вывел игру на новый уровень, решив между делом разоблачить секреты других богов. Он всё равно использовал меня под предлогом того, что он мой бог-покровитель. Он даже использовал Алериса, чтобы ударить по другим богам.

— В данный момент мы разбираемся с изменой генерала Драгонсайра, — сказала Валора. — И Ронана.

— Измена, похоже, заразна, не так ли? — холодно произнёс Ронан. — Даже наш высокочтимый король, твой отец, пал её жертвой.

Валора поджала губы. Похоже, ей не нравилось, что он тыкал носом в её секрет.

— Не всё так просто.

— Как и в ситуации с генералом Драгонсайром, — сказала Никс.

Валора даже не посмотрела на неё.

— Хорошо, Ронан. Генерал Драгонсайр — твой ангел. Твоё право наказывать его, как посчитаешь нужным.

— Ронан уже показал свою необъективность в этом вопросе, — запротестовал Алерис.

— Он покрывал генерала Драгонсайра.

— Довольно, — это слово сорвалось с её губ как бомба. — Двигаемся дальше.

Алерис нахмурился. Он выглядел явно недовольным тем, что она проигнорировала предательство Дамиэля. Он действительно помешан на поддержании идеального порядка и наказании прегрешений, как и говорил Неро. Полковнику Файрсвифту стоило делать ставку на Алериса, а не на Фариса. Алерис больше в его стиле.

— Теперь мы переходим к делу полубога Стэша, — голос Валоры превратился в гневное шипение, и она бросила на Зариона испепеляющий взгляд. — И к неосмотрительному поведению Зариона.

Воздух затрещал от раздражения Зариона. Он всегда был таким праведным. Должно быть, это большой удар по его эго — быть пойманным с поличным в таком скандале.

— Романтические связи со смертными запрещены, Зарион, — сказала Валора. — Ты это знал.

— И твой отец тоже.

Губы Валоры поджались в тонкую линию.

— Твоё поведение возмутительно. Такой поступок требует ответной реакции.

— Эта ответная реакция будет быстрой и решительной, Валора? Или ты будешь годами строить планы, выжидая правильный момент, чтобы нанести мне удар в спину?

«Как ты сделала со своим отцом».

Зарион не произнёс этих слов, но они подразумевались. Все здесь это понимали.

Глаза Валоры пульсировали чистой ненавистью, когда её взгляд остановился на Стэше. Она смотрела на него так же, как и на Никс — словно он воплощал всё дурное, что происходило, когда смертные соблазняли богов и уводили их со святого божественного пути.

— Что с ним делать…

Валора помедлила. Она выглядела так, словно замышляла первоклассное наказание, которое включало в себя все те ужасные вещи, которые ей хотелось сделать с Никс. Все эти годы её отец защищал Никс, а теперь её оберегал Ронан. Так что Валора направляла свою злость на Стэша, чью спину не прикрывал никакой бог.

Что ж, я на такое не согласна. Зарион пытался убить Стэша, когда тот всё ещё находился в материнской утробе, так что этот бог не вступится за своего сына сейчас. Зариону явно безразлично, что случится со Стэшем. Он был проблемой, позором, угрозой его святости. Чем-то, что нужно истребить, а не защищать.

Ронан защищал Никс, потому что он её любил, но они с Никс тренировали Стэша только потому, что он обладал полезной могущественной магией. Они не были его друзьями. Он безразличен им как личность.

Но не мне. Стэш был моим другом, и я не собиралась позволять, чтобы его пытали и казнили просто потому, что Зарион не сумел удержать в узде своё либидо. Я встала рядом со Стэшем.

— Что ты делаешь, дитя? — потребовала Валора.

— Я защищаю Стэша.

Фарис выглядел слегка забавляющимся, словно я была всего лишь муравьишкой, огрызающимся на дракона.

— От кого?

— От всех, кто хочет причинить ему вред, — сказала я. — Стэш не делал ничего плохого, и он не заслуживает наказания.

— Отдельно взятый сорняк не делает ничего плохого, — невозмутимо сказал мне Алерис. — Он живёт своей жизнью, растёт там, где рос всегда. Но затем бац, и ты его выдираешь. Почему это происходит, как думаешь?

Я нахмурилась.

— Потому что кто-то решил развести здесь сад с цветочками, а сорняк мешается.

— Тебе нужно посмотреть на картину в целом, — сказал Алерис. — Сорняк — дикий, неконтролируемый. Если ты позволишь ему существовать, он продолжит расползаться. Он задавит все розы и гвоздики, все лилии и пионы. Он увьёт своими колючими уродливыми лианами все красивые цветы и задушит их. Он затмит солнце, разрушит всё правильное, порядочное и прекрасное в мире. Сорняк по сути своей — хаос.

Вот это вся суть мировоззрения богов: сохранять свой порядок и затаптывать всё остальное.

— С чего бы тебе защищать сорняк и позволять розам умирать? — спросил Алерис.

— О, ну не знаю. Наверное, можно сказать, что я питаю определённую привязанность к сорнякам. Они природные неудачники.

Неро уставился на меня, безмолвно повелевая мне не подливать масла в огонь. Дамиэль напротив захихикал.

— Ещё не поздно наказать тебя, Драгонсайр, — предостерёг его Ронан.

Алерис смерил Стэша бесстрастным оценивающим взглядом.

— Теперь нам просто нужно решить, что делать с этим сорняком, — его взгляд переместился к Зариону. — И с тем, кто его посадил.

— В Стэше тычет кровь бога. Могущественная магия, — сказал Ронан. — А в данный момент нам нужна вся доступная магия, чтобы сражаться с демонами. Поэтому мы его тренировали.

— Втайне, — заметила Валора.

— Потому что мы прекрасно знали, как все вы отреагируете на новости об его существовании, — сказала ей Никс.

Валора сморщила нос, словно слова Никс воняли гнилой капустой.

— Чего ты от нас ожидаешь, Никс? — спросила у неё Меда. — Мы не можем оставлять такую неосмотрительность безнаказанной.

Никс выгнула тёмные брови.

— Если всех, кто в чем-то провинился, пустить под раздачу, то вам всем есть за что ответить.

В глазах Валоры полыхнула злость.

— Как ты смеешь говорить с нами в таком тоне, ты…

— Осторожно выбирай свои следующие слова, Валора, — сказал Ронан, встав перед Никс.

— Действительно, — согласился Алерис. — Раздавать наказания направо и налево — это хорошо, но нет необходимости опускаться так низко и позволять примитивным эмоциям затмевать рассудок.

Проблема Алериса в том, что он безжалостен в своей рассудительности. Он не станет смеяться, оскорблять или рычать, но он разделается с любым, если посчитает, что порядок его идеального сада нарушен.

— Зарион должен избрать судьбу Стэша, — предложил Фарис. — В конце концов, это его бардак. Точно так же, как генерал Драгонсайр — бардак Ронана.

— Согласна, — заявила Валора.

Но Фарис ещё не закончил.

— Выбирай судьбу своего сына, брат, — сказал он Зариону. — И ты разделишь с ним эту судьбу.

О, умно. Если Зарион обойдётся со Стэшем слишком жёстко, он пострадает сам. Если он обойдётся с ним слишком мягко, то другие боги решат, что он просто спасает свою шкуру. И тогда они накажут Зариона такими способами, какие я даже воображать себе не хочу.

Зарион повернулся к другим богам в поисках поддержки, но они выражали ещё больше восторга по поводу того, что он выберет наказание своему сыну. Они упивались его тревогой. Боги не просто играли в игры со смертными и сверхъестественными существами. Они играли в игры с другими богами. Если данное испытание хоть чему-то меня научило, то именно этому. Оно позволило мне взглянуть на порядки богов, лишённые лоска и магии.

— Полубог Стэш приговаривается к усиленным тренировкам в Божественной Армии на период одного месяца. Обучение начнётся после завершения этих испытаний Легиона, — сказал Зарион после долгой паузы.

Губы Фариса изогнулись в радостной улыбке.

— Ты осознаешь, что это значит, не так ли, брат?

— Что я разделю его судьбу. Да, я прекрасно осознаю.

— Ты будешь тренироваться с молодыми богами. Как ребёнок, — Фарис буквально хихикал.

— Может, я научу тебя кое-чему.

— Может быть. А может, я тебя сломаю.

— Ты определённо можешь попытаться, — произнёс Зарион, и в его глазах пылал огонь.

— О, я попытаюсь, — ответил Фарис, усмехаясь. — Попытаюсь.

Зарион посмотрел на Валору, задавая взглядом безмолвный вопрос. Он ждал её одобрения.

— Наказание приемлемо, — решила она.

— Если Стэш подобающе проявит себя, он вступит в Армию Богов, — сказал Фарис.

Боги согласно кивнули, к ужасному разочарованию Ронана и Никс. Более того, они выглядели даже более недовольными, чем Зарион, которому предстояло разделить наказание Стэша. Зарион просто выглядел обречённым — и немного дерзким.

Фарис будет вербовать Стэша в свою армию. Я уверена в этом, как и в том, что он с самого начала планировал украсть его у Никс и Ронана. В последнее время Фарис одерживал немало побед. От этого у меня во рту оставалось горькое послевкусие.

Я всё же задавалась вопросом, почему из всех возможных наказаний Зарион выбрал именно это. В этот месяц тренировок Фарис не упустит ни единой возможности унизить своего брата. Для бессмертного месяц может показаться мгновением ока, но Фарис найдёт способы сделать так, чтобы он показался вечностью. Я знала, что он так поступит. Братья не просто не ладили; они презирали друг друга.

Джейс подошёл ко мне.

— Напряжённо, — прокомментировал он, пока солдаты Фариса выводили Дамиэля и Стэша из палаты аудиенций.

— Не так напряжённо, как последнее испытание, — я усмехнулась. — В частности, я наслаждалась созерцанием твоего лица во время нашей последней игры в Легион, когда я превратила солдата полковника Файрсвифта в ангела.

Он усмехнулся.

— Но я намного сильнее наслаждался созерцанием твоего лица, когда ты осознала, что я действительно умею играть в Легион.

— Итак, теперь ты умеешь играть. Если это не жульничество, тогда я уже не знаю, что это.

— Ты скатываешься, Пандора, — он цокнул языком. — Такими темпами ты меня никогда не обгонишь.

— У меня по-прежнему есть два артефакта, — заметила я.

— Ненадолго.

— По восторженному выражению твоего лица я подозреваю, что ты что-то замышляешь.

— Всегда, — его улыбка померкла. — И ничего я не восторженный.

Я закивала головой как китайский болванчик.

— Да прямо ребёнок в кондитерской.

Он хмуро посмотрел на меня.

— Ты на удивление сосредоточен на этой игре, учитывая все происходящее, — сказала я.

— Я не позволю себе отвлекаться на дешёвую драму, — выражение лица Джейса было дерзким, но говорил он всё-таки тихо. Наверное, он боялся во всеуслышание называть конфликт богов дешёвой драмой. — Если упустишь цель из виду, то никогда её не достигнешь.

— А цель — это стать ангелом, — пробормотала я.

Он чуть-чуть выпрямился.

— Слишком рано праздновать, Файрсвифт. Ты этого ещё не добился.

— Но добьюсь. Другие команды позволили себе увлечься драмой, один за другим обратились против товарищей по команде.

— Чтобы настроить твоего отца против меня, и никакой драмы не надо, — сказала я. — Он меня с самого начала ненавидел.

— И всё же вы так хорошо работаете вместе. Более того, вы двое — самая крупная угроза на моем пути.

— Я посчитаю себя везучей, если до окончания всего этого твой отец не попытается отравить меня. Или застрелить в спину.

— Ты явно мало заботишься о победе, — он подозрительно нахмурился. — И о превращении в ангела.

Я даже не могла стать ангелом, как минимум, пока не разберусь, почему Нектар в прошлый раз не поднял меня на новый уровень. Атан утверждал, что знает, но он меня не просветил.

Но я не поэтому не слишком сосредотачивалась на превращении в ангела. Здесь происходит нечто более крупное. Разоблачение секретов богов казалось лишь закуской, прологом, ведущим к взрывному финалу. Кто может беспокоиться о превращении в ангела, когда тут такое происходит?

— Не путай мою расслабленную уверенность с апатией, Файрсвифт, — сказала я Джейсу. — Я тебя обгоню.

Он весело фыркнул, затем ушёл.

Буфетные столы вновь сервировались едой, так что я пошла проверить, что они нам предлагали. Я схватила миску с фруктами и сыром. Я уже направлялась обратно, когда заметила, что в мою сторону с разных концов комнаты направляются полковник Файрсвифт и генерал Спеллсмиттер. Ангелы выглядели так, словно вышли на тропу войны, а я стояла между их скрещёнными мечами. Они собирались сражаться, чтобы заполучить меня в своё подразделение, как собаки, грызущиеся из-за кости. Что ещё хуже, они оба считали эту кость противной, и даже гадкой. А полковник Сильвертонг пристально наблюдала за двумя ангелами; она решительно настроилась узнать, почему они оба хотели меня завербовать.

Так что я схватила свою еду, спешно кинулась к ближайшей двери и скрылась в коридоре. Я чувствовала себя неловкой старшеклассницей, которая убегает из столовой, чтобы съесть свой ланч в одиночестве.

Я поспешила к выходу, отчаянно нуждаясь в глотке свежего воздуха. Вместо этого я наткнулась на чрезмерно сладкий аромат раздутого эго. Бормотание сердитых голосов заставило меня остановиться как вкопанную. Я узнала эти голоса. Они принадлежали Фарису и Зариону. Я спряталась за каменной колонной.

— …ты замышляешь? — потребовал Фарис.

— А тебе хотелось бы знать, да? — ответил Зарион. — Ты расхаживаешь с важным видом, разоблачаешь самые тёмные, глубинные секреты всех вокруг. Я знаю, что это ты всё подстроил, Фарис. Ты и Алерис. Как ты убедил его извозиться в навозе вместе с тобой? Он ненавидит пачкать ручки.

Фарис загадочно улыбнулся.

— Что ж, ты сам и остался в дураках, Фарис, — прошипел Зарион. — Твои планы по моему разрушению ни к чему не привели.

— Всё ещё не кончено, брат.

— Да, да. Мой приговор — один месяц в твоём распоряжении, — насмехался Зарион. — Я переживал и худшее. Ты меня не сломаешь. Ты не вытащишь из меня ещё больше секретов.

Фарис рассмеялся.

— Ты всё ещё не понимаешь. Я уже знаю все твои секреты, включая твою самую большую неосторожность. И в отличие от интрижки с оборотнихой, это не было случайностью. Скоро и другие боги узнают об этом.

— Ты блефуешь, — но лицо Зариона побледнело.

— Посмотрим. Всему своё время.

Фарис прошёл прямо мимо колонны, за которой я пряталась, но не остановился. Он, похоже, даже не заметил меня. Он просто прошёл дальше по коридору и вышел в главный зал.

Зарион некоторое время постоял в коридоре, выглядя искренне обеспокоенным. Затем он собрал свои разрозненные эмоции, натянул суровое выражение лица и прошёл по коридору следом за Фарисом. Он тоже меня не заметил.

Я просто стояла там, думая о том, что сказали два бога. Неосторожность. Это слово использовал Фарис. Тем же словом Валора описала интрижку Зариона со смертной. Не думаю, что это совпадение.

Фарис намекал на другой роман Зариона, возможно, роман с демоницей, которая породила меня? Фарис, похоже, решительно настроен раскрыть секрет своего брата. Если я права относительно этой неосторожности, то возможно, вскоре меня ждёт море проблем.