Принц похищает невесту

Глава 18

Поднимаясь по лестнице на второй этаж постоялого двора, разгоряченные вином и праздником мужчины подталкивали в спину Ренье.

Прижимая пальцы к губам, мужчины призвали друг друга к молчанию, а потом громко постучали в дверь спальни.

– Кто там? – донесся из-за двери женский голос.

– Жених! – прогудел господин Монтаро.

Дверь открылась. Женщины хихикали, сияя от праздничного веселья и гордясь той ролью, которую отвела им судьба и их принц.

– Невеста ждет, – объявила Тулия.

Взревев, мужчины втолкнули Ренье в спальню. Длинные восковые свечи мерцали в подсвечниках у резной деревянной кровати с ворохом одеял. Белые накрахмаленные занавески висели на окнах.

Сорча стояла у кровати, облаченная в белоснежную прозрачно-кружевную сорочку, которую подарили ей проститутки. И он увидел то, что рисовало ему воображение: ее блестящие распущенные волосы с вплетенными в них мелкими белыми цветами.

Его тело отреагировало на увиденное мгновенным и всепоглощающим желанием.

Проклятие! Если при одном ее взгляде на него он чувствует себя напряженным и готовым взорваться, то как он сможет осуществить задуманное обольщение? Сработает ли его план?

Но ему необходимо это сделать! Сорча – девственница. Принцесса. Она считает, что их бракосочетание не имеет законной силы. Она знает, что должна выйти замуж за принца, а все, что он делал и говорил, убедило ее в том, что он не принц. Скорее – придворный шут.

– Надо бы раздеть жениха! – закричали мужчины. – Пусть невеста увидит, что сделала прекрасный выбор, а мы убедимся в том, что он готов исполнить свой супружеский долг.

– Готов исполнить супружеский долг. – Господин Монтаро, по-королевски напившийся, покачнулся от хохота и упал на пол. – Отлично сказано. Готов исполнить!

Все засмеялись соленой шутке. Мужчины и женщины видели в этом союзе конец своего изгнания. Хотели, чтобы этот брак обеспечил им будущее.

Однако Ренье был твердо намерен выпроводить их и остаться с Сорчей наедине.

Повернувшись лицом к толпе, он заслонил от них Сорчу. Ему хотелось сказать им, что когда он вырвет их страну, а также свою собственную из злобных рук графа Дюбелле, они станут почетными гостями в его столице. Но пока он не мог этого сказать, иначе Сорча догадалась бы, что ее провели. Поэтому Ренье решил повременить и открыть ей правду в более подходящий момент.

– Спасибо вам, достойные люди, за вашу доброту и щедрость. Мы с Сорчей вас никогда не забудем.

Снова раздались приветственные возгласы.

– Идите, веселитесь, и позвольте нам отпраздновать это по-нашему.

Он улыбнулся многозначительной, нахальной ухмылкой, которая заставила женщин захихикать, а мужчин ухмыльнуться. После этого он решительно закрыл дверь, задвинув щеколду, и этот звук эхом разнесся по коридору. Дождавшись, когда шаги, смех и разговоры стихнут, Ренье посмотрел на Сорчу и обнаружил, что она повернулась к нему спиной. Ее руки были подняты, тепло просвечивало сквозь прозрачную сорочку.

Она заплетала свои роскошные волосы в косу.

– Мне очень жаль. – В ее голосе звучали волнение и досада. – Я пыталась объяснить женщинам, что в этом нет нужды, но они нашли сорочку, и остановить их было невозможно. Они решили, что мы действительно поженились. И потому им хотелось, чтобы ты почувствовал желание. Но поверь, у меня и в мыслях этого не было. Когда ты сказал, что тебе больно, когда ты не получаешь удовлетворения, я делала все, чтобы не причинять тебе боли. Ты это заметил.

Он хмыкнул. Заплетая косу, она мяла цветочки, и их сладкий, незнакомый аромат кружил ему голову. Это был аромат цветов или Сорчи?

– Если ты дашь мне минуту, – сказала она, – и отвернешься, чтобы избавить себя от неприятных чувств, я оденусь, и мы приготовимся ко сну.

Страсть и желание захлестнули его. Он внезапно обнаружил, что стоит рядом с ней. Увидел, что ее большие синие глаза блестят от слез смущения, и поймал ее за запястья.

– Мне всегда хочется смотреть на тебя. Любоваться тобой, испытываю я при этом боль или нет. Ты создана для меня, и сейчас мне больше всего хочется зарыться пальцами в твои волосы. – Он сделал это, наслаждаясь шелковым скольжением прядей, которые высвобождал из готовящегося плена. – Я хочу погрузить язык в твой рот. – Он сделал и это, ощутив аромат мяты, которую она жевала, чтобы очистить дыхание. А на фоне мяты появился вкус растерянной страсти и Сорчи. – Я хочу погрузить свое тело в твое.

Он подставил ладони ей под ягодицы, привлек ее к себе и повел бедрами, усилив соприкосновение ее тела со своей эрекцией, что усилило его страсть и нисколько не умерило желания.

Изумленный вскрик сорвался с ее губ, и он вспомнил: она никогда не видела обнаженного мужчины, не говоря уже о мужчине, готовом к бою.

Слишком откровенно! Слишком прямо. Он собирался разыгрывать эту сцену совсем не так!

Кровь, которая в обычное время питала его мозг, оказалась совсем в другом месте, так что упасть на колени не составило никакого труда. Так же легко было опустить голову, потому что когда он смотрел вниз, он мог видеть ее стопы. Она поставила одну на другую, пытаясь согреть их. Лодыжки у нее были тонкие и изящные. Поймав край ее ночной сорочки, он поднес его к губам.

– Ваше высочество, я не должен был говорить такие вещи. Мне не следовало прикасаться к вам. Ведь я простолюдин. Но ваша красота околдовала меня, и я никогда не желал женщины…

Слова, которые он подготовил заранее, лились из его уст, и он ничего не мог с этим поделать. Он забыл ее стопы, ее лодыжки, ее колени. Забыл о том, что стоило ему поднять глаза, и сквозь прозрачную сорочку он увидел бы ее тело.

Вместо этого он встретился взглядом с ее глазами и, совершенно честно сказал:

– Ни одной женщины я не хотел так, как хочу вас: всем сердцем, всей душой, я совершенно искренне произносил слова брачного обета.

Ее глаза стали темно-синими – эта синева напомнила ему штормовое море и мощные течения, в которых так легко утонуть. Она сделала глубокий вдох, расправила плечи. Медленно протянула ему руку: это был поистине царственный жест.

– У тебя нет оснований для самоуничижения. Ты добр и отважен. Ты ни на мгновение не заколебался, когда я сказана тебе, что мне угрожает опасность. Я знаю, ты принес обет со всей искренностью. Я испытала те же чувства, что и ты.

Сорча прикрыла глаза ладонью.

Проклятие! Она не хочет, чтобы он смотрел на нее. Не хочет его соблазнять, поскольку понимает, что не может принадлежать простолюдину. Пылая от страсти, Ренье забыл, какой придумал план обольщения.

Тут на запястья ему упала ее сорочка.

Он ничего не понимал.

Она отняла руку, и он уставился вниз, на свои пальцы. Сорча стояла перед ним обнаженная.

Он уронил сорочку с такой поспешностью, словно она обожгла ему руки.

Она сделала шаг назад.

Неужели она хочет, чтобы он смотрел на нее? Не смотреть выше его сил. До конца дней своих он готов любоваться ее длинными ногами, изящным изгибом бедер, нежной пеной рыжих кудряшек у нее между ногами, осиной талией, идеальной грудью, руками, сильными, натренированными работой в саду и верховой ездой, ее лицом. Смущенная его пристальным взглядом, Сорча улыбнулась ему. Не в силах вымолвить ни слова, Ренье осторожно погладил наружный изгиб ее бедра.

Она вздохнула: это был вздох удовольствия.

Ренье обнял ее за талию и снова поцеловал.

Сорча прервала поцелуй, уткнулась носом ему в шею и медленно втянула в себя воздух.

– Я обожаю твой запах. Твои поцелуи. Если бы мы могли только целоваться, мне этого хватило бы.

Он содрогнулся.

Кожей он ощутил ее улыбку.

– Пока. Мне этого хватило бы пока. Потому что как бы близко я от тебя ни стояла, мне хочется оказаться еще ближе. Я хочу быть ближе. Я хочу стать частью тебя, но не знаю, как это делается. – Подняв голову, она посмотрела на него, широко раскрыв синие глаза, трепеща темными ресницами. – Ты сможешь показать мне как?

Подхватив Сорчу на руки, он положил ее на кровать на пуховое одеяло в белоснежном пододеяльнике. Воздух в спальне был напоен ароматом цветов. Сорча улыбнулась ему.

В этой улыбке было столько нежности и соблазна! Она жила среди монахинь. Провела с проститутками меньше двух часов. Кто научил ее приемам соблазна?

Сможет ли он устоять перед ней?

Когда она пошевелила ногами, согнув одно колено и двигая пальцами ног, он увидел ее самую нежную часть и понял, что не в состоянии ждать.

Ему необходимо было сбросить с себя одежду. Ему необходимо оказаться таким же нагим и свободным, какой была она.

Он сорвал с себя рубашку.

Она ахнула и резко села.

– Арну, откуда у тебя эти шрамы?

Проклятие! Он не хотел, чтобы Сорча увидела следы кнута проклятого графа Дюбелле.

– Море – суровый господин.

– Иди сюда. – Сорча заставила его сесть спиной к ней и нежными пальцами провела по его спине. – Это жестоко! – Она поцеловала шрамы там, где белая ткань рубцов соприкасалась с розовой кожей.

– Сейчас уже не болит. – Он поймал ее пальцы. – Это было так давно, что я почти забыл.

Сорча улыбнулась. Что за улыбка у нее! Озорная, манящая, дразнящая, понимающая. Она вела себя так, словно знала, как доставить мужчине удовольствие.

Сорча закинула руки за голову.

Он поспешно снял башмаки и чулки.

Она провела пальцами по волосам, собрала их в две шелковые ленты и прикрыла ими грудь.

Ни единый мускул не дрогнул у него на лице. Оно словно окаменело.

Сорча это заметила и бросила на него дразнящий взгляд.

– Ты напомнил мне моего самого строгого учителя. Когда я играла, вместо того чтобы учить алгебру, он смотрел на меня так же, как ты сейчас.

Наклонившись над ней, Ренье уперся кулаками в кровать по обе стороны ее плеч.

– Он не шлепал тебя за то, что ты его дразнишь?

– Нет. А ты собираешься играть со мной в игру?

– В какую игру?

– Дамы у мадам Пиншон рассказали мне, что мужчины любят играть с женщинами в игры. Ты притворишься моим учителем и будешь меня шлепать?

Проклятие! Ее слова заставили его представить себе, как ее нежное тело лежит у него на коленях. Он шлепнет ее ладонью, но всего раз, а потом начнется настоящее наказание. Он посадит ее спиной к себе и погрузится в нее. Заставит ее оседлать его и двигаться, пока…

Она вернула его к действительности, помяв рукой его взбугрившийся бицепс.

– Я могу быть очень-очень непослушной. Ты будешь меня шлепать?

Кровь прихлынула к его паху, он с трудом сдержался, чтобы не наброситься на нее.

Пот выступил у него на лбу. Он не станет спешить, постепенно доведет ее до экстаза, чтобы к тому моменту, когда она узнает правду, забыв обо всем на свете, она поддержала бы Ренье в его стремлении отвоевать свое королевство.

Сняв пряди волос, закрывшие ее грудь, он ответил:

– Нет. Я сделаю вот что.

Прижавшись губами к ее соску, он втянул его в рот и начал щекотать языком.

Сорча ахнула и с такой силой стиснула его плечи, что ногти вонзились в кожу. Сорча пылала от страсти.

Он осторожно прикусил ее сосок, а затем подул на влагу, которую оставили его губы. По ее телу побежали мурашки.

Она реагировала на его ласки с такой готовностью, что Ренье чувствовал себя польщенным и растроганным. Она говорила, что доверяет ему. Правда, она доверяла Арну, не подозревая о том, что доверяет Ренье. Что ж, Ренье оправдает ее доверие. За ним она будет как за каменной стеной.

Он стал ласкать языком ее второй сосок, а рука его в это время скользнула вниз и легла у нее между ногами. Он начал прижимать к ней ладонь в неспешном ритме, постепенно ускоряя его, Сорча начала извиваться, стонать, попыталась вырваться.

Он не отпускал ее. Пусть она почувствует жажду неутоленной страсти. Это заставит ее возвращаться к нему в объятия снова и снова. Видимо, ему нравилось мучить ее так, как мучился он сам, испытывая желание – настолько яростное, что он не в состоянии был его унять.

Сорча тоже умела мучить мужчину. Она обняла его за талию и начала гладить по спине, подобралась к краю брюк и скользнула под них. Обхватила его ягодицы и стала сжимать их в медленном ритме, который заставил его качать бедрами. Второй рукой она обследовала его живот, пересчитала пальцами ему ребра, обвела круг рядом с пупком, а потом нырнула внутрь.

Таким образом она имитировала совокупление.

Где она этому научилась? Ах да, в публичном доме мадам Пиншон. Но как удалось ей определить, чем именно можно свести мужчину с ума? Она – принцесса, воспитывалась в монастыре! И тем не менее без всякого смущения расстегнула ему брюки, высвобождая его член. Сорча не смотрела на него. Она закрыла глаза. Как оказалось, она сделала это, чтобы более тщательно исследовать его форму и шелковистость. Видимо, ее заворожила головка. Она обвела ее по кругу, а затем проследила пальчиком щель в форме слезинки. После чего смочила пальцы и прошлась ими по всей его длине.

Ему хотелось опрокинуться на спину и позволить ей ласкать его до тех пор, пока он не умрет от блаженства. А когда она подвела ладонь под его мошонку и стала ее исследовать, он неожиданно вскочил на ноги и содрал с себя брюки.

Они мешали. От них нужно было избавиться.

Наконец он вытянулся на кровати рядом с ней. Удерживая ее взгляд, он снова и снова вводил в нее два пальца. Он растягивал ее до такой степени, что она обиженно стонала, и тут же заставлял ее забыть о боли, приникая губами к ее губам, соску или к чувствительному местечку между ногами. Он заставлял ее страдать, заставлял испытывать оргазм. Она принимала его ласки с нескрываемой радостью. Он готовил ее к тому мгновению, когда овладеет ею.

Когда наконец он вошел в нее, свечи уже догорали. В их мерцающем пламени он увидел на подушке ее усталое и счастливое лицо. Он наблюдал за ней, погружаясь все глубже, видя, как ее лицо медленно оживает, как ее охватывает боль, как он уносит ее прочь, а когда он снова увлек ее до вершин блаженства, а затем, войдя в нее, наполнил семенем, он увидел, что она осознала произошедшее, поняла, что он сделал ее своей. Свечи погасли, оставив их в темноте.

«Арну!»

Сорче самой трудно было поверить, насколько она ему доверяет.

«Арну».

Она не могла понять, как мужчина такого происхождения мог оказаться настолько умелым в тонком искусстве любви.

«Арну».

Он был сонетом Шекспира, квинтэссенцией любви. Он был выдержанным коньяком, который медленно пьют, сидя в мягком удобном кресле перед теплым огнем. Он был могучей вершиной, тронутой первой дымкой весенней зелени, воздушным бисквитом, залитым нежным заварным кремом, духами, приготовленными специально для нее.

Как она могла думать, что ей придется искать свою судьбу? Какой была дурочкой! Судьба сама нашла ее. Арну ее судьба.

В его объятиях она вновь обрела тепло, безопасность и волшебство круга камней. Обещание чар, которое там возникло, обрело кульминацию в их союзе.

Сорча познала любовь.

И этим обязана Арну.

– Милый?

Она положила голову на его обнаженную грудь. Прислушалась к сильным ударам его сердца. Погладила его по бедру.

Он заключил ее в объятия.

– Что?

– Ты – принц.

Он напряженно застыл.

– О чем ты говоришь?

Голос его звучал резко, почти угрожающе.

Но этого и следовало ожидать. Наверное, ему показалось, что она над ним насмехается.

– Я хочу сказать, что ты – принц моего сердца. Ты – мой принц. – Набрав побольше воздуха, она поспешила ясно выразить свои намерения. – Я собираюсь сделать наш брак настоящим. Я не стану лгать бабушке насчет того, что мы сделали этой ночью. Я скажу ей правду. Я собираюсь сделать тебя моим консортом.

– Твоим консортом?

– Да, – Возможно, ему был незнаком этот термин. – Консорт – это муж королевы, мужчина, который стоит позади нее, когда она правит, который сопровождает ее и становится отцом ее детей.

Он вздохнул.

– Ты хочешь стать отцом моих детей?

– Это мое заветное желание.

– Тогда я сделаю тебя моим консортом. Понимаешь, что это значит?

– Ты меня любишь.

Он расслабился.

– Да. Я тебя люблю. Ты – мой муж во всех смыслах этого слова.

– Хорошо. Хорошо.

Спокойное удовлетворение, прозвучавшее в его словах, изумило Сорчу.

Тут Ренье сел, перевернул ее на спину, склонился над ней и заставил забыть обо всем, кроме чудесной страсти, зарождающейся между ними.

После того как они пришли к финишу второй раз, Сорча сразу забылась сном.

Он подсунул подушку ей под голову и стал смотреть на ее лицо в свете догорающего камина. Он провел пальцем по ее щеке, по упрямому подбородку. Слегка коснулся губами ее губ.

Сорча улыбнулась во сне.

В темноте крест на ее шее поблескивал голубизной.

Она сказала, что будет сражаться со своей бабкой, чтобы сделать его своим консортом.

Насколько проще все обернется для нее, когда она обнаружит, что любит не Арну, одноглазого бесхитростного моряка из Нормандии, а Ренье, своего принца и жениха.

Обольстить ее, заставить ее полюбить его оказалось так просто! Он надеялся, что Сорча признается Арну в своей любви, но не очень на это рассчитывал. Знал по опыту, что всегда возникают трудности.

Ренье понял: Сорчей можно управлять с помощью страсти. Поэтому он получит то, что захочет.

Ну что ж. Он сдвинул проклятую тряпку с лица и начал тереть глаз – тот глаз, который ему так надоело представлять отсутствующим.

Он вообразил себе, как обрадуется Сорча, когда, проснувшись, обнаружит, что не придется везти к своей бабушке Арну и что она предъявит ей своего давно пропавшего жениха, Ренье.