Присяга леди Аделаиды

Глава XXXII ТАЙНИК

Разумеется, известие об аресте Лидни разнеслось по всему Дэншельду. Следовательно, видеть его свободным и идущим рядом с банкиром лорда Дэна было удивительно; все начали думать, что богатый капиталист, вероятно, поручился за него. Целая толпа следовала за ними на улицах, и один добрый, услужливый человек бросился со всех ног рассказать об этом сквайру Лестеру.

Но когда Блэр и его спутник поворачивали к «Отдыху Моряков», они встретили лорда Дэна. Перо не в силах описать его изумление, когда он увидал Лидни на свободе. Целую минуту удостоверялся он, что зрение не обманывает его, потом сделал знак Блэру, которого он увидал с не меньшим удивлением. Лорд Дэн был не в духе. Неуспех сыщика в Дэншельде тяготил его душу неудачей, и разлука его с этим чиновником была не так дружелюбна, как встреча.

— Что это значит? — спросил он. — Кто осмелился освободить этого человека?

Блэр повернул с дорожки; Лидни, слегка приподняв шляпу — и лорд Дэн принял этот поступок, вежливый по намерению, за насмешку, — прошел дальше.

— Я узнал такие обстоятельства, лорд Дэн, которые делают неудобным содержать мистера Лидни в тюрьме. Я счел своей обязанностью освободить его.

— Что вы хотите сказать, — спросил лорд Дэн, — обстоятельства?

— Да, действительно так. Мистер Лидни не виноват.

— Я думаю, что вы, должно быть, не в полном рассудке, — медленно произнес лорд Дэн. — Не виноват! Никогда не было более ясных доказательств вины. Знаете ли вы, что, освобождая его, вы идете всем нам наперекор: мне, мистеру Лестеру, полиции — даже закону?

— Мне очень жаль, но когда обстоятельства, о которых я говорю, прояснятся…

— Обстоятельства прояснятся? — перебил лорд Дэн, слишком рассерженный, чтобы слушать далее. — Какие обстоятельства могут извинить уклонение от правосудия — освобождение из тюрьмы виновного человека? Как смел Бент способствовать этому?

— Бент ничего не мог сделать, — отвечал Блэр.

— Когда я даю приказания, он не смеет не повиноваться.

— Я посмотрю, смеет ли он не повиноваться мне! — закричал лорд Дэн. — Я сейчас прикажу ему опять арестовать этого преступника, под опасением быть выгнанным со службы.

— Я должен объяснить, со всем надлежащим уважением к вашему сиятельству, что это будет пустая трата времени. Пока я здесь, я начальник полиции, а Бент мой подчиненный.

Лорд Дэн почувствовал себя побежденным со всех сторон. Никогда, с тех пор, как он стал лордом Дэном, не дразнили его таким образом. Он решительно не знал, что ему делать.

— Что вы еще делаете в Дэншельде? — вдруг спросил он. — Вы уехали из моего дома на станцию час тому назад.

— Это правда, но по дороге на станцию я встретился с здешним стряпчим, по имени Эпперли, который поручил мне одно дело. Поверьте мне, лорд Дэн, я приказал освободить этого молодого человека не для того, чтобы рассердить вас — зачем мне это? — но я узнал, что причины, по которым его взяли в тюрьму, были ошибочны, и некоторые из нас могли бы иметь неприятности, если бы он остался в тюрьме. Но я должен проститься с вашим сиятельством, потому что меня ждет дело, не терпящее отлагательства.

Он ушел с поклоном, оставив лорда Дэна стоящим на месте в нерешительности. Пойти наперекор ему, лорду и хозяину графства! Его сиятельство стал думать, что все общественные учреждения должны прекратить существование.

Он пошел в полицию и встретил Бента, выходящего оттуда. Обиженный инспектор мог только сослаться на то, что он был ничто, пока Блэр находился в Дэншельде.

Политический обед, давно задуманный, давался в этот вечер в Дэншельде под председательством одного из депутатов графства; распорядителями были лорд Дэн и сквайр Лестер; но никто из них не находился в приятном расположении духа. Освобождение арестанта Лидни было неоспоримым фактом, и Лестер еще ничего не знал о причине этого освобождения, потому что он не видал Бента.

Когда они сели за стол, Эпперли шел быстрыми шагами к Дэнскому замку. Он шел нанести визит Бреффу, и судьба будто желала наградить его за вежливость: стряпчий нашел Бреффа, стоящего у ворот и дышащего воздухом, по своему обыкновению, и без шляпы.

— С добрым вечером, сэр; я слышал, что вы воротились, — сказал он весело, потому что разговор с каким бы то ни было знакомым в эту минуту был приятен сердцу буфетчика. — Надеюсь, вы пришли не для того, чтобы видеться с милордом, мистер Эпперли? Он на обеде.

— Я пришел видеться с вами, Брефф, — ответил Эпперли. — Я хочу, чтобы вы пошли со мною прогуляться.

— Прогуляться? — повторил Брефф.

— По просьбе лорда Дэна. Возьмите вашу шляпу и я расскажу вам все дорогою; не говорите ничего дома.

Брефф прибежал со своей шляпой, и стряпчий быстрыми шагами отправился назад в Дэншельд. Дородный буфетчик едва мог поспевать за ним.

— Уж не болен ли милорд? — вскричал он, думая, что это должно быть так или что Эпперли держал какое-нибудь пари. — Зачем я ему нужен?

— Он очень болен, — серьезно отвечал Эпперли. — Я… я боюсь, Брефф, что он не выздоровеет.

Брефф остановился, остановился, как вкопанный; в голове его промелькнула мысль.

— Ради бога, скажите мне все, мистер Эпперли! Уж не умер ли он?

— Нет, нет, нет! Пойдемте. Он так же жив, как вы и я. Он послал меня за вами, Брефф; нельзя терять времени. Я сказал болен, а не умер.

— Я думал об одной ночи и потому испугался, — возразил Брефф, ускоряя шаги. — Милорд ходил гулять на утесы — ночь была чудесная, лунная, с неделю тому назад — и я случайно взглянул на его лицо, когда он входил в замок. Мистер Эпперли, если вы когда-нибудь видели мертвеца, вы могли бы подумать, что он мертвец; лицо его было мертвенно-бледно и так испуганно и странно, что мне было бы неприятно подойти к нему. Он походил на человека, который…

— Видел привидение, — перебил стряпчий.

— Привидение! — презрительно возразил Брефф. — Он походил на человека, с которым вдруг случилась какая-нибудь смертельная болезнь, хотел я сказать. Может быть, и сегодня с ним сделалось то же; дай Господи, чтобы он перенес!

— Я думал, что вы не слишком любите его сиятельство.

— Не так, как прежних, — сказал Брефф с волнением: — особенно старого лорда и мистера Гэрри. Я никогда очень не любил мистера Герберта, но другие все умерли, и он, лорд Дэн. Он добрый господин.

— Если бы кто-нибудь из прежних встал из могилы, кому вы сочли бы себя обязанным служить: ему или теперешнему лорду?

— Теперешний лорд тогда не был бы лордом Дэном, — сказал Брефф после минутного размышления. — Какая польза говорить о невозможном, мистер Эпперли? Как будто я мог бы служить кому-нибудь на свете, а не членам прежней фамилии, если бы они были живы!

Эпперли повернул к «Отдыху Моряков». На лице Бреффа выразилось неудовольствие.

— Разве милорд так болен, что его привезли сюда? До его собственного дома было бы немногим дальше.

— Пойдемте и не ворчите! — вскричал стряпчий.

Он повел Бреффа наверх, в комнату больного. Брефф бросил вокруг нетерпеливый взгляд. Он увидал молодого Лидни, Рэвенсберда, Блэра и еще кого-то на диване, куда он бросил только взгляд мимоходом. Он не очень думал в эту минуту о том, что один из этих господ должен был сидеть в тюрьме за ночной грабеж, а другой — ехать по железной дороге в Лондон.

— Где милорд? — вскричал он с беспокойством.

— Здесь, — сказал Эпперли.

Лорд Дэн встал с дивана и подошел к Бреффу с улыбкой. Лицо Бреффа вытянулось, и он прислонился к стене. Брефф питал всю жизнь презрение к тем, кто верил в привидения; он не мог бы утверждать, что теперь он им не верил.

— Вы не узнаете меня, Брефф? Я живой человек.

— Это… живой образ мистера Гэрри, кроме волос! — воскликнул Брефф, смотря то на одного, то на другого с недоумением и каким-то страхом. — Но этого не может быть!

— Да, это может быть, Брефф, мистер Гэрри не был убит падением с утеса и мистер Гэрри еще жив. Я думал, что вы узнаете меня.

Ах! Голос был знаком его слуху. Если он мог ошибиться в других признаках, он не мог ошибиться в этом. Глаза буфетчика наполнились слезами, руки дрожали от волнения, он стал на колени перед лордом Дэном.

— Милорд! Настоящий и истинный лорд! Я вас узнал! — произнес Брефф, и слезы заструились по его щекам. — Дожил же старик Брефф до того, чтоб увидеть настоящего лорда, властвующего в замке!

Лорд Дэн взял его за руку и велел ему встать.

— Я недолго буду властвовать там, Брефф; скоро увидят меня там, где, думают, я теперь — в фамильном склепе. Но, — прибавил лорд Дэн, сделав сыну знак подойти к нему и положив руку на его плечо, — я надеюсь, вы будете служить и другому так же честно и правдиво, как служили бы мне. Вот кто будет со временем лордом в замке!

— Он?..

— Это другой Джоффри, Брефф, высокородный Джоффри Уильям Лидни Дэн; он мой единственный сын. Будьте ему верны ради памяти его отца и деда.

— Я сказал себе, что никогда не видал человека такой величественной наружности, — сказал Брефф, и глаза его засверкали восторгом. — В первый раз, как он пришел в замок, а мисс Дэн объявила, что он похож на миледи — право, объявила!

— Похож на мою мать? Да, это сходство поражало меня, но он имеет и дэнские черты. Брефф, мне нужна от вас услуга, вы сделаете ее?

— Да, милорд, все сделаю для вас и ваших, хоть бы пришлось сложить мою голову.

— Поймите, прежде всего, Брефф, что в этой услуге есть некоторое вероломство по отношению к вашему теперешнему господину в замке.

— Что же делать? — было ответом старого вассала. — А что касается до того, что он мой господин, я надеюсь, что у меня не будет другого господина, милорд, кроме вас, пока вы живы.

— Хорошо. Я сам не люблю вероломства, но, может быть, простительно платить вероломством за вероломство. Он довольно долго использовал его. Вы не спрашиваете, кто столкнул меня с утеса?

Брефф не спросил даже теперь; туманное подозрение овладело им.

— Герберт Дэн. Но не из вероломства. Вероломство заключается в том, что он впоследствии обманул всех, выдавая себя за невинного и ничего не знающего. Это все кончилось и прошло, но остается нечто другое. Где шкатулка, Брефф?

— Пропавшая шкатулка? — сказал Брефф, качая головой. — Милорд, я этого не знаю и я никогда не знал. — Это моя шкатулка, Брефф; она прежде принадлежала моей матери. У меня есть причины полагать, что Герберт Дэн спрятал эту шкатулку в замке. Мистер Блэр — этот господин — думает, что вы можете вынести ее из замка, пока ваш господин на обеде. Его мнения стоит послушаться, Брефф, потому что он полицейский сыщик.

Лицо бедного Бреффа вспыхнуло. Любезный лондонский банкир, который подружился с ним и поощрял его к разговору, оказался сыщиком! Чего не говорил он в своем неведении? А что касается шкатулки… Брефф готов был утверждать, что ее не было в замке.

Ему стали растолковывать все, особенно Эпперли, рассказали о тайниках в замке, находившихся в комнате смерти. Брефф беспрестанно отирал лицо, пока слушал и никак не мог опомниться от удивления. Он, однако, вступил в заговор всем сердцем и душой, и времени терять было нельзя. Он и Эпперли отправились в замок, Рэвенсберд шел за ними издали с ручной тележкой. Лучше было не брать никого постороннего в этом деле.

Брефф взял ключи и повел Эпперли по заднему коридору замка в комнату смерти. Никто не видал и не подозревал, как они вошли, и Рэвенсберд, сидя на своей тележке, спокойно ждал в темном углу. Пружина в чулане, показанная Эпперли покойным лордом Дэном, была найдена без затруднения, и одна сторона чулана медленно отворилась и обнаружила небольшую комнатку в семь квадратных футов. Она была пуста, кроме одной вещи, стоявшей в середине — пропавшей шкатулки.

— А! — воскликнул Эпперли.

Брефф, вдоволь насмотревшись на шкатулку — потому что он не совсем верил этой возможности — мысленно обещал себе, что он никогда более не будет уверен ни в чем.

— Я скажу вам вот что, — обратился он к стряпчему. — Он, должно быть, сам спрятал ее здесь в то время, как я выпускал работников мельника. Как у него достало сил поднять ее, я не могу понять.

— Хотел бы я узнать, куда она ведет? — вскричал стряпчий, указывая на небольшую темную дверь в углу. — В подвал замка, я полагаю.

Блэр находился близ Рэвенсберда и его тележки, на всякий случай. Ничего, однако, не случилось. Шкатулку положили на тележку, закрыв от глаз прохожих, и Рэвенсберд повез ее, а Блэр и стряпчий не теряли тележку из вида. Брефф остался в замке; служба его еще пока не кончилась у теперешнего лорда.

Когда шкатулку, привезенную в «Отдых Моряков», отнесли наверх, к ее хозяину, настоящий лорд, увидев, что она цела и невредима, посмотрел на сына, и признательность к небу наполнила его сердце. Он должен быть объявлен теперь настоящим наследником Дэнов. Всякая необходимость скрываться теперь кончилась.

— Но пойми, Уильям, что ты не должен говорить, кто ты; я сам хочу это сделать и выберу для этого время, — сказал лорд Дэн. — На сегодняшний вечер, по крайней мере, ты остаешься Уильямом Лидни.

— Очень хорошо, — смеясь, отвечал молодой человек. — Хоть еще на неделю, если вы хотите; мне нравится эта шутка.

Молодой человек взял свою шляпу и пошел отыскивать Уильфреда Лестера. Он не видал его целый день и не мог освободиться от неопределенного чувства беспокойства относительно его.

Он выбрал дорогу мимо Дэншельдского замка не для удобства — это была самая дальняя дорога — но для Уильяма Лидни не было другой, столь привлекательной. Дойдя до леса, он услыхал голоса, как будто спорившие, и узнал Уильфреда и его сестру. Он воротился домой из Грит-Кросса, и Мария в страшном беспокойстве опять вышла из дома, чтобы повидаться с ним. Она принесла ему денег, все, что могла собрать, и просила уехать из Дэншельда, пока не пройдет опасность. Уильфред стоял в угрюмом гневе. Он любил Марию и ужасно сердился, что она подозревает его. На ее просьбы он отвечал гневным отказом; слово за слово, и наконец Мария зарыдала и прошептала, что Уильфред был бы добрее к ней, если бы знал, что, может быть, ей придется пожертвовать собою для него и выйти замуж за лорда Дэна.

— О! В самом деле? — сказал Уильфред, и именно в эту минуту подошел Лидни.

Уильфред не слыхал об его аресте, а Мария полагала, что его выпустили на поруки. Ей было очень стыдно, что Лидни застал ее в слезах, а молодой человек онемел от удивления.

— Да, можете удивляться, — сказал ему Уильфред в сердцах. — Ей приказали выйти за лорда Дэна, и таким образом в замке освободятся от обоих нас.

— О, Уильфред! — остановила его Мария с пылающими щеками.

— Я шел к вам, Лестер, — перебил Лидни, надеясь отвлечь их от этого разговора. — Мне нужно с вами поговорить.

— Прекрасно; можете идти со мной, — отвечал Уильфред, обрадовавшись, что может освободиться от Марии и ее подозрений. — Проводите, пожалуйста, мою сестру до поворота, Лидни, — продолжал он: — я не хочу идти дальше сам. Я буду ждать вас здесь.

Отосланной таким бесцеремонным образом Марии оставалось только поспешить уйти. Лидни пошел за ней.

— Позвольте мне разделить ваши огорчения, — начал он тихим, задушевным тоном. — Может быть, я буду в состоянии облегчить эти огорчения, каковы бы они ни были.

Это опять пробудило весь ее страх и сильное волнение — она не плакала, но дыхание ее стало тяжелым, и руки дрожали.

— Вы больны или взволнованы, — продолжал Лидни, заметив, что она действительно не может говорить.

— И то, и другое, — отвечала она, повернув к нему лицо, на котором изображались и волнение и страх. — О, скажите мне правду о прошлой ночи! Неизвестность убивает меня.

— Вы хотите знать правду обо мне?

— Нет, нет! Я никогда в вас не сомневалась. Я знаю, что вы один из самых надежных друзей, каких только может иметь человек; я знаю, что вы публично взяли на себя проступок другого с великодушным молчанием, чтобы его нельзя было подозревать. Это Уильфред приходил в прошлую ночь в замок, и Тифль приняла его за вас.

— Нет, зоркие глаза Тифль обмануться не могут, она видела меня.

— Если бы вы только знали, как ужасны мои опасения и неизвестность, я думаю, вы не стали бы обманывать меня, мистер Лидни, — сказала она слабым голосом, как бы утомившись от спора. — Вы просили меня когда-то положиться на вас, и я полагаюсь на вас вполне и совершенно, как на моего брата. Не заплатите ли вы мне доверием за это? Я узнала, что Уильфред был в числе тех, которые входили в замок. Какой была его цель?

Увидев, что она уже столько знает, он рассказал ей все, как было. Она слушала с замиранием сердца.

— Какой была его цель? — допрашивала она. — Невозможно, чтобы он хотел унести серебро, если только не совсем сошел с ума.

— Конечно, не серебро. Напротив, все открылось, когда он стал защищать это серебро от людей, которые были с ним. Вы забыли кое-что другое, чем желал завладеть Уильфред.

Внезапный свет промелькнул в голове Марии.

— Дарственная запись! Вот что! Достал он ее?

— Достал. Мистер Лестер не подозревает потери, и хорошо, потому что это могло бы помочь ему угадать настоящего виновника.

— Все понимаю, — прошептала Мария, — а вы переносите обвинение, чтобы защитить его! Чем мы сможем вознаградить вас?

Странная улыбка пробежала по его губам.

— Может быть, я попрошу об этом когда-нибудь, сказал он, — а пока позвольте мне просить вас успокоиться. Есть человек, столь же могущественный, как ваш друг, лорд Дэн, который принял интересы Уильфреда к сердцу. Он намерен избавить его от всех неприятностей вообще, включая и это, и, я уверен, что он это исполнит.

— Вы говорите о себе?

— Нет, я только посланник. Верьте мне, все поправится. Мария, я не стану уверять вас в этом легкомысленно.

— Но как же вы оправдаетесь? Нельзя же вас судить за него. Ведь вы только отпущены на поруки.

Уильям Лидни засмеялся.

— Мои дела совершенно в порядке; меня освободили совсем, а не на время. Помните, Мария, одно: до сих пор Уильфреда не подозревают в Дэншельде; будьте осторожны, чтобы не проговориться. Лучше всего забыть об этом вам самим. Как вы думаете, сможете ли? — прибавил он, обернувшись к ней.

— Я хотела бы.

— Но неужели это так трудно, когда вы можете положиться на меня? — тихо шепнул он. — Я надеюсь, что вам придется полагаться на меня в более важных вещах, чем это, когда мы пойдем вместе по жизненному пути.

Эти слова вызвали живой румянец, чувство болезненной грусти. Даже теперь, идя с ним рядом таким образом, она знала очень хорошо о презрительных упреках, которые бросил бы ей Дэншельд, если бы видел. Она не знала, кто он, ею руководило только ее собственное убеждение в его достоинствах и чести. Но Мария Лестер не принадлежала к числу тех, которые открыто пренебрегают мнением света.

— Очень скоро, может быть, через несколько часов, я буду в состоянии говорить с мистером Лестером. Вы позволяете мне?

— Говорить с ним? — спросила Мария, не понимая.

— О вас. Я слышал, что лорд Дэн хочет повторить свое предложение, я должен поспешить и просить, чтобы вам позволили выбирать между нами.

Он взял Марию за руку. Ее сердце, несмотря на сомнение и горесть, забилось от безумного счастья; может быть, это и заставило ее не заметить шаги, раздавшиеся позади них.

Это были шаги лорда Дэна. Его сиятельство ускользнул с обеда неприметно, когда сняли скатерть. Он был не в духе и выбрал уединенную дорогу домой. Обеденная зала, выстроенная недавно, была недалеко от станции новой железной дороги.

Описать его удивление и негодование, когда он увидал, что человек, обернувшийся взглянуть на него, был бывший арестант, а молодая девушка, шедшая возле него, мисс Лестер, потребовалось бы сильное перо. Мария, покраснев от сознания внешнего неприличия, сказала несколько бессвязных объяснений относительно того, что она только что оставила Уильфреда. Лорд Дэн надменно выразил намерение проводить ее домой и сделал движение, чтобы взять ее под руку, но мистер Лидни предупредил его, бесцеремонно сам взяв ее под руку.

— Извините, лорд Дэн, я сам могу проводить мисс Лестер.

— Оставьте мисс Лестер, сэр! — запальчиво закричал лорд Дэн. — Мария, разве вы не знаете, как унижаете себя?

Положение Марии было вовсе неприятно, и она пришла в волнение. Она старалась выдернуть свою руку, но Лидни твердо ее держал. Ей даже стало досадно, когда она увидала беспечную улыбку на его лице. Лорд Дэн обратил свой гнев на Марию.

— Я начну думать, что справедливы неприличные слухи, ходящие по Дэншельду, будто этот человек, этот авантюрист, этот полуночный разбойник сумел пленить мисс Лестер и хочет заставить ее забыть общественные связи и всякое приличие и соединиться с ним.

— Так как ваше сиятельство заговорили об этом, я могу, стало быть, признаться, что главная надежда моей жизни состоит в том, чтобы пленить мисс Лестер и получить ее руку и сердце, — хладнокровно отвечал Лидни. — Если мне удастся, она, по крайней мере, найдет счастье. Может быть, это мне удастся лучше, чем вашему сиятельству.

— Мария! — закричал лорд Дэн, и дыхание его замерло, а глаза сверкнули. — Неужели вы можете переносить его дерзость? Я не могу. Позвольте мне напомнить вам, что для будущей леди Дэн это самое грубое оскорбление.

— Нет, напротив, — возразил Уильям Лидни, между тем, как Мария желала, чтобы земля разверзлась и избавила ее от этого затруднительного положения. — Я искренне желаю, чтобы она сделалась будущей леди Дэн.

Мария вздрогнула; лорд Дэн счел эти слова дерзкой насмешкой и готов был сбить Лидни с ног. Но они дошли до угла. Дом Лестера был под рукою, и Мария, увидев дверь открытою, высвободила свою руку и убежала. Лидни повернул на дорожку в лес, что было ближайшим путем к «Отдыху Моряков», рискуя заставить Уильфреда Лестера ждать, но ему нужно было сказать кое-что своему отцу, а лорд Дэн пошел домой в страшном гневе, давая обещание, что завтра Дэншельд будет освобожден от этого опасного человека.