Притворщик

Глава 24

Во второй половине дня Пирсон, отказывая всем визитерам, тем не менее поддерживал бесперебойное снабжение гостиной горячим чаем и пирожными.

Саймон разложил на столе карту, и они втроем проследили вплоть до секунды все перемещения Джеймса тем роковым вечером, и тут выяснилось, что, прежде чем отправиться к любовнице, он зашел в кондитерскую, чтобы купить любимые конфеты Агаты.

– Здесь ее дом, Джеймс? – Агата указала на маленькую боковую улицу.

– Нет, но этот дом принадлежит одной ее приятельнице. Она замужем, так что мы старались не афишировать наши отношения.

Агата отвела глаза. Интрижка с замужней женщиной – как это вульгарно!

Саймон встал и потянулся.

– Конфеты – это, конечно, очень хорошо, но меня интересует, каким образом «Голосу общества» стала известна столь подробная информация о твоей деятельности.

– «Голосу общества»? – удивился Джеймс. – О чем это ты?

– Страничка в газете, где печатаются всякие сплетни. Там регулярно сообщалось о деятельности Грифона.

– Проклятие, так вот, значит, где источник! Впрочем, едва ли кто-нибудь поверит этому вздору… Правда, Винни обожает читать эту чушь…

Агата насторожилась.

– Кто такая Винни?

– Знакомая.

– Скажи лучше, что это твоя любовница.

– Ну не так, чтобы… Я ее не содержу, просто это замужняя женщина, у которой много свободного времени.

Винни… Нет, только не это!

– Лавиния!

– Неужели твоя любовница – леди Уинчелл?

– Ну и что? Не будь такой придирой, Агги! – Джеймс поморщился.

– Да разве ты не понимаешь? Лавиния наверняка работает на французов! Ну вот, теперь все встало на свои места. Лавиния знала, где ты будешь в ту ночь, а меня она подозревала с самого начала. Ты говорил ей обо мне?

– Всего лишь рассказывал ей несколько историй из ранней юности, но всегда соблюдал осторожность и не называл ни твоего имени, ни местонахождения. Она не могла ничего знать о тебе, я уверен.

– Но она пыталась соблазнить Саймона!

Джеймс снисходительно покачал головой:

– Теперь мне все понятно. Не стоит примешивать сюда вульгарную ревность. Откровенно говоря, Агги, я был лучшего мнения о твоей логике.

Агата вспыхнула:

– Откровенно говоря, Джеймс, я была лучшего мнения о твоем вкусе!

Джеймс неожиданно задумался.

– Послушай, Лавиния не может быть агентом: она слишком эгоистична и слишком интересуется модами и сплетнями, чтобы иметь отношение к политике.

– Боюсь, это всего лишь косвенные доказательства, – с сомнением покачав головой, сказал Саймон. – Но я обязательно распоряжусь, чтобы кто-нибудь проверил ее. И все же я верю интуиции… когда она подкреплена надежной информацией.

– Какая информация может быть надежнее того факта, что если что-нибудь случается, Лавиния тут как тут?

– Тому может быть множество объяснений. Совпадение, привычка вмешиваться в чужие дела. – Джеймс обменялся быстрым взглядом с Саймоном.

– Если я правильно тебя поняла, то Лавиния не может быть агентом французов, потому что она женщина и потому, что она находит тебя привлекательным. Я же подпадаю под подозрение не только как предатель, но и как проститутка! Объясни, как это может быть, Саймон? Почему Лавиния заслуживает твоей поддержки, тогда как мои действия подлежат расследованию?

– Прекрати, Агата. Я вообще не понимаю, что с тобой происходит?

– Может быть, ты такой непонятливый оттого, что я не раздела тебя догола в кабинете при первом знакомстве? Или тем, что я недостаточно элегантна и изысканна?

– Осторожней, Саймон, иначе ты не сможешь выбраться из этой ловушки, – предупредил Джеймс.

Агата повернулась к нему и смерила его сердитым взглядом.

– А ты убирайся отсюда!

Джеймс пожал плечами и, обращаясь к Саймону, произнес:

– Спасибо за компанию и счастливо оставаться. Затем он вышел и плотно прикрыл за собой дверь.

– Он, кажется, понял это буквально.

– И правильно сделал. Уверена, тебе очень хочется последовать за ним.

– Уж не пытаешься ли ты запугать меня? – Саймон недобро улыбнулся.

– Конечно, нет. – Агата подошла ближе и обеими руками толкнула его в грудь.

Саймон неуклюже шлепнулся на диван и, взмахнув руками от неожиданности, хотел сразу же встать, но Агата, оседлав его колени, не дала ему подняться.

– Я хочу, чтобы ты ответил мне немедленно: почему я вызываю у тебя подозрения, тогда как Лавиния, по-твоему, всего лишь невинная овечка?

Однако Агате не суждено было дождаться ответа.

Волна страстного желания прокатилась по ее телу, и она ощутила ответную пульсацию. Ей вдруг захотелось прижать к своей груди его губы, так чтобы соски затвердели, как затвердел его член, прижавшись к увлажнившемуся средоточию ее желания.

Увы, сейчас все происходило не под покровом ночи и не в его кровати, отделенной от всего остального мира шторами балдахина. Поэтому Агата не знала, что делать с нарастающим чувственным влечением, от которого дрожали руки и ощущалась пульсация внизу живота.

Она беспомощно заглянула в синие глаза Саймона, потемневшие от страсти. Она хотела его, хотела сейчас, а не просто сегодня, после целого дня притворного безразличия и горячих взглядов.

Саймон почувствовал, как она сменила позу, и то, что уже было твердым как камень, стало еще тверже. Ее юбки прикрывали его ноги, словно специально для этого предназначенный занавес, а груди почти прикасались к нему на уровне подбородка Он мог взять ее сейчас же, среди бела дня, когда остальные обитатели дома находятся поблизости от них, и это его безумно возбуждало.

Когда она осторожно потерлась об него и нежно поцеловала, ему показалось, что его хваленой выдержке приходит конец. Он с трудом подавил желание тут же зацеловать ее до смерти и позволил ей самой выбирать степень страстности поцелуя.

Агата становилась все более дерзкой: ее язык проник в его рот так, как он ее научил, и он обрадовался тому, что он первый заслужил от нее такой поцелуй. Потом ее прелестное бесстыдство заставило его забыться и возжелать большего.

Его руки скользнули под кружево юбок и прикоснулись к упругой плоти бедер. Она не носила панталон, и он немедленно решил, что одобряет такой обычай.

Агата тихо охнула, почувствовав прикосновение его рук. Он взял в теплые ладони ее ягодицы и увидел по глазам, как в ней нарастает желание. Потом он запустил пальцы в соблазнительную расщелину между ягодицами и кончиками пальцев ощутил ее влагу.

– Так о чем ты говорила? – напомнил он шепотом.

– Просто… Просто я хотела бы узнать… – Она запрокинула голову и выгнулась навстречу его вторжению.

Агата смутно сознавала, что лежит почти голая в гостиной, запустив руки в темную шевелюру Саймона, и поражалась своей непристойной способности ничуть не заботиться о том, что подумают окружающие.

– Скажи мне, чего ты хочешь… – Саймон уткнулся лицом в ее грудь. – Скажи.

– Я хочу, чтобы ты был внутри меня, – выдохнула она. – Я хочу тебя!

Агата тихо застонала, чувствуя, как быстрые движения его пальцев приводят ее на грань экстаза. Ловя ртом воздух, она принялась двигаться в такт с движением пальцев, пока не почувствовала, что больше не может сдерживаться; и тут Саймон принялся ласкать совсем другое место.

Она помнила, что он будто бы целовал ее в это место, пробовал ее на вкус, и все это в сочетании с движениями пальцев вновь довело ее до вершины блаженства.

Агата вскрикнула и быстро зажала рот рукой, продолжая безудержно содрогаться от наслаждения.

Потом Саймон глубоко вторгся в ее влажный жар и почти полностью вышел назад.

– Прошу тебя, – дрожащим голосом пробормотала Агата, – ты мне нужен. Пожалуйста!

Саймон грубо схватил ее за ягодицы, сделал резкий рывок вверх, от которого она вскрикнула. Он входил в нее еще, еще и еще, чувствуя, как ее тело в его руках сотрясает дрожь. Теперь он знал: это его женщина. Его и больше ничья.

Взяв губами розовый сосок, он ловко втянул его в рот, и Агата затрепетала всем телом. Тогда, прижавшись лицом к ее груди, Саймон громко застонал, испытав сильнейший оргазм.

Совершенно обессиленная, Агата упала на него, а он, не выпуская ее из рук, откинулся на подушки. Никогда еще ему не приходилось видеть столь сильный оргазм у женщины, хотя с некоторой гордостью он признал и свою скромную роль в этом.

Агата постепенно восстановила дыхание, и тут, взяв ее одним пальцем за подбородок, он повернул к себе ее лицо.

– Ты еще жива?

Агата кивнула.

– Тебе действительно было так хорошо?

– Да. Так хорошо, как никогда прежде. – Она легла рядом с ним. – Но ты все еще не ответил на мой вопрос.

– Ты по-прежнему хочешь знать, почему я подозревал тебя?

Агата кивнула.

– Всего лишь потому, что ты заставила меня почувствовать себя счастливым, заставила дышать одним воздухом с тобой. Я не верил, что такое может со мной случиться, и решил, что это какая-то уловка, чары, которыми ты околдовала меня.

Агата удивленно взглянула на него.

– Но я такая обычная…

Саймон улыбнулся:

– Вовсе нет. – Он крепко прижал ее к себе. – У тебя еще есть вопросы?

– Пожалуй, да. Как ты думаешь, Джеймс вернется, чтобы закончить ваше разбирательство?

Саймон сначала пожал плечами, затем, видимо, осознав, в каком положении они находятся, принялся натягивать лиф платья на груди Агаты.

Она помогала ему, с улыбкой поглядывая на него.

– Почему ты так волнуешься? Ведь это я сижу на тебе.

– Верно, но дело не в этом, а в том, что нам следует соблюдать приличия. – Говоря это, Саймон торопливо приводил себя в порядок.

– Это будет трудно сделать, потому что стоит мне взглянуть на тебя, как сразу же хочется, чтобы ты оказался внутри меня и…

В дверь осторожно постучали, и Агата прервала себя на полуслове.

– Мадам, к вам пожаловали два джентльмена, – объявил Пирсон, появляясь в дверях.

– Черт возьми, опять этот проклятый Этеридж, – пробормотал Саймон.

– Нет, сэр, это лорд Фистингем и…

В тот же момент Пирсона грубо оттолкнули, и два незнакомых Саймону джентльмена решительно вошли в гостиную. Один был постарше, ниже ростом, с лысеющей головой и заметным брюшком, другого по всем стандартам можно было назвать сногсшибательно красивым. Это был чуть рыжеватый блондин, обладавший таким телосложением, при виде которого у женщин начинала кружиться голова.

Подняв руку, блондин торжествующе помахал перед носом Агаты свернутой газетой.

– Ну, что я говорил? – довольно произнес он. – Я сразу догадался, о ком речь. А ты и не знала, что в Фистингеме мы получаем лондонскую прессу, не так ли? – Швырнув газету на сервировочный стол, он остановился перед Агатой, воинственно выставив подбородок. – Ты, возможно, думала, что я не вспомню, какие проделки вы с братцем устраивали со мной, а потом свалили всю вину на какого-то выдуманного Мортимера Эпплкуиста?

– Реджи… – едва слышно произнесла Агата.

Саймон нахмурился. Так вот он какой – Мерзкий Реджи!

Агата повернулась к Саймону, словно обращаясь к нему за помощью, а ему было достаточно заметить крошечную искорку страха в ее глазах, чтобы прийти в ярость. Он отреагировал молниеносно, так что Агата даже опомниться не успела, и в мгновение ока очутившись возле Реджи, схватил его за горло.

– Это еще что такое? А ну прекрати! – Лорд Фистингем попытался стукнуть Саймона тростью по голове, но Агата бросилась к нему и вырвала у него трость.

– Извините, милорд, но я не могу позволить вам драться в моем присутствии. – Она повернулась к Реджи. – Реджинальд, позволь представить тебе Саймона Рейна. Боюсь, что у него сложилось о тебе не слишком благоприятное мнение…

– Это еще почему? – возмутился Фистингем. – Отпустите его немедленно, пока я не обратился в суд! – Он повернулся к Агате. – Что ты рассказала этому человеку?

– Правду. – Она тронула Саймона за плечо. – Дорогой, пожалуйста, отпусти Реджи. Его светлость поднимет страшный шум, если ты убьешь его наследника.

– И не подумаю! – прорычал Саймон, еще крепче сжимая горло Реджи. – Я не успокоюсь, пока он не умрет!

– Что, черт возьми, происходит?

Оглянувшись, Агата увидела в дверях толпу вооруженных до зубов слуг, позади которых стоял Джеймс с пистолетом в руке.

– Джеймс? – Лорд Фистингем судорожно втянул воздух. При виде Джеймса Реджи изумленно вытаращил глаза; он тут же перестал сопротивляться и безвольно повис на руках Саймона.

– Фистингем! Реджи! Что вы здесь делаете? – Некоторое время Джеймс переводил взгляд с одного на другого, потом повернулся к Саймону. – Послушай, Реджи, конечно, заслуживает того, что ты намерен с ним сделать, но не мог бы ты убить его чуть позже?

Саймон неохотно освободил Реджи, и теперь все стояли посреди комнаты в недоумении, видимо, не зная, что делать дальше.

Наконец лорд Фистингем обреченно покачал головой.

– Все кончено, – пробормотал он. – Все кончено.

Джеймс взглянул на Агату.

– Может быть, ты понимаешь, о чем он говорит?

– Я думаю, он не одобряет того, что ты жив, потому что теперь не сможет заставить меня выйти замуж за Реджи.

– Выйти за Реджи? Ну разумеется, этого никогда не произойдет, тем более после того, что этот мерзавец сделал с тобой! – Джеймс бросил на Реджи злобный взгляд.

Агата нахмурилась.

– Так ты знал?

– Разумеется, знал. Мотт знал, слуги знали, мы все знали, кроме папы, потому что он не хотел ничего знать. Как ты думаешь, почему после того случая ты никуда не ходила одна? И почему Реджи с тех пор не осмеливался даже близко к тебе подойти? Да потому, что я его избил до полусмерти.

Агата благодарно посмотрела на брата, потом повернулась к Реджи.

– Значит, ты подумал, что, поскольку Джейми больше нет и некому остановить тебя, ты сможешь скомпрометировать меня, чтобы потом жениться, не так ли?

Реджи, побледнев, переводил взгляд с Саймона на Джеймса.

– Не знаю, что эта женщина вам наговорила, но она сама бегала за мной!

Саймон снова сделал шаг к Реджи, но Джеймс, опередив его, ударил Реджи кулаком по лицу, после чего тот свалился на пол.

Теперь все молча смотрели на Реджи, и, кажется, даже лорд Фистингем был не склонен помогать своему сыну.

– Проклятый идиот, – пробормотал он. – Если бы ты не изгадил свои отношения с этой девчонкой много лет тому назад, то сейчас уже был бы женат на ней.

– Боюсь, что я едва ли согласилась бы пойти под венец с вашим сыном, – возразила Агата. – Я всегда терпеть его не могла, милорд.

Реджи покачал головой.

– Эта мерзавка уже однажды чуть не кастрировала меня, – пробормотал он, – и я ни за что не женюсь на такой корове, сколько бы моих долговых расписок у него ни было. – Он кивнул в сторону Джеймса.

Агата недоверчиво взглянула на брата.

– У тебя действительно имеются его долговые расписки?

Джеймс мрачно кивнул:

– Их вполне хватит для того, чтобы прибрать к рукам весь Фистингем.

– Из-за того, что этот смазливый придурок склонен к азартным играм, мы остались без гроша, – тяжело дыша, прохрипел лорд Фистингем. – Он должен был жениться на тебе, и тогда все еще можно было поправить. Я владел бы Эпплби и доходами с него, и мы бы сделали так, чтобы ты никогда не нашла эти долговые расписки и не предъявила их к оплате.

Фистингем говорил еще что-то, но Агата его уже не слушала: ее беспокоил Саймон, который ни на секунду не сводил с Реджи хмурого взгляда. Судя по его напряженной позе, он с большим трудом сдерживал себя.

– Джейми, – обратилась Агата к брату, – Саймон все еще хочет его убить.

Джеймс пожал плечами:

– Пожалуй это было бы неплохо, но… – Он осторожно приблизился к Саймону. – Старина, ты не можешь убить Реджи. Я знаю, что он отвратительный тип и заслуживает того, чтобы его убили, но этот дом взят в аренду, и Агги придется заменять все ковры, и прочие вещи, если ты испачкаешь их кровью.

Встав между двумя мужчинами, Агата медленно провела рукой по предплечью Саймона, потом наклонилась к его уху.

– Знаешь, я до сих пор ощущаю тебя внутри своего тела, – шепнула она, и ее пальцы взъерошили его волосы на затылке. – Я не хочу больше думать ни о Реджи, ни о страхе. Вернись ко мне, Саймон.

Саймон неохотно оторвал взгляд от Реджи: кажется, он наконец начал приходить в себя.

Реджи без сил опустился на пол.

– Я хочу домой, – захныкал он.

Внезапно лорд Фистингем сорвался с места и направился к двери. Проходя мимо Реджи, он пнул его в зад.

– Вставай и беги отсюда как можно быстрее, придурок; кто знает, когда у этого ненормального снова начнется приступ!

– Эй, Фистингем! – окликнул его Джеймс. – Не забудь о нашем маленьком дельце относительно долговых расписок. Я очень недоволен тем, что ты пытался скомпрометировать мою сестру, поэтому я с сегодняшнего дня передаю все твои долги в ее руки, так что имей это в виду.

– Спасибо, Джеймс, отличная мысль. – Агата повернулась к Саймону. – Видишь, теперь они у меня в руках.

Саймон улыбнулся ей уголком губ.

– Может быть, лучше на некоторое время передать расписки в руки Курта?

Агата покачала головой:

– Нет. Возможно, это было бы увлекательное зрелище, но я предпочитаю больше не думать ни об одном из них. Однако будьте уверены, что я попрошу каждую женщину в поместье Фистингемов немедленно сообщить мне, если Реджи позволит себе чересчур игриво посмотреть хотя бы на одну из них.

Саймон хмыкнул, его гнев мало-помалу улетучился. Притянув к себе Агату, он крепко обнял ее.

Когда незваные гости и слуги наконец удалились, Агата заметила, что лицо Джеймса пылает гневом.

– Джейми, что с тобой? Полагаю, Реджи больше никогда не потревожит меня…

– Да, Реджи не потревожит, – сказал Джеймс сердито. – Но как быть с Саймоном?

Агата пригладила волосы. Проклятие! Наверное, Джеймс все-таки заметил, в каком она состоянии. Придется пересмотреть некоторые планы, потому что она до сих пор надеялась, что со стороны брата возражений не будет.

Агата придвинулась поближе к Джеймсу.

– Пойми, пожалуйста, братец, я очень люблю тебя, но малышки Агги больше нет. Теперь я сама решаю, что я хочу и чего не хочу.

– Но если все откроется, твоя репутация будет погублена. Я должен защитить тебя именно от этого!

– Потерпи немного. – Агата осторожно забрала пистолет из руки брата. – Когда-нибудь ты все поймешь.

Некоторое время Джеймс молча смотрел на них, потом покачал головой:

– Если любовь причиняет такую боль, то я ее не хочу.

Его слова поразили Саймона. Саймон хотел именно любви – пусть даже с болью. Он не задумываясь променял бы спокойное существование на любящий взгляд Агаты, пусть даже за этим последовала бы агония расставания с ней.

Часы в холле пробили три, и Агата вздрогнула.

– Чуть не забыла: в четыре часа в госпитале состоится собрание добровольных помощников. Я должна переодеться.

Саймон повернулся к Джеймсу.

– Я провожу ее в госпиталь. В госпитале безопасно. Там кругом солдаты, а у меня есть еще кое-какие дела в клубе. Может быть, тебе нужно, чтоб я что-то сделал?

Джеймс, прищурившись, посмотрел на него.

– Да, – сказал он. – Пропади ты пропадом.

– Извини, старина, – Саймон покачал головой, – этого я не могу сделать даже для тебя. Я и Агата нужны друг другу.

– А мне, значит, теперь остается спокойно стоять в стороне и смотреть, как ты позоришь мою сестру?

– Я надеюсь, когда-нибудь ты простишь меня. – С этими словами Саймон вышел из комнаты, чувствуя себя так, словно он только что потерял лучшего друга.