Пробуждение (ЛП)

Глава 4

Молчание затянулось настолько, что у Мэгги возникло желание завопить. Яростное сражение бушевало внутри, словно нечто дикое пыталось завладеть телом. Пришло полное понимание об очень многом. Просторная комната, полная изоляция. Единицы знали о её местонахождении. Она одна в тропическом лесу с человеком, невероятная сила которого потрясала.

Брандт шагнул к ней. Среагировав мгновенно и инстинктивно, Мэгги стремительно прыгнула через всю комнату и на четвереньки приземлилась на столешницу. Легко и бесшумно. Оскалившись, она зарычала. Шпильки, удерживавшие волосы, рассыпались по полу. Тяжёлая коса упала на спину. Потребовалось несколько секунд, чтобы реальность всплыла на поверхность, и пришло осознание содеянного.

В отчаянье Мэгги тихо застонала, оценив расстояние от барной стойки до стола, на котором сидела. Просто невозможно преодолеть такую дистанцию в один прыжок. По крайней мере, не в человеческих силах.

— Мэгги.

Он только произнес имя. Вот и всё. Нежный успокаивающий голос. Брандт знал, что с ней происходит: осведомлённость читалась в расплавленном золоте глаз.

— Уходи, — дрожа от страха и ужаса, Мэгги процедила сквозь зубы. Затем спрыгнула со стола и, выбежав из комнаты, поднялась по лестнице в спальню. Она уходит, и чем скорее, тем лучше. Видимо, какой-то компонент нектара вызывал в ней изменения. Как бы то ни было, она намерена вернуться в безопасное место за пределами джунглей и как можно дальше от Брандта Толбета.

Вытащив рюкзак из-под кровати, Мэгги стала запихивать в него вещи. При этом руки так сильно тряслись, что она выронила одежду, не успев засунуть её в сумку. А когда Мэгги подняла глаза, Брандт уже стоял рядом, над ней возвышаясь. Бёдра подобны дубам, крепкие колонны силы.

Он взял у неё рюкзак и небрежно отбросил в сторону.

— Мэгги, думаешь, ты без проводника найдешь дорогу?

Коснувшись её лица, Брандт ласково провёл кончиками пальцев по горлу к ключице, а затем ниже к вырезу рубашки. Мэгги словно обдало жаром и пламенем.

— Многим известно, где я нахожусь, — ответила она, зелёные глаза сцепились в схватке с золотыми. — Адвокат…

Он покачал головой.

— Один из нас и работает на меня. Как только ты ступила в лес, письма… хочу заметить, великолепные подделки… были отправлены в качестве уведомления к тебе на работу и на квартиру. Твои вещи упаковали, часть из них уже в пути, другая ждёт очереди. Никто не ожидает твоего возвращения. Ведь все считают, что ты переехала жить в свой новый дом.

— Я что в плену? Почему? Что тебе от меня нужно?

Мэгги старалась с собой совладать. Необходимо успокоиться, дышать и подумать. У Брандта Толбета явное преимущество, он неимоверно силен и знает лес как свои пять пальцев. Фактически, она его пленница. И всё же, даже осознавая это, Мэгги не могла отрицать невообразимой химии, искрившейся между ними, такой испепеляющей, живой и мощной.

Он стоял так близко, что почти касался её грудей. Мужской аромат окутывал, и даже через одежду она могла ощущать тепло его тела. Обхватив горло, он большим пальцем отклонил её голову назад.

— Мэгги, это твой дом. Здесь твоё место. В этом лесу ты родилась. И принадлежишь мне.

Ладонь соскользнула с её горла, плавно переместилась по ткани майки и обхватила полную грудь. Большой палец стал ласкать сосок через хлопок и кружево.

Она резко выдохнула. Языки пламени пронзили тело от груди до самой сущности глубоко внутри. Вернулся странный гул в голове. Возникла потребность. Не нежные эмоции и не приятные ощущения, но мощный взрыв голода и жажды. Мэгги хотела, чтобы его рука сжимала, мяла и массировала. Чтобы рот сомкнулся над ноющей плотью и поглотил.

Ладонями она упёрлась в его грудь и что есть мочи оттолкнула.

— Ты меня опоил. Нектар. Ты подмешал что-то в напиток, чтобы я стала такой.

Несмотря на силу толчка, Брандт едва покачнулся.

— Мэгги, выслушай меня. Я не врал тебе и не буду. Ты близка к изменению, вот что не так. Твои поиски заняли слишком много времени, и сейчас ты полностью готова стать моей. Твоё тело нуждается в моём. Позволь мне помочь.

Его ладонь всё ещё обхватывала её налитую грудь. Интимно. Собственнически. Затем скользнула ниже по грудной клетке, стройной талии и остановилась на округлости бедра.

— Что, чёрт возьми, это значит?

На Брандта пристально смотрели зелёные глаза. Он не мог не заметить, как она дышала, жадно глотая воздух. Испуганная. Непоколебимая. Смелая. Даже страдая, Мэгги была полна решимости с ним бороться, не отпрянула от его прикосновений и не впала в истерику. Он всё сильней ею восхищался.

Стремясь укротить её страхи, Брандт сказал очень нежно и успокаивающе:

— Давай я расскажу о твоей семье. Кто, а точнее кем были твои родители.

Пальцы нежно гладили по бедру, не в силах сопротивляться неуёмной потребности к ней прикасаться.

— Мы можем прогуляться. Если ты хочешь, конечно, и если это добавит тебе уверенности. Я хотел бы показать тебе всю красоту леса.

«Твоего дома». Невысказанные слова повисли в воздухе.

Касания Брандта казались такими интимными, собственническими и совершенно уместными. Мэгги замерла под дрейфующей рукой, впитывая прикосновения, страстно желая большего. Он казался таким знакомым и всё же вслед за ладонью кожу словно лизали крошечные язычки пламени. Она хотела протестовать, бороться, и в то же время отчаянно мечтала впиться поцелуем в эти совершенные губы. Исключительно сексуальное влечение. Вот и всё. Точнее, кроме этого, нет ничего более.

Мэгги кивнула. В доме слишком душно. Да и в умении убеждать Брандту не откажешь. Ничего о нём не зная, она всё же хотела его больше всего на свете. Он мог бы сойти за сумасшедшего, но её собственное тело подтверждало его слова. Странные ощущения, дикая необузданная потребность почувствовать его глубоко внутри себя.

Это единственный шанс выбраться из дома, подальше от его влияния. Если бы она добралась до деревни, то, возможно другие помогли бы ей покинуть лес.

Брандт покачал головой и загадочно улыбнулся, блеснув белыми зубами.

— Мэгги, я не душевнобольной. Правда. Давай я поведаю тебе историю, и тогда ты для себя всё решишь.

— Я слушаю, — согласилась она, натягивая ботинки.

Мэгги старалась на него не смотреть. Так безопаснее. Ей нужно собраться духом и быть начеку. Один взгляд на Брандта Толбета и здравомыслие улетучится в мгновение ока. Она больше не сделает такого промаха.

— Брандт, а твои родители живы? — Ей стало интересно, что бы мать его сказала о поведении сына.

— Отец жив, — ответил он тихо. — А мать умерла спустя несколько месяцев после гибели твоих родителей. Её тоже убили браконьеры.

От того, как мрачно прозвучал его голос, Мэгги вздрогнула. Ему не хотелось её пугать, но она, словно какой-то точно отрегулированный прибор, улавливала все оттенки его настроения. Выйдя из дома, Мэгги наблюдала, как Брандт тщательно запирает дверь.

— Ты ждешь гостей? — спросила она, приподняв бровь.

— Осторожность не помешает. Это первое правило, которое ты здесь усвоишь. Ты никогда не должна забывать, что у нас идет война. Они хотят нашей смерти, и если обнаружат наши дома, то будут нас там подстерегать. Этот район находился под защитой в течение сотен лет, но каждый год территория леса сокращается. Наступит день, когда нам придется отсюда уйти в более безопасное место, — голос наполнен грустью. — Со времён зарождения этого края он находился под защитой наших людей. Это станет страшной утратой для нас и для всего леса.

В голосе прозвучали нотки сожаления и ничем неприкрытая скорбь.

— Сочувствую. Знаю, что всё это правда. Мы можем только надеяться на осознание важности дождевых лесов и всевозможных видов растений, которые здесь произрастают.

Словно защищая, Брандт шёл почти вплотную к Мэгги, иногда с ней соприкасаясь. Такая близость волновала. В его присутствии она ощущала себя женственной, сексуальной и даже соблазнительной, что ранее за собой не наблюдала. Мэгги искоса взглянула на него, не желая, чтобы он украл ещё и душу наряду с благоразумием. Они шли рядом так, словно знали друг друга всю жизнь. Молчание затянулось. И хотя ей следовало нервничать и бояться, тишина умиротворяла.

Их окружал необычайно красивый лес. Цветы всевозможных красок дождем осыпались с вьющихся лиан и деревьев. Их душистый аромат наполнял воздух пьянящим благоуханием. Мир вокруг них гудел, полный жизни таинственный рай. Вокруг кипела жизнь — над головой парили птицы и обезьяны метались с ветки на ветку. Казалось, лестное царство находилось в постоянном движении, но всё же ящерицы и ярко окрашенные лягушки притаились, цепляясь за стволы деревьев.

Постепенно на Мэгги снизошло удивительное спокойствие. Как если бы она знала это место и здесь ей всё знакомо. Словно оказалась дома. Такие непрошеные мысли закрались в голову. И хотя девственный лес должен пугать, но окружающая обстановка казалась такой же естественной, как способность дышать.

— Почему меня не беспокоят насекомые?

Она неожиданно поняла, что слышала постоянное жужжание, но не обнаружила ни одного комара на коже.

— Их отпугивает аромат нектара, который в домах мы тоже применяем. Что делает здесь жизнь довольно сносной. Соки мы смешиваем в деревне и ежедневно используем. Нектар лучше работает, если его выпить, — ответил он прозаично. — В лесу много всего, что может найти применение в медицине в качестве репеллентов и других нужных препаратов.

— Расскажи ещё о моих родителях.

Она получала огромное удовольствие от прогулки. Но не хотела испытывать судьбу и поддаваться влечению. Потому что не представляла, как после страстного романа с любовником из джунглей выйдет целой и невредимой. Уж очень её тянуло к Брандту. И она была не в силах противиться его обаянию.

Он провёл рукой по тёмным шелковистым волосам.

— Для начала, я бы хотел рассказать одну историю. В лесу она широко известна. Её знает каждый житель деревни. И связана она с твоими родителями.

Мэгги мельком взглянула на него, он смотрел в сторону тропы, ведущей в противоположном направлении от деревни, судя по тому, куда ранее указывал Дрейк. Если и возомнил Брандт Толбет, будто его взяла, ей на это глубоко плевать. Она решительно настроена почерпнуть от него как можно больше информации.

— Будь так любезен.

Когда он на неё посмотрел, она почувствовала всю силу пылающего взгляда, но так к нему и не повернулась, стараясь при этом выглядеть как можно невиннее. Брандт небрежно пожал широкими плечами.

— Изначально поселение располагалось на поляне с домами, теснившимися друг к другу. Местные жители и не предполагали, что могут оказаться в опасности. Большая численность населения, вследствие времени и обстоятельств, сократилась до нескольких пар. Одна из них, самая молодая, в возрасте около тридцати лет, хотела ребенка. Все в деревне желали им того же. Достойная пара. Они много делали для сохранения леса. Не боясь браконьеров, уничтожали ловушки, освобождали пойманных животных, без устали пытались оберегать существ, находящихся под их защитой. И, наконец, свершилось чудо.

Словно вспомнив чудесное мгновенье, он улыбнулся.

— У пары должен был родиться ребенок.

Он кивнул, легкая улыбка достигла золотистых глаз, и у неё перехватило дыхание.

— У них родилась прекрасная дочурка и подарила им огромное счастье. Селяне оживились. Большинство пар, старше их, имели несколько детей, поэтому очень хотели исполнить ритуал обещания.

Мэгги отбросила с лица, выбившиеся из косы локоны. Пока они шли по тропе, листва и ветви цеплялись за волосы, растрепав прическу.

— Что такое ритуал обещания?

— Мэгги, жители деревни являлись не просто людьми, но чем-то более значительным — отдельным видом. Ни животное, ни человек, что-то среднее. Они принадлежали самой природе, использовали нормальную человеческую форму, но могли обернуться большими леопардами, рыскающими по лесу для поддержания порядка. Они доминировали над другими существами, что приводило к неизбежной ответственности.

Ей пришлось ещё раз украдкой взглянуть на его лицо. Он рассказывал историю, но подразумевал гораздо большее. Она не могла поверить в такую сказку и не поверит, независимо от харизмы Брандта.

— Получеловек, полулеопард, как и люди-леопарды из легенд?

Она очень старалась не говорить со скептицизмом. Мэгги провела много времени за чтением и исследованием верований различных племен о получеловеческих божествах. И на этой теме немного помешалась.

— Этот вид способен по желанию трансформироваться. Не сразу. В раннем возрасте — это обычные дети. Способность изменяться, известная как Хан Воль Дан, приходит позже. Путь изменения. Они не половина чего-то, но отдельная раса. Живут и работают, как и обычные люди, но оборачиваются в случае необходимости. Хранители джунглей и дождевых лесов. Этот народ такая же редкость, как и сокровища вверенной им территории.

Пальцы Брандта переплелись с её, когда они рука об руку шли мерной поступью. Совершенно синхронно. Не оступаясь на неровной земле. Ни шуршания листьев, ни треска сучьев. Двигаясь как единое целое с врожденной скрытностью и абсолютной легкостью. Неожиданно он остановился, оказался прямо напротив неё так, что она чуть на него не наскочила.

У Мэгги не осталось выбора, кроме как откинуть голову и посмотреть в золотистые глаза. В которых тут же потерялась, попав под чары, из легких разом выбило весь воздух. Солнечные лучи проникали сквозь густую листву, проливаясь мягким сиянием сквозь тени, освещая великолепием красок. Над головой, размахивая крыльями, порхали с ветвей деревьев на лианы птицы. Она осознавала пульсацию жизни, переливы птичьих песен, звуки живой природы и воды. Пока не посмотрела ему в глаза.

Мир Мэгги сузился до Брандта. До загадочных тайн, циркулирующих в омуте золотистых глаз. До нестерпимой жажды и потребности, что там читалось. Словно она для него единственная в мире женщина. Сияющий взор, впитывая в себя, медленно блуждал по лицу. Брандт приподнял руку Мэгги так, что её ладонь слегка коснулась его груди. Пальцы скользнули по подбородку. А когда он губами провёл вдоль тыльной стороны руки, бабочки запорхали под ложечкой. Глаза его продолжали удерживать её в плену, завораживали. Мэгги ощутила себя загнанным кроликом, пленённая проницательным взглядом. Брандт развернул руку, раскрывая, её кисть и, не прерывая зрительного контакта, наклонив голову, провёл зубами по центру ладони. Язык закружил по коже, горячее влажное пламя, а потом идеально вылепленные губы окончательно клеймя, прижались крепким, но нежным, словно бархат, поцелуем к пульсирующему жару.

— Мэгги, знаю, ты ещё не понимаешь всего происходящего, и я ценю твоё мужество. — Его голос интимно окутывал. — Я только хочу, чтобы ты осознала, у меня есть преимущество в информации о тебе и твоей жизни. Я в курсе, о том времени, когда ты упала с велосипеда, и пришлось ехать в больницу накладывать швы. Как ты заботилась о матери во время её болезни и вернулась с колледжа, чтобы самой за ней ухаживать в течение двух месяцев.

В состоянии шока Мэгги смотрела на него широко раскрытыми глазами и пыталась вырвать руку из его захвата. Но он только ближе притянул её к себе.

— Не бойся того, кто ты есть. Меня ты не пугаешь. Безусловно, я о тебе собирал информацию, так как не имел права на ошибку. Ты всегда любила лес и диких животных. Как видишь, я знаю тебя. Знаю, что ты за женщина.

Брандт отвернулся, не в силах смотреть в эти испуганные глаза и, крепко держа за руку, снова зашагал. Он влюбился в эту сострадательную девушку, о которой так много читал. Как утопающий, цеплялся за каждый клочок информации, которую мог о ней раскопать. Уже эмоционально вовлеченный, ощущал, как каждый момент, проведенный в компании Мэгги, или даже просто наблюдение за ней, затягивает туже сеть вокруг сердца. Она знала его только как человека, который её обманул, привёл на чужбину и попытался соблазнить. Не выносимо видеть страх и неуверенность в её глазах.

Мэгги сильно прикусила нижнюю губу, чтобы острая боль придала смелости для словесной перепалки.

— Брандт, зачем ты это делаешь? Держишь намеренно меня в неведении? Ты меня сюда привёл. Вот только зачем, каков твой действительный мотив? Чтобы щедро вознаградить, денег у меня кот наплакал. Я не красива и не знаменита. Почему бы тебе просто не сказать правду?

— Я и говорю тебе правду, но ты её не слышишь. — В голосе отсутствовало раздражение.

Он продолжал идти, чуть сворачивая по еле заметной тропке.

Постоянный гул большого водоема донёсся до Мэгги. Она оглянулась в сторону, откуда они пришли, и ничего кроме леса не увидела: ни тропки, ни дома. Она не на шутку заблудилась, и только в силах Брандта вернуть её домой целой и невредимой. Переплетя свои пальцы с его, Мэгги заверила себя, что нежелание продолжать борьбу связано с жарой и влажностью, но правда состояла в том, что ей доставляло удовольствие ощущать рядом с собой его силу и защиту.

— Говори, — сказала она, потому что чувствовала, как под ложечкой зародилась волна жара и распространялась по жилам подобно лесному пожару. — Расскажи мне об изменении.

Глубоко внутри неё что-то происходило. Что-то, что она не понимала или не хотела понимать. Крепко сжав его пальцы, Мэгги ухватилась за Брандта, как за спасательный якорь, а тело буквально сгорало в пламени. Стараясь не обращать внимания на обрушившиеся ощущения, она смотрела не на него, а на деревья перед ними.

— Давай я закончу рассказ. Ритуал обещания — в некотором роде свадьба. Два потерянных сердца связываются в единое целое. Говорят, что у кошек девять жизней. Возрождаясь, самец помнит, что происходило раньше. Ему необходимо найти свою пару. Никто другой на это не способен. Он должен её распознать и предъявить свои права до наступления Хан Воль Дан. До того как её настигнет изменение. Ритуал обещания совершается, когда двое живут в непосредственной близости друг от друга, и самец признает возрождённую самку. Или, если душа новая, когда он узнаёт свою пару в раннем возрасте.

— Как он может это сделать?

Он снова заскользил по ней взглядом. Тоскующим. Задумчивым. Мрачным, с какой-то сокровенной тайной.

— Аура женщины или ребенка взывает к нему, с ним объединяется. Старейшины могут видеть, как сливаются два цвета. Малышка была признана и обещана в ритуале. Но браконьеры взяли реванш. Они следили за парой, пытаясь найти их дом, чтобы от них избавиться. И расставили очень хитрую ловушку.

У Мэгги ускорился пульс. Как и у него. Вспоминая и заново переживая весь тот ужас, она слышала, как их сердца колотились в унисон. Во рту пересохло. Она покачала головой.

— Больше ничего не говори. Я не хочу это слышать.

— Потому что ты знаешь. Ты была там, когда они пришли с ружьями и фонарями. Когда твой отец разбудил твою мать и, укутав, передал тебя ей. Когда он в последний раз тебя поцеловал и бросился в бой с оравой бандитов, сдерживая их, чтобы дать своей паре шанс тебя спасти. В твоей памяти осталось, как он обернулся, касание меха к твоей коже. И ты помнишь всхлипы матери, когда она, плача, бежала через лес подальше от деревни, которую уже сожгли.

Брандт поднёс костяшки её пальцев к тёплому рту.

— Мэгги, я помню каждую мельчайшую деталь, потому что той ночью умерла моя мать, тоже… ну, не сразу, она задержалась на несколько месяцев, прежде чем сдалась физическая оболочка.

Неподдельная печаль. Такая же реальная, как и её собственная. Мэгги видела это в его глазах. Сердце поэта рыдало навзрыд.

Кошмарные образы всплыли в памяти… прыгающий и рычащий леопард, масса зубов и когтей, преграждавших тропу, пока они уносились с головокружительной скоростью. Она вспомнила, как мать вздрогнула, когда раздался выстрел и, пробежав несколько метров, пошатнулась, мужественно собралась с силами и помчалась дальше. Мэгги прижала руку ко рту. Воспоминания? Реальны ли они? Неужели в глухую ночь матушка неслась через лес прочь от всего, что знала? Прочь от мужа и людей? Бежала с ужасной раной, которая по крупицам отнимала у неё жизнь?

Мэгги судорожно вздохнула.

— И она отдала меня Джейн. Джейн Одессе.

— Очень богатой бездетной даме, которая безумно хотела ребенка. Подруга твоей матери. Джейн разделяла её беспокойства по поводу тропического леса и исчезающих видов. Но не знала, кем на самом деле являлась твоя мама. Она просто любила подругу и сделала бы всё что угодно ради твоей безопасности. Твоя мать умерла у Джейн на руках, после этого она тебя удочерила и увезла в Соединенные Штаты.