Пробуждение. От лица парней

Глава 20

Орион

Одно жалкое сообщение от Дариуса с просьбой держаться подальше — это все, что у меня было с прошлого вечера. Я охотился за ним по всему кампусу и наконец сдался, когда наступил вечер. Когда луна поднялась высоко, а темнота стала кромешной, я отправился на пляж Воздушной Бухты, чтобы посоветоваться с тенями.

Боль рикошетом отдавалась в моем теле с каждым шагом. Его боль. И узы Хранителя умоляли меня найти его, исцелить, но ему явно было наплевать на то, чего я хочу.

Вчера поздно вечером я позвонил Франческе и выяснил, чем именно он занимался, но если он пострадал в драке с нимфой, то почему, блядь, не лечит себя сам?

Я сопротивлялся желанию позвать его снова и оглядывал скалистую часть пляжа, зная, что приходить сюда всегда рискованно, но наши секреты были спрятаны достаточно хорошо и могли быть раскрыты только с помощью истощающего кинжала.

Я использовал свой клинок, чтобы разрезать большой палец, а затем прорезал заклинания, позволяющие мне попасть в пещеру. Пройдя внутрь, я создал фейлайт и убедился, что темная маскировка сомкнулась за мной, как занавески. Я с шипением опустился на плоский камень, схватившись за бок, где вспышка боли в плоти Дариуса разгоралась в моей собственной. Его ребра были сильно ушиблены, возможно, сломаны, но эта боль не шла ни в какое сравнение с мучениями, которые причиняли мне узы из-за невозможности помочь ему.

Я протер глаза, затем поднял кинжал к центру ладони, желая, чтобы тени завлекли меня в них, и попросил их темного руководства о том, что должно произойти. Может быть, я наконец увижу что-то, что поможет нам победить Лайонела, но часть меня просто хотела сбежать в их объятия. Я колебался, прежде чем сделать надрез, думая о совете отца никогда не погружаться в тень с помутненным рассудком. А мой разум сейчас был особенно чертовски неспокоен.

Моя рука начала дрожать, и я сжал ее в кулак, когда гнев захлестнул центр моей груди. Зов теней звучал в моей голове как песня Сирены, умоляя поддаться ему, позволить ему забрать всю мою боль. И это было так чертовски заманчиво. Может быть, было бы хорошо позволить им овладеть мной. Может быть, я обрету покой, если просто…

Набравшись силы, я встал и со всей силы метнул кинжал так, что он ударился о стену, звук разнесся по воздуху, словно колокол, возвещающий о моем скором гребаном конце.

— Дариус! — закричал я так громко, что, клянусь, это разорвало мои легкие на две части. Я не мог продолжать в том же духе. Я должен был исцелить его. Я должен был убедиться, что с ним все в порядке. Я терял рассудок и не знал, что делать. Как долго он собирался избегать меня? Как долго я буду это терпеть?

Я метнулся через пещеру, выхватил кинжал и прижал его к ладони. К черту. Может быть, тени покажут мне, где он, или, по крайней мере, дадут мне хоть какое-то облегчение от этой пытки. Я могу справиться с ними. Меня учили справляться с ними.

Прежде чем я успел сделать надрез, голос Дариуса эхом разнесся по пещере, заставив мое сердце перестать биться.

— Я здесь.

Резко развернувшись, я отбросил кинжал и бросился вперед, столкнувшись с ним так сильно, что отбросил его к стене у него за спиной. С его губ сорвалось болезненное проклятие, когда я прижал его к стене одной рукой, а другой провел по его рубашке, нащупывая ушибленную плоть, и выпустил волну исцеляющей магии из своего тела в его. Он застонал, его пальцы запутались в моих волосах, когда я прижался лбом к его лбу, но этого было недостаточно. Он не понимал, что натворил. И теперь мне нужно было как можно быстрее разорвать эту связь, иначе я сойду с ума. Я сорвал рубашку с его груди, и он взвизгнул, когда в следующую секунду я сделал то же самое со своей собственной, прижавшись своей плотью к его, когда моя магия вздыбилась на моей коже и потребовала, чтобы он встретил ее своей. Он уступил моей просьбе, ослабив свои магические барьеры, и наша сила слилась в один неистовый шторм энергии, заставивший нас обоих застонать.

Я залечивал каждую отметину, которую находил на нем, отыскивая каждый синяк и порез, трещины в ребрах и залечивая все это, пока он прижимался ко мне, и прилив магии прокатывался между нами.

— Пошел ты, — сказал я сквозь зубы. — Почему ты держался в стороне? Зачем ты это сделал?

— Я заслужил каждую рану, — с горечью сказал он, и я вцепился в его подбородок, ища его глаза и не находя там ничего, кроме пустой могилы.

— Что случилось? — мой гнев превратился в беспокойство, и он покачал головой, его взгляд скользнул от меня. — Что случилось?! — рявкнул я, желая знать, так как мое сердце билось в груди так же яростно, как и его собственное.

— Я нашел группу нимф, за которыми мы охотились, и уничтожил их, — сказал он, и мои мысли закружились над этим. — Потом я вернулся домой и встретился с отцом, — просто сказал он, по-прежнему не встречаясь с моим взглядом, и я тут же забыл о нимфах.

— Это нечто большее, — мягко отозвался я, понимая, что Лайонел, должно быть, сделал что-то ужасное. Дариус мог выдержать его побои. Он делал это бесчисленное количество раз. Это было по-другому. Что-то изменилось, и я с ужасом представлял, что именно.

Его горло дернулось, когда он взглянул на меня, выглядя настолько разбитым, что это разбило те кусочки моей души, которые еще оставались.

— Он ранил Ксавьера.

Я стиснул зубы от злости, и Дариус снова попытался отвернуться.

Я отступил назад, разрывая контакт между нами, несмотря на мое желание быть ближе.

— Он хочет, чтобы я разобрался с Вега, — продолжил он, его тон был настолько пустым, что испугал меня. Это был не мой друг. Это было существо, которым Лайонел хотел его видеть. Его монстр на поводке.

— Мы уже имеем дело с ними, — попытался я, но, возможно, я знал, что это не совсем так. Что на самом деле кто-то из нас сделал для того, чтобы они больше не были проблемой для Наследников? Я смотрел, как Дариус танцевал с Тори Вега, и ничего не сказал. Я даже не думал ни о чем, кроме своих собственных запретных желаний к другой девушке Вега. Наши попытки избавиться от них были настолько безуспешны, что в итоге мы оказались под угрозой из-за них. И теперь Дариус и Ксавьер столкнулись с ценой этого.

— Это не так, — выдавил он из себя. — Даже близко нет. Но мы сделаем это. У нас с Наследниками есть план.

— Какой план? — потребовал я, но он пожал плечами.

— Это неважно. Просто предоставь это нам.

— Так ты ожидаешь, что я не буду вмешиваться?

— Да, Лэнс, — прорычал он, затем черты его лица смягчились, и я увидел друга, которого любил, а не его отца, смотрящего на меня его глазами. — Мне нужно, чтобы ты доверял мне.

— Да, — прохрипел я. — Но…

— Но что? — резко спросил он.

Я заставил себя продолжать говорить, идя по линии того, что я действительно говорю.

— Но все не так просто, не так ли? Эти девочки не дикарки, как их отец. Они просто… девочки, — и одна из них потянулась к моей груди и ухватилась за шнур, привязанный к моей душе.

— Неважно, кто они, — пробормотал он. — Я не стану рисковать тем, что Ксавьера будет пытать мой отец. Ты не понимаешь…

— А я нет? — насмехался я, выстрелив перед ним, когда он попытался повернуться ко мне спиной, и ударив ладонью по его груди, удерживая его на месте, — Я наблюдал, как твой отец забирает мою сестру из этого мира». Мое сердце разрывалось в груди, пока я боролся за то, чтобы продолжать говорить, — Я слышал ее крики и не мог добраться до нее из-за него. И поверь мне, когда я говорю тебе, я сделаю все, что в моих силах, чтобы та же участь не постигла твоего родного брата, Дариус.

Его черты лица сжались, а в глазах вспыхнули эмоции.

— Я так боюсь за него, Лэнс.

— И я боюсь того, кем ты можешь стать, чтобы спасти его, — сказал я низким тоном. — Потому что я бросил бы свою душу в ад ради Клары, и я вижу, что ты на грани того, чтобы сделать то же самое для Ксавье. Но должен быть другой путь.

Дариус выглядел противоречиво, искал мои глаза, словно надеялся найти в них ответ.

— А что, если нет? Мы всего лишь игроки в этой игре, и, может быть, пора признать, что мы всегда будем проигрывать, поскольку он в ней хозяин. И какой бы ход он ни хотел, чтобы мы сделали, он найдет способ заставить нас сделать это, так как он создает правила.

— Не говори так, будто ты сдаешься, — прорычал я, отчаянно пытаясь найти в нем тот огонь, который всегда разгорался в этой пещере. Когда он старался узнать все, что я мог рассказать ему о темной магии, чтобы однажды использовать ее против своего отца. Но сейчас его глаза выглядели пустыми, и я не мог разглядеть в нем никаких признаков борьбы.

— Дариус, пожалуйста, — хрипло произнес я, обхватив его за шею и притянув ближе. — Поговори со мной. Мы можем найти ответ вместе.

— Есть только один ответ, Лэнс. Он всегда был, просто раньше мы были слишком чертовски надеющимися, чтобы увидеть его. Все это… — он жестом указал на пещеру, на истощающий кинжал на земле. — Это был способ обмануть себя, чтобы думать, что у нас есть шанс против него.

— У нас есть, — прорычал я, потому что это было все, за что я мог держаться. Без этого стремления уничтожить Лайонела, этой цели, что у меня вообще было? На меня смотрело дно пустой бутылки из-под бурбона.

— Пожалуйста, не сдавайся, — я, блять, умолял, теряя всякое достоинство, цепляясь за эту потребность внутри себя, отчаянно желая, чтобы он не забрал ее. Мой план мести за Клару, моя причина вставать по утрам. Моя душа была сшита этими последними стоящими вещами в моей жизни, и без них она была бы выброшена на ветер. У меня ничего бы не осталось. Я стану никем. И что хуже всего, смерть Клары ничего бы не значила.

Он выглядел таким побежденным, что мое сердце превратилось в стекло и разбилось на острые как бритва осколки.

— Мне жаль, Лэнс, — сказал он, глядя мне в глаза и явно подразумевая это всем своим существом. — Правда. Мне чертовски жаль за все. Но я готов на все, чтобы спасти Ксавье от моего отца. И такова цена.

Он сжал мою руку, в его глазах была война, которую он вел и проиграл, затем он опустил руку и начал уходить, оставив меня, с моей единственной оставшейся целью в жизни, вырванной из моей души. Я была просто шелухой, не имеющей направления, подобно семечку одуванчика на ветру.

Клянусь, я мог ощутить, как звезды срываются с неба, и каждая из них грозилась рухнуть.

***

Воскресенье прошло в тумане алкоголя и сна. Когда я был в сознании, я был пьян. Когда нет, меня мучили кошмары, в которых моя сестра кричала о помощи в комнате, полной черных вуалей, и каждая из них, которую я срывал, чтобы найти ее, лишь приводила меня к другой.

Наступил понедельник, и я тащился на занятия на автопилоте, вымещая свою ярость на студентах, чтобы попытаться удовлетворить дикого зверя во мне. Но ничего не получалось.

После занятий я отправился на тренировку по питболу, надеясь найти хоть немного радости в тренировках, но Наследники были мрачны, и мне как-то не хватало энтузиазма Грас на поле, когда дождь обрушился на нас, а я лаял на всех игроков, пока у меня не охрипло горло.

Дариус погрузился в мрачное настроение, которое, казалось, ничуть не улучшилось после нашего разговора в пещере, и я понимал, что вряд ли смогу что-то изменить. Узы Хранителя жгли меня, умоляя угодить ему, но в моих силах не было ничего, что могло бы помочь. Так мы и продирались сквозь тренировки, и когда все уже были совершенно разбиты, я распустил команду и остался под проливным дождем, глядя на черное, неумолимое небо и гадая, смеются ли звезды над бурей. Возможно, мы были их игрушками здесь, на земле, обреченными плясать в шоу, которое они называли жизнью. Их развлечением по расписанию.

Мне не нужна была компания, поэтому я использовал скорость своего Ордена, чтобы добежать до раздевалки и забрать свою сумку, прежде чем вырваться из нее и покинуть стадион. Я проделал весь путь до Астероид Плейс, толкнул ворота и рванул к своему домику. Внутри я капал водой на пол и позволил своей сумке выпасть из рук.

Я схватил пульт от телевизора и переключил его на новости. Весь день я проверял, нет ли новостей о нападении на Грас. Нападение нимф не было объявлено, и я предположил, что Советники выиграли время, чтобы подготовиться к тому вниманию, которое будет обращено на них. Но, похоже, их время вышло, потому что диктор новостей сообщил об этом всему миру, сопровождая это заявлениями Советников, которые обещали королевству, что проблема была инцидентом с участием изгоев. Что было полной чушью, они просто не хотели паники.

Мой взгляд упал на пустые бутылки бурбона, стоящие на кухонном столе, затем на три новые, выстроившиеся рядом с ними. Репортаж сменился скучной историей о Пегасе, который появился на свет очень рано, в шесть лет. Она пела о цветах радуги, пока блестки сыпались из ее волос, и я поднял пульт, чтобы выключить его.

— И желтый, и розовый, и зеленый, оранжевый, фиолетовый и…

— Блу, — простонал я, бросил пульт и с проклятием выскочил за дверь, мчась через весь кампус в сторону Юпитер Холла

Я вошел внутрь, постепенно замедляя шаг, когда свернул в коридор, ведущий к моему кабинету, и увидел Дарси, стоящую у входа с разъяренным видом. Мое сердце ударилось о грудную клетку, как пойманное животное, и во мне поднялся гнев, когда я уставился на совокупность всех моих проблем. Она и ее сестра понятия не имели о том, какие проблемы они создают. Они все испортили, и теперь я даже не представлял, что Дариус собирается делать, чтобы справиться с ними. Это меня так взволновало, что я не знал, на кого злиться больше, или же просто выплеснуть всю свою ярость на звезды и сказать каждому из них, чтобы они убирались к чертовой матери.

Я не сводил с нее глаз, пока вставлял ключ в замок своего кабинета, открывал его и без единого слова входил внутрь. К черту ее, черт возьми. Почему она должна быть такой? Почему она не может быть сукой? Или, по крайней мере, уродкой.

Я подошел к своему столу, пытаясь заглушить ревущий гул в голове и жалея, что мне не хватило ума осушить стакан бурбона, прежде чем прийти сюда.

Моя дверь внезапно распахнулась с такой силой, что врезалась в стену, и я даже не потрудился оглянуться, упав в кресло-пуфик и стараясь стряхнуть с себя грязь и воду, пытаясь сосредоточиться на своих мыслях, чтобы не сойти с ума.

Через некоторое время Дарси прочистила горло, и я взмахнул рукой, захлопывая дверь с помощью магии воздуха с такой же силой, с какой она ее открыла.

— Встань на стол, — приказал я, мой голос пылал принуждением. Насколько ты еще слаба? Или ты наконец-то научилась оттачивать свою силу?

Я наконец-то поднял на нее глаза, которые были закрыты, так как она сосредоточилась, и я украл каждую запретную секунду, глядя на ее лицо. Я никогда не мог просто смотреть на нее, мне постоянно приходилось отворачиваться, красть любой мимолетный взгляд. Но сейчас я получал то, чего так жаждал: мои глаза путешествовали по гладким щекам, по склону маленького носа, по переносице и нижней губе. Я пытался понять, почему это лицо бесконечно манит меня, помимо его очевидной красоты. Потом я вдруг понял, что она не двигается. Она не повиновалась.

Она испустила длинный вздох, открыв глаза, и, клянусь, ее взгляд послал иглу в мое сердце. Я сохранял нейтральное выражение лица, ничем не выдавая, насколько я впечатлен тем, что она сопротивляется принуждению, столь мощному, как мое.

Я прищелкнул языком, как будто это было пустяком, хотя все было абсолютно наоборот.

— Хорошо. Давай приступим к сегодняшнему занятию, — я взглянул на часы, чтобы посмотреть, насколько я опоздал. Ну, черт бы меня побрал. — Все тридцать пять минут.

Она опустилась на сиденье напротив меня, и моя челюсть заныла, так как ее близость ощущалась словно вакуум, вытягивающий воздух из моих легких. Но больше не должно было быть никаких грязных мыслей об этой девушке. С меня было покончено с тем, чтобы попасть под ее чары. Я был сильнее этого. У меня была воля из солнечной стали, и ни одна девушка — какой бы соблазнительной она ни была — не сможет снова склонить меня к предательским мыслям.

— Джеральдине лучше, — сказала она, пристально глядя на меня, словно думала, что я могу рассказать что-то интересное по этому поводу. Это не так.

— Да, слава звездам, — сказал я в пустоту. — Она может вернуться к тому, чтобы раздражать всех нас, проповедуя об Истинных Наследницах, — я выделил эти слова воздушными кавычками, снова прибегая к своим лучшим талантам быть засранцем. Жаль, что этот навык не был предметом изучения в Зодиаке, иначе я бы сдал его на отлично.

— Есть идеи, кто на нее напал? — спросила она легкомысленно. Ее волосы вились от дождя, блеск голубых кончиков напоминал ночное стекло. Это было редкое вещество, получаемое при столкновении молнии Штормового Дракона с песком. В окрестностях Алестрии было место, где его можно было найти, но на него претендовала безжалостная банда Оскура. Однако я обладал одним кусочком, подаренным мне Габриэлем.

— Все, что я знаю или не знаю о том инциденте, не ваше дело, — я пристально смотрел на нее, надеясь, что она вздрогнет, но она не вздрогнула. Я хотел ее ненавидеть, я хотел давить на нее, пока она не отступит перед мной. Пока она не перестанет сидеть здесь с обвиняющим взглядом.

Она сжала пальцами черную юбку, в которую была одета, задирая ее еще выше, и мой взгляд упал прямо на ее обнаженные бедра. Я представил, как раздвигаю эти ноги, усаживаю ее на свой стол и заставляю принять мой член, как хорошую девочку.

Затем я сжал зубы и откинулся в кресле, нацепив на себя невозмутимое выражение лица, которое ничем не выдавало, насколько сильно увеличился мой член при мысли о Дарси Вега, обнаженной для меня на этом самом столе.

— Итак, как продвигается Усиление Ордена?

Я сложил руки на животе, и ее глаза опустились туда, где моя рубашка задралась выше пояса, а затем снова поднялись и встретились с моим взглядом. Черт, она была красива, когда была взволнована. И я действительно не хотел быть позабавленным, но мускул в уголке моего рта осмелился дернуться.

— Ну, я знаю, что я не Оборотень, — сказала она, пожав плечами, быстро взяв себя в руки, и это слово на ее губах вернуло мое настроение к яростному нулю.

— Да, отличный способ выяснить, являешься ли ты Оборотнем, — это станцевать с одним из них так, будто тебе за это заплатили.

Я окинул ее долгим, тяжелым взглядом, который дал ей понять, что я видел ее. Я видел, я слышал и я знал, что она желает этого мудака. Этот факт я старался игнорировать с вечера пятницы. Но теперь она была здесь, заговорила об этом, и мои внутренности снова запылали, облитые ракетным топливом и разгоревшиеся, как костер.

Она нервно сдвинулась с места, похоже, ей было не по себе от моей оценки. И я начал жалеть, что сказал это. Это было непрофессионально. Почему я вообще должен был об этом говорить? Но в то же время мне было чертовски любопытно, выполнила ли она то, чего явно хотела от него на танцполе. Трахались ли они? Заставил ли он ее лежать под ним и стонать его имя?

Я не мог вынести мысли об этом. Мне хотелось выследить его и снести ему голову с плеч. И я знал, что это бессмысленно и многое другое, но я был на этом пути и не мог с него сойти. Я должен был знать. Была ли она с ним? Придется ли мне смириться с тем, что этот наглый кобель предъявил на нее такие права, на которые я никогда не мог рассчитывать?

Ее щеки раскраснелись, когда мой взгляд не стал менее пристальным, и я не отступил от вопроса, который повис в воздухе между нами. И почему бы не задать его? Не озвучить его? Он все равно был. И, возможно, я мог бы спросить так, чтобы не намекнуть на свой интерес к этой теме. Я просто не мог прочитать ответ по выражению ее лица, так что, черт возьми, я собирался спросить.

— И трах с ним тоже не пробудил в тебе Волка? — я сказал это совершенно спокойно, не выдавая бурного моря внутри меня, которое обрушивало скалы в свои воды. Это был всего лишь простой вопрос, рассчитанный на насмешку. Я был засранцем-учителем, вот что она могла подумать. Больше ничего.

Ее губы плотно сжались, и гнев вспыхнул в ее глазах, как молния.

— Я этого не делала, — прорычала она. — И это не ваше дело, если бы я это сделала.

Облегчение звучало в моих венах как песня. Оно эхом отдавалось в каждом дюйме меня, но я не позволил себе ни на йоту проявить его на лице. Но я подвинул стул вперед, пока наши голые колени не соприкоснулись, и гладкость ее кожи заставила меня страстно захотеть большего контакта. Сейчас я должен был быть рациональным, но это было последним, что я делал. Этот человек граничил с безумием, а она была голосом в моей голове, который велел мне сделать немыслимое.

Я наклонился вперед, и ее губы разошлись, а вдох, который она сделала, казалось, втянул и меня.

— Мое дело, как вашего Связного, присматривать за вами. Наследники пережуют вас и выплюнут, мисс Вега. Просто дружеское предупреждение, — я сказал это не по-дружески, мои клыки удлинились, так как я надеялся донести эту мысль. Беги, ради своей проклятой звездами жизни. Я не могу защитить тебя, да и не стал бы, даже если бы мог.

Она положила ладони на стол, наклоняясь ближе, а не отступая от меня, и мой член затвердел, как только ее запах окутал меня. Она была самой сладкой гребаной ягодой, которую я когда-либо видел, висела здесь, такая спелая и аппетитная, что мой рот жаждал откусить. Только один, затяжной укус.

Я прислушался к биению ее сердца и обнаружил, что оно выстукивает бешеную мелодию, что придало мне сил и помогло моей голове проясниться, когда я понял, что она не так уверена в себе, как кажется.

— Забавно, сэр, но я тоже в последнее время интересуюсь вашими делами.

Она не моргнула глазом, произнося эти слова тщательно, как будто заранее продумала их в уме. Мы играли в ее игру, но я уже был признан победителем. Просто она еще не могла этого осознать.

Я склонил голову, мой рот приподнялся в уголке, пока я наслаждался самоуверенным выражением ее лица, зная, что у нее нет ничего на меня.

— Не держите меня в напряжении, мисс Вега. Я умираю от желания услышать речь, которую вы написали для этого случая, — я мрачно ухмыльнулся, зная, на что она намекает. Что я жажду ее крови и ее сестры, что она считает меня способным на убийство, и, конечно, поэтому верит, что нападавший на Джеральдину Грас находится прямо в этом кресле. Она уже обвинила меня в заговоре против нее и Тори, и если бы я был на ее месте, то, вероятно, пришел бы к такому же выводу. Но проблема с маленьким моментом Дарси заключалась в том, что у нее не было никаких доказательств, и она явно не смотрела новости в последнее время.

Она проследила за выражением моего лица, поняв, что я уже догадался, что она собиралась сказать, и сложила руки, глядя на меня. Ну, у тебя же была запланирована речь, не так ли, Блу?

Ее глаза были полны адского пламени, и я вынужден был признать, что мне нравится так ее распалять. Она подняла руку, отсчитывая по очереди свои пункты.

— Вы с Дариусом были против нас с Тори с тех пор, как мы переступили порог школы. Вы встречаетесь тайно и говорите об убийствах, как будто это совершенно нормально. Вы общаетесь с какой-то глупой красоткой-моделью в баре, которая, очевидно, в курсе ваших убийств, а потом вы загоняете меня в угол в женском туалете, как псих. Затем позже и вы, и Дариус пропадаете без вести, как раз перед тем, как Джеральдина оказывается почти мертвой в результате странного нападения. И кто же оказывается первым на месте преступления? Вы. Весь в крови и пахнущий корицей.

Это было много для обработки. И мои брови взлетели к линии роста волос, пока я разбирал каждый из этих пунктов, сосредоточившись на двух, которые, возможно, должны были быть наименее значимыми, но для меня были очень интересными. Глупая горячая модель? Неужели я окончательно заблуждаюсь, думая, что то, как она это сказала, похоже на ревность?

И черт возьми, она что, нюхала меня?

На моем лице появилась ухмылка, сама по себе предательская, но я не смог остановить ее, так как понял, что Блу действительно может проявлять ко мне интерес, помимо ее охоты на ведьм.

— Корица?

— Да, — твердо сказала она, но ее щеки покраснели, и она становилась все более взволнованной, более чертовски съедобной. — Джеральдина почувствовала ее запах, и именно так пахнете вы, так что… — она подняла подбородок, как будто сделала великое дело, как будто это было неоспоримым доказательством против меня, хотя на самом деле это было всего лишь признание, что она знает, как я пахну, и, очевидно, это стоит отметить.

— И скольким людям вы это рассказали, мисс Вега? — непринужденно спросил я, что, похоже, разозлило ее еще больше. Я делал это специально, наслаждаясь тем, как проникаю в ее душу. Ведь если она выглядела такой милой в полуобморочном состоянии, я просто обязан был знать, как она выглядит, когда полностью теряет самообладание. И я наслаждался этим настолько, что даже не позволял себе думать обо всех причинах, по которым мне не следовало с ней забавляться. Не в последнюю очередь из-за того, что головка моего члена пульсировала.

— Достаточному количеству, чтобы, если вы хоть пальцем меня тронете, вся школа узнала, чем вы занимаетесь, еще до полуночи.

Триумф распространился по ее лицу, и это было настолько чертовски мило, что я почти жалел, что собираюсь сбить с нее спесь. Но не достаточно, чтобы остановить меня от этого.

— Похоже, вы проводите много времени, шпионя за мной — и, очевидно, обнюхивая меня. Но я все еще жду, когда вы подложите мне на стол улики? — я смотрел на ее руки, делая вид, что ищу их, хотя прекрасно знал, что у нее на меня абсолютно ничего нет.

— Нет? — поддразнил я. — Ни видео, ни фото, ни аудиозаписи? Никаких доказательств?

Цвет ее щек начал исчезать, и я спокойно достал свой Атлас из спортивной сумки, поднес его к ее носу и показал выпуск новостей, который недавно вышел в свет.

Раны, нанесенные студенту Академии Зодиака, теперь подтверждены как нападение нимфы.

Профессор Орион (глава своего направления в Кардинальной Магии в Академии Зодиака), как ожидается, будет награжден Благородным Крестом после того, как его акт храбрости спас студентку за мгновение до ее смерти.

Ее взгляд остановился на этих словах, и я наблюдал за ней, упиваясь каждой секундой ее смущения.

— Ох, — вздохнула она.

— Да, «ох». Теперь мы можем вернуться к вашему занятию или у вас есть еще какие-нибудь дикие обвинения, которыми вы хотите разбрасываться? Директор Нова торгует наркотиками под трибунами стадиона для Питбола? Или профессор Пиро разжигает костры в Стенающем Лесу? — я рассмеялся над своими словами, хотя звук вырвался, когда она вскочила на ноги, опрокинув в спешке свой стул и устремив на меня ядовитый взгляд.

— Знаешь что? С меня хватит этих занятий. Я знаю, что я слышала, сэр. И может быть, вы не нападали на Джеральдину, но я знаю, что вы что-то замышляете, — она направилась к двери, и за долю секунды я решил, что эта девушка — единственное, что сейчас делает мою жизнь хоть отдаленно приятной, и если она уйдет, то больше сюда не вернется. Она больше не привнесет свой свет в мою жизнь. Я снова останусь наедине с темнотой, и со всем тем, что произошло за последнее время, мне нужно было, чтобы она осталась.

Я бросился перед ней со всей своей скоростью, преграждая ей путь к выходу и загоняя в ловушку, зная, что это безумное, глупое, эгоистичное желание. Но я хотел, чтобы она была в этой комнате. Со мной. Так долго, как только я мог ее удержать.

— Не кусай меня, — рычала она, отступая назад в ярости. — Ты забрал у меня почти все на днях, и я только сейчас вернула себе полную силу.

Мои брови сошлись в удивлении, и меня пронзила дрожь.

— Ты вернула ее? Как?

Она покачала головой.

— Я не уверена.

— Тогда будь внимательнее в следующий раз, — я шагнул вперед, и она прижала руку к моей груди, жар ее ладони почти заставил меня выругаться.

— Не надо, — приказала она, ее глаза вспыхнули от того, как сильно она не хотела, чтобы мои клыки впились в нее. И я был удивлен тем, как сильно это жгло.

— Я не собирался тебя кусать, — пробормотал я, и ее плечи опустились от облегчения, заставив мой желудок завязаться узлом. Я просто не хочу, чтобы ты уходила. Потому что когда ты уедешь, мне придется вернуться в реальность. А моя реальность настолько отстойная, что ты даже не представляешь.

Я отступил назад и указал на ее стул, щелчком пальца заставив его встать вертикально с порывом воздуха.

— Останься. Закончи занятие. Пожалуйста.

Она неуверенно посмотрела на дверь, не зная, хочет ли она вообще оставаться. И я не мог ее винить. Я точно не был похож на весельчака.

— Может быть, вы сначала ответите мне на один вопрос?

— Зависит от того, о чем идет речь, — ответил я низким голосом. Потому что есть некоторые секреты, которые я никогда не смогу раскрыть. Но чтобы удержать тебя сейчас, я думаю, я расскажу их все.

— Ты хочешь, чтобы я и моя сестра умерли? — она посмотрела на меня тяжелым взглядом, который говорил о том, как сильно ей нужен этот ответ, уставившись в мои глаза, ожидая, чтобы попытаться оценить мой ответ, чтобы найти правду в моих глазах.

Мой взгляд прошелся по ее прекрасному лицу, и я мог дать только один ответ, потому что, что бы ни случилось дальше, я был уверен, что не хочу видеть ее или ее сестру мертвыми. Видеть, как эта девушка погибает, значит сломать во мне что-то, о существовании чего я даже не подозревал, пока не встретил ее.

— Нет, Блу. Я не хочу.

Между нами воцарилась тишина, и тяжелый вздох покинул мою грудь в то же время, что и ее. Она нахмурилась на меня, словно не могла понять, о чем я думаю, и, честно говоря, я не был уверен, что вообще знаю. Моя голова была в беспорядке из-за Дариуса, но так же она была в беспорядке и из-за нее. В этот момент я чувствовал, что разрываюсь на две части, и часть меня хотела запереть дверь и оставаться здесь так долго, как только можно. Так долго, насколько бы она осталась.

— Итак… чему вы хотите меня научить? — спросила она, явно все еще злясь на меня из-за того, как прошли ее обвинения.

Мои пальцы сжались в желании схватить ее, но вместо этого я резко дернул головой, решив, что лучше держаться от нее на некотором расстоянии.

— Садись.

Она села, а я обошел вокруг, открыл ящик стола и достал одну из своих любимых книг. Иллюстрированное руководство по Орденам и их дарам.

Обложка была расписана вручную, созвездия Орденов были аккуратно нанесены на черную поверхность золотой кистью, а сверкающие драгоценные камни обозначали звезды.

Дарси протянула руку, чтобы прикоснуться к книге, ее пальцы коснулись моих, а в глазах загорелась искра, которую я помнил еще со времен учебы в этой академии. Она жаждала знаний, и у меня возникло острое желание дать ей все, что у меня было, даже если это была опасная идея. Ведь знание — это сила, а сила в Солярии — это все. Тем не менее… я был ее учителем, ее Связным. Так что не было никакого вреда в том, чтобы немного поиграть в эту роль.

Я пододвинул к ней книгу, и она втянула нижнюю губу в рот, открыв ее, и это зрелище произвело на меня большее впечатление, чем лучшее порно в мире. Я воспользовался тем, что она отвлеклась, чтобы сесть и поправить свой член в шортах, придвинувшись ближе на стуле, но не настолько близко, чтобы наши колени снова соприкоснулись.

— Вот, — сказал я, мой голос звучал жестко и грубо из-за комка, набухающего в горле, когда я указал на страницу оглавления, где каждый Орден был представлен с крошечным символом своего вида рядом с каждым, — Это Ордена.

Список в этой книге был настолько близок к полной энциклопедии всех известных Орденов, насколько это вообще возможно. Всегда оставался шанс обнаружить новую, странную и редкую форму Ордена, но, насколько кто-либо знал на данный момент времени, в этой книге содержалось все. Я дал им краткий список некоторых наиболее распространенных Орденов для изучения на уроке Кардинальной Магии, но в этой книге были перечислены все до единого Ордена, что означало, что между страниц этой книги находится и ее собственный.

— Их так много, — вздохнула она в благоговении, переворачивая страницу за страницей, пока я с восторженным вниманием следил за каждым крошечным движением ее глаз, ее губ. Она полностью очаровала меня, и я снова был застигнут врасплох, когда ее взгляд метнулся вверх и встретился с моим, улыбка на ее губах была не для меня. Она была для моей книги. И мысль о том, что это сделало ее счастливой, заставила мое сердце биться в такт, требуя показать ей еще, каждую любимую книгу из моей чертовой коллекции. Это было абсурдно, потому что я жаждал этих книг и никогда ни с кем не хотел ими делиться. Но если каждая из них вызывала у нее такую же естественную улыбку, как эта, то казалось неизбежным, что я покажу ей их все. Но это было чертовски неразумно.

Я прочистил горло, понимая, что она ждет указаний, и протянул руку, чтобы перевернуть страницу, открыв первый Орден. Ааларианский Аардварк.

На левой странице был изображен искусный рисунок этого существа в полном цвете, его бронзовая и ржавая чешуя переливалась на странице, рисунок был настолько реалистичным, что казалось, будто он может выйти прямо из книги. На правой странице были приведены данные о его размерах, потребностях, дарах и о том, что ему требуется для подпитки своей магии.

Я указал на ту часть текста, где говорилось, что Ааларианскому Аардварку нужно свернуться калачиком и скатиться с холмов, чтобы пополнить свою силу, и тихо поблагодарил звезды за то, что мне не нужно делать ничего столь нелепого, чтобы пополнить запас собственной магии.

— Я хочу, чтобы ты просмотрела эти страницы и внимательно их изучила, — проинструктировал я. — Если ты найдешь что-то, что вызовет у тебя отклик, то запиши Орден, а я проведу несколько тестов, чтобы понять, приближаемся ли мы к тому, чтобы узнать, кем ты станешь.

Она кивнула, перевернув страницу, ее глаза расширились, когда она увидела там Абаду, редкий Орден, который был похож на маленького бескрылого Пегаса с двумя кривыми рогами и кабаньим хвостом.

— Однако, — продолжил я. — Стоит отметить, что о некоторых Орденах мало что известно, потому что они либо слишком редки, либо вымерли. Например, есть несколько колоний Мускусных Тигров, которые живут независимо от общества и жаждут сохранить секреты своего Ордена, но то, что известно, вы найдете между этими страницами.

Она кивнула, с нетерпением ожидая продолжения, пока она переворачивала очередную страницу.

— Если у вас есть вопросы, то не стесняйтесь их задавать, — сказал я, но она уже потерялась в своем собственном мире, переворачивая страницу за страницей, наклоняя голову и приближая нос к книге, так как она заполняла все ее поле зрения.

Я позволил себе наблюдать за ней, находя покой в ее наивности по отношению к нашему миру, и, учитывая хаос, бушующий за пределами этой комнаты, я позволил себе потакать ему. Потому что это, несомненно, было затишьем перед бурей, и я понятия не имел о том ущербе, который будет причинен, когда она наступит. Поэтому сейчас я украл этот момент тишины, чувствуя, что боль в моей душе уменьшается, когда ее сияние, казалось, заполнило весь мой кабинет. Это было похоже на перемирие во время войны, наше оружие было временно сложено, и в момент безумия я подумал, каково это — оставить его в стороне.