Продам киску. Дорого

Глава 5

Глава 5

Роса оказалась какая-то странная. Вернее, это вообще была никакая не роса в нашем земном понимании – это была сияющая субстанция явно волшебного происхождения. Капли с листьев, стеблей и цветков скатывались мне в руку, где соединялись в одну массу так, как соединяются капельки ртути из разбитого градусника. Только ртуть материальная, а странную росу я видела лишь глазом, но совершенно не ощущала ее прикосновения кожей.

Как только капельки попадали на шерсть лункса, они рассыпались на тысячу искорок, вспыхивали и медленно гасли под моим восторженно-удивленным взглядом.

Спас советовал говорить с питомцем, дотрагиваться, гладить его, проецируя на зверя все испытываемые мною чувства. А что, я собственно, к нему испытываю?

Я сразу вспомнила дрожащие лапки и уверенный рык, когда котенок-сирота прогонял обитателей ямы под корнем поваленной ёлки. А как он рычал на незваных гостей, которые шли по нашим следам? Даже теряя последние силы, лункс не жалел их, защищая меня. Вот это я понимаю – друг. Так что я к нему испытываю?

Трогательную благодарность? Нежность? Привязанность? Любовь?..

Я стала его почесывать, погружая пальцы в шелковистую шерсть. Никогда не встречала настолько нежной шелковистой шкурки. После купания в странной росе лункс словно мерцал. Это было удивительное и поистине завораживающее зрелище. Чтобы определиться в своих собственных чувствах, начала говорить. Просто, все, что придет в голову, чтобы кот слышал мой голос, а я смогла обуздать свои же собственные мысли.

- Ты поправишься и заживем. Снимем комнатку в какой-нибудь деревеньке, будем ходить в лес. Ты – охотиться, я – грибы собирать, рыбу ловить. Дед Спас говорит, здесь рынки имеются. Продадим собранное, накопим на свой дом, и нам совсем никто не будет нужен, правда? Никакие драконы… - Причем здесь опять драконы? Что я к ним, в самом деле, привязалась? Дальше расы стала перечислять специально, чтобы доказать себе – драконы меня не интересуют! Вот нисколечко! – Оборотни, гномы, эльфы и прочий магический люд. У меня уже есть пушистый защитник.

Совсем некстати разум зацепился за «гномы». Услужливое воображение подкинуло забавную картинку, где я в деревенском доме бабушки стою у плиты и разделываю мясо. Лункс трется рядом, выпрашивая кусочки, а в комнате смотрит футбол коренастый низенький такой мужичок с массивной такой бородой, заплетенной в сложные косы и роскошной рыжей шевелюрой. Он голый, изрядно волосатый, в белых семейных трусах в кокетливые алые сердца и с пивным круглым брюшком. Мне прекрасно известно, что это и есть мой муж в новом мире. Там – в мыслях, я его люблю и обожаю, а здесь мне становится смешно.

И ведь противный лорд Эртон снова пролез в мою голову. Если бы я отправила «гнома» бриться, то на выходе получила бы карлика с лицом уже хорошо примелькавшегося дракона.

- Ну, будет, - произнес Спас, прерывая мой смех. Он снова возник из ниоткуда, или я опять не заметила его прихода. – Идем на другой луг. Время.

И процессия из парящего, а теперь еще и сияющего кота, меня и волхва в неизменно расшитой рубашке до пят направилась дальше. Кстати, глупая рыбешка видимо в ручье водилась, поскольку холщовый мешок распух и изрядно потяжелел. Судя по его виду, в нем лежала не мелочь, а здоровенные экземпляры килограмма по два каждый. Посидеть бы там с удочкой…

Идти далеко не пришлось. Луга шли один за одним, и переход не занимал больше трех минут. Везде повторялось одно и то же: роса, искры, сияние шкурки и мои заверения в том, что лункса я никогда не брошу. Впрочем, это была чистая правда.

К шестому лугу я кое-что заметила – кот вырос примерно вдвое, а может и больше. Если бы в яме сидел такой зверь, мне ни за что, ни на каком упрямстве не удалось бы его вытащить.

Я удивленно посмотрела на деда, и Спас все без слов понял.

- А ты думала, - добродушно усмехнулся он. – Лунксы взрослеют быстро. Об их котятах даже сказаний нет.

- Не почкованием же они размножаются, - усмехнулась я, продолжая втирать росу в шерстку. Спас меня не понял, а может и не услышал – отвлекся, рассматривая что-то в ветвях ближайших деревьев.

И я отвлеклась, потому что зверь под моей рукой вздрогнул, фыркнул и… чихнул, хотя так и не очнулся.

- Все идет как надо. Правильно идет, - успокоил меня волхв.

Когда мы дошли до седьмого луга, кот превратился из котенка в молодого, очень крупного зверя. Конечно, он еще не достиг размеров своей матери, но если бы встал на задние лапы, оказался бы выше меня ростом.

Я нанесла на его шерсть очередную пригоршню росы, и в этот момент из-за горы выглянуло солнце, полностью осветив тело лункса. Произошло нечто волшебное, хотя, возможно, это была простая игра света, но кот на миг заискрился, словно снег при ясной погоде, а потом раскрыл глаза.

А я… я на секундочку потеряла четкость зрения. Все вдруг сделалось каким-то нечетким, размытым. Нет, для слез сейчас совсем не время. Сейчас время радоваться. Смахнув непрошенную влагу рукавом рубашки, улыбнулась коту.

- Ты очнулся, Тотошенька… - прошептала я, обнимая зверя за мощную шею.

И…

Я совсем не ожидала, что в моей голове прозвучат отчетливые, хотя и несколько мурлыкающие слова:

- Лукас. Меня зовут Лукас. И никак иначе! - заявил котяра. – Хотя, мне нравится, как ты называла меня «лапочкой» и «моим пушистиком». Продолжай.

Я посмотрела на Спаса и улыбнулась.

- Его зовут Лукас, и никак иначе, - сообщила волхву.

На самом деле мной овладела такая радость, что, наплевав на всю осторожность, я обхватила мощную шею кота и стиснула его в объятьях, что выглядело примерно так же, как обнимаешь льва или тигра.

- Как же хорошо, что ты очнулся! Что бы я без тебя делала?

- Может, спокойно жила, - философски заметил лункс. – Со мной не соскучишься.

После такого признания он мне стал еще капельку ближе. Со мной тоже не соскучишься. И хотя до перехода через врата я не влипала в особенные неприятности, но все время неосознанно ждала чего-то такого. Вот сейчас сижу себе на волшебном лугу, болтаю с говорящим котом и считаю, что это само собой разумеется, а на Земле за мной бы уже санитары приехали и бережно переодели бы в смирительную рубашку.

- Вижу, признакомились уже, - усмехнулся дед. – Отправь зверя на охоту, а нам домой пора. Прасковея пади стол накрыла, да и гость приглашен.

- Гость? – удивилась я.

- А то как же, - кивнул Спас. – Неужто, ты не хочешь узнать о родстве своем?

Я пожала плечами. Узнать-то, конечно, хотелось, но вот со знакомством я бы не спешила.

- Охотиться пойдешь? – спросила у Лукаса. Почему-то я не относилась к нему, как к животному. Скорее, он был для меня младшим братом.

- Пойду, - ответил кот.

- Не заблудишься? – да, я за него переживала, наверное, больше, чем за саму себя.

- Я еще не полностью овладел памятью предков, но дорогу к жилищу старика отыщу по запаху, - сказал лункс.

- Будь осторожен.

И я снова его обняла, а кот лизнул мою щеку большим шершавым языком. Два больших прыжка, и Лукас исчез в чаще.

- Не боись, Ритта. Нет здесь хищника, способного навредить даже самому юному лунксу. Тем более, теперь между вами связь нерушимая. Идем, девочка. Идем.

Я и пошла за волхвом, но почти все время оборачивалась в надежде увидеть серую мерцающую шерстку.

Терем Спаса встретил нас ароматом меда, свежей сдобы и чего-то горьковато-душистого. Прасковея хлопотала, составляя на стол крынки со сметаной, квашенной капустой, солеными грибами и мочеными ягодами. На высокой стопке блинов таяло масло. Рядом примостилось блюдо с запеченной рыбешкой, каравай хлеба, головка острого выдержанного сыра. Чего на столе не было, так это мясного, хотя, вроде, за ужином хозяева им не брезговали.

- Ну, как все прошло? – спросила разрумянившаяся добрая женщина.

- Его зовут Лукас, он отправился на охоту, - сообщила я.

На самом деле, мне и самой сложно было представить, что говорящий кот сам планирует свои дела и принимает решения. Хорошо еще меня жизни не учит. Пока.

- Руки ополосните, да присаживайтесь, - крикнула Прасковея, водружая дымящийся самовар. – Гость на пороге.

Что за гость? И почему бы открыто о нем не рассказать? Возможно, за последние сутки я привыкла к странностям и лишних вопросов не задавала. Спас тоже не спешил с объяснениями и молча лил на мои руки воду из большого кувшина.

За столом мы сидели несколько минут, и к завтраку никто не приступал.

- Что-то гость ваш запаздывает, - не удержалась я.

- Кряжень всегда появляется ко времени. Знать дела задержали важные, - ответил волхв.

Кряжень… Имя такое странное. Звучит, словно старый скрипящий дуб. Когда я об этом думала, то еще не знала, насколько мои мысли окажутся точными.

Почти сразу на крыльце послышался странный скрип, а потом отворилась дверь. Существо, которое вошло в горницу… оно поражало воображение неподготовленного сказками человека. Я хоть и любила небылицы, едва не открыла рот от удивления. Кряжень был лешим. Возможно, здесь его называли как-то иначе, но земное описание полностью соответствовало его облику.

Итак, к хозяевам терема в гости пришло… дерево с носом, глазами и ртом. Волосами, усами и бородой ему служил свежий мох с отросшими кустиками брусники и даже алевшими в них ягодками. Сбоку на зеленой шевелюре примостилась кокетливая ярко-малиновая сыроежка.

- Богатого урожая сему дому, - пробасило существо.

- И тебе здравствовать, Кряжень, - ответил ему Спас, подставляя стул, поскольку протиснуться на лавку гость никак не смог бы, учитывая его габариты и некую неповоротливость.

- Блинков твоих любимых напекла, - улыбнулась ему Прасковея, подставляя тарелку. – Не побрезгуй.

- Баловство одно – ваша человечья еда, - пробухтел леший, однако блин в дупло отправил. Иначе никак было не назвать его открытый рот.

После пятого или шестого блина гость все же изволил на меня посмотреть.

- А ведь это не Мурава, - сказало дерево. – И магия не та, и узор на коре иной.

- Маргарита, - представилась я.

- А меня Кряженем кличут, - ответил леший. – Не твой ли лункс всех моих оленей с полянок разогнал?

Ох, началось. Еще к коту не привыкла, а уже за шалости отвечать приходится.

- Мой, - честно призналась я. – Он еще молодой. Его некому было охоте научить, мать браконьеры убили.

- Оно и понятно, что молодой. Неопытный. Опытный бы с десяток прихлопнул, а этот больше, чем следовало, не взял. А что разогнал, оно и правильно. Поделом. А то без хищников совсем эти рогатые в моих угодьях страх потеряли. А неровен час оборотни охоту затеют и положат все стадо, кому тогда польза?

Кому польза, я не знала, но поняла, что ругать сейчас ни меня, ни Лукаса моего не станут. И на том спасибо.

Следующие пять минут мы ели. Леший погрузился в свои мысли и методично складывал в дупло блины, не забывая макать их в сметану. Я не рискнула потянуться хотя бы за одним и скромно ограничилась рыбкой. Впрочем, и она оказалась очень вкусной.

Когда тарелка опустела, гость крякнул и произнес:

- Благодарствую, хозяева. Чего кликали-то? Аль со странницей познакомить?

- Со странницей тоже, - ответил ему Спас. – Только думаем мы, что корни ее из нашего мира, а кому как не тебе толк в корнях знать?

- Стало быть, след по крови определить хотите? – уточнил Кряжень.

- Хотим, - кивнула Прасковея и подсела ко мне ближе. – Ты уж помоги девочке. Мы, конечно, ее не бросим, но что ей толку в простых людях? Ей защита понадобится.

- Видел я ее защиту на лугу, - усмехнулся, скривив дупло, леший. – Правильно воспитает, и дракон супротив такой защиты не выстоит. Но след так след. Неси нож, хозяин, будем ее сок добывать.

- А нож-то зачем? – осторожно спросила я.

Не то чтобы я боялась. Хозяева мне вообще казались людьми добрыми и мирными, но вот с деревьями до сегодняшнего дня говорить не приходилось. Мало ли чего ему там в дупло под кроной надует.

- Сок по обычаю металлом добывать следует, - назидательно произнес Кряжень.

Я с мольбой посмотрела на Прасковею, и она утвердительно кивнула. Дескать, не бойся, Ритка, мы тебя не больно зарежем – чик, и ты на небесах! Спокойствия это не принесло, разволновалась я еще сильнее. А когда Спас достал большой охотничий нож, так и вовсе захотелось грохнуться в обморок.

- Что-то кора у тебя цвет поменяла, - заметил леший.

Ага, поменяет тут с вами! То коты говорят, то деревья норовят прирезать, а я еще толком в новом мире и жить не начала! Может, сдаться на милость дракону было бы лучше?

Нет… Тут же ответила себе я. Тогда бы я не спасла лункса, и, наверное, лишилась частички себя.

- Неси свечи, мать. Да не масляные, восковые. Будем колдовство творить древнее, - сказал Спас, разглядывая не нож, а прямо внушительный тесак.

Боюсь представить, как он им собирается мой сок собирать. Один удар, и можно ведро набрать. Воображение рисовало страшные картины собственного членовредительства.

Свечи оказались мощными, с руку толщиной. И пламя в фитиле вспыхнуло быстро, горело ровно и ярко.

- Эко жарит, - выдохнул Кряжень, отсаживаясь дальше. Оно и понятно, дерево огня боится.

- Прасковея, образ неси! – наказал жене волхв.

Образом оказалось бревно с вырезанными с трех сторон бородатыми ликами. Леший, глядя на него, поморщился. Вот же свезло ему: то огнем пугают, то чурку деревянную показывают. А может она для него, словно труп человечий?

Спас стал что-то быстро читать, размахивая тесаком перед ликами. Пламя свечей то почти угасало, то вспыхивало вновь, отражаясь в блестящих глазах Кряженя. Леший больше не шарахался от огня, а раскачивался в тон песни, будто впадая в некий транс.

- Прасковея, - крикнул волхв. – Чашу неси!

Чаша оказалась кубком, высеченным искусным мастером из целого куска мрамора. Тонкая работа. Кропотливая. Однако, предмет принесли вовсе не за тем, чтобы им восхищаться.

- Руку дай, - попросил Спас.

Ага. Вот прям сейчас так и дала! Мне вообще о родственниках не особенно знать хочется.

- Вы нож не дезинфицировали, - ответила я, и спрятала руку за спину.

- ЧуднО говорит девка, - покачал головой Кряжень. – Не нашими словами.

- Руку дай, - повторил волхв. – Не упрямься, Ритта. Мы помочь хотим. Любому существу родная душа необходима.

- У меня уже есть родная душа, - напомнила я. – Пушистенькая такая. Оленей в лесу гоняет.

Леший скрипуче рассмеялся.

- Огонь девка-то. Видать из драконов будет, - произнес он.

- Вот еще! – фыркнула я. – Человек обыкновенный. Одна штука. Хомо, как говорится, сапиенс.

- Кого цапает? – не расслышал Кряжень.

- Ритта! – Спас смотрел строго, протягивая раскрытую ладонь. - Руку мне дай. Немедленно.

Конечно, хотелось смалодушничать и не дать. Ну, или закричать что-нибудь противное и пронзительное, типа: «Горим! Заливает!», но я со вздохом протянула руку.

Спас обхватил запястье и вдруг ка-а-ак полоснет по вене!

- Ай! – взвыла я. Хотелось применить ненормативную лексику, но перед ликами богов, сотворивших такую кучу миров, было как-то стыдно.

- Терпи, Ритта. Немного потерпи, - уговаривал волхв, пока моя темная кровь капала в белую чашу. Жуткое зрелище!

Спас провел ножом по пламени, а потом приложил его к ране. Я же приготовилась к острой боли, но ее не последовало. Вместо этого порез чудесным образом исчез, а на его месте появилась новая полоска кожи.

- Обалдеть… - прошептала я, хотя всем было плевать на мои чувства и ощущения.

- Дело за тобой, Кряжень, - кивнул лешему хозяин.

Дерево склонилось над чашей и зашелестело. Это мы с хозяевами ничего не понимали, а леший говорил на древнем языке, слова в котором были настолько сильны, что пробуждали самую суть предметов и субстанций. В данном случае воздействовали на мою кровь.

Сначала над чашей появилось сияние. Оно было мутным, потом его середина начала проясняться. И я увидела молодую красивую девушку, бегущую по зимнему лесу, утопая в снегу. Конечно, если бы не богатая одежда, то я бы посчитала ее весьма похожей на меня, но незнакомка была изящнее, грациознее, быстрее.

По щекам катились слезы. Девушка мотала головой и все время повторяла:

- Нет… Нет… Я не желаю этого помнить! Боги, заберите у меня эти воспоминания!

На ее пути вырос молодой мужчина. Он протянул к ней руку с посохом, почти дотрагиваясь до груди девушки. Сверкнула вспышка и…

Незнакомка шагнула в очень знакомое марево, чтобы навсегда исчезнуть из Овруча. Да, теперь я ее вспомнила. Вернее, узнала. Моя бабушка Вера – точь-в-точь такая же, как на фотографии почти сорока пяти летней давности.

- Я и говорю – Веренея Гардэн и мой сластолюбец, который по молодости ни одной юбки не пропускал, - ехидно произнесла Прасковея.

- Все бы тебе ворчать, моя ягодка, - усмехнулся Спас.

- Она в брюках, - прошептала я.

- Что? – нахмурилась хозяйка.

- Не было на ней юбки. Только штаны, и убегала она от чего-то страшного, что непременно хотела забыть, - произнесла я.

- Стоит взглянуть на твоего деда, Ритта, - решил Спас, а леший снова зашелестел.

Странное окно снова заволокло туманом, но почти сразу картина прояснилась. На этот раз по лесу бежал мужчина. Возможно, кто-то бы посчитал его блондином, но я знала, он поседел, хотя лицо все еще оставалось молодым и привлекательным.

- Веренея-а-а-а-а! – закричал он, как вдруг на его пути вырос огромный ужасный зверь, такой же седой, как и странный мужчина.

- Лункс… - выдохнула я.

Мой пушистик ни в какое сравнение не шел с тем монстром, который возвышался сейчас на пути преследователя моей бабушки.

Огромный кот зарычал так, что с соседних веток осыпался снег.

- Пусти! – крикнул мужчина.

Зверь не сдвинулся с места.

- Я не изменял ей!

Лункс склонил голову, не позволяя преследователю отправиться в погоню за беглянкой, и тогда седовласый бросился на кота с оружием. С магическим оружием. Вспышки мелькали, в глазах рябило, а на белом снегу, седых волосах и шкуре зверя алели пятна крови.

Они погибли. Оба.

- Не-е-е-е-ет! – услышала я бабушкин крик.

И кажется, услышала еще одну женщину. Она тихо смеялась где-то неподалеку.

Картина исчезла, а чаша сама собой очистилась от моей крови.

- Ужасно… - прошептала я.

- Выходит, нет у тебя никого ни в нашем мире, ни в том, откуда ты пришла, - вздохнул леший.

- Не выходит, - покачала я головой. – У меня есть лункс. Собственный. Живой и невредимый. И уж я точно не допущу, чтобы с ним хоть что-то случилось.