Проигранное желание

Глава 1

Больше всего в жизни я ненавидела вставать рано утром. И многие меня в этом поддерживали. И дело не в том, что я не любила жизнь или наступление нового дня вгоняло меня в депрессию. Нет, совсем не так. Скорее, холод, голод, сырость и завывание ледяного ветра за окном не давали ни капли чувства безопасности и не вызывали желания выползать на улицу с целью получения особо важных знаний.

Я поднялась с постели, сразу поежившись от налетевших мурашек. Да, единственное, что я не любила в зиме, так это минусовые температуры и долгую ночь. Но любят не за что-то, а вопреки. Наверное. Хотя это больше смахивало на нездоровую какую-то вещь.

Всего лишь нужно привести себя в божеский вид, надеть три слоя одежды, чтобы в тепле и удобстве пройти несколько улиц и войти в двери университета. Что я и делала, нанося аккуратный повседневный макияж, освобождая кудри из легких косичек, а потом натягивая белую блузку с вырезом и бантиком около шеи и темные классические брюки. Да, забавные свитера с оленями и шапки с ушками остались в выходных днях вместе с вином и подругами. Сейчас только серьезность, только настрой на светлое будущее, которое с каждым днем казалось все более размытым. Теперь на меня из зеркала смотрела очень и очень серьезная Изабелла Ротчестер — студентка архитектурного факультета.

Я собралась, списалась с девочками, как и каждое утро, а потом выбежала из квартиры, надеясь успеть захватить кофе и шоколадную булочку в кофейне около дома.

На улице снова шел снег, в темноте утра кажущийся каким-то нереальным — с черного неба сыпались абсолютно белые крупные хлопья, покрывая землю чем-то похожим на сладкую вату. Красиво. Уже выпавший снег задорно поблескивал в свете уличных фонарей, словно кто-то случайно рассыпал серебристые блестки, а ветер разнес их по всей улице.

Свет в окнах спортзала, в котором вчера все посетители наблюдали за моим позором, а парень из-за этого совсем не забавно шлепнулся, не горел, отчего эта часть двора казалась темнее, чем обычно. Зато мои воспоминания и щеки горели так, будто я несколько часов терла их руками. Да, чувство неловкости разливалось по конечностям, буквально заставляя поежиться. По крайней мере, я надеялась, что тот парень не ушибся и не пострадал… было бы не очень жить с чувством, что я навредила кому-то, пусть и случайно. А ведь он, скорее всего, живет где-то рядом… может быть, даже в моем доме… какой стыд! Учитывая, что этот спортзал я с завидной регулярностью посещала и сама.

Стараясь не обращать внимания на этот, теперь уже рэд флаг, я зашла в кофейню, заказала карамельный латте, который брала каждое утро, и двинулась в нужную сторону. В наушниках играла любимая музыка, на дорогах редко встречались машины, люди еще просто не проснулись.

Я любила гулять вот так не спеша, наслаждаясь кофе и свободным временем. Особенно сейчас, когда в воздухе чувствовался холод, свежесть, из-за которых щеки и нос начинало щипать. Пока город еще не проснулся, а солнце еще спало где-то за горизонтом. В этом хранилось какое-то свое очарование, волшебство или даже чудо. Да, в мои двадцать три мир все еще казался полным чудес. Не знаю как, но, кажется, мне удалось сохранить свою детскую непосредственность, веру в чудеса и людей. По крайней мере, мне хотелось верить в то, что все не может быть только черным.

— Привет, — улыбнулась Лиза, обхватив мое предплечье и потянув в сторону Кэсс, у которой, кажется, ночь была очень продуктивной — под глазами залегли синяки, волосы завязаны в какой-то еле держащийся пучок, а обычно отглаженная одежда сейчас больше походила на «что увидел, то надел», включая в себя толстовку на три размера больше и такие же джинсы. Да, Кэсс умела удивлять. Зато Лиза — сама стабильность — белая блузка, поверх которой светло-розовая жилетка, черные брюки и любимая сумочка, тоже розового цвета.

— Если вы сейчас скажете «доброе утро», то я вас застрелю, — буркнула Кэсс, устало подойдя к нам. Мы удивленно уставились на подругу, пытаясь понять, с чего ее утро так долго было добрым. Обычно эта фраза приходила сообщением минут тридцать назад, но в этот раз девушка до последнего молчала. — Не спрашивайте, — предвидя вопросы, произнесла она, а потом почти залпом опрокинула в себя содержимое своего стаканчика.

— Кэсс, а там точно кофе? — насмешливо поинтересовалась я. Девушка предупреждающе выгнула бровь.

— Спроси то, ответ на что точно хочешь получить.

— Все ясно, — рассмеялась Лиза, — мисс Стенелли будет очень рада такому подарку.

— О да, я готова встретить литературу девятнадцатого века во всеоружии. — буркнула девушка в ответ, натягивая капюшон толстовки на голову. — Нет, я совсем не готова… Господи, можно все это закончится и я просто отправлюсь домой… Или просто даруйте мне три литра кофе. — взмолилась она, театрально воздев руки к небу. Мы рассмеялись, обращая на себя взгляды одногруппников.

Я осмотрела широкий коридор с лавочками около стен, одногруппников, собравшихся по компаниям, иногда переходящих сюда-туда и донимая старосту вопросами. Сьюзи закатывала глаза, но терпеливо разъясняла что-то каждому. Удивительно, как у нее еще хватало терпения на весь этот цирк.

— Вам не кажется, что она как-то слишком задерживается? — негодующе заметила Лиза, наверняка в этот момент задумываясь о том, как задержка в пятнадцать минут повлияет на ее успеваемость.

— Не похоже на нее, — согласилась я, широко зевнув. Кто ж придумал лекции в восемь утра в такой собачий холод…

Я вернула взгляд на старосту, которая отчего-то слишком хмурилась, слушая одного из студентов. Потом девушка активно закивала, закатила глаза, еще сильнее нахмурилась и с обреченным видом повернулась к другим.

— Лекция профессора Стенелли отменяется, — громко произнесла она, — вчера вечером она сломала ногу, поэтому сейчас у нас свободное время до следующей лекции. — строго проговорила блондинка, а потом недовольно поморщилась, словно вымещая в этом движении всю злость на тех, кто не предупредил об этом раньше. И я прекрасно ее понимала. Лишние полтора часа сна еще никому лишними не были. Так что с превеликой радостью я бы вернулась в мягкую кровать, но прогуливать без причины я не особо любила. Особенно, когда вечером ожидался ужин в кругу семьи.

— Твои молитвы были услышаны, Кэсс, — хихикнула Лиза.

— Ну что, еще по кофейку? — предложила я, наблюдая за тем, как Кэсс сонно потерла глаза и потянулась.

Я старательно накрывала на стол, пытаясь вспомнить правильное расположение салфеток, вилок, ножей и бокалов. Мама любила эстетику и красоту, а еще чистоту, порядок и сервировку стола на всех не будничных ужинах. Поэтому мне пришлось открыть и перемыть все свои запасы красивой посуды, декоративных свечей и достать скатерть с новогодний рисунком. Да, моя квартира уже была похожа на тайное логово Санты, судя по обилию рождественского декора, и это в самом начале декабря!

Сегодня девочки снова должны были прийти ко мне после занятий в университете, но мама и сестра буквально в последний момент написали о том, что будут в городе, и совсем не против того, чтобы увидеться. Подруг пришлось отменить и вписать на их место маленькую семью. Хотя по виду Кэсс, не думаю, что сегодня она вообще была в состоянии куда-либо идти. С вероятностью почти сто процентов, она сейчас сладко спала, стерев это утро из памяти.

В дверь позвонили и я, смерив оценивающим взглядом кухню, пошла в коридор. Надеюсь, мне не придется в сотый раз выслушать лекцию о том, что мои белые шкафы не слишком-то и белы, полотенца висят не по-человечески, а салфетка сдвинута на миллиметр.

Я открыла дверь, натягивая на лицо радостную улыбку. Все-таки мы уже очень давно не виделись.

— Изи! — воскликнула младшая сестра, мгновенно стиснув меня в объятиях. Мама сдержанно улыбнулась, переминаясь с ноги на ногу на пороге.

— Привет, — ответила я, обнимая ее в ответ. Вера просияла, взглянув снизу-вверх ярко-синими глазами. Внешне мы были очень сильно похожи — те же рыжие кудри, те же веснушки и слегка вздернутый аккуратный носик.

— Мы ждем все подробности твоей личной жизни, — уведомила сестра, а потом быстро скинула куртку и ушла в гостиную, оставляя меня с матерью наедине.

— Как доехали? — поинтересовалась я, пока мама элегантно снимала пальто с плеч. Я засмотрелась на появившиеся морщинки около губ и глаз, редкую седину в каштановых волосах и, кажется, усталость в голубых глазах.

— Вполне нормально, я думала, будут пробки, но, видимо, мы застанем их на пути назад, — мгновенно отозвалась она. — Это тебе, — мама сунула мне в руки белую коробку с пирожными.

— Ого! Признайся, что у тебя в квартире живут рабы-эльфы! — раздалось громкое из комнаты. Мы рассмеялись, наверное, одновременно чувствуя, как еле уловимое тепло, которого так давно не хватало, растекается по венам.

— Почему так рано, Белла? — поинтересовалась мама, оглядывая новогоднее мракобесие, как она это всегда называла, когда оказывалась в поле моей жизни. А еще звала Беллой. Что мне не очень нравилось, потому что вызывало совсем не те ассоциации.

— Захотелось, — и почему я до сих пор не привыкла к вечной критике? За двадцать три года вполне могла бы. А еще можно было бы и подготовиться. Например, не игнорировать остатки вина в бутылке…

Я поставила пирожные в холодильник, отключила курицу в духовке, начав перекладывать все это на красивую сервировочную тарелку.

Тут же рядом материализовалась Вера, смотря в упор на меня и явно ожидая, что я начну рассказывать очередную смешную историю из жизни. Но я упорно молчала, пытаясь не вспоминать стыдную ситуацию с парнем при маме, а еще не провоцировать возможные вопросы о личной жизни. Ответ там все равно один: ее нет.

— Я жду.

— Чего?

— Что любимая сестра расскажет мне что-нибудь, из-за чего я буду смеяться еще несколько лет, подначивая тебя на каждом семейном празднике, — выдала Вера, утащив кусочек картошки.

— Мне придется тебя разочаровать, свет очей моих, — ответила я, оставляя на идеальном столе просто идеально-красивое блюдо. Если на меня сейчас выльется шквал критики, то я не удивлюсь, но это, правда, было близко к шедевру.

— Девочки, давайте отложим эти темы, — осекла мама, чинно расправив на коленях салфетку. Мы с Верой сели, почти в точности повторяя ее движения.

Самым лучшим решением в моей жизни оказалось то, что я съехала. Теперь я могла есть в кровати, не убираться несколько дней и оставлять посуду грязной на сколько мне захочется. Рай! Правда, убираться я любила… да и жить, когда ничего не бесит взгляд, как-то проще…

— Как учеба? Как твои подруги? Есть ли мальчик? — закидала вопросами мама, — курочка просто отменная, но слишком много перца. В следующий раз добавь поменьше, — впрочем, ответы ее никогда особо не волновали. Я только участливо кивала, старательно прожевывая приготовленное, в котором, к слову, перца было в меру.

— А как экзамены? Ты готовишься? — обеспокоено спросила она, вглядываясь в мои глаза. — Надеюсь, ты не забываешь о том, что это очень-очень важно.

— Нет, мама, я все помню. До экзаменов еще две недели точно есть.

— Ты так уверена. — заметила мама, — настроилась?

— Как выйдет, — пожала плечами я, пытаясь закончить этот разговор как можно быстрее. До тех пор, пока он не перешел в раздел «научи жить Изабеллу Ротчестер». Которая, впрочем, всегда справлялась сама.

— Ну, это никуда не годится, доченька, — серьезность мгновенно сменила благодушие в голосе, меняя интонации на более суровые. Я открыла самый настоящий ящик Пандоры! О боги… дайте мне сил!

— А я записалась в художественный класс! — вклинилась в разговор сестра, наверное, чувствуя, что могло начаться.

— Подожди, Вера, я ведь не договорила с Изабеллой.

— Не думаю, что нужно обсуждать это за ужином, — мягко заметила я, кивнув сестре. — Пусть Вера расскажет про свой художественный класс. — она улыбнулась мне в ответ, принявшись во всех красках говорить о том, как она давно пыталась решиться на этот шаг. Мама молча слушала, не перебивая и не вклиниваясь с неожиданными советами. Что там говорят про личные границы? Кажется, мне пора покупать уроки у младшей сестры.

— В общем, я пришла к выводу, что страх — всего лишь иллюзия. Конечно, я не говорю о том случае, когда на тебя бежит огромная собака, — с деланно философским видом проговорила Вера, — лишь о том, что пробовать то, что искренне интересно нужно, не оборачиваясь на это чувство. В общем, если по любви, то можно.

— Ты поразительно мудра для своих пятнадцати, — с улыбкой заметила я, отпивая из бокала.