Проклятое число

Глава восьмая, в которой творится нечто до дрожи жуткое.

Пуэлла проснулась очень рано — воображаемый рассвет только занимался на воображаемых небесах — но, едва открыла глаза, поняла, что больше уснуть не сможет. Голова побаливала после вчерашнего алкоголя, волосы взмокли от пота и сделались до отвратительного сальными. Она устало поднялась с постели (Корвус, как ни в чем не бывало, сопел на верхнем ярусе) и направилась в ванную комнату, чтобы освежиться.

«Любопытно, что снится моему фамильяру, когда он все же решает уснуть? — раздумывала девушка, включая кран и поворачивая его в ванну. Она набрала воды в ладони и брызнула ей на лицо; стало чуточку легче, ощущение сонливости сделалось слабее. — Надо бы спросить его об этом, когда проснется».

Девушка заткнула слив пробкой, подождала, когда ванна наполнится, и наконец шагнула в нее обнаженной. Какое невероятное это было чувство! Вода словно смывала все тревоги, мысли и проблемы, заставляла забыть о насущем и отдаться приятному ощущению покоя, что с каждым мгновением становилось все сильнее.

Волосы Пуэллы, уже вымытые, мокрыми кудряшками липли к щекам, когда дверь в ванную наконец отворилась, и внутрь заглянул Корвус. Он выглядел довольным, в глазах его сверкали шальные искорки, белые волосы падали на глаза, золотистая сережка привычно мерцала в левом ухе. Девушка задумалась, что значило для ворона это украшение — кажется, он не расставался с ним вообще никогда.

— Ты что-то хотел? — игриво спросила Пуэлла, специально приподнимаясь на руках над уровнем воды. Корвус облизнулся. — Что ж, я открытая книга.

— Как и я. — В одно мгновение он уже оказался рядом, навис над нею, опершись о стенки ванны жилистыми руками. — Как чувствуешь себя после вчерашнего?

Пуэлла улыбнулась и коснулась ладонью его впалой бесцветной щеки:

— Хорошо. Ну, если не считать отголосков головной боли. — И она, дернувшись вперед, поцеловала его так страстно, что закружилась голова.

Тот отвечал, осторожно и как-то странно, с несвойственной ему вынужденной скованностью. Неужели вчерашнее сильно повлияло на него? Пуэлла задумалась: могло ли то крошечное разногласие относительно ее прошлой жизни стать причиной возникновения стеклянной стены между ними? Зажмурившись, девушка прижалась к Корвусу еще сильнее, но тот оставался самую малость холодным, хоть и отвечал взаимностью на ласки.

— Корвус…

Он отстранился и провел пальцами по губам, словно вытирая их. Пренебрежительный жест, слишком странный и неестественный.

— Да, моя хозяйка? Прости, я отвлекся, мне следовало бы сразу начать с вопроса.

— Это с какого же?

— Ох… — ворон замялся. — Видишь ли, я всегда чувствую, когда должно начаться нечто страшное. Чутье Демиургов, чтоб его. — Он привычно осклабился, но без былого энтузиазма. — Этой ночью я ощутил прибытие огромной орды декурсий. Они уже рвутся сквозь защиту богов, нам срочно нужно что-то предпринять.

Сердце пропустило удар. Пуэлла почувствовала, как бледнеет, в глазах потемнело, словно перед обмороком.

«Бабушка… Амика… Неужели все происходит так быстро, как предрекала Оракул?!»

— Та фраза, что Вин расшифровывал… он, кажется, еще говорил, что в ней зашифрованы некие координаты, верно?

— Да.

— Напомни-ка мне, что это была за фраза?

Пуэлла решительно поглядела на создание, что таранило ее пронзительными призрачными глазами.

— Ты не Корвус.

— Эй, что это на тебя нашло, хозяйка? Неужели так и не отрезвела после вчерашнего, м? — он склонился еще ниже, прижался губами к губам Пуэллы, но та со всей силы оттолкнула в сторону непрошенного гостя. — О Демиурги, да что с тобою происходит?

— Ты не Корвус, — упорно повторила девушка. — Мой фамильяр не присутствовал при разговоре с Вином о координатах. Никого, кроме него, меня и Рин-Тадд, там не было.

— Демиург я, в конце концов, или нет! — театрально воскликнул Корвус. — Порою я бываю слишком любопытен, а подслушивать у меня выходит мастерски.

— Возможно, так оно и есть, — согласилась Пуэлла, — но в поцелуях ты по-прежнему дурен, фальшивка. Мой фамильяр не вытирает губы после того, как коснулся ими моих, и не ведет себя так сухо, словно все происходящее — какое-нибудь собеседование.

— Я и не думал, что ты попадешься на уловку, — ответил некто, спешно выскальзывая из ванны. — Вообще-то, это шоу требовалось мне для того, чтобы потянуть время. Ты ведь хотела сбежать в столовую, правильно? Она никогда не закрывается, и частенько студенты приходят туда ранним утром, чтобы подготовиться к занятиям или протрезветь.

— О чем ты вообще…

— Вин сейчас там. Говорит с Пуэллой, которая уже выведала всю информацию и собирается уходить. Координаты у нас, дочь Первой из Демиургов. Поверь, ты еще возблагодаришь нас за то, что мы воспользуемся полученным знанием раньше вас.

— Как воспользуетесь?!

— Так, чтобы ты наконец исполнила свое предназначение, — ответил фальшивый Корвус, протягивая руку к зеркалу; гладь зарябила, втягивая в себя тело, словно портал. — Как я уже говорил тебе, все закончится троном. Ты будешь восседать на нем, а Корвус — хлопать крыльями на твоем плече.

— Ты — один из Близнецов!

— Самый неразговорчивый и умный из них. Хорошо, что чужие обличья даруют мне не только чужое обаяние, но еще и чужие языки. Люблю почесать ими время от времени.

И фальшивый Корвус нырнул в зеркало, словно в воду, растворившись по ту сторону стекла. Тяжело дыша, Пуэлла выскочила из ванной и столкнулась прямо с сонным — на этот раз уже настоящим — Корвусом, который стоял, облокотившись о дверной косяк, и лениво улыбался своей хозяйке.

— Ты необычайно рано проснулась, — сказал он, — да еще и вела сама с собою долгие беседы. Точно не хочешь прилечь еще минуточек на двадцать? До завтрака есть время, заодно и в себя придешь окончательно.

— Я не сама с собой говорила, Корвус, — одернула его Пуэлла. — А с тобой.

— Как это — со мной?

— В прямом значении. Один из близнецов с факультета косте-знания — тот, что обычно молчит и ведет диалог через своего фамильяра — в твоем обличье прыгнул ко мне в ванну, поцеловал, а потом еще и спросил, какую фразу мы с Вином расследовали.

— «Антарс — смерть»? — усмехнулся Корвус. — Аврора мне о ней поведала. Сущая глупость, скорее всего — какая-нибудь безделушка или результат случайного совпадения безграмотности производителя и шутки судьбы.

— Вин так не думал. Он сопоставил каждую букву расшифрованной надписи с ее номером в алфавите и получил нечто похожее на координаты. Именно это и было нужно близнецу: он говорил, что использует знания Вина раньше нас и приведет меня к власти и трону.

— Какая неизысканная каша из слов, лишенная даже намека на смысл, — изрек Корвус меланхолично, зевнув. — Какой трон? Какие координаты? Что вообще там может быть расположено — или спрятано, или зарыто? Ох, голова идет кругом.

— Близнец сказал, что его домогательства в ванной были лишь маневром, в то время как второй, фамильяр, допрашивал Вина в моем обличье.

— Вин должен спать, час еще слишком ранний.

— Близнец сказал, что он в столовой.

— Ах ты ж! — ругнулся Корвус. — Вечно вам на месте не сидится! Ну хорошо, пора бы нам наведаться по указанному адресу — меня разбирает любопытство.

— Пуэлла? Дайр Демиург? Ой, то есть, Корвус, я как-то подзабыл, что тебе больше нравится фамильярное обращение! — Вин-Сунн неловко рассмеялся. — Ну садитесь, что ли.

На столе перед Вином лежало несколько толстых тетрадей с кучей вклеенных листов, что раздували их до невероятных размеров, и торчащих во все стороны рисунков и записок всех размеров и цветов.

— Что это? — спросила девушка удивленно. — Не видела их у тебя.

Юноша поглядел на подругу, как на умалишенную, и брови его поползли вверх по лбу.

— Ты… слишком много выпила вчера, правильно? — спросил он. — Неудивительно, что ведешь себя так странно. Я ведь только что все тебе объяснил!

— Так значит, это правда, — недовольно сказал Корвус. — Он и впрямь был здесь.

— Да вы о чем?!

— Не о чем, а о ком: о близнецах, — ответила Пуэлла. — Пока один из них тянул резину, второй спустился сюда и выведал всю информацию. Эти двое сволочей с факультета косте-знания каким-то образом умеют перевоплощаться в других людей и таким образом получать желаемое.

— Вот же сволочи! — выругался Вин. — Ходи теперь да оглядывайся!.. Как думаешь, те координаты, что я вычислил — очень важная находка? Близнецы могут использовать ее во зло человечеству? — юноша хмыкнул себе под нос. — М-да уж, абсурдно звучит, сам знаю, но все же…

— …по непонятной причине эти двое хотят оказаться там раньше нас, — выпалила Пуэлла. — При этом они утверждают, что желают мне лишь добра и вообще приходятся мне едва ли не верными слугами.

— Странная вокруг тебя секта собралась, ничего не скажешь, — пробубнил Винн. — В таком случае, давайте не будем тратить времени на болтовню, хорошо? Я знаю, где именно находится то зашифрованное место. Вот.

Он открыл одну из своих тетрадей и развернул огромную карту, приклеенную к одной из страниц и сложенную несколько раз; вид Двенадцатп Держав сверху, окруженных красиво нарисованным черным Дымом из позолоченных вензелей, завораживал и восхищал.

— Тут. По этой карте было проще всего рассчитать. — Юноша ткнул пальцем в огромную красную точку, расположенную где-то посередине Кьярта-Вадда. — А если точнее…

Он быстро распахнул вторую тетрадь, и перед Пуэллой и Корвусом предстала искусная карта Нир-Туна, кьярта-ваддской столицы.

— Здесь я тоже отметил нужное место красной точкой, — встревоженно затараторил Вин. — Видите?

Пуэлла кивнула.

— «Храм богини Сунн, великой и праведной», — прочла она. — Хм, вряд ли наши мальчики просто хотят помолиться.

— Разумеется, там спрятано что-то, — авторитетно кивнул юноша. — Возможно, в подвале…

— Или это место является уникальным в своем роде. — Корвус сидел мрачный, словно туча. — Аномальная зона, через которую существам из иного мира просачиваться проще всего.

— И зачем же она близнецам? — спросила Пуэлла. — Чтобы призвать кого-то?

— Полагаю, да. Быть может, именно эти двое найдут способ окончательно разорвать ментальную защиту Демиургов, направленную как внутрь, так и извне, окружающую Двенадцать Держав со всех сторон и почти лишенную брешей. Они ведь обещали тебе трон, правильно?

— Ну… — девушка растерялась. — Д-да.

— Значит, моя теория более вероятна, чем теория Вина. Они желают отправиться туда, чтобы совершить некий ритуал. Скорее!

— Погоди-погоди!

Корвус, уже собравшийся сконцентрировать сознание на телепортации, бросил на свою хозяйку недовольный взгляд.

— Да?

— Еще в лазарете близнецы говорили о неких Воинах Истины, которые, вроде как, тоже служат мне и долго ждали моего прибытия. Ты… случайно ничего о них не знаешь?

— О Демиурги, хозяйка! — воскликнул Корвус, заломив руки. — Ты бы еще через век поделилась этим со мною!

А потом в лицо ударил резкий порыв ветра, девушка закрыла глаза — и открыла их уже в Кьярта-Вадде, слыша тут и там перезвон высоких голосков, веселую музыку и топот каблуков. Она, Корвус и Вин стояли во внутреннем дворике храма, окруженные пахучими цветковыми деревьями и островками разноцветных клумб.

Невдалеке, изящная и насыщенно-алая, находилась тория, за которой располагался фонтан со статуей Обэ-Этта, тянущего свои руки к прохожим и будто желающего заключить их в объятия.

— Так непривычно признаваться себе в том, что он мой бесчисленное множество раз прадедушка, — вздохнул Вин. — Что во мне течет его кровь.

— Ты говоришь это Тринадцатому Демиургу и родной дочери Конкордии, — рассмеялась Пуэлла. — Кстати, любопытно: я от Модестуса или от кого-то иного?

— «От кого-то иного», — подтвердил Корвус, — но об этом потом.

Двое мужчин с длинными волосами, заплетенными в косы, сидели на коленях перед фонтаном и молились, сложив руки. Длинные и широкие дзюбаны, расшитые красным, скрывали их фигуры.

— Монахи, — пробормотал Вин, — молятся вдвоем повелителю и хранителю всех кьярта-ваддских мужчин. Ничего подозрительного, верно?

— Ничего, — оскалился Корвус. — Минуточку…

Вишуддха загорелась в горле языком голубого пламени — Корвус пытался увидеть истинную личину двух монахов под призрачными оболочками, созданными с помощью магии.

— Нет, — сказал он. — Эти двое чисты.

— Куда теперь? — спросила Пуэлла. — Корвус, пожалуйста, скажи, что ты обладаешь уникальным чутьем, способным помочь в этом деле!

— Я что, похож на пса, способного по одному лишь запаху вычислить… — Демиург вздрогнул. — Хозяйка, есть ли у тебя какой-нибудь предмет, напрямую связанный с одним из близнецов или с двумя одновременно? Хотя бы что-то, чего они касались?

Пуэлла замялась.

— Разве что… разве что мои губы. Правда вот, треклятый хам поцеловал их, находясь в твоем обличье!

— Подойдет.

Кивнув друзьям, Корвус направился к тории, словно собираясь помолиться богине Сунн. Там он опустился на высокий камень, расслабил плечи и закрыл глаза. Словно погрузился в тяжелый транс безо всякой подготовки.

— Что предлагаешь делать? — заговорщически спросил Вин. — Может, сбегаем и поищем в Храме, пока наш досточтимый бог сочиняет собаку?

Пуэлла прыснула: в исполнении Вина эта фраза звучала просто уморительно.

— Ну нет, не надо так торопиться. Во-первых, я больше чем уверена, что близнецы не смогут перенестись сюда из Университета быстрее, чем мы. Они, может, и талантливые студенты, обученные самим Аминием, но вместе с нами — сам Тринадцатый Демиург! Я больше чем уверена, что их все еще нет здесь, и мы прибыли слишком рано.

— А во-вторых?

— А во-вторых, у нас уже есть нормальный план: куда лучше обзавестись обученной гончей, способной, руководствуясь одним лишь нюхом, следовать за целью, чем метаться туда-сюда с активированными Вишуддхами и пугать толпу.

— Тоже верно, — кивнул Вин. — Вот только с собаками в наши храмы не пускают.

— О Конкордия, ну почему ты такой умный и такой дурачок одновременно! — рассмеялась Пуэлла. — То, что создает мой фамильяр — не то иное, как сны. А сон, обладая одними характеристиками, вполне может обладать совершенно иной наружностью. Скажем, это может быть… ну, существо с человеческим телом и собачьей душой.

— Звучит очень философски.

— Да прекрати ты!

Они снова рассмеялись, и пожилая дайра, прогуливавшаяся неподалеку с огромным зонтиком, погрозила им крючковатым пальцем.

— Нельзя смеяться в храме!.. — прошипела она. — Уважайте тех, кто приходит сюда, чтобы созерцать!

— Извините! — Винн схватил Пуэллу за локоть и оттащил ее к лавочке, что стояла у дорожки к тории. — Вот, садись, тут подождем. Надеюсь, мы действительно успеем подловить близнецов, и они не улизнут.

— Да с чего такой пессимизм? — девушка закинула ногу на ногу и зевнула: все-таки, она не слишком выспалась. — С нами Демиург, могущественное создание, а они — всего лишь детишки.

— Не «всего лишь», Эл, — вздохнул Вин. — Эти двое окутаны тайной. Никто из студентов не знает, из какой они семьи и Державы; я ни разу не видел близнецов при кьярта-ваддском дворе, ровно как и на встречах аристократов. Не биография, а сплошной пробел.

— Значит, они из обыкновенных ребят вроде меня, — повела плечами Пуэлла.

— Да уж, по степени обычности они где-то на одном уровне с тобой, дочка Конкордии, — подколол ее Вин. — Такие же загадочные и непостижимые. А знаешь, надо бы мне попробовать нарыть какую-нибудь информацию о факультете косте-знания по возвращении. Узнать о прошлых учениках и об официальных причинах их смертей… во всем этом есть какая-то соль, но вот какая — только предстоит узнать.

— Тайна, покрытая мраком, — кивнула Пуэлла, — но, раз уж мой фамильяр создал Аминия и принимал участие в строительстве Университета, то он наверняка поможет нам найти ответы на все интересующие вопросы.

— Кстати, об этом. — Вин склонился к уху подруги и заговорщически зашептал, поглядывая по сторонам. — Ты… не задумывалась о том, что всеми учениками факультета косте-знания за историю Университета могли быть одни и те же люди — два близнеца, играющие разные роли время от времени?

— М-м… что?

— Сама подумай: о них мало говорят, их мало показывают общественности, бедняги сторонятся окружающих и всегда держатся особняком, почти никогда не выползая наружу — словно специально, чтобы не попасть на студенческое фото или не запомниться кому-нибудь из одногодок! Все встает на свои места, когда вспоминаешь, что в библиотеке время течет иначе. Помнишь, что сказал нам Аминий, когда мы приходили за учебниками и канцелярией?

— О Демиурги…

— Да, именно это! — юноша отстранился от девушки и победоносно улыбнулся, словно победил в горячем споре. — Время там течет своеобразным образом — даже пробыв внутри целую вечность, ты, выйдя наружу, поймешь, что прошла лишь секунда.

— А это значит, что у них есть неограниченное количество времени, чтобы планировать, копить знания и строить таинственные козни, о которых мы ничегошеньки не знаем, — подытожила Пуэлла. — Знаешь, Вин, я уже начинаю заражаться твоей тревогой.

— Хозяйка, Вин! — Корвус возник за их спинами и одновременно положил руки на плечи, отчего друзья резко вздрогнули и обернулись. — Мое творение уже готово. О, юноша, да тебя не узнать!

— О чем это ты?.. — растерялась Пуэлла.

— Ах да, твой врожденный дар и без Вишуддхи работает восхитительно, — улыбнулся Корвус. — Прямо сейчас рядом с тобою сидит смешной лопоухий подросток с огромными кривыми зубами, буквально вываливающимися изо рта. Комедийный персонаж, ничего не скажешь.

Девушка поглядела на Вина, но увидела лишь своего друга: узкие раскосые глаза, подведенные черным, шрамик на левой брови, короткие лохматые волосы черного цвета, татуировка в форме лазурной водной капельки на шее — словом, все как обычно. Родной, уже ставший привычным Вин.

— Как и в случае с Оракулом, ты видишь меня настоящего, — сказал Вин, улыбнувшись. — Думаю, Вишуддху тебе придется активировать для того, чтобы, наоборот, суметь насладиться иллюзией.

— А зачем ты скрываешься? — удивилась Пуэлла.

— Как это — для чего? Эх ты, деревенщина! — Вин беззлобно хлопнул ее по плечу. — Я же сын эрусы. Меня в лицо вся Держава знает.

— А-а-а, так вот вы, оказывается, какие, проблемы аристократии.

— Не отвлекаю, дайры?

Все трое разом повернули головы; неподалеку, склонив голову набок, стоял изящный юноша кьярта-ваддской внешности с правильным лицом. Густые черные волосы доходили ему до лопаток, взгляд хищных глаз пронизывал насквозь. На нем была ярко-красная хакама, расшитая рубаха и таби, серебристый браслет посверкивал на левом запястье.

— Не отвлекаешь, слуга мой. Подойди. — Корвус поманил к себе сон изящным движением руки, и тот приблизился, не сводя с альбиноса своих жутких глаз, пронизывающих насквозь. — Губ девушки, сидящей рядом со мною, коснулось существо, которое требуется найти. Оно может быть где-то совсем рядом, но нам необходимо знать наверняка. Видишь ли, мы боимся потерять время лишними обходами храма.

— Да, дайр. Я понимаю.

Тварь шагнула к Пуэлле и резко, без предупреждения, коснулась влажными губами ее губ; это прикосновение было похоже на смог, оседающий в воздухе после дождя — такое же отвратительное и мокрое. Пуэлла кашлянула, сморщив нос, и осмотрелась: благо, на богохульство никто не обратил внимания.

— Я уже чувствую… чувствую биение этого сердца… — сон закатил глаза и сделал глубокий вдох, дрожа в экстазе. — Да, да, вот же оно, совсем рядом…

Он вытянул руку и схватил в кулак нечто невидимое.

— Тот, кого ты ищешь, здесь, хозяин. В этом храме. В подвале. И он не один, рядом… — создание сморщилось, будто от отвращения. — …слуга, фамильяр и близнец. Все в одном лице. Какая гадость!

— Так они уже пришли! — всплеснул руками Вин. — Веди нас, эм-м…

— Сомнус. Зови меня так, дайр.

— Хорошо. Веди нас, Сомнус!

И они направились к храму. Пуэлла чувствовала, как сердце у нее уходит в пятки: от одной лишь мысли о том, что ей придется ворваться на закрытую территорию, да еще и лекцию пропустить, становилось не по себе. Все-таки, она была отличницей и умницей — никогда не лезла, куда не просят, садилась за парту на минуту раньше, чем следовало, считалась с законами морали и суровыми догмами общества чаще, чем с собственным сердцем. А что было теперь?..

Девушка взволнованно закусила губу.

«К-к-кажется, я теперь бунтарка».

Это Корвус сделал ее такой. Он и только он один возродил в Пуэлле ту частичку самоуверенности прошлой себя, от которой, пожалуй, не следовало бы открещиваться.

— Думаю, ты и сам знаешь, как без сопротивления со стороны окружающих спуститься в подвал, — сказал Сомнус, махнув рукой. — Правда вот, я чувствую сильную энергию, исходящую оттуда. Энергию, способную победить даже Демиурга. Энергию высших миров и сущностей, слабейшая из которых способна раздавить Конкордию краешком ногтя.

— Эй ты, не богохульствуй! — рявкнул Вин.

— С каких это пор правда считается богохульством, дайр? — парировал Сомнус. — О, ну вот мы и пришли. Только после вас, мои повелители!

Внутри храма было крайне людно и шумно; ленты, свисая с потолка, колыхались в воздухе, люди в нарядных кимоно ходили туда-сюда, в нишах по стенам располагались странные сосуды и статуэтки, от которых исходил сильный пряный аромат.

— Что это? — спросила Пуэлла, кивая в сторону одной из таких ниш. — Похоже на книжные полки, заставленные чем попало.

— Это каминады, — ответил Вин-Сунн, ностальгично улыбаясь. — Что-то вроде маленьких уголков поклонения ками, духам-помощникам богини Сунн, созданным ее фамильяром Обэ-Эттом. У меня в спальне было целых две каминады, и я очень любил созерцать их по утрам, пока молился, находясь в благом трансе.

— Эх, здорово проходит жизнь у сына эрусы — за молитвами, — хихикнула Пуэлла. — А я вот с утра никому не молилась. Хотела начать взывать к Конкордии, да все не складывалось. Вечно что-то отвлекало, а иногда я просто забывала.

— «Жаждущий всегда найдет минуту, чтобы утолить жажду, особенно если кувшин стоит перед ним», — философски изрек Вин-Сунн. — Любимая поговорка моей матери.

— Друзья мои, перестаньте разглагольствовать, — прервал их Корвус, и двое разом повернулись к нему. Все тело фамильяра с головы до ног сияло и переливалось от разом активированных чакр. — Я остановил время внутри храма и на некотором расстоянии вокруг него. Пока у меня все еще есть силы держать эту временную оборону, идемте в подвал. Что бы ни делали эти треклятые близнецы, их необходимо остановить.

— А где, собственно, дорога в подвал? — запереживала Пуэлла. — Или мы просто телепортируемся в него, воспользовавшись талантами Корвуса?

— Нет нужды. — Сомнус неспеша направился вперед, виляя бедрами, словно экзотический танцор. — Вон там, за главным алтарем Сунн, украшенным ритуальными куколками и цветами, находится люк. Вообще-то, он надежно закрыт, однако для нас это совсем не проблема.

Застывшее время придавало атмосфере храма особую жутковатость; ни один голос не прерывал тишину, ни один человек не двинулся со своего места. Проходя мимо алтаря, Пуэлла успела заметить старую женщину, что плакала, протягивая руки к одной из молитвенных куколок. Слезинка, словно хрустальная, замерла на впалой щеке.

«Интересно, за кого она молится? Чего просит у богини и ее помощников?»

Пуэлла почувствовала, как сердце сжали тиски необъяснимой боли. Она снова вспомнила видение Оракула, вспомнила иную тишину — ту самую, что накроет мир с массовым вторжением декурсий. Вспомнила бабушку и Амику, мертвых, сидящих в маленькой кухоньке ее родного дома в Шикке. Точно такая же судьба точно ждет и эту плачущую старушку: рано или поздно твари выдерут из нее душу и поглотят, забыв обо всяком милосердии.

— Пуэлла…

Мир был так ужасен и так несправедлив. Любое благое деяние здесь требовало слишком большую цену, а малейший проступок мог стоить жизни. Был ли Долус, если подумать, таким уж злодеем, раз согласился помогать Кунктии в получении души последней из хозяек Корвуса?

«К тому же, наверняка это происходило с подачи его родителей или даже некой части Совета. Он считал себя героем, он убеждал себя, что, направляя меня в объятия смерти, спасает тысячи и тысячи таких же безобидных девушек, как я».

— Пуэлла, о чем ты задумалась? — Вин сильнее тряхнул ее за плечо. — Хватит таращиться на бабулю и пойдем уже дальше!

— Я… да-да, прости, — опомнилась Пуэлла. — Лезет всякое в голову, не обращай внимания.

И она приблизилась к открытому люку, взглянув сверху вниз на жуткую черную лесенку со сбитыми ступеньками, что уводила далеко вниз, в непроглядный мрак. Сонмуса рядом уже не было: очевидно, пошел первым, чтобы разведать обстановку.

— Мы с тобою, хозяйка, пойдем следующими, — сказал Корвус, мягко кивая Пуэлле. — Мое создание обещало дать знак, если внизу будет что-то не так. Раз уж он молчит и даже мыслеобразов не посылает, то это значит, что внизу все в порядке. Вин, ты за нами. Иди аккуратно, на этой лестнице легко поскользнуться.

И он, осторожно взяв Пуэллу на руки, легко, словно паря в стоячем воздухе, направился вниз по жутким ступеням. Вин, пытаясь не упасть, быстро засеменил следом, держась за выступающие из стен камни.

— Если начнешь падать, не бойся ухватиться за меня, — сказал Корвус. — Я не упаду, даже если ты попытаешься меня уронить. Хозяйка, как ты? Все хорошо?

Пуэлла быстро закивала и расплылась в благодарной улыбке: вообще-то, она всегда была довольно неловкой, и, хотя Амика и бабушка считали этот недостаток очаровательным, от заплетающихся ног и дурной координации у девушки постоянно были синяки на боках и коленях.

Чем ниже они спускались, тем ближе становился золотистый свет, что лился снизу, из подвала. Лестница вилась и кружилась, будто желая сбросить путников вниз, пару раз Вин действительно чуть не падал за перила, однако Корвус всякий раз вовремя приходил на помощь, не отпуская Пуэллу. Внизу, там, где их должен был ждать Сонмус, было по-прежнему тихо, словно никого там и не было.

— Сонмус! — крикнул Корвус, продолжая спуск. — Ты там, внизу?!

Никто не отозвался. Вин шумно выдохнул, и Пуэлла поняла, что ее друг испугался. Впрочем, ей и самой вдруг сделалось не по себе; захотелось оказаться у себя дома, в Шикке, или на худой конец в Университете — за одним из столовских столиков, например. Поглядеть в окошко, выпить чаю. Все что угодно, лишь бы только не торчать в этом ужасном месте, жутком и сумрачном, где буквально каждая ступенька и каждый камешек хочет тебя убить.

— Сонмус! — повторил Корвус настойчивее. — Отзовись!

— А может, Вы… вернее, ты… — растерялся Вин. — Вдруг ты случайно наложил заклятье времени и на него? Ну, то есть, он тоже попал под чары, и…

— Во-первых, в своих мыслеобразах я крайне точен, — ответил Корвус. — Я настроил свои чакры таким образом, чтобы они задержали время для всех, кто находится в храме и на его территории, кроме тебя, моей хозяйки и самого себя.

— И все же…

— Ах да, во-вторых: для снов в принципе не существует понятия времени. Сонмус продолжил бы двигаться и говорить, даже если бы я попробовал обратить чакры против него.

— В таком случае, произошло что-то ужасное.

— Не тревожься, Вин. Ты достаточно силен, чтобы постоять за себя, ровно как и мы с Пуэллой. Моя хозяйка, быть может, еще не открыла в себе многочисленные таланты, однако в критической ситуации наверняка способна даже поджечь храм одной лишь Муладхарой.

— Я даже не знаю, как ее активировать, — нервно хихикнула Пуэлла. — Такого в Университете нам еще не объясняли.

— Еще объяснят, — улыбнулся Корвус. — Ну, вот мы и на месте! Сонмус?

Сонмус! Сонмус! — завторило эхо, вдруг сделавшееся неестественно громким. Все трое разом вздрогнули, а руки Корвуса ослабли так внезапно, что Пуэлла, выскользнувшая из них, чуть не ударилась копчиком о каменный пол — благо, вовремя успела схватиться за одежды своего фамильяра и выпрямиться на дрожащих ногах.

— Д-декурсии меня дери… — выдохнул Вин. — Ч-что тут происходит…

— Ты тоже это ощущаешь? — спросила Пуэлла. — Какая-то… слабость… спать хочется сильно…

Она повернула голову к Корвусу; все его чакры погасли, и теперь он сам едва стоял на ногах. Глаза его, и без того блеклые, светло-розовые, теперь сделались похожими на бельма слепца; губы шептали что-то неясное, руки плетьми болтались вдоль тела.

— С-сонмус? — слабо позвала Пуэлла. — Сонмус, где же ты?

Но ответом ей снова стало лишь эхо. Подвал, в котором они находились — хотя подвалом это странное помещение назвать было можно с натяжкой — казался нескончаемой огромной залой, тянущейся в непроглядную черноту, и лишь странный агрегат, что стоял в нескольких шагах от троицы, излучал теплое золотистое сияние.

«Что это за машина? — подумала Пуэлла. — Почему она кажется мне настолько знакомой?»

А потом из темноты послышался голос. Монотонный, печальный, наполненный болезненным восторгом. Это говорил один из близнецов — Вермис, фамильяр своего немого хозяина, что беседовал с Пуэллой в лазарете. Как же он сумел обойти мыслеобраз Корвуса, как сумел победить его?

«Я чувствую сильную энергию, исходящую оттуда, — запоздало вспомнила девушка пророческие слова Сонмуса. — Энергию, способную победить даже Демиурга. Энергию высших миров и сущностей, слабейшая из которых способна раздавить Конкордию краешком ногтя».

Сама она не ощущала энергии и не могла сказать, откуда исходит подавляющая разум и тело сила — от агрегата или, быть может, от самих близнецов, находящихся в отдалении. Все, что хотела девушка в эти долгие секунды, это улечься прямо на холодный пол и отдохнуть. Погрузиться бы в дрему хотя бы на пару минуточек!

«Нет, не поддавайся искушению».

— Хозяйка… — Корвус из последних сил схватил ее за запястье. — Надо убираться отсюда. Что бы эти твари тут ни затевали, энергия, которой полнится это место…

— И п-почему мы Сонмуса не послушали? — бессильно зашевелила губами Пуэлла. — Он же п-предупреждал…

— Энергию такой силы я бы почувствовал еще на входе в храм, — ответил Корвус. — Даже присутствие Конкордии я мог ощутить еще в Задымье, хотя она стояла рядом с Золотой Стеной.

— Х-хочешь сказать, что…

— Я подумал, что Сонмус врет или преувеличивает — сны это умеют, они регулярно несут бред время от времени. Однако вышло так, что он каким-то образом почувствовал энергию издалека, в то время как мне будто бы перекрыли все чакры. Во всяком случае, кто-то точно постарался, чтобы ослабить их работу, потому что я упорно не ощущал присутствия чего-то опасного, пока мы не оказались в подвале.

— Значит, уходим. — Пуэлла зевнула и устало повернулась к лестнице. — Что бы там ни было, мы уже не сможем…

Ее ноги подкосились, и она упала на колени; глаза смыкались, все тело дрожало от горячих волн приятной сонной энергии, захватывавшей все тело целиком. Она услышала, как рядом, сладко посапывая, уже свернулся калачиком Вин; Корвус, пытаясь поднять хозяйку на руки, из последних сил боролся с наваждением, стоя на коленях рядом и покачиваясь взад-вперед.

— Что ж это за сила такая… — из последних сил пробормотала Пуэлла, глядя на альбиноса снизу вверх. — …раз даже Демиурга, придумавшего сны, она может заставить уснуть против собственной воли?

— Другой вопрос, где мы окажемся, когда проснемся, — хрипло отозвался ворон. — У меня дурные предчувствия.

А потом Пуэлла закрыла глаза и погрузилась в темноту. Это было глубокое забытье, лишенное снов и наполненное одним лишь непроглядным мраком.

— …А она и впрямь похожа на свою мать. Не сказать, чтобы человеческое начало было незаметно, однако лучшая кровь в ней явно преобладает.

— Какая милашечка! Уверен, ее личико будет великолепно смотреться на фресках и монетах! Только позвольте мне, и я всю ее покрою поцелуями!

— Вы и впрямь считаете, что Корвус ее достоин? Пусть уродливый вороненок довольствуется позицией заключенного или мертвеца — я с радостью сожрал бы его, будь у меня такая возможность, и сам занял его место.

— Что-о, считаешь себя достойным Пуэллы, дочери Конкордии?! О нет, эта милашечка на тебя и не посмотрит, так и знай!

— Какая самонадеянность. Как будто ты у нас — первый красавец.

— Ха-ха-ха, глупышечка обиделся! А ну-ка перестань дуть щечки и…

— Хозяин говорит вам успокоиться.

— Ой-ой-ой, и как же я осмелился! Прошу прощения, дайр Формидот, дайр Вермис…

— Хозяин говорит, что прощает. Немедленно приведите нашу хозяйку в себя и начинайте обряд. Грядет Священная Ночь, Воины Истины вскоре соберутся здесь, чтобы преклонить колени. Мы стоим на пороге новых времен, друзья мои! Возможно, однажды с этого момента начнут новое летоисчисление.

Пуэлла слабо приоткрыла глаза; веки были тяжелыми, в глаза словно насыпали песка. Трое незнакомцев стояли, склоняясь над нею: первый, невысокий и стройный, выглядел серьезным мужчиной средних лет с кругленькими очками на носу. Новомодная стрижка, выкрашенные в ярко-красный цвет волосы и длинные острые уши, украшенные кучей блестящих сережек, странно дисгармонировали со строгим костюмом и надменным взглядом, которым он таранил окружающих. Второй — очевидно, тот, что уже успел осыпать Пуэллу сладкими комплиментами на несколько лет вперед — был лысым толстяком со свиными глазками, сальной улыбочкой и смешным пятачком вместо носа. Третий же, тот, кто изъявил желание поглотить Корвуса и стать новым возлюбленным Пуэллы, был самым молодым и привлекательным из них… впрочем, вышеуказанная привлекательность быстро исчезала, стоило девушке присмотреться к нему получше.

Голову украшали витые рога, светлые локоны ниспадали до плеч, маленькое хрупкое тело было облачено в широкие розовые одежды, похожие на одно большое облако из рюш и безвкусных бантов, подведенные красным глаза оказались непропорционально узкими и длинными, а рот был столь огромен и зубаст, что сомнений не оставалось: он не был человеком, ровно как и его собратья.

— О, она проснулась, проснулась! — завопил толстяк со свиным пятачком, заметив, что Пуэлла глядит на его товарища, и принялся тяжело подпрыгивать, хлопая в ладоши. — Глядите, дайр Формидот, дайр Вермис! Наша хозяйка открыла свои глазки!

Пуэлла собралась с силами и дернулась вперед, чтобы сесть, но вдруг поняла, что не может: ее запястья и лодыжки были прикованы к длинной широкой лавке, на которой та лежала.

«О Демиурги! — выдохнула девушка. — Дела обстоят даже хуже, чем я предполагала!»

Вместе с удивлением ее захлестнул еще и безумный страх: ни Корвуса, ни Вина нигде не было видно, а она, беспомощная и обездвиженная, оказалась наедине с незнакомыми существами и двумя сумасшедшими фанатиками, способности которых, вполне вероятно, во много раз превышали даже таланты ее фамильяра. Если из сложившейся ситуации и был какой-нибудь простой и логичный выход, то пока что Пуэлла его не находила.

«Наверное, все, что мне остается — это лежать здесь и ожидать Священной Ночи. Что бы она ни принесла с собою, я уже ничего не сумею поделать».

Она снова посмотрела на двух близнецов, замерших поодаль, на восхищенную троицу, толпившуюся и толкавшуюся рядом.

— Кто вы? — спросила она у них, даже не ожидая, что пленители ответят.

Однако худощавый юноша с витыми рогами и огромным ртом почтительно склонился, скрестив руки на груди, и улыбнулся: края губ, словно рана, расползлись от уха до уха, обнажив ряд острых черных зубов.

— Мы — отвергнутые детища Конкордии, те, кого она выбросила и оставила гнить в неоконченных мирах, — ответил он. — Мы зовем себя Очистителями, родоначальниками новых рас и новой эпохи, где всякому живому созданию будет место под Златоликом.

— Н-никогда не слышала о вас.

— О нет, хозяйка, напротив, — сухо покачал головою длинноухий мужчина в очках. — Из тебя желают сделать оружие, универсального солдата, убивающего подобных нам ради кровавого удовольствия и несправедливости.

У Пуэллы похолодело внутри.

— Так вы… — начала было она.

— Все верно, — кивнул рогатый. — Люди зовут нас декурсиями.

У Пуэллы потемнело перед глазами. От страха она забыла, как дышать — захотелось провалиться в спасительную тьму и проснуться в своей комнате, рядом с Корвусом, в полной безопасности. И дослушать наконец его историю до конца. Узнать, куда ведут все нити. Впрочем, как выяснилось, даже Тринадцатый Демиург знал не все о происходящем, ведь это не он зачаровал те карты в Шикке.

«Шикк…»

Сейчас времена, когда они с Амикой гуляли по улочкам родного городка, казались Пуэлле такими далекими, словно это происходило около десяти или даже двадцати лет назад, однако на самом деле прошел лишь жалкий месяц.

«Ужасный учебный год. Ужасный первый курс. Ужасная студенческая жизнь!»

Пуэлла дернулась, силясь высвободиться, однако все было тщетно. Жуткое ощущение беспомощности пугало и сводило с ума, хотелось кричать, вопить, умолять о пощаде, но слова не рождались в сознании, а на языке крутилась только парочка отборных ругательств. Наконец девушка сделала глубокий вдох, прикрыла глаза и попыталась собраться с мыслями.

«Ничего уже не изменишь, Пуэлла. Что случилось, то случилось. Нужно искать выход из ситуации».

— Я… я ведь ваша хозяйка, правильно? Кто-то, кому вы все поклоняетесь? — выдохнула она.

Все трое согласно загомонили.

— Хорошо. В таком случае, ответьте мне, где Корвус и Вин.

Декурсии переглянулись; рогатый юноша скривился от пренебрежения — не то к фамильяру Пуэллы, не то к наследнику эрусы — и кивнул хрякоподобному толстяку. Тот откашлялся.

— Ну, э-э-э… вороненок в порядке, лежит себе, отдыхает.

— Тоже прикованный?

— Но иначе он попытался бы нас прикончить! — обиженно всплеснул ручонками толстячок. — А мы этого не хотим, нет-нет-нет!

— А Вин?

— А, кьярта-ваддский мальчонка? Ну, живенький-здоровенький пока, его готовят для праздничка, ведь ночка-то грядет!

— Готовят? В каком это смысле?

— Наряжают, моют, красят… положено ведь жертве быть красивенькой, как иначе!

— Что?! — Пуэлла дернулась вперед изо всех сил, холод железа впился в запястья и щиколотки; от беспомощности захотелось рыдать. — Живо отпустите меня! Я приказываю вам!

Декурсии обернулись к близнецам; несколько секунд те стояли, с одинаково безразличными выражениями лиц наблюдая за воплями Пуэллы, но затем Формидот соизволил сделать небрежный жест рукою, и Вермис выступил вперед.

— Хозяин говорит, что тебя отпустят во время Священной Ночи, когда ритуал уже будет проведен.

— Какой еще ритуал?!

Белокурый юноша-декурсия с огромным ртом склонил набок жуткую голову.

— Ну, что за глупые вопросы? Ритуал Слияния, разумеется! Как и было предсказано Пророком Эрратумом много веков назад, ты пришла, чтобы выпить нашу кровь и стать сильнейшей из эгрегиусов — забудь оскорбительное слово «декурсии», зови своих слуг подобающе! — и стать нашей первой и верховной богиней, второй Конкордией, что превзойдет мать по силе и нраву, станет образцом терпения и милосердия.

— Пока что ты не богинюшка, а лишь ее доченька, — улыбнулся хряк со свиным пятачком, — но времечко пришло, звездочки сошлись, и сейчас мы всем покажем, чего стоим, да?

Пуэлла крепко сжала губы. Она не могла спорить с ними, не могла противостоять их странной воле — у нее попросту не было для этого сил. Не то положение.

«Однако я могу подыграть им, если это поможет мне остаться в живых и хотя бы как-то предотвратить происходящее».

Пуэлла решительно кивнула, словно соглашаясь сама с собою.

«Да, так и будет. Вин не умрет, и мы уйдем отсюда втроем, после того как уложим всех этих сволочей на лопатки».

— Расскажите мне, как будет проходить Ритуал Слияния и Священная Ночь в целом. Я желаю знать, что должна делать.