Пророк

Глава 29 Настоящая ссора

К тому времени, когда я реально оказалась готова войти туда, я была взвинчена, даже почти нервничала.

Мой адреналин практически выветрился.

Прошло слишком много времени.

Прежде чем я успела направиться туда, чтобы поговорить с ним, меня затянул инцидент с командой разведки, что выбило меня из колеи сразу на нескольких уровнях. Во-первых, как я и сказала, это заняло слишком много времени. Я уже шла поговорить с Ревиком, когда меня отвлекли. А ещё до звонка Балидора я вообще не знала, что данная операция вообще проводится.

Так что да, когда всё пошло не по плану, я была не в курсе.

А ещё я немного взбесилась.

Конечно, я знала, что команду Локи отправили во Флашинг, район Квинса, на поиски матери Данте. Этим утром я даже слышала по коммуникаторам, что они нашли её живой, что уже само по себе было маленьким чудом.

Я не имела ни малейшего понятия, что прошлой ночью Ревик перенаправил эту команду в Вашингтон, пока в Нью-Йорке был ещё день. Предположительно, он сделал это, пока я находилась на палубе и смотрела на след авианосца… или после того, как я уснула.

Никто даже не сказал мне, на поиски чего он их туда отправил. Всю информацию по конкретной цели Ревик зашифровал и отправил непосредственно Локи вместе со схемами, планом подхода и несколькими запасными планами. Даже у Балидора не было этих сведений… и у Оли, которая отправила этот пакет информации по связи.

Теперь никто не мог мне сказать, что случилось с Локи — которого, видимо, подстрелили. С тех пор, как «Чинук» покинул земли Белого Дома, команда не выходила на связь.

Ясен пень, я была не в восторге.

В Нью-Йорке они никого не потеряли во время операции по вызволению матери Данте. Через несколько часов их перенаправляют в Вашингтон, и один из наших лучших разведчиков ранен, плюс мы теряем Онтари, ещё одного разведчика Адипана с высоким рангом, и как минимум два других видящих получают серьёзные травмы — на миссии, о которой я ничего не знаю и не имею к ней доступа.

Так что да, я разозлилась.

Само собой, я заметила лицемерие в данной ситуации.

В конце концов, я только что приказала направить нас в Дубай, не обсудив это предварительно с Ревиком. И всё же я пребывала в шоке от того, что Ревик отдал столь беспечное распоряжение, да ещё и так скоро после бардака в Макао. Даже если не принимать в учёт то, что мы потеряли друзей, мы и так не могли похвастаться изобилием видящих с высокими рангами.

Лучше бы у него имелась чертовски весомая причина для такого поступка.

Я постаралась вытолкнуть эту мысль из головы, пока шагала в сторону резервуара, где Ревик предположительно ждал меня.

Ничто из того, что я только что узнала, не привело меня в хорошее расположение духа.

Однако я не могла откладывать это ещё дольше.

Пришла пора нам поговорить по-настоящему.

***

Ну, хотя бы он находился там.

Когда я вошла в дверь-люк, он лежал с гарнитурой в ухе, растянувшись на кровати и скрестив лодыжки. Мне не нужно было смотреть на его лицо, чтобы знать, что он работает. Но должно быть, он довольно глубоко погрузился в процесс, потому что почувствовав мой свет, он резко дёрнулся и удивлённо поднял взгляд.

Он не колебался — сразу выпрямился из своей позы, как кот, содрав гарнитуру и не замедляя вставания. Никакое из этих движений не было открыто агрессивным, но что-то в его манере двигаться по-прежнему вызывало у меня ассоциации со временем, проведённым с ним на ринге. Это также заставило меня помедлить. Я оставалась у двери, настороженно наблюдая за ним, присматриваясь к его свету и непроницаемому выражению его лица.

Выразительными оставались лишь его глаза.

Откровенно холодные, они сияли над этими высокими скулами, наблюдая за мной так же осторожно, как я наблюдала за ним.

Затем я осознала, что по-прежнему чувствую Ниилу, и обернулась через плечо.

Встретившись взглядом с женщиной-видящей, я заметила там обеспокоенное выражение и сделала небрежный жест одной рукой, говоря спокойным тоном.

— Всё хорошо, — сказала я ей. — Можешь закрывать. И отключи наблюдение, пожалуйста.

Я наблюдала за лицом Ниилы, пока та переваривала мои инструкции.

Я чувствовала, что часть её хотела что-то сказать, напомнить мне, что они будут прямо за дверью — а может, упомянуть кое-какие меры безопасности в самом резервуаре. Я видела, что она также хотела вложить какой-то другой посыл — может, дать мне знать: они не потерпят, чтобы он мне как-то навредил.

Я понимала, что ей больше всего не хочется отключать наблюдение.

Я также осознавала, что она не хочет противиться моему приказу перед Ревиком.

В конце концов, последняя часть взяла верх.

— Конечно, Высокочтимый Мост, — пробормотала она.

Её щёки выглядели краснее обычного, но она тут же принялась закрывать дверь. Я наблюдала, пока панель не закрылась окончательно, и красная мигающая лампочка над дверью не засветилась непрерывным голубым светом. Как только в камере над дверью погас огонёк, я повернулась лицом к Ревику.

Выражение его лица изменилось в этой паузе.

Часть того холода ушла из его глаз. Он по-прежнему выглядел злым, но что-то в этой злости показалось мне более открытым — а может, это была просто готовность открыто поругаться со мной.

Я наблюдала, как он бросил свою гарнитуру на стол, заваленный более крупными и похожими на животных машинами. Когда он посмотрел на меня в следующий раз, его тонкие губы хмуро поджались.

— Ну? — сказал он.

Я ощущала его свет как электрический заряд, змеящийся вокруг и сквозь меня, заставляя напрягаться мои пальцы, челюсти, мышцы ног, рук и живота. Его свет стал ещё более наэлектризованным через несколько секунд, курсируя по моему aleimi как огонь. Я даже не могла определить, что из этого мне казалось злостью. Это больше напоминало силу — заряд, который он едва сдерживал, скользящий в верхних частях его света.

— Ты начнёшь? — спросил он. — Или я?

Он сделал шаг в мою сторону, и я ощутила, как что-то в его самоконтроле сломалось.

Прилив эмоций ударил по верхним частям моего света. Он не дошёл до меня словами или конкретными фрагментами мыслей. Это ощущалось скорее как волна разгорячённых чувств, перепутавшихся с мыслями, желаниями, объяснениями, раздражением, порывами, стремлением к коммуникации… и вся эта беспорядочная масса каким-то образом существовала отдельно от его сознательного разума.

— Элисон, — громче произнёс он. — Ты собираешься говорить со мной? Или нет?

Он сделал очередной шаг в мою сторону, и я среагировала без промедления или раздумий — может, потому что до сих пор ощущала этот воинственный настрой во всем его свете.

Я толкнула его, используя телекинез.

Толчок был несильным, но вынудил Ревика остановиться как вкопанного.

Он уставился на меня, тяжело дыша.

Затем его глаза тут же вспыхнули.

Тот жар, который я ощущала в его свете, превратился в бл*дское пекло. Я почувствовала, как где-то в верхних уровнях моего aleimi наэлектризовался заряд, заставляя волоски на моих руках подняться, вынуждая меня резко втянуть воздух… и ударяя меня в грудь.

Он отбросил меня назад… сильно.

Достаточно сильно, чтобы я врезалась в перила под окном, через которое мы часто смотрели на нашу дочь. Достаточно сильно, чтобы весь воздух выбило из моих лёгких. Я врезалась задницей в те металлические перила и всхлипнула от неожиданности.

— Не делай этого, бл*дь, — прорычал он. — Я стерпел это, когда ты была ментально неадекватна. Но теперь я такого не потерплю.

Посмотрев на него, я не ответила.

Однако я по-прежнему не боялась его.

Он сделал это не для того, чтобы навредить мне. Он сделал это, чтобы подчеркнуть свою точку зрения, которую я невольно воспринимала как справедливую. Я тоже не должна пихать его своим светом.

Когда он встретился со мной взглядом, я поняла, что он это почувствовал.

Он одновременно испытывал благодарность за эту мысль и раздражался из-за моего внешнего отсутствия эмоций.

А может, я ощущала от его света вовсе не раздражение. Может, злость имела даже меньше направленности. Теперь я отчётливее чувствовала в его свете страх, который я и искала. Чем дольше я смотрела на Ревика, тем сильнее становился этот страх, умножаясь из-за того, что я отказывалась реагировать на злость, за счёт которой он пытался добиться от меня реакции.

Нахмурившись, он отвёл взгляд.

— Значит, вот и всё? — сказал он, скрещивая руки на груди. — Я теперь отстранён?

— Ревик, — я выдохнула, впервые нарушив молчание. — Чёрт возьми. Нет.

Его радужки продолжали источать свет, но теперь уже более слабый. Чем дольше он смотрел на меня, тем сильнее они начинали искрить, а его челюсти сжимались.

— Тогда что? Ты явно считаешь, что запереть меня здесь на несколько часов — это нормально…

— Я не хотела это делать. Я собиралась прийти раньше. Меня отвлекли. Балидор…

— Балидор, — он сердито фыркнул. — Ну конечно.

Я прикусила губу, заставляя себя не огрызаться.

Я по-прежнему ощущала себя странно отстранённой от злости, сиявшей в его светлых глазах. Ну… не отстранённой. Я вовсе не была отстранённой. Я просто знала, что могу видеть его. Я могу видеть его сквозь то, что он пытался показать мне на поверхности; то, что он использовал, пытаясь меня оттолкнуть, отпугнуть. Я ощущала его недоверие ко мне, но теперь оно воспринималось иначе.

— Ревик, — сказала я. — Мы не можем это делать. Не можем.

— Мы не можем делать что?

Щёлкнув языком, но не совсем от злости, я покачала головой.

Окинув взглядом относительно спартанскую обстановку комнаты, я осознала, как сильно это маленькое пространство отражало большую часть его жизни, большую часть того, кем он являлся. Это напоминало миниатюрный командный центр, только с религиозными книгами в переплёте, данными ему Врегом. Я чувствовала присутствие Менлима даже в этом, но знала, что теперь это часть и Ревика тоже.

Эта мысль уже не вызывала у меня печали.

Многое из того, чем Ревик вынужден был стать, в результате проявилось в манере, противоположной его детству. Потому что или так, или превратиться в монстра.

Я знала, что я сама такое не пережила бы.

По правде говоря, я не могла представить, чтобы кто-то, помимо него, смог пережить такое.

— Ревик, — я подняла руки открытыми ладонями вверх. — Ревик, ты же мне не навредишь. Я это знаю. И мне нужно, чтобы ты это тоже знал.

Он уставился на меня.

Я видела, как его зрачки расширились, а прозрачные глаза как будто сделались ещё резче.

— Что поможет? — раздражённо спросила я. — Что поможет в этой ситуации? Потому что ты прекрасно знаешь, что я не могу допустить, чтобы ты это делал.

— Делал что? — рявкнул он. — Пытался защитить собственную жену?

— Раздувал чёртов мятеж на этом корабле! — огрызнулась я. — Я этого не допущу! Ты бы сам этого никогда не потерпел! Ни от Врега. Ни от ‘Дори. Так почему я должна терпеть такое от тебя?

Его глаза ожесточились.

И всё же я понимала, что в этот раз достучалась до него… во всяком случае, немножко. Именно по этой причине я выбрала военный подход в качестве отправной точки. Мне нужно было поговорить с ним так, чтобы он действительно услышал, а не отгородился всеми своими защитами и не уверился, что я веду себя полностью иррационально или говорю так только из-за сентиментальных чувств к Касс.

— Ревик, — произнесла я. — Что поможет в этой ситуации?

Его глаза похолодели.

— Разреши мне убить её.

— Нет.

— Нет? Почему? — прорычал он. — Потому что всё будет выглядеть так, будто я взял над тобой верх? С каких это пор тебя подобное смущает, если речь идёт обо мне? Они знают, что мы обсуждаем такое дерьмо! Обычно мы этого не скрываем! Они знают, что мы вместе выбираем стратегию, по крайней мере, когда можем!

Сделав вдох, он усилием воли заставил себя понизить голос.

— …Кроме того, предельно ясно, что ты не послушала меня в отношении Дубая. Или в отношении бл*дского Макао, если уж на то пошло, потому что я был категорически против того, чтобы использовать тебя в качестве наживки. Или в отношении твоих собственных чёртовых протоколов безопасности, касающихся отслеживания операций. А учитывая твоё маленькое шоу там, не думаю, что у кого-то остались сомнения, кто тут главный, жена. Так что если ты ищешь способ получить больше баллов мачо, сегодня ты уже истратила весь лимит.

Последнее он сказал с явной горечью.

Я сохраняла свой тон спокойным. Возможно, слишком спокойным.

— Ты знаешь, что здесь для меня дело не во власти.

— Тогда в чём, бл*дь, дело, Элли?

Жар по-прежнему сохранялся в его свете, но теперь я также ощущала больше Ревика. Достаточно, чтобы мой защитный панцирь, которым я себя окружила, начал таять. Я осознала, что защищала себя от него с той самой секунды, как только переступила порог. Более того, я относилась к нему скорее как к противнику, нежели как к партнёру — загадка, которую мне нужно решить или просто разобраться, как с ней справиться.

Как только я это осознала, вся наэлектризованность ушла из моего света.

Прислонившись к стене, к которой он меня только что оттолкнул, я вздохнула и провела пальцами по спутанным волосам. Чувствуя, как его свет в ту же паузу начинает утрачивать наэлектризованность, я подождала, пока Ревик не стал ощущаться более открытым, затем подняла взгляд и посмотрела ему в глаза.

— Ты хочешь быть главным, Ревик? — спросила я.

— Нет! — рявкнул он. Теперь его злость находилась на поверхности, но ощущалась более открытой, более искренней, что лишь заставило меня сильнее расслабиться. — Бл*дь, да не этого я хочу, Элли!

— Тогда чего ты хочешь? — спросила я.

Я видела, как он вздрогнул; в его глазах и свете промелькнуло удивление.

Затем всё в нём как будто разом утратило запал. Ревик сделал шаг назад. Я наблюдала, как его взгляд обращается внутрь, а затем он грузно прислонился к столу, сев на край и опираясь на свои длинные ноги, скрещённые в лодыжках.

— Я хочу иметь больше права голоса в вопросах твоей безопасности и безопасности Лили, — сказал он.

— Больше права голоса? — настаивала я. — Или право решать единолично?

Ревик поднял взгляд. Его прозрачные глаза смотрели ещё резче.

— Ты хочешь услышать правду?

Я прищёлкнула языком, в этот раз раздражаясь по-настоящему.

— Конечно, я хочу услышать правду! Что, чёрт подери, по-твоему, я делаю здесь? Нам нужно прийти к согласию. Нам нужно договориться… прямо сейчас. У нас нет роскоши спорить об этом дерьме, особенно когда мы готовимся опять мобилизоваться. Мне нужна твоя помощь в Дубае! Эту операцию надо планировать минимум шесть недель. И я устала спорить перед остальными!

Пока я говорила, его взгляд прояснился.

Я видела, как Ревик кивнул, но почувствовала его согласие ещё до этого.

— Прости, что я тебя толкнула, — сказала я после. — Этого больше не повторится.

Он посмотрел на меня, стискивая челюсти.

— Ты можешь повторить это, — ответил он. — Просто не делай этого, когда ты зла на меня, бл*дь. Не делай это, чтобы поставить меня на место. Я, может, и твой подчинённый, но я также твой муж. Там ты можешь сколько угодно давить на ранг, — добавил он, показывая в сторону двери резервуара. — Но если ты сделаешь это здесь, где мы должны быть супругами — и равными — то будешь спать одна, Элли.

Я не опустила взгляд. Увидев там глубину его чувств, я кивнула.

Он никогда не применял ко мне данную угрозу.

— Ладно, — сказала я. — Согласна.

Жар в его глазах утратил ещё больше наэлектризованности.

Дождавшись, когда Ревик выдохнул, я поудобнее устроилась попой на поручне под смотровым окном и поджала губы.

— Мы будем обсуждать тот факт, что ты воспротивился приказу? — спросила я. — Что ты действовал за моей спиной?

Злость вернулась в его бледные глаза. Я наблюдала, как он уставился в органический пол, и его взгляд обратился внутрь. Я подождала, пока он соберётся с мыслями, и потом продолжила.

— Сколько именно контроля ты хочешь над решениями, которые влияют на мою безопасность, Ревик? — спросила я, подходя к проблеме с другой стороны. — И насколько широкий спектр вопросов охватывает это понятие? Потому что то, что ты сделал сегодня… это влияет не только на нашу с Лили безопасность.

Я подождала несколько секунд, наблюдая, как он думает.

— У меня тоже есть условие, — сказала я и помедлила, почувствовав, что Ревик напрягся. Я подождала, когда он поднимет взгляд, и вздохнула. — Я хочу, чтобы ты снова начал посещать Юми, — увидев, как в его глазах вспыхнула злость, я подняла ладонь. — Послушай, это не наказание. Я хочу, чтобы ты позволил ей помочь тебе с этим. Балидор показывал мне транскрипции твоих сессий с ним в резервуаре, после моего отъезда в Китай. Он показывал мне ту часть, касающуюся твоих страхов, что Менлим жив… страхов из-за того, что он заставлял тебя делать.

Увидев, что злость ещё жарче полыхнула в его глазах, я выше подняла ладонь, добавив:

— …Особенно из-за того, что он заставлял тебя делать с женщинами. Балидор говорил мне, что ещё не зная, что Менлим жив, ты уже боялся того, что может случиться со мной из-за Менлима. Он сказал, что ты убеждён, будто не сумеешь удержаться и не навредить мне, если Менлим принудит тебя к этому.

Взгляд Ревика сделался откровенно смертоносным.

Я чувствовала, что там бурлят и другие эмоции, и подождала, пока он переварит мои слова и пробьётся сквозь свою злость на ‘Дори.

— Я готова дать тебе намного больше власти в вопросах безопасности, Ревик, — добавила я. — Но я не могу дать тебе карт-бланш. Только не тогда, когда дело касается убийства одной из Четвёрки. Ты не можешь единолично принимать такое решение. И мне нужно, чтобы ты сохранял ясность мышления. Насколько это возможно, во всяком случае.

Воцарилось очередное молчание.

Я знала, что даже теперь в некоторой мере управляю им.

Я нарочно назвала Касс «Одной из Четвёрки», но не по имени и даже не по титулу. Я знала, что играю на его религиозных верованиях. Я не пыталась скрыть от него этот факт, но мне нужно, чтобы он воспринимал это как менее личный вопрос, сводящийся не столько ко мне и нему, сколько к тому, что мы пытались делать в целом — то есть, не допустить, чтобы остальные люди и видящие из Списка были истреблены Дренгами.

— Ревик, — мягче произнесла я. — Разве ты позволил бы мне сделать это с Терианом? Если бы я боялась, что сохранение жизни Териану может навредить тебе?

Воцарилось очередное молчание.

Я чувствовала, что в его голове формируются аргументы, и заговорила прежде, чем он успел их озвучить.

— Я знаю, что Касс сделала с нами, малыш. Я знаю, что она сделала со мной, с Лили, с тобой. Но Териан пытал тебя… месяцами. Он едва не убил тебя. Он едва не убил моего брата. Он насиловал и пытал мою лучшую подругу. Он убил мою мать… и едва не развязал войну, — я сглотнула и заставила себя говорить нейтральным тоном. — Но вопреки этому мы приняли решение оставить его в живых. Мы сделали это из-за того, кто он такой и что он такое. Что он значит для мира.

Ревик продолжал смотреть вниз, на свои ноги.

— Может, мы допустили ошибку. Тебе это не приходило в голову? Что я допустил ошибку, позволив ему жить?

— Да, — сказала я, подавляя раздражение. — Конечно, это приходило мне в голову! Но каков ответ, Ревик? Что мы делаем? Просто убиваем всех, кто может представлять для нас угрозу?

Когда он не ответил, я осознала, что сама пытаюсь найти ответ на этот вопрос.

Сделав это, я осознала, что понимаю, что хочу сделать.

— Мы можем оставить это Совету, — сказала я.

Не поднимая взгляда, я скрестила руки и кивнула про себя, ещё больше уверившись в этом после того, как сказала это вслух.

— Мы можем ввести правило, согласно которому любые радикальные меры в отношении одного из Четвёрки должны решаться голосованием Совета, — продолжала я, размышляя. — Желательно путём публичного голосования, как минимум в отношении старших членов. Таким образом, ни у кого из нас не будет решающего права голоса. Мы оба представим свою точку зрения Совету касательно рекомендаций и вопросов безопасности. Но мы оставим последнее слово за видящими, которые предположительно лучше понимают суть вещей. И более объективны.

Ревик посмотрел на меня, и его прозрачные глаза выражали напряжённую пытливость.

— Ты на такое согласишься?

Обдумав свои слова, я кивнула.

— Да.

— А если они скажут, что мы должны убить Касс? — настаивал он.

Я выдохнула, окинув взглядом маленькую комнату. Сосредоточившись на коротенькой полочке, заставленной книгами в кожаных переплётах, я задумалась над его словами. Но чем дольше я размышляла, тем явственнее понимала, что это единственное решение, с которым мы оба сможем жить.

— Тогда мы убьём её, — сказала я.

Воцарилось очередное молчание, в течение которого он обдумывал мои слова.

Я наблюдала, как он смотрит в пол комнаты, и его мысли были почти видны в пространстве нашей маленькой конструкции. Я знала, что этот разговор развивался не так, как он ожидал. Чёрт возьми, да он развивался и не так, как ожидала я.

Я поймала себя на том, что всматриваюсь в его скуластое лицо и вижу там усталость, которая вовсе не казалась мне вызванной нехваткой сна.

— Я слышал, что тебя вызвали наверх, — сказал Ревик мрачным тоном. — Всё хорошо? Мы кого-то потеряли?

Наблюдая за его лицом, я видела отразившуюся там вину вместе с интенсивной болью.

Я прикусила губу.

— Мы пока что не знаем точно. Но да, похоже на то.

— Кого?

— Онтари.

Ревик вздрогнул, и боль в его глазах проступила ещё заметнее. Прикрыв лицо ладонью, он потёр виски, стискивая зубы.

— Они что-нибудь нашли? — спросил он. — В Вашингтоне?

Посмотрев на него, я выпустила часть своего раздражения, несмотря на исходившие от него угрызения совести и печаль, а также усталое выражение его лица.

— Ну я не знаю, — саркастично отозвалась я. — Было бы неплохо, если бы я была в курсе, зачем, бл*дь, их вообще туда послали, Ревик.

Он перевёл взгляд, и в его прозрачных глазах блеснуло удивление.

— В смысле? — переспросил он. — Я отправил их туда из-за тебя. Они следовали твоему сну. Тому, что про Белый Дом. Про сейф под землёй.

Я уставилась на него.

Несколько долгих секунд я не могла ответить.

Я просто посчитала, что он послал команду Локи в Вашингтон в рамках какого-то стороннего проекта, о котором не потрудился мне рассказать. Глядя на него теперь, я понимала, что он сделал это скорее в качестве одолжения мне. Может, он так даже показывал, что доверял моим видениям, что хотел проверить пророческие наводки, приходившие ко мне во снах.

Почему-то от этого осознания на глаза навернулись слёзы.

В те же несколько минут меня затопило чувство вины. Я пришла сюда, чтобы попытаться урезонить его, но в то же время обуздать, подтолкнуть к компромиссу, чтобы мы не поссорились. Глядя на него теперь, я понимала, что он подошёл к этому разговору намного честнее, чем я.

Он также намного старательнее пытался извиниться, и далеко не по таким корыстным причинам.

— Прости, — сказала я, вытирая лицо тыльной стороной ладони. — Чёрт, — я издала невесёлый смешок, не глядя на него. — Я думала, что ты просто не потрудился ввести меня в курс дела.

Пока он сидел там, в комнате царила тишина.

Я чувствовала, как он думает над тем, что я сказала.

— …И прости, что я отчитала тебя там, — издав очередной горький полусмешок, я вытерла глаза, до сих пор почему-то плача и теперь смущаясь ещё и из-за этого. — Мне ненавистно было так говорить с тобой перед ними. Мне показалось, что ты не оставил мне выбора… из-за чего я ужасно взбесилась на тебя. Но сейчас всё так чертовски хрупко. Мы не можем допустить раскола в управляющей команде. Не можем. И я не могу выглядеть слабой перед ними, даже если ты мой муж. Я знаю, что это всего лишь психология, но чёрт подери, они должны быть уверены во мне, иначе мне не стоит быть лидером. Они никогда не поверят, что я выведу их из этого, если будут воспринимать меня как какую-то…

— Ш-ш-ш, — перебил Ревик.

Он уже встал и пересёк комнату прежде, чем я осознала его намерения. Я не успела отодвинуться, как он уже очутился передо мной, взяв меня за руки.

— Прости, — сказал он, стиснув ладонью мои длинные кудри на затылке и прильнув поближе ко мне, опустил губы к моему уху. — Я сожалею, Элли. Правда.

Я снова покачала головой.

Я не хотела его извинений.

— Чего ты хочешь? — пробормотал он.

Я издала короткий смешок. В нём тоже отнюдь не прозвучало много веселья.

— Пожалуй, тебе не стоит сейчас задавать мне этот вопрос, — сказала я.

— Почему нет?

Я почувствовала, что сжимаю зубы, затем подняла взгляд и посмотрела ему в глаза.

— Потому что большая часть меня хочет ещё немножко пошвырять тебя моим светом.

Я видела, как его глаза слегка изменились, затем Ревик окинул взглядом моё тело. Проблеск боли скользнул по его свету в мой, хоть я и почувствовала, как он пытается это подавить. Покачав головой, я прислонилась к перилам, чувствуя, как в груди становится легко, и издала очередной полусмешок.

Вот теперь в нём действительно прозвучало веселье.

— Ты безнадёжен, — сообщила я, вытирая лицо.

Ревик склонил голову набок — этот жест у видящих был ещё одной версией пожатия плечами.

— Можешь немножко пошвырять меня, если тебе так хочется.

Я наградила его шутливо грозным взглядом.

— Осторожнее с тем, что предлагаешь мне в данный момент, муж.

Он щёлкнул языком, улыбаясь. В этот раз улыбка коснулась его глаз.

— Обещания, обещания, — укоризненно протянул он. — Только лаешь, но не кусаешь.

По какой-то причине это вызвало во мне настоящую вспышку злости.

Может, потому что в данный момент это слишком ударило по больному. А может, я просто наконец-то поняла, что жило под моей потребностью контролировать ситуацию — хоть «справляясь» со своим нестабильным супругом, хоть в какой-то другой обстановке. Я боялась, что я вовсе не создана для того, чтобы вести этих людей за собой. Я боялась, что всё работало лучше, пока Ревик был за главного.

В любом случае, жар без предупреждения затопил мой aleimi.

В этот раз я толкнула его сильнее, используя свой свет.

Ревик отлетел на несколько футов. Когда он восстановил равновесие, он тяжело дышал. Но не выглядел сердитым. Настороженным, может быть, но не сердитым.

Если уж на то пошло, я увидела на его лице интерес.

— Ты злишься? — спросил он после небольшой паузы. Его глаза продолжали оценивать мои, и я чувствовала, как он осторожно кружит вокруг моего света. — Потому что нам наверняка не стоит делать это, если ты по-настоящему зла на меня.

Я задумалась над этим и согласилась с ним.

Но злилась ли я? Что на самом деле здесь происходило? Раздражения, да. Но злость? На него? Я честно не могла почувствовать это ни в какой части своего света, если только я не подавляла и это тоже.

Честно говоря, я до сих пор в половине случаев чувствовала, что отстаю от него на десяток шагов. Мне казалось, что как бы я ни старалась рационально подходить ко всему — к руководству группой, к управлению операциями, к разведке — он всё равно знал больше, чем я. Он всё равно подходил ко всему более ясно, даже когда был расстроен. Мне до сих пор казалось, будто я проигрываю каждый спор, даже когда он признавал поражение.

Может, мне только и оставалось, что швырять его.

Ревик рассмеялся.

Закусив губу, я сердито посмотрела на него, и он снова расхохотался.

— Gaos, врёшь как дышишь, — сказал он, улыбаясь. — Но если хочешь наказать меня за это, я уже дал тебе разрешение, жена.

Ревик оставался на прежнем месте, в нескольких метрах от меня, практически там же, где он очутился после того, как я его толкнула. Он наблюдал за мной, всё ещё улыбаясь, и я чувствовала, что тот жар вновь змеится в его свете. Какая-то часть меня в равной степени раздражалась и забавлялась этим жаром, или даже возбуждалась. Я всё ещё не хотела причинять ему боль, но чувствовала в нём эту тягу.

Когда я подняла взгляд в этот раз, его глаза опять изменились.

— Пожалуйста, — произнёс он.

Его голос сделался более низким, хриплым.

Я уставилась на него, чувствуя, как усиливается моя боль разделения.

Я знала, о чём именно он меня просил, но какая-то часть моего разума (может, менее рациональная часть меня) продолжала противиться этому. Но да, я знала. Один раз Ревик уже просил меня об этом, и значит, он довольно сильно хотел этого, скорее всего, по тем причинам, которые назвал мне этим утром.

То есть, он хотел открыться мне. Он думал, что если я сделаю это, то он откроется.

Может, он также считал, что это и меня откроет сильнее. Может, он хотел дать мне то, чего я, по его мнению, желала. В любом случае, одна лишь простота этого ощущалась как твёрдая стена.

Он хотел, чтобы я причинила ему боль. Мой муж просил меня причинить ему боль.

Конечно, я знала, что всё не так просто. Он хотел, чтобы я подвела его к какой-то грани, которую он знал лучше меня — к грани, после которой ему будет проще отпустить контроль.

Я знала, что моё нежелание порождено по большей части страхом. Мой разум сохранял достаточно той раздражающей отрешённости, чтобы я отчётливо видела страх, но недостаточно для того, чтобы я могла что-то с этим поделать.

— Я схожу к Юми, — его голос уговаривал мой свет, притягивая меня. — Я соглашаюсь на твой компромисс, жена. Целиком и полностью. И я приношу свои извинения.

Я сглотнула.

Я почувствовала, как боль в его свете усилилась, и какая-то часть меня вздрогнула.

Может, это мне надо сходить к Юми. Тут явно не только у него проблемы с подобными вещами. Разница только в том, что я по большей части понимала проблемы моего мужа. Я как минимум знала, откуда они взялись. Его желания и страхи имели для меня смысл, как и тяги его света вокруг того, о чём он меня сейчас просил.

А вот собственное дерьмо мне было сложнее распознать.

— Я знаю, почему, — мягко сказал Ревик.

Я подняла взгляд, только тогда осознав, что отвела его в сторону.

Прикусив губу, я посмотрела на непрозрачную стену, которая служила нам единственным способом провести время с нашей дочерью.

При мысли о ней моя грудь опять заболела.

— Вообще-то. Я вроде как хочу увидеть Лили, — увидев, как глаза Ревика смягчились, я отвернулась, вытирая глаза, и ощутила прилив чувства вины, понимая, что ухожу от темы, хотя и говорю правду. — Такое чувство, будто в последнее время я её почти не видела.

Он мягко щёлкнул языком, но в этот раз там не было злости.

— Хочешь, чтобы я пошёл с тобой? — тихо спросил он.

Я подумала над этим и кивнула.

— Да, — ответила я. — Если хочешь. И если ты не занят.

— Ни капельки, — отозвался Ревик.

Что-то в том, как он это сказал, заставило меня расслабиться по-настоящему.

Однако его глаза продолжали осторожно следить за моим лицом.

— То есть, ты не хочешь поиграть? — спросил он. — Сейчас, я имею в виду.

Я посмотрела на него, чувствуя, что напрягаюсь, когда это желание усилилось в наших светах. Очередной прилив боли и образов промелькнул на поверхности его aleimi.

— Элли, — Ревик поколебался. Затем, словно приняв решение, он послал мне импульс тепла. — Элли, я знаю, почему. Правда знаю. Но тебе не нужно об этом беспокоиться. Я тебе обещаю.

Почувствовав, что он имел в виду, я нахмурилась, уставившись в пол. Он уловил кое-что, что я полностью пропустила. Я боялась не того, что сделаю ему больно.

Ну, я боялась не только этого.

Я также боялась, что сделаю это неправильно, выставлю себя идиоткой перед ним.

Я знала, что он платил женщинам за то, чтобы они делали это с ним.

Те видящие, которым он платил, знали, что делали, и чего он хотел. Они не колебались и не сдерживались. Я знала, что в их числе, наверное, были и мужчины, и женщины. Теперь я понимала это ещё острее, увидев его прошлой ночью с Даледжемом, но, полагаю, я знала всегда. Я также знала, что в их числе должны быть и люди, и видящие.

Я не хотела, чтобы меня сравнивали с ними. Я не хотела быть ещё одним именем в длинном списке людей, которые доставили ему удовольствие таким образом.

Ревик улыбнулся. Я ещё не подняла взгляд, но почувствовала это.

— Элли, — сказал он. — Ты должна понимать, что с тобой всё совершенно иначе.

Я не встречалась с ним взглядом, но пожала плечами.

— Это не отменяет того факта, что я всё равно ничего не знаю, Ревик. Я не знаю, как дать тебе то, чего ты хочешь, — прикусив губу, я хотела продолжить, но потом опять пожала плечами и заново скрестила руки на груди.

Я буквально видела, как Ревик закатывает глаза.

— Ты всё-таки заставишь меня сказать это? — ответил он.

— Сказать что?

— Чушь собачья, Элисон, — его тон сделался жёстче. — Китай.

Я бросила на него сердитый взгляд, но он перебил меня прежде, чем я успела заговорить.

— Ты знаешь, — сказал он. — И я уж молчу про Сан-Франциско.

Зная, что он говорит про Джейдена в тот период, я поморщилась, теперь атакованная двумя непрошеными наборами воспоминаний. Большинство этих вещей я бы предпочла оставить далеко в прошлом, и не только потому, что во многих из них участвовал Дитрини. Тот факт, что это был Дитрини, в целом не отменял того, на что намекал Ревик, но я также подумала, что он упускает многое из того, что хотела сказать я.

Легко делать подобное, когда тебе вообще пофиг.

— Я понимаю, — произнёс Ревик низким голосом. — Правда, понимаю. Для меня это тоже было проще.

Воцарилось молчание.

Когда оно затянулось, я почувствовала, как он отступает своим светом.

Я также ощутила, как он вежливо и осторожно забирает своё предложение назад.

Ну, не совсем забирает назад, но, может, позволяет мне соскочить с крючка.

Почему-то это меня тоже не приободрило. В моём свете усилилась боль, и я ощутила, как какая-то часть меня почти злится. Я ненавидела, что у меня возникали проблемы с этим дерьмом. Я ненавидела, что я такая трусиха в отношениях с ним, что я всё ещё видела для себя угрозу в его прошлой сексуальной жизни и позволяла этому встать между ними. Я не должна была ощущать себя такой никудышной в этом отношении. Вспомнив кое-какие истории, которые рассказывала мне Касс, пока мы ещё вместе учились в школе, и даже вещи, которые делали мы с Джейденом…

— Элли, — в голосе Ревика прозвучало лёгкое предупреждение.

Я убила эту мысль, стерев её из своего света.

— Прости, — пробормотала я, крепче скрещивая руки на груди.

— Не извиняйся, — сказал он. — Всё нормально.

Я знала, что он говорит это из вежливости, и это разозлило меня ещё сильнее.

— Я тоже хочу повидаться с Лили, — произнёс Ревик уже теплее. — Почему бы нам не поговорить об этом попозже? Мы можем пообедать с ней, а потом пойти на совещание по Дубаю. Думаю, оно всё равно должно состояться, — добавил он, снимая рубашку с длинными рукавами со стула, куда он её повесил, и просовывая руку в один рукав. — Просто теперь это будет планировочная сессия.

Я почувствовала, как его свет утратил напряжённость, когда он сказал это.

Это ухудшило мою боль, но в то время я лишь кивнула.

При этом до меня дошло, что мы только что пережили нашу первую супружескую ссору.

Во всяком случае, первую настоящую ссору.