Против правил

Глава 10

Если бы не Рул, Кэтрин бы повеселилась. Внешне она выглядела вполне счастливой, улыбалась и беззаботно болтала, но ощущала себя просто ужасно. Как будто на этом свидании незримо для всех, кроме нее, присутствовал Рул. Смеясь над чем-нибудь, Кэт думала о том, как он лежит в постели и ждет, когда она придет к нему, потому что не может встать и сам отправиться за ней, и чувствовала вину за свой смех. Чувствовала вину за все, поскольку Гленн оказался забавным и ненавязчивым спутником, а она не могла уделить ему достаточно внимания.

Пока они смотрели матч, Кэтрин удалось сосредоточиться на том, что происходит, отбросив мысли о Руле. Она никогда особо не увлекалась бейсболом, но ей нравилось разглядывать толпу. Там были люди всех мастей, одетые во всевозможные наряды. Одна парочка, очевидно, в весьма романтическом настроении, полностью игнорировала игру, поглощенная друг другом на глазах у тысячи свидетелей. Парень, сидящий на ряд ниже только в одних обрезанных джинсах, кроссовках и повязанной на голову футболке, одинаково громко болел за обе команды. Гленн решил, что товарищ сам не знает, где кто на поле.

Но в том, чтобы просто смотреть на людей, было и кое-что, причинявшее страдание. Взгляд Кэтрин наткнулся на мужчину с густыми темными волосами, и на короткий мучительный миг ее сердце сжалось. Чем сейчас занят Рул? Поел ли он хоть что-то? Не мучают ли его боли?

Она расстроила его, а ведь врач сказал, что ему нужен покой. А вдруг он попытался сам подняться и упал?

Интуиция подсказывала Кэт, что если он не пришел в ярость раньше, то сейчас уж точно взбесится. И все же не смогла отменить свидание с Гленном в последнюю минуту. Гленн слишком приятный человек, чтобы поступить с ним так низко. Он, может, все понял бы и показал бы себя хорошим другом, но Кэтрин чувствовала, что было бы гадко подвести его, когда он уже раздобыл билеты на игру.

Внезапно ее глаза наполнились слезами, и она отвернулась, сделав вид, что разглядывает болельщиков. Ей до боли хотелось домой, хотелось оказаться под одной крышей с Рулом, чтобы приглядывать за ним, даже если он злой, как черт. Любовь! Кто это сказал, что любовь заставляет землю вращаться? Любовь – мука, зависимость, которую надо питать, хотя даже сквозь страдание Кэтрин ощущала, что не желала бы иной доли. Рул был частью ее души, столь важной, что без него она существовала лишь наполовину. Разве жизнь еще не доказала этого?

Она любила Рула, любила ранчо, разрывалась между ними, и это сводило ее с ума. Кэт не знала, что важнее, и ее запутанные эмоции все только усложняли.

Взглянув на Гленна, она внезапно поняла, что не может представить Рула, вот так сидящим на стадионе, жующим отвратительный хот-дог и попивающим теплое разбавленное пиво. Кэтрин никогда не видела, чтобы Рул расслаблялся. Он изматывал себя работой до такой степени, что сил оставалось лишь добраться до кровати, рухнуть и уснуть, а утром все начиналось заново. Он много читал, но вряд ли для развлечения, скорее, по работе. Рул изучал толстенные книги по выведению и генетике, родословные, держал руку на пульсе новшеств в области лекарств и ветеринарной практики. Его жизнь строилась вокруг «Угодий Донахью». Да, он пошел на танцы, но сам не танцевал. Просто приглядывал, чтобы Кэтрин не связалась с кем-то другим. Существовало ли для него хоть что-то, кроме ранчо?

Кэтрин внезапно разозлилась. Ранчо! Вечно это ранчо! Было бы лучше и в самом деле продать его. Да, при этом она могла бы потерять Рула, но так или иначе узнала бы о его подлинных чувствах. С грустью, Кэтрин признала, что ревнует Рула к «Угодьям Ди», как ни к одной женщине. Ее бесили попытки Рики привлечь внимание Рула, но максимум, что они вызывали – жалость, поскольку Кэтрин прекрасно отдавала себе отчет: у сводной сестры нет никаких шансов преуспеть в своих намерениях. У Рики не имелось того, что нужно Рулу. У нее не было ранчо.

Если хватит смелости, Кэтрин прямо спросит Рула, что ему от нее надо. «Вот она, оборотная сторона любви, – горько подумала Кэт, – что делает тебя беззащитным и уязвимым». Любовь превращает уравновешенных людей в безумцев, храбрецов – в трусов, моралистов – в сластолюбцев.

Когда Гленн поднялся с места и, зевая, потянулся, Кэтрин с удивлением поняла, что игра уже закончилась, и ей пришлось быстро взглянуть на табло, чтобы узнать, кто выиграл. «Асторы», но с преимуществом всего в один ран. Матч закончился с низким счетом, став своего рода противостоянием защитников, а не нападающих.

– Давай по чашечке кофе на дорожку, – предложил Гленн. – Я выпил только одно пиво, но не помешало бы взбодриться перед тем, как сяду за штурвал самолета.

«По крайней мере, он мыслит ясно», – решила Кэтрин. Вслух она сказала, что выпить кофе – отличная идея, и они провели еще час в кофейне аэропорта. Кэтрин чувствовала, как утекают минуты, знала, что если Рул еще не спит, то сейчас его уже трясет от злости. При этой мысли ее начали раздирать два желания: вернуться поскорее и вообще не возвращаться.

Когда они сели в самолет, оказалось, что второе желание, похоже, сбудется. Гленн внезапно заглушил двигатель.

– Давление топлива никак не растет, – пробормотал он, покидая кресло.

Топливный насос вышел из строя. К тому моменту, когда они раздобыли новый, устранили неполадку и поднялись в воздух, уже перевалило за полночь. Чтобы не будить все ранчо, Гленн загнал самолет в ангар и отвез Кэтрин домой на машине. После того, как он небрежно поцеловал ее в щеку на прощание, она сняла туфли, словно девочка, припозднившаяся со свидания, и на цыпочках прокралась по темному зданию, стараясь не наступать на те половицы, которые, как она точно знала, заскрипят.

Пробираясь мимо спальни Рула, Кэт заметила полоску света и замерла. Он не мог дотянуться и погасить лампу. Если все уже спят, ночник будет гореть до утра. «Пускай, утро почти наступило», – с кривой усмешкой подумала Кэтрин. Почему бы не признаться самой себе, что ей просто необходимо на него посмотреть? Прошло почти тридцать шесть часов с тех пор, как она видела его в последний раз, и это внезапно показалось ей слишком долгим сроком. Кэт, как и любому наркоману, требовалась очередная доза.

Медленно и осторожно она приоткрыла дверь и скользнула в комнату. Ну, он, по крайней мере, лежал, значит, кто-то все же вспомнил, что надо помочь ему улечься / устроиться перед сном. Глаза Рула были закрыты, а широкая мускулистая грудь равномерно вздымалась.

Горячая мелкая дрожь прошлась по телу Кэтрин, лишая ее самообладания. Боже, как он красив! Шелковистые темные волосы всклокочены, челюсть потемнела от щетины, одна сильная рука заброшена за голову, пальцы свободно расслаблены. Взгляд Кэтрин блуждал по смуглым плечам, задержался на поросли волос на животе, скользнул по обнаженному бедру. Простыня была наброшена чуть ниже талии, а левая нога вообще не укрыта, тяжелый гипс покоился на подушках.

Вся дрожа от осознания мужской красоты, Кэтрин потихоньку приблизилась к постели и наклонилась, пытаясь нащупать выключатель лампы. Кэт не издала ни звука, в этом она не сомневалась, но внезапно правой рукой Рул обхватил ее запястье. Темные глаза распахнулись, и несколько секунд он просто смотрел на нее, прежде чем смертоносная вспышка погасла.

– Кэт, – прошептал Рул.

Он крепко спал. В этом Кэтрин могла поклясться. Но инстинкты все еще были отточены под войну, и Рул чутко реагировал на малейшее изменение окружающей действительности, любое присутствие. Его тело действовало прежде, чем он просыпался. Кэтрин не шевелилась, пока из памяти Рула ускользали воспоминания о джунглях, и он снова не начал понимать, где находится. Безумный взгляд сменился злым прищуром. Хватка ослабла, но не настолько, чтобы Кэт могла отстраниться. Вместо этого Рул привлек ее к себе, заставив неуклюже наклониться над кроватью, удерживая силой одной руки.

– Я велел тебе держаться подальше от Гленна Лейси, – тихо прорычал он, удерживая девушку так близко, что его дыхание обжигало ей щеку.

«Кто ему рассказал?» – пронеслась смутная мысль. Да кто угодно. Все видели, как Гленн за ней заезжал.

– Я забыла, что договорилась увидеться с ним, – призналась Кэтрин, стараясь говорить тихо. – Когда Гленн позвонил, у него на руках уже были билеты на игру в Хьюстоне, не могла же я просто отказаться после того, как он все устроил. Гленн хороший человек.

– Мне плевать, пусть он хоть следующий американский святой, – ответил Рул все тем же тоном обманчиво-спокойной угрозы. – Когда я сказал, что не хочу, чтобы ты встречалась с другими мужчинами, я говорил абсолютно серьезно.

– Это было всего одни раз, и к тому же я тебе не принадлежу!

– Ты так думаешь? Ты – моя, и я на все пойду, чтобы тебя удержать.

Кэтрин осторожно, с болью взглянула ему в глаза.

– Правда? – пробормотала она, опасаясь, что слишком хорошо знает, как Рул отреагирует, вздумай она продать ранчо. Он возненавидит ее и сразу же бросит. Она уже никогда не оправится после этого.

– А ты попробуй и узнаешь, – предложил Рул. – Хотя ты и так это делаешь. Провоцируешь меня, пытаясь выяснить, насколько длинна та невидимая цепь, что обвивает твою прелестную шейку. Ну что ж, милая, ты своего добилась!

Он крепче сжал ее запястье и потянул на себя. Кэтрин уперлась левой рукой в матрас и попробовала встать, но даже распростертый на постели Рул был сильнее. Когда ее локоть подогнулся, и Кэтрин рухнула на него, она слабо вскрикнула, отчаянно пытаясь не ударить и не задеть больную ногу.

Рул выпустил Кэт и зарылся пальцами в ее волосах, путаясь в длинных гладких прядях и притягивая ближе.

– Рул! Прекрати! – простонала она за секунду до того, как их губы соединились.

Кэт пыталась не уступить ему, не разомкнуть губ, не разжать зубов. И не смогла. Не причиняя боли, Рул сжал ее челюсть, заставляя приоткрыть рот, язык скользнул в ее жар, оставляя раскаленные следы там, где касался. Словно во сне, Кэтрин почувствовала, как сдается, и опустилась на Рула.

Он целовал ее так долго и так страстно, что она понимала: назавтра губы опухнут. Но в этот момент все, что Кэт осознавала – опьяняющий вкус Рула, чувственные движения его языка, легкие укусы, которыми он и наказывал ее, и вознаграждал, спускаясь по нежной коже шеи к изгибу плеча. Только тогда Кэтрин почувствовала, что Рул расстегнул пуговицы спереди на платье и распахнул его, она простонала:

– Рул… перестань! Ты не можешь…

Он осторожно откинулся на подушку, не выпуская Кэтрин из рук. Горячая ладонь обхватила ее грудь.

– Нет, не могу, зато ты можешь, – прошептал он.

– Нет… твоя голова… нога… – бессвязно протестовала Кэтрин, закрыв глаза от обжигающего чувства восторга, разливающегося по венам, в то время как Рул продолжал ее ласкать.

– Прямо сейчас голова и нога меня не беспокоят.

Рул прижал Кэт к себе и снова принялся осыпать поцелуями, настаивая, чтобы она на них ответила. От жадных, глубоких проникновений его языка Кэтрин окончательно потеряла рассудок и вновь опустилась на него.

Рул потянул бретельки бюстгальтера, расстегнул его, полностью обнажая ей грудь.

– Пожалуйста, – задохнулась Кэтрин, сама не зная, просит его остановиться или продолжить. Она задрожала, когда рука Рула, грубо лаская, проникла ей под юбку, и хотя Кэт все еще бездумно лепетала слова протеста и мольбы, обнимала она его изо всех сил.

Рул издал хриплый стон и забросил ногу Кэтрин себе на бедра, устраивая ее в нужной позе. Внезапно по щекам Кэт покатились слезы, но она не осознавала, что плачет.

– Я не хочу причинить тебе боль, – выдавила Кэтрин.

– Не причинишь, – успокаивающе шепнул Рул. – Пожалуйста, милая, люби меня. Ты так нужна мне! Разве не чувствуешь, что я весь извелся по тебе?

В какой-то момент этих смелых интимных ласк Рул избавил ее от трусиков, нетерпеливо отбросив шелковую помеху, скрывавшую от него секреты женского тела. Руками он медленно направлял Кэтрин, опуская ее вниз, пока они полностью не соединились.

Это было так сладко и неистово, что Кэт едва не закричала, в последний миг все же прикусив язык. Каждой частичкой она ощущала сексуальность, исходящую от Рула, который лежал под ней, позволяя наслаждаться своим телом, задавать темп их соития. Это было тем более соблазнительно, ведь Рул являлся самим воплощением мужественности, и травмы нисколько не приуменьшили его силу. Кэтрин любила его, любила всей душой и сердцем, что отражалось в ее движениях. С непередаваемой нежностью она брала то, что он мог дать, и десятикратно возвращала ему, даря свое удовольствие и возвращаясь с небес на землю, чтобы вкусить его удовольствие.

Кэт в полудреме лежала на груди Рула, полузакрытыми глазами рассеянно обводя комнату, когда внезапно заметила, что дверь все еще открыта.

– Рул, – в досаде простонала Кэтрин. – Я не закрыла дверь!

– Ну, так закрой, – тихо ответил он. – Изнутри. Я с тобой еще не закончил, сладкая моя.

– Тебе надо поспать…

– Уже светает, – резонно заметил он. – Похоже, нам суждено заниматься любовью рано утром. Я всю неделю только и делал, что спал. Надо поговорить, и сейчас такое же подходящее время, как и любое другое.

И хотя дверь действительно следовало закрыть, Кэтрин все равно ненавидела мысль о том, чтобы оторваться от Рула. Она осторожно выскользнула из постели, чтобы не потревожить любимого еще сильнее, и на всякий случай заперла замок на ключ. С Рики станется вломиться прямо с утра, прекрасно зная, что Кэтрин в комнате Рула. Затем Кэт стянула платье, которое и без того мало что прикрывало, учитывая, что лиф стянут до талии, а юбка взбита приблизительно туда же. Обнаженная, она снова забралась под простыню, прильнув к Рулу, почти пьяная от удовольствия лежать рядом с ним. Проведя носом по впадине его шеи, она глубоко вдохнула терпкий мужской запах. Кэтрин была так расслабленна, так пресыщена…

– Кэт, – пробормотал Рул ей в волосы. Кэтрин не ответила. У Рула вырвался вздох разочарования, когда он понял, что она уснула, потом он прижал ее к себе покрепче и поцеловал спутанные темно-рыжие пряди, разметавшиеся на его плече.

Несколькими часами позднее Кэтрин очнулась от боли в руке, на которую пришелся весь ее вес, и обнаружила, что Рул спит. Осторожно подняв голову, она посмотрела на него, заметив, какой он бледный и измученный даже во сне. Случившееся ночью было внезапно и прекрасно, но он все же еще недостаточно поправился. Кэтрин выбралась из кровати, потирая мышцы, чтобы разогнать кровь. Под кожу словно вонзили тысячу игл, и она немного постояла, прижимая ладонь к себе, пока самое неприятное не осталось позади, после чего натянула платье, собрала остальные предметы своего туалета и вышла из комнаты до того, как Рул проснулся.

Она устала. Небольшого отдыха оказалось явно мало, но Кэт приняла душ и оделась для обычной дневной работы. Лорна улыбнулась, когда Кэтрин появилась на кухне.

– Я думала, сегодня у тебя выходной, – рассмеялась она.

– Можно подумать, у Рула бывают выходные, – с кривой усмешкой отозвалась Кэтрин.

– Ну, Рул-то покрепче тебя будет. Мы справимся, ранчо не развалится за две недели. Не хочешь вафель на завтрак? Тесто уже готово.

– Было бы здорово, – отозвалась Кэтрин, наливая кофе. Прислонившись к буфету, она потягивала напиток, чувствуя, как руки и ноги наливаются просто свинцовой тяжестью.

– Мистер Моррис звонил уже дважды, – между делом сообщила Лорна, и Кэтрин вскинула голову. Она чуть не пролила кофе, ставя чашку на буфет.

– Терпеть его не могу, – раздраженно воскликнула Кэт. – Почему он не оставит меня в покое?

– Это значит, что ранчо ты ему не продашь?

«Ну, как тут сохранить что-то в секрете?» – подумала Кэтрин, потирая лоб. Без сомнения, все в «Угодьях Ди» уже знали, что ей предложил Моррис. Скорее всего, всем так же известно, в чьей постели она сегодня проснулась! Все равно что жить в аквариуме.

– В какой-то мере это предложение заманчиво, – вздохнула она. – Но опять же…

Лорна ловко плеснула теста на вафельницу:

– Трудно представить, что будет делать Рул, если ты продашь ранчо. Вряд ли он сработается с мистером Моррисом. Слишком многое в жизни Рула связано с этим местом.

От слов Лорны каждый мускул в теле Кэтрин напрягся. Она знала. Она всегда это знала. Да, формально она владелица «Угодий Донахью», но ранчо принадлежит Рулу, а он принадлежит ранчо, и это гораздо важнее, чем то, что написано в любом контракте. Он расплатился за землю по-своему: своим временем, потом и кровью. Если Кэтрин продаст ранчо, он возненавидит ее.

– Не могу думать, – подавленно произнесла она. – Столько забот, что я просто разрываюсь.

– Тогда ничего не предпринимай, – посоветовала Лорна. – По крайней мере, до того момента, пока все не утрясется. На тебя сейчас давит слишком многое. Просто подожди чуть-чуть, недели через три твоя точка зрения может кардинально поменяться.

Разумный совет Лорны полностью совпал с тем, что сама Кэтрин твердила себе не один раз, и девушка лишний раз убедилась в своей правоте. Кэт села за стол и съела вафли, и, как ни удивительно, от нескольких минут тишины ей действительно полегчало.

– Кэт! – раздался сверху низкий сильный голос, и Кэтрин снова подобралась. Боже, одна мысль о разговоре с Рулом приводила ее едва ли не в ужас! Это глупо, упрямо убеждала она себя. Ведь всю ночь проспала в его руках, почему же ей так страшно с ним встретиться?

Потому что она боялась не удержаться и вновь броситься в его объятия и пообещать сделать все, что он захочет, – вот почему! Если бы он опять предложил ей выйти за него замуж, она могла бы растаять, как последняя дурочка, и согласиться, не раздумывая, откинув все размышления о том, что он ни разу не говорил ей о любви, только о своих планах.

– Кэт! – на сей раз в голосе слышались нотки раздражения, и Кэтрин немедленно вскочила на ноги.

Когда она открыла дверь в комнату Рула, тот лежал на кровати, зажмурившись, губы его побелели.

– Знала же, что еще слишком рано! – воскликнула Кэтрин, прохладной ладонью прикасаясь к его лбу. Темные глаза приоткрылись, и Рул выдавил улыбку.

– Похоже, ты права, – простонал он. – Боже, башка, кажется, взорвется! Принеси льда, ладно?

– Хорошо, – ответила Кэтрин, кончиками пальцев проводя по его волосам. – Хочешь что-нибудь поесть?

– Не сейчас. Лучше попить холодненького и включи кондиционер.

Когда Кэтрин повернулась, чтобы выйти, он спокойно окликнул:

– Кэт…

Она оглянулась, вопросительно вскинув брови.

– Насчет Гленна Лейси…

– Я же сказала – он всего лишь друг, – вспыхнула Кэтрин. – Между нами ничего нет, и я больше не буду с ним встречаться.

– Знаю. Понял ночью, когда увидел, что ты надела лифчик.

Из-под полуопущенных век Рул рассматривал ее, раздевая взглядом, и от этого у Кэтрин только сильнее горели щеки. Она догадалась, что он скажет дальше, но Рул все же произнес это вслух.

– Если бы ты была со мной, ты бы не стала его надевать, а? – хрипло спросил он.

– Нет, – слабо откликнулась Кэт.

Уголки рта Рула дрогнули в легкой улыбке.

– Так я и думал. Принеси мне попить, милая. Я сейчас не в форме для провокационных бесед.

Кэтрин не смогла сдержать смешок, выходя из комнаты. Как это на него похоже – она готова защищаться, а Рул наступает всего-то с одной лишь улыбочкой и двусмысленной репликой. Нет, ей с ним не справиться, но внезапно Кэтрин осознала, что и не хочет этого. Рул такой, какой есть, а не марионетка, чтобы дергать его за ниточки. И сам он никогда не пытался так же поступать с ней. Странно, порой она ощущала настороженность Рула, но обычно он не указывал ей, что делать, а чего – нет. «Ну, кроме случая с Гленном Лейси», – с улыбкой подумала Кэтрин. И даже тогда она все равно поступила по-своему. Ее рыжие волосы служили таким же символом упрямства, как и темперамента.

Рул чувствовал себя недостаточно хорошо для серьезного разговора и решил отложить его, за что Кэтрин была ему признательна. Она заботливо устроила любимого в подушках после того, как он осушил стакан холодного чая, и приложила к голове ледяной компресс. Рул лежал смирно, наблюдая, как она прибирает комнату.

– Льюис рассказал мне о прошлой ночи, – нарушил он тишину. – Он сказал, что ты в одиночку помогала Андалусии. Были проблемы?

– Нет, она сама справилась.

– Хорошая мамочка, – сонно пробормотал Рул. – Так жаль второго жеребенка. Несколько лет назад у нас выжили оба детеныша из двойни, да и то случайно. Младшему так и не удалось сравняться со старшим по размерам и силе, и все же это славная малышка. Она казалась такой крошечной, что было страшно пускать ее к другим животным, поэтому пришлось продать семье, которая нуждалась в смирной лошади для детей.

Кэтрин ощутила укол совести за то, что не справилась о здоровье другой кобылы.

– А Льюис сказал что-нибудь насчет Сэйбл? Как она там?

– Ничего. Ты видела жеребенка?

– Нет еще. Но это сильная крошка, высокая и резвая. Встала на ноги почти сразу же.

– Ну, ее производитель – Ирландская Буря. Похоже, мы от него дождемся только кобылок, а не жеребчиков. Плохо дело: большинство кобыл не могут бежать наравне с жеребцами, даже если они и резвые.

– А как же тогда Хулиганка? – искренне обиделась за девочек Кэтрин. – И дерби несколько лет назад выиграла кобыла, умник.

– Милая, даже на Олимпийских играх женщины не соревнуются с мужчинами, и с лошадьми то же самое… за исключением некоторых особенных случаев, – добавил Рул. Его глаза медленно закрылись, и он пробормотал: – Мне надо скорее встать на ноги. Тут работы непочатый край.

Кэтрин принялась увещевать его, что все под контролем, но потом увидела закрытые глаза и не стала его беспокоить. Она заметила, что сон – лучшее лекарство от головных болей. Пусть отдыхает, пока можно. Скоро, возможно, даже очень скоро, Рул снова заставит себя выполнять привычную работу. Он впервые за несколько дней упомянул о том, что нужно выбираться из постели, но она знала, что это не в последний раз.

Когда Кэт вышла из дома, жара обрушилась на нее, словно молот. Вероятно, конечно, сейчас и не жарче обычного, но Кэтрин жутко устала и тем сильнее ощущала пекло. Не только палящие лучи солнца. От самой земли исходили волны, обжигающие лицо. Так же жарко было и тогда, в июле, когда Рул… «Забудь об этом», – велела она себе. Пора приступать к делам. Вчера она прохлаждалась и сегодня намеревалась все возместить.

Кэтрин зашла в помещение для выжеребки, чтобы проверить двух новоиспеченных мамаш и их приплод. Флойд заверил ее, что с Сэйбл все хорошо, и предложил помогать при родах в любое время. Кэтрин с недоверием взглянула на него, и он рассмеялся.

– Вы хорошо справились с Андалусией, мисс Кэтрин, – похвалил Стоддард.

– Это Андалусия хорошо справилась, – поправила Кэтрин. – Кстати, вы не в курсе, куда сегодня направился Льюис?

Флойд задумчиво наморщил лоб.

– Не уверен, но, кажется, я видел его в грузовике с Рики. Они ехали на пастбище.

Он ткнул пальцем на восток, где, насколько знала Кэтрин, паслось небольшое стадо скота.

«Если Рики в грузовике, то Льюис, скорее всего, составил ей компанию», – подумала Кэтрин, вспоминая, что ей открылись некоторые новые подробности их отношений. Она разрывалась на части между чувством облегчения от того, что Рики переключилась с Рула на Льюиса, и состраданием к последнему. Разве он не видит, что Рики – ходячее бедствие?

Размышления Кэтрин неожиданно прервал крик, от которого у нее буквально кровь застыла в жилах. Она замерла, уставившись на Флойда и видя на его лице отражение собственного ужаса.

– Пожар в конюшнях!

– О боже, – простонала Кэтрин. Оцепенение внезапно спало, она повернулась и бросилась к выходу. Побелевший Флойд бежал следом. Пожар в конюшнях! Это едва ли не самое худшее из всего, что могло случиться на ранчо. Животные паниковали и зачастую сопротивлялись, когда их пытались спасти, что оборачивалось трагедией. Вспышкой агонии промелькнула мысль, что, если Рул слышал крик, он встанет с постели и только еще сильнее навредит себе, стараясь помочь.

– Пожар!

– Господи, потише нельзя! – рыкнула Кэт. Работник удивленно посмотрел на нее, заметил взгляд, который она бросила на дом, и, кажется, все понял. Густой черный дым лениво валил в открытые ворота, и до Кэтрин донеслось испуганное ржание, хотя она и не заметила пламени.

– Держите!

Кто-то набросил ей на лицо мокрое полотенце, и Кэтрин устремилась в темное помещение, кашляя даже сквозь ткань, поскольку едкий дым все же проникал в легкие. Однако она не чувствовала жара от огня, хотя сейчас ей было не до того, чтобы оглядываться по сторонам, сначала надо спасти лошадей.

Перепуганные животные метались в денниках, били копытами по деревяшкам, что не давали им вырваться на волю. Кэтрин нащупала защелку и распахнула дверцу, с трудом разглядев в дыму лошадь и узнав в ней Бунтаря, любимца Рула.

– Тихо, тихо, – приговаривала она, затем сделала глубокий вдох и отняла полотенце от лица, чтобы набросить на глаза коню. Он достаточно успокоился, чтобы она смогла быстро вывести его на свежий воздух. Остальных лошадей так же быстро и без лишнего шума вывели следом. Работники помогли успокоить животных.

Пожар удалось потушить, пока он еще не разгорелся. К счастью, искры не попали на сено, иначе от конюшни за считанные минуты осталось бы одно название. Парнишка, которого Рул нанял всего два месяца назад, обнаружил причину задымления в помещении, где хранили упряжь. Огонь вспыхнул в ведре для мусора и перекинулся на попоны и кожаную сбрую, которая оказалась полностью уничтожена, амуничник выгорел, но все вздохнули с облегчением, отделавшись малой кровью.

Удивительно, но оказалось, что Рула не потревожил крик о пожаре. Возможно, он не услышал за шумом кондиционера. Кэтрин вздохнула, прекрасно понимая, что ей все равно нужно ему рассказать и что он придет в ярость. Если бы с ним все было в порядке, пожара бы не случилось. Зная, что босс не видит, кто-то небрежно бросил спичку или окурок, и лишь благодаря счастливому случаю удалось избежать беды. Все же требуется заменить большую часть упряжи. Кэт так старалась, чтобы все пребывало в лучшем виде, и вот теперь такое.

Лорна ободряюще приобняла ее поникшие плечи.

– Идем-ка домой, Кэтрин. Тебе нужно хорошенько вымыться, а то ты вся черная с ног до головы.

Взглянув на себя, Кэтрин увидела, что одежда вся в саже. Она ощущала пепел на щеках и голове.

Пока Кэт стояла под душем, чувство вины за то, что подвела Рула, только усилилось. Она не могла даже представить, как расскажет ему обо всем.

Рул включил маленький радиоприемник у постели и потому ничего не слышал. Когда Кэтрин открыла дверь в его комнату, он посмотрел на нее и сузил глаза, заметив напряженное выражение ее лица, а также мокрые волосы и другую одежду, после чего сжал губы.

– Что случилось?

– В конюшне начался… пожар, – заикаясь, произнесла Кэтрин, неуверенно делая шаг ближе. – Его удалось потушить, – быстро добавила она, заметив ужас во взгляде Рула. – Все лошади в порядке. Пострадал только… амуничник. Мы, кажется, лишились всего, что там находилось.

– Почему мне не сказали? – процедил Рул сквозь зубы.

– Я… я так решила. Ты все равно ничем бы не помог. Сперва мы вывели всех животных и…

– Ты заходила в конюшни? – рявкнул Рул, приподнимаясь на локтях и тут же морщась от нахлынувшей боли. В глубине темных глаз разгорались красные искры, отчего у Кэтрин внезапно мороз прошел по коже. Рул не просто злился, он был взбешен, стиснув руки в кулаки.

– Да, – подтвердила она, чувствуя приближающиеся слезы. Кэтрин поспешно сморгнула их. Она же не ребенок, чтобы реветь каждый раз, когда на нее кричат.

– Слава богу, огонь не распространился дальше сарая, но лошади испугались, и…

– Боже, женщина, ты совсем идиотка? – заорал Рул. – Из всех безумных, глупых поступков…

Да, она идиотка, поскольку слезы все же покатились по щекам.

– Прости, – выдохнула Кэт. – Я не хотела, чтобы так случилось.

– А чего ты хотела? Можно хоть на минуту оставить тебя без присмотра?

– Я же извинилась! – взвилась Кэтрин, которой внезапно стало невмоготу стоять и выслушивать все остальное.

– Я вернусь позже, – выдавила она сквозь рыдания. – Надо послать кого-нибудь в город за упряжью.

– Черт, вернись немедленно! – взревел Рул, но Кэтрин уже выскочила в коридор, захлопнув за собой дверь. Затем, смахнув слезы, зашла в ванную и плескала холодной водой в лицо, пока не сошла краснота. Ей хотелось спрятаться в своей комнате, но гордость не позволила. Ее ждала работа, и она не могла больше перекладывать свои обязанности на чужие плечи.