Кэтрин собиралась встать пораньше, но одного желания оказалось мало. Когда она наконец открыла глаза, откинула волосы от лица и посмотрела на часы, было уже больше десяти утра. Зевая, Кэт потянулась и тут же вздрогнула от боли. Она осторожно поднялась с кровати, прислушалась к ощущениям и поняла, что мышцы болят, хоть и не так сильно, как она опасалась. Предположив, что Рул уже несколько часов как уехал, Кэтрин решила: принять горячую ванну совершенно безопасно. Собрав одежду, она направилась в ванную комнату.
Час спустя Кэт чувствовала себя значительно лучше, хотя мышцы все еще ныли. Она снова натерлась мазью, стараясь не обращать внимания на боль. Несмотря на испытанные в начале ночи мучения, долгий сон полностью освежил Кэтрин: глаза сияли, а щеки покрылись легким румянцем. Она заколола волосы черепаховыми гребнями и теперь походила на подростка. Кэт разглядывала себя в зеркале, и на мгновение ей показалось, что она снова перенеслась в прошлое: на нее смотрела девочка, какой она была в тот жаркий летний день, когда беззаботно планировала поездку к реке. «Неужели я так же улыбалась?» – задалась вопросом Кэтрин и слегка улыбнулась в предвкушении… Чего?
Она изучала собственное отражение, пытаясь найти ответ на этот вопрос. Но в деликатных чертах лица его не было. Кэт видела лишь неуловимую улыбку и какую-то тайну во взгляде. Она унаследовала необычную внешность от отца: мрачное пламя волос – оттенок нельзя назвать ни коричневым, ни рыжим – и темные глаза, не черные, как у Рула, а мягкого глубокого карего цвета. К счастью, веснушек не было, но, если много времени провести на солнце, кожа покрывалась легким ровным загаром. Что еще? Что привлекло бы внимание мужчины? Нос прямой и изящный, но не классический, пухлые, как у ребенка, губы, изысканный контур лица. Довольно высокая, стройная и длинноногая, с узкими бедрами, тонкой талией и округлой грудью. Кэт не могла похвастаться пышностью форм, но компенсировала это пропорциональностью тела – признак хорошей породы – и плавностью движений. Рул сравнивал ее с длинноногой кобылой. И говорил, что всегда хотел заполучить рыжеволосую женщину.
Девушку в зеркале нельзя назвать сногсшибательной красавицей, а вот симпатичной запросто.
Хватит ли этого, чтобы завладеть вниманием Рула Джексона?
«Хватит!» – одернула себя Кэтрин, отворачиваясь от отражения. Не нужно ей его внимание! Он ей не по зубам. Будь у нее хоть капля здравого смысла, она вернулась бы в Чикаго. Назад к ужасно скучной работе и плевать на постоянную ноющую тоску по месту, в котором выросла. Но сейчас-то она дома, и, судя по всему, у нее вообще нет здравого смысла. Она знает тут каждую доску, помнит историю каждого закутка в здании и хочет здесь остаться!
Кэтрин спустилась на кухню. Когда она вошла, к ней, дружелюбно улыбаясь, обернулась Лорна:
– Хорошо отдохнула?
– Изумительно, – вздохнула Кэт. – Я уже и не помню, когда спала так долго.
– Рул сказал, что ты переутомилась, – бодро произнесла Лорна. – Да ты похудела после своего последнего визита! Хочешь позавтракать?
– Уже почти обед, так что, думаю, подожду остальных. Где все?
– Моника еще спит. Рики отправилась на пастбище с работниками.
Кэтрин удивленно приподняла брови, в ответ Лорна пожала плечами. Она была крупной женщиной лет пятидесяти с каштановыми волосами без единого проблеска седины и приятным лицом, одного взгляда на которое хватало, чтобы понять – она полностью довольна жизнью. В ее глазах мелькнуло понимание, когда она тихо произнесла:
– Жизнь Рики сейчас не мед.
– Почему? – спросила Кэтрин.
Действительно казалось, что Рики на взводе и готова в любой момент сорваться с катушек.
Лорна снова пожала плечами:
– Думаю, однажды проснувшись и осознав, что не добилась в жизни того, о чем мечтала, она запаниковала. Чего она добилась? Потратила столько лет впустую. У нее нет ни мужа, ни детей… ничего, хоть сколь-нибудь ценного, что она могла бы назвать своим. Единственное, чем она в состоянии похвастаться, так это своей внешностью, но и это не помогло ей заполучить того, о ком она мечтала.
– Она дважды была замужем, – заметила Кэтрин.
– Но не за Рулом.
Потрясенная, Кэтрин тихо сидела, пытаясь угнаться за логикой Лорны. Рул? И Рики? Рики всегда впадала из крайности в крайность: то восставала против Рула, то преклонялась перед ним с рабской покорностью. Рул же всегда проявлял по отношению к ней чудеса терпимости. Неужели именно это стало причиной внезапной вспышки Рики? Не из-за этого ли она хочет, чтобы Кэтрин уехала? У Кэт снова возникло смутное беспокойство, что Рики каким-то образом прознала о том, что они с Рулом занимались любовью, когда Кэт было семнадцать. Невозможно, но все же…
Вообще, все это совершенно не укладывалось в голове. Не может быть, чтобы Рики любила Рула. Кэтрин знала, что значит любить, и не видела ни единого признака этого у Рики: ни нежности, ни заботы. Сводная сестра относилась к Рулу со смесью страха и враждебности, граничащей с ненавистью, которую Кэтрин слишком хорошо понимала. Сколько лет она не приезжала домой из-за тех же самых чувств?
Кэтрин разволновалась, и ей внезапно очень захотелось побыть в одиночестве, поэтому она спросила:
– Магазин Уоллеса все еще работает по воскресеньям?
Лорна кивнула:
– Думаешь поехать в город?
– Если машина больше никому не нужна.
– Насколько я знаю, претендентов нет, но даже если она кому-то и понадобится, то тут полный гараж, – практично указала Лорна. – Купишь кое-что?
– С радостью, – согласилась Кэтрин. – На всякий случай напиши список. Как бы я ни пыталась все запомнить, все равно всегда что-нибудь забываю, и обычно из головы вылетает самое необходимое.
Посмеиваясь, Лорна открыла ящик, достала блокнот, вырвала из него листок и протянула его Кэтрин.
– Уже сделано. У меня тоже память дырявая, поэтому всегда составляю перечень заранее. Подожди немного, я возьму деньги из стола Рула.
– Не надо, мне хватит, – отказалась Кэтрин, пробегая глазами список, состоящий в основном из средств оказания первой помощи: спирт, бинты… ничего дорогостоящего. Кроме того, все покупки для ранчо являлись ее обязанностью.
– Хорошо, но сохрани чеки. Пригодятся для налоговой.
Кэтрин кивнула.
– Знаешь, где ключи от фургона?
– В замке зажигания, как обычно. Если только утром Рул их не вытащил, чтобы помешать Рики сбежать, как она иногда делает. В этом случае ключи могут быть у него в кармане. Правда сегодня Рики с парнями, значит, это маловероятно.
Кэтрин состроила гримаску и пошла наверх за кошельком. Неужели Рики стала настолько неуравновешенной, что от нее прячут ключи от машины? А вдруг кому-нибудь срочно понадобится в город? С другой стороны, Лорна и Моника заранее позаботились бы об этом, а если бы что-нибудь произошло, Рула найти нетрудно – самолет все же быстрее, чем любая машина.
Кэтрин повезло. Ключи все еще болтались в замке зажигания. Предвкушая свое маленькое путешествие, она открыла дверцу и скользнула за руль.
Фургончик был не только что с конвейера и выглядел довольно потрепанно, но двигатель завелся сразу и заурчал ровно и без перебоев. Как и все остальное на ранчо, машина находилась в хорошем состоянии. Еще одно подтверждение – Рул прекрасный управляющий. В пренебрежении обязанностями обвинить его нельзя.
Кэтрин испытывала гордость за ранчо, осматривая его территорию, пока ехала по пыльной дороге, ведущей к шоссе. Его нельзя было назвать огромным или богатым, но все вокруг говорило о достатке. Кэт знала, что Рул вдохнул в него новую жизнь, когда начал разводить лошадей, хотя и до этого дела шли совсем неплохо. Теперь же земли радовали глаз ухоженностью, которая могла быть только результатом тяжелой работы преданных этому месту людей.
Городок по соседству не поражал размерами, но там, по мнению Кэтрин, имелось все необходимое для цивилизованной жизни. Она знала это место как свои пять пальцев, и, несмотря на веяния времени, здесь мало что изменилось. Ближайшим крупным мегаполисом являлся Сан-Антонио, находящийся на расстоянии почти восьмидесяти миль, но те, кто привык к просторам Техаса, не посчитал бы поездку туда долгой. Никто в округе Ювэлди [4] не чувствовал себя обделенным жизнью.
«Наверное, горожане до сих пор помнят последнюю скандальную выходку Рула», – рассеянно подумала Кэтрин, паркуясь у бордюра среди вереницы стоящих вдоль тротуара пыльных пикапов и легковушек. Услышав работающий музыкальный автомат, Кэт широко улыбнулась от нахлынувших воспоминаний. Сколько воскресений она провела здесь? Магазин располагался в глубине здания, сразу за процветающей закусочной. У стойки стояли красные табуреты, вдоль противоположной стены – несколько кабинок, по центральной части рассеяны маленькие столики. Все табуреты и кабины сейчас оказались заняты, а вот столики пустовали – они всегда заполнялись в последнюю очередь. Быстро оглядевшись вокруг, Кэтрин заметила, что, как и прежде, большинство посетителей – подростки, хотя и взрослых, способных сдерживать юный энтузиазм отпрысков, было достаточно.
Кэт прошла в магазин и начала собирать покупки по списку Лорны – ей хотелось сначала закончить дела, а уже потом вознаградить себя огромным молочным коктейлем. Груда вещей в ее руках все росла, и ее стало трудно удерживать. Кэтрин осмотрелась в поисках корзины и встретилась взглядом с молодой женщиной примерно своего возраста, которая с любопытством ее изучала.
– Кэтрин? Кэтрин Донахью? – нерешительно поинтересовалась та.
Как только она заговорила, Кэтрин узнала голос.
– Вандa Гиффорд!
– Теперь я Ванда Уоллес. Вышла замуж за Рика Уоллеса.
Кэтрин его помнила. Он был сыном владельца магазина и приблизительно на год старше их с Вандой.
– А я – Кэтрин Эш.
– Да. Я слышала о смерти твоего мужа. Соболезную.
Кэтрин вежливо пробормотала надлежащий ответ, пока Ванда, решив помочь, забирала у нее из рук опасно накренившиеся покупки, а потом быстро сменила тему, не в состоянии спокойно обсуждать смерть Дэвида.
– У тебя есть дети?
– Двое, и этого достаточно. Оба мальчики и оба монстры, – усмехнулась Ванда. – Рик интересовался, не хочу ли я еще раз попытаться родить девочку, но я сказала, что, если он станет настаивать, нам придется развестись. О господи, вдруг у меня снова будет мальчик?
Ванда рассмеялась, и Кэтрин на мгновение охватила легкая зависть. Они с Дэвидом обсуждали возможность появления детей, но отложили этот вопрос, решив несколько лет побыть только вдвоем, а потом узнали о болезни Дэвида, и он отказался обременять ее ребенком. У Кэтрин в голове не укладывалось, как муж мог подумать, что его дитя станет для нее бременем, но всегда считала рождение малыша взаимным решением, поэтому не настаивала. Дэвиду хватало переживаний из-за того, что его дни сочтены.
Ванда подвела Кэт к ближайшему столу и свалила покупки на блестящую поверхность.
– Садись, а я пока куплю содовой, и мы отметим твое возвращение. Рул трезвонит направо и налево, что ты приехала навсегда.
Кэтрин медленно опустилась на пустой стул.
– Когда это он успел? – спросила она, задумываясь, видно ли по ней, что она чувствует себя загнанной в угол.
– Да уже две недели только об этом и говорит. Предупредил всех, что ты приедешь домой в День поминовения.
Ванда прошла за прилавок, взяла два стакана со льдом и наполнила их колой из автомата.
«Значит, Рул еще две недели назад дал всем понять, что я возвращаюсь насовсем», – размышляла Кэтрин. В телефонном разговоре с Моникой Кэт сообщила, что приедет погостить, а Рул тут же решил, что на этот раз она останется, и разболтал об этом на каждом углу. Ох, как бы он удивился, если бы она завтра села на самолет и улетела, не оглядываясь…
– Вот, держи.
Ванда пододвинула к ней запотевший стакан.
Кэтрин благодарно приняла ледяной напиток.
– Рул сильно изменился за эти годы, – пробормотала она, даже не понимая зачем, но ей почему-то очень хотелось услышать чье-нибудь мнение о нем. Может быть, он вовсе не такой уж необыкновенный, вдруг она относится к нему с предубеждением.
– С одной стороны, да, а с другой – нет, – сказала Ванда. – Его больше нельзя назвать необузданным, но чувствуется, что Рул все так же опасен. Теперь он лучше держит себя в руках. А вот отношение к нему людей изменилось сильно. Рул знает, как управлять ранчо, он справедливый начальник. К тому же президент местного отделения «Ассоциации скотоводов», если ты не в курсе. Хотя некоторые всегда будут думать, что он дикий, словно зверь.
Кэтрин удалось скрыть удивление. Кое-где на Западе «Ассоциация скотоводов» считалась закрытым элитарным обществом. В других местах, в том числе и здесь, она объединяла владельцев небольших ранчо, которые пытались помочь друг другу. Кэтрин ошеломило, что Рула избрали президентом, ведь он не являлся собственником «Угодьев Донахью». Это нагляднее всего показывало, насколько далеко он ушел от скандального прошлого, насколько респектабельнее стал.
Проболтав с Вандой почти целый час, Кэт заметила, что та ни разу не упомянула Рики – признак того, что Рики так и осталась для местных чужой. Дружи Ванда с сестрой Кэтрин, она спросила бы о ней, даже если бы они виделись на днях.
В конце концов Кэтрин обратила внимание на время и начала собирать покупки, разбросанные по столу. Ванда помогла ей и проводила к кассовому аппарату, где ее свекор выбил Кэтрин чек.
– Мы все еще собираемся на танцы каждую субботу, – дружелюбно произнесла Ванда с улыбкой в глазах. – Может, и ты заглянешь? Если не хочешь идти одна, уверена, Рул согласится тебя сопровождать. Хотя многие мужчины с радостью повидались бы с тобой без дуэньи, особенно если в этой роли выступает Рул.
Кэтрин рассмеялась, вспомнив субботние танцы, которые являлись неотъемлемой частью общественной жизни округа. Большинство отношений, закончившиеся браками – и по крайней мере несколькими беременностями, – зародились именно там.
– Спасибо за напоминание. Я подумаю, хотя мне кажется, Рул не особо обрадуется просьбе исполнять роль моего охранника.
– А ты проверь, – шутливо посоветовала Ванда.
– Нет уж, спасибо, – пробормотала Кэтрин себе под нос, покидая прохладный магазин. Зной ясного техасского дня ударил ей в лицо. У нее не было ни малейшего желания оставаться здесь до следующих танцев. Она окажется в самолете меньше, чем через двадцать четыре часа, и к следующей субботе будет наслаждаться тишиной своей чикагской квартиры, далеко от опасного и соблазнительного Рула Джексона.
Кэт открыла дверцу машины и свалила покупки на сиденье, но, прежде чем сесть за руль, немного постояла на улице, чтобы выпустить из салона жар.
– Кэтрин! Ей-богу, я так и думал, что это ты! Слышал, ты вернулась!
Она с любопытством обернулась, и ее губы растянулись в улыбке, стоило увидеть крупного долговязого мужчину с седыми волосами и загорелой дочерна кожей, кинувшегося к ней с противоположной стороны улицы.
– Мистер Вернон! Как я рада снова вас видеть!
Пол Вернон подошел и сгреб ее в охапку, отрывая от земли. Он был лучшим другом ее отца, и Кэтрин продолжила традицию, подружившись с его сыном, Кайлом. К разочарованию Пола, отношения между ними так и не переросли в роман, но в его сердце навсегда осталось местечко для Кэтрин, и девушка отвечала взаимностью: в какой-то степени старик нравился ей даже больше Кайла.
Пол поставил ее на ноги и повернулся, чтобы подозвать спутника. Кэтрин сразу отнесла того к чужакам, даже несмотря на то, что сама много лет здесь не жила. Одежда мужчины, который, сняв шляпу, вежливо ей кивнул, отличалась от привычной для местных жителей: его джинсы выглядели слишком новыми, а шляпа была явно пошита на заказ.
Мистер Вернон представил его, и предположения Кэт подтвердились.
– Кэтрин, это Айра Моррис. Он приехал присмотреться к скоту и лошадям, у него большая ферма в Канзасе. Айра, это Кэтрин Донахью… извини, не могу вспомнить твою фамилию по мужу. Кэтрин из «Угодьев Донахью».
– «Угодьев Донахью»? – переспросил мистер Моррис. – Разве это не пастбища Рула Джексона?
– Все верно, если интересуетесь лошадьми, обратитесь к нему. У него лучшие скакуны в штате.
Мистер Моррис явно не отличался терпением. Он нервно переминался с ноги на ногу возле Пола Вернона, который, казалось, обрадовался задержке и появившейся возможности поболтать. Кэтрин понимала Морриса. Она кипела от ярости и была вынуждена прилагать огромные усилия, чтобы скрыть это от мистера Вернона. Наконец Пол распрощался, уговаривая ее поскорее заехать в гости. Она пообещала и села в автомобиль прежде, чем старый друг смог продолжить разговор.
Кэтрин завела двигатель и в бешенстве выжала педаль сцепления до отказа, уже много лет не испытывая такого раскаленного гнева. В последний раз это было в тот день у реки, но на сей раз все закончится не так плачевно. Она не наивная девочка, неспособная держать мужчину или собственные желания в узде. Она женщина, а Рул вторгся на ее территорию. Ранчо Рула Джексона! Значит, вот как люди думают об «Угодьях Донахью»? Он что, считает ранчо своим? Может, даже думает, что крепко держит бразды правления и ей никоим образом его не сместить? Если так, он скоро узнает, что это она – Донахью из «Угодьев Донахью», а фамилия Джексон тут вообще ни при чем!
К моменту возвращения домой первая волна гнева прошла, но решимость не ослабла. Первым делом Кэтрин отнесла покупки Лорне, прекрасно понимая – та заметит подъехавшую машину из окна на кухне. Она не ошиблась: первое, что увидела Кэтрин, войдя в дом, это стоящую у раковины Лорну, которая чистила картошку, не спуская глаз с окна, чтобы, не дай бог, не пропустить что-то из происходящего во дворе. Кэтрин поставила бумажный пакет на стол:
– Вот, все по списку. Рула не видела?
– Он приходил обедать, – безмятежно ответила Лорна. – Но теперь может быть где угодно. Попробуй узнать на конюшнях, может, там в курсе.
– Спасибо, – поблагодарила Кэтрин и, развернувшись, решительно зашагала по двору, оставляя за собой клубы пыли.
Войдя, она окунулась в прохладный полумрак – настоящее облегчение после палящего солнца, – хорошо знакомые запахи лошадей и навоза. Кэтрин прищурилась, пытаясь приспособиться к потемкам, и на некотором расстоянии заметила два силуэта. Через пару секунд она узнала Рула, второй мужчина был ей неизвестен.
Прежде чем Кэт успела произнести хоть слово, Рул протянул к ней руку.
– Вот и леди-босс, – произнес он.
Его слова настолько удивили Кэтрин, что она невольно подошла ближе, и Рул тут же обхватил ее за талию, прижав к теплому и сильному телу.
– Кэт, знакомься, это Льюис Стовалл, он старший над всеми работниками. По-моему, ты не появлялась здесь после того, как его наняли. Льюис, это Кэтрин Донахью.
Льюис Стовалл просто кивнул, слегка коснувшись шляпы, однако его сдержанность объяснялась вовсе не застенчивостью. В его взгляде читались те же жесткость и осторожность, что и у Рула. Прищурив глаза, он словно бы чего-то ждал. Кэтрин с тревогой осознала, что за плечами Льюиса Стовалла нелегкая, полная опасностей жизнь, оставившая глубокие шрамы. У этого мужчины явно немало тайн. Но… он старший? Тогда, кто Рул? Царь горы?
Настроение Кэтрин не способствовало светской беседе, поэтому в ответ она тоже только коротко кивнула. Достаточно. Стовалл не обращал на нее никакого внимания, слушая инструкции Рула, слегка склонив голову и впитывая каждое слово. Рул был краток на грани грубости – типичная для него манера общения. «Со всеми, кроме меня», – внезапно поняла Кэтрин. Никто бы не назвал Рула болтуном, однако он действительно разговаривал с ней больше, чем со всеми остальными. С того дня, как принес ей весть о смерти Уорда, он постоянно беседовал с Кэт. Сначала, казалось, Рул делал это через силу, но вскоре его поддразнивания, произнесенные хриплым, рокочущим голосом, все чаще отвлекали Кэтрин от глубокого горя.
Снова кивнув, Льюис ушел, двигаясь, несмотря на высокий рост, с завидным изяществом. Рул развернул Кэт к выходу, его рука все еще лежала на ее талии.
– Я заходил на обед, хотел взять тебя с собой и провести остаток дня вместе, но ты уже уехала. Где была?
Как это для него типично – ничего не спросить у Лорны.
– В магазине Уоллеса, – автоматически ответила Кэтрин. Ощущение его теплой ладони быстро истощало решимость, заставляя забыть о причине гнева. Глубоко вздохнув, она отступила и повернулась к нему лицом.
– Так, говоришь, Льюис здесь старший? – спросила она.
– Верно, – подтвердил Рул, слегка сдвинув шляпу и наблюдая за ней темными глазами, по которым невозможно было ничего прочитать. Правда Кэт почувствовала, как от него волнами расходится напряженное ожидание.
– Ну, раз он старший, тогда ты мне больше не нужен, да? Ты сам передал ему свою работу, – сладким голоском пропела Кэтрин.
Мгновение – и Рул притянул Кэтрин обратно, окутав присущими только ему ароматом и жаром тела. Мрачно сжав губы, он слегка встряхнул девушку.
– Мне был нужен помощник, и Льюис отлично подошел. Если тебя так заботят дела ранчо, может, останешься и тоже поработаешь? Уорд всегда нанимал старшего бригадира, хотя у него и не было дополнительных забот с лошадьми. Прекрати психовать. Пока ты нежилась в постельке, я встал в два часа ночи, чтобы помочь кобыле ожеребиться, так что у меня нет настроения выносить твои истерики. Ясно?
– Ладно, тебе требовалась помощь, – неохотно согласилась Кэтрин.
Ей страшно не хотелось признавать разумность его доводов, но Рул прав. Тем не менее, это не имеет отношения к тому, что она слышала в городе.
– Допускаю. Но, может, объяснишь мне, почему земли «Угодьев Донахью» считаются пастбищами Рула Джексона?
На последних словах голос Кэтрин сорвался на крик, от гнева на щеках выступил яркий румянец.
На скулах Рула заиграли желваки.
– Возможно, потому что ты не захотела остаться? Находись ты здесь, и людям не надо было бы постоянно напоминать, что это – земля Донахью, – рявкнул он. – Я никогда не забывал, кому принадлежит ранчо, но иногда мне кажется, что я такой один. Мне прекрасно известно – все это твое, маленькая леди-босс. Ты это хотела услышать? Черт побери, у меня полно работы, некогда мне с тобой выяснять отношения!
– А я тебя и не держу!
Джексон приглушенно выругался и ушел, судя по напряженной осанке, в ярости. Кэтрин стояла, сжимая кулаки и борясь с желанием наброситься на него, как когда-то в прошлом.
Наконец она вернулась в дом и уже направлялась в свою комнату, когда встретила Рики.
– Почему не сказала, что поедешь в город? – раздраженно спросила та.
– Во-первых, тебя здесь не было, а во-вторых, ты никогда не любила магазин Уоллеса, – насмешливо пояснила Кэтрин.
Разглядывая сводную сестру, она заметила нервную дрожь ее рук. У Кэт импульсивно вырвалось:
– Рики, что ты с собой делаешь?
Секунду Рики выглядела оскорбленной, потом резко сникла и устало пожала плечами.
– Ты-то что об этом знаешь? Всеобщая любимица. Может быть, моя фамилия и Донахью, но на самом деле я не член этой семьи, разве не так? Помнишь, кому оставили ранчо? А что получила я? Ничего!
От такой странной логики Кэтрин онемела. Очевидно, для Рики не имело значения, что Уорд Донахью не был ее отцом. Покачав головой, Кэт попробовала еще раз:
– Я-то тут причем? Меня здесь даже не было!
– Тебе это и не нужно! – закричала Рики, ее лицо исказилось от ярости. – Ранчо принадлежит тебе, а это прекрасный способ контролировать Рула!
Рул. Все всегда возвращается к Рулу. Он словно доминирующий самец на своей территории, и все вращается вокруг него. Кэтрин не хотела этого говорить, но не удержалась:
– Ты совсем помешалась на Руле! Он сказал, что у них с Моникой никогда ничего не было.
– О, правда?
Немного раскосые ореховые глаза Рики подозрительно заблестели, но она отвернулась прежде, чем Кэтрин успела понять, не слезы ли это.
– Ты действительно настолько наивна, что поверила? Разве ты еще не поняла, что он никому не позволит встать между ним и этим ранчо? Боже! Ты даже не представляешь, как часто я мечтала о том, чтобы это проклятое место сгорело дотла!
Рики оттолкнула Кэтрин и сбежала вниз по лестнице, оставив сестру со смешанными чувствами жалости и гнева.
Кэтрин была бы идиоткой, если бы поверила словам Рики. Абсолютно ясно, что сводная сестра эмоционально опустошенна. С другой стороны, Кэтрин прекрасно помнила, как упорно Рул следовал распоряжениям ее отца, когда только появился на ранчо. Он работал, невзирая на боль и слабость в теле, и смотрел на Уорда осторожным, но преданным взглядом избитого животного, которое наконец встретили добротой, а не пинками. Тогда Рул тоже был эмоционально опустошен. Может быть, поэтому он так прикипел к ранчо.
Кэтрин покачала головой. Она размышляла как психиатр-любитель, в то время как в своих-то мыслях и чувствах разбиралась с трудом, что уж говорить о чьих-то других, тем более Рула. Сейчас, конечно, он очень уверен в себе. Если и есть на этой земле человек, который точно знает, чего хочет, то это Рул Джексон. Все эти глупости лезут ей в голову только из-за того, что она заразилась паранойей Рики.
Весь день Кэтрин думала о том, что наговорила Рулу, и неохотно пришла к выводу – надо бы извиниться. Ни у кого язык бы не повернулся обвинить Рула в том, что он отлынивает от своих обязанностей или не заботится о делах «Угодьев Донахью». Наоборот, Рул работал на износ, когда другие уже давно махнули бы рукой. При этом гнался не за личной выгодой. Все ради ранчо. Поразмыслив над этим, Кэтрин признала, что была неправа и вышла из себя, поддавшись глупой ревности. Набросилась на него за то, что он заботится о земле, которую она так глубоко любит.
Когда Рул вернулся домой незадолго до ужина, но достаточно рано, чтобы успеть помыться, сердце Кэтрин мучительно сжалось. Его лицо осунулось от усталости, одежда пропиталась потом и покрылась толстым слоем пыли – еще одно доказательство того, что Рул никогда не уклонялся от дел. Кэт остановила его прежде, чем он успел подняться по лестнице, положив тонкую руку на его грязный рукав.
– Мне стыдно за свое поведение сегодня днем, – прямо сказала она и, не дрогнув, встретила его суровый взгляд. – Я была неправа и прошу прощения. Ранчо никогда не выжило бы без тебя, и я… Думаю, я завидую тебе.
Рул посмотрел на нее сверху вниз, его глаза оставались жесткими и пустыми. Он снял запыленную шляпу и оттер рукавом потное лицо, оставляя на нем полосу грязи.
– Ну, по крайней мере, ты не совсем слепа, – рявкнул он, выдернул руку и взлетел по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки, двигаясь настолько легко, словно усталость – нечто ему незнакомое.
Кэтрин вздохнула, разрываясь между желанием невесело рассмеяться и взорваться гневом. Она рассчитывала на снисхождение? Пока Рул сердится, никакое извинение его не умиротворит.
За ужином стояла тишина. Моника молчала, Рики хмурилась. Рул никогда не был болтуном, но, по крайней мере, он воздал должное кулинарному искусству Лорны. Покончив с едой, он извинился и исчез в кабинете, с глухим стуком захлопнув дверь. Услышав это, Рики пожала плечами:
– Ну, вот такой он – обычный вечер. Волнующе, не находишь? Ты, наверно, привыкла к развлечениям большого города и здесь сойдешь с ума.
– Мне всегда нравилась тихая жизнь, – ответила Кэтрин, не поднимая глаз от персика, который с аппетитом поглощала. – Мы с Дэвидом мало куда ходили.
«Просто не хватило времени», – с болью напомнила себе Кэтрин. Сейчас ее радовало, что они потратили его, узнавая друг друга, вместо того, чтобы растрачивать драгоценные минуты на пустые развлечения.
Было еще рано, но Кэтрин чувствовала себя усталой. Лорна убрала со стола посуду и сложила ее в посудомоечную машину. Моника пошла к себе, чтобы спокойно посмотреть телевизор. Поворчав еще немного, Рики тоже ушла наверх.
Оставшись одна, Кэтрин не колебалась. Движимая чувствами, нежели разумом, она открыла дверь в кабинет, чтобы пожелать Рулу доброй ночи, но слова замерли у нее на губах, стоило увидеть, что, откинувшись назад в огромном кресле и положив обутые ноги на стол, Рул крепко спит. Бумаги, рассеянные по столешнице, указывали – он хотел поработать, но не смог побороть сон. И вновь при виде Рула сердце Кэтрин екнуло.
Недовольная собой, Кэт начала отступать из комнаты, когда Рул открыл глаза и уставился на нее.
– Кэт, – хрипло проговорил он огрубевшим ото сна голосом. – Заходи.
Ноги, казалось, сами занесли Кэтрин в кабинет, и она поразилась собственной покорности. Рул встал и, обхватив ее запястья, притянул Кэт к себе. Прежде чем она успела предугадать его действия, теплый рот жадно накрыл ее губы, требуя немедленной капитуляции. Дрожь невольного удовольствия пробежала по спине, и Кэтрин позволила Рулу усилить ласку.
– Пойдем в постель, – пробормотал он в ее губы.
На мгновение Кэтрин обмякла, всем телом выражая согласие, но, опомнившись, попыталась оттолкнуть Рула, упершись в широкие плечи.
– Ну-ка, постой! Я не собираюсь…
– Я и так долго ждал, – перебил Джексон и снова легонько ее поцеловал.
– Да неужели?! Ну так, жди дальше!
Он невесело рассмеялся, провел руками по телу Кэтрин и, обхватив за бедра, крепко притиснул к себе, давая ощутить свое возбуждение.
– Вот так, моя девочка. Борись со мной до самого конца. Иди в кровать, Кэт. Мне, прежде чем ложиться, еще кучу дел нужно переделать.
Смущенная его отставкой, Кэтрин не заметила, как выбралась из комнаты. Что происходит? Рул не из тех мужчин, что отказываются от удовольствия… если это не касается ранчо. Конечно, насмешливо сказала она себе. У него же работа. Все остальное может подождать. Ну и прекрасно!
Она зашла на кухню пожелать Лорне спокойной ночи, едва успев до того, как та ушла в собственную двухкомнатную квартирку позади дома, которую Рул оборудовал специально для нее, когда нанял. Потом Кэтрин поднялась по лестнице, с каждым шагом вздрагивая от боли в ногах. Еще одна долгая ванна немного расслабила ее мышцы, и девушка не стала натираться мазью, хотя знала, что утром пожалеет об этом.
Отдернув занавески, чтобы впустить немного лунного света, Кэт бросила одежду на спинку кресла-качалки, стоящего в углу, выключила лампу и заползла в знакомую кровать, чувствуя, что вернулась домой. Не существовало на земле другого места, где она ощущала бы такой мир и покой, нигде больше не могла она так расслабиться.
Но, расслабившись или нет, Кэтрин никак не удавалось уснуть. Рул не выходил у нее из головы, и Кэт ворочалась с боку на бок. Так, значит, он долго ее желал? Неужели его природному высокомерию нет предела? Если он думает, что она покорно побежит в кровать и будет его ждать…
Вдруг он так и задумал? Кэтрин распахнула глаза. Конечно, нет. Не тогда, когда Моника и Рики так близко. Кэт попыталась припомнить, что точно он сказал. Что-то о том, что она должна идти в постель, а он ляжет спать позже. Но какое отношение это имеет к ней? Никакого! Если… если только он не собирался к ней прийти.
«Ну конечно же, нет», – уверяла она себя. Рул не рискнет поднять шум, он прекрасно знает – она ничего ему не позволит. Кэтрин снова закрыла глаза, пытаясь игнорировать назойливую мысль: Рул рискнет чем угодно, лишь бы заполучить желаемое.
Кэт задремала, но внезапно проснулась с чувством, что уже не одна в комнате. Она резко повернулась и заметила у края кровати фигуру мужчины, расстегивающего рубашку. Дыхание перехватило, сердце бешено заколотилось, по всему телу разлилось тепло, и тонкая ночнушка стала казаться тесной, как смирительная рубашка. Пока Кэтрин пыталась обрести дар речи, нежданный гость стянул сорочку и отбросил в сторону. Его окутывал серебристый свет луны, освещая стройный мускулистый торс, но оставляя лицо в тени. Кэтрин знала этого мужчину: его взгляд, запах, жар его тела… На нее нахлынули яркие воспоминания об обжигающем летнем дне и его темном силуэте, затмевающем небо, когда он нависал над ней, вызывая одновременно трепет и ноющее желание. Он все-таки посмел.
– Что ты делаешь? – наконец удалось выдохнуть Кэтрин, когда, сняв ботинки и носки, Рул выпрямился и начал расстегивать ремень.
– Раздеваюсь, – хриплым шепотом объяснил Рул. Судя по тону, возражений он принимать не собирался. Потом, будто его намерения и так не были ясны, добавил:
– Сегодня ночью я буду спать здесь.
Кэтрин спрашивала не об этом. Ей хотелось знать, не сошел ли он с ума, но у нее пропал голос. И не только. Она не могла найти силы, чтобы протестовать, приказать ему убраться… После довольно длинной паузы – Рул все это время явно ждал ее возражений – он усмехнулся:
– Вернее сказать, сегодня ночью я останусь с тобой, но сомневаюсь, что мы будем спать.
Машинальный протест почти сорвался с ее губ, но так и остался невысказанным. Кэтрин не могла произнести ни слова: ее накрыло жаркой волной желания, сердце дико заколотилось. Кэт села, ее глаза не отрывались от посеребренного луной Рула. Она услышала свистящий звук скользящей вниз молнии… он освободился от джинсов. Его твердое тело было сильным и мускулистым, явная мужественность источала угрозу… или обещание?
Все нутро Кэтрин томилось от рвущейся на свободу страсти, она протянула Рулу руку – что было похоже на приглашение, если бы девушка тут же не предупредила громким шепотом:
– Не подходи ко мне! Я закричу!
Но угроза прозвучала неубедительно даже для нее самой. О Боже, она так сильно его хотела! Как Рул часто сам напоминал ей – она взрослая женщина. Его сексуальная привлекательность больше не пугает ее, а скорее, притягивает, манит в ней раствориться.
Рул прекрасно это понимал. Он сел возле Кэт и обхватил ее лицо огрубевшей ладонью. Даже в приглушенном лунном свете она видела, как его горящий взгляд блуждает по ее телу.
– Неужели, Кэт? – почти беззвучно спросил он. – Правда закричишь?
В горле пересохло. Кэтрин с трудом сглотнула, но смогла лишь тихонько выдавить:
– Нет.
Рул выдохнул, его рука на ее щеке задрожала.
– Боже, милая, если ты когда-нибудь мечтала вмазать мужику за его фантазии, то сейчас тебе выпал этот шанс, – пророкотал он, срывающимся от сильнейшего желания голосом.
Изменения в его тоне показали Кэтрин, насколько Рул близко к сердцу воспринимает все происходящее в интимной уединенности спальни. Осознание этого позволило ей набраться достаточной смелости, чтобы положить руку на его грудь и почувствовать под ладонью завитки темных волос и тепло гладкой кожи, маленькие камешки его сосков. Звук, вырвавшийся из горла Рула, можно было принять за рычание, но Кэтрин прекрасно поняла – это хриплый стон наслаждения.
Кэтрин подалась ближе, вдыхая восхитительный мужской аромат.
– Собираешься сделать все, что задумал? – спросила она, вздрагивая от возбуждения.
Он скользнул ниже и прижался ртом к ее шее в том месте, где бешено бился пульс. Под его губами безумный ритм только ускорился.
– Не могу, – пробормотал Рул, лаская языком ее чувствительную кожу, – я бы умер, если бы попытался воплотить все свои фантазии.
Кэтрин вздрогнула от затопившей ее страсти и обняла Рула за плечи, дрожа от желания, которого не могла отрицать, несмотря на то что не до конца понимала. Кэтрин сознавала – она совершает ошибку, но нахлынувшее удовольствие стоило любой цены, которую придется заплатить, когда рассудок вновь прояснится. Она позволила Рулу опрокинуть себя на кровать и окутать объятьями, его нагота опалила ее кожу через тонкую ткань ночнушки. Голова Кэт откинулась в приглашении, и Рул ответил на этот жест, сминая ее губы в поцелуе и раздвигая их вторжением своего языка.
В этот момент Кэтрин могла бы умереть счастливой, обезумев от его ласк, но вскоре одних поцелуев стало недостаточно. Она беспокойно задвигалась в поисках большего. И снова Рул угадал ее желания. Он уловил точный момент, когда она оказалась готова к дальнейшим действиям. Рукой он нащупал вырез ночной рубашки, и Кэтрин застыла, едва смея дышать, ощущая, как сильные пальцы ловко расстегивают пуговицы лифа. Ее грудь налилась, и Кэтрин выгнулась навстречу Рулу. Он без промедления откликнулся на ее призыв, обхватывая мозолистой ладонью пышные чувствительные холмики. Он явно наслаждался тем, насколько мягка и нежна кожа Кэтрин.
Рул застонал – невнятный звук голодного желания. С грубоватым нетерпением он стянул сорочку с плеч Кэтрин, обнажая грудь в свете луны. Оторвавшись от губ Кэт, он проложил дорожку из легких поцелуев вниз и обхватил тугой сосок, лаская его кончиком языка, оставляя вокруг него влажные круги. Кэтрин приглушенно вскрикнула, словно в ней разгорелось нестерпимо сильно пламя, и, выгнувшись, прижалась к сильному мужскому телу, вцепившись в его плечи.
Рул потянулся к ее лодыжкам, пальцами забрался под подол ночной рубашки и сдвинул материю наверх. Кэт и не думала возражать. Она горела, жаждала, была готова к нему. Девушка приподняла бедра, помогая любовнику, но он только подтянул ткань до талии. С хриплым срывающимся звуком Рул накрыл Кэтрин собой, коленом раздвигая ее ноги. Кэтрин застыла в ожидании.
– Посмотри на меня, – хрипло потребовал Рул.
Будучи не в силах сопротивляться, она повиновалась. Лицо Рула напряглось от примитивного желания, ее жажда ничуть не уступала – жажда, которую она безрезультатно пыталась подавить долгие годы. Пальцами Рул скользнул во влажную податливую плоть, проверяя ее готовность. Затем, обхватив ягодицы Кэт и слегка приподняв, властно вошел в нее. Кэтрин пронзило невероятное удовольствие, тихий, приглушенный крик вырвался из горла. Ощущения не походили ни на что, испытанное прежде, – дикие, горячие, необузданные… Кэт непроизвольно начала закрывать глаза, и Рул настойчиво встряхнул ее, шепча сквозь стиснутые зубы:
– Смотри на меня!
Кэтрин беспомощно подчинилась, став с ним единым целым. Ничего, изведанное ранее, не подготовило к тому яростному наслаждению, которое почти уничтожило ее, стремительно вознося на вершину. Рул крепко прижимал Кэтрин к своей груди до тех пор, пока она не обмякла под ним, потом нежно опустил на подушку.
– Жадная, – тихо протянул он. – Я чувствую то же самое. Слишком много времени прошло, и я, как и ты, не могу больше сдерживаться.
Все еще ошеломленная испытанным блаженством, Кэтрин тем не менее поразилась силе страсти Рула. Он явно хотел именно ее. Это не укладывалось в голове. Хотя сейчас ничего не имело значения, кроме его двигающегося тела. Она цеплялась за него с упорством виноградной лозы, обвивающей крепкий дуб, принимая в свое шелковистое лоно, пока он, хрипло вскрикнув, не отдался во власть удовольствию.
Спустя несколько долгих минут Рул пошевелился, приподнимаясь на локтях. Он приласкал губы Кэтрин, осыпал легкими, как перышко, поцелуями ее веки. Она открыла глаза и встретилась с ним взглядом. В ее – угадывалась уязвимость, в его – светился триумфальный блеск.
– Это помогло немного снять напряжение, – тихо пророкотал Рул хриплым голосом, – но мы еще далеко не закончили.
Он доказал это, снова занявшись с ней любовью, на этот раз с терпением и всепоглощающей нежностью, которые оказались еще более разрушительными, чем неистовая страсть. Кэтрин не могла сопротивляться, даже не хотела пробовать. Сейчас она еще полнее ощущала невероятное чувство возвращения домой, словно все, наконец, встало на свои места. Она испытывала удовлетворение, которого так жаждала, но боялась в этом признаться даже самой себе.
Завтра она об этом пожалеет, но сегодня ночью будет наслаждаться объятиями Рула.