Противоречия любви

ГЛАВА 17

Подметая проход конюшни, Дара думала о предстоящем празднике, где она должна выступать. Осознание того, что она опять сможет петь и плясать, затмило все ее невзгоды и печали. Дара понимала сейчас, как она скучала по своей жизни, где могла выступать. Потеряв эту возможность, она осознала, что песня и танец — это и есть смысл ее жизни. Она готова дарить всю себя людям в своем танце, изливать душу в песне. Дара знала, чего она хочет больше всего в жизни — иметь возможность выступать. Она так хотела кочевать с табором, приезжая каждый раз на новое место, плясать и петь. Это ее жизнь, это свобода; то, чего она хочет и о чем мечтает. Девушка тяжело вздохнула, возвращаясь в грустную действительность.

Оглянувшись и видя, что сейчас в конюшне никого нет, она подошла к решетке денника. Конь, который все это время ел сено, поднял голову. Дара потянула большую железную дверь в сторону, и та приоткрылась. Она проскользнула внутрь. Из кармана юбки девушка достала несколько сухариков и протянула их на ладошке коню. Вороной жеребец втянул ноздрями воздух и аккуратно взял эти кусочки с ее ладошки. Дара погладила его морду, пока он неспешно разжевывал вкусные сухарики.

— Чиргин, — произнесла она на цыганском, — "звезды", твое имя значит "звезды". Как жаль, что отец передумал дарить тебя мне… Он купил тебя для меня. Отец сказал, что подарит мне звезду… чиргин, и я так ждала… Но потом в моей жизни столько всего случилось, и теперь ты никогда не станешь моим, — девушка провела рукой по шее коня и потрепала его по гриве. — Знаешь, я тоже люблю свободу, и я хотела подарить ее тебе. Мы могли бы быть свободны, скача по полю, обгоняя ветер. Но это мечты… Теперь ты тоже несвободен. Наверное, отец продаст тебя. Зачем ты ему… ведь меня больше нет.

Дара опустилась на сено, лежащее у ног коня, и смотрела, как конь, выбирая из него травинки, медленно и задумчиво их пережевывает. Этот конь был долгожданным подарком, обещанным ей отцом. Он хотел подарить ей коня на свадьбу. Отец знал, как она любит лошадей. Но все переменилось. Свадьбе больше не быть, и конь так и не обрел свою хозяйку. Дара могла втайне приносить ему сухарики из того хлеба, что давали ей. Она делилась хлебом с конем, который никогда не будет ее. Мечта детства — собственная лошадь — разбилась о суровую действительность, как и вся ее жизнь.

Услышав шаги, Дара быстро встала и вышла из денника.

— Что ты здесь делаешь? — Ферка грозно зыркнула на застывшую Дару. После того, как Ясмин покинула их дом, выйдя замуж, вторая по старшинству дочь Розы, Ферка, стала считаться старшей в доме. — Бездельничаешь? Совсем работать не хочешь. Я все маме расскажу, — Дара молчала, понимая, что теперь и к коню ей приходить запретят, отобрав последнюю отдушину в ее жизни. — Иди, мойся. Через час за тобой приедут — плясать повезут, — эти слова Ферка произнесла с надменным презрением.

Не став ничего отвечать, Дара побежала переодеваться.

Плохие предчувствия не покидали Гера всю дорогу. Зайдя на территорию загородного клуба, он, в сопровождении охраны и Ковало, пошел в сторону огромного шатра, специально сооруженного для праздника. Эта осень в Подмосковье была на удивление теплой и сухой. Поэтому и праздник решили сделать не в помещении, а на улице. Шатер укрывал гостей от осеннего ветерка и мог защитить, если вдруг соберется дождик. Установленные внутри него газовые обогреватели поддерживали ровную температуру. Смотря на все это, Гер понимал логику Савелия — собирать гостей не у себя дома, а здесь. И все-таки логика не вязалась с привычками Савелия, уж слишком он любил комфорт и эксклюзивность общества. Смотря на окружающих его гостей, Гер не узнавал их. Он не знал этих людей и удивлялся тому, что Савелий так резко изменил своим привычкам. Хотя чему удивляться? Савелию стукнуло пятьдесят три, и, наверное, старость дает о себе знать. Опять Гер почувствовал лишь желание оправдать то, что он видел.

Приняв решение надолго здесь не задерживаться, Полонский поискал глазами именинника. Он хотел поздравить Савелия, выпить с ним за его здоровье и уехать, как он и обещал Ковало. У него и самого было желание уехать отсюда побыстрее, это смутное беспокойство, предчувствие… Он прогнал его от себя и стал искать Савелия. Все пространство под огромным шатром было занято столами с едой и напитками. А по центру шатра стояла деревянная сцена, на которой играли музыканты, и певичка пела популярный шлягер.

Гера Савелий нашел сам.

— Рад тебя видеть, — Савелий раскрыл объятия. Он был действительно рад, что Гер приехал, а значит, его план сработает.

— Мои поздравления, — Полонский обнялся с Савелием. — Подарок от меня тебе передадут… потом посмотришь, надеюсь, понравится.

— Конечно. Можешь в этом и не сомневаться. Выпьем?

Гер утвердительно кивнул. Савелий взмахнул рукой, и к ним подошел официант с подносом, на котором стояла бутылка водки и наполненные рюмки. На блюдечке лежала закуска.

— За тебя, друг мой. Долгих лет жизни, — Герман чокнулся с рюмкой Савелия и выпил.

— Спасибо за такие слова.

Савелий улыбнулся и тоже выпил водки.

— Пойдем, пройдемся, поговорим, — Савелий указал рукой в сторону сцены.

Гер кивнул Ковало. Тот знал, что это означает — нужно держаться на расстоянии. Ковало это не понравилось, но перечить Полонскому он не стал. Смотря, как Савелий, положив руку на плечо Гера, ведет его в центр зала, Ковало оставалось лишь озираться по сторонам и надеяться, что скоро они отсюда уедут.

Две высокие и очень красивые девушки возникли прямо перед ним.

— А вы здесь тоже один? — сходу спросила одна из них. Ковало замер и попытался не потерять из поля зрения Полонского. — Мы тоже одни. Может, составите нам компанию?

Девушка смело приблизилась к Ковало. Он перевел взгляд с ее ярких губ на Полонского. Тот остановился и о чем-то говорил с Савелием.

— Красавицы, я здесь не один и немного занят, — Ковало не хотел им грубить. Он понимал, чего они хотят, и в целом был бы не против с ними пофлиртовать, но только не сейчас.

— Ну, может, хоть выпьете с нами, а то как-то нам нехорошо вот так пить одним, — девушка засмущалась, и это у нее вышло очень естественно.

Ковало почувствовал, как оживился его друг в штанах. Еще раз бросив взгляд на Полонского, кивнул, решив, что все равно Гер не хочет, чтобы он был рядом. Значит, он будет стоять здесь и, пока Полонский занят разговором с Савелием, позволит себе немного позаигрывать с этими красотками.

Слушая пространную речь Савелия, Гер пытался уловить в ней суть и понимал, что Савелий уже пьян и просто несет всякую чушь о жизни, дружбе, бизнесе и еще массу всего, вплетая в свои мысли философские высказывания и всякий несуразный бред. Обижать Савелия Гер не хотел, поэтому решил, что послушает излияния пьяного друга, а потом извинится и уедет.

К этому моменту певичка в коротком платьице с блестками закончила свои завывания и, поклонившись не очень бурным овациям, ушла. Вышедший вслед за ней конферансье объявил следующее выступление. Гер не слушал его, но как только заиграла мелодия, он обернулся. Цыганская мелодия как током прошлась по нервам. Он застыл и увидел ее… Дара вышла из-за кулис, окруженная порханием цветастой юбки, улыбающаяся, с озорным блеском в глазах, и танцующей походкой дошла до середины сцены. Ее изящные ручки взмыли вверх и замерли. А дальше она затанцевала под звучавшую музыку, и Гер понял, что мир вокруг него исчез. Он больше не слышал Савелия, не видел его. Он вообще никого больше не видел, кроме нее на сцене. Гер ловил каждое движение, каждый взмах руки, поворот корпуса и то, как изящные ножки касались помоста сцены.

Гер видел ее улыбку, она улыбалась всем, и он ненавидел всех. Он хотел убить всех только за то, что она дарит им то, что не дарила ему. Она ведь ни разу ему так не улыбнулась…

Ее глаза сверкали, отражая свет софитов. Гер хотел заглянуть в них, в эту бездну, в этот мрак, и увидеть то, что видел там в их ночь…

Он шагнул вперед, не осознавая, что делает. Она притягивала, как магнит, и он не в силах был с этим бороться. Весь его лживый мир, выстроенный им же самим, сейчас рушился с каждым взмахом пестрой юбки, с каждым поворотом Дары вокруг себя, когда смоляные кудри обвивали ее, как клубок змей, а пестрая юбка непокорно взлетала и окутывала ее фигурку.

Дара плясала, чувствуя счастье. Она жила танцем, она сама была им. Танец — это свобода ее души, и ей дали эту свободу. И пусть всего лишь на краткий миг, но она смогла стать собой, той, кем она хотела быть. Она хотела быть счастливой, беззаботной и дарить всю себя людям в танце. Судьба сделала ей подарок, и она не упустит его. Пусть это всего лишь один танец, но разве это важно сейчас? Когда звучит музыка, и она может раствориться в ней.

Взмах руки, поворот, локоны упали на лицо, она отбросила их кивком головы и, подняв взгляд, наткнулась на глаза тигра. Он стоял прямо перед ней и смотрел. Гер, ее проклятье, тот, кто перечеркнул ее жизнь. Человек с глазами тигра. И сейчас он пожирал ее своим взглядом.

Когда Дара подняла взгляд, и их глаза встретились — время для Гера остановилось. Он перестал слышать музыку. Было ощущение, что он погрузился в вакуум. Все звуки долетали до него, как будто через слои ваты, он слышал их и не слышал. Движения самой цыганки потекли перед глазами, как в замедленном кино. Вот она кивком головы отбрасывает с лица непослушные локоны, затем так медленно и плавно взмахивает зажатой в руке юбкой, а локоны опять падают на ее лицо. Эти вьющиеся черные змейки, переливаясь в лучах софитов, окутывают ее…

Гер чувствовал нереальность происходящего, и еще он слышал внутренний голос, кричащий ему: "Очнись"

Он как в тумане перевел взгляд в сторону и понял, что Савелия нет рядом с ним…

Гер отступил назад, всего лишь полшага, он знал, что должен это сделать. Не понимал, зачем, но знал…

По ребрам прошлась вспышка боли. Гер инстинктивно приложил руку и почувствовал липкое и теплое. Посмотрев на свои пальцы, он увидел, что они в крови. И с этого момента все вернулось: шум, музыка, крики, выстрелы. Реальный мир ворвался в его сознание оглушительным звучанием. Бросив взгляд на сцену, Гер увидел, что Дары там нет. Выхватив пистолет, он быстро побежал к выходу, по пути стреляя в светильник наверху.

Когда зазвучали выстрелы, Дара замерла, оцепенев от ужаса. Из-за кулис выбежал человек и потащил ее за собой. Она даже не успела рассмотреть, кто это; свет погас, и стало темно. Оставшиеся боковые светильники давали мало света. Потом ее руку отпустили, она растерялась и остановилась. Вокруг слышались голоса, звучали выстрелы, звенела бьющаяся посуда. Дара понимала, что нужно бежать. Она увидел светлый прямоугольник выхода. На улице подсветка деревьев освещала территорию, хотя и слабо. Но, по сравнению с мраком внутри, можно сказать, что на улице светло.

Дара стала пробираться к выходу. В темноте, натыкаясь на перевернутую мебель и чувствуя, что пробегающие люди постоянно толкают ее. Наконец, выскользнув наружу, она побежала. Сбоку увидела стоянку с машинами и впервые пожалела, что не умеет водить. Рассудив, что если эта стоянка машин, значит, здесь есть и выезд с территории, Дара решила бежать к машинам. Уже добежав до первой, она споткнулась и упала. Подняв глаза, она увидела лежащего на земле человека и поняла, что он мертв. Страх стал обволакивать ее со всех сторон, а к горлу подкатывала тошнота. Шум сбоку вернул ее в реальность. Она обернулась и увидела тень, а прямо перед собой на асфальте — пистолет. Наверное, это было оружие того, кого убили. Но сейчас нет времени об этом думать. Она схватила пистолет и направила на того, кто приближался к ней.

— А ты смелая, — услышала она голос Гера. — Будешь стрелять?

Теперь Дара разглядела его. Гер стоял напротив нее, чуть пригибаясь, чтобы его не было видно из-за мощного джипа. Он смотрел в ее глаза своим хищным взглядом. Дара ощущала холод металла в руке и понимала, что достаточно нажать курок и все… тот, кого она ненавидит, умрет. Ее пальцы предательски задрожали.

Гер видел ее растерянность и понимал, что она и оружие-то держать не умеет. Ему достаточно взмаха руки, чтобы выбить у нее пистолет. Но он не хотел этого делать А чего тогда он хотел? Гер пытался понять себя. Неужели он хочет играть с судьбой, стоя напротив дула пистолета? Или ему важен ее выбор? Выстрелит она в него или нет?

— Не буду, — зло сказала Дара, зная, что никогда не сможет выстрелить в человека.

— Пожалела? — опять в голосе Гера проскочили эти надменные нотки.

— Нет, не пожалела… я водить не умею. В машину садись.

Дара сильнее стиснула рукоятку пистолета и посмотрела на Гера. Выбраться отсюда можно было только на машине, поэтому Дара и решила заставить его вывести ее отсюда.

— Командуешь? — на губах Гера заиграла улыбка, похожая на звериный оскал.

Только вот прозвучавшие рядом выстрелы не дал ему возможности продолжить эту игру.

— В машину, быстро, — крикнул Гер, распахивая дверь джипа. Он понимал, что сейчас все слишком серьезно; эти выстрелы отрезвили его.

Видя, что Гер сел в машину, Дара быстро обежала джип и запрыгнула на переднее сиденье. Как только она села, машина резко тронулась с места.

— Пристегнись, — бросив взгляд на Дару, велел Гер. Затем сосредоточился на дороге.

Впереди были ворота, но их уже вынесли — видно, те, кто уехал раньше. По их машине стали стрелять. Гер прибавил скорость. Пуля, попавшая в лобовое стекло, оставила маленькое отверстие и круги в виде паутинки.

Дара и Гер переглянулись, как будто желая удостовериться, что эта пуля никого не задела.

Дальше происходило то, что Дара не могла себе представить и в страшном сне. Их машина на нереальной скорости неслась в темноте по дороге, и по ним стреляли. Это она слышала по неприятному металлическому звуку. Гер вел уверенно, то набирая скорость, то уходя в сторону. Даре было страшно от всего: от скорости, от удара пуль по обшивке машины, оттого, что их преследовали. Кто эти люди и чего они хотят, она не знала. Одно она знала точно: попасться им означает смерть. Ей стало еще страшнее, и она закрыла глаза. Так хоть мелькания дороги не видно.

В очередной раз бросив взгляд на сидящую рядом девушку, Гер увидел, как она вся сжалась и закрыла глаза. Он взял из ее рук пистолет, понимая, что она напугана и оружие в ее руках сейчас явно лишнее. Дара вздрогнула, но промолчала. Ее пальчики судорожно вцепились в ручку двери.

— Не бойся, — Гер захотел ей это сказать, — все будет хорошо.

Она лишь бросила на него быстрый взгляд и опять зажмурилась. Гер понимал, что все происходящее для нее слишком ужасно. Это он привык к такому. Сколько раз все это было в его жизни… Только вот сейчас у него уже не тот возраст, чтобы так попасться. Но об этом он подумает позже. Обо всем подумает — и о своих предчувствиях, и о Савелии, и о Даре… Почему она оказалась здесь? Нехорошая мысль закралась в подсознание. Дара… неужели она стала его слабостью? Ведь он при виде нее потерял связь с реальностью, и потом прозвучал выстрел. Только чудо спало его, или предчувствие. Если бы он не шагнул назад, пуля прошила бы сердце, а так — прошла по касательной, немного задев. Неужели Савелий, его день рождения, Дара и он — это совпадение…

Гер не верил в совпадения. Но сейчас у него не было времени думать об этом.

Выжимая максимум из огромного джипа, он гнал по ночным подмосковным дорогам. Его спасение было не в скорости, а в плохой дороге. Хорошо, что он запрыгнул именно в этот джип. Его преследователи были на легковых машинах. У них было преимущество в скорости и маневренности, а у него — в проходимости. И Гер свернул на проселочную дорогу. Их джип стало трясти и подкидывать на ухабах и кочках. Его преследователи старались держать темп, но постепенно свет от фар их машин был все дальше и дальше.

Не снижая скорости, Гер свернул на еще более тряскую дорогу.

Даре казалось, их машина просто рассыпается на куски, так их трясло и бросало из стороны в сторону. Когда машина остановилась, она открыла глаза.

— Выходи, — произнес Гер, отстегивая ее ремень безопасности. — Нужно скорее уйти от машины, пока они не догнали нас.

Обойдя джип, Гер схватил Дару за руку и потащил за собой в лес. Спотыкаясь о корни и путаясь в юбке, девушка шла за ним. Она не спрашивала и не задавала вопросов. И так все было понятно — нужно бежать. Лес их спасет, а вот машина — нет. Ее найдут те, кто их преследует. Значит, нужно скорее уйти как можно дальше от машины. Сейчас ночь, темно, лес скроет их от преследователей.