Птицелов

Глава 18

Новая работа в студии увлекла Катрин. Хозяин, пожилой фотограф, мсье Леруа, не мог нарадоваться на свою помощницу — с таким энтузиазмом Катрин бралась за любую, даже самую скучную работу. Кроме Катрин на мсье Леруа работал еще один фотограф, Франсуа. Он занимался в основном съемками моделей для различных рекламных акций. Франсуа был симпатичным парнем лет двадцати трех, вечно без гроша в кармане, но никогда не унывающий из-за безденежья. В любую погоду он носил видавшую виды кожаную куртку, потрепанные джинсы и футболку с какой-нибудь дурацкой надписью. Вещи были дешевыми, но следил за ними Франсуа хорошо, ботинки его всегда были начищены, футболка свежей, а любимая куртка, скорее всего, просто соответствовала его представлению об одежде свободного художника, потому он и не расставался с ней. Катрин рисовала себе картины, как этот задорный симпатяга сидит по вечерам в общественной прачечной многоквартирного дома и стирает свой небогатый гардероб. Эта мысль почему-то невероятно ее трогала и умиляла.

Подружилась Катрин с Франсуа сразу же, в первый день своей работы в студии. Мсье Леруа, на собеседовании показавшийся ей довольно строгим, предложил Катрин сделать несколько пробных снимков цветочных композиций для открыток. Она работала в небольшом помещении, предназначенном для подобных съемок, и ужасно волновалась, стараясь найти нужный ракурс и соответствующее освещение. И тут услышала за стеной, в большом студийном зале, хохот. Сначала такое бурное веселье во время работы очень раздражало Катрин, но потом ей стало любопытно. Оставив свое занятие, Катрин осторожно приоткрыла дверь, соединяющую две съемочные площадки.

Посередине ярко освещенного зала на верхней ступеньке стремянки сидел светловолосый парень с фотоаппаратом в руках и что-то увлеченно рассказывал трем девушкам-моделям, сидевшим вокруг лестницы прямо на полу.

— И вот, представляете, — продолжал весельчак свою историю, — приходит он ко мне однажды вечером, мрачный, как туча. «Эй, Виктор, — спрашиваю я, — что с тобой стряслось, друг?» Он молча достает бутылку вина. «Давай, — говорит, — выпьем сперва». Ну, выпить-то я не откажусь никогда. Но мы почти всю бутылку уговорили, пока я смог вытянуть из него хоть слово. Оказалось, этот бедняга узнал, что у его жены есть любовник. Лично я, девочки, не вижу в этом ничего особенного. — Парень обвел взглядом внимающих ему красавиц. — В конце концов, эта дамочка, жена Виктора, не такая уж дура, чтобы уходить от всех его денег. Ну, а небольшое… м-м-м-м… приключение — это же не конец семейной жизни?

От этих слов Катрин вздрогнула. Вновь она слышит то же самое! Но теперь это говорит не Себастьян, а другой! Тут парень на стремянке заметил ее.

— Привет! — крикнул он. — Ты, наверное, наш новый фотограф? Мы тебе мешаем? Прости.

— Нет-нет, — поспешила заверить Катрин. — Вы так заразительно смеялись!..

— У нас перерыв. Вот, развлекаю девушек, чтобы тонус не потеряли. — Парень улыбнулся так приветливо и открыто, что Катрин невольно сама заулыбалась в ответ.

— Я Франсуа, — представился он. — А это Мари, Клер и Флоранс, наши модели. — Девушки церемонно закивали.

— Меня зовут Катрин, — представилась она. — Ты угадал, я буду здесь работать. — Она удивилась тому, как, не сговариваясь, они сразу и легко перешли на ты.

— Послушай, это забавная история. Так вот, я продолжаю, — Франсуа оглядел благодарную аудиторию. Катрин прислонилась к дверному косяку, не подходя к веселящейся группе. В течение всего рассказа она частенько ловила на себе заинтересованный взгляд Франсуа.

— И тут, когда бутылка опустела, Виктор наконец предлагает мне знаете что? Не догадаетесь! Он предлагает мне проследить за его женой и сделать фотографии — она и ее любовник. «Зачем тебе это нужно?» — удивился я. «Я, — говорит, — брошу их в лицо этой шлюхе! Пусть знает, что ей все это даром не пройдет, что меня не обманешь! Я ей такого не прощу, пусть катится к своему хахалю! А мне эти снимки еще для развода пригодятся». Сам чуть не плачет, видно, любит он ее, но злость из него так и брызжет. Ох не любим мы, девушки, когда нас обманывают!

— А сам говорил, измена ничего не значит, — ехидно протянула Мари.

— Измена, возможно, но вот обман — это подло. Ладно, это все философия. Продолжу про Виктора. Я принялся отговаривать его от этой дурацкой затеи. Ну, правда, девочки, ну зачем это нужно? Человек сам себя изводит и будет еще изводить собственную жену за невинную интрижку. Я стал доказывать Виктору, что я не репортер и уж тем более не детектив. Я же студийный фотограф! Я просто не смогу сделать качественные снимки на улице, в движении. Да на моих фотографиях он и жены-то своей не узнает, и она над ним только посмеется. Как ни старался я разубедить его, это мне не удалось. Пришлось согласиться. — Франсуа перевел дух. — Ну что, дал мне Виктор фотографию своей благоверной, я-то ее, надо сказать, никогда не видел. Я как глянул — обомлел…

— Признайся, Франсуа, — пискнула одна из девиц. — Ты сам и был ее любовником? — Все захохотали, увидев, какую физиономию скорчил парень.

— Был бы рад, девушки. Она действительно хороша. Но нет. Не я тот счастливец. — Он притворно сокрушенно покачал головой. — А если будете меня прерывать, так не успею рассказать все до конца, перерыв у нас не вечный.

— Так вот, — продолжил он, — взялся я за это дело. Неделю я следил за красоткой. Честно скажу, противно это. Но ради друга чего не сделаешь. Видели бы вы Виктора, он ведь чуть не плакал, когда меня просил о слежке. Ходил я за его женой по пятам. И знаете что? На третий день я делал это почти с удовольствием. Она такая красавица. Какие у меня получались снимки! Проявляя их по вечерам, я не мог налюбоваться, такая красивая женщина! Чем-то на тебя похожа, — Франсуа кивнул Катрин, и та от неожиданности густо покраснела. — У меня, наверное, сотня снимков получилась. Через неделю приходит ко мне Виктор, я отдаю ему фотографии. Ох, девочки, с гордостью отдавал, отличная работа. А он смотрит, роется в них, понять ничего не может и чуть не с кулаками на меня. «Ты чего, — говорит, — наснимал, художник?» Я ему вежливо отвечаю, что, мол, снимал его жену, как он и просил. А он сует мне мои работы в лицо и орет: «А где мужчина-то? Я же тебя просил, чтобы ты их вдвоем снимал! Что я теперь ей покажу? Как я теперь ее уличу?» Я стою, понимаю, что ему не понравилось, а он продолжает вопить: «Ты мне скажи, ведь был же там мужик, любовник ее, был ведь? Вот тут на снимке видно, что она с кем-то говорит, тут видно, что руки кому-то протягивает. Что же ты его не снял?»

— А правда, Франсуа, — не выдержала одна из девиц. — Раз был любовник, чего же ты его не снимал?

— Ох, девочки, — вздохнул парень, — вы бы видели, какой он нефотогеничный! — Франсуа сказал это с таким чувством, что все покатились со смеху, и Катрин не смогла удержаться, чтобы не присоединиться к общему веселью. Сквозь смех Франсуа сумел проговорить:

— Так Виктор же потом мне еще благодарен был!

— За что? — хохоча, поинтересовалась Катрин.

— А насмотрелся на свою красавицу, так все свои обиды позабыл. «Такой, — говорит, — женщине все простишь». Говорю же, на тебя Похожа. — Франсуа, продолжая лукаво улыбаться, снова кивнул Катрин.

Катрин, махнув рукой, вернулась к своим цветам. А после работы Франсуа предложил Катрин поужинать вместе, чтобы отметить ее первый рабочий день. Катрин тут же согласилась, но с условием, что за ужин заплатит она.

Своему новому знакомству Катрин была несказанно рада. Ей хотелось поскорее окунуться в другую жизнь, забыть все, что было с ней прежде. Но вдруг она поймала себя на том, что ее желание измениться продиктовано не только этим. Она хочет стать такой, какой ее видел Себастьян! Да-да! Она хочет соответствовать тому образу, который он ей нарисовал! Она хочет стать другой ради него, ради очарования тех нескольких дней, что они провели вместе. Эта мысль в первый момент даже испугала ее. Как же глубока, оказывается, ее привязанность к Себастьяну! Как сильна ее любовь к нему, и, увы, как она безнадежна! И все же Катрин чувствовала в себе силы для новой жизни, и знакомство с Франсуа очень ей в этом помогало.

Веселый парень словно взял над ней шефство. Он не давал Катрин скучать. За первым ужином последовал второй. На этот раз приглашал Франсуа, и Катрин, глядя в меню, старалась выбирать блюда подешевле. Потом, помимо совместных ужинов, они стали ездить вместе за город по выходным. Катрин очень много работала для себя, не расставаясь с камерой ни по вечерам, ни в выходные. Франсуа нравилось сопровождать новую подругу в ее странствиях по городу в поисках необычных кадров.

Катрин подмечала все: сплетенные на парапете набережной руки влюбленных, брошенные в фонтан монетки, манекены с недовольными выражениями лиц в витринах магазинов, худых бродячих кошек с пронизывающими взглядами, оставленные недопитыми бокалы с вином на столиках открытых кафе. Эти приметы жизни большого города в фокусе объектива ее фотоаппарата обретали свою вторую — и, может быть, истинную — жизнь. Франсуа молча смотрел, как она снимает, иногда снимал сам, носил штатив. Он всегда готов был помочь, ободрить, развеселить, всегда оказывался рядом в нужную минуту, и Катрин поняла, что обрела наконец хорошего друга.

Они никогда не заговаривали ни о чем большем, чем просто дружба, хотя Катрин прекрасно видела, как Франсуа смотрит на нее. Часто его случайные прикосновения к ее руке превращались в нежное пожатие, иногда он целовал ее при встрече или прощаясь совсем не по-дружески, но был неизменно деликатен, видя, что она не готова к более серьезным отношениям.

Часто Катрин, вместе с Франсуа, выезжала на съемки семейных торжеств, вечеринок, свадеб. И вот однажды мсье Леруа протянул им карточку с адресом, по которому им надлежало отправиться. Взглянув на картонку, Катрин сразу узнала адрес загородного дома родителей Тома.

— Съемка свадьбы, — скомандовал мсье Леруа. — Жених особо настаивал, чтобы приехала ты, Катрин. Не знаешь почему?

— Знаю, — отозвалась девушка, и ей вдруг стало очень неприятно.

Прошло ровно четыре месяца с тех пор, как они расстались. Отведенный ей срок вышел, и Тома не собирался ждать больше ни дня. У Катрин вдруг возникло такое чувство, словно что-то липкое, обволакивающее, то, что она давно с себя смыла, снова липнет к ее коже. Она даже непроизвольно провела ладонью по рукаву свитера, будто снимая паутину.