Пульсация. Книга 1. Марк

17 часть

Он жил всего через два дома от фотостудии Фильцмана на Мелборн-Стрит, в одной из старых, малогабаритных построек, сохранившихся в этом районе каким-то чудом ещё с 40-50-ых годов. Его квартира походила на те комнатки, что так часто любили снимать в чёрно-белых фильмах того времени и вошедших в киноклассику обособленным киножанром криминальной драмы под французским термином Нуар. Как правило, в подобных лентах фигурировала мрачная атмосфера беспросветного фатализма, насыщенная циничным пессимизмом и почти стёртыми гранями между положительными и отрицательными персонажами. Ну и, само собой, с обязательным присутствием лживых героинь с внешностью роковых искусительниц, ради которых героям-мужчинам приходилось идти на преступления и даже убийства.

Одно из окон подобных квартир обязательно выходило на железный балкон с пролётами пожарной лестницы на нижний и верхний этажи. Истёртая до трещин классика давно обветшалого квартала с уровнем жизни чуть ниже среднего (а может и намного ниже). Жильё Эльвиры Бабич мало чем отличалось от Гордоновского, разве что всегда сверкало идеальной чистотой и было обставлено почти что винтажной, но ещё вполне добротной мебелью. Во всяком случае, у неё хотя бы имелась настоящая кровать, а не один полуторный матрац, как в опочивальне у Марка, занимавший почти треть всего пола помещения прямо под окном.

Сама квартира состояла из большой гостиной без прихожей, которая делила общую территорию с компактной зоной угловой кухни и двумя смежными комнатами. Шикарными габаритами и роскошной обстановкой здесь совершенно не пахло, если не считать настоящего камина, расположенного практически по центру апартаментов в центральной стене между дверьми спальни и ванной (что тоже не являлось неожиданной редкостью для построек старого фонда). На его не такой уж и вместительной полке располагался целый арсенал разнокалиберных бутылок, причём какая-то часть из них была либо непочатой, либо не до конца допитой. Между бутылками – несколько оплывших свечей, где-то по центру – увесистая шкатулка из резного дерева с претензией на звание секретного ларца.

Прочая, присутствующая здесь мебель старой уж точно никак не выглядела, хотя ремонт тут проводили явно очень давно, что невольно портило общее впечатление и о самой обстановке, и о её владельце.

– Извини за беспорядок, только, боюсь, моя горничная понятия не имеет, где я сейчас живу. А если и имеет, то едва ли захочет прийти сюда по собственной инициативе.

Назвать шутку Марка за попытку оправдаться перед спонтанной гостьей, как-то совсем не поворачивался язык. Это же, мать его, Гордон. Ему не бывает стыдно ни перед кем и ни за что, тем более за какой-то там беспорядок в квартире стопроцентного холостяка.

Мужчина сделал пару шагов в сторону кухоньки к невысокому, но хотя бы не древнему, как сам дом, холодильнику. Пока он ставил почти ещё полную бутылку водки на почти пустую полку рефрижератора, Эльвира успела по-быстрому оглядеть окружавшую их обстановку. Кухня, кстати, оказалась не только компактной, но и на удивление вместительной – угловая столешница со шкафчиками, газовой плитой и алюминиевой раковиной; единственный на всю гостиную пластиковый столик, на котором красовался подключённый к удлинителю закрытый ноут и парочка дешёвых стульев. Свечей тут предстало пред взором ещё больше. Казалось, они были повсюду, занимая практически весь периметр всей комнаты на всех подходящих для их безопасного использования поверхностях, включая крышу холодильника. Конкурировали они, разве что, по своему количеству с пустыми или полупустыми бутылками и банками из-под пива.

В общем, первые общие впечатления тянули далеко не в сторону зрительских симпатий. Элл не заметила, как напряжённо нахмурилась, в попытке определиться в неразборчивых позывных контуженной за сегодня интуиции. Впервые в жизни она познакомилась с мужчиной буквально помешанного на свечах и выпивке. Сочетание не то чтобы очень странное, скорее не вполне для неё объяснимое (по крайней мере, сейчас). И едва ли наличие такого обилия свечей было связано с романтической натурой хозяина квартиры.

Впрочем, если уж быть честной до конца, она и таких мужчин никогда раньше не встречала, не говоря уже о представшей возможности с ним переспать.

Гордон закрыл холодильник и направился в противоположное крыло гостиной, снимая на ходу куртку и в конечном счёте сбрасывая её в ближайшее из двух кресел у окна. Естественные, но всё равно слегка завораживающие действия от истинного владельца данного места. Эльвира даже не заметила, как залипла на его почти манерных движениях полностью расслабленного и весьма грациозного хищника. Очень опасного хищника. Была б её воля, наблюдала бы так за ним хоть целую вечность, если бы не извечное кошачье любопытство с тлеющими остатками чувства самосохранения. Но, судя по имеющимся здесь вещам и мебели (во всяком случае, в самой гостиной), никакой открытой угрозы для девушки тут нигде не наблюдалось.

Завершали общую обстановку малогабаритной комнаты угловая горка-стеллаж из хромированного металла и впечатляющая аудиосистема с плазменным телевизором. Так что, даже по первым впечатлениям на имеющийся здесь более-менее сносный интерьер, было и ежу понятно, что Гордон – отнюдь не бедствующий мальчик. Или же его прошлый статус не позволял ему нищенстововать, как и подобает всем неудачникам, включительно большинству безработным творческим личностям. Не могла же его Кэрролл отпустить в этот мир с пустыми карманами? Если он у неё жил до этого и, возможно, работал на неё, хоть какие-то сбережения у него должны были оставаться. Тогда почему он снимал столь дешёвую квартирку в таком убогом и абсолютно бесперспективном месте?

Марк вернулся к своей гостье практически сразу же, разворачиваясь к ней лицом, так сказать, во всей своей боевой готовности и ошеломительной красе. Кажется, на его короткий рейд по квартире, ушло не больше минуты. Ровно столько, сколько Элли хватило на оглядеться и почти сразу же оробеть на занятой ею до этого позиции. А смелости отойти от входных дверей хотя бы на пару шагов ей так и не хватило. Уж слишком сильным пробирало ощущением, что она тут лишняя и совершенно не вписывается в окружающую обстановку ни своим опрятным видом пай-девочки, ни тем же воспитанием робкой провинциалки. Правда и Гордон не особо сильно сюда вписывался.

Поэтому наблюдать, как по его равнодушному к происходящему лицу расползается ироничная ухмылка было вполне предсказуемо, хотя и не очень-то приятно. Или, правильней сказать, немного страшно и жутковато (а может и не немного).

– Судя по твоей реакции, тебя впервые посетили более чем обоснованные сомнения касательно твоей авантюры. Так что мой встречный вопрос будет достаточно резонным. Ты всё ещё желаешь, чтобы я тебе засадил и как следует отодрал?

– Если только мы не станем заниматься сексом в этой комнате. Или всё же станем? – попытка изобразить полное спокойствие и ответную апатию не дотянула до желаемого уровня благодаря слишком натянутому смешку. Но она хотя бы попыталась и даже показала пальцем не слишком дрожащей руки в пол, на котором стояла. Правда, тут же оплошала, когда вцепилась в лямку сумочки обеими кулачками, что никак не мог не заметить всеподмечающий взор на зависть расслабленного Гордона.

Здесь не хватило места хотя бы для небольшого диванчика, не говоря уже о более вместительном мягком уголке. А Элл как-то не располагала большим рвением к неудобным углам или к очень твёрдому полу. Да и хотелось бы уже наконец-то куда-нибудь просто присесть, раз уж прилечь не давали.

– Сексом можно заниматься, где угодно и как угодно. Достаточно иметь для этого соответствующее желание, нужный настрой и… острый зуд в определённом месте. – Марк сделал к ней не более двух шагов и всё. Никакого расстояния между не осталось. – Ну и та же раскрепощённость была бы не лишней, как и богатый сексуальный опыт. Но… так уж и быть. Отсутствие недостающего опыта я ещё готов простить… на первых порах.

Элли перестала дышать от слова совсем. И не удивительно, при таком-то прессинге от чужой близости, буквально перекрывшей весь внешний мир и саму гостиную. Глядеть в упор в лицо Гордона и не ощущать исходящую от мужчины энергетику со скрытой силой самоуверенного альфа-самца? – тут уж во истину надо быть фригидной и абсолютно бесчувственной куклой.

А чего она на самом деле ожидала, когда добровольно ступила на его территорию – в личные владения безнаказанного насильника и психопата? Кто её теперь вообще после такого назовёт здравомыслящей и отвечающей за все свои поступки благоразумной особой? Она ведь явно не думала головой, когда решилась пойти к нему на ЕГО квартиру.

И что дальше? Цепенеть, дуреть и вздрагивать, каждый раз, когда он что-то сделает или скажет, притворяясь изо всех невозможных сил, что она его не боится?.. Какая же она идиотка! Её же уже топит и плавит от накрывшего с головой жара слишком очевидной паники и… чего-то ещё. Чего-то столь же всеобъемлющего и удушающего, источником которого являлся никто иной, как сам Марк.

Поэтому иначе реагировать на него она бы и не сумела, особенно от его дальнейших действий. От того, с каким спокойствием он поднял руку, чтобы тут же обхватить ей подбородок и скулы и даже часть горла властным жестом полноправного хозяина положения. И, конечно же, от того с каким пристальным интересом в чуть замутнённых глазах он принялся изучать её обомлевшее личико с распахнутыми до пределов перепуганными глазищами, оглаживая большим пальцем чувствительный изгиб нижней губы чуть приоткрытого от учащённого дыхания ротика. Естественно, от столь подавляющего жеста и ещё более неожиданной ласки, сердце Элли сорвалось в сумасшедшую аритмию буквально на раз. Кровь ударила в голову и по глазам мощным залпом, частично ослепляя и оглушая, но не настолько, чтобы вынести её за пределы бодрствующего состояния.

Можно подумать, она ждала от себя совершенно иной реакции или, скорее, от них обоих? На вряд ли бы Марк стал ходить вокруг да около, прощупывая под ней почву, как тот сапёр на минном поле. Ему проще взять нахрапом без излишних прелюдий – смять, подмять, скрутить и одним ударом вышибить последние блоки сопротивления слишком беспомощной для него жертвы. Она должна была это предвидеть. То, как он себя поведёт, и как она отреагирует на все его действия, едва ли чем-то отличающиеся от его недавних манипуляций в салоне Фильцмана.

Она определённо повредилась за сегодня далеко не одним рассудком.

– У тебя в запасе меньше минуты, чтобы передумать и уйти. Пока не стало слишком поздно. – теперь он смотрел ей в глаза абсолютно осмысленным взглядом человека, знающего наперёд всё, что он будет и что захочет с ней сделать. И от этого пронимало до поджилок не менее убийственной волной шокирующего волнения, чем паническим страхом во время едва не совершённого изнасилования. Только в этот раз дикое головокружение и трясущиеся коленки были связаны отнюдь не с остервенелым желанием закричать во всю глотку и рвануть сломя голову на выход.

И, похоже, как раз последние слова Гордона и сыграли решающую ноту в окончательном выборе девушки. Она не знала, как и почему, но от недавнего отвращения, ненависти и пережитой боли к этому демоническому красавчику не осталось и следа. Он попросту их задавил своим напором и сводящей с ума близостью, стирая в зыбкую пыль и вырывая из заблокированных глубин подсознания давно испытываемые к нему чувства нездорового притяжения.

Возможно всё это и отразилось в широко распахнутых глазах девушки, изменив выражение её лица вполне конкретным набором нужных чувств. Если страхи там и читались, то уже в совсем ином эмоциональном ключе. А вот прежняя паника просто схлынула, отступив перед открытым соблазном, подобно чёрным водам чёрной бездны, в которую она собиралась заглянуть в ближайшие мгновения через взгляд Марка Гордона. Может что-то от чувства самосохранения и оставалось, но его перекрыли совершенно другие, более осязаемые ощущения, усилившие источник всепоглощающей жажды и одержимых желаний абсолютно иного содержания. Будто, готовясь к чему-то одному и определённому, она столкнулась совсем не с тем, что ожидала увидеть и прочувствовать.

Да, она больше не боялась того, на что подписалась и что её ждало в ближайшие минуты. Теперь она была уверена в правильности своего выбора, как никогда до этого.

И именно это Марк и прочёл по её лицу и в глазах. Так сказать, понял всё без лишних слов. Его потемневшие губы искривились в уже знакомой ухмылке самодовольного кобелины.

– Ты ведь должна понимать, насколько сильно я отличаюсь от всех твоих бывших хахалей? Я слишком пресыщен и искушён. Меня растлевали и развращали не один десяток лет, поэтому… банальный секс – это не про меня. Чтоб ты знала и была в курсе предстоящих событий…

И сразу же после этих слов Гордон склонился над обомлевшим личиком девушки.

В его поцелуе не было ничего романтического или предсказуемо нежного, да и исходящий изо рта мужчины привкус выкуренных сигарет с выпитой водкой отдавал отнюдь неприятными ощущениями, но… То, что Марк умел хорошо целоваться, даже с таким изначальным напором, Элл почувствовала не только на своих губах и языке, но и мгновенно отреагировавшим на его искусные манипуляции телом.

Она перестала обращать внимание на терпкий аромат лёгкого перегара буквально через несколько секунд. Да и прежний, вроде как пугающий натиск слишком самоуверенного самца как-то сразу стал восприниматься иначе. Более интимней и возбуждающей что ли. Марк не просто пошёл в ва-банк, избегая щенячьих нежностей, но и вынудил с первых мгновений желать большего. Смяв без предварительных прелюдий её губки своими, он заставил их раскрыться жадным давлением шаловливого языка, тут же погружая его едва не на всю длину в глубины девичьего ротика. Только Элли чуть не задохнулась совсем не от его сводящего с ума напора. А именно от реакции своего тела на его изощрённые манёвры. На то, как его язык заскользил поверх её язычка возбуждающим трением по чувствительным рецепторам, заражая нездоровой похотью и вынуждая отвечать ему с не меньшей жаждой и остервенением, открываясь навстречу намного осмелевшими и более решительными действиями.

Самые первые, практически мгновенные вспышки острого возбуждения не заставили себя долго ждать. Элл тихо и несдержанно застонала, когда Марк обманным актом переманил её язык себе в рот. Вагина предательски заныла, половые губы налились сексуальным напряжением, клитор запульсировал под болезненными ударами обжигающей истомы из-за резкого прилива крови.

Она уже готова была принять его, всего через несколько секунд обыкновенного поцелуя! Хотя, нет… Далеко не обыкновенного, если ей уже не терпелось ощутить его в себе, дурея от одержимой жажды, чтобы он вошёл в неё, так же сладко и беспрепятственно, как его язык входил ей в рот. Чтобы растянул изнутри её влагалище и наполнил собой до краёв одним резким ударом, разжигая и распаляя изнывающую плоть умопомрачительными атаками неуёмной страсти и греховного вожделения.

И, похоже… он взаправду умел читать чужие мысли.

Подняв другую руку, мужчина быстро стянул с плеча Элл лямку сумки, тут же отбрасывая её в сторону прямо на пол совершенно неуместным для их совместного занятия предметом. После чего протянул освободившуюся ладонь к низу живота девушки и полностью накрыл припухший лобок поверх джинсовой ткани. Слишком уверенные и чересчур знающие пальцы беспрепятственно заскользили по внутреннему шву к скрытой бёдрами промежности. Эльвира вздрогнула (если не дёрнулась), изумлённо ахнув и чуть было не заскулив во весь голос. Зато затрясло её от разрастающегося возбуждения практически сразу, наполняя нестерпимым жжением извращённой похоти будто замедленным ударом всесметающего взрыва.

Кто бы мог поверить, что ещё пару минут назад её колотило совершенно от иных чувств и ожидания, и что она понятия не имела, как себя поведёт в руках этого грёбаного искусителя. Да и сумеет ли вообще справиться со всеми пережитыми страхами и убийственными воспоминаниями. А теперь… Теперь она буквально сходила под его пальцами, губами и языком с ума, ощущая именно физически, как наливаются под аритмичным притоком очень горячей крови интимные складки её ноющей киски, напрягаясь и натягивая чувственную кожу до самого вагинального входа и ещё дальше – в самую глубь. Как внутри и снаружи там всё плавится, зудит и пульсирует от внутренних ударов-спазмов, при каждом новом и более сильном толчке очередного болезненного возбуждения. А его пальцы… Боже правый! Она реагировала на все его действия так же остро, как и на развратные игры его языка у неё во рту. Он будто читал её, как открытую всеми страницами книгу, без какого-либо усилия предугадывая любой ответный импульс её на всё готового тела. И, конечно же, знал где, когда и как надавить, скользнуть или слегка задеть одну из самых чувствительных точек её грешной плоти.

И, нет, он не стал уподобляться всем тем озабоченным переросткам, с которыми Элл приходилось когда-то встречаться в Девенпорте и что так любили хватать её за грудь, с какой-то нездоровой манией всасываясь слюнявыми ртами ей в соски. Будто все они (причём поголовно) считали данное место – единственным эрогенным источником сексуального наслаждения на всём её теле.

Упругие подушечки пальцев Гордона нащупали воспалённую впадинку прямо за припухшим холмиком половых губ. Движения его языка во рту девушки вторили круговым трениям и толчкам его ладони по поверхности перевозбуждённого входа в святая святых – в горячие лона очень влажного и изнывающего от остервенелой похоти влагалища.

Элл застонала ещё громче, теряя остатки здравого разума вместе со способностью стоять и дышать. Коленки и руки затряслись ещё сильнее. Она и сама не поняла, как вцепилась дрожащими пальцами в мускулистые плечи и трапецию Марка очень близко от шеи. Долго не думая, он отпустил ей горло, тут же обхватывая хозяйским жестом за талию над поясницей и настойчиво подталкивая в сторону входных дверей. Она только и успела на несколько секунд почувствовать, как из-под ног поплыл пол, а в спину и в затылок вжалась жёсткая поверхность дверной панели. Зато головокружительное ощущение, что она вот-вот упадёт, наконец-то отступило, сменившись блаженной слабостью в неустойчивом теле.

Теперь она могла полностью сосредоточится на том, что вытворял с нею Гордон, гадая уже в который раз, что же в нём такого особенного, что она ТАК на него реагировала; где он научился подобным штучкам, и почему ей не хотелось, чтобы он останавливался вовсе?

Но он и не думал прерываться, даже на ничтожную секунду. Его поцелуй с каждой проделанной им манипуляцией казался более глубоким и проникновенным, откровенно настойчивым и требовательным. Элл буквально задыхалась под сминающим напором изворотливых движений и нещадных атак его порочного языка, вызывающих неуёмное желание ответить тем же или вжаться в него что дури, пока ещё хватает на это сил и смелости. Его ладонь скользила по её промежности от лобка и почти до самого ануса, имитируя скольжение большого упругого члена между её бёдрами, готового в любой момент вторгнуться в изнывающее влагалище даже через джинсы. Возбуждение становилось просто нестерпимым, распаляясь эрогенным пламенем всё интенсивнее и глубже с каждым толчком, нажимом и трением его пальцев то по клитору, то поверх половых губ, то по вагинальному углублению всего в нескольких миллиметрах от входа в изнемогающее лоно. И всё это под синхронные проникновения его языка в её стонущий рот. Тут уж во истину забудешь обо всём на свете, кроме обезумевшей одержимости кончить прямо сейчас.

Хотя нет. Пусть уж лучше эта блаженная пытка продлиться как можно дольше, вытесняя из памяти разума и тела пережитые кошмары этого дня, заставляя забыть все недавние страхи и непосильные для юной психики переживания. Всего несколько минут, а она уже не в состоянии думать ни о чём другом, полностью сконцентрировавшись на его поцелуе и бесстыжих пальцах, атакующих её спускающую щёлочку имитацией поверхностного проникновения головки члена на очень маленькую глубину. И, похоже, она чувствовала теперь не только промокший насквозь трикотаж трусиков, но и не менее мокрую ткань более плотных джинсов.

Элли не сдержалась, приподнимаясь на цыпочки и что силы стискивая бёдра вместе с рукой Марка. Всего пара мгновений с остановившимся вокруг временем и миром и… её пронзила первая и самая мощная судорога сумасшедшего оргазма. Обжигающие удары-вспышки волна за волной будто выстреливали изнутри в кончающий клитор плавящей истомой, тут же погружаясь ответной отдачей в пульсирующее влагалище, словно аритмичными толчками невидимого фаллоса. Казалось, помутнело не в одной лишь голове, даже горло перехватило сладким удушьем. Она пыталась через него прорваться хриплыми вскриками и стонами, всхлипывая прямо в рот Гордона и конвульсивно дёргаясь всем телом в удерживающих её руках. Едва не плача под сминающими на раз приливами физического и эмоционального потрясения, попросту накрывших её хрупкую психику столь неожиданным для неё откровением и запредельной глубиной.

По распухшим и истёртым до щемящей боли губам резануло неприятным онемением, когда Элл поняла, что Марк только что прервал свой колдовской поцелуй. Он это сделал, как только девушка перестала сильно дрожать и сжимать мёртвой хваткой своих трясущихся бёдер его ладонь.

Она наконец-то открыла глаза, позволив себе слегка расслабиться, и с нескрываемым восхищением залипнув на невыносимо красивом лице своего персонального демона-искусителя завороженным взором. Его лепные губы тоже припухли и налились кровью, потемнев до насыщенного тёмно-рубинового оттенка. В явно нечеловеческих глазах плавилось гипнотической бездной живое серебро. Слишком близкое расстояние и бьющие в голову мощные дозы адреналина играли со взглядом и воображением Эльвиры в очень коварные шутки. На какое-то мгновение ей вдруг почудилось, будто по его ошеломительно прекрасному лицу прошлась едва заметная тень изголодавшегося по невинным душам дьявольского лика. В любом случае, недооценивать скрытую в нём опасность было бы чистейшим безумием и верхом идиотизма. Только вся проблема в том и заключалась, что он был сейчас единственным в этой квартире, кто знал, как довести свою жертву до желанной грани одержимого сумасшествия и дать её изнывающему по любви телу всё, что она так жаждет от него получить.

Она продолжала глубоко и часто дышать, не в состоянии совладать с убойным миксом топящих её эмоций и ощущений. Но ещё сложнее было заставить себя отвести взгляд от нависшего над ней лица, одновременно и слишком реального, и какого-то иллюзорного, но от этого не менее к себе манящего. Её собственные губы, щёки и уши буквально пылали внутренним жаром от сильного прилива крови. На шее надрывно пульсировала жилка, и, похоже, мужчина всё это прекрасно видел и подмечал. Сердце никак не желало успокаиваться и приостанавливать свой бешеный ритм, как и только что пережитые чувства не унимали своей сокрушительной атаки на нервную систему.

– Можешь сходить в ванную. Думаю, она тебе сейчас не помешает. – только Марк мог сказать такое в тот момент, когда меньше всего ожидаешь услышать от него нечто подобное.

Хотя более сильное разочарование испытываешь именно при разрыве интимных объятий с этим человеком (или демоном), чьи касания и близость ещё тлели на твоей коже и воспалённых рецепторах весьма осязаемыми отпечатками томной неги.

Отпустив девушку и сделав где-то с полшага назад, Гордон поднял руку, которой ещё минуту назад мастурбировал своей гостье и поднёс пальцы к своему лицу. Его губы растянулись в полупьяной ухмылке, и он даже наигранно нахмурился, сделав вид, будто его шибануло в нос очень резким запахом кончившей ему на ладонь юной самочки.

– Вот это я понимаю, аромат озабоченной сучки, способный и мёртвого оживить. Кто-то явно уже не первый день течёт от фантазий по большому ё*аному херу.

Он перешёл на русский, и у Эльвиры ещё сильнее задрожали коленки. В голову ударило шипящим жаром, вызывая едва не болезненное чувство острого смущения и… неадекватную реакцию всего тела на пошлые словечки Марка. Причём пришлось не только возвращаться в границы реальности за считанные секунды, но и как-то реанимировать слегка контуженное критическое мышление. Хочешь, не хочешь, а анализировать произошедшее придётся, поскольку необходимо дать оценку истинным действиям Гордона, как и понять истинный ход его мыслей с дальнейшими намерениями. На вряд ли он заставил её кончить у двери (причём очень быстро), чтобы тут же выставить за порог своей квартиры.

Мужчина качнул головой в сторону ванной, опять напоминая о своём предложении.

– Если ты действительно настроилась на улётные потрахушки, думаю, немного освежиться перед секс-забегом для тебя будет не лишним. Учти, если тебе вдруг приспичит, когда я буду тебя наё*ывать в пик собственной эйфории, едва ли я тебя отпущу в туалет.

Конечно, он шутил, но Элл по любому была благодарна ему за столь щедрый жест. Ванная ей сейчас требовалась, как никогда, особенно после столь быстрого и неожиданного оргазма. Плюс хоть какая-то временная передышка с необходимой для всей ситуации моральной подготовкой. То, что Марк буквально застал её врасплох прямо у дверей своей квартиры, продемонстрировав лишь малую толику своих профессиональных навыков, не давало ей никаких послаблений в предстоящем акте действий. Она всё ещё оставалась неопытной дурочкой, которая по собственной воле явилась на территорию секс-маньяка, зная о нём ровно столько, сколько знала до этого дня. Если, конечно, не считать беглого знакомства с его руками и языком. А ведь она даже не видела его без одежды, как и не имела возможности прикоснуться к его возбуждённому члену.

Так что долго раздумывать над предложением и представившейся возможностью Элли, естественно не стала. Отреагировала, правда, не сразу, но достаточно живо, подхватив торопливо с пола сумочку и, едва не бегом, направившись к дверям ванной. Не то, чтобы она вдруг резко испугалась и решила воспользоваться данным тайм-аутом, как спасительным глотком свежего воздуха, но выделенные для неё минуты, действительно, оказались как нельзя кстати и практически жизненно необходимыми. Ей нужно прийти в себя, хоть немного, как и решить, что делать дальше – уйти или всё-таки остаться? Хватит ей сил и смелости сделать следующий шаг, готова ли она на большее?..

Конец первой части первой книги