Пульсация. Книга 1. Марк

6 часть

Главный павильон фотосалона Зака Фильцмана очень хорошо просматривался с улицы через две панорамные витрины и центральные двери в тяжёлых окладах из массивного дуба, покрытые обильным слоем мебельного лака. Пять каменных ступеней очень старого крыльца заняли воистину коронное место перед высоким фасадом пятиэтажного здания, сохранившего свой первозданный вид ещё с конца сороковых годов. Не исключено, что когда-то здесь размещался какой-нибудь гастрономический магазинчик, семейное ателье тех же иммигрантов-евреев либо кондитерская с кафетерием, коих в послевоенные годы в подобных районах хватало едва не с переизбытком. Теперь же из витрин на прохожих смотрели большие фотопортреты с изображениями людей всевозможных возрастов – от улыбающегося во весь беззубый рот восторженного младенца шести месяцев от роду, до пожилой женщины весьма преклонных лет, устремившей свой мечтательный взор сквозь эффектную дымку тлеющей в длинном мундштуке сигареты.

Конечно же Элл, перед тем как войти в студию, более-менее их все рассмотрела, чтобы получить хоть какое-то представление о профессиональных способностях местного фотохудожника и, по совместительству, лучшего друга Марка Гордона. Сказать, что это стало последним весомым аргументом в принятом ею решении, не сказать по существу вообще ничего. Да, её подкупили именно эти фотографии и то же расположение фотосалона в очень людном месте почти любимого района.

Когда верхушка дверной створки задела подвешенные над входом китайские колокольчики, издавшие мелодичный звон приятной тональности, девушка машинально подняла голову, тут же наткнувшись взглядом на объектив недорогой видеокамеры с горящим диодом ярко-красного цвета.

Внутри вместительного помещения с высоким потолком и весьма просторной площадью, кроме соответствующего антуража с тематической атрибутикой местного значения, более никого живого не наблюдалось. Широкое полотно белого экрана над невысокой платформой в центре левого крыла; телескопические каркасы с раздвижными шторками; несколько старых галогеновых ламп на длинных штативах с зонтами или в софтбоксах, а также передвижные вешалки со всевозможными костюмами вполне сносного кроя и даже небольшой манеж под игрушки и прочие предметы первой «необходимости», используемые хозяином студии в качестве вспомогательных реквизитов. Правое крыло было оборудовано под зону отдыха и ожидания с явно старым угловым диванчиком и журнальным столиком. Хотя первое, что сразу бросалось в глаза при входе в огромный зал фотосалона – это очень большой стеллаж-горка вдоль самой длинной стены с аккуратно выстроенными почти на всех полках рядами пухлых фотоальбомов и папок-скоросшивателей. Завершали общий интерьер приёмного павильона два арочных проёма в смежные помещения студии по обе стороны от стеллажа, перекрытые двустворчатыми дверьми на двухсторонних петлях.

– Чем могу быть полезен? – прошло, наверное, не больше минуты после того, как Элл вошла сюда и когда из раскрывшихся створок правого проёма неожиданно вынырнул молодой мужчина среднего роста и возраста. Слава богу, она заметила его появление до того, как он с ней заговорил, и ей не пришлось от испуга подскакивать на своём месте. Да и условный рефлекс сработал моментально.

– Добрый день! – девушка выдавила ответную улыбку ещё до того, как успела получить первые впечатления о внешности хозяина студии. – Вы-ы… Зак?

Может стоило выложить все карты на стол прямо сейчас, сразу же спросив его о Марке? Не станет же она тут по ходу фотографироваться, тем более она и пришла сюда совершенно не для этого.

– Да, он самый. Зак… вернее, Захар Фильцман, если уж быть откровенным до конца. Хотя, всё зависит от того, кого на самом деле вы ищите под этим именем.

Мужчина (видимо, одногодка с Марком Гордоном) вежливо улыбнулся поджатыми губами, явно стараясь произвести на потенциальную клиентку приятное впечатление. И всё бы ничего, если бы не его далеко не притягательная внешность, которая совершенно не играла ему на руку, абсолютно не вызывая ни чувства симпатии, ни того же интуитивного доверия при самом первом с ним знакомстве.

Во-первых, природа наделила Фильцмана не очень-то красивыми «зеркалами души» – большими, чуть навыкате рыбьими глазами водянисто-мутного цвета с белёсыми ресницами и бесцветными бровями, из-за общей картинки которых его взгляд воспринимался без должной дружеской ответки. Ну и, во-вторых, окружающий его крупную голову ореол в виде мелких кудрей неопределяемого оттенка и такой же жиденькой бородки ещё больше подчёркивал в его непритязательной внешности неудачную попытку хоть как-то облагородить уж слишком непривлекательное лицо.

Не удивительно, почему первое, что мелькнуло тогда в голове у Элл, это вполне резонный вопрос – что же такого общего могло быть у этих двух совершенно противоположных дружков – красавца Марка и почти чудовища Зака?

Может сделать вид, что она ошиблась дверьми или вспомнила о более важном походе в другое место?

– Честно говоря, не знаю, как сказать… В общем, мне вас порекомендовал один наш общий знакомый. – и какого, спрашивается, её дёрнуло за язык, назвать Гордона их общим знакомым? – Он сказал, что вы ищите для своей… творческой работы… девушек… натурщиц… – (Элл, остановись! Ты же не хочешь здесь оставаться!)

– А вы что, начинающая фотомодель?

Хваткий, всеподмечающий взгляд Фильцмана тут же, как по команде, пробежался сверху-вниз и снизу-вверх по аппетитной фигурке Эльвиры Бабич. И точно так же, как и у Марка (во время их последней встречи на телестудии HCN), в глазах фотографа не отразилось ни единого, даже отдалённого намёка на похотливый интерес.

– Да нет, просто… – вот на кой она продолжала мямлить и говорить то, что вообще не собиралась говорить? Она же пришла сюда по другой причине. – В будущем мне могут понадобиться несколько фотографий определённого… формата, а Марк сказал, что вы…

– Марк? Вам меня порекомендовал Марк Гордон? – Зак мгновенно оживился, будто услышал долгожданное кодовое слово или позывной от секретного пароля.

– Да… он самый. – девушка смущённо заулыбалась в ответ, в который уже раз за последние дни испытав мощный прилив пробирающего волнения при упоминании всуе имени молодого сценариста. Значит, его действительно и очень хорошо здесь знали.

– О-о! – фотограф вскинул головой, преображаясь прямо на глаза от переживаемых им внутренних чувствах и определённо связанных с его упомянутым другом. Хотя его дальнейшая реакция выглядела ещё более странно.

Фильцман поднял свой отрешённо-задумчивый взгляд к потолку и тут же, словно машинально, полез в задний карман светлых джинсов за всунутым туда смартфоном.

– Совсем вылетело из головы. – он растянул свои пухлые губы, испещрённые глубокими трещинками, в извиняющейся улыбке. – Простите, бога ради, за бестактность, но я… – но он уже смотрел на сенсорный экран мобилки, набирая большими пальцами электронный текст сообщения. – Забыл поздравить свою любимую племянницу с днём рождения. Собирался ведь это сделать ещё утром до того, как она в школу поедет, и… как обрубило.

От ответного удивления брови Элл поползли на лоб.

Каким это образом имя Марка вызвало у Зака общую ассоциацию с днём рождения его любимой племянницы? Какая-то загадочная связь. И почему она сама не воспользовалась данным моментом, чтобы уйти?

– Значит, вы хотите сделать несколько художественных снимков для портфолио или какой-то определённой цели на будущее? – мужчина задал очередной вопрос, не отрывая взгляда от дисплея, после чего нажал «кнопку» отправки сообщения, поспешно возвращая смартфон обратно в карман брюк.

Как-то уж слишком быстро он наклепал поздравление для маленькой девочки, ни разу не зависнув над тем или иным предложением. Словно выучил заранее будущий текст за день до этого.

– Честно говоря, я и сама ещё не уверена. Вернее, не особо разбираюсь в таких вещах.

«Полуслепые» (из-за водянистой расцветки) глаза снова устремили свой непредвзятый взгляд в лицо девушки. Спокойно, прямо, без каких-либо отсылок на смущение или же неуместную закомплексованность. Похоже, Фильцман вообще не страдал чувством неполноценности перед красивыми девушками, несмотря на свою совершенно немодельную внешность. А вот догадаться почему, на деле оказалось не так-то уж и трудно.

Зак невозмутимо пожал плечами (причём до боли знакомым жестом), не особо удивляясь реакции своей посетительницы, по сути не являвшейся для него чем-то неожиданным и новым.

– Понятное дело, сложно представить себе чужую задумку или то, в какой манере работает фотограф, когда не видишь всего этого на наглядном примере. Поэтому и делаются вначале пробные снимки перед тем, как предложить натурщику полный пакет работы или взяться за большой заказ.

– Пробные снимки?

– Да, что-то вроде предварительных «набросков». Делаю несколько кадров с разных ракурсов на белом фоне, затем показываю на компьютере вариации их быстрой обработки с применением отлаженных фотофильтров и готовых шаблонов заднего плана. – говорил он непринуждённо, с примесью лёгкой скуки типичного профессионала, которому приходится объяснять все эти вещи по нескольку раз на дню каждому новому клиенту. – Сейчас, наверное, нет уже ни одного в мире фотографа, кто бы не использовал в своей работе цифровуху. Страх испортить кадр на фотоплёнке – давно канувшая в небытие фобия.

Мужчина впервые широко улыбнулся, и взгляд девушки тут же зацепился за контрастную щель между его двумя верхними резцами крупных зубов. Как бы он не стелился перед ней, пытаясь произвести приятное впечатление своим безупречным поведением законспирированного кронпринца, никакой ответной симпатии к нему у Элл никак не хотело проявляться. Зак оказался стопроцентным неМарком, абсолютной тому противоположностью, чем и отталкивал от себя, особенно внешними данными. А это выглядело странным даже для Эльвиры. Ведь он ни разу не ругнулся, не сказал чего-то неуместного или пошлого.

– Если данные условия вас вполне устраивают, и вы никуда не торопитесь, могу продемонстрировать свои наработанные навыки прямо сейчас. Причём совершенно бесплатно. – он поднял руки, показывая пустые ладони, то ли «сдаваясь», то ли убеждая в своих честных намереньях. – А там уже решите, нужно вам оно или нет, взвесив все за и против. Что-то мне подсказывает, коллекция из качественных снимков лишней для вас не будет. Я прав или я прав?

– То есть, прямо здесь и сейчас? – девушка, слегка замявшись, ткнула указательным пальцем в сторону пола.

Уж как-то он чересчур идеально стелил. Даже Элл не успела понять, когда и как повелась на его искусную манипуляцию. Ещё и вынудил вспомнить о её личном портфолио, состоявшем по большей части из любительских фотоснимков далеко не высокого качества.

Зак опять пожал плечами и сложил ладони в миролюбивом жесте. Как правило, к подобному способу воздействия на чужое подсознание прибегают профессиональные психологи, когда пытаются расположить к себе несведущего собеседника и изменить его правильное восприятие происходящего на ложное с помощью особого набора визуальных символов, а иногда и целых фраз. Грубо говоря, слегка загипнотизировать. На курсах актёрского мастерства этим приёмам тоже обучают, чтобы актёрам было проще раскрепощаться перед камерой и быстрее вживаться в спроектированный в их воображении образ.

– А что тут такого? Это же фотостудия. Именно этим здесь и занимаются – фотографируют людей с девяти утра до восьми вечера. Другое дело, что сегодня пятница, и я с обеда загибаюсь тут от убийственной скуки… – Фильцман посмотрел на циферблат настенных часов, показательно сверяя сказанное с отмеченным им временем. – Готов поспорить, в ближайшие два-три часа сюда едва ли кто-то заглянет ещё. Поэтому говорю сразу, вы окажете мне неоценимую услугу, если поможете мне отвлечься от утомительного безделья и даже позволите немного поработать.

Что ж, звучало весьма заманчиво и на удивление правдоподобно, особенно в той части, где шла речь про бесплатный сыр. Ещё и времени свободного, как назло, было хоть отбавляй. Мысли о Марке тоже никуда не делись, накручивая свою «морзянку» навязчивой пульсацией в голове.

Единственное, что ставило под сомнение всю эту идеально выстроенную концепцию, это не унимающиеся позывные от растревоженной не на шутку интуиции. И-таки да, эта неугомонная стерва ныла, поскуливала, копошилась эдаким раздражающим зудом под ногтями и едва ли не по всей коже, вызывая одержимое желание поджать пальцы на руках и ногах. Не лучшие ощущения, когда тебе предлагают почти забесплатно сфотографироваться для твоего же портфолио.

Можешь ещё раз оглядеться по сторонам, чтобы продемонстрировать свою и без того ничем не прикрытую неуверенность. Чего уж там. Если уж и косячить, так по полной.

Хотя, что тут такого? Обычная фотостудия, в самом обычном старом здании практически в самом центре Пайн-Драйв. Через огромные витрины павильона просматривалась одна из самых людных улиц района с большой площадью перекрёстком из пяти магистралей. Правда, кроме знакомой локации за «окном», улавливалось здесь ещё что-то едва ощутимое и будто бы постоянно ускользающее от глаз. Невидимая дымка призрачной души очень старого для города места. Скрытая в стенах, в вышедших из моды элементах интерьера обособленная энергетика всеми забытого прошлого. То, что всё ещё продолжало жить, присутствовать в нынешней реальности параллельным измерением, но упрямо молчать, утаивая свои страшные секреты в недосягаемых для людей глубинах мёртвой памяти.

Золотые блики естественного освещения вместе с косыми лучами послеполуденного солнца наполняли пустой «вакуум» пространства объёмными галактиками переливающейся пыли. Их причудливый, постоянно переминающийся эфир скользил по воздуху растрескавшимися кадрами старого немого кино, выгоревшего за столь долгое время до тёмно-бардового оттенка с медно-бронзовыми вкраплениями из живых царапин. Минувшее в настоящем. Давно забытое – на сенсорах чувств осязания в капризной реальности. Даже несмотря на внушительную часть новых вещей и современную мебель, призраки прошлого всё равно пытались прорваться сквозь невидимый барьер реального времени с пугающей настойчивостью и упрямством. Протягивали к тебе свои бесплотные руки, заглядывали пустыми глазницами безликих образов в твою душу, вибрируя размытыми силуэтами и беззвучными голосами на границе меж двумя несовместимыми мирами…

Элли нравились подобные игры разума, подобные дома и их гипнотическое воздействие на уязвимый человеческий рассудок. Словно ты на самом деле стоял на границе незримого прошлого и мимолётного настоящего, мёртвого и живого, соприкасаясь с разыгравшейся в воображении иллюзией ложной памяти и ностальгии. Лёгкое скольжение необъяснимого чувства дежавю поверх чувствительной кожи, и ты уже на грани почти сделанного тобою шага – добровольного перехода-погружения в чьи-то чужие воспоминания.

Взгляд девушки зацепился за белый экран, натянутый за невысокой платформой мини-подмостка. Наверное, его очень яркий вид и послужил точкой возврата в пределы окружающей действительности. Не из-за последнего ли он вызвал у Элл чувство болезненного раздражения?

– Понимаю. Вас смущает эта «детская площадка». – Зак натянуто рассмеялся, напомнив о себе и о том факте, что после его предыдущих фраз прошло не более десяти секунд. – Могу вас успокоить – она предназначена только для семейных фото и снимков на документы. По-настоящему профессиональная студия находится за этой стеной. – и указал на стеллаж-горку, никак и ничем не говорившую о наличии скрытого за ней помещения, если не считать двух проёмов с дверьми.

А это уже полностью и кардинально меняло всё дело.

Он реально думал, что она такая вся доверчивая и захочет посмотреть, какой тип мышеловки там установлен?

– Вы ведь уже бывали раньше в подобных местах, когда участвовали в своих первых фотосессиях? Тогда я более, чем просто уверен, что вы по достоинству оцените моё скромное творческое королевство.

Но она так и не поняла, как ему это удалось – ловко переиграть всю ситуацию и представить её в совершенно ином ракурсе и свете. Просто взял и поддел её своим вроде как безобидным высказыванием. Она же собиралась отказаться. Сказать, например, что ещё не готова и на самом деле пришла сюда с другой целью. И, вообще, ей уже пора, потому что она вдруг вспомнила, что её напарница по работе просила пораньше её сегодня подменить.

Только после последних слов Зака, мысль о том, что даже в этом убогом фотоателье рядом с его на редкость самоуверенным владельцем, она продолжала выглядеть убогой провинциалкой и жалко блеющей овцой – воистину била под дых, превращая её в ещё более ничтожную размазню. Называется, сама себя же и подловила. А если вспомнить, как быстро её раскусил Марк, то почему бы не разреветься прямо сейчас на изумлённых глазах Фильцмана.

Хотя, нет. Вопрос в другом. Почему она за всё это время так и не набралась смелости спросить о Гордоне? Она же ради этого сюда и припёрлась.

– Прошу, проходите. Не стесняйтесь. – приподняв руку приглашающим жестом, мужчина указал на один из входов в скрытое от глаз помещение, из которого несколькими минутами ранее вышел сюда сам. Как будто Элл уже дала своё согласие и просто ждала, когда ей покажут нужное направление.

А почему бы и нет? Что тут такого? Он ведь сам предложил. И его намеренья более, чем понятны. Человеку хочется подзаработать, так почему бы не воспользоваться старым, как мир, способом с историей о бесплатном сыре. Он всё равно потом что-то да и потребует с неё. Да и она наконец-то наберётся наглости спросить его Гордоне.

– Если только ненадолго. – молодец, Элл, сделай ему одолжение. Ломаться, так до последнего.

– Само собой. – Зак сдержанно улыбнулся (слава богу, на этот раз только одними губами), не собираясь больше с ней ни спорить, ни к чему-то принуждать. Он уже добился своего, так что пришлось давить ответную улыбку, делая вид, что для неё подобные вещи – вполне привычны и обыденны. А парочка хороших снимков явно не будет лишней.

К тому же, не похоже, чтобы Фильцман проявлял какой-то иной интерес, кроме желания срубить немного бабла. Уж слишком вежливый и воспитанный, едва не до оскомины. Типичный ботан-переросток, плюс творческий интеллигент в энном поколении. Спасибо что хоть не зануда.

Мужчина поспешно сошёл с места, приблизившись к подвесным створкам выбранных им дверей. Толкнув одну из панелей, открывавшихся в обе стороны, и придержав её ладонью, Зак взглянул на девушку через плечо.

– Двери налево через три метра прямо по коридору. Проходите. Чувствуйте себя как дома. В нашем деле главное раскрепоститься и поймать естественное для себя состояние.

Он встал как можно дальше от прохода в двери, чуть ли не в самый угол правого крыла павильона, видимо, чтобы Элл не испытывала нежелательного для себя дискомфорта, когда будет проходить мимо него. Чрезмерная услужливость на грани безупречно вышколенного слуги. Почему она не вызвала тогда у девушки хоть какого-то маломальского подозрения? Потому что Эльвира продолжала списывать его благородное поведение на страстное желание подзаработать?

Вторую дверную створку она толкнула уже сама, вцепившись покрепче другой рукой в лямку своей сумочки где-то у плеча. Сердце при этом-таки пропустило удар, ухнув о рёбра при острой вспышке очередного всплеска бесконтрольного волнения. Как бы он не старался держаться от неё на допустимо «безопасном» расстоянии, он не мог не задеть её осязаемой тенью своей близости, смешанной с обособленными ароматами присущих ему запахов и органических эфиров. А пахло от него не так-то уж и приятно – выветрившимся за день резковатым парфюмом то ли туалетной воды, то ли дезодоранта, удушающим мужским потом и, возможно, съеденным на обед луком. Не сильно, конечно, но достаточно ощутимо, чтобы испытать вполне обоснованное желание пройти мимо него как можно скорей.

Пришлось, правда, привыкать к более тёмному пространству, открывшегося перед взором коридорчика до того, как она смогла сориентироваться в новом, абсолютно незнакомом для себя помещении. С левой стороны, действительно, красовались более массивные двери со смотровыми окошками-иллюминаторами где-то по центру широких панелей из тяжёлого и, конечно же, лакированного дерева. С правой – каменная лестница с облупившимися перилами, ведущая на второй этаж здания и скрытый от глаз верхний пролёт глухих ступеней. Скорей всего наверху находилась квартира Фильцмана, что для таких «магазинчиков» являлось вполне обычным явлением. Зато всё под рукой, удобно и практично. Правда немного мрачновато и слегка пугающе, на грани гранж&нуар – двух вроде как несовместимых стиля, но при этом навивающих столько дополнительных впечатлений.

– Вы проходите, а я проверю, не выключилась ли камера над входом в ателье. В последнее время она что-то барахлит. Приходится то и дело приводить её в чувства.

Ещё один непредвиденный финт от Зака, будто он давал ей и возможность, и несколько минут, чтобы побыть немного одной – осмотреться, слегка расслабиться, и, заодно, узнать (без ненужных свидетелей), что же её ожидало за этими «загадочными» дверьми. Такими странными и совершенно непривычными для современного мира и нынешней моды.

Только на вряд ли мужчина ждал, что она прямо на полпути передумает, развернётся и рванёт сломя голову на выход. Может поэтому и оставался на прежнем месте, наблюдая за ней до того момента, когда она уже дойдёт до этих грёбаных дверей и вступит в скрытую за ними ловушку? Хотел убедиться, что ему не придётся использовать дополнительного сценария или переходить к плану Б?

В принципе, ничего такого и не произошло. Девушка вошла во второй павильон, благополучно исчезнув за закрывшимися за нею дверьми, и только тогда Фильцман вернулся в первый, торопливо, едва не бегом, пересекая внушительное расстояние до парадного входа. Прислонившись к дверной раме и чуть не впечатавшись лицом в одно из застеклённых окошек, мужчина принялся разглядывать фигуры ближайших и дальних к фотостудии прохожих. Судя по его хаотично мечущемуся взгляду, отметавшего неподходящих под его поиск людей, он явно выискивал кого-то конкретного. Только вот ждать дольше, чем он мог себе позволить, никак не получалось.

Грузно хмурясь и с плохо скрытым недовольством поджимая губы, Зак постучал нервным перебором по лакированному дереву, после чего перевернул висевшую по центру двери табличку словом «Закрыто» на улицу.