Пути любви

3

Анна и Питер добрались до отеля на такси. Анна за всю дорогу не произнесла ни слова. Она неотрывно смотрела на проплывающий за окном город. Ей казалось, что все эти громадины домов хотят раздавить ее, стереть в порошок. Анне было больно, больно, больно…

Как это жестоко — подарить надежду, чтобы потом парой фраз навсегда ее отнять, растоптать, уничтожить. Неужели с ним никогда не происходило ничего подобного? Неужели он не понимает, как это безумно больно?

Анна плакала — тихо, почти беззвучно. Слезы капали и капали, девушка не обращала, на них внимания. Она замкнулась в себе и не хотела реагировать на происходящее вокруг, пусть даже и с ней. Питер накинул ей на плечи куртку. Анна постепенно согревалась и успокаивалась.

Что ж, пусть будет так. Пусть она останется одна, зато избежит очень многих разочарований. Ей казалось, что больше ни одного она не вынесет.

Такси остановилось у входа в отель. Питер расплатился и подал Анне руку. Она шла, не замечая ничего вокруг. В холле их встречал портье.

— Мистер Долени… — вспомнила Анна.

— О, мисс Торнфилд, мне так жаль… нам так жаль… — захлопотал портье. — Поверьте, это первый подобный случай в нашей гостинице. Мы приносим свои глубочайшие извинения по поводу этой трагической случайности…

Анна побрела к лифту.

— Подождите, прошу вас, послушайте. Чем мы можем загладить свою вину?

— Уже два часа ночи. Я была бы очень благодарна, если бы вы оставили свои извинения до утра или вообще держали бы их при себе! — резко оборвала его Анна.

— Могу ли я предложить хотя бы бесплатное проживание в нашем отеле? Вы не пожалеете, это очень тихое и спокойное место…

— Да? А если я обожаю устраивать у себя в номере вечеринки с громкой музыкой и кучей друзей? — скептически произнесла Анна.

— Ну, я думаю, что и это возможно… А сколько, вы говорите, друзей?

Анна фыркнула и вошла в лифт. Питер попытался успокоить портье, сказав, что его извинения и предложение приняты, а вечеринки и друзей не будет, мисс Торнфилд пошутила. Портье облегченно вздохнул, смахнул капли пота с лысины и отправился к своему столику.

Наконец-то этот утомительный день подошел к концу. Анна лежала под одеялом. На соседней кровати ворочался и тяжело вздыхал Питер. Ему очень хотелось поговорить, но он не рисковал нарушить покой подруги. Но Анна не могла уснуть: стоило ей закрыть глаза, как она видела Дэниела Глэдисона.

Она даже сейчас чувствовала его прикосновения. В голову лезли самые разные воспоминания, такие яркие и живые, как будто все произошло две секунды назад.

Вот он, высокий и стройный, проходит мимо. Вдруг он повернулся и подошел к ней, перебросился парой слов с персоналом. Потом Анна оказалась в боксе, рядом, опять взяла в руки «Микрохирургию»…

Анна откинула одеяло и подошла к окну. Лунный свет окатил ее фигуру ровным сиянием. Она казалась античной статуей, невесть как очутившейся в дешевой комнатушке. Анна опустилась на подоконник. Длинная ночная рубашка окутывала ее до самых кончиков пальцев на ногах. Медные локоны разметались по плечам. Где вы, художники и поэты Средневековья?

Сегодня же обратно! Поменять билет не должно составить особого труда. Вещи так и не распакованы. Питер поймет, рассуждала Анна, Дэниела я больше не увижу. Но как можно было так смотреть, как смотрел он, зачем, для чего? Ответ был очевиден. Анна помнила все, до малейшей подробности. Так не ведут себя люди, когда собираются продолжать отношения не более недели. Они не тратят времени на пустяковые разговоры и не довольствуются вербальным общением. Они спокойны и точно знают, чего хотят добиться. По Дэниелу этого не скажешь.

И к тому же Анне было хорошо и легко с ним. Он был ее человек — она чувствовала его, понимала с полуслова. Анна всегда доверяла своей интуиции. А интуиция сейчас никак не могла успокоиться, несмотря на очевидные факты.

Анна тяжело вздохнула. Память услужливо подсовывала цветные картинки. Темные блестящие волосы, уверенный, немного насмешливый взгляд. Обветренное лицо и губы указывали на то, что Дэниел не так уж много времени уделяет уходу за своей внешностью. Но в этом был какой-то особый шарм и мужественность. Высокие скулы, ровные белоснежные зубы, глаза цвета неба в грозу.

От этого мужчины исходили уверенность и спокойствие. Именно к нему нужно идти, если случилось что-то непоправимое. Только он может найти решение самым сложным проблемам. Возьмет за руку и отведет в волшебную страну, где сбываются все самые невероятные мечты.

Анна удивлялась собственным мыслям. Почему она так легко уступала роль лидера и соглашалась быть ведомой? Она — такая яркая, сильная, независимая? Почему, когда он поднял ее на руки, ей было покойно и удобно? Откуда взялась эта потребность в защите? Почему ей нестерпимо хотелось прикоснуться губами к его щеке?

Почему она вся дрожала, чувствуя его рядом?

Анна вспомнила теплые, нежные прикосновения его рук и чуть было снова не разрыдалась. Как такое могло оказаться обманом? Что же, что же произошло? Почему столь резкая перемена? Питер сказал… Стоп! Питер сказал… С его слов… А правильно ли он все понял?!

Питер лежал спиной к Анне и тоже не мог уснуть. Вечные неудачи — с самого рождения и до конца жизни — мое клеймо. Никогда я не мог стать таким, каким действительно хотел бы. Даже защитить от хулиганов ее не могу…

Действительно, пару раз на эту колоритную парочку, не всегда совершающую прогулки по безопасным местам, натолкнулись хулиганы. Двое парней с квадратными физиономиями и полным отсутствием проблесков интеллекта. Требования были банальными — деньги. Анна собралась отдать те несколько долларов, которые остались у нее после похода в кафе — она и Питер как раз возвращались из пиццерии на Окдэм-стрит. Они немного не рассчитали, и на такси уже не хватало — пришлось идти пешком.

Хулиганы уже предвкушали легкую добычу, но тут вмешался Питер. Он решил во что бы то ни стало защитить собственность Анны от посягательств.

С грозным боевым кличем он кинулся на обидчиков. Герой споткнулся о банальную подножку, которую коварно подставил ему один из «горилл». Другой ускорил полет Питера дополнительным тычком в спину. Раздались гортанные звуки, отдаленно Напоминающие воронье карканье и совсем уж не похожие на смех, чем в действительности являлись. Тут уже Анна не выдержала. Обижать её лучшего друга? Это ее прерогатива! Анна не церемонилась. Несколько ударов по «запрещенным» точкам плюс эффект неожиданности сделали свое дело. Хулиганы разлеглись как морковь на грядке во время сбора урожая.

— Ого! — Питер присвистнул. — Тебе бы лицензию и в телохранители!

Он пытался не подать виду, что расстроен тем, что это Анна его спасла, а не наоборот. Не менее удивленная своим везением Анна поспешила удалиться с места битвы, пока нападающие не пришли в себя и не вспомнили, кто на самом деле кролик, а кто морковка.

Она чудесная, необыкновенная. Самая лучшая девушка на свете. А теперь из-за меня ей плохо, терзался лежащий сейчас без сна Питер. Как мне вообще пришла в голову эта идея об английских каникулах? Интересно, скажет ли она мне завтра хоть слово?

— Пит, Пит! — Анна тормошила друга за плечо. — Да проснись ты!

Питер, старательно изображавший глубокий сон, подпрыгнул на кровати.

— В чем дело?

— Послушай, помнишь тех врачей, с которыми ты столкнулся в больнице?

— Нашего мясника и брюнета с авторучкой?

— Ну да. О чем они там говорили?

— Это так важно? — изумился Питер. Анна энергично закивала.

— Энни, тебе лучше попробовать заснуть. А завтра мы поговорим о чем хочешь.

— Ну Пи-и-итер!

Он понял, что от разговора никуда не деться.

— Хорошо, хорошо. Я иду и слышу голоса. Один приставал к другому с расспросами по поводу кофе… Дай припомнить! Гляссе, черный…

— А дальше?

— И… И со сливками. Вот! — Питер ожидал похвалы, но Анна лишь раздраженно вздохнула. — А потом брюнет наткнулся на меня, извинился и пошел дальше. Я слышал только, что тот, мясник, о ком-то его расспрашивал, а этот все молчал. Вроде бы.

— Так вот в чем дело! — перебила Анна. — Это Дадсон приставал с расспросами! И Дэниел ничего ему не говорил! — она улыбнулась и крепко обняла друга детства.

Все опять встало на свои места. И вновь вернулась надежда. Переполненная чувствами, Анна даже звучно чмокнула Питера в нос. В восторге она вскочила на кровать и запрыгала, как будто нога у нее никогда и не болела. Питер смотрел на нее во все глаза. Наконец Анна, счастливая, обессиленно упала на одеяло. Питер, выждав минуту, рискнул поинтересоваться, что бы это значило.

— Абсолютно ничего, Любопытный мистер Длинный Нос! — Анна щелкнула Питера по носу. Легкий прыжок — и она уже на своей кровати. — И не думай, что я простила тебе джинсы! — заключила она, заворачиваясь в теплое одеяло и сладко потягиваясь. — Месть моя будет страшна… — сонно побормотала Анна, устраиваясь поудобнее. — И ужасна.

— Если ты приготовился оплакивать мою трагическую кончину в результате несчастного случая, то явно поторопился: я вполне нормально себя чувствую. И надеюсь, что даже выгляжу получше, чем можно судить по твоему взгляду! — Открыт был еще только один глаз Анны, зато голос звучал уже очень возмущенно.

Еще бы, ну на что это похоже: проснуться утром и вместо чудесной картины пробуждающейся природы увидеть скорбно-виноватую фигуру в ногах кровати!

Питер выглядел несчастным настолько, словно это он, а не его подруга, вчера получил травму, причем куда серьезнее, чем растяжение. Питер Роули мог позировать скульптору, ваяющему Раскаяние. Его сгорбившаяся фигура и виноватое выражение лица были настолько правдивы, что Анна, девушка незлопамятная, моментально простила Питеру то, что он вовлек ее в эту авантюру с путешествием. Ее досада, впрочем, довольно быстро сменилась раздражением: Питер, глубоко осознающий свою «страшную» вину, одним своим видом может навести тоску на кого угодно.

Питер смутился и отошел к окну, даже попробовал разглядывать там что-то. Любоваться было решительно нечем. Значит, надо побыстрее покончить с этим ужасным «приключеньицем».

— Энни, слушай, я так виноват перед тобой… Какая же это была дурацкая идея с поездкой в Лондон! Если бы не я, ты бы не испачкала любимые джинсы вчера…

Да уж, Питеру свойственно начинать с самого главного! — мысленно прокомментировала Анна.

— И мы бы не попали в этот отель кошмаров, где вместо холодного чая подают крутой кипяток…

— О, как же ты, Пит, умеешь увидеть суть вещей! — Анна иронически усмехнулась.

В этот момент дверь эффектно распахнулась и в номер элегантно вплыла горничная — та самая, вчерашняя, у которой на этот раз вместо подноса было нечто вроде тележки. На ней сиротливо стояли две чашки с кофе, которым, откровенно говоря, даже на подносе было бы вполне просторно. Гордо провозгласив:

— Ваш завтрак, мистер и миссис О'Нил! — она догадалась-таки взглянуть на постояльцев.

Обалдевший Питер и огневолосая Анна, опасно похожая на тигрицу перед прыжком, наверное, имели мало сходства с четой пожилых ирландцев. Во всяком случае, горничная успела очень быстро, хотя и не вполне элегантно ретироваться.

Питер и Анна уставились друг на друга и громко расхохотались. Напряжение, электризующее воздух, исчезло.

— Энни, поехали домой, а? — просто сказал Питер. — Кажется, наши английские каникулы не удались, ну да бог с ними. Может, мы найдем менее экстремальный вид отдыха в Америке? — Он тепло улыбнулся.

Анна молчала. Она не знала, что сказать Питеру. Знала только, что теперь ни за что не уедет. По крайней мере, не сегодня. И даже наверняка не завтра. Она чувствовала, что нащупала тонкую ниточку, которая должна привести ее к… К счастью?

Анна даже чувствовала себя немножко виноватой: Питер пытался реабилитироваться, предлагал простой выход из неприятной ситуации, за которую чувствовал себя ответственным, а она отрезала ему этот путь.

— Нет уж, дружочек, домой мы не поедем! И развлекаться мы будем прямо здесь. И начнем сегодня же!

Питер остолбенел.

Анна даже не попыталась объяснить другу свое загадочное ощущение-предчувствие, что мешало ей собрать вещи и вернуться в Атланту.

— Энни, ты это из вредности, да? Ты надо мной издеваешься? Думаешь, я не чувствую своей вины? — Питер готов был расплакаться от горечи и бессилия что-то изменить.

А еще он растерялся — вдруг Анна серьезно? Очень уж добродушное — и извиняющееся! — лицо было у нее, когда она произнесла эти слова.

— Ой что ты, Пит! Я не шучу! И даже не язвлю! — Анна вскочила с кровати, ойкнула от прострелившей подвернутую ногу боли и порывисто обняла друга.

Чтобы положить голову ему на плечо, ей как всегда пришлось немного наклониться: Питер был чуть ниже ростом. Он млел. Что еще нужно для счастья? Боготворимая им девушка рядом, обнимает его… Можно прикоснуться к ее волосам и вдохнуть их легкий цветочный аромат…

Слегка помутневшее зеркало, висящее на стене, отражало трогательно обнимающуюся парочку. Парень со счастливым лицом обнимает красивую полуодетую девушку. Можно было подумать, что мирятся после размолвки влюбленные. Эти прильнувшие друг к другу двое действительно любили друг друга. Только по-разному…

— Пи-и-ит… — Голос Анны звучал нежно, но все же несколько иронически, и это вернуло его с небес на грешную землю.

Анна, отстранившись, слегка сжала лицо Питера теплыми ладонями и ласково, даже с некоторым сочувствием — она ведь догадывалась о его «тайных» чувствах — посмотрела на друга. Улыбались ее яркие губы, улыбались изумрудные бархатные глаза.

— Мистер Роули, друг мой, — высокопарно начала Анна, — вам ведь известно, насколько сумасбродный характер у вашей спутницы. Так что не стоит пугаться ее неожиданных решений. — Она отступила на шаг и дерзко-игриво встряхнула волосами. — Пит, если бы ты знал, как мне хочется остаться, если бы ты только догадывался, как хорошо все будет!

Анна выглядела действительно счастливой, а чего еще желать преданному другу-поклоннику? Питер только улыбнулся в ответ и кивнул. А Анна, мурлыча что-то очень милое себе под нос, скрылась в ванной. Зашумела вода.

Вдруг дверь загадочно приоткрылась. Лицо Анны было лукавым, а тон, наоборот, официальным:

— И не забудьте, мистер Роули, что через двадцать пять минут мы отправляемся на заказанную заранее экскурсию!

Питер чертыхнулся и метнулся к телефону, чтобы распорядиться о завтраке. Он, правда, не очень надеялся, что это будет что-то существеннее, чем меню четы О'Нил.

Разношерстная экскурсионная группа была похожа на Вавилонское столпотворение в миниатюре. С той лишь разницей, что никто и не думал о какой-то созидательности. Люди хотели зрелищ… В автобус погрузилась толпа людей разных оттенков кожи, одетых в разнообразнейшие костюмы и говорящих на непохожих языках. Анна чуть не прыгала от восторга: это был настоящий лондонский двухэтажный даблдэкер. Восторг был несколько омрачен тем, что им с Питером пришлось усаживаться с великим трудом. Питеру едва хватило места из-за того, что некая тучная индианка в пестром сари пожелала сидеть сразу на двух сиденьях — одного ей не хватало. Однако и толстухе, видимо, не улыбалось сидеть рядом с Анной, которая восторженно визжала и хохотала, когда на одном с ней сиденье устраивался неразлучный друг. Так что международный «конфликт» был улажен, а люди в автобусе заметно повеселели.

За окном попеременно мелькали обычные лондонские улицы и достопримечательности, которые часто показывают по телевизору, так что время от времени весь автобус ахал, и экскурсанты дружно поворачивали головы в сторону какого-то замечательного памятника или здания. Многое увидели в этот день Анна и Питер. Они ехали по набережной Темзы, которая кое-где сохраняла мрачноватую и одновременно романтическую атмосферу прежних веков. К всеобщему возмущению, очень бегло осматривали Тауэр. Анна восхищалась древним массивным строением, которое испытало столько перипетий истории: ему довелось быть и королевской резиденцией, и королевской тюрьмой, даже зоопарком. А теперь он, как и многие подобные памятники, находился на «пенсии» в роли музея. Питер страшно расстроился, потому что ему не показали воронов, легендарных птиц, которые хранят Тауэр. Его в свое время впечатлила легенда о том, что, если вороны улетят, Тауэр рухнет. Хорошо, что гуманный Пит их так и не увидел: он был бы возмущен хитростью лондонцев, которые подрезали крылья священным птицам, чтобы те не оставили замок…

Потом туристам показали собор Святого Павла и сразу же погрузили их в деловой мир Сити. Они только из окна увидели Парламент, Биг-Бен и Пикадилли, центр развлечений Лондона, такой яркий и заманчивый вечером и, с выключенными рекламными щитами, явно потускневший при дневном свете. Как и все обзорные экскурсии, эта тоже оставила по себе впечатление неудовлетворенности, потому что многое, к чему хотелось в буквальном смысле прикоснуться, оставалось за окнами автобуса и быстро скрывалось за поворотом…

— Лондон — самая «зеленая» столица мира. Нигде больше вы не найдете такого количества парков, скверов и сквериков, — вещала экскурсовод, упивавшаяся глубочайшим осознанием собственной важности и неотразимости.

Анне эта манера была не по душе. Но зато ее действительно радовала часто мелькавшая за окном зелень, пусть даже и аккуратно оформленная «в лучших английских традициях». Конечным пунктом их мини-путешествия по Лондону был Гайд-парк, аттестованный как «крупнейший парк британской столицы и Европы».

Не очень удачный ход мысли туроператора, надо сказать. Да, конечно, экскурсанты смогут отдохнуть на свежем воздухе после насыщенной прогулки. Но откуда же им взять силы на длительные пешие переходы по дорожкам парка?! Так, по крайней мере, думал Питер, устало вытянув ноги и тщательно отфильтровывая информацию, которую не менее старательно продолжала поставлять экскурсовод. Обзорная экскурсия в исполнении этой дамы, вероятно, имела своей целью объять необъятное. Туристы приумолкли, разве что самые темпераментные еще вполголоса охали, увидев что-нибудь специфически лондонское в окне автобуса.

Покинувшая автобус пестрая толпа экскурсантов, уже морально готовых к единению с природой, перестала быть толпой и рассеялась по парковому пространству. Питеру казалось, что силы Анны удесятерились, он с трудом мог угнаться за подругой, бодро шествующей впереди. На самом деле Анна просто воспринимала эту прогулку как наслаждение. Под ее ногами была мягкая зеленая трава, вокруг — много деревьев и мало людей. Что еще нужно для счастья? Древней, простой и прекрасной была жизнь в этой зелени: она пронизывала тонкие травяные стебельки, весело бежала вверх и вниз по «венам» деревьев и радостно и безыскусно открывалась солнцу в плотных пластинках листьев. Восторг от шелестящего вокруг движения пьянил Анну и дарил ощущение свободы.

Бродя по парку, Питер и Анна наткнулись на место, весьма здесь неожиданное — кладбище животных. Анна глазам своим не поверила. Питер изловил газонокосильщика и засыпал его вопросами об этом месте. Англичанин с ожидаемой гордостью за свою историю поведал, что некий король — Питер никогда о таком и не слушал — выделил участок земли, чтобы его нежно любимая супруга могла хоронить там своих нежно любимых питомцев. Сейчас кладбище насчитывает около трехсот могилок… Этот рассказ так растрогал Анну, что она чуть не расплакалась. Питер был вынужден увести ее в более веселое место.

Таинственный рисунок парковых дорожек привел их к уголку оратора, этому маленькому царству свободы слова, где каждый мог выступить с речью и высказать любые идеи. Даже абсурдные. Сейчас — вероятно, за отсутствием лучшего — трибуной завладел пожилой мужчина, похожий на худого и драчливого воробья. Голос его был сиплым и срывался от возмущения.

— …Катится мир!.. Человек попрал законы Бога…

Питер и Анна остановились послушать: а вдруг этот человечек возьмет и подскажет путь к спасению?

— …Бог создал мужчину, чтобы он заботился о женщине и детях…

Да уж, этот закон точно попрали! — фыркнула про себя Анна. О них самих теперь нужно заботиться!

— …чтобы стоял во главе своей семьи и общества! А что же сейчас происходит?! Слабая половина человечества возомнила, что силы-то в ней больше. Женщины надели брюки! Какой кошмар: женщина — в мужской одежде!

Ага, зависть, наверное, заедает: уж на женщине брюки смотрятся куда лучше, чем на тебе, подумала Анна и неприязненно прищурилась.

— …И вот женщины в брюках добиваются равных с мужчинами прав, думают, что могут управлять — своей семьей, компанией, общественными, организациями!

Ох, он что, очнулся после полуторавековой спячки? Ведь в его же стране премьер-министром была Железная леди Маргарет Тэтчер!

— …А ведь мозг женщины устроен не так, чтобы решать абстрактные задачи, у женщин мышление си-ту-а-тив-но-е! Веками им не нужно было решать проблем сложнее, чем уборка жилища и приготовление пищи, а теперь мы живем в мире, где хотят править амбициозные особы с аномальным мышлением!

Может быть, это было и не все, что хотел сообщить выступающий, но этого уже никто не узнает. На «сцену», то есть чуть вперед из толпы в пять скучающих человек, вышел второй оратор — кипящая праведным гневом рыжеволосая девушка со сверкающими зелеными глазами.

Несчастный плюгавый человечек столкнулся в ее лице с феминизмом всего мира.

— Так вы полагаете, сударь, что женщина менее способна к активной общественной деятельности, нежели мужчина? — Вопрос, разумеется, был риторическим. — Знаете ли вы, что идете против фактов? В компаниях, где во главе стоит женщина, дела идут ничуть не хуже, а часто и лучше, чем в «патриархальных». Знаете почему? Я вам скажу. Потому что женщина, ощущающая большую ответственность, отказывается зачастую от всего остального и полностью отдает себя делу. А мужчина, чем бы он ни занимался, гораздо менее способен пожертвовать своими прихотями, привычками, страстями и личными интересами! И из-за этих вот ваших пристрастий часто страдает дело! Ваша мужская натура такова, что вы просто не можете в большинстве случаев отдаваться чему-то полностью, со всей энергией… — Анна задохнулась. В ней говорило не только возмущение клеветой на весь женский род, но и горечь от «половинчатости» мужчин и от их пристрастий, рушащих не только дела, но и жизни спутниц.

— Браво, леди, вы великолепны! — В уголке оратора собралась уже настоящая маленькая толпа, и откуда-то из этой толпы раздались аплодисменты.

Разгоряченная спором Анна была неотразима. Изумрудные глаза сверкали, щеки разрумянились. Увидев, кто ей рукоплещет, она почувствовала, что сердце радостно пропустило удар и, точно опомнившись, сильно забилось. Господи, это же он, а я тут… краснею! Анна ощущала, что заливается краской — до самых ушей и вниз по шее, медленно и неумолимо. Перед ней стоял и весело и открыто улыбался… Дэниел Глэдисон.

Анна не знала, куда деться от смущения. Как всегда, лучшего спасения, чем Питер и его «могучее» плечо, она не нашла. Странно было видеть, как энергичная девушка, минуту назад столь страстно обличавшая никчемность мужчин, потупилась и отступила на шаг, чтобы спрятаться за спиной молодого человека, который был ниже нее на несколько дюймов.

Питер совершенно не понял, что происходит и почему Анна прячется за его спиной, он только чувствовал себя защитником и был страшно горд этим.

Так что в одном месте вместе оказались сразу трое людей, которые не вполне понимали, что происходит. Анна не знала, почему она стоит тут и краснеет только от того, что на нее смотрит с мягкой улыбкой привлекательный мужчина… который вчера так осторожно прикасался к ее обожженной коже. А Дэниел не мог дать себе отчета в том, почему его так неприятно кольнул инстинктивный шаг Рыжей Ведьмы за спину забавного худощавого парня. Он одернул себя: ну что ж, парочка как парочка, Ведьма тоже имеет право на личную жизнь. Правда, возможно, что ее характер больше никто и вынести не может, едко сказал себе Дэниел.

— Так как ваша нога… ноги? Вижу, передвигаться вам ничто не мешает. Или это ваш темперамент не дает усидеть на месте? — Дэниел нашел-таки тему для разговора.

Однако его ироничный тон, за которым он прятал неуверенность, смутил Анну еще больше. Она с ужасом подумала, что сейчас этот мужчина уйдет. И они больше никогда-никогда не встретятся. Он больше не прикоснется к ней. И, будто бросившись в омут с головой, Анна выпалила:

— Да, но я, наверное, еще нуждаюсь в медицинской помощи. Так что я к вам приду. Сегодня. Вечером. Нет! Завтра. Утром! На том же месте… — Анна дерзко улыбнулась и, не взглянув на Дэниела больше, схватила Питера под руку и стремительно, с поразительной скоростью для человека, у которого травмированы ноги, удалилась.

Дэниел с улыбкой покачал головой, глядя вслед уходящей комичной парочке. Но тут же поймал себя на том, что нахмурился, буравя взглядом тощую спину Питера. Что-то темное и неясное шевельнулось в нем. Понял ли он почему?