Путь Лэйси

Глава 11

Лэйси, тихо напевая, собрала охапку хвороста и пошла к хижине своего отца. Со времени их прибытия в лагерь апачей прошло уже три недели. Хромой Медведь, вождь Чирика-хуа, согласился, чтобы Мэтт и Лэйси остались в деревне как гости белого человека по имени Бледный Буйвол. Мэтт подозревал, что они были скорее не гостями, а пленниками, но им позволили ходить по деревне, хотя Мэтту и не разрешили носить оружие. Кроме того, их предупредили, чтобы они не пытались выйти за пределы лагеря.

В последующие дни Лэйси много узнала о жизни индейцев. Если раньше она считала апачей дикими, необузданными существами, то теперь, живя вместе с ними, наблюдая их жизнь, она обнаружила, что это достаточно сложный, удивительный народ. Если им не хватало мяса, они съедали своих собак и лошадей. Однако они никогда не ели рыбу, которой было полно в реке, потому что верили, что рыба, как и змеи, проклята и не годится в пищу. Воины могли быть жестокими, грубыми, но они были заботливыми отцами, способными на большую нежность и любовь к своим детям. Женщины были такими же отважными, как их мужья. Они часто сражались вместе с ними бок о бок и были такими же любящими матерями и преданными женами.

У Чирика-хуа была своя религия, они молились своему богу Юсену, Дарующему Жизнь. У них были молитвы и песнопения на случай болезни и смерти. Были также песни для сева и сбора урожая, песни во имя войны и любви. Несмотря на воинственный характер, индейцы испытывали глубокое уважение к жизни и всему живому. Они с почтением относились к людям, растениям, животным и к земле в целом. Они верили, что каждый камень, каждое дерево, каждая травинка наделены душой. Кровные узы были сильными и фактически неразрывными. К друзьям индейцы относились как к своим родственникам, всячески поддерживали и защищали их. Законы и табу племени были очень строгими, а наказание скорым и беспощадным.

Жизнь среди Чирикахуа отличалась от жизни Мескалеро. Лэйси теперь не была рабыней. Хотя жизнь апачей и была очень суровой, девушка была счастлива, как никогда в жизни, и это удивляло ее. После нескольких встреч с индейцами она не ожидала, что будет чувствовать себя уютно среди них, но она научилась уважать их как народ. Лэйси даже напевала во время работы, улыбалась женщинам, смеялась вместе с детьми. Жизнь была тяжелой, но все же радостной. Отец был жив и здоров, раны Мэтта быстро заживали, а Голубая Ива стала ее лучшей подругой.

Единственным темным пятном в жизни был Высокое Желтое Облако. Он еще не оправился после поражения, которое нанес Мэтт, и Лэйси боялась, что рано или поздно воин апачей отомстит за то унижение, которому подверг его Мэтт. Часто она ловила на себе его взгляд. Его глаза были полны злобы и безумного желания. Он все равно хотел, чтобы она стала его женщиной, и это угнетало Лэйси.

Она подошла к отцовской хижине, сложила около двери дрова и стала помогать Голубой Иве готовить пищу. Девушка ласково улыбнулась Мэтту, который брился под восторженными взглядами ребятишек. У индейцев не было щетины на лице, а те редкие волосы, что появлялись, они выдергивали.

Лэйси рассмеялась, когда Мэтт порезался, а маленькие апачи завопили от восторга. «Ах, как приятно жить и любить в такое прелестное утро», — счастливо подумала она.

Сейчас Мэтт носил штаны из оленьей кожи и мокасины. Его коричневая от загара кожа стала еще темнее. Волосы, черные и прямые, как у индейцев, лежали на плечах. Да и сам он, по мнению Лэйси, выглядел, как апачи.

Остальные в деревне думали то же самое, и когда Высокое Желтое Облако упомянул, что белый объявил себя сыном Колибри, эта новость быстро распространилась по деревне. Один из воинов, Красный Нож, проявил особый интерес к этому заявлению Мэтта. Колибри была его двоюродной сестрой. Ее отец, к вечному стыду своей семьи, продал ее белому за новое ружье и кувшин кукурузного ликера.

Когда однажды Мэтт и Лэйси сидели около хижины, к ним подошел Красный Нож со своей семьей. Лэйси взглянула на Мэтта, и сердце затрепетало в ее груди. Что-то было не так. Почему индейцы пришли к ним с такими мрачными лицами?

Мэтт встал, когда к нему подошел Красный Нож.

— Добро пожаловать в наш дом, — по традиции сказал Мэтт. — Пообедайте с нами.

Красный Нож кивнул. Он: сел справа от Мэтта, а его родственники уселись позади него.

Лэйси встала, быстро приготовила пищу и предложила индейцам. Каждый взял свою долю, кивнув в знак благодарности.

Лэйси знала, что они съели бы все, что она им предложила. Отказаться было невежливо. Она знала, что апачи так же сурово придерживаются правил хорошего тона, как и белые люди.

После того, как индейцы поели, Красный Нож и Мэтт обсудили возможность совместной охоты. Затем Красный Нож поведал об истинной причине своего прихода.

— Высокое Желтое Облако сказал мне, что твоя мать была из Динехов, — сказал воин, и его глаза остановились на Мэтте.

— Да. Ее звали Колибри.

Красный Нож кивнул. Обернувшись к своей семье, он повторил на своем языке слова Мэтта. Они оживленно заговорили между собой, и их глаза устремились на Мэтта. Их выражение уже не было таким холодным, они как бы потеплели.

— Мы твоя семья, — сказал Красный Нож, и его голос задрожал от волнения. — Твоя мать была моей двоюродной сестрой.

Мэтт кивнул, его сердце переполнилось радостью, когда он посмотрел на мужчин, женщин и детей, столпившихся у хижины. Эти люди были его родней.

Лэйси взглянула на Мэтта, пытаясь понять, что сказал Красный Нож. Мэтт был индейцем. Эти люди как-то связаны с ним. Она вышла замуж за человека, который был наполовину апачи.

Она не знала, смеяться ей или плакать.

На следующий день родственники Мэтта соорудили для них жилище. Кто-то принес подарки: одеяла и одежду, посуду, горшки для приготовления пищи, пару скамеек из ивовых прутьев.

Мэтт был тронут щедростью обретенной семьи. С помощью Голубой Ивы и Ройса Монтана он устроил пир для всего племени. Индейцам понравился такой красивый жест, и Мэтт и Лэйси из непрошеных гостей превратились в членов племени.

В течение следующих недель Мэтт много времени проводил с Красным Ножом. Когда Лэйси спросила его, чем они занимаются, то он немного смущенно ответил, что Красный Нож обучает его искусству воина.

— Воина! — воскликнула Лэйси. — Зачем? Мэтт пожал плечами.

— Если бы мой отец остался здесь, то меня воспитали бы как апачи. Я всегда испытывал некоторое любопытство к ним, пытался представить себе, каково вырасти среди индейцев. Это, может быть, мой единственный шанс узнать об этом.

Лэйси кивнула. Она знала, что не сможет винить Мэтта за то, что он хочет узнать больше о народе, к которому принадлежала его мать.

Вскоре Лэйси заметила перемену в своем муже. Он стал постигать язык апачей с поразительной легкостью. Мэтт научился стрелять из лука и метать копье. Он участвовал в состязаниях воинов, таких, как охота и борьба, игра в кости и скачки на лошадях.

Лэйси обижалась, что он проводит так много времени вдали от нее. В конце концов, они ведь молодожены. Он должен чаще находиться рядом с ней. Однако Мэтт был слишком поглощен своими занятиями, чтобы догадываться о ее чувствах, слишком занят своим стремлением стать воином.

Голубая Ива лишь пожала плечами, когда Лэйси пожаловалась ей.

— Такова наша жизнь, — спокойно ответила индианка. — Может показаться, что мужчины не утруждают себя работой, но в этих состязаниях на силу и ловкость они оттачивают свои воинские навыки. Они должны быть всегда готовы защитить деревню. Мужчина, который занимается сбором хвороста или носит воду, становится податливым и ленивым. В нашей деревне есть несколько мужчин, которых не заботят мужские дела.

Голубая Ива жестом указала на ближайшую хижину, где около костра сидел мужчина. Он держал на коленях ребенка и молол кукурузную муку.

— Его никогда не заботили ни охота, ни сражения. Он любит проводить время с женщинами, присматривает за детьми или готовит пищу. Он хороший человек, добрый, но не воин.

Голубая Ива бросила на Лэйси испытующий взгляд.

— Ты предпочла бы иметь такого мужчину?

— Конечно, нет, — быстро ответила Лэйси.

— Не думай, что мужчина любит меньше, если проводит так много времени с Красным Ножом. Мэтт хочет узнать, кто он на самом деле. Я уверена, что он будет к тебе более внимателен после того, как познает, кто он и что он.

— Спасибо, Голубая Ива. Я вела себя глупо.

Возвращаясь в свое жилище, Лэйси остановилась, чтобы понаблюдать за Мэттом и другими воинами, которые увлеченно занимались борьбой. На ее муже были только короткая набедренная повязка из оленьей кожи и мокасины. Лэйси не могла не заметить, что он крепче всех стоял на ногах и был, очевидно, самым сильным и самым красивым мужчиной в этой группе. С ним боролись, один за другим, четыре воина, и он каждый раз одерживал победу.

Лэйси испытала чувство гордости за него, когда он победил последнего воина. Она с удовольствием наблюдала за ним. Его темно-голубые глаза сверкали от возбуждения, а мускулы перекатывались как ртуть под коричневой от загара кожей, когда он уложил последнего воина на землю, а затем примирительно протянул ему руку, чтобы подняться.

На апачей произвела большое впечатление ловкость Мэтта. Храбрость, ловкость, сила и выносливость были теми качествами, которыми восхищались, и Мэтт обладал ими в полной мере. Конечно, были среди них и такие индейцы, как Высокое Желтое Облако, которые ненавидели Мэтта только за то, что он был наполовину апачи. Для них этого было достаточно, и Мэтт ничего не мог сказать или сделать, чтобы изменить их отношение к нему.

Некоторые женщины были настроены таким же образом. Они избегали Лэйси, отказывались говорить с ней или всячески игнорировали ее. Они отпускали грязные замечания за ее спиной, грубо и непристойно указывая на нее. Самое лучшее, что могла делать Лэйси, — не обращать на них внимания, но ей было больно сознавать, что они ненавидят ее только за цвет кожи.

К своему удивлению, она быстро вникла в повседневную жизнь деревни. Еды в лагере было всегда вдоволь, и воины не придерживались установленного времени, а ели тогда, когда чувствовали голод. Лэйси поддерживала чистоту в жилище, готовила пищу, приносила дрова и воду, купалась каждое утро до завтрака, обычно с Голубой Ивой. Она научилась печь в золе лепешки из земляных бобов, жира и меда, стала хорошо разбираться в дичи, которую приносил Мэтт, научилась разыскивать желуди, семена подсолнечника, сосновые шишки, ягоды можжевельника и земляные бобы, которые составляли значительную часть пищи апачей.

Мужчины проводили большую часть времени на охоте. Олень был самой желанной добычей. Охоте предшествовал особый ритуал. Мужчины постились, им нельзя было мыться или натираться какими-либо благовониями, чтобы олень не учуял запах. Охотник должен быть почтительным и щедрым, делиться добычей с остальными.

Кроме оленей воины охотились на опоссумов, кугуаров, скунсов, лесных крыс, енотов и кроликов. Зайцев они никогда не ели. Не употребляли также мясо диких свиней и степных собак, потому что те питались змеями, которые были табу. Чирикахуа не прикасались и к свинине, рыбе и лягушкам, последних они отождествляли со змеями. Лэйси находила странным, что индейцы едят скунсов и лесных крыс, но не едят свинину и рыбу. На барсука, бобра и выдру охотились из-за меха.

День за днем Лэйси узнавала все больше об обычаях и верованиях апачей. Чирикахуа не упоминали вслух имен мертвых. Мужчина не разговаривал с тещей. Единственное, чем владел воин, были его лошадь и оружие. Все остальное, включая жилище, принадлежало его жене. Чирикахуа верили, что все на свете является живым. Деревья, горы, камни и трава, земля и вода — все было наделено душой. Дарующему Жизнь приписывали сотворение мира. Землю наделяли женскими качествами и во всех ритуальных песнях упоминали как Женщину-Землю. Гром и молнию считали существами, от которых можно получить силу. Молния была стрелой Людей Грома, ее сверкание было полетом стрелы в небе. Согласно их верованиям, Люди Грома когда-то охотились для людей, и их стрелы убили столько дичи, сколько люди могли съесть. Но, по легенде, люди плохо распорядились полученным даром, и Люди Грома обиделись за это и перестали охотиться для них.

Лэйси особенно любила предания о Койоте. Часто поздно вечером у костра старики рассказывали о Койоте, который был обманщиком и плутом, за небольшим исключением. Койот открыл сумку, которую ему не разрешали трогать, и тем самым выпустил в мир мрак. Именно Койот распространил среди людей зло: обжорство, ложь, воровство, прелюбодеяние и другие пороки. Воинам, которые были в чем-то виноваты, говорили, что они идут по тропе Койота.

Ребенок Вод был героем апачей. Его матерью была Ихста-недлехех, или Раскрашенная Белым Женщина, которая существовала от основания мира и получила зачатие от Вод. Другим героем был Убийца Врагов. Согласно поверью, Раскрашенная Белым Женщина и Убийца Врагов когда-то делили землю с людьми.

Мэтт и Лэйси прожили в деревне почти два месяца. Когда у одной из молодых девушек начались месячные, это превратило ее в женщину в глазах всего племени. Вечером был устроен обряд вступления в половую зрелость.

Апачи верили, что во время этой церемонии девушка становится Раскрашенной Белой Женщиной. Голубая Ива объяснила, что этот обряд воспроизводит сотворение Земли и человека, показывая девушке все этапы ее будущей жизни, от детства до счастливой старости. Все племя было приглашено на церемонию. Это было довольно накладно. Гостям раздавали еду и подарки, знахарю заплатили дань.

Шаман апачей, Синий Сокол, пользовался большим уважением племени. Верили, что он обладает большой властью над сверхъестественными силами. Знахарей, которые могли причинить зло, вызывая духов, считали колдунами. Их могли победить только знахари, обладающие большей властью и непорочностью. Так, Синий Сокол был человеком, которого глубоко почитали и уважали.

Лэйси, как зачарованная, следила за церемонией. Девушку посадили в особом вигваме, она была одета в чудесную белую тунику и белые мокасины. Искусно сделанный головной убор придавал ей вид королевы, дарующей милости. Верили, что в это время она обладает особыми священными силами, даже может увидеть будущее и залечить старые раны.

Через некоторое время начался танец Гэнов. Черные маски танцоров, их головные уборы из дерева и дикие пляски внушили Лэйси трепет. Гэны представляли духов гор, которые приносят дождь, даруют здоровье и все хорошее в жизни. Танцоры были одеты в юбки и мокасины, их тела были испещрены различными рисунками.

Лэйси с удивлением узнала, что праздник продлится четыре дня. Число четыре, как она узнала, было священным: четыре времени года, четыре стороны света.

Мэтт был тоже потрясен великолепным зрелищем. Он никогда раньше не видел ничего подобного, хотя эти песни, танцы, долгое празднование и пиры каким-то образом казались ему знакомыми. Здесь, в самом сердце земли апачей, мир белых людей был таким далеким. Мэтту нравилось спать под звериными шкурами, купаться в прохладной речной воде, есть мясо дичи и печеные в золе лепешки, носить только набедренную повязку и мокасины.

Как быстро забываются плоды цивилизации, размышлял он, наблюдая за танцами Гэнов в центре деревни. Как быстро человек возвращается к дикости. Он взглянул на Лэйси, сидящую рядом. Ее красивое лицо озарял свет факелов в руках танцующих. Что еще нужно мужчине кроме места, где можно прилечь, вкусной пищи, костра, чтобы согреться, и женщины для любви?

Звук барабанов грохотал в ушах. Лэйси повернулась и взглянула на него. Она была Женщиной, вечной и первобытной. Он внезапно почувствовал острую необходимость погрузиться в ее теплоту. Туника из оленьей кожи лишь подчеркивала красоту ее зрелого тела. Ее волосы отливали красным в бешеном пламени костра, ее кожа была чистой и безупречной. У реки продолжался танец Гэнов, звук барабанов вибрировал в ночи. Мэтт внезапно забыл обо всем, кроме сидящей рядом женщины. Она была его женой. Когда-нибудь она будет вынашивать его детей. Он проглотил комок в горле, с каждой минутой желание заняться с ней любовью становилось все более нестерпимым.

Он уже подумывал отвести ее в постель, но вдруг ритм барабанов изменился, и вот уже все молодые незамужние девушки стали танцевать у костра. Их ноги медленно двигались в такт барабанам.

Мэтт взял руку Лэйси в свою.

— Пошли, — прошептал он.

— Подожди, — с улыбкой ответила Лэйси. — Я хочу посмотреть на них.

— Они танцуют уже целый день, — раздраженно проворчал Мэтт.

— Пожалуйста, Мэтт… Это так красиво. Мэтт кивнул. Это красиво. Если Лэйси хочет остаться, он останется.

Бой барабанов замер, и каждая девушка, покинув круг, легонько коснулась плеча мужчины, с которым хотела бы танцевать. Когда барабаны зазвучали снова, образовалось два круга танцующих. Мужчины стояли во внешнем круге, а женщины — лицом к ним. Они медленно двигались вперед и назад, не касаясь друг друга. Лэйси подумала, что этот танец был удивительно чувственным.

Следующим был танец женатых. Лэйси с восхищением усмехнулась, увидев, как ее отец и Голубая Ива присоединились к танцующим. Было видно, что он влюблен в индианку и наслаждается жизнью среди апачей. Лэйси была очень рада за него. Он так долго был несчастлив, что заслужил, наконец, свое счастье.

Глаза Лэйси весело искрились, когда она взглянула на своего мужа.

— Потанцуем?

Мэтт выглядел слегка смущенным. Совсем не танцами были заняты его мысли, но он все же согласился.

— Почему бы и нет, если ты хочешь, — сказал он, и они встали позади отца Лэйси.

Движения были простые, и Мэтт с Лэйси быстро освоились. Это было совсем не похоже на вальс, польку или любой другой известный танец, но было так замечательно танцевать с Мэттом, смотреть в его глаза и видеть в них безмерную любовь. Казалось, бой барабана вливается ей прямо в душу, и она внезапно почувствовала себя лесной дикаркой. В ушах Лэйси звучал ритмичный бой барабана, созвучный бешеному стуку ее сердца. По мере того, как барабанный бой звучал все быстрее, зрители стали хлопать в ладоши, подбадривая танцующих, пока музыка не стихла.

Тяжело дыша, Лэйси взяла Мэтта за руку и направилась к своему месту в толпе, но он повел ее в темноту за деревню. Что-то возбужденно затрепетало внизу ее живота, когда она вошла с ним в лес. Когда лагерь и его жители скрылись из виду, Мэтт обнял Лэйси и стал пылко и страстно целовать. Она охотно подчинилась напору его рта. Ее губы раскрылись, а руки обвились вокруг его шеи. Дикий восторг усилил ее чувства, как будто каждый нерв в ее теле откликался на его прикосновения. Кровь сладко забурлила, когда он схватил ее грудь, а сердце заколотилось, когда его язык проник в ее рот. Она была огнем, а он воздухом, которым она дышала. Без него она обессилела бы и погибла.

Из горла Мэтта вырвался приглушенный стон, когда Лэйси прижалась к его паху. Танцы, первобытный бой барабана, вид Лэйси в тунике из оленьей кожи, волосы, спадающие ей на спину, — все это разожгло его желание до такой степени, что он не мог больше сдерживаться.

Движения его рук были торопливыми, когда он снимал с нее платье, нежными, когда ласкал ее теплое тело. Он страстно поцеловал ее. Его губы заскользили от ее рта к изгибу горла, плечам. Руки гладили ее спину, мягкие округлые ягодицы и спустились ниже, к нежному изгибу ее бедер. Каждое прикосновение усиливало бьющееся в нем желание. Он осторожно опустил Лэйси на землю, жаждая ее, как никогда раньше.

Они сблизились в одном порыве, их рты слились, а все остальное поблекло за исключением их желания обладать друг другом.

Позднее, чувствуя необыкновенную радость, Лэйси улыбнулась мужу.

— Ты, в самом деле, дикарь…

— Ты недовольна этим?

— Нет, — быстро ответила она. — Я просто думаю, что для нас было бы лучше остаться здесь навсегда.

— Ты будешь счастлива здесь?

— С тобой я буду счастлива везде. Тронутый ее словами, Мэтт поцеловал ее.

Он уже хотел сказать ей, что любит ее больше жизни, но его слух уловил, как кто-то украдкой пробирается через лес. Прижав ладонь ко рту Лэйси, он жестом приказал ей молчать, затем осторожно встал на ноги. Его глаза и уши напряглись, он пытался определить местонахождение незваного гостя.

Только он повернулся, чтобы посмотреть в сторону деревни, как у него над ухом раздался свистящий звук, и стрела вонзилась в дерево в нескольких дюймах от его головы. Изрыгая ругательства, Мэтт бросился на землю. Он затаил дыхание. Его глаза блуждали в поисках тени, но он ничего не видел, ничего не слышал.

Несколько минут он был неподвижен, давая понять Лэйси, чтобы она хранила молчание, а затем какое-то внутреннее чувство подсказало ему, что опасность миновала, и они остались одни.

Поднявшись, Мэтт подошел к Лэйси.

— С тобой все в порядке?

— Все хорошо.

Было заметно, как она дрожит.

— Кто это был?

— А кто, черт возьми, мог быть?

— Высокое Желтое Облако, — медленно сказала она.

— Я тоже так думаю.

— Давай уйдем отсюда поскорее, пока он не вернулся, — быстро сказала Лэйси. Схватив тунику, она натянула ее через голову и стала завязывать ремешки.

— Не волнуйся, Лэйси. Он ушел. Я думаю, что он хотел таким образом предупредить меня, что не забыл, как я избил его, и что противостояние продолжается, пока один из нас не будет мертв.

— Ах, Мэтт, нужно уехать отсюда. Как можно скорее.

— А я думал, что ты хочешь остаться здесь навсегда.

— Теперь нет. Если все время бояться, что Высокое Желтое Облако выстрелит тебе в спину…

— Он мог это сделать сегодня вечером. Я не думаю, что он из тех, кто может выстрелить в спину. Возможно, он хочет держать нас в напряжении.

— Мэтт, мне так страшно. Пожалуйста, давай уедем отсюда.

— Я не готов к этому, Лэйси, — покачав головой, ответил Мэтт. — Это мой народ. Я хотел бы узнать о нем больше. Я чувствую себя здесь как дома.

— Хорошо, Мэтт, если это так много значит для тебя, — неохотно согласилась Лэйси. — Только обещай быть осторожным.

— Я всегда осторожен. Пойдем обратно. Лэйси кивнула, оглядываясь по сторонам, пока Мэтт натягивал рубашку и штаны. Чувство радости покинуло ее и снова вернулся страх. В отличие от Мэтта, она не считала, что Высокое Желтое Облако не может нанести удар в спину.

Мэтт обнял Лэйси за плечи, и они пошли в лагерь. Высокое Желтое Облако стоял у костра. Он понимающе усмехнулся.

Мэтт почувствовал, как в нем клокочет ярость, но постарался держать себя в руках. Ему так хотелось ударить индейца кулаком в лицо, но вместо этого он остановился у входа в свою хижину и страстно поцеловал Лэйси. Затем с довольной усмешкой взглянул на Высокое Желтое Облако, взял Лэйси за руку и вошел в жилище.

— Ты считаешь, мы поступили правильно? — спросила Лэйси.

— Возможно, нет, — ответил Мэтт. — Но я не смог удержаться.

— Пожалуйста, будь осторожен, Мэтт. Я умру, если с тобой что-нибудь случится.

— Ничего со мной не случится. Давай немного поспим. Эти танцы так меня утомили.

— Это странно, — улыбнулась Лэйси.

Она с вызовом расстегнула свою тунику, и та медленно упала к ее ногам.

— А вот я совсем не устала.

У Мэтта перехватило дыхание при виде ее восхитительного тела. Силы внезапно вернулись к нему. Он был снова охвачен желанием.

Шепотом повторяя ее имя, он взял Лэйси на руки и понес к постели.

На следующее утро в лагере была суматоха. Ночью команчи совершили набег, увели лошадей и убили мальчика-пастуха.

Хромой Медведь созвал военный совет, на который собрались все воины и знахарь. Все были единодушны: апачи должны отомстить. Юсен, Высшее Существо, не учил людей любить своих врагов, как не учил тому, что расплатой будет жизнь за жизнь. За каждого убитого апачи нужно заплатить многими жизнями. Пастух был двоюродным братом Высокого Желтого Облака. В связи с тем, что у мальчика не было взрослых родственников мужчин, Высокое Желтое Облако должен был возглавить поход. Большинство молодых воинов заявили, что они отправятся с ним, а старшие решили остаться охранять деревню.

Лэйси ужаснулась, когда Мэтт известил ее о том, что отправляется в военный поход.

— Ты, наверное, шутишь?

— Нет. Красный Нож попросил меня поехать вместе с ним.

— Но они едут сражаться. Мэтт пожал плечами.

— Мне доводилось участвовать и раньше в сражениях.

— Но не в таких.

— Это как раз то, что мне нужно.

— Не понимаю.

— Я, наверное, тоже. Мэтт ласково улыбнулся ей.

— Со мной все будет в порядке, Лэйси. Не волнуйся.

— Но тебя могут убить, — сказала она, задыхаясь от волнения. — Пожалуйста, не делай этого.

— Я должен поехать, — сказал Мэтт, взяв ее руки в свои. — Я сказал Красному Ножу, что поеду с ним, и не могу взять свои слова обратно. Он еще подумает, что я трус, или, что еще хуже, что ты заставила меня.

Лэйси хотелось рыдать, кричать, обвинять его в том, что он не любит ее, но она знала, что это ничего не изменит. Он уже принял решение, и никакие уговоры не остановят его.

Этой же ночью был устроен танец войны, который назывался хаскегожитал, что означало, как узнала Лэйси, танец злости. В нем участвовали все мужчины, которые отправлялись в поход.

Этот танец был совсем не таким, как думала Лэйси. Мужчины тихо повторяли песню под глухие удары барабана. Они не повышали голос, потому что в битве это означало бы верную смерть. Один из воинов случайно выстрелил в воздух. Тела воинов не были раскрашены. На них были только мокасины, набедренные повязки и ленты в волосах.

Четверо индейцев начали танец, затем к ним присоединились остальные воины. Всех женщин, которые участвовали в танце, называли Раскрашенными Белым Женщинами. Их нельзя было называть их собственными именами. Танец закончился, когда воины четыре раза обошли по кругу костер. «Снова четыре», — подумала Лэйси. После хаскегожитал начался танец по кругу, а затем танцевали парами.

Лэйси хотела отказаться, когда Мэтт попросил, чтобы она станцевала с ним, но он потянул ее в круг, не обращая внимания на ее протесты. Его настойчивость рассердила ее. Она не хотела, чтобы он шел сражаться, не хотела участвовать в танце, который продлится всю ночь. Мэтт был без рубашки, его волосы лежали на плечах, а лицо в пламени костра казалось бронзовым, и она подумала, что он такой же индеец, как любой из них. Он выглядел таким диким и необузданным, что она ощутила странный трепет при мысли, что он с каждым днем становится все больше нецивилизованным. Ей хотелось, чтобы он забыл о предстоящем походе и вместо этого занялся с ней любовью.

Слишком скоро наступило утро. Пришло время отправляться в путь. Воины собрались вместе, большинство из них было вооружено луками и стрелами. Луки были сделаны из тутового дерева, прочного и долговечного, стрелы — из тростника, который рос в речной пойме. У некоторых были копья из сандалового дерева или боевые дубинки. И лишь несколько воинов, включая Мэтта, были вооружены винтовками.

Среди собравшихся воцарилась тишина, когда к воинам подошел знахарь. Подняв руки к небу, старый шаман попросил богов апачей отнестись благосклонно к предстоящему походу. После окончания молитвы он вручил каждому воину маленький мешочек с пыльцой и травами.

Высокое Желтое Облако внезапно отделился от остальных. Подбежав к своей лошади, он вскочил на нее и поднял над головой копье.

— Ай-и-и-е-е! — прокричал он. — В дорогу! Остальные воины с криками бросились к лошадям. Мэтт оседлал свою лошадь и подъехал к месту, где стояла Лэйси. Как и у остальных воинов, на нем были только набедренная повязка, высокие до колен мокасины и повязка на голове. Он нагнулся, схватил Лэйси за талию, поднял ее и крепко поцеловал.

— Молись за меня.

Лэйси следила за ним, пока он не скрылся из виду, затем побежала к хижине. Там она бросилась на колени и стала горячо молиться, чтобы бог защитил ее мужа от ран и он вернулся живым и здоровым.

Никогда еще день не тянулся так медленно. Отец и Голубая Ива старались занять Лэйси чем-нибудь, но снова и снова ее мысли устремлялись к Мэтту и воинам. Нашли ли они команчей? Как прошло сражение?

Голубая Ива сказала Лэйси, что пока Мэтт не вернется, она должна мешать угли в костре только одним концом кочерги, в противном случае с Мэттом может что-нибудь случиться. Хотя Лэйси считала это чепухой, она тщательно соблюдала правило. Зачем искушать судьбу? Голубая Ива также поведала ей, что жена должна каждое утро в течение четырех дней молиться, после того, как ее муж отправился в поход, и делать это всякий раз, когда она снимает с огня горшок с мясом. Беременным женщинам не разрешалось трогать оружие или даже наступать на него, потому что боялись, что после этого его владелец не сможет метко стрелять.

Отец рассказал ей, что индейцы верят в инда ке'хо'нди (сила против врагов). Это боевая сила, которая исходит от найезгане, Убийцы Чудовищ. После сотворения мира он прошел по всей земле, выискивая и убивая чудовищ. Для этого он впервые и применил силу.

Рассказы о верованиях апачей помогли Лэйси провести время. Но она постоянно была в тревоге за Мэтта. Она провела бессонную ночь. Каждый раз, когда она закрывала глаза, ее преследовали кошмарные образы. Она видела Мэтта, лежащего мертвым, в луже крови, раненого, убитого или скальпированного.

Лэйси встала на заре. Одевшись, вышла из хижины и сделала глубокий вдох. Прохладный свежий воздух наполнил легкие. Индейцы медленно начали выходить из своих жилищ, и вскоре деревня ожила. Мужчины отправились к реке, женщины одевали детей и готовили пищу. Дети бегали по деревне, играя в прятки.

День сменил утро, и с каждой минутой в Лэйси нарастал страх. Всматриваясь вдаль, она молилась за благополучное возвращение Мэтта. Вдруг она увидела воина, появившегося на возвышенности недалеко от деревни. Он повернул лошадь и погнал ее по направлению к деревне, следом за ним показалась остальная часть боевого отряда.

Когда всадник приблизился, Лэйси узнала в нем Высокое Желтое Облако. Она отвела глаза и стала высматривать среди воинов Мэтта.

И тут, как будто во сне, он подъехал, схватил ее и посадил на свою лошадь. Она хотела спросить, не ранен ли он, но он накрыл ее рот таким обжигающе страстным поцелуем, что это убедило ее, что с ним все хорошо. Он направил лошадь, к их жилищу, соскочил с нее, схватил Лэйси на руки и внес ее в приятный полумрак хижины.

— Я соскучился по тебе, — хрипло пробормотал он, и его губы, оставив пылающий след, прошлись по ее телу и прижались к шее.

Лэйси ощутила жар его губ на всем их пути вниз до пальцев ног. Затем он стал раздевать ее. Движения его рук были быстрыми и жаждущими, глаза страстно вспыхивали, когда его взгляд задерживался на ее шелковистой коже.

Обнаженный по пояс, он быстрым движением сорвал свою набедренную повязку, затем упал на одеяла, потянув за собой Лэйси.

Его дикая кровь бурлила от переполнявшего желания обладать ею. Возбуждение от битвы, воспоминание о том, как близок он был к смерти, заставили его по-новому оценить жизнь и понять, как быстро можно ее потерять. Он ласкал Лэйси, его рот и руки боготворили ее красоту.

Лэйси отвечала на прикосновения Мэтта, не зная, что движет им, но осознавая, что его потребность в ней была в этот момент больше, чем просто физическое желание. Он был необузданный, но нежный, мягкий, властный, незнакомый и горячо любимый друг.

Позднее, лежа в его объятиях, она спросила о битве.

— Она была короткой, — ответил Мэтт, — короткой и кровавой.

— Ты убил кого-нибудь?

— Да-а, — произнес он невнятно и с раскаянием.

—Ах.

Лэйси уставилась на дымовое отверстие в крыше, ее глаза замерли на крошечном пятне голубого неба. Она не могла представить себе, как можно отнять у человека жизнь, даже для того, чтобы защитить свою собственную.

— Было страшно?

Мэтт невесело улыбнулся.

— На это не было времени. Мы быстро помчались и перехватили команчей перед наступлением ночи. Они разбивали лагерь, когда мы напали на них.

Мэтт покачал головой.

— Они сражались как черти, но нас было больше.

— Они все погибли?

— Да-а.

Мэтт глубоко вздохнул, казалось, что этот — вздох вырвался из глубины его души. Он убил двоих в рукопашном бою. В то время он не испытывал страха. Кровь бурлила, а сердце колотилось от волнения. Шла жестокая битва, воины сражались за свою жизнь, но он не замечал этого. Его собственная жизнь была поставлена на карту, а все остальное не имело значения. И лишь позднее, когда битва закончилась, а земля была покрыта трупами и пропитана кровью, он понял, как близко был от смерти и мог никогда не увидеть Лэйси. Апачи немедленно покинули место сражения, подгоняя впереди себя табун пони, желая побыстрее избежать неприятного соседства еще теплых трупов.

— Ты… ты снял с кого-нибудь скальп? — с ужасом спросила Лэйси.

— Чирикахуа не снимают скальпов, — ответил Мэтт. — Они боятся мертвых. Взять скальп врага для них — немыслимая жестокость.

— А ты мог бы это сделать?

— Не думаю, — с кривой усмешкой ответил Мэтт. — Я не настолько индеец, чтобы сделать это.

Этой же ночью был устроен танец победы, с песнями, плясками и многочисленными пересказами похода. Высокое Желтое Облако удостоился множества похвал за участие в походе. Его хвалили за то, что он отыскал и победил врага и привел своих людей домой целыми и невредимыми.

Красный Нож встал перед племенем и стал восхвалять Мэтта за проявленную в бою храбрость.

— Белый человек сражался, как разъяренный гризли, — гордо провозгласил Красный Нож, — и поэтому заслуживает, чтобы ему дали новое имя. В будущем он будет известен как Железная Рука.

Он закончил пламенную речь, вынул из своих волос два орлиных пера и вручил их Мэтту.

Лэйси задрожала, когда Мэтт с уважением принял эти длинные белые перья. Каждое перо означало человека, убитого в бою.

Танцы и песни длились всю ночь. Высокое Желтое Облако на время стал героем, и его имя было у всех на устах. Отряд не только вернул украденных лошадей, но и привел лошадей команчей, которых поделили между мужчинами племени и тем самым пополнили их богатство.

Лэйси избегала Высокое Желтое Облако, но не могла избежать взгляда его глаз. Казалось, что он постоянно наблюдает за ней, с его смуглого лица не сходило выражение тревожного ожидания. Однажды, когда их глаза встретились, он усмехнулся ей и кивнул, как бы говоря: «Скоро ты будешь моей».

У нее побежали мурашки по коже, она отвернулась с бьющимся от страха сердцем.

В последние дни Высокое Желтое Облако постоянно преследовал Лэйси. Куда бы она ни шла, он всегда был там. Он никогда не разговаривал с ней, никогда не подходил, но всегда был поблизости, выжидая. Он следовал за ней к реке, когда она по утрам ходила за водой, шел за ней в лес, если она собиралась сходить за дровами. Если она сидела у своей хижины, то он занимал место поблизости, чтобы она могла его видеть.

Ее нервы были натянуты до предела. Было невыносимо знать, что он все время наблюдает за ней, и если она выйдет прогуляться, он будет там. Даже находясь в безопасности в своей хижине, она чувствовала, что каким-то образом Высокое Желтое Облако наблюдает за ней. Дошло до того, что она перестала в одиночку ходить к реке или в лес и оставалась дома как можно дольше, выходя только в случае крайней необходимости.

Она не рассказывала Мэтту о своем беспокойстве из страха, что он совершит какую-нибудь глупость, но рассказала об этом отцу.

Ройс Монтана посоветовал дочери успокоиться, так как рано или поздно Высокое Желтое Облако прекратит эту глупую игру в кота и мышь и займется своими делами. Он сказал, что она придает этому слишком большое значение, но Лэйси никак не могла успокоиться. Она боялась воина, и самый мудрый совет не смог бы убедить ее.

Развязка наступила однажды солнечным днем. Собрав все свое мужество, Лэйси вышла из хижины и направилась к реке, чтобы искупаться. Ни один воин апачей никогда не приставал к женщине, когда она купалась, и она была уверена, что даже Высокое Желтое Облако не осмелится последовать за ней вверх по реке, где обычно купались женщины.

Лэйси со вздохом сбросила свою тунику из оленьей кожи и вошла в прохладную чистую воду. Закрыв глаза, она поплыла по воле медленного течения. Так хорошо побыть одной, расслабиться и ни о чем не думать. Солнце согревало ей лицо, вода была прохладной и освежающей. Сегодня вечером состоится праздник в честь старшей дочери Черного Сокола, которая недавно стала женщиной в глазах всего племени. Будут пир и танцы, и Лэйси надеялась снова потанцевать с Мэттом.

С довольной улыбкой она быстро вымыла лицо и волосы, намылила тело и смыла с себя пену, а затем направилась к берегу. И тут она увидела Высокое Желтое Облако. Он стоял под деревом, держа в руке ее тунику.

Лэйси резко остановилась, закрыв руками грудь, ее сердце заколотилось от страха.

Высокое Желтое Облако улыбнулся и поднял руку с ее платьем.

— Убирайся, — сказала Лэйси. — Ты не должен находиться здесь.

— Я хочу поговорить с тобой.

— Убирайся и оставь меня одну.

— Выходи, — стал уговаривать индеец. — Я не причиню тебе вреда.

— Я не боюсь тебя, — солгала Лэйси. — А теперь уходи и оставь меня одну.

Высокое Желтое Облако тихо рассмеялся.

— Я терпеливый человек. Можешь не спешить.

И в этот момент появился Мэтт. Он понял все с первого взгляда. Лэйси стояла в воде, закрывая грудь, со злыми и испуганными глазами. Высокое Желтое Облако стоял на берегу с туникой Лэйси в руке. На его лице было выражение ожидания, неприкрытое желание читалось в его глазах.

С криком ярости Мэтт бросился на него. Застигнув индейца врасплох, он повалил его на землю, нанося мощные удары. Высокое Желтое Облако быстро пришел в себя, и несколько минут они яростно боролись, пока индеец не вырвался из рук Мэтта и не выхватил нож.

— Давай, белый, — усмехнулся апачи. — Ощути лезвие моего ножа в своем животе.

— Трус, — презрительно сказал Мэтт. — У меня нет оружия.

Воин победоносно усмехнулся. Затем с диким криком бросился на Мэтта и поднял для удара руку с ножом. Инстинктивно Мэтт выбросил вперед руку, чтобы отбить удар, и лезвие вонзилось в его левую руку чуть пониже локтя. Повернувшись, он рванулся в сторону с рычанием, выдернув нож из руки Высокого Желтого Облака.

Затем Мэтт повернулся лицом к индейцу. Сейчас он улыбался.

— Ощути лезвие моего ножа в своем животе. Лэйси затаила дыхание, в то время как эти двое яростно смотрели друг на друга. Отступит ли Высокое Желтое Облако или станет выжидать, пока Мэтт ослабеет от потери крови, что не сможет сражаться?

Мэтт, казалось, не замечал льющейся из руки крови. Его темно-голубые глаза светились жаждой мести, губы раскрылись в зверином оскале. Он замер в ожидании следующего движения Высокого Желтого Облака.

Внезапно Мэтт опустил нож, и тихий смех вырвался у него из горла.

— Я знал это, — насмешливо произнес он. — Ты трус.

Губы индейца расплылись в победоносной усмешке, когда он вытащил нож для разделки дичи из своих высоких мокасин. С диким криком он бросился на Мэтта, и они рухнули на землю, сцепившись в клубок мелькающих рук и ног, пытаясь нанести друг другу смертельный удар.

Лэйси выбралась на берег, не обращая внимания на свою наготу. Ее лицо было бледным, а глаза потемнели от страха. Она с ужасом смотрела на мужчин, барахтающихся в грязи. «Это будет смертельный бой, — беспомощно подумала она, — и у Мэтта все меньше шансов выиграть его».

Она закричала, когда нож Высокого Желтого Облака вонзился в правый бок Мэтта.

Испуганный крик Лэйси эхом отозвался в ушах Мэтта. Его быстрый мимолетный взгляд запечатлел обнаженную Лэйси, ее красоту и выражение тревоги на лице. Если он проиграет бой, то его страдания на этом и закончатся, а Лэйси придется вынести все последствия его поражения.

— Образ Лэйси, живущей в хижине Высокого Желтого Облака и делящей с воином постель, пронзил мозг Мэтта, вызвав вспышку бешеной ярости. Из неких глубин своего тела он собрал последние силы, чтобы освободиться от хватки апачи. Откатившись от индейца в сторону, он вскочил на ноги.

Высокое Желтое Облако тоже встал и с довольной усмешкой рассматривал раны, которые нанес своему врагу.

— Ты сейчас умрешь, белый, — ликующе произнес он, — и твоя женщина станет моей. Но не волнуйся. Она будет слишком занята, чтобы горевать о твоей смерти.

— Мэтт, — в отчаянии прошептала Лэйси. — О боже, Мэтт.

Медленно, не спеша, Высокое Желтое Облако двинулся на Мэтта. Бой скоро будет закончен, и белая женщина станет его собственностью. «Она даст мне много сыновей, — самодовольно подумал он, — много замечательных сыновей».

С ликующим криком он бросился вперед, его нож был нацелен прямо в сердце Мэтта. Мэтт неподвижно стоял на месте, и Лэйси в отчаянии закричала, когда лезвие ножа оказалось на уровне его груди. В самый последний Момент Мэтт отскочил в сторону, избежав удара воина, и всадил нож в спину Высокого Желтого Облака, пронзив сердце. Индеец по инерции пробежал еще несколько футов и упал лицом в грязь, все еще сжимая в руке нож. Долгая судорога свела его тело, а затем он замер, уставившись потухшими глазами в небо.

Лэйси подбежала к мужу и обхватила его рукой за пояс, когда он стал медленно оседать на землю.

— Мэтт, боже, Мэтт, не умирай. Пожалуйста, не умирай.

— Я не собираюсь умирать, Лэйси, — пробормотал Мэтт, — не бойся.

Она расплакалась и со слезами на глазах стала разрезать ножом свою юбку на полосы, чтобы перевязать его.

— Грязь, — прохрипел Мэтт. — Возьми грязь… чтобы остановить кровотечение.

— Грязь? — повторила ошеломленная Лэйси.

— Делай, как я сказал.

Лэйси взяла пригоршню грязи и с убеждением, что поступает неправильно, наложила ее на раны мужа. И что удивительно, кровотечение прекратилось.

— Старое лекарство индейцев, — выдохнул Мэтт.

Лэйси кивнула, бинтуя его грудь полоской ткани.

— Лэйси… приведи лошадей.

— Лошадей? Зачем?

— Нам нужно убираться отсюда.

— Нет. Тебе нужна помощь, и именно сейчас.

— Беда, — пробормотал Мэтт.

Лэйси кивнула. Когда станет известно о смерти Высокого Желтого Облака, то они попадут в большую беду, но сейчас Мэтту была нужна помощь. Ей стало дурно, когда она представила, сколько крови он потерял. Сколько же крови может потерять человек и оставаться живым?

— Отдохни, — сказала Лэйси. — Я схожу за помощью.

Мэтт слабо кивнул, и Лэйси, натянув через голову тунику, побежала в деревню, к хижине своего отца. Ройс Монтана мрачно выслушал рассказ Лэйси о случившемся.

— Да, быть беде, — пробормотал он. Но сейчас нужно беспокоиться о другом. Он взял свою лошадь и поскакал к реке. Мэтт застонал, когда Ройс поднял его на спину лошади.

— Лэйси, было бы лучше, если бы ты поехала позади него, — посоветовал отец. — Он может покачнуться и упасть.

Путь в деревню длился, казалось, целую вечность. Лэйси поддерживала Мэтта, зная, что каждый шаг лошади причиняет ему нестерпимую боль. Теплая липкая кровь струилась из бока на ее руку. Кровь Мэтта. Только это сдерживало ее от приступов рвоты.

Голубая Ива не стала тратить понапрасну время на расспросы, когда Ройс втащил Мэтта в хижину. Она сразу же послала мужа за знахарем и в ожидании прихода шамана стала смывать с тела Мэтта грязь и кровь. Он каждый раз вздрагивал от боли, когда индианка касалась его, и Лэйси тоже вздрагивала, ее сердце ныло при виде его страданий. Его могли убить, и это было бы по ее вине.

Наконец, в жилище вошел знахарь. Это был невысокий, коренастый мужчина с длинными седыми косами и загрубевшим лицом, которое говорило о лишениях и тяжелой жизни, но его глубоко посаженные темные глаза светились добротой. Он встал на колени рядом с Мэттом, легкими движениями рук ощупал его раны и затем достал несколько мешочков с различными травами и целебными снадобьями.

Лэйси стояла рядом с отцом, в отчаянии ломая руки. Шаман начал тихо петь. Он размолол в неглубокой чаше несколько листьев, добавил немного воды, размешал эту смесь, пока она не превратилась в вязкую желтую мазь, которой он смазал раны на боку и руке Мэтта. Все это время он тихо напевал, его песнь была мелодичной и удивительно чарующей.

Закончив накладывать мазь на раны Мэтта, он бросил священную пыльцу в огонь и, продолжая мелодично напевать, вытянул ладони над огнем, направив дым в сторону Мэтта.

Лэйси хотелось закричать, что пыльца, дым и бесконечное пение не вылечат ее мужа. Ему нужно лекарство, настоящее лекарство.

— Я видел, как старый Синий Сокол творил настоящие чудеса, — сказал Ройс Монтана, с сочувствием сжав ее плечо. — Ты заблуждаешься, если считаешь наших знахарей жуликами. Они прожили долгую жизнь. Некоторые из этих трав замечательно действуют.

Лэйси кивнула, но слова не убедили ее. Когда Синий Сокол покинул их жилище, она села на колени рядом с Мэттом. Он тяжело дышал, лицо и тело были мокрыми от пота. Рана в боку была очень глубокой. Она не вынесет, если он умрет.

—Почувствовав ее присутствие, Мэтт открыл глаза и слабо улыбнулся.

— Не волнуйся, — прошептал он, — со мной все будет хорошо.

Лэйси кивнула, ей так хотелось верить ему, но она не могла заставить себя сделать это. Она все время проводила у его постели, отказываясь сдвинуться с места, отказываясь спать. Поздно вечером вернулся Синий Сокол, вновь повторил весь ритуал со священной пыльцой и песнопениями. Он приложил к боку Мэтта вонючую припарку, молча кивнул и вышел из хижины. Он сел у входа в вигвам и провел там всю ночь, тихо напевая.

К песнопениям Синего Сокола Лэйси добавляла свои молитвы, умоляя Господа исцелить любимого человека. Если Мэтт умрет, она никогда не простит себе этого. Она никогда не стала бы упрашивать Мэтта помочь ей найти отца, если бы знала, что это может стоить ему жизни.

Известие о гибели Высокого Желтого Облака вызвало оживленные споры. Его друзья и семья требовали немедленно убить белого человека. Для апачей пролить кровь другого апачи было строгим табу, и наказанием за это была смерть или изгнание из племени. Семья Высокого Желтого Облака требовала смерти Мэтта.

Красный Нож был не согласен с этим решением. Все знали, что Высокое Желтое Облако хотел белую женщину. Бледнолицый правильно поступил, защитив свою жену от его посягательств. Он чуть не лишился жизни, защищая честь своей женщины.

Среди этой суматохи Лэйси оставалась рядом с Мэттом. Прошло два дня, а она не отходила от его постели больше, чем на несколько минут. И теперь, поздно ночью, она сидела рядом с ним и временами дремала, боясь, что сможет уснуть и не услышит, если он проснется и позовет ее. Была уже вторая половина ночи, когда усталость одолела ее, и она погрузилась в глубокий сон.

Тихо, так тихо. Раздумывая, умер он или нет, Мэтт открыл глаза и взглядом обвел жилище. Лэйси лежала рядом, подложив под голову руку. Ее лицо было измученным и осунувшимся, а под глазами залегли темные тени, как будто она в течение долгого времени не спала.

Какое-то время он продолжал неподвижно лежать, рассматривая ее. Рана напоминала о себе тупой болью. Он подумал, что жизнь все-таки приносит удивительные сюрпризы. Он четыре года провел в Армии Конфедерации и не получил ни единой царапины. А теперь меньше чем за один год его ранили столько раз, что он уже сбился со счета.

Он попытался переместить вес своего тела на другую сторону постели и беззвучно ругнулся, когда это движение резко усилило боль в боку.

Лэйси сразу же проснулась.

— Что такое? — озабоченно спросила она. — Что случилось?

— Ты выглядишь ужасно, — прохрипел Мэтт.

—Мэтт…

— Я в порядке, Лэйси, — успокоил он ее. — Приляг рядом со мной и поспи немного.

Чувствуя себя слишком слабой, чтобы спорить, она вытянулась рядом с ним, стараясь не задеть его, чтобы не причинить боль. Мэтт обнял ее и придвинул ближе к себе.

— Я скучал по тебе все это время, — пробормотал он.

Его губы коснулись ее щеки, мягко и легко, как садится бабочка на лепесток розы.

— Ох, Мэтт.

— Не волнуйся, Лэйси. Все будет хорошо. Лэйси кивнула, но на сердце у нее было неспокойно. Смерть Высокого Желтого Облака до сих пор вызывала разногласия в лагере апачей. В последующие дни прошло много собраний. Отцу Лэйси не разрешили на них присутствовать, но Красный Нож держал их в курсе дел. На этих собраниях решалась судьба Мэтта. Каждый воин племени имел право изложить свое мнение о том, что следует сделать с белым человеком, который убил Высокое Желтое Облако, а после того, как все мужчины выскажутся, будет проведено голосование.

— Хромой Медведь не может сам принять решение, — объяснил Лэйси Ройс Монтана. — Он вождь, но он не единственный вождь. Каждый мужчина племени имеет право высказать свое мнение.

Наконец было принято решение, что за смерть Высокого Желтого Облака должна наступить расплата, и ею станет жизнь Мэтта.

Он был наполовину апачи, но пролил кровь своего брата. Если бы Высокое Желтое Облако убил Мэтта, то наказание было бы таким же. Лэйси при ее желании разрешалось остаться с отцом или она могла покинуть деревню и вернуться к своему народу.

У Лэйси окаменело сердце, когда отец сообщил ей решение совета.

— Нет.

Она затрясла головой, отказываясь верить в то, что Мэтт умрет. Им столько пришлось пережить. Несомненно, они заслужили право на счастье.

— Лэйси.

Голос Ройса Монтана был полон нежности и сочувствия, он положил свою руку на плечо дочери.

— Нет! — закричала она.

Со слезами на глазах она взглянула на отца, умоляя его сделать что-нибудь. Ройс Монтана глубоко вздохнул.

— Тебе нужно смириться с этим, Лэйси, — сурово произнес он. — Если ты попытаешься вмешаться, то подвергнешь свою жизнь опасности. Ты ничего не можешь сделать.

— Он прав, Лэйси, — сказал Мэтт. — Делай, как говорит твой отец.

Она пыталась понять суть происшедшего.

Вдруг двое воинов ворвались в хижину и схватили Мэтта. Они рывком поставили его на ноги и потащили тащили на улицу.

Лэйси бросилась за ними, но отец остановил ее

— Лэйси, постой.

— Пусти меня!

— Ты ничем не сможешь помочь ему, дочка. Смирись с этим.

— Пожалуйста, папа, сделай что-нибудь.

— Ничего нельзя сделать, — мрачно ответил Ройс Монтана. — Извини, моя милая.

Мэтт не сопротивлялся, когда воины привязали его к дереву в центре лагеря. Это только еще больше разозлило бы индейцев, и их мог пасть на Лэйси и ее отца. Он взглядом обводил деревню. Сколько времени ему осталось? Какая смерть уготована ему? Быстрая и милосердная или долгая, мучительная и болезненная? Он проглотил комок в горле, раздумывая, хватит ли у него силы воли, чтобы умереть, как подобает мужчине, или он станет кричать и плакать, моля о пощаде. Разве может человек знать, как он будет вести себя в таком случае, пока не столкнется с этим лицом к лицу? Говорили, что индейцы никогда не показывают страха или боли в присутствии врага. Как им удается сдерживать свои эмоции? Сможет ли он поступить так же? Мэтт довернул голову, пытаясь разглядеть свою хижину. Проклятье! Если бы он мог в последний рез заняться любовью с Лэйси. Если бы только его ранение не было таким чертовски тяжелым. Если бы он встретил Лэйси в другое время, в другом месте…

Лэйси уставилась в темноту, ее щеки были мокрыми от слез, сердце ныло от боли. Мэтт умрет, если она не сможет как-то помочь ему. Она никогда не отличалась самообладанием, а теперь, когда оно было нужно ей как никогда, чувствовала, что оно покидает ее. Любой ценой она должна освободить Мэтта, даже если подвергнет риску собственную жизнь. Это была пугающая мысль. Но что остается делать? Она не может сидеть спокойно и наблюдать, как будут издеваться над Мэттом. Отец ей не поможет. Она не сомневалась, что Ройс Монтана попытается остановить ее. Во всяком случае, отцу хорошо здесь, среди апачей. И она не имеет права заставить его рисковать, как и не сможет подвергнуть его жизнь опасности.

Поднявшись, она подошла к двери и осторожно выглянула. В лагере было темно и тихо. Одинокий воин сидел у небольшого костра, охраняя Мэтта. Ей показалось, что индеец дремлет. Более подходящего случая, видимо, не будет.

Она быстро собрала все вещи и сложила их в одну из сумок Мэтта. Вытащив один камень, из которых был сложен камин, она глубоко вдохнула, затем медленно выдохнула воздух и вышла наружу. Сжав в кулаке камень, она осторожно пошла по направлению к воину, ее сердце билось в груди так громко, что, казалось, оно разбудит весь лагерь. Осторожно, шаг за шагом, он подкрадывалась к воину.

Мэтт внезапно проснулся, не понимая, что происходит. Он поднял голову и увидел Лэйси, подкрадывающуюся к воину, охранявшему его, с камнем в одной руке и с его седельной сумкой в другой. Он решительно затряс головой, пытаясь предостеречь ее. Он смирился с тем, что его ждет смерть, зная, что Лэйси будет в безопасности со своим отцом. А теперь из-за него она подвергала свою жизнь опасности.

Лэйси не смотрела на Мэтта. Ее взгляд был устремлен только на воина, все ее внимание было сосредоточено на том, что ей предстояло сделать. Дрожащей рукой она подняла камень и опустила его на затылок воина. С приглушенным стуком апачи боком повалился на землю.

Она внезапно почувствовала тошноту, когда поняла, что, возможно, убила его, но у нее не было времени, чтобы беспокоиться об этом. Она быстро схватила нож индейца и освободила Мэтта.

— Маленькая глупышка, — прошипел Мэтт. — Ты соображаешь, что делаешь?

— Я спасаю тебе жизнь.

Мэтт быстро взял из ее рук нож и засунул себе за пояс.

— Думаю, ты права, — согласился он. — Давай убираться отсюда к черту.

Мэтт связал воину руки и ноги, затолкал в рот кляп, забрал винтовку, и бесшумно, как тени, они выскользнули из деревни.

Не говоря ни слова, Мэтт направился к месту, где паслись лошади. Резким ударом он оглушил мальчика, который был пастухом. Вскоре они уже скакали прочь от деревни.

— Как ты думаешь, они бросятся в погоню? — спросила Лэйси, когда они были уже достаточно далеко от лагеря апачей.

Мэтт пожал плечами.

— Кто знает? Это непредсказуемые бестии.

Лэйси кивнула в знак согласия. Трудно сказать, что сделают индейцы. Можно было только надеяться на лучшее.

Они проскакали без устали несколько часов. Мэтт остановился, спрыгнул на землю и, отдав Лэйси поводья своей лошади, стал затаптывать за собой следы. Это было утомительное занятие, но когда он закончил, то мог быть уверен, что индейцы не смогут догадаться, в каком направлении они поехали. Вполне возможно, что апачи не захотят тратить так много времени и усилий на то, чтобы найти их.

Занималась заря, когда Мэтт помог Лэйси соскочить с лошади. Он расседлал и стреножил лошадей. Затем взял попону, и они с Лэйси стали пробираться через кустарник в глубь леса. Там он расстелил на земле одеяло и обнял жену.

— Не думал, что ты способна на такой отчаянный поступок, — сказал он. — Если бы тебя схватили, то могли бы убить.

— Необходимо было использовать этот шанс, я не могла позволить им убить тебя.

— Тебе не нужно было этого делать, — спокойно возразил Мэтт.

Он посмотрел ей в глаза, и его сердце переполнилось любовью и благодарностью к женщине, которую он держал в объятиях. При всей робости и нерешительности она обладает сердцем львицы.

Лэйси ответила ему любящим взглядом и только потом почувствовала радость от того, что они оба живы и здоровы, и улыбнулась Мэтту

— Что-то не видно, что ты очень благодарен, — улыбнулась она.

Мэтт удивленно поднял брови.

— Я?

— Ты. Если бы ты действительно был благодарен, то немедленно поцеловал бы меня и…

Его губы закрыли ей рот, он целовал ее снова и снова.

С трудом сознавая, что делает, он опустился на землю, потянув за собой Лэйси. Его поцелуи становились все более глубокими и пылкими, пока огонь желания не охватил его. Его руки скользнули по ее спине и плечам, лаская шелковистую кожу, он нетерпеливо снимал с нее одежду, восхищаясь плавным совершенством каждого изгиба ее прекрасного тела.

Лэйси страстно, с желанием и радостью ответила на его прикосновения. Она сорвала с Мэтта одежду, чтобы ощутить на себе его тело, кончики ее пальцев ощупывали мускулы его рук в восторге от силы, которая в них таилась. Ее язык заскользил по его плоскому животу, и она тихо, соблазняюще рассмеялась, когда он вздрогнул от удовольствия. Он был здесь, он был с ней.

Она вскочила, когда ее пальцы натолкнулись на повязку, которой был перевязан его бок. В нахлынувшем возбуждении она забыла о его ране. Она увидела, что на повязке выступила кровь. У него началось кровотечение, а она настолько обезумела от желания, что даже не заметила этого.

— Лэйси…

Мэтт простонал ее имя, когда она отпрянула от него.

— Ах, Мэтт, — прошептала она, ошибочно приняв его возглас за стон боли. — Извини. Я не думала… Я имею в виду, что забыла о том, что ты ранен.

— Болит совсем не бок… — сказал Мэтт, озорно сверкая глазами.

— Мэтт, мы не должны.

— Я в порядке, — заверил он. — Иди сюда, я докажу это.

Но Лэйси не сдавалась. Как бы сильно ей ни хотелось заняться с ним любовью, его выздоровление было важнее. Будут еще другие дни, другие ночи.

— Упрямая девчонка, — проворчал он и повалил ее на землю рядом с собой, наклонился над ней и, обхватив руками голову, завладел ее губами.

Прикосновение его губ рассекло остатки ее сопротивления. Со вздохом она подалась ему навстречу, ее бедра раздвинулись, чтобы принять ту часть его, которая делала ее целостной и совершенной. Стон наслаждения вырвался у нее из горла, когда руки Мэтта нежно ласкали ее грудь, бедра, живот, и вот их тела слились в одно целое, а души почти коснулись друг друга, когда они вознеслись на вершину наслаждения, которую знают только истинные любовники.

Позже Мэтт тесно прижал Лэйси, его пальцы нежно обегали очертания ее лица, скользили по губам, стройному изгибу ее шеи.

— Тебя ведь могли убить, — пробормотал он, эта мысль до сих пор преследовала его. — Никогда больше не подвергай себя подобному риску. Обещай мне.

— Нет, — сказала Лэйси, качая головой. — Что бы ни случилось, я буду всегда с тобой.

Она улыбнулась ему в надежде улучшить его настроение.

— Я думаю полететь за тобой прямо на небеса.

— А если в ад? — спросил он с улыбкой.

— Даже в ад, — прошептала она и подставила ему губы для поцелуя.

На рассвете они снова отправились в путь по серой унылой пустыне, покрытой кактусами и редким кустарником.

— Куда мы едем? — спросила Лэйси.

— В Таксон, — ответил Мэтт и рассмеялся. — Мне кажется, мы всегда начинаем с того, что остаемся без гроша в кармане.

— Ты ошибаешься…

— Разве?

Лэйси тряхнула головой.

— У нас еще остались деньги, которые ты выиграл в том ужасном городке, помнишь?

— Да-а, теперь вспомнил.

— Зачем мы едем в Таксон?

— За одеждой и едой.

— А что потом?

— Я должен найти того, кто убил Билли Хендерсона. Мне нужно восстановить свое доброе имя.

— Как ты найдешь того, кто убил его?

— Откуда мне знать, черт возьми.

— Что же нам делать?

— Слухами земля полнится, девочка, — с легкой усмешкой ответил Мэтт.