Раскаленный добела

Я посмотрела в глаза Рогану. Я ожидала увидеть боль и ярость, но от того, что я увидела в их глубине, мне захотелось съежиться. Они были полны тьмы, словно слой льда образовался на поверхности бездонной черной воды. В той воде были ужасные вещи.

— Дайте мне выход! — закричала эгида.

Солдаты рядом с ней открыли ответный огонь. Луанна накренилась и рухнула вниз, ее голова подскочила от удара об пол, но камера продолжала запись.

Двое солдат, один у дверей, второй у окна, одновременно развернулись и полоснули по комнате очередями, скашивая охрану юристов, словно траву, потом оружие на щит. Эгида закричала, когда многочисленные удары сотрясли сферу. У нее из носа пошла кровь, руки тряслись от усилия.

Лица юристов за щитом были такими напуганными, искаженными паникой и беспомощностью.

Первая пуля прорвалась и поразила молодого светловолосого юриста в горло. Кровь запятнала щеку Нари Харрисон, и я увидела точный момент, когда она осознала, что не вернется домой.

Голубая сфера испарилась вместе с исчезновением щита. Эгида упала на колени, из ее рта текла кровь. Град пуль обрушился на безоружных адвокатов. Несколько мгновений они дергались от ударной силы бронебойных пуль, впивающегося в их тела, а затем рухнули. Нари упала в четырех футах от камеры. Ее широко распахнутые мертвые глаза смотрели на нас с экрана.

Корнелиус издал сдавленный хрип.

Ботинок перекрыл вид с камеры Луанны. Два выстрела прозвучали, как хлопки. Ботинок сдвинулся, когда солдат подошел к Нари. Ствол навис над ее головой. Две пули пробили висок, запятнав кровью лицо. Солдат переходил от юриста к юристу, всаживая пули им в головы, затем остановился рядом с телом блондинки-юриста. Ее волосы были пропитаны кровью. Он нагнулся, подобрал что-то у нее из руки и отошел прочь. Разбилось стекло. Он вернулся, чтобы всадить две пули ей в голову.

Камера в верхнем левом углу дернулась вверх, и мы увидели веснушчатое лицо молодого солдата. Его глаза блестели от боли и страха. Медленно, он поднял средний палец и вытянул руку. Короткое сообщение Рогану. «Пошел ты».

Солдат вытащил свой пистолет. Его рука тряслась, будто он сопротивлялся этому движению. Его губы дрожали. Его глаза, широко раскрытые, почти черные от отчаяния и страха, смотрели прямо на нас. Он приставил массивный черный ствол «Smith & Wesson» к своему виску и нажал на курок.

Камера с грохотом упала на пол.

Было больно дышать. Я хотела разрыдаться, затопать ногами, сделать что угодно, чтобы выбросить то, что я увидела, из головы, но оно засело там, горячее и болезненное, пока я цепенела все сильнее. Я посмотрела на Рогана и увидела все сразу: его безучастное лицо, руки, тихо сцепленные в кулак, и его глаза, темные от гнева и горя.

— Я могу немного побыть один? — спросил Корнелиус прерывистым надломленным голосом.

Мы с Роганом встали одновременно.

Роган провел меня через комнату, и мы вышли на балкон. Удобные кресла и шезлонг с голубыми подушками были расставлены вокруг кофейного столика. Я села.

Роган снял с себя мантию. Черные брюки и рубашка облегали его фигуру, демонстрируя твердый, плоский живот, торс и широкие плечи. В обычном состоянии я бы поглазела на него. Сейчас же я была слишком ошеломлена.

Грозная стихийная сила, которая привела Форсберга в ужас, исчезла. Теперь Роган был мрачным и решительным, его магия вилась вокруг него, как раненый волк со свирепыми клыками, готовый отомстить.

— Пива? — спросил он с потемневшими глазами.

— Я не могу.

Он подошел к холодильнику, встроенному в каменную перегородку балкона и принес мне бутылку холодной воды.

— Спасибо.

Я взяла бутылку и уставилась на нее, пытаясь избавиться от вида крови, мертвых глаз Нари Харрисон, и отчаяния молодого солдата. Сейчас Корнелиус внутри переживал картину смерти своей жены. Тонированные стены из стекла, непрозрачного снаружи, скрывали его от нас. Баг, наверное, наблюдал за Корнелиусом с помощью своего планшета. Свомер ушел через заднюю дверь, как только мы с Роганом вышли, но я сильно сомневалась, что Роган оставил бы Корнелиуса без присмотра.

— Корнелиус может нас слышать? — спросила я.

— Нет. Он может нас видеть, но, полагаю, в данный момент ему не до нас.

— Почему ты спросил у него, связан ли он со своей женой?

— Pretium talent, — сказал Роган.

Цена таланта?

— Я не понимаю.

— Анимаги устанавливают связь с животными в очень раннем возрасте, некоторые в младенчестве. Они слишком юны, чтобы контролировать свою магию, поэтому оказываются привязаны к собакам, котам, диким птицам, белкам, любому живому созданию, которого может коснуться их магия. Эта сила обходится ценой развития и их отношений с людьми. Некоторые из них никогда не начинают говорить. Большинство не развивает эмпатии к другим людям, за исключением связи со своими родителями, но, так как родители сами анимаги, они не всегда создают связь со своим потомством. Они не выставляют это напоказ по очевидным причинам. Серьезные взрослые отношения для них большая редкость.

— Но Корнелиус любил свою жену.

Роган кивнул, печаль на мгновение смягчила его суровое выражение лица.

— Да. Ей как-то удалось до него достучаться. Она дала ему то, чего он никогда не надеялся обрести, и теперь она мертва. Он знает, что скорее всего никогда не испытает этого снова.

Это очень многое поясняло и, вместе с тем, делало случившееся еще ужаснее.

Между нами снова повисла гнетущая тишина. Внутри меня кипела злость — самозащитная реакция на шок и жестокость. Мне хотелось кого-то ударить. Я положила локти на колени и закрыла лицо руками, пытаясь сохранять спокойствие. Перестань прокручивать это у себя в голове. Сосредоточься на работе. Сосредоточься на том, что можно сделать.

— Ты думаешь, это была работа ледяного мага? — спросила я.

— Да. Чтобы понизить температуру настолько быстро, он должен быть Значительным, но, скорее всего, это Превосходный, — спокойно и четко ответил Роган. — И еще эгоциссор.

— Манипулятор?

Он снова кивнул с ледяной отстраненностью.

— Определенно Превосходный.

Манипуляторы были чертовски опасны. Они могли внушать свою волю другим, и их жертвы обычно понимали, что они делают. Луанна знала, что стреляет в собственных людей. Она видела, как это происходит, но ничего не могла поделать. Веснушчатый солдат выпустил пули в своих друзей и был не в силах себя остановить.

А Роган видел все это. Зная его, он просматривал ту запись кадр за кадром, изучая, выискивая момент, когда все пошло не так, выискивая малейшие намеки на то, что враг себя выдал. Сколько раз он смотрел на гибель своих людей? Я изучила его лицо и поняла — слишком много. Они заставили его людей убить друг друга и оставили особое послание в конце. Они сделали это личным. Они хотели, чтобы он винил себя и чувствовал беспомощность. На его месте я была бы в ярости. Я не знала этих людей. Они не были моими друзьями или работниками, но после просмотра этого видео, мне было тяжело держать себя в руках. Он же сидел напротив меня спокойный и собранный.

Офицер, осенило меня. Он вел себя, как умелый военный офицер, чье подразделение понесло тяжелые потери — методичный, почти безмятежный, пока его разум лихорадочно перебирал угрозы и стратегии. Роган не станет расклеиваться. Он будет оставаться таким, пока не уничтожит всех до последнего, кто был причастен к смерти его людей.

— Оборудование Бага говорит, что сердце Луанны остановилось через три секунды после того, как Рук выстрелил в нее, — сказал Роган. — У нее была клиническая смерть. Только Превосходный манипулятор смог бы управлять ею еще целых десять секунд после смерти. Работающие вместе ледяной маг и манипулятор подобного калибра означают два разных Дома.

Это означало заговор и союзничество, такое же, что мы видели за спиной Адама Пирса. Роган был прав. Происходило что-то большое, а мы зацепили лишь самый краешек.

— Сколько в Хьюстоне ледяных магов, способных на такое? — спросила я.

— Шестнадцать, по скромным подсчетам. Двадцать два, если немного расщедрится. Четыре Дома.

Слишком много.

— Манипуляторы?

— Три Дома, но это нам ничем не поможет. Я уже говорил тебе, что анимаги не любят хвастать побочными эффектами своих сил.

— Манипуляторы могут скрывать, что они манипуляторы?

Роган кивнул.

— Они относятся к другим телепатическим специальностям. Псионический захват — преимущественный фаворит.

Псионики обладали возможностью временно перегружать чужой разум. Превосходный псионик мог создать ментальное поле, и любой, кто попадал в него, мог ослепнуть, скорчиться на земле от боли, или в панике бежать.

— Что насчет разбившегося в конце стекла?

— Он выбросил что-то из окна. Баг считает, что это могла быть флешка. Что бы это ни было, подъехала машина и один из ее пассажиров забрал это с тротуара. Мой снайпер не мог стрелять из-за движения на дороге.

Мы снова погрузились в молчание. Запись снова и снова проигрывалась у меня в голове, она была настолько беспощадно правдивой, что миновала все обычные тормоза и проникла глубоко в подсознание, в ту часть, которая просыпалась, только когда задевали мою семью. Я хотела убить людей, которые это сделали. Хотела уничтожить их и смотреть, как они умирают. И это не будет слишком. Это будет только справедливо.

Я встретила взгляд Рогана.

— У тебя есть наводки?

— А у тебя? — спросил Роган. — Ты узнала что-нибудь у Форсберга?

— Да.

— Расскажешь мне?

— Нет.

Он уставился на меня.

— Ты не мой клиент, — напомнила я. — Я не работаю на тебя и не собираюсь делиться с тобой конфиденциальной информацией, пока мой клиент сам не скажет мне это сделать. К тому же, у меня есть сомнения. Я все еще пытаюсь осознать произошедшее с его женой.

Ее смерть продолжала проигрываться у меня в голове, словно заевшая кинопленка.

Он откинулся назад и изучал меня. Произошло незаметное изменение в том, как он сидел, в линии его плеч, и в его глазах. Очевидно, мы закончили разговор о работе.

— Что?

— Я скучал по тебе, — произнес он, и его губы растянулись в медленной, ленивой улыбке. Лед в его глазах начал таять.

— Ты скучала по мне, Невада?

Он назвал меня по имени.

— Нет.

— Даже чуть-чуть?

— Даже чуть-чуть. Вообще не вспоминала. — То, что я обычно старалась не врать, еще не значило, что врать я не умела.

Роган ухмыльнулся, и все мои мысли покатились псу под хвост. Он был почти невыносимо привлекателен, когда улыбался.

— Прекрати, — пробурчала я.

— Что прекратить?

— Прекрати так улыбаться.

Он ухмыльнулся еще шире.

— Зачем ты вообще во все это ввязался? Пытаешься наказать свою кузину?

— Да.

И он только что солгал. Я прищурилась.

— Ври лучше.

— Очень хорошо, мисс Бейлор. Это лишь отчасти правда, но ты все равно не купилась. Практиковалась?

— Не твое дело. — Я не просто практиковалась. Я упорно работала, чтобы стать лучше. Я изучала книги, упражнялась с тайными кругами и экспериментировала со своей магией. И мне это нравилось. Использование магии было похоже на разминку ноющих мускулов. Это было приятно.

— Ммм, колючка.

— Ты не отвечаешь на мои вопросы. С какой мне стати отвечать на твои?

Он разглядывал меня из-под полуприкрытых глаз, словно оценивая, насколько аппетитная из меня выйдет закуска. Я представила себе, как вокруг меня медленно кружит огромный дракон, не сводя с меня глаз, будто бы прикидывая, стоит ли перекусить меня напополам.

— Драконы, — щелкнул пальцами Роган.

Вот черт.

— А я все думал, почему рядом с тобой мне мерещатся драконы. — Он подался вперед. Его глаза посветлели, возвращаясь к своей небесной синеве. — Ты думаешь, что я дракон.

— Не смеши. — Мое лицо пылало. Похоже, я покраснела. Черт-черт-черт.

Его улыбка из довольной превратилась в сексуальную, настолько заряженную желанием, что ее нельзя было назвать иначе, как плотской. Я едва не подскочила на своем стуле.

— Большой, могучий и страшный дракон.

— У тебя мания величия.

— У меня есть логово? Куда я похитил тебя из твоего замка?

Я посмотрела прямо на него, пытаясь добавить в голос льда.

— У тебя какие-то странные фантазии, Роган. Не мешало бы провериться у специалиста.

— Желаешь посодействовать?

— Нет. К тому же, драконы похищают девственниц, поэтому я в пролете. — И зачем я только что сказала ему, что я не девственница? Зачем меня вообще в эту степь понесло?

— Неважно, если я не первый. Главное, что я буду последним.

— Ты не будешь ни первым, ни последним, ни где-то посередине. Не в этой жизни.

Он рассмеялся.

— Роган, — процедила я сквозь зубы. — Я на работе. В соседней комнате мой клиент оплакивает свою жену. Перестань со мной флиртовать.

— Перестать? Я еще даже не начинал.

Я ткнула в него бутылкой.

— Что это значит? — спросил он у меня.

— Это значит, что если ты не перестанешь, я разобью эту бутылку тебе об голову и сбегу из этого поместья вместе с моим клиентом.

— Жажду это увидеть.

Дверь открылась, и вышел Корнелиус. Его лицо было безжизненным, а глаза налиты кровью. Все мое эгоистичное смущение испарилось. Чувственная улыбка Рогана исчезла, и я снова смотрела на Превосходного — хладнокровного, собранного и жаждущего мести.

Вот оно что. Он сделал это специально. Роган разозлил меня, чтобы вывести из того ужасного состояния, в котором я была после просмотра видео. Бесконечная череда смертей больше не проигрывалась у меня в голове.

Корнелиус опустился на стул и посмотрел на Рогана.

— Что вы предлагаете?

— В вашем распоряжении превосходный детектив, — начал Роган. — Мисс Бейлор компетентна, придирчива к мелочам и придерживается высоких профессиональных стандартов.

Я ожидала следующего за лестью подвоха.

— Но у нее маленькая фирма, которой не хватает ресурсов и сил. То, что есть в достатке у меня.

Он пытался уговорить Корнелиуса меня уволить?

— С другой стороны, я нуждаюсь в услугах мисс Бейлор, — продолжил Роган. — Она способна значительно ускорить поиски убийц моих людей.

— Потому что она правдоискатель, — сказал Корнелиус.

Я вздохнула.

— Я не идиот, — тихо добавил анимаг.

— Мы ищем одно и то же, — подытожил Роган. — Предлагаю объединить силы.

— Мне нужно несколько минут с мисс Бейлор, — попросил Корнелиус.

— Конечно. — Роган встал и вышел в комнату.

Корнелиус подождал, пока дверь за Роганом не закрылась, и откинулся на спинку мягкого кресла.

— Я понимаю, что это неудобный вопрос, но я должен его задать. Какие у вас отношения с Чокнутым Роганом?

— Мы сотрудничали для задержания Адама Пирса.

— Это я знаю. Я имел в виду эмоциональные отношения.

Он заслуживал честного ответа.

— Это все та же старая история. — Я постаралась продолжить как можно беззаботнее. — Миллиардер-Превосходный встречает симпатичную девушку со слабой магией, миллиардер-Превосходный делает девушке предложение, а девушка говорит ему уходить.

А потом миллиардер-Превосходный дает кучу жарких обещаний и драматических заявлений, которые заставляют девушку думать, что он может видеть в ней нечто большее, чем просто приятное развлечение, вот только он исчезает на два месяца, не доведя дело до конца.

— Вам будет сложно с ним работать? — спросил Корнелиус.

Его жена была мертва, Роган предложил ему сделку века, а Корнелиус думал о моем комфорте. Не знаю, была бы я на его месте способна на такое сострадание.

— Очень любезно с вашей стороны принимать мои чувства в расчет.

— Мы команда. Я прошу вас пойти на риск ради меня. Мне нужно знать ваше мнение.

— Я профессионал, как и он. Мы способны отложить наши разногласия в сторону. Буду я испытывать дискомфорт или нет, в данном случае не важно.

— Вы считаете, я должен на это согласиться?

— Роган хладнокровный мерзавец, но он прав. Нам нужны силы, деньги и оружие. У него они есть, в отличие от нас. И, несмотря на все его высокомерие, он держит свое слово.

— Откуда вы знаете?

— Он пощадил Адама Пирса. Адам был нужен мне живым, и Роган воздержался от его убийства, хотя с удовольствием свернул бы ему голову.

Вскрикнул ястреб. Талон проскользнул мимо нас, и на стол упала мертвая мышь. Большая птица развернулась и приземлилась на плечо Корнелиуса. Анимаг поднял руку и осторожно погладил перья птицы, его лицо было задумчивым.

Ястреб пытался его накормить. Даже Талон понимал, что Корнелиус скорбит.

— Думайте о Рогане, как о драконе, — предложила я. — Могущественном, древнем, эгоистичном драконе, который проглотит вас в один присест, но у которого также есть своеобразное понимание чести. Если станете заключать с ним сделку, удостоверьтесь, что вы обговорили все важные моменты, и он с ними согласился.

Корнелиус подобрал мертвую мышь и протянул Талону.

— Спасибо. Я не голоден. Съешь ее сам.

Талон посмотрел на мышь своими круглыми янтарными глазами, схватил ее из руки Корнелиуса и улетел на деревья. Корнелиус отошел от окна и постучал по стеклу. Роган зашел и присоединился к нам за столом.

Корнелиус занял свое место.

— Мы рассмотрели ваше предложение и у меня есть условия. Одно условие, если быть точным.

— Я готов его выслушать, — ответил Роган.

— Я понимаю, что есть силы большие, чем все это, — начал Корнелиус. — Меня это не волнует. Я хочу человека, который убил мою жену. Может настать момент, когда этот человек станет для вас необычайно ценным из-за информации, которой он или она владеет, вы захотите сохранить ему жизнь в качестве источника информации или заложника. Вы должны понимать, что меня это не волнует.

Голос Корнелиуса упал до тихого, яростного рычания. Боль на его лице была настолько первобытной, что он выглядел не совсем человеком.

— Не важно, насколько важен для вас этот человек, вы отдадите его мне. Моя цена — жизнь убийцы Нари. Я и только я заберу ее.

Выражение лица Рогана стало задумчивым. В глазах появился расчет.

Корнелиус ожидал.

Роган протянул руку.

— Согласен.

Они обменялись рукопожатием.

— Узаконим соглашение? — спросил Роган.

— Да, — ответил Корнелиус.

Роган набрал номер на своем телефоне.

— Принесите мне чистый контракт Дома, пожалуйста.

— Ты на самом деле собирался составить договор, где вы указываете, что ты уступаешь право уничтожить убийцу Нари Корнелиусу?

Оба мужчины посмотрели на меня.

— Да, — произнесли они в унисон.

Мне оставалось на них только глазеть.

— Он — член Дома, — сказал Роган. — Почему я должен обращаться с ним неучтиво?

Мы были даже не с одной планеты.

Появилась женщина с бланком договора. Они занялись им, лицо Корнелиуса было одновременно злым и измученным. Они с Матильдой заслужили право знать, что случилось с Нари, а Матильда заслуживала того, чтобы отец к ней вернулся. Я дала слово, и он уже мне доверился, но, даже если бы этого не было, договор сделает свое дело. Если я уйду, Корнелиус ринется прямиком в те глубины, которые бороздит Роган, а нахождение рядом с Роганом плохо сказывалось на продолжительности жизни.

— Мне нужна команда для охраны дома, — сказала я.

Роган взял телефон, набрал одно короткое слово, и посмотрел на меня.

— Сделано.

— Они уже ожидали где-то поблизости?

— Да.

Я вытащила мой телефон и набрала дом.

— Да! — прощебетала в трубку моя младшая сестра. Арабелле было пятнадцать, но она переживала тот странный этап, когда вела себя словно восьмилетка.

— Мама дома?

— Ага!

— Найди ее и передай, что охрана Рогана наблюдает за нашим домом. Пожалуйста, попроси ее не стрелять в них.

— Хорошо! Невада?

— Что?

Если она спросит у меня про Рогана, клянусь, я…

— Возьмешь суши на ужин?

— Да.

— Без противного соуса?

— Без соуса.

— Передай Рогану, что он должен на тебе…

Я бросила трубку и повернулась к Корнелиусу.

— Как вы смотрите на то, чтобы переехать в наш дом на время расследования?

Корнелиус моргнул.

— Оно будет опасным и сложным, — сказала я. — Люди, которые за этим стоят, не имеют моральных барьеров, препятствующих делать ужасные вещи, вроде похищения и пыток ребенка. Наш склад оснащен превосходной охранной системой, и его охраняют люди Рогана. Если они каким-то образом проберутся мимо солдат Рогана, им придется иметь дело с моей мамой, бывшим снайпером, и моей бабушкой, которая строит танки; а также четырьмя подростками, у которых нет чувства страха, но есть умение верно стрелять. Вы с Матильдой будите в безопасности.

— Но у нас еще животные, — заметил Корнелиус.

— У нас куча места и целая гостевая комната в углу склада. Мои сестры с удовольствием присмотрят за Матильдой.

— Она права, — поддакнул Роган. — Вы также можете расположиться здесь, если пожелаете.

Корнелиус прищурился. Оставить дочь в доме человека, который сравнивал с землей города, когда расстраивался, не самый благоразумный поступок.

— Спасибо. Было бы грубо с моей стороны отказаться от приглашения Невады.

— Конечно, — согласился Роган, и подмигнул мне.

И он только что манипулировал Корнелиусом. Это будет чертовски сложное сотрудничество.

— У нас есть план? — спросил Корнелиус.

Они оба повернулись ко мне. Логично. Я была детективом, поэтому они ожидали от меня расследования.

— Смог ли Баг установить, с кем должны были встретиться адвокаты?

— Нет, — ответил Роган.

Я повернулась к Корнелиусу.

— А вы без понятия, с кем встречалась Нари или для чего?

— Да, — ответил анимаг.

— Кто-нибудь говорил с членами семей других адвокатов?

— Нет, — ответил Роган.

Я встала.

— Тогда я с этого и начну.

— Я иду с вами, — вызвался Корнелиус.

— Не в этот раз, — мягко возразила я.

— Почему?

— Потому что ваша жена и их супруги знали друг друга. Они могут эмоционально отреагировать на ваше присутствие, а нам нужна информация. Обещаю сообщить вам вечером все, что мне удастся узнать. Кроме того, вам нужно перевезти вещи.

— Я организую сопровождение. — Роган вытащил телефон.

— Спасибо, но я сама, — сказала я.

— Не тебе. Ему. — Роган набрал на телефоне сообщение. — Я еду с тобой. Мы договорились о партнерстве, и я буду принимать участие в этом расследовании, или сделке конец.

Я только что уверила Корнелиуса, что мы с Роганом можем работать вместе. Не было никакого разумного предлога, чтобы не дать ему поехать со мной. Нужно вести себя профессионально в этом отношении.

— Хорошо. Но тогда у меня есть условия. Ты должен пообещать мне, что не станешь убивать людей, которых я собираюсь допрашивать, и не будешь им угрожать, пока я тебя об этом не попрошу. В частности, не души никого одеждой, как в прошлый раз.

Корнелиус округлил глаза.

— Ладно. Что-нибудь еще? — сухо поинтересовался Роган.

— Да. Пожалуйста, оденься так, чтобы не походить на Превосходного. Я не хочу, чтобы кто-нибудь тебя узнал. Будет очень сложно найти общий язык с людьми, если они поймут, что у них на пороге стоит Бич Мексики.

Глава 4

Полчаса спустя, контракты были подписаны и засвидетельствованы мной и женщиной, которая их принесла. Женщина провела меня к входной двери, где меня ожидал мой минивэн с ключами в замке зажигания. Я села за руль.

Я могла просто уехать и оставить Рогана слоняться. Это было бы уморительно. Конечно, он наверняка выследил бы меня с помощью какой-нибудь фигни, вроде собственного бомбардировщика или чего-нибудь подобного.

Входная дверь распахнулась, из нее выскользнул Баг, и трусцой побежал к машине. Я опустила стекло.

— Эй. — Он наклонился так, что его локти уперлись в опущенное стекло. — Ты собираешься некоторое время оставаться поблизости?

— Будто бы у меня есть выбор.

— Хорошо.

— Почему?

— Последние два месяца мы работали по шестнадцать часов в день. Эта хрень с Пирсом имела кучу последствий. Майору пришлось давать показания перед Ассамблеей, а четыре человека пытались подать иски, но основной массой работы было наблюдение. Эта штука, чем бы, черт возьми, она ни была, словно бессистемное кровотечение. Ты вроде бы находишь доказательства, а потом этот чл…тра. просто утекает сквозь пальцы. Эта встреча юристов Форсберга была первым серьезным фактом, а потом случился вторник…

Пробираться сквозь поток сознания Бага было все равно, что прокладывать себе путь через джунгли.

— Мы не могли подобраться к Форсбергу до сегодняшнего дня. Вчерашний день был тяжелым. Он лично ездил оповещать все семьи. Луанна была одной из шестнадцати.

Баг посмотрел на меня, чтобы убедиться, что я понимаю всю серьезность ситуации. Вот только я не понимала.

— Я не понимаю, что это значит.

Он сделал кислое лицо.

— Просто… оставайся поблизости. У него человеческое выражение лица, когда ты рядом.

— Спасибо, Баг. Я тоже рада тебя видеть.

Видимо, моя роль состояла в том, чтобы сохранять человеческое выражение лица Рогана. Приятно знать. А я-то думала, что возглавляю расследование. Как глупо с моей стороны.

Дверь открылась, и вышел Роган. Баг отошел назад. Роган понаблюдал за ним, и направился к машине. Он расстался со своим «сейчас-устрою-магическое-безумие» нарядом в пользу старых брюк карго цвета хаки, потрепанных сапог и зеленой футболки Хенли. Футболка облегала его плечи и грудь, бицепсы распирали рукава. Он выглядел сильным, надежным и грубоватым. Ему нужен был топор, или что-нибудь наподобие, чтобы он мог небрежно помахивать им на ходу. Я склонила голову и просто глазела.

Он открыл дверцу и забрался внутрь. Внезапно машина заполнилась Роганом и его магией. Я едва могла дышать.

Как я вообще на это согласилась? Не помешало бы проверить голову.

— Что он сказал? — спросил он.

— Просто Баг в своем репертуаре.

— Ты избегаешь ответа.

— Ты такой проницательный.

Роган посмотрел на меня своими голубыми глазами, достал бейсболку и надел ее. Замаскировавшийся дракон, отправляющийся в деревню пошпионить за проживающими там вкусными людьми.

Он щелкнул зубами, укусив воздух.

Мне пора прекращать думать о драконах.

Я выехала с парковки и сосредоточилась на дороге. Мне нравилось находиться с ним в одной машине. Боже, помоги мне, но я соскучилась по этому. Я соскучилась по нему.

— Новые духи? — спросил Роган.

— Я ничем не пользовалась. А чем пахнет?

— Цитрусом.

— Должно быть, это мой шампунь.

Говори о работе, смотри прямо вперед, не думай, как ты протягиваешь руку и проводишь вниз по его груди, чтобы ощутить твердые кубики пресса… Не представляй, как ты его целуешь…

Роган тихо выругался.

— Что?

— Ничего.

Я посмотрела на него. Наши взгляды встретились.

Ух ты. Его глаза стали глубокого, бездонно голубого цвета и наполнились желанием. Оно исходило от него, и теперь он думал обо мне обнаженной. Женщина должна быть мертвой, чтобы не ответить на это, а я не была мертвой. Ни в малейшей степени.

Меня охватило предвкушение. Я точно знала, сколько места нас разделяет. Я чувствовала каждый дюйм, заряженный энергией. Если он сейчас меня коснется, я, вероятно, подскочу в воздух на целый фут. Я уставилась прямо. Мы плохо ладили в небольшом, замкнутом пространстве. Это было ужасной идеей. Может, мне приоткрыть окно и выпустить немного сексуального напряжения.

Нам нужно отвлечься, или я сверну на обочину, и мы закончим, занимаясь… чем-нибудь на заднем сидении.

— Нет смысла беседовать с семьей Ярослава Финли, — сказала я. Я потратила изрядное количество времени на биографии трех остальных юристов и освежила память заметками в телефоне, пока Роган с Корнелиусом заключали договор.

— Он жил и дышал карьерой, судя по его домашнему компьютеру. Отношения с Харпер были единственными значимыми за последние несколько месяцев.

— Бернард взломал его компьютер? — догадался Роган.

— Да, за тридцать секунд. Паролем на роутере Ярослава был «админ». Пожалуй, это поясняет, почему он запал на Харпер.

— Парень предпочитал не заморачиваться, — заметил Роган.

— Да. Чтобы сменить пароль роутера, нужно приложить усилия. Большинству людей нужно поискать, как это делается. Поддержание серьезных отношений требует времени и усилий. Харпер не предполагала отношений.

— Он мог отделаться сексом и беззаботной болтовней в постели. — Роган скривился. — Я знаю этот тип. Такой парень ходячий риск для безопасности. Он усердствует ровно настолько, насколько это нужно для повышения. Его цель — не просто не работать, а попасть на место, где можно не работать, и при этом получать за это деньги.

— Похоже на то. На счету у Ярослава было множество оплачиваемых часов, и на бумаге это выглядит само собой разумеющимся. Он спал, работал и переживал о своих студенческих ссудах. Берн все еще изучает данные на него, но пока он не нашел ничего инкриминирующего. Родители Ярослава живут в Канаде, и он не поддерживает с ними связь. У его брата недавно родился ребенок, и этим событием пестрят странички его семьи в Фейсбуке. Ярослав никак не прокомментировал фотографии новорожденного племянника. Его семья — это тупиковая ветвь. Полагаю, ты не желаешь побеседовать с Харпер?

Роган покачал головой.

— Она наша единственная связь с заговорщиками. Мы должны сохранять ее как можно дольше.

— Тогда у нас остается два выбора, — вздохнула я. — Семья Маркоса Натера или Елены де Тревино. Натер будет ближе.

— Едем к Натеру.

Маркос и Джереми Натеры жили в Вестхеймер Лейкс, в типичном техасском пригородном доме: двухэтажном, кирпичном, площадью минимум в три тысячи квадратных футов, с четырьмя спальнями, тремя ванными, и гаражом на две машины. Району было около семи-восьми лет, как раз столько, чтобы цены в нем медленно поползли вниз. Дом был им вполне по карману и, по сведениям Берна, с выплатами по кредиту было все в порядке. Маркос был преуспевающим адвокатом, а Джереми работал программистом в стартапе, разрабатывающем приложения для фитнеса. В его профиле в LinkedIn указывалось, что Маркос проработал на Форсберга три последних года. До этого он работал на инвестиционную компанию «Зара». Маркос и Джереми были женаты шесть лет, и не обладали магическими способностями. Я пересказала все это Рогану по дороге.

— Где вы достаете информацию? — поинтересовался он.

— Зачем тебе? Планируешь податься в частные детективы?

— Назовем это любопытством.

Ну да.

— Большая часть происходит из баз данных, размещенных онлайн. У нас есть информация из государственных архивов, и мы платим за доступ к криминальной истории, проверкам кредитоспособности и тому подобному. Социальные сети — это золотое дно. Люди публикуют огромное количество личной информации в интернете, и все их социальные аккаунты, как правило, связаны.

И именно поэтому, хотя у меня и был аккаунт в каждой крупной социальной сети, включая Герольд, который был посвящен домыслам о Превосходных, сборищам фанаток и куче фанфиков — ни один из моих аккаунтов не содержал никакой личной информации. Я не висела онлайн, не комментировала политику и добросовестно публиковала одну-две картинки с милыми котятами каждую неделю или около того, чтобы убедить сетевые алгоритмы, что я не бот.

— Что это? — Роган вытащил книгу из бокового кармашка на двери. Обложку украшал витиеватый магический круг. «Тайные круги: практическое применение».

Это была моя засадная замена «Гексологии», невероятно полезная, но написанная таким сухим языком, что меня начинало клонить в сон. Я уже прочитала «Тайные круги» от корки до корки, но не запомнила все круги, которые отметила как важные, так что я брала ее с собой и честно пыталась воспроизводить иллюстрации в линованном блокноте, пока ждала, чтобы мошенники со страховкой совершили ошибку.

— А что такое?

Я могла бы спросить у него напрямую, не он ли их прислал. Но тогда я бы знала. По какой-то причине, незнание казалось лучшим вариантом. Части меня нравилось думать, что это был он.

Он полистал книгу.

— Если тебе понадобится помощь, я с удовольствием с тобой позанимаюсь.

Я уставилась на него.

— И во что мне это обойдется?

— Я что-нибудь придумаю. — Его голос обещал множество интересных идей.

— Сделки с драконами ничем хорошим не заканчиваются.

Его губ коснулась самодовольная улыбка, превращая выражение лица в хищное и жаждущее.

— Это зависит от того, что ты предлагаешь взамен.

Мне не следовало садиться с ним в машину. Вот и всё.

GPS голосом Дарта Вейдера сообщил мне, что мой пункт назначения находился в пятиста футах справа. Спасена Ситхом.

Я припарковалась в тени под деревом, проверила пистолет и сунула его обратно в сделанную на заказ кобуру для ношения на талии, там, где ее закрывал жакет. Мужчинам гораздо проще скрытно носить оружие. У меня большой перепад между талией и бедрами, так что в обычной кобуре пистолет просто упирается мне в ребра.

Мы с Роганом прошли к парадному входу.

Я позвонила в звонок.

— Веди себя прилично.

— Я помню, — проворчал Роган.

Дверь распахнулась, открывая мужчину лет тридцати. Среднего роста, со светло-каштановыми волосами и короткой бородой, он напоминал типичного парня из пригорода: со стабильной работой, посещающего спортзал три раза в неделю, и позволяющего себе съедать чуть больше, чем десять лет назад. В его глазах сквозила пустота.

— Сейчас не лучшее время, — сказал он.

— Мистер Натер, я работаю на Корнелиуса Харрисона, — сказала я, протягивая ему визитку. — Примите мои глубочайшие соболезнования.

Он моргнул, взял мою визитку и прочел ее.

— Частный детектив?

Мне нужно было попасть в дом, пока он не хлопнул дверью у меня перед носом.

— Дом Форсбергов отказывается расследовать убийства, поэтому мистер Харрисон попросил меня выяснить, что случилось с его женой. Он хочет сказать своей дочери, что убийца ее матери не ушел безнаказанным. Мне очень жаль беспокоить вас во время траура. Нам нужно лишь несколько минут вашего времени.

Джереми посмотрел на меня и вздохнул.

— Несколько минут.

— Спасибо.

Он провел нас через прихожую в гостиную, отделенную от кухни островом. Двое маленьких детей, мальчик и девочка, лежали на ковре. Мальчик, старше на год или два, играл на айпаде, в то время как девочка строила что-то из Лего. Пожилая женщина с заплаканными глазами сидела на диване с книгой. Она взглянула на нас, ее лицо было изможденным.

— Мам, мне нужно поговорить с этими людьми, — сказал Джереми. — Я отойду на минуту.

Она кивнула.

— Привет, — хором поздоровались детишки.

— Привет, — помахала я.

Джереми выдавил улыбку.

— Простите, ребята, я скоро вернусь.

Он провел нас через гостиную в офис и закрыл французские двери.

— Я еще не сказал им, — его голос прервался. — Я не знаю, как.

— Вы к кому-нибудь обращались? Психотерапевт?

Он покачал головой. На его лице отразилась непреодолимая боль, такая, которая врезается в вас подобно автомобилю на полной скорости и оставляет разбитым и оглушенным. Если бы только я могла что-нибудь для него сделать.

Я вытащила еще одну визитку, проверила контакты в телефоне, и написала на ней имя и номер моего психотерапевта.

— Когда умер мой отец, я не знала, как с этим справиться. Я винила себя и таскала свою вину и горе с собой, как камень, пока не сходила к доктору Мартинез. Она очень хороша в своем деле. Все равно будет ужасно, но она поможет вам пережить самое худшее. А если у нее нет окон в расписании, она направит вас к кому-нибудь еще.

Джереми посмотрел на меня.

— Станет легче?

— Нет такого понятия, как забвение, — сказала я. — Это никуда не уходит. Но становится не таким острым со временем и лечением. Разговоры об этом помогают.

Джереми взял визитку и сунул ее в свой бумажник.

Я взяла свой цифровой диктофон, нажала на запись и произнесла:

— Четверг, 15 декабря. Интервью с Джереми Натером.

Джереми прислонился к стене, скрестив на груди руки.

— Мистер Натер, вы знаете, почему Маркос был в том номере отеля?

— По словам Дома Форсбергов, он был там на свидании с Нари Харрисон. Или Еленой де Тревино. Или Финли. Может, они там все вместе собирались устроить оргию. — В его голосе звучала горечь.

— То же самое они сказали Корнелиусу, пообещав прибавить доказательства финансовых махинаций и употребления наркотиков, если он продолжит задавать вопросы.

— Это абсурд. — Джереми нагнулся над столом, уперевшись в него ладонями. — Маркос был верным. Это было в основе его характера. Он был верным и честным.

— У Дома Форсбергов не лучшая репутация, — сказал Роган. — Были ли у Маркоса конфликты на работе?

Спасибо. Давай, разрушай отношения, которые я пытаюсь построить.

— Он планировал уйти из фирмы, — сказал Джереми.

Правда.

— Кто еще об этом знал?

— Только я и он. Маркос… был очень закрытым человеком. Мы оба работали слишком много, и нам не хватало времени на детей. Он хотел все бросить и посидеть год или два дома, но хотел сначала погасить закладную на дом. Мы переехали сюда из-за школы, и он хотел убедиться, что мы продержимся на одну зарплату. Нам не хватало двадцать восемь тысяч для выкупа этого дома. — Джереми качнулся назад. — Я знал, что это делает его несчастным. Три недели назад я пытался заставить его бросить работу. Он обещал положить заявление об увольнении как раз перед рождественскими каникулами. Я должен был настаивать сильнее.

— Вы считаете, что он оказался в том отеле из-за работы?

— Да.

Правда.

— У вас есть предположения, над чем он мог работать?

— Нет. Он не рассказывал об этом дома. Это я обычно разглагольствовал о работе. Маркос умел разделять. Он оставлял работу на работе. Когда он приходил домой, то был просто Маркосом.

Он опустился в кресло, обмяк и прикрыл глаза рукою. Я больше ничего от него не добьюсь.

— У него были враги? — спросила я. — Кто угодно, кто мог бы…

— Кто мог бы убить его, расстреляв из пулемета? — глухо спросил Джереми. — Нет.

— Мы соболезнуем вашей утрате, — сказала я. — Если вспомните что-нибудь, пожалуйста, позвоните мне. Мы сами найдем выход.

Начался дождь. Я остановилась на мгновение у машины, позволив мороси увлажнить волосы. В этом доме царило горе, и мне хотелось его смыть.

— Он соврал? — спросил Роган.

— Нет. Он действительно ничего не знает. Если ни Нари, ни Маркос не посвящали семьи в подробности работы — значит, это было для них опасно.

Нам придется попытать счастья с семьей Елены. Она была нашей последней очевидной ниточкой.

Де Тревино жили на озере рядом с Саутвикским гольф-клубом в добрых пятидесяти минутах езды от Вестхеймер Лейкс. Я вела машину на юг по шоссе TX-99, глядя, как мимо проплывают поля, огороженные полосами деревьев. Казалось, мы черт знает где, в техасской провинции. Вы никогда не догадаетесь, что прямо за деревьями новые микрорайоны разделяли землю на стройные ряды практически одинаковых домов.

Я съехала на Alt-90, и мы срезали путь через Шугар ленд и Миссури сити, небольшие муниципалитеты внутри большого Хьюстона. Машин было мало, дорога была свободна.

Несколько минут Роган пролистывал книгу и сделал в ней пару заметок. Она все еще лежала открытой в его руках, но он больше не обращал на нее внимания. Его челюсть была напряжена. Он смотрел прямо вперед и глаза снова заледенели. Это новая кристаллизованная ярость пробирала меня до костей. Какие бы мысли не бродили в его голове, они были темными, очень-очень темными. Они схватили его и утягивали с собой в черную глубину. Я хотела потянуться туда и вытащить его на свет, чтобы он оттаял.

— Коннор?

Он повернулся и посмотрел на меня, будто очнувшись.

— Что случилось с Гэвином?

Гэвин был племянником Рогана. Адам Пирс со своей косухой, татуировками, и глубокой ненавистью к любой власти, воплотил в себе образ крутого мятежника. Как и многие подростки, Гэвин его боготворил, и Адам сыграл на этой преданности.

— Гэвин заключил сделку.

Я съехала на Сэм Хьюстон Толуэй. Бригады дорожных рабочих снова трудились на обочине и мне пришлось ехать рядом с временными бетонными ограждениями. Никогда это не любила. По крайней мере, сейчас я могу видеть. Почему-то я всегда оказываюсь на этих дорогах ночью, когда идет дождь и другое бетонное ограждение зажимает с противоположной стороны.

— Какого рода сделку?

— Год в исправительном лагере для подростков, пока ему не исполнится восемнадцать, а затем десять лет военной службы в обмен на его показания против Адама Пирса. Если он облажается, то будет служить десять лет в тюрьме.

— Это хорошая сделка.

— В сложившихся обстоятельствах. У него есть талант, поэтому мы воспользовались им в качестве козыря.

— Ты уверен, что он не причастен к тому, чем занимается его мать?

— Уверен, — отрезал Роган.

— Я не знала, что тебя волнует племянник. Ты заставил всех думать, что вы чужие люди.

— Не по моей воле.

Он посмотрел в окно, снова ускользая. Я даже не была уверена в том, почему важно удержать его здесь со мной, но это было так.

— Ты упражнялся в стрельбе с нашей последней встречи? — непринужденно поинтересовалась я.

Он просто посмотрел на меня.

— Нет? Роган, ты сам говорил, что из тебя ужасный стрелок.

Ладно, это не лучший способ привлечь его внимание, но это всё, что я смогла придумать.

— Ты сидишь рядом с водителем, — продолжила я. — Если бандиты нападут на этот «Пони экспресс», как ты собираешься сдерживать их без пистолета? Ты планируешь опустить стекло, представиться и смотреть на них, пока они не потеряют сознание от страха?

Он ничего не сказал, просто продолжая смотреть на меня.

Я открыла рот, чтобы съязвить еще.

Заграждение справа от нас треснуло, будто от удара гигантского молота. Трещины погнались вслед за нами, прорезая бетонные разделители и выбрасывая в воздух крохотные облачка каменной пыли. Его магия разрывала цемент с брутальной эффективностью. Она слегка меня коснулась, и я чуть не выпрыгнула из автомобиля на ходу.

Машины позади нас запетляли, пытаясь свернуть на полосу подальше от треснувшего заграждения.

— Прекрати, — попросила я.

Трещины перестали расползаться.

— Хочешь, чтобы я тебя высадила? — спросила я.

— Почему я должен этого хотеть?

— Чтобы ты мог предаваться размышлениям в одиночестве.

— Я не предаюсь размышлениям.

— Тогда замышлять страшную месть. Потому что ты меня пугаешь.

— Пугать тебя — моя работа.

— Неужели?

— Это природа наших отношений. — В его глазах сверкнула искорка. — Мы оба делаем то, что необходимо, а когда все заканчивается, я вижу, как ты этому ужасаешься.

— Ничему я не ужасаюсь.

— А я не хочу, чтобы ты это прекращала. Меня это весьма забавляет.

Это был последний раз, когда я попыталась тебя подбодрить. Возвращайся обратно в свою драконью пещеру, с глаз моих долой.

— Хочешь, я сломаю еще одну бетонную плиту, чтобы ты сделала фотографию для бабушки? — предложил он.

— Я передумала, — сообщила я ему. — Я не хочу с тобой разговаривать.

Он усмехнулся.

Я должна просто прекратить попытки.

Бабуля Фрида, должно быть, подумает, что это было по-настоящему круто.

Я взяла свой телефон с приборной панели и протянула ему.

— Ладно, но только одно или два. Просто чтобы хватило для Вайна.

— У твоей бабушки есть аккаунт в Вайне? — По заграждению расползлись трещины.

— Да. Она их еще и в Инстаграме запостит тоже. Так, спасибо, этого достаточно, иначе у водителя «вольво» за нами случится сердечный приступ.

Семья Елены де Тревино жила в огромном доме. Если по меркам большинства людей дом Натеров был большим, то в поместье Де Тревино влезло бы два таких дома. Здание занимало пол-акра — массивное чудище из темно-красного кирпича, помесь неоколониального стиля с декором эпохи Тюдоров вокруг окон. Двор ограждала толстая кирпичная стена с аркой, открывающей проезд к внутренней подъездной дорожке и гаражам, а труба непременного камина (которым техассцы пользовались раз в сто лет), подражала церковному шпилю.

Вот разница, которую создавала магия. Елена де Тревино и ее муж Антонио оба значились как Средние. Я нашла их профили в LinkedIn и они оба указали СР в разделе магических сил.

Я припарковалась на улице, и мы с Роганом прошли к двери.

Нам открыла молодая латиноамериканка.

— Чем могу вам помочь?

Ее взгляд зацепился за Рогана. С таким же успехом я могла быть невидимой. Женщины таращились на него, куда бы он ни пошел. В эру магии многие мужчины были красивы. Роган был не просто привлекательным; он излучал мужественность. Она была в его позе, чертах лица и глазах. Когда вы его видели, вы понимали, что чтобы не случилось, он с этим справится. Женщинам было невдомек, что большинство своих проблем он решал, разбрасываясь деньгами или пытаясь убить. Иногда проделывая это одновременно.

Я протянула ей визитку.

— Я работаю на Дом Харрисонов, и хотела бы поговорить с мистером де Тревино.

Женщина перевела взгляд с Рогана на карточку.

— Пожалуйста, подождите.

Она закрыла дверь.

— Дом Харрисонов? — спросил Роган.

— Корнелиус не был изгнан из Дома.

Изгнание было самым страшным наказанием, которое семья могла применить к своему члену. Они обрывали всю эмоциональную, финансовую и социальную поддержку, эффективным пинком изгоняя нарушителя из семьи. Изгнанный член Дома становился порченым товаром: его бывшие союзники отказывались от него из страха рассердить его семью, а враги семьи отказывались помочь, потому что изгои не заслуживали доверия. Корнелиус дистанцировался от своего Дома по собственной воле, но не покинул его совсем.

— Посмотри на этот дом. — Я кивнула на дверь. — Нас бы и на порог не пустили, если бы мы не обронили имени какого-нибудь Дома.

Роган улыбнулся резкой опасной улыбкой.

— Тебе следовало дать мне постучать.

Когда он в прошлый раз «постучал» в мою дверь, весь склад заходил ходуном.

— Пожалуйста, не нужно.

Дверь открылась, явив перед нами спортивного мужчину около сорока лет. На нем были серые брюки и светло-серый пуловер с закатанными рукавами. Его лицо было приятным: темные глаза под покатыми бровями и крупный рот. Темная тщательно ухоженная бородка украшала челюсть. Волосы тоже были темными и коротко подстриженными. Антонио до Тревино. В его резюме говорилось, что он работал инвестиционным аналитиком.

— Добрый день. — Он улыбнулся, демонстрируя идеально белые зубы. — Пожалуйста, входите.

Мы прошли внутрь.

— Меня зовут Антонио. Сюда. Извините за беспорядок. Мы тут вроде как заняты по горло.

Он не выглядел сломленным смертью жены. По сравнению с Джереми, он казался прямо-таки веселым.

Антонио провел нас в просторную гостиную, где на красном ковре расположились бархатные бежевые кресла. Мебель выглядела дорого, но дорого по меркам среднего класса: новая, вероятно модная и милая. Мебель в доме Рогана была весомой, она выглядела вне времени. Было невозможно сказать, купил ли ее он, его родители или дедушки с бабушками. По сравнению с тем качеством, эта мебель казалась несерьезной, почти дешевкой. Перспектива была забавной штукой.

Латиноамериканка застыла в дверях.

— Кофе? Чай? — предложил Антонио.

— Нет, спасибо.

Я присела.

Роган покачал головой и занял кресло справа от меня.

Антонио сел на маленький диванчик и кивнул женщине.

— Спасибо, Эстелль. Пока все.

Она исчезла на кухне.

— Выходит, Дом Харрисонов расследует гибель миссис Харрисон. Неудивительно, учитывая, сколь мало для этого делает Дом Форсбергов. Чем я могу вам помочь?

— Не возражаете, если мы зададим вам несколько вопросов? — спросила я.

— Отнюдь.

Я вытащила цифровой диктофон, обозначила беседу, и поставила прибор на стеклянный журнальный столик.

— Вы знаете, почему ваша жена была в том номере отеля?

— Нет. Полагаю, по профессиональным причинам. Могу сказать, что на работе была напряженная ситуация накануне ее смерти. За ужином она казалась отвлеченной.

— Упоминала ли она что-либо конкретное?

— Она сказала: «Я не смогу завтра забрать Джона. Мне жаль. На работе возникла проблема. Весь офис в состоянии боевой готовности, я не уверена, во сколько смогу попасть домой. Ты не возражаешь отвезти его на игру? Это в семь».

Он произнес это своим обычным голосом, но его интонация была совершенно женской.

— Вы мнемоник, — сказал Роган.

— Да. Мы оба вообще-то. Елена была преимущественно визуальным мнемоником, я же — аудиальный. У нас обоих практически идеальная краткосрочная память. — Антонио откинулся назад. — Я не хочу создать у вас ложное впечатление. Я глубоко опечален смертью Елены. Я потерял умелого, заботливого партнера, а дети потеряли свою мать. Она прекрасно справлялась с родительскими обязанностями. Этот удар будет убийственным для их детства.

Правда.

— Наш брак был заключен по расчету. Наши семьи сошлись на том, что у нас есть высокий шанс произвести на свет Значительного, поэтому мы поженились и честно сделали три попытки. Возможно, нам удалось преуспеть с Эвой, нашей младшей. Только время покажет. Мы не были влюблены. — Он произнес это совершенно равнодушно.

— И вы были на это согласны?

Антонио снова улыбнулся.

— Полагаю, у вас нет магических способностей. Произвести на свет Значительного было бы огромным достижением. Это откроет перед нами двери и изменит социальный статус. Цена стоит того. Мы оба разумные люди. И едва ли переживали из-за этого.

Он поднял руки, указывая на гостиную.

— Мы позволяли себе искать счастья в другом месте, при условии благоразумного поведения ради детей. Так что, если вы хотите узнать пресловутые интимные тайны, вам нужно поговорить с Габриэлем Барановским. У них с Еленой были отношения последние три года. Она виделась с ним вечером накануне смерти. Возможно, он поговорит с вами. Хотя, я лично в этом сомневаюсь. Есть просто Дома, и есть Дома.

Он сделал особый упор на последнем слове, на тот случай, если до меня не дойдет его истинное значение.

— Барановский принадлежит к последним. Елене очень повезло ему понравится, и мы выигрывали от этой связи, которая теперь разорвана.

Как именно он от этого выигрывал? Невзначай упоминал об этом во время деловых переговоров? «Кстати, моя жена спит с Барановским. Со мной ваши деньги в безопасности». Фу.

— Чтобы привлечь внимание Барановского, требуется кто-то равного социального положения. Дом Харрисонов к таковым семьям не относится. Прошу прощения, я не хотел быть грубым. Я просто хотел прояснить ситуацию как можно понятнее. Превосходные не похожи на нас.

Я посмотрела на Рогана. Его лицо было непроницаемым.

— Они дышат тем же воздухом и пьют ту же воду, но их силы позволяют им стоять особняком, и именно это им нравится. Пропасть между ними и обычными людьми огромна. Вы привлекательная женщина, так что с подходящим нарядом и посетив салон красоты, вы, возможно, сможете встретиться с его личным секретарем. Лично я бы попробовал зайти через Диану Харрисон. Сестра Корнелиуса Превосходная, что подразумевает нечто равное Барановскому, так что он может согласиться на встречу. В любом случае, пожалуйста, дайте Корнелиусу и Диане знать, что я буду рад помочь Дому Харрисонов любым способом.

Пять минут спустя, мы вышли на улицу. Его жена была мертва, а Антонио волновало лишь то, как это повлияет на его социальный статус. Какой же он все-таки засранец.

— Подходящий наряд и поход в салон красоты? — я закатила глаза, направляясь к машине. — Мне, наверно, придется разбить свинью-копилку.

— Именно поэтому я не вращаюсь в обществе, — сказал Роган.

— Как здорово, что он все нам пояснил. Я чувствую себя такой неподготовленной. Даже не думала, что мне нужно подбирать соответствующий наряд перед встречей с Превосходным. Ты должен был дать мне список того, что положено одевать. Надеюсь, ты на меня не в обиде.

Я обернулась и, внезапно, Роган оказался совсем рядом. Я инстинктивно отступила назад и уперлась спиной в машину. Весь лед в его глазах растаял. Они были горячими, вызывающими, соблазняющими. Его мысли были о сексе, и этот секс, по всей видимости, был со мной.

— Я не в обиде.

Его большое мускулистое тело поймало меня в ловушку. Он сфокусировался на мне, словно весь остальной мир не существовал вовсе. Когда он так на тебя смотрит, это заставляет чувствовать себя самым важным человеком во вселенной. Каждое сказанное тобой слово важно для него. Каждый жест жизненно необходим. Это было катастрофой. Я хотела продолжать говорить и делать что-нибудь, только бы удержать его сосредоточенным.

— Мне все равно, в чем ты приходишь на встречу со мной. — Его голос был размеренным, почти ленивым. — Можешь прийти в костюме. Можешь прийти в джинсах.

Он просто валял дурака. Что ж, может, пришло время утереть ему нос.

— Можешь прийти, завернутой в полотенце. Или даже голой. Выбирай наряд на свое усмотрение. Главное, чтобы ты пришла.

Вот же самодовольный чурбан. Я сделала крохотный шажок вперед, подняв голову, будто собираясь его поцеловать.

— А если я вообще не приду?

Его голос упал.

— Это было бы трагедией. Я использовал бы все свои силы, чтобы это предотвратить.

Его глаза были такими голубыми и в них были обещания. Все возможные обещания на счет жаркой постели и вещей, которые я никогда не смогу забыть. Я посмотрела прямо ему в глаза и постаралась изобразить несколько своих обещаний.

— Все твои силы?

Если я наклонюсь вперед хоть на дюйм, мы соприкоснемся. Пространство между нами было так заряжено напряжением, что если мы коснемся друг друга, могут полететь искры. Я играла с огнем.

— Да. — Его магия кружила вокруг него, нетерпеливая и жаждущая, искушая меня прикоснуться к нему.

— Мы все еще говорим об одежде? — спросила я.

— Если ты так считаешь.

Он наклонился ближе, и я приложила палец к его губам, оттолкнув его назад.

— Нет.

Он прищурил глаза.

— Нет?

Я опустила руку.

— Послушай, ты просил меня стать твоей игрушкой, я сказала «нет» и ты ушел. Ты не звонил, не писал и не приходил. Ты не сделал ни одной попытки доказать мне, что хочешь чего-то большего, нежели банального секса.

Его глаза потемнели.

— В нем бы не было ничего банального.

Я ему верила, но уступать не собиралась.

— Ты отнесся ко мне, как к какой-то дешевой безделушке.

Он приблизился еще на дюйм.

— Неправда.

Мне следовало бы бежать уже со всех ног, но у меня слишком накипело, чтобы сейчас остановиться.

— Роган, ты хоть понимаешь, насколько мало я для тебя значу? Ты даже не стал утруждать себя походами со мной на свидания. Ты просто хотел пропустить это все и перейти сразу к сексу. Ты заставил меня почувствовать себя вот настолько мизерной. — Я развела большой и указательный пальцы на пару миллиметров. — «Займись со мной сексом, Невада. Я даже не стану притворяться, что хочу узнать тебя получше».

На его челюсти заиграли желваки.

— Я не это имел в виду, и ты это знаешь.

— Я дала тебе шанс побороться за отношения, но ты им не воспользовался. Ты решил оставить все как есть. Я для себя решила так же.

Мускул на его лице дрогнул.

— А сейчас, когда я так сподручно здесь оказалась, ты решил сделать еще одну попытку. Неужели в твоей жизни нехватка привлекательных женщин, Коннор?

— В моей жизни нехватка тебя, — ответил он.

— Неужели?

— Критическая нехватка. Которая должна быть немедленно исправлена.

Он специально говорил расплывчато. Он не мог мне лгать, поэтому использовал заявления, которые мне было бы трудно идентифицировать. Стоит восхититься его мозгами.

— Не интерес…

Роган рванул меня к себе и вскинул руку. Моя «мазда» взлетела в воздух. Диск пурпурного огня диаметром шесть футов вонзился в мою машину и взорвался. Обломки бритвенно-острых металлических лезвий посыпались по обеим сторонам от нас, отсвечивая алым и шипя. Я припустила к массивному дубу позади нас. За моей спиной «мазда» рухнула на асфальт с металлическим лязгом.

Я прижалась правым плечом к коре и вытащила «Глок». Роган приземлился рядом со мной. На его правом бедре проступила кровь.

— У тебя кровь!

— Царапина, — прорычал он. — Ты ранена?

— Нет.

Сердце колотилось слишком громко и слишком быстро. Во рту ощущался горький привкус адреналина.

Справа что-то ударилось об дерево с глухим стуком. Я почти подскочила.

Еще удар.

Я осторожно выглянула.

Пурпурный диск меньшего диаметра полетел прямо мне в лицо. Я дернулась назад, столкнувшись с Роганом. Магическое колесо просвистело мимо меня и вонзилось в землю, дымясь. Металлическая звезда шириной в фут с четырьмя обоюдоострыми концами. На лезвиях испарялась темно-красная магия.

— Маг-стрелок. — Роган выглянул со своей стороны и отпрянул назад, когда в дуб врезалась очередная звезда. — Два мага.

— Откуда ты знаешь?

— Два разных оттенка красного.

С моей стороны диск сбрил кусок дерева.

— Ты можешь остановить его в полете? — спросила я.

Со стороны Рогана уже другой диск отсек кусок дерева трехдюймовой толщины.

— Нет. Они окружены магией.

Верно. Судя по моим книгам, окруженный магией объект терял свои физические свойства до момента столкновения. Если бы Роган выпрыгнул из-за дерева, диски, брошенные этими ребятами, рассекли бы его напополам.

От дуба отлетел еще кусок. Они рубили его с двух сторон. О побеге в дом не могло быть и речи. Ближайшим укрытием был арочный вход в поместье Де Тревино, в пятнадцати метрах от нас, до которого мы бы не добежали. Рисование тайного круга тоже отпадало. Мы стояли на траве.

Роган выглянул. Еще удар. Он выругался, откидываясь назад. Вся его магия не имела значения, если он не мог обнаружить цель. Он мог разрушить все дома на противоположной стороне улицы, но там могли быть семьи.

Я опустилась на колени и выглянула из-за дуба.

На крыше особняка напротив мелькнула тень, и в меня полетел пурпурный диск. Я юркнула за дерево. Диск просвистел мимо, опалив мне плечо своей магией.

— Один на крыше прямо напротив нас.

Роган угрюмо кивнул.

— Другой на соседнем доме слева от нас.

— Они быстрые.

— Я это заметил.

— Ты не можешь обрушить эти крыши.

— Я и не собирался.

— Это семейный район. В этих домах могут быть дети.

Он схватил меня за руку и посмотрел, его голубые глаза были спокойными и убедительными.

— Я знаю.

Он им не навредит. По крайней мере, из-за нас не погибнут другие люди.

Диски бились в дерево, кромсая его. Дуб содрогался от ударов. Маги-стрелки, пригибались и бросали слишком быстро, чтобы Роган мог прицелиться.

Нам следовало пошевеливаться. У нас заканчивалось дерево.

Я откинулась назад, обозревая дерево, и повернула голову. Справа ничего. Только дома. Слева ничего, только еще дома и ковер коричневых опилок, ползущих к нам…

Погодите-ка.

Не опилки. Муравьи.

— Роган, у нас компания.

Он посмотрел налево и выругался.

Муравьиный ковер продвигался тонкими ручейками, потоки насекомых объединялись и меняли направления, словно на мгновение запутавшись, потом выравнивались. Кто бы ими ни управлял, он не слишком хорошо удерживал муравьиную орду. Да ему и не нужно было. Мы в Техасе и столкнулись с магом насекомых, это подразумевало огненных муравьев. Они выдворят нас из-за дерева, а маги-стрелки — прикончат.

Теперь дерево тряслось без остановки. Долго оно так не протянет.

Муравьи наступали. Справа от меня другая улица пересекала нашу, и муравьи валили из-за угла. Должно быть, там, вне нашей видимости, прятался маг насекомых.

Пурпурный диск срезал ворсинки с моего бедра. Я развернулась, практически обняв Рогана.

«Вот и все», — промелькнуло у меня в голове. Я могла умереть прямо здесь, на этой лужайке. Один удачный выстрел мага-стрелка и я никогда не увижу свою семью снова.

— Как у тебя с меткостью? — спросил Роган.

Я подавила страх.

— Придется постараться.

Он ухмыльнулся.

— На счет три.

Я сделала глубокий вдох и медленно выдохнула.

Он поднял один палец. Второй.

Мы выскочили из-за дерева одновременно. Моя «мазда» лопнула пополам с мучительным скрежетом разрываемого металла. Обломки взлетели в воздух, как раз когда две фигуры на крышах высунулись, запуская в нас магические круги. Я прицелилась в того, что был прямо напротив. Он казался таким невозможно медленным.

Убить или быть убитой. Я нажала на курок, и пистолет разразился громом. Голова мага дернулась назад. Я повернулась, прицелилась во второго боевого мага и выстрелила. Пуля попала ей в грудь. Она скатилась с крыши и упала в море муравьев.

Остатки моей «мазды» пронеслись по воздуху, блокируя путь двум дискам. Магические снаряды врезались в металл и стеклопластик, и с шипением взорвались.

Роган схватил меня за руку и бросился бежать. Мы пересекли улицу, проскочили через арку в чей-то двор и промчались мимо их дома. Кирпичный забор перед нами взорвался. Роган свернул налево. Он направлялся к магу насекомых.

Позади нас женщина взвыла:

— Браун! Убери их от меня! Проклятье!

— Я пытаюсь! — огрызнулся мужской голос откуда-то с улицы.

— В моей гребанной ране муравьи! Убери их от меня!

Мы добежали до угла улицы и остановились. Я подняла пистолет и выглянула за угол, проверяя. У обочины был припаркован большой белый грузовик. Четыре большие металлические бочки стояли рядом с ним на земле. Темноволосый мужчина выглядывал за другой угол спиной к нам.

Женщина закричала, но тут же поперхнулась, и ее крик внезапно оборвался.

— Так тебе и надо, тупая сука, — буркнул мужик.

Роган прошагал мимо с убийственным выражением лица. Маг насекомых повернулся. Роган схватил его за плечо и жестоко двинул ему кулаком в живот. Маг согнулся пополам, оседая. Роган заехал коленом ему в лицо. Что-то хрустнуло. Маг рухнул на землю.

— Стой, — воскликнула я.

Роган направился к упавшему мужчине.

— Стой-стой-стой.

Он посмотрел на меня.

— Все остальные мертвы, Роган. Мы не сможем допросить его, если ты его убьешь.

Он нагнулся, схватил мага за горло, приподнял его и впечатал в каменный забор. Маг захрипел, пытаясь вздохнуть. С его сломанного носа капала кровь. В глазах стояли слезы. Я шагнула вперед и обыскала его. Безоружен. Я вытащила его бумажник. Водительские права на имя Рэя Кэннона. Я сфотографировала их на свой телефон.

— Есть еще другие? — холодно и четко спросил Роган.

— Нет, — прохрипел мужчина.

Роган с силой сжал его горло.

— Правда, — подтвердила я.

Роган ослабил хватку. Мужчина сделал хриплый вдох и с мольбой посмотрел на меня.

— Помогите…

Роган встряхнул его, припечатав спиной к забору.

— Смотри не на нее. Смотри на меня. Кто тебе платит?

— Форсберг.

Черт. Я надеялась, мы напали на след того, кто стоял за нападением. Вместо этого, мы снова вернулись к Форсбергу.

— Говори, — приказал Роган.

— Нам сказали, что вы убили его старика, Маттиаса. За вами охотятся две команды. Мы были ближе — я, Коваски, и его сестра. Мы приехали на двух машинах — «форде», припаркованном ниже по улице, и моем фургоне. Расположившись, мы стали ждать, когда вы выйдете.

— Как вы узнали, где мы будем? — спросила я.

— Де Тревино сообщил.

Вот червяк.

От взгляда Рогана по моей спине пробежали мурашки.

— Роган, можно я с ним поговорю?

Лицо мага враз побелело. До него дошло, кому он перешел дорогу.

Роган снова сдавил его шею.

Я коснулась его руки.

— Пожалуйста?

— Ладно. — Он отпустил его, и маг сполз на землю.

— Ты уберешь всех муравьев обратно в бочки, — сказала я. — Если я увижу хоть одного огненного муравья на этой улице, после того, как мы закончим с Де Тревино, я попрошу его тебя найти. — Я указала на Рогана. — Ты же знаешь, кто он, верно?

Маг быстро кивнул.

— Собирай своих муравьев и уходи. В следующий раз при встрече, я выпущу пулю тебе в лоб. — Вот так. Надеюсь, это прозвучало достаточно убедительно.

Роган не обратил внимания на мага и зашагал к дому Де Тревино. Я поспешила следом.

Он ударил дверь ладонью. Его магия врезалась в дерево. Все окна в доме взрывом вынесло наружу. Роган с мрачным лицом ворвался в дом.

Антонио стоял посреди гостиной, с белым, словно простыня, лицом.

— Я слегка раздражен. — Мебель разъехалась в стороны, освобождая путь Рогану. — Поэтому спрошу только раз: зачем ты звонил Форсбергу?

— Я боялся, что вы можете помешать их расследованию… — выдавил Антонио.

— Ложь, — сказала я.

— Я просто хотел получить информацию…

— Снова ложь.

Дом задрожал.

Это уже слишком затянулось, и если я что-нибудь не сделаю, Роган обрушит весь дом.

— Смотри на меня, — произнесла я, собирая свою магию. — Смотри мне в глаза.

Антонио посмотрел на меня. Моя магия вырвалась и вцепилась в него. Он задрожал, напрягаясь под давлением. Мои возможности основывались на силе воли, и со всеми событиями сегодняшнего дня, у моей воли было достаточно топлива.

Мой голос опустился до низкого, нечеловеческого тембра.

— Зачем ты звонил Форсбергу?

Выражение лица Рогана было бесценно. Вот так. На этот раз мне не нужна помощь круга. Кое-кто стал на голову выше, пока ты отсутствовал.

— Деньги! — взвыл Антонио. — Если Форсберг подтвердит, что смерть Елены произошла на работе, выплата по ее страховке удвоится. Дом Форсбергов обещал не препятствовать моему требованию по выплатам, если я буду сообщать им любую информацию о тех, кто интересуется ее смертью.

Я отпустила его.

— Это правда, — сообщила я Рогану.

Антонио сделал долгий, судорожный вдох.

Роган пнул стеклянный столик, разбив его вдребезги. Осколки взмыли в воздух.

Антонио в ужасе замер.

Из правой двери в комнату влетел мальчик. Он подбежал и бросился перед Антонио.

— Не убивай моего папу!

Ему было не больше десяти лет.

— Джон, — произнес Антонио прерывающимся голосом. — Иди к сестре.

— Не убивай моего папу! — мальчик уставился на Рогана с вызовом на лице.

Роган посмотрел на него.

Осколки пролетели по воздуху и разбились о стену, не причинив никому вреда.

— Мы все выбираем сторону, — сказал Роган Антонио. — Ты выбрал неверно.

Он развернулся и вышел.

Улица перед домом Антонио была пуста, река муравьев спешила за угол, вероятно обратно в бочки мага насекомых. В отдалении завывали сирены. Кто-то вызвал копов.

Магия Рогана бурлила вокруг него разъяренным торнадо.

— Спасибо, что не убил его на глазах у его сына, — сказала я.

— Взрослые могут сделать выбор, став моими врагами или союзниками, либо же оставшись гражданскими. Дети же просто дети, Невада. Этот ребенок потерял свою мать, и я не стал бы забирать у него отца. — Он проверил телефон. — Сюда.

Мы пошли направо, подальше от отступающей армии муравьев.

— Лишь враги, союзники или гражданские? — спросила я.

— Все верно.

— А если кто-то вроде Антонио помогает врагу?

— Тогда он сам становится врагом.

— А враги должны быть уничтожены? — продолжила я.

— Если они представляют угрозу, да. — Лицо Рогана было безжалостным.

В моей голове забрезжил свет. Я знала, что это было. Я проходила через это раньше.

— Это является правдой на войне. Роган, мы не на войне.

— Еще как на войне.

— Нет. Мы в гражданском мире. Вещи здесь не делятся только на черное и белое. У них еще есть оттенки серого. Существуют степени наказания, в зависимости от тяжести преступления.

Он посмотрел на меня, его голубые глаза были суровыми и ясными, без тени сомнения.

— Дело не в наказании. Это вопрос выживания.

Что, черт возьми, случилось с тобой на войне, Роган? Что они с тобой сделали, чтобы так травмировать?

— Так если кто-то, скажем, молодая женщина, помогает одному из твоих врагов, она тоже враг. Ее можно похитить с улицы, приковать в своем подвале, и допрашивать любыми способами.

Судя по его лицу, ему не нравилось, куда я клонила.

— Скажи мне, как близко я была к тому, чтобы быть убитой?

— Ты никогда не была близко к тому, чтобы быть убитой. В то время я не чувствовал, что ты представляешь угрозу. Я просто хотел получить информацию, и если бы я ее получил, то отпустил бы тебя, именно так, как и сделал. Вероятно, я не повез бы тебя домой сам, но попросил бы кого-нибудь из своих людей.

Я попыталась снова.

— Ты не можешь так жить, Роган. Война окончена.

Он остановился и развернулся назад, где два тела ничком лежали на земле.

— А как это выглядит для тебя? Потому что для меня это выглядит, как сражение.

Мы продолжили идти.

А он любил сражение. Сражение было простым. Оно было знакомым. Он знал, кто его враг, потому что тот пытался его убить, и он знал свою миссию: выжить, уничтожая любую видимую угрозу. На войне ты не делаешь предупредительных выстрелов. Ты стреляешь наверняка.

Но гражданская жизнь была неприятной и сложной. Если бы Роган пошел в бар, и к нему стал приставать пьяный, они ожидали бы совершенно разных последствий. Пьяный ожидал бы каких-нибудь оскорблений, потом толчков, может удар-другой с хватанием друг друга за одежду и потасовкой на улице, пока алкогольная вспышка не пройдет. Пьяный рассчитывал бы уйти после этого домой. Потому что для него это нормально, нормально для гражданского мира. Он понятия не имел, что в тот момент, как он позиционировал себя как угрозу, в голове у Рогана щелкнул переключатель. Если этому пьяному повезет, Роган выведет его из строя, придушив. Если не повезет или он попытается вытащить нож, Роган его покалечит или даже убьет.

Прошло уже много лет, как он покинул армию. Вероятно, он никогда не обращался за помощью, просто не понимая, что с ним что-то не так.

— Как ты спишь? — спросила я.

— Как младенец, — ответил он.

— Ночные кошмары?

— Я пришел к тебе домой попросить быть со мной. Ты меня отвергла…

Вот так перемена темы.

— Сейчас не лучшее время для этого разговора.

— Сейчас отличное время. Я пригласил тебя на свидание. Ты сказала «нет». Я подождал. Ответного предложения не последовало.

— Свидание, значит? — Я помнила все совсем не так. Я подождала, когда жужжание выдаст мне его ложь, но ничего не произошло. — Да ладно. Ты не это мне предлагал, и ты прекрасно это знаешь!

— Именно это я и предлагал.

Правда. Как ловко он ушел от ответа…

— Хочешь сказать, ты не предлагал мне интимных отношений?

Он помедлил секунду.

— Нет.

Ха! Попался. Для него свидание — что бы он ни понимал под этим словом — было прелюдией к сексу. По его мнению, он предложил мне «свидание», поэтому, технически, это не было ложью. Мне следовало быть поумнее с вопросами.

— Я не навязчивый преследователь, Невада, — произнес он. — Я понимаю слово «нет».

— Я и не хотела, чтобы ты меня преследовал, Роган.

— Тогда чего ты хотела?

— Я хотела, чтобы ты дал мне шанс решить, хочу ли я завести с тобой отношения. Ты хотел секса. Если тебе действительно невтерпеж необременительный секс, я слышала, Харпер свободна.

Он хмыкнул, что должно было означать «нет», но было сложно сказать наверняка, столько отвращения он туда вложил.

Ноги дрожали. Я продолжала идти. Если я скажу, что меня доконал стресс, он, вероятно, попытается проделать что-нибудь дурацкое, вроде понести меня. Чокнутый Роган не будет меня носить, особенно на людях.

— Я не говорил, что хочу только секса.

— Позволь процитировать: «Ты хочешь соблазнения, ужинов и подарков? Соблазнение — это игра, и если вложить в нее достаточно лести, денег или внимания, то в итоге получишь желаемое. Я думал, ты выше этой игры». Разве не это ты сказал мне за неделю до того, как заявился ко мне в гараж приглашать меня на «свидание»?

— Да. Я хотел пропустить фигню.

— Так что случилось? Ты изменил мнение и теперь хочешь фигни?

Телефон Рогана зазвонил.

— Да, я хочу твоей фигни.

— Что ж, тебе не видать никакой моей фигни. Я серьезно.

Ладно, и это не прозвучало по-детски. Совсем.

— Почему нет?

— Потому что ты называешь это фигней.

Серебристый «рендж ровер» обогнул изгиб дороги и остановился перед нами; за рулем сидел Трой. Я села назад, прежде чем Роган или я сказали бы что-то еще. Я очень не хотела продолжать этот разговор в присутствии Троя.

Роган сел вперед на пассажирское сидение.

— Домой.

Трой тронулся с места.

— Я не уверен, что до конца понимаю концепцию «фигни», — тихо сказал Роган. — Не желаешь ее обсудить, например, за ужином? Я буду рад услышать пояснение, в чем именно я ошибся. Место на твой выбор.

Нет. Если я отправлюсь с ним на ужин, то не смогу перед ним устоять. Я его поцелую. И, скорее всего, дело этим не ограничиться… Я перейду к более интимным вещам… Я ничего не смогу с собой поделать, но сейчас мне не хотелось подобного оборота.

— Я хотела бы поехать домой.

— Неужели провести со мной вечер — это настолько ужасно? — спросил он.

Искренность в его голосе сбила меня с толку. Все остроумные ответы пошли прахом.

— Нет.

— Ты боишься меня? — спросил он.

Нет, осознала я. Он никогда меня не обидит. Я даже не знала, откуда во мне взялась такая уверенность, но я твердо верила, что он этого не сделает. Меня ужасала его сила, но это был глубинный, инстинктивный страх. Я не боялась Чокнутого Рогана. Вероятно, я была единственным человеком в Хьюстоне, кто его не боялся.

— Это не так.

— Я понимаю, что тебя тревожат мои действия, — произнес он. — Я готов пойти практически на все, чтобы ты чувствовала себя спокойнее, но если ты хочешь, чтобы я перестал устранять угрозу в лице людей — не думаю, что это выйдет. Больше я на это не способен.

Разговор слишком быстро углубился. Его фасад треснул, и находящийся за ним мужчина смотрел на меня.

— Я только что убила двоих людей, — сказала я еле слышно. — Я не пытаюсь свыкнуться с этим, иначе я рискую потерять себя. Сегодня был длинный день. Мне нужно вернуться домой и обнять мою семью, чтобы убедиться, что с ними все в порядке.

— Само собой, — совершенно невозмутимо ответил он.

Я увидела, как он замкнулся в себе. В одно мгновение здесь был Коннор, а в следующее его место снова занял Чокнутый Роган.

Мы видели сегодня столько горя. Столько боли. Корнелиус, Джереми, лица солдат Рогана… Форсберг. Два тела на улице позади нас. Мечты, будущее, жизни, так резко оборванные. Я даже не знала, как со всем этим справится. На нем это тоже должно было отразиться — иначе, он не был бы человеком — и я видела отпечаток сегодняшнего дня на его лице: усталость, печаль, и мрачную решимость в его глазах. Он выглядел старше; его черты стали резче, будто он не спал много ночей подряд. Он все еще был грозным и смертоносным, но это была опасная грань хищника, загнанного в угол после длительной облавы.

Вернувшись на наш склад, я окажусь окруженной теплым человеческим хаосом. Кто-то будет готовить; кто-то будет смотреть телевизор или играть в видеоигры. Мои сестры будут переговариваться друг с другом; Леон будет жаловаться на свою бесконечную борьбу с французским языком; затем придет бабуля Фрида, пахнущая машинным маслом и металлом, и станет подшучивать над мамой… Я смогу окунуться в эти теплые человеческие отношения и позволить им растопить мрачный холод сегодняшнего дня.

Чокнутому Рогану не к кому было возвращаться домой. Он приедет в свой замок Зорро, поест, что ему принесут и, вероятно, снова станет пересматривать ту запись, стараясь увидеть, не пропустил ли он чего-нибудь. Он обладал огромной силой, но она не принесла ему тепла. Ни человеческого спасательного круга, который не дал бы ему уйти на дно и помог удерживать голову над водой.

Я не могла позволить ему это сделать.

— Поужинай со мной, — попросила я. — У меня дома. Ты сможешь помочь мне объяснить маме и бабушке, что случилось с моей рабочей машиной.

Его глаза загорелись, а на губах появился намек на ухмылку.

— Как думаешь, твоя мама может попытаться меня пристрелить?

— Вероятно.

— Тогда конечно. Ни за что это не пропущу.

И он будет самым воспитанным драконом. Хвост поджат, клыки спрятаны, а когти аккуратно сложены на коленях. Я только что пригласила Чокнутого Рогана на ужин. Снова. Бедная моя мама.

Телефон Рогана зазвонил. Он взглянул на него и выругался.

— В чем дело? — спросила я.

— Сестра Луанны только что прибыла в Хьюстон. Я должен ее встретить.

Я попыталась разобраться в клубке эмоций. Испытывала ли я облегчение или разочарование? Я не была уверена.

— В другой раз?

— В котором часу ужин?

— Обычно в половину шестого — шесть.

— Я успею.

Я посмотрела на телефон. Было пятнадцать минут четвертого. Он вполне может успеть.

— Притормози, — сказал Роган.

Трой съехал с шоссе и зарулил на заправку.

— Я приду, — пообещал Роган.

— Буду рада.

Я действительно это имела в виду.

Он открыл дверцу, вышел и наклонился внутрь.

— Отвези мисс Бейлор, куда она захочет.

— Слушаюсь, сэр.

Роган улыбнулся мне и захлопнул дверцу.

Трой тронулся с места.

— Куда, мисс Бейлор?

— Невада. Не могли бы вы сделать небольшой крюк, чтобы я взяла еду на вынос?

— Ваше желание для меня закон, — сказал Трой.

Верно. Я набрала номер «Такары». В конце концов, сестры получат свои суши.

Глава 5

За пассажирским окном проносилось шоссе Кейт Фривэй, машин было необычно мало, по пяти полосам гладкого асфальта двигались всего несколько автомобилей. Через час, когда рабочий день подойдет к концу, движение станет просто убийственным. Небо, весь день разрывавшееся между дождем и сплошной облачностью, наконец, разразилось дождем. Вода лилась сверху, словно какой-то гигант решил подержать душевую лейку над городом.

Я погладила пластиковый пакет на заднем сиденье рядом с собой. Я потратила на суши кучу денег, и мне было плевать. После увиденных сегодня кошмаров, я хотела купить сестрам все суши в мире. Я была безумно благодарна, что они были живы, и я могла их обнять по приезду домой. Конечно, они бы жутко удивились и заявили, что мне нужно проверить голову.

Трой нахмурился в зеркале заднего вида.

— Вы пристегнуты?

— Да. А что?

— За нами увязалась тойота «Фораннер». Она мчалась и меняла полосы, пока не повисла у нас на хвосте. Я еду на пять миль меньше скоростного лимита, левая полоса совершенно свободна, но она не обгоняет.

Я вытащила «глок», посмотрела назад сквозь затемненное стекло. Черный «Фораннер» держался позади примерно на три корпуса машины. И водитель, и пассажир — оба казались темными, смазанными силуэтами в струях дождя. Я сделала фото номерного знака на телефон. Не супер, но как только загрузим его и прогоним через несколько фильтров, мы, вероятно, сможем его прочитать.

— У меня стоят задняя и передняя камеры, — сказал Трой.

Приятно. Вот то, что мне всегда нравилось в Рогане, и я не против это признать: он очень дотошный и мыслит наперед.

— Впереди съезд на Сэм Хьюстон Парквей.

— Да. — Трой снова взглянул в зеркало заднего вида. — Посмотрим, последует ли он за нами.

Мелькнул знак, предупреждающий о съезде. Полоса только на съезд отделилась от нашей, параллельно главной дороге. Впереди, там, где полосы разделялись, замаячил бетонный барьер: левая сторона уходила на шоссе, а правая сворачивала на выезд и вела к высокой эстакаде.

Барьер несся прямо на нас.

Трой резко свернул направо на выезд и ударил по газам. Рендж Ровер полетел по полосе. «Фораннер» позади нас набрал скорость. Мы мчались по изогнутой эстакаде, земля находилась далеко внизу.

Черный «Субурбан» ехал наравне с нами в левой полосе. Мужчина посмотрел на меня из переднего пассажирского окна, его лицо казалось смазанным за стеклом, залитым дождем. Возможно, чуть за тридцать, светлые волосы зачесаны назад. Мужчина придвинулся к стеклу и улыбнулся. «Субурбан» пронесся мимо. Мокрый асфальт позади большого автомобиля подернулся белой изморозью. Дорогу сковало льдом.

Рендж Ровер заскользил. Мой желудок дернулся влево, потом вправо, пытаясь сбежать. Я вцепилась в переднее сидение. Мы неслись по эстакаде, лицо Троя было словно белая маска в зеркале заднего вида. Мое сердце в панике колотилось. Рендж Ровер влетел в бетонное ограждение. В салоне раздался отвратительный металлический скрежет. В сотне футов под нами мелькнула парковка.

Мы собирались погибнуть.

Трой выкручивал руль назад. Рендж Ровер заскользил по обледенелой дороге, словно шарик в пинболе, достигший вершины дуги, и полетевший с ускорением по эстакаде. Впереди протянулась Сэм Хьюстон Парквей, вся правая полоса которой блестела ото льда. Мы ехали слишком быстро, но если Трой ударит по тормозам, мы соскользнем и погибнем. Рендж Ровер нырнул влево, потом вправо. Трой осторожно жал на тормоза, пытаюсь скинуть всю эту скорость.

На левой полосе рядом с нами взревела фура, блокируя нас. Мы болтались по полосе, запертые между фурой и бетонным ограждением.

Знакомый «фораннер» пристроился за фурой. Пассажирское окно опустилось.

Есть надежда, что деньги Рогана купили нам достаточно брони.

— Пистолет! — предупредила я.

По дороге за машиной застучали пули. Что-то зашипело — они пробили нам шины. Благодаря резиновым вставкам мы могли продолжать движение, но управлять машиной теперь было намного сложнее.

Рендж Ровер снова нырнул, заскользив по льду. Трой поймал занос, выруливая из него.

Они не напали на нас, пока в машине был Роган. Они не были готовы к этому противостоянию, это значило, что даже сейчас они хотели сохранить свои личности в тайне. Если бы я не хотела, чтобы нападение привело ко мне, я бы воспользовалась краденой машиной. А раз «Фораннер» преследующий нас был краденым, у него не было брони.

Я попыталась открыть окно. Заперто.

— Опусти стекло.

— Я не могу. Оставайтесь пристегнутой.

— Трой!

— Если я опущу окно, и мы врежемся, вы вылетите через ветровое стекло, — прорычал он.

Съезд с шоссе был нашим единственным шансом.

— Если ты не опустишь стекло, они продолжат в нас стрелять. Даже если броня машины нас защитит, пули будут рикошетить. По этой дороге едут невинные люди. Открывай окно!

Стекло скользнуло вниз. Я отстегнулась, прицелилась в «Фораннер» и выстрелила пять раз подряд. Ветровое стекло покрыли трещины, и «Фораннер» отстал. Фура проскользнула между «Фораннером» и нами, блокируя обзор.

Осталось три патрона.

Впереди замаячил съезд на бульвар Хэммерли.

Фура заревела, ускоряясь. Трой нажал на газ, но было слишком поздно. Я пристегнулась и опустила пистолет вправо вниз, чтобы не выстрелить в себя или в Троя.

Фура нас протаранила. Рендж Ровер скакнул вперед и заскользил, выходя из-под контроля. Фура пронеслась мимо, выруливая обратно на левую полосу. Мы врезались во что-то твердое. Меня тряхнуло от удара. Пистолет выскользнул из пальцев. Ремень безопасности обжег грудь и плечо, выбив весь воздух из легких.

Я открыла глаза. Спущенные мешки передних подушек безопасности свисали с приборной панели. Трой обмякнув, лежал на сидении. Удар вмял дверь Троя внутрь, полностью задвинув назад его кресло и прижав мне колени. «Глок» валялся где-то в машине, скорее всего, под пассажирским сидением справа, и я никак не могла его достать. Супер.

— Трой?

Он не ответил.

Я прижала руку к его шее и почувствовала биение пульса. Хоть оно и не казалось слабым, я не была медиком. Я поднесла руку к его носу. Дышит. Ладно. Куда, черт возьми, подевалась та фура?

Я попыталась оглянуться назад, и мне удалось краем глаза взглянуть за плечо. Фура исчезла.

«Фораннер» остановился впереди нас на правой полосе платной дороги, развернувшись к нам передом и не обращая внимания на машины, которым приходилось его объезжать. Водительская дверь распахнулась. Из-за нее показалась нога. Она заканчивалась копытом.

Меня окатило волной ужаса, тошнотворного и непреодолимого страха. Сердце зачастило. По всему телу выступил холодный пот. Волоски на руках встали дыбом. Я должна выбраться. Должна выбраться немедленно.

Вторая нога присоединилась к первой. Что-то широкое и темное поднялось над дверью, развернувшись в кожистое крыло летучей мыши.

Моя грудь болела. Горло сдавил спазм, отчего я закашлялась. Дрожащими руками я отстегнула ремень безопасности и дернулась, пытаясь освободить ноги. Застряла.

Он не мог быть настоящим. Люди призывали монстров из тайного мира, но я никогда не слышала, чтобы кто-то призывал настоящих демонов. Но вот он здесь, живой, дышащий, настоящий, и все мои инстинкты плевать хотели на логику.

Создание направлялось ко мне. Паника сжала меня в ледяных тисках. В демоне был больше двух метров роста; его огромные кожистые крылья, пронизанные толстыми венами, пестрели зеленым и коричневым. Змеиная чешуя покрывала его мускулистые руки и торс, а края костей проступали сквозь чешуйчатую шкуру, образовывая экзоскелет на груди. Острые костяные гребни выступали на его шее и плечах. Массивный хвост динозавра покачивался из стороны в сторону.

У меня закружилась голова, а перед глазами поплыли мелкие черные точки. Мне нужно было убегать сейчас, пока я не потеряла сознание.

Демон перемахнул через бетонное ограждение, отделявшее дорогу от съезда. Цокнули копыта, соприкоснувшись с асфальтом. Его голову покрывал оборванный капюшон, и из-под него на меня смотрело жуткое лицо. Бледное и морщинистое, с носовыми щелями, как у рептилии, оно взирало на мир раскосыми нечеловеческими глазами, пылающими ярко-красным. Ниже глаз, широкая прорезь рта обнажала чащу острых, узких клыков.

Я завертелась, дергая ногами, но сиденье заклинило намертво. Отпусти меня, отпусти меня, отпусти меня, Господи, пожалуйста, отпусти меня…

Демон распахнул дверь.

Я не хотела умирать. Я никогда не обниму маму снова. Я не увижу, как взрослеют сестры. Меня не будет на вручении диплома Берна; я так и не выясню, какой магией обладает Леон. Я так и не узнаю, был ли у нас с Роганом шанс.

Семья пропадет без меня.

Я не умру сегодня. Демон он или нет, будь я проклята, если так и буду валяться здесь бревном, и позволю ему вытрясти из меня душу. Не сегодня. Никогда.

Демон сомкнул руки на моем горле, притягивая меня к себе. Чудовищное лицо наклонилось, рот раскрылся шире, зубы блестели, красные глаза возбужденно горели, пока он сжимал мое горло, перекрывая воздух.

Ложь, прошептала моя магия.

Я вцепилась обеими руками в его шею и сжала изо всей силы. Вспышка мучительной боли распустилась в плечах, пронеслась по рукам и разразилась перистой молнией, глубоко вгрызаясь в плоть демона. Создание в моих руках закричало, но молнии шокеров крепко держались, и я напряглась сильнее, направляя весь резерв своей магии в его плоть.

Чешуйки стали прозрачными, предательски открывая взору человеческую кожу под ними. Не демон. Маг иллюзии. Вот ублюдок! Гори, сукин сын. Гори.

Иллюзия развеялась, пелена спала, и теперь на меня кричало человеческое лицо с большим, искаженным от боли, ртом.

Перед глазами проплыла светящаяся нить. Если я его не отпущу, то убью саму себя.

Я расцепила руки на шее мужчины. Он рухнул на меня. Я боком ударилась об сидение, мертвый вес его тела прижал меня, чуть не раздавив. В спине что-то хрустнуло. Его ноги в черных ботинках молотили воздух, пока он бился в судорогах, лежа на мне. Было некуда деваться. Из его рта валила густая розовая пена. Я со всей силы отпихнула его назад, и он повис на сидении, наполовину выпав из машины.

Я не знала, выжил ли он после этого. Мне нужно было удостовериться.

Из носа текло. По щекам бежали слезы, но паника испарилась. Я, наконец, увидела на полу вне моей досягаемости свой пистолет.

Я схватилась за сидение и поднялась, наклоняясь вперед. Колени хрустнули. Я оперлась на левую ногу и использовала свой вес, чтобы выдернуть правую.

Ноги мага слегка подрагивали. Если он выжил…

Я высвободила левую ногу, нырнула через сиденье, схватила пистолет и выпустила три пули магу в сердце. Что ж, если он не был мертв, то он точно был недоволен. Отлично, теперь я превратилась в мою маму. Она бы именно так и сказала.

«Фораннер» не подавал признаков жизни. Водительская дверь была по-прежнему открыта. Никто не стрелял в меня и не вышел следом за магом иллюзии.

Я схватила труп за темные длинные волосы и подняла его голову, чтобы разглядеть лицо. Загорелый мужчина лет тридцати, с резкими чертами лица, одетый в черную футболку, плащ и черные армейские брюки. Никогда раньше его не видела.

Я была лицензированным частным детективом, причастным к аварии. Камера на платежной будке наверняка записала момент столкновения. Весь мой опыт твердил, что я должна сообщить о случившемся и оставаться на месте, пока сюда не прибудут копы со спасателями. Если у Троя травма шеи, и я его подвину, он может остаться парализованным. Или погибнуть от внутреннего кровотечения.

Но находясь здесь, мы с Троем были легкой добычей. Если та фура вернется и врежется в нас снова, от нас останется разве что металлический блин на мокром месте. «Доброжелатель», отправивший за нами мага иллюзии, наверняка думает, что тот сейчас занят своей работой. Если я вызову полицию, и он каким-то образом об этом узнает, то поймет, что мы выжили. И тогда уже не угадаешь, кто придет за нами на этот раз.

Я схватила труп за футболку и дернула его поглубже в машину. Такой тяжелый. Футболка треснула. Ну и черт с ней. Я поддела его руками подмышки и приподняла, упираясь ногами. Наконец, тело поддалось и съехало вперед. Я перевернула его на бок, согнула ему колени и захлопнула пассажирскую дверь. Пока неплохо. Я открыла правую заднюю дверь, обежала «Рендж Ровер» с противоположной шоссе стороны, и забралась на переднее пассажирское сидение.

Трой не шевелился. Крови нет, как и видимых повреждений. Я отстегнула его ремень безопасности и снова проверила пульс. Все еще жив.

Удар при столкновении смял левый бок «Рендж Ровера». Большая часть капота не пострадала, но дверь со стороны водителя не подлежала восстановлению; открыть ее было невозможно. Мне придется перемещать его внутри салона.

Грузовик промчался мимо и вильнул, чтобы избежать столкновения с «Фораннером», припаркованным у обочины. Автомобиль не подавал признаков жизни. Я могла бы поклясться, что видела в нем двоих людей.

Я нашла рычажок сбоку переднего пассажирского сиденья и дернула его, опуская спинку сиденья как можно ниже, насколько это было возможно.

Позади нас синий внедорожник свернул на полосу съезда, затем резко вырулил обратно на платное шоссе, прежде чем мое сердце успело выскочить из груди.

Я подхватила Троя и бережно, дюйм за дюймом, стала перетягивать его на разложенное сиденье, стараясь не делать резких движений. Я тянула изо всех сил, пока он, наконец, не сполз на него.

На меня уставилось пустое водительское сидение. Я перебралась через Троя и приземлилась на него. Ноги едва дотягивались до педалей. Рычаг, подвигающий сидение вперед, не срабатывал. Я примостилась на краешке сидения, вдавила педаль тормоза и нажала кнопку запуска двигателя.

Заводись. Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста, заводись.

Двигатель взревел. Не было звука слаще.

Я дала задний ход. Дверь «Рендж Ровера» заскрежетала, расставаясь с кабиной, и мы внезапно оказались свободны. Мотор зафыркал. Я постучала по нему. До склада было пятнадцать минут пути. Я свернула на Хаммерли, повернула налево на Тривэй, и запетляла по лабиринту маленьких улочек сквозь затопивший тротуары дождь.

Минуты потянулись за минутами, медленно и мучительно, «Рендж Ровер» кашлял и скрипел, угрожая сдохнуть в любую секунду. Время стало тягучим, словно патока. Я продолжала проверять зеркало заднего вида. Никаких грузовиков.

Трой заворочался на сиденье. Я оглянулась на него. Он быстро заморгал и попытался сесть.

— Лежи, — сказала я ему.

Он послушался.

— Где болит?

— Затылок. Перед глазами все плывет. Что случилось?

— Я везу тебя домой, — ответила я.

— Нужно сообщить… — Он похлопал по карману.

— Не двигайся, — приказала я. — Мы почти на месте. Люди Рогана следят за домом. Один из них должен быть медиком.

— Позвони.

— Когда будем в безопасности.

Мимо проносились улицы. Гесснер. Кемпвуд. Когда за струями дождя показалась наша улица, я практически разрыдалась. Я объехала склад к заднему выходу. Одна створка массивных промышленных ворот была открытой, и я заехала на «Рендж Ровере» внутрь, со скрипом остановившись в футе от бампера бронированного «хаммера».

— Какого черта… — Бабуля Фрида вышла из-за «хаммера» с гаечным ключом в руках. Она увидела искореженный бок «Рендж Ровера» и мое перепуганное лицо. Должно быть, я была бледной, как смерть, потому что моя семидесятидвухлетняя бабушка бегом бросилась к кнопке на гаражных дверях. Бронированная дверь с лязгом опустилась вниз, отрезая нас от внешнего мира.

Я побежала в жилую часть склада, пока бабуля Фрида доставала аптечку из одного из металлических шкафов. Из гостиной неслись звуки мультиков. Я засунула голову внутрь. Арабелла, невысокая блондинка, растянулась на диване. Каталина, более высокая и худощавая, сидела на полу среди россыпи расчесок и резинок для волос. Матильда сидела перед ней между Банни и большим пятнистым гималайским котом. Половина ее волос была заплетена в сложную косу.

Все посмотрели на меня.

Я выдавила улыбку.

— Матильда, где твой папа?

— Он прилег вздремнуть, — ответила она.

— Суши! — Арабелла вскочила с дивана, приняв вертикальное положение за треть секунды.

— Можно вас двоих на минутку?

Каталина скривилась.

— Я не могу ее бросить — иначе мне придется переплетать всю косу.

— Пожалуйста, не спорь.

Должно быть, они услышали не терпящую возражений нотку в моем голосе, потому что тут же поспешили в коридор.

— У нас в гараже труп и раненный мужчина, — тихо сказала я. — За ними присматривает бабуля. Каталина, оставайся с Матильдой в этой комнате. Делай все, чтобы ее защитить. Все, что придется. Если понадобится применить свои силы — действуй.

Каталина побледнела.

— Я поняла.

— Арабелла, Берн дома?

— Он в Хижине Зла.

— Передай ему, чтобы заблокировал все входы. Где мама?

— В башне.

— Леон?

— Играет в «Темные Души».

Хорошо; Леон был вместе с братом в компьютерной комнате.

— Ты в порядке? — спросила Каталина.

— Да.

— Кто-то хочет напасть на нас? — прошептала Арабелла.

— Я не знаю. Идите.

Арабелла унеслась прочь, Каталина вернулась обратно в гостиную, а я побежала к интеркому в коридоре.

— Мам?

— Да?

— На меня напали. Один раненный, один убитый в нашем гараже. Нам нужен парамедик. Ты можешь связаться с командой Рогана?

— Повиси на линии.

Я подождала.

Интерком ожил.

— Открывай входную дверь.

Я по коридору добежала до офиса, затем до двери и проверила монитор. Двое мужчин в боевом снаряжении под дождем бежали к двери, один нес медицинскую сумку. Я открыла дверь, убедилась, что заперла ее, и проводила их в гараж.

Медик направился прямиком к Трою, в то время как другой мужчина подошел к трупу и начал быстро говорить в свой наушник.

Я набрала номер Рогана. Мне даже не пришлось искать его в контактах. К своему стыду, я помнила его наизусть. Вызов перенаправило на голосовую почту. Там не было ни сообщения, ни приветствия, просто гудок.

Я прочистила горло.

— На нас напали на Сэм-Хьюстонском шоссе. Трой ранен, и о нем сейчас заботятся твои люди. Были задействованы три машины: фура, «Тойота Фораннер» и черный «Субурбан». В «Субурбане» был ледяной маг. Он покрыл дорогу льдом, затем в нас стреляли из «Тойоты», и фура вытолкнула нас с шоссе, в результате чего мы врезались в платежную будку. На нас напал маг иллюзии. Я убила его и забрала его тело. Перезвони мне, пожалуйста.

Я повесила трубку и направилась к медику.

К тому времени, как медик Рогана осмотрел Троя и заключил, что у него сотрясение, весь мой адреналин испарился. Я сделала несколько снимков мертвого парня на свой телефон и ушла. Я должна была проверить Корнелиуса, но прямо сейчас была не в состоянии давать дневной отчет. Вместо этого я отправилась к маме в башню. Вообще-то башня была слишком громким именем для этого места. Это был квадратный желоб, который вел к наблюдательному посту под крышей, оборудованному крепкой деревянной лестницей. Мама забиралась туда, несмотря на свою постоянную хромоту, что означало, что она действительно беспокоится о нашей безопасности.

Я забралась по лестнице и сквозь маленький люк попала в небольшую комнатку, выстроенную на самом верху склада. Потолок едва достигал высоты пять футов, как раз, чтобы с комфортом вползти и сидеть на низком стуле, именно это делала сейчас мама. Ей составляла компанию ее снайперская винтовка с патронами «Винчесер магнум 300». Они с отцом модернизировали крышу, установив несколько очень узких окон, но они так и не удосужились установить снайперскую вышку. Это было сделано позже, предусмотрительными бабулей Фридой и мамой, после того, как Адам Пирс использовал каких-то детей, чтобы взорвать машину Рогана перед нашим складом.

С этой выгодной точки у мамы был отличный вид на северную, южную и восточную часть склада с примыкающими улицами и парковками. Склад был прямоугольным и западная часть, там, где гараж бабули Фриды выходил на улицу, была слишком длинной. Крыша перекрывала обзор парковки, так что не было возможности прямого выстрела.

Я села рядом с мамой.

Она потянулась и обняла меня.

Я почувствовала, что вот-вот расплачусь.

— Как там раненый? — спросила она.

— Сотрясение. Его вырубило от удара при столкновении.

— Ничего серьезного?

— Пока медик ничего такого не обнаружил, — глухо ответила я. — «Мазда» превратилась в хлам.

Она даже не моргнула.

— Как это произошло?

— Боевые маги-энеркинетики застали нас врасплох и Роган сломал ее пополам, использовав как щит.

— Ты ранена?

— Не сильно.

— А он?

— Не сильно.

— Они ранены?

— Я их убила.

— Тогда все хорошо.

— Да. Нет.

Я раскрыла рот, и слова полились сами собой. Я рассказала ей, как меня отшвырнул Форсберг, как затем он умер, а его глаза превратились в две кровавые дыры; об увиденной записи убийства адвокатов, об обледеневшей эстакаде и парковке внизу, о демоне, и о надежде, что Трой не сломал шею.

Она ничего не сказала. Просто обняла меня снова.

— Я должна рассказать Корнелиусу, — сказала я.

— Корнелиус некоторое время будет недоступен. Я дала ему две таблетки снотворного, — сказала мама.

— О.

— Он все перевез, привел всех животных, потом попытался приготовить для Матильды, но девочки предложили сделать ей овсянку с изюмом и коричневым сахаром, так что она решила поесть ее. Затем он сел на кухне, рассеяно глядя в пространство, и его руки дрожали. Я заставила его принять горячий душ, проследила, чтобы он выпил две таблетки и последнее, что я видела — он спал как убитый. Ему это нужно. Он не спал с момента гибели жены.

— Понятно.

Никто не может сказать «нет» моей маме.

Мама протянула руку и откинула волосы с моего лица.

— Темные глубины.

— Да. Все в порядке. Я полезла туда по своей воле.

Мой телефон зазвонил. Я посмотрела на него. Роган.

— Да?

— Я еду, — сообщил он и повесил трубку.

Я посмотрела на маму.

— Бич Мексики уже в пути. Мы спасены.

Мама фыркнула.

— Ложись. — Она указала на узкий матрас на полу.

Я подчинилась. Она накрыла меня мягким голубым одеялом. Здесь наверху было так тепло, уютно под одеялом. Мои конечности налились тяжестью. Внезапно я почувствовала усталость, но я была в безопасности. Мама приглядит за мной.

— Постарайся отдохнуть.

— Я чувствую себя так странно.

Будто все эти ужасные события случились не со мной.

— У тебя шок. Вызванное магией потрясение имеет странные побочные эффекты. Твоему организму требуется время на восстановление. Постарайся расслабиться и ни о чем не думать. Я скажу тебе, когда приедет твой Роган.

— Он не мой.

Мама улыбнулась.

— Ну, конечно.

Я зевнула.

— Он для меня неблагоприятен. Почему мне должен нравиться мужчина, который для меня неблагоприятен? Почему я не могу найти кого-нибудь цельного и нормального, а не его, черт-знает-кто-он там?

— Я не знаю. — Мама развела руками.

Я покосилась на нее.

— Ты же взрослая.

— Ты тоже взрослая.

— Но ведь ты старше. У тебя должно быть больше опыта.

Мама откинулась назад и рассмеялась.

— Только послушай меня. Я говорю как пятнадцатилетний подросток.

Я попыталась изобразить некоторое смущение, но была слишком усталой.

— Когда мне было на пять лет меньше, чем тебе сейчас, твой дедушка задал мне тот же вопрос, — сказала мама.

— Что? — Бабушка Фрида всегда говорила мне, что они с дедушкой Леоном любили моего папу. Неужели это было до папы? Не может такого быть. Мама родила меня, когда ей было двадцать.

— У твоего папы была действительно трудная жизнь, — сказала она. — И много проблем.

— Каких проблем?

Я отчаянно боролась с сонливостью.

— Он не мог находиться в оживленных местах, потому что был уверен, что за ним кто-то следит, а люди смотрят на него, будто у него что-то не так с лицом.

— Папа?

— Да. Он не мог удержаться на работе. У него был только диплом об окончании школы, а работы, за которые он брался, часто подразумевали, что он должен держать язык за зубами и делать, как велено. Но вместо этого он пытался изменить положение вещей. Он указывал способы лучше выполнять работу и производить больше, и обычно оказывался прав. Он не искал легких путей и не придерживался рабочей политики, так что, в конце концов, его увольняли.

Я могла в это поверить. У отца было обостренное чувство справедливости. Он был профессионалом во всем и никогда не делал ничего неэтичного.

— А затем появилась ты. У нас было очень мало денег и не было медицинской страховки. Твой дедушка с бабушкой настаивали, чтобы он вступил в армию.

Это тоже меня не удивило. И дедушка Леон, и бабуля Фрида сделали армейскую карьеру. Для них вступление в армию означало стабильный оклад, медицинскую и стоматологическую страховку и преимущества военторга. И, несмотря на передислокации и войны, странное ощущение стабильности, которого никогда нет в гражданском мире.

— Твой отец не мог вступить в армию. Он скрывался, и было слишком много подозрительных моментов, которые бы всплыли.

— От чего он скрывался?

Мама вздохнула.

— Все сложно. Уверяю тебя, на то были свои причины, и весьма веские. Мои родители этого не понимали. Они видели нищего неудачника, который умудрился сделать ребенка, а теперь не собирался брать ответственность за его содержание. Дедушка Леон в лицо называл его трусом. Бабушка Фрида вытащила меня на обед, где пыталась убедить меня бросить его и вернуться к ним домой. Она так и сказала «Если он еще раз тебя потревожит, я ему все ноги поотрываю».

Я вспомнила о том, что нужно закрыть рот.

— Она была очень убедительна. Помнится, был такой момент, когда я думала, что она права, и было бы проще просто уйти. В конце концов, все стало неважно. Я любила его. Я понимала, почему он вел себя именно так. Он очень сильно меня любил, и делал все, что было в его силах, чтобы дела пошли на лад. Поэтому, когда тебе было шесть месяцев, я вступила в армию вместо него, и оставила тебя дома с твоим папой. Это было самым сложным решением в моей жизни. Вот тогда твоя бабушка и начала оттаивать. Она пришла к нам домой спустя месяц, как я отправилась в тренировочный лагерь, ожидая обнаружить там мусорный бак, полный грязных подгузников, и твоего зашивающегося папу. Вместо этого дом сверкал чистотой, ты была чистой и накормленной, и он приготовил ей обед. Твой папа замечательно заботился о тебе, а позже и о твоих сестрах. Он создал бизнес, который до сих пор нас обеспечивает. А когда твой дедушка Леон нуждался в помощи, папа всегда ее предлагал, и не требовал ничего взамен. Твой отец был хорошим человеком. Я гордилась им, и я горжусь тем, что я его жена.

— Он не оставил бы место аварии.

— Если бы на кону оказалась твоя жизнь, он даже не стал бы думать об этом дважды. Твой папа сделал бы что угодно, чтобы обеспечить нашу безопасность. Если бы ему пришлось взять пистолет и пустить кому-то пулю между глаз, он не стал бы с этим мешкать. У тебя в машине был раненный союзник. Ты сделала то, что нужно было сделать ради его безопасности. Твой отец тобой бы гордился, даже не сомневайся в этом. Агентство — это его наследие, Невада. Ты доказываешь, что оно преуспевает, и его имя что-то, да значит.

Сейчас оно означало «мы ввязываемся в опаснейшие разборки, а затем героически пытаемся из них выбраться».

— В любом случае, мораль сей длинной истории не в том, чтобы сравнить тебя с папой, а чтобы напомнить тебе, что это твоя жизнь, Невада. Ты сама за нее ответственна. Я не могу решать за тебя, и даже не хочу тебе что-то советовать. В этом нет смысла. Что бы я тебе ни сказала, ты все равно поступишь так, как посчитаешь нужным. Поэтому… — Мама сложила руки на коленях. — Что ты считаешь правильным для себя, Невада?

— Я не знаю.

— Что ж, дай мне знать, когда узнаешь. Если мне придется стрелять в Чокнутого Рогана, я хочу быть к этому как следует готовой.

— Знаешь, я в нем ошибалась, — тихо пробормотала я сквозь сон. — Я считала его социопатом, но он переживает из-за убийства своих людей.

— Ты уверена, что это не просто злость из-за их провала?

— Нет. Он пытается все скрывать, но это разрывает его изнутри. Вчера он лично ездил извещать все семьи. Когда мы выслеживали Адама, он был, правда, разозлен тем, как ВВС обошлись с Багом. Тогда я не обратила на это внимания, но сейчас все стало на свои места.

— Выходит, он все-таки человек.

— Вроде того. Он заботится о своих людях. Я только не знаю, волнует ли его кто-нибудь еще. Мам, он думает, что все еще на войне. Убей или тебя убьют. Для него нет середины.

— Ммм.

Я зевнула.

— Я пригласила его на ужин. Просто хотела предупредить заранее, чтобы тебя не хватил сердечный приступ.

Она что-то ответила, но это казалось таким далеким, что я не разобрала. Мысли расползались из головы во все стороны подобно большим ленивым гусеницам. Я сдалась, закрыла глаза и позволила себе уплыть.

Глава 6

Меня разбудил звук голосов. Я открыла глаза. Мама ушла. Башня опустела, и единственный свет пробивался снаружи сквозь узкие щели окон и из квадратного отверстия, ведущего вниз. Я посмотрела на телефон. Я проспала сорок минут, и теперь чувствовала себя разбитой. Я не хотела вставать. Я хотела так и лежать здесь, на удобном надувном матрасе, в тепле и уюте. И поспать еще немножко.

Скрип лестницы известил, что кто-то взбирается в башню, и делает это быстро.

Я перевернулась на живот, села и потянулась к проему, опершись руками о пол, чтобы увидеть, кто там поднимался по лестнице. В этот самый момент Роган поднял голову. Мы оказались лицом к лицу. В его глазах отразилось необычайное облегчение.

Я была так рада его видеть.

— Ты ранена? — спросил он. Нас разделяли считанные дюймы.

— Ты спрашиваешь у меня это уже второй раз за день. — Я наклонилась поближе, не в силах себя сдержать. — Пора бы уже придумать подкат получше.

Он поднялся, оказавшись наполовину в комнате, а ногами по-прежнему стоя на лестнице. Его рот накрыл мой.

Его губы обожгли меня. Сонный дурман испарился от мгновенно затрепетавшего сердца. От него пахло сандалом, голова закружилась. Я облизала губы. Он был так хорош на вкус. У него вырвался хриплый мужской стон. Да, стони для меня.

Он погладил меня рукой по шее, прикусив зубами нижнюю губу, и я ахнула, задохнувшись. Жар согревал мою кожу изнутри, каждое ощущение усилилось. Я чувствовала себя такой живой. Я хотела ощущать на себе его руки. Хотела почувствовать жар его загрубевших пальцев на своей коже. Хотела почувствовать его внутри себя. У меня отвисла челюсть от такой шокирующей мысли, и он тут же воспользовался этим. Его язык касался моего и ускользал, идеально совпадая с ритмом дыхания, завоевывая и соблазняя, дразня и отступая, притворяясь, что я могу освободиться, и затем утверждая свои права.

Бархатный жар растекся по моему затылку, призрачный растопленный мед зашипел на моей коже, когда нас связала магия Рогана. Она скользила по моей спине, дюйм за дюймом, распаляя каждый нерв, мое тело жаждало повторения экстаза, который оно помнило. Боже мой, разве может быть настолько хорошо?

Рука Рогана скользнула к моей груди. Да, да, пожалуйста. Он сделал шаг вверх. И еще шаг.

Если он поднимется наверх полностью, мы займемся сексом прямо здесь и сейчас.

На мамином надувном матрасе.

Я оттолкнула его. Какую-то долю секунды он оставался на месте, балансируя в воздухе, а затем с грохотом свалился с лестницы.

Я выглянула сквозь люк. Он восстановил равновесие на середине лестницы, взглянул на меня, и с озадаченным видом развел руками.

— Что там происходит? — раздался голос мамы откуда-то снизу.

— Чокнутый Роган упал с лестницы. — На секунду я крепко зажмурилась, обмерев от стыда.

— Ему нужен медик?

«Да» прошептал Роган одними губами и указал на меня.

Ага, нет, не будет тебе никакого целительного секса.

— Нет, он в порядке.

Роган снова стал решительно подниматься наверх.

— Он уже спускается, — объявила я. — Прямо сейчас.

Он преувеличенно вздохнул, спустился по лестнице и остался внизу. Теперь мне придется карабкаться по лестнице, пока он будет развлекаться, любуясь моим задом. Может, он хоть отойдет.

Не отошел.

Тем не менее, когда я спустилась вниз, он уже вернулся в свое привычное состояние в духе «я-Превосходный-и-я-могу-убить-тебя-одним-мизинцем». Наверное, потому что поблизости были мои мама с бабушкой, стоя в дверях гостиной, и глядя на что-то на экране. Леон маячил неподалеку, глазея на Рогана со всей щенячьей любовью, на которое было способно его колючее подростковое сердце. По какой-то странной причине, Леон поклонялся Рогану со страстью тысячи пылающих солнц.