Раскаленный добела

— Но ты не можешь этого знать. — Мой мозг был настолько медленным и уставшим, что когда я попыталась напрячься и поразмыслить, он попытался отключиться. — Ты же не звонил главе его Дома.

— Я позвоню Ричарду утром, — сказал Роган. — Он станет отрицать любую причастность к инциденту. Он не желает быть в этом замешанным, ради этого он и сделал Дэвида «темной лошадкой».

— «Исключение Вероны» фактически заявляет, что теперь это становится открытым столкновением между конкретными членами этих трех Домов», — сказал Августин. — Предоставив «Исключение Вероны», прокуратура признает, что существует достаточно доказательств, чтобы оправдать возмездие от Дома Роганов и Дома Харрисонов и дать им возможность осуществить его, при условии, что они не будут грубо нарушать гражданское благополучие.

— Значит, оно дает им право умыть руки и позволить нам разбираться самим? — спросила я.

— Да, — кивнул Роган.

Это имело смысл. Среди сотрудников офиса окружного прокурора были обладатели магии, и Ленора Джордан была самой опасной из них, но если бы они вмешивались каждый раз, когда конфликтовали двое Превосходных, результат был бы катастрофическим для полиции.

— Это стандартная процедура, — сказал Роган. — Окружной прокурор вовлекается, лишь, когда на кону общественная безопасность. Мне понадобятся письменные показания от тебя и разрешение от Дома Харрисонов, в котором указано, что они допускают участие в этом Корнелиуса.

— Это может быть проблемой, — тихо сказал Корнелиус. — У нас маленький Дом. Мы ведем себя осторожно и ни во что не вмешиваемся. Мои родители много лет придерживались этой политики, и моя сестра старается ее соблюдать.

Та же сестра, что прислала открытку и цветы, когда узнала, что жену ее младшего брата убили.

— Я поговорю с ней завтра, — сказал Корнелиус.

Завтра может быть уже поздно. Если это видео взорвет интернет, поднимутся беспорядки. Не для того я чуть не погибла с десяток раз, пытаясь спасти Хьюстон от сожжения, чтобы увидеть, как он сам разрывает себя на куски.

Я повернулась к Багу.

— Можешь сделать мне копию этого видео?

Он посмотрел на Рогана.

Я притворно вздохнула.

— Это становится утомительным. Роган и мой наниматель подписали контракт и этот контракт работает в обе стороны. Если мы должны делиться с тобой данными, ты тоже должен делиться ими с нами, особенно в том случае, когда их добыл мой наниматель. Я бы хотела получить копию видеозаписи, пожалуйста. На электронную почту будет отлично.

— Делай, как она говорит, — сказал Роган, улыбаясь. Понятия не имею, что его так повеселило.

Мой телефон звякнул оповещением о новом е-мейле.

— Спасибо.

— Можешь не торопиться, Корнелиус, — сказал Роган. — Как я и говорил, возня с бумагами займет время и Ленора может даже не встретиться с нами завтра, учитывая происшествие с Барановским. Это очень деликатный вопрос.

— Если моя сестра откажется, я выступлю от своего имени, но в нашем случае желательно наше обоюдное согласие.

Я встала.

— Где здесь ванная комната?

Роган указал на дверь в дальней стене.

— Спасибо.

Я поднялась, прошла в ванную и закрыла за собой дверь. Был ли тут конфликт интересов? Я обещала Корнелиусу, что предоставлю ему имя убийцы его жены, но также с абсолютной ясностью донесла, что не буду убивать этого человека для него. Соглашение Корнелиуса с Роганом технически меня не касалось. Оно определяло только взаимное сотрудничество и связывало Рогану руки.

Нет, тут не было конфликта интересов. В моем распоряжении оказалась видеозапись убийства двух граждан. Моим долгом перед законом было сообщить о ней. Я написала Берну. «Это очень важно. Я собираюсь кое-что тебе прислать. Можешь найти способ отослать это Леноре Джордан, так, чтобы следы не привели к нам?»

Нет ответа. Было три часа утра.

«Прости, что бужу тебя, но это очень важно. Пожалуйста, просыпайся.»

Если я продолжу забрасывать его сообщениями, сигнал оповещения его разбудит.

«Прости».

«Проснись».

«Прости еще раз».

«Просыпайся».

На экране выскочил ответ.

«Проснулся. Уже работаю. Ты в порядке?»

«Да. Спасибо большое».

Я выдохнула. Он найдет способ, как это сделать.

Я убрала телефон и взглянула на себя в зеркало. Под глазами были мешки и вовсе не от «Прада». Внезапно я почувствовала такую усталость, что едва могла стоять. Мне нужно выбраться из этой ванной, потому что пол начал выглядеть уютно и гостеприимно.

Я вымыла руки, вышла и села на диван. Они продолжали о чем-то говорить, но я не могла больше уловить сути разговора. Мои глаза слипались. Я изо всех сил пыталась держать их открытыми, но веки будто налились свинцом. Августин сказал что-то, что я не смогла толком расслышать. Роган ответил, а затем мир вокруг стал мягким, теплым и темным, и я погрузилась в приятную темноту.

Глава 11

До меня донесся дразнящий аромат кофе. Я открыла глаза.

Потолок выглядел незнакомым. Я была не у себя дома, а значит…

Я села прямо. Я была у Рогана в пункте управления на одном из его больших черных кожаных диванов. Кто-то положил подушку мне под голову и укрыл одеялом. В дальнем конце комнаты Роган наливал кофе в большую черную кружку. На нем была белая футболка и черные штаны. Футболка обтягивала бицепсы. Он выглядел так, словно потратил последний час на тренировку и только что принял душ.

Он увидел меня и улыбнулся. Это была порочная улыбка, и у меня в голове зазвучал тревожный сигнал.

— Который час?

— Десять минут десятого.

Меня охватил ужас.

— Утра?

Пожалуйста, только не говори утра.

— Да.

— О, нет. Ты сказал моей семье, где я?

— Нет.

Я выдохнула.

— Но подозреваю, Корнелиус сделал это, когда вернулся обратно на твой склад.

Блин. Я плюхнулась обратно на диван и натянула одеяло с головой. Я этого не переживу. Бабуля Фрида с сестрами будут беспощадны. «Неужели ты провела ночь с Чокнутым Роганом? И как тебе? Когда свадьба?»

Одеяло съехало, явив Чокнутого Рогана, стоящего надо мной, слишком близко, чтобы это было комфортным. С этого угла он казался еще больше, и это было ловким трюком, потому что он и так огромный. Он побрился, его подбородок был абсолютно гладкий. Щетина мне нравилась больше. Она делала его… более человечным. Теперь он до последнего дюйма выглядел Превосходным, за исключением узкой красной царапины на щеке.

«Я вижу Превосходную…» Превосходная я или нет, мы с Роганом все равно были не ровней. И никогда ею не будем.

— Где все? — спросила я.

— Мы ожидаем одобрения от сестры Корнелиуса. Ждать здесь не было смысла, поэтому все разошлись по домам. — Он улыбнулся злорадной ухмылкой, будто я была аппетитной овечкой, которая умудрилась забрести в его волчье логово. — Все, кроме тебя.

Я вздохнула.

— Ты не можешь рассчитывать, что все так разрешится.

— Полагаю, они не слишком близки.

— Его сестра не видела Матильду, с тех пор, когда ей исполнился год.

— Опасаешься того, что может подумать твоя семья? — поинтересовался он, отпивая кофе.

— Я не опасаюсь. Я мысленно готовлюсь к активной обороне. Тебе следовало меня разбудить.

— Ты перенапряглась, — ответил он. — Твое тело нуждалось в отдыхе.

— Я всего лишь на минутку закрыла глаза.

— Ты потеряла сознание, — сказал он, скривив губы в усмешке. Мужчина не должен быть настолько красив с утра.

— Я ничего подобного не делала.

— Ты в курсе, что ты храпишь? — поинтересовался он.

— Неправда.

— Правда. Это очаровательно, — он мне подмигнул.

Я швырнула в него подушку. Она зависла в паре дюймов от его лица, а затем вернулась обратно на свое место на диване. Роган присел на корточки передо мной, и расстояние между нами вдруг резко сократилось. Его чашка кофе переместилась на столик рядом.

— Знаешь, что я думаю? — спросил он. Его взгляд переключился на мои волосы, и он коснулся рукой моего светлого локона. — Я думаю, твоя семья считает, что ты осталась здесь, и у нас тобой был незабываемый грязный секс.

Мои мысли приняли неприличный оборот.

— Особенно, когда они увидят твои волосы.

Я запустила руку в волосы.

— А что не так с моими волосами?

— У тебя сейчас особенная прическа под названием «утро после».

Я потрогала голову. Вчерашний лак для волос, дождь и моя подушка явно сговорились создать незабываемый кавардак на моей голове. Судя по ощущениям, волосы у меня стояли дыбом.

Роган смотрел на меня, и в глубине его голубых глаз я увидела все ту же ледяную тьму. Только не снова.

— Ты звонил Дому Хоулингов?

— Еще нет. А что? Ты хотела бы посмотреть?

— Наверное.

— Лохматое чудовище.

— Роган!

Он улыбнулся мне. Такая улыбка обычно прокладывает путь от твоего сердца в разум, а затем выскакивает у тебя в голове, когда ты задаешься вопросом, почему ты все еще терпишь мужчину, который доводит тебя до белого каления.

— С утра ты выглядишь очень сексуально, Невада. — Его голос ласкал меня, а магия танцевала по моей коже, вызывая крохотные вспышки желания.

— Прекрати, — предупредила я. Магическая ласка испарилась.

— Было бы стыдно разочаровывать твоих родственников.

— Я заведу себе привычку разочаровывать их на постоянной основе. — Я протянула руку и бережно коснулась кожи под порезом. — Как это случилось?

— Поранился вчера в толпе, — чуть хрипло ответил он.

Я все еще касалась его, ощущая его теплую кожу под своими пальцами. Меня окутал легкий запах сандалового дерева. Он сидел совершенно неподвижно, будто боясь, что я могу убрать руку.

— Я думала, это Оливия тебя поцарапала. Она не самая большая твоя поклонница.

Он улыбнулся.

— Ты заметила.

— Похоже, тебе нравится Ринда. Почему ты на ней не женился?

— Потому что она слишком сильно мне нравится.

Болезненный укол. Я медленно отвела руку. Не стоило мне заводить этот разговор.

Роган уселся на пол рядом со мной и положил руку на согнутое колено.

— Когда мне было три года, мой отец пережил шестое покушение на свою жизнь. На него напал манипулятор. Моя мать убила наемника, но это подстегнуло озабоченность моего отца компенсировать наши слабости. Ты не можешь убить то, что ты не видишь. Вот если бы мы были телепатами и телекинетиками… тогда бы мы чувствовали приближение убийц. Он пытался создать гибрид телекинетика-телепата в моем лице и потерпел неудачу. Но он был настроен преуспеть с моими детьми, поэтому принялся искать мне невесту.

— Тебе было три года.

— Он любил планировать все заранее. Ринда — сильный телекинетик и эмпат. Мой отец предпочел бы телепата, но в одном Превосходном очень редко сочетаются телекинез и управление разумом. Они почти никогда не встречаются вместе. Он опасался, что если я женюсь на Превосходном телепате, наши дети могут утратить телекинез. Отец Ринды — телекинетик, ее мать — псионик, поэтому ее набор генов был идеален для его целей. Предварительная договоренность о нашей помолвке была заключена, когда мне было три, а ей два года. Это был первый раз, когда она попыталась левитировать объект и ей это удалось.

— Что она левитировала? — невольно спросила я.

— Ее родители ссорились, и она попыталась сунуть соску в рот матери, чтобы заставить ее замолчать.

Я представила себе Оливию с соской во рту и усмехнулась.

— Ринда всегда была миротворцем. Ей нравится, когда все спокойно.

— Выходит, ты всю свою жизнь знал, что женишься на ней?

— Да, — кивнул он. — И большую часть детства и юности меня это вполне устраивало. Свадьба была чем-то, что должно было случиться в далеком будущем, и мне нравилась Ринда. Особенно, после полового созревания.

Ревность впилась в меня множеством острых иголочек.

— Ринда красивая.

— Великолепная, — подхватил он. — Элегантная, утонченная, изысканная, неповторимая…

Теперь он решил надо мной поиздеваться. Я сделала вид, что разглядываю ногти.

— Вижу, ты расстроен, что у нее дети от другого мужчины. Все в порядке, Роган. Не нужно так убиваться. Я уверена, ты найдешь кого-нибудь, кто тебя пожалеет… в конечном счете.

Он тихо засмеялся.

— А ты любишь поёрничать с утра. Я мог бы к этому привыкнуть.

— Не-а. Ты собираешь рассказать мне историю до конца или я уже могу идти домой?

— Ладно. Когда мне было шестнадцать, Ринда пришла на вечеринку в нашем доме. Я уже не помню, по какому случаю было торжество, но я очень сильно расстроил мать, и она все еще из-за этого переживала. Я был трудным подростком.

— Да неужели. — Я закатила глаза.

— Мне было шестнадцать. — Роган пожал плечами.

— Что ты сделал, что твоя мама так на тебя злилась?

Он вздохнул.

— Ранее тем летом мы с отцом поссорились, и он заявил, что если мне не нравятся правила дома, то я могу убираться вон и жить в картонной коробке на улице. Я так и сделал. Я ушел, в чем был, с пустыми руками. Им понадобилось почти три недели, чтобы меня найти.

— Куда ты направился?

— В центр, — ответил он. — Я не думал, что со мной может случиться что-то плохое. Я спал на улице, питался с раздачи еды для малоимущих, и несколько раз дрался с другими бездомными парнями. Затем я обнаружил, что люди делают ставки на бои под эстакадой, и избил пару парней за деньги. Я заработал пятьдесят баксов и разбитую голову, благодаря парню, который мог магически усиливать свои кулаки. Один мужик пытался подцепить меня обещаниями водки и пиццы. Мне не понравился его взгляд, поэтому я сел к нему в машину, посмотреть, что будет дальше. Как оказалось, он был любителем душить. Для него это плохо кончилось. Я так и не умудрился найти себе картонную коробку для сна. Я спал в парке под кустами, пока охрана моего отца не оглушила меня «тазером», накачала успокоительными и доставила меня обратно домой.

Я просто уставилась на него. Он не лгал.

— Короче, когда я очнулся в своей комнате, мать устроила мне разнос. Она говорила, как она волновалась, и что я не имел права так ее пугать. Это было куда хуже любой ночевки на улице. Ко времени вечеринки, мы уже разрешили наши семейные конфликты, поэтому, когда Ринда спросила у моей матери, где я был последние три недели, мать ей рассказала. Ринда расплакалась.

— Почему?

— Она переняла остаточные следы стресса и страха от моей матери. Это ее расстроило. Она сидела, заливаясь слезами, и спрашивала мою мать, как она справляется со мной. Мама сказала ей, что я одаренный ребенок, а одаренные дети часто делают неординарные поступки. Ринда ответила, что в таком случае, она не хочет одаренных детей. Тогда-то я и понял, что не могу на ней жениться.

— Потому что она не хотела одаренных детей?

Коннор наклонился поближе и улыбнулся снова, но улыбка не коснулась его глаз.

— Нет. Потому что я не любил ее. Браки между Превосходными редко основаны на любви, но Ринда бы знала, что я ее не люблю и это всегда причиняло бы ей боль. А еще я понимал, что быть с Риндой — значит всегда быть одному. Она хотела семью, детей и стабильность. Безопасность. Я не знал, что именно я хочу, но точно знал, что не этого. Я бы шел на риск и это бы ее убивало. И если бы я подавил свою волю и согласился на брак, то всегда был бы холоден с ней. Я бы никогда не позволил ей почувствовать всю силу моего гнева, страха или беспокойства, потому что это было бы жестоко.

Личность Рогана была подобна его магии: мощный тайфун, сметающий все на своем пути. Я видела мощь его гнева и силу его желания. Когда он сосредотачивается на тебе, то делает это со всей душой, и ты невольно чувствуешь себя привилегированной быть объектом его внимания. Настоящие отношения требуют честности. Будучи испуганным, разгневанным, или беспомощным, ему пришлось бы успокоиться и справиться со своими чувствами, прежде чем отправиться домой. Он был бы вынужден ей лгать.

Роган никогда мне не лгал. Осознание этого рухнуло на меня, словно тонна кирпичей. Иногда он тщательно подбирал свои ответы, но никогда не врал мне, за исключением того раза на балконе, после просмотра записи об убийстве его людей. Он соврал намеренно, зная, что я отреагирую. Он мог бы отказаться отвечать на мои вопросы, но вместо этого всегда говорил мне правду, даже зная, что мне не понравятся ответы.

— Что-то не так? — спросил он.

— Нет, — солгала я. — Продолжай историю.

— Осталось уже немного. Я официально разорвал помолвку в восемнадцать лет. Они еще надеялись переубедить меня в следующем году, но, когда я вступил в армию, стало ясно, что все их планы прогорели. Спустя полгода Ринда вышла замуж за своего нынешнего мужа. Он не интересуется политикой и рискованными играми, и, судя по всему, он ее любит.

— Ты сожалеешь об этом?

— Нет. Она счастлива, а мне нужен кто-нибудь другой. Кто-нибудь, кто не сломается под моим давлением.

Правда.

— Это непростая задача.

Выражение его лица стало задумчивым.

— Помнишь ту длинную речь, которую я произнес в твоем гараже?

— Какую именно? — Я вздохнула. — Их было несколько. Я уже подумываю установить тебе личную трибуну с табличкой.

— Где я сказал, что ты будешь умолять меня переспать с тобой?

— А, эту. Как я могла ее забыть? Все жду, когда ты начнешь колотить себя в грудь, как вожак горилл.

— Забудь, что я сказал…

Включился громкоговоритель и в комнате раздался голос Бага.

— Невада, проснись. Берн просит ему сейчас же перезвонить. Это срочно.

Я схватила телефон с тумбочки. Кто-то поставил его на беззвучный режим. Я набрала Берна.

— Да?

— Монтгомери на видеосвязи в твоем офисе, — сообщил кузен. — Он в ярости. Я пытался объяснить ему, что ты перезвонишь, но он по-прежнему висит на линии.

Случилось что-то плохое.

Я соскочила с дивана, подхватила стоявшие рядом ботинки и стала обуваться. Роган наблюдал за мной.

— Проблемы?

— Вероятно.

— Тебе нужна помощь?

— Нет. — Августин знал, где я. Он не стал звонить сюда, а значит, каким бы срочным ни было дело, оно касалось меня и только меня. Со своими делами я буду разбираться сама.

Я взглянула на него. Он снова превратился в знакомого холодного Превосходного — могущественного, жесткого и смертельно опасного.

— Если я стану Превосходной, ты будешь моим врагом, Роган?

— Нет, — ответил он. — Тебе нечего меня опасаться.

— Ловлю тебя на слове.

Я помчалась на склад. Голубая «Хонда CR-V» стояла на моем месте на парковке. Берн встретил меня в дверях.

Я указала на «хонду».

— У нас клиент?

— Нет.

Лицо Берна приобрело сосредоточенное выражение, обычно означавшее, что он собирается восстановить точную череду событий, которые привели к появлению «хонды» и, вероятно, начнет свою историю прямо с Великого Потопа.

Я подняла руку, надеясь предотвратить поток информации.

— Потом. Какого черта бесится Августин?

— Может быть, из-за этого. — Берн протянул мне свой планшет. На нем красовался заголовок: «Вопрос к Леди в Зеленом: должны ли Превосходные делать больше?»

Как раз то, чего мне не хватало. Я плюхнулась в свое кресло, постаралась пригладить волосы назад, и щелкнула по клавиатуре.

— Да?

Идеальное лицо Августина было настолько холодным, что с таким же успехом могло быть высечено изо льда.

— Мои поздравления, Леди в Зеленом.

Проклятье.

— Твой альтруизм породил гнилые плоды. Я тебя предупреждал.

— Это одна несчастная статья, Августин.

— Я говорю не о статье.

Я откинулась назад и скрестила руки на груди.

— Тогда нельзя ли сразу к делу?

— С моим офисом связались люди Виктории Тремейн. Она уже на пути в Хьюстон, чтобы встретиться со мной. Ее интересует личность Леди в Зеленом.

Я тут же села ровнее. Много лет назад, когда я только поняла, что являюсь правдоискателем, я стала искать Дома с таким же талантом. В континентальной части США их было всего три, и Дом Тремейн был наименьшим и самым опасным. В нем был лишь один Превосходный: Виктория Тремейн. Ей было около семидесяти и люди прятались, услышав о ее приближении. Она не просто вытягивала правду из своих жертв; она могла буквально сделать им лоботомию и часто так и делала. Богатая и опасная, она обладала беспрецедентной силой. Я вспомнила, как рассматривала ее фотографию — высокая аристократичная женщина со злыми глазами — и подумала, что она похожа на злую ведьму. Ведьму с благородным титулом, которая могла приказать содрать с вас кожу живьем, случись вам пролить подаваемый ей напиток.

— У меня нет желания разочаровывать Тремейн, — процедил Августин. — Как и желания видеть ее в своем офисе, но я просто не могу избежать с ней встречи. У тебя есть всего один шанс пояснить мне, почему она тобой интересуется.

— Понятия не имею.

— Ты уж постарайся это выяснить. Если тебе нужна защита от Тремейн, то ты должна подписать предложенный мной контракт. Мой Дом защищает своих. У тебя есть… — Он проверил экран компьютера. — Двадцать два часа.

Связь оборвалась. Я посмотрела на Берна. Он развел руками.

Если Августин встретится с Викторией Тремейн, она выудит сведения обо мне у него из головы. Я была начинающей Превосходной и при этом смогла заставить Барановского выдать мне его секрет. Виктория же практиковалась в этом всю жизнь. Но почему она мной интересовалась?

У меня зародилось ужасное подозрение. Если Роган был прав, и я была Превосходной, то мои таланты должны были откуда-то взяться. Спонтанные появления Превосходных в семьях, где никто не обладал подобной силой, были крайне редки.

— Мама дома?

Бернард кивнул.

— Невада, насчет машины…

— Потом.

Я встала, прошла через коридор в дом и свернула на кухню. Мама споласкивала в раковине тарелку. За столом сидела Арабелла, играя в телефоне.

Мама оценила мою прическу.

— Бурная ночка?

— Есть ли причина, по которой мной может интересоваться Виктория Тремейн?

Мама побледнела. Тарелка выскользнула из ее рук и со звоном разлетелась об пол.

— Мама! — подскочила с места Арабелла.

— Выйди из комнаты. — Ее голос стал холодным и жестким.

Арабелла заморгала.

— Мам, что случи…

— Сейчас же.

Сестра вышла из кухни, удивленно округлив глаза. Мама смерила Берна ледяным взглядом. Он удалился, не проронив ни слова.

Мама медленно вытерла руки полотенцем. Ее лицо превратилось в жесткую и расчетливую маску. Я уже видела однажды это выражение, когда она стала совершенно незнакомым мне человеком и покончила со своей карьерой частного детектива. Меня пробрал страх.

— Что ты сделала? — спросила она до жути спокойным голосом.

— Я спасла маленькую девочку. Эми Мадрид.

— Кто об этом знает?

— Августин и его секретарша. Мам, ты меня пугаешь.

— Виктория направляется в город?

— Да.

— Когда она прибывает?

— Завтра.

Мама повесила полотенце на крючок отточенным движением.

— Послушай меня очень внимательно. Ты должна стереть разум Августина.

— Что?

— Ты должна стереть разум Августина. Поджарить его, если понадобится.

Я отшатнулась.

— Ты хоть понимаешь, о чем меня просишь? Даже если бы я знала, как это сделать — а я этого не знаю, — это превратило бы его в овощ.

— Ты можешь это сделать, — сказала мама с полной уверенностью.

Она превратилась в кого-то, кого я не узнавала.

— Я его знаю. Он живой человек. Я не могу просто так разрушить его разум. Я не стану этого делать.

— Тогда я его убью.

— Ты с ума сошла? — воскликнула я.

— Сотри его разум или я его убью.

— Мама! Мы таким не занимаемся. Мы не такие. Папа бы никогда не…

— Это касается не только тебя. — На ее лице наконец-то отразился проблеск эмоций. — На тебе ответственность за твоих сестер! Если эта сука Тремейн доберется до нас, то убьет меня и бабушку. Арабелла закончит свои дни в клетке, а вы с Каталиной будете прислуживать Виктории до конца ее жизни. Ты этого хочешь? Ты должна защитить свою семью.

Я лишь молча разинула рот.

У мамы задрожала нижняя губа. Она пересекла кухню и сгребла меня в охапку, крепко обняв.

— Я знаю. Я знаю, это тяжело. Ничего страшного. Я прошу тебя о слишком многом. Не переживай, детка. Я об этом позабочусь. Забудь, что я тебе сказала.

Я высвободилась из объятий.

— Почему она нас преследует?

— Она твоя родная бабушка.

Волоски на моих руках встали дыбом. Я опустилась на стул.

— Она не могла выносить ребенка, поэтому она… кое-что сделала, и родился твой отец. Она хотела, чтобы ее сын был Превосходным. У твоего папы не было магии. Никакой. Она всегда пренебрегала им, но в ожидании проявления его таланта, каждый день вторгалась в его разум, ища признаки магии. Когда она осознала, что он совершенно нормальный, безразличие превратилось в ненависть. Он сбежал от нее, как только смог. Она отчаянно в тебе нуждается, потому что без другого Превосходного, ее Дом закончит свое существование на ней.

Боже мой.

— Не волнуйся, — сказала мама. — Я сама…

Нет, не сама. Как говорит Роган, это была война Домов. Я была старшей Превосходной в моей семье и сама заварила всю эту кашу. Это была моя ответственность. Я подняла руку, мой голос прозвучал глухо.

— Нет. Я сама об этом позабочусь.

— Невада…

— Я сама с этим разберусь, мама. Я улажу все до вечера. Пообещай мне, что будешь ждать. Пообещай.

— Я не стану ничего делать, пока ты мне этого не скажешь, — вздохнула мама.

Я встала и с высоко поднятой головой отправилась в свою комнату привести себя в порядок.

Я приняла душ, высушила и расчесала волосы, и надела мою рабочую одежду, действуя на автопилоте. Мне следовало бы паниковать, но почему-то, я не могла выдавить из себя ни одной эмоции. Мной руководил холодный и методичный расчет. То, что мне и было нужно.

Виктория Тремейн была моей бабушкой. Если оглянуться назад, все становилось на свои места. Нежелание отца говорить о своей семье, его требование, чтобы я была очень осторожна с моей магией, и недоверие мамы к Превосходным. Если бы Виктория Тремейн была моей свекровью, я бы тоже не доверяла Превосходным.

У Виктории Тремейн не было наследников. Превосходных наследников, в частности. Это был общеизвестный факт. Если она узнает о моем существовании, то сотрясет землю и небо, чтобы сделать меня частью Дома Тремейн. Она сделает это, удерживая моих сестер в заложниках. Из нас троих, только я была правдоискателем. Это будет рабством для меня и сестер.

Я не могла допустить ее встречи с Августином. Она раздавит его, как грецкий орех.

Но и стереть разум Августину я тоже не могла. Мы не занимались подобным. Это… это шло вразрез со всем, что я отстаивала. И, тем не менее, я должна была это сделать, чтобы спасти свою семью. Или это, или моя мама его убьет.

Я не видела другого выхода. Мне нужно было позаботиться о моей семье.

Я спустилась вниз по лестнице. Из гостиной мне на встречу вышла Каталина, следом за ней семенила Матильда, копируя походку моей сестры. В любое другое время я бы сочла это забавным.

— Что происходит? — спросила Арабелла. — Мама сошла с ума…

— У мамы сейчас непростой период. Не волнуйся. До завтра все пройдет.

— Какой еще «непростой период»? Почему? У тебя такой вид, будто ты собираешься кого-то убить.

Забавная игра слов.

— Никто никого не будет убивать.

— Ненавижу, когда ты относишься ко мне, как к ребенку.

Я пристально посмотрела на нее, чтобы дать ей понять всю серьезность происходящего.

— Нас пытаются убить. Мама в ужасе, Августин нервничает, я пытаюсь все уладить. Было бы очень кстати, если бы хотя бы ты на меня не психовала.

Она умолкла. Я пошла дальше.

— Куда ты идешь?

— Составлять план.

Я вышла из склада и задержалась у «Хонды». Она выглядела совершенно обычной, выпуска минимум трехлетней давности. Нужно будет спросить про нее у Берна, когда я вернусь. Я покинула склад, прошла два квартала и остановилась на тротуаре перед штаб-квартирой Рогана. Это точно был не самый разумный шаг с моей стороны, но у меня не оставалось другого выбора. Я набрала его номер.

— Да? — ответил он.

— Мне нужен твой совет, — сказала я. — Я перед твоим штабом. Можно войти?

— Да.

Я прошла мимо солдат, которые тут же прекратили все разговоры, стоило мне к ним приблизиться, и поднялась по лестнице. Роган меня ждал. Он окинул взглядом мою рабочую одежду с привычной сосредоточенностью.

— Я не хочу, чтобы Баг нас слышал, если это возможно.

— Это возможно.

Роган провел меня к двери в дальней стене и распахнул ее. Я вошла в маленький кабинет. Стол, пара стульев, и книжная полка, забитая блокнотами и пособиями. Роган закрыл дверь и сел на край стола.

Я сглотнула. Все во мне бунтовало против раскрытия информации, но у меня не было выбора. Он уже знал, что я Превосходная и сказал, что у него нет намерений враждовать со мной.

— Виктория Тремейн — моя бабушка.

Эти четыре слова будто воздвигли невидимую стену между нами.

Его брови чуть приподнялись.

— Я ожидал Дом Шаффер. Тремейн — это сюрприз.

— Завтра она встречается с Августином. Если она узнает о моем существовании, то уничтожит мою семью. Моя мама убьет Августина, если я не сотру его разум.

— Патовая ситуация, — бесстрастно заметил Роган, словно он всего лишь играл особенно запутанную партию в шахматы. — Ты хочешь, чтобы я тебя выручил?

Это было заманчиво. Так заманчиво.

— Нет. Я хочу совет.

В его глазах блеснула гордость.

— Ты превращаешься в дракона.

— У меня нет выбора. Это моя проблема. Даже если мама приложит все силы, я сильно сомневаюсь, что она сможет застрелить Августина.

— Согласен. Хорошо. — Он подался назад. — Викторию Тремейн презирают и боятся, и она это знает. Она путешествует с эгидой, клоакером и телепатическим прикрытием. Ее тело и разум всегда превосходно защищены, а стоит ей попасть под атаку, как клоакер тут же поможет ей исчезнуть за долю секунды. Она чрезвычайно сложная цель для поражения. Вы не сможете ее устранить. Твоя мать это знает, потому и сосредоточилась на Августине.

Я кивнула. Мне удалось узнать то же.

— Августин для меня наиболее близок к понятию «друг» среди прочих представителей Домов. У него есть сестра, намного младше него, и брат. Его отец умер и теперь он их опекун. Не путай его профессиональный интерес к тебе с дружбой или приятельством. Если он хоть на секунду решит, что ты представляешь, пусть даже наименьшую, угрозу для его семьи, он убьет тебя. С точки зрения Превосходной, ты ничего ему не должна.

— Роган, я не могу просто так стереть его разум.

— Не можешь или не хочешь?

Я вздохнула.

— Я не знаю.

— Нет, знаешь. — Его взгляд был безжалостным.

— Я могу. — Я могла бы сломить Августина. Я уже была на грани стирания разума прежде, когда допрашивала наемника и практиковалась с моими сестрами. Я точно знала, где проходила эта грань, и изо всех сил старалась никогда к ней не приближаться.

— У Августина сильная воля. Если я атакую разум Августина, позволю ему это почувствовать и зайду слишком далеко, он искалечит сам себя, пытаясь бороться со мной. На это уйдет время, минуты, возможно, час, поскольку это не боевая сила, но после его психика останется перемолотой. Я могу это сделать. Но не стану.

— Но тебе все равно нужно защитить свою семью.

— Да.

— Этого я и пытался избежать, когда отговаривал тебя идти на прием к Барановскому. Но так или иначе, это случится, и быстрее, чем мне или тебе того бы хотелось. Я думал, у нас будет больше времени. Сейчас вопрос не в том, что ты должна делать. Ты это и так знаешь. Вопрос, сможешь ли ты с этим жить?

— Может ли Августин добровольно открыть свой разум для Виктории?

— Он скорее умрет, — без колебаний ответил Роган. — Августин чрезвычайно скрытный. Человек, который никогда не показывает миру свое настоящее лицо, ни за что не допустит вторжения в свое внутреннее святилище.

— Пойдет ли он навстречу предложению о защите?

— С твоей помощью? Тебе пришлось бы сначала убедить его, что он беспомощен перед правдоискателем. Будь очень осторожна, Невада. Если ты сделаешь эту демонстрацию слишком личной, он нападет на тебя. Попробуй что-нибудь конфиденциальное, но к чему нет эмоциональной привязанности. Он не должен чувствовать, что были затронуты его самые сокровенные тайны.

Это будет очень изощренный танец, и даже если я добьюсь желаемого, я не была уверена, что смогу это сделать.

— Что ты планируешь делать?

— Я планирую прибегнуть к урокам, которым меня научил Адам Пирс. — Я покачала головой. И если мне это не удастся, моя жизнь рухнет, а Августин проведет остаток своей жизни, питаясь через трубочку и не зная, где он и кто он. Только и всего.

— Допустим, эта проблема решена, — продолжил он. — Что дальше? Виктория Тремейн просто так не сдается. Она не развернется и не отправится домой с пустыми руками, а продолжит преследование. Это всего лишь кратковременное решение для грядущей огромной проблемы.

Я заставила себя заговорить.

— Я это понимаю.

— Какова твоя долгосрочная стратегия?

— У меня ее нет.

Роган нахмурился.

— Есть ли в твоей теперешней семье больше одного живого Превосходного?

Он спрашивал о моих сестрах.

— Да.

— Этот другой маг тоже правдоискатель?

— Нет.

В его глазах отразилось удивление.

— Но ты уверена, что они смогут квалифицироваться как Превосходные?

— Да.

— Тогда наилучшим выходом для тебя будет подать заявку на образование твоего собственного Дома. Для этого потребуется, чтобы ты и другой Превосходный публично подтвердили свою магию. Процесс квалификации и формирования Дома очень быстрый — менее сорока восьми часов, как только заполнены все необходимые бумаги и назначена дата испытаний. Стоит тебе стать Домом Бейлор, как тебе будет обеспечен иммунитет от агрессии со стороны всех других Домов в течение трех лет. Это кардинальное правило, которое даже Виктория Тремейн не посмеет нарушить. Оно существует, чтобы защитить возникновение новой магии, которое благоприятно для всех, и является краеугольным камнем нашего общества.

Дом Бейлор. Я брошу себя и своих сестер в кишащие акулами воды.

— Это лучший вариант действий с твоей стороны. — На его лице дернулся мускул, но затем его выражение стало совершенно расслабленным, словно он намеренно напустил на себя невозмутимость. — Ты просила у меня совет. Стань Домом.

Как жаль, что сейчас для этого слишком мало времени, иначе проблема Августина была бы решена. Нет, я должна об этом подумать. Образование Дома должно быть последним выходом.

— Еще одно. Как только ты официально зарегистрируешь Дом Бейлор, это… что бы там ни было между нами, должно будет прекратиться.

Что бы там ни было? Я откинулась назад, закинув ногу на ногу.

— Почему?

— Как у главы молодого Дома, твоей главной задачей является обеспечение будущего твоей семьи. Ты должна наладить связи и заключить союзы, чтобы по истечении трехлетнего периода, ты твердо стояла на ногах и могла отразить любую атаку. Лучше всего добиться этого, заключив брак. Это обеспечит защиту и будущее твоего Дома. Существуют службы, которые исследуют твою ДНК и предложат подходящую партию, которая с наибольшей вероятностью даст в результате детей с Превосходным талантом правдоискателя, кого-то из Домов правдоискателей или же кого-то с дополнительной силой вроде манипулятора, чтобы компенсировать твой недостаток боевой магии. Мы с тобой несовместимы. Наша магии происходит из совершенно разных измерений. Исходя из опыта моего отца, наша кровь плохо смешивается с контролирующим разум магами. Наши с тобой дети могут не быть Превосходными.

А. Так вот к чему он вел.

— Угу.

Голос Рогана был пугающе спокойным.

— Ты считаешь, что тебе будет все равно, но это не так. Подумай о своих детях, и как тебе придется им объяснять, что их таланты ниже среднего, потому что ты не удосужилась подобрать им правильные гены. Это будет важно, Невада.

— Как скажешь. Сейчас же меня больше волнует Августин.

— Не переживай. Ты добьешься своего. Все как-нибудь образуется.

Он сказал это с полной уверенностью. Роган был не тем человеком, чтобы оставлять что-либо на волю случая. Меня охватила неуверенность. Только что я могла сделать что-то очень глупое.

— Роган, я хочу все еще раз прояснить. Я пришла сюда только за советом. Не вздумай действовать от моего имени.

Он улыбнулся мне в ответ. Маска цивилизованности лопнула, и я увидела дракона во всем его свирепом великолепии, с оскаленными зубами и ледяным взглядом. Он убьет Августина, если я не справлюсь.

— Нет, — предупредила я. — Он твой друг. У тебя их и так немного.

Он продолжил улыбаться. Я была бессильна. Я не могла ничего противопоставить обещанию убийства, которое я видела в его глазах.

— Ты обещал.

— Нет.

Черт. Нужно было заставить его пообещать, прежде чем что-то рассказывать.

— Я больше никогда не буду с тобой разговаривать.

— Это было бы ужасно, — съязвил он.

— Я не хочу этого. Я не хочу смерти Августина. Ты опять идешь мне наперекор, считая, что лучше меня знаешь, как для меня будет лучше.

— Мы, Превосходные, порой склонны бывать такими засранцами.

— Я тоже Превосходная.

— Да, но я Чокнутый Роган.

Из всех дурацких, твердолобых, идиотских доводов…

— Если с Августином что-то случится, ты не будешь нести за это ответственность, — сказал он.

— Но ты будешь.

— Я знаю, чем я являюсь, — отрезал Роган.

— Коннор…

— Роган, — поправил он. — Чокнутый Роган.

Мужчина, рассказавший мне историю о побеге из дома в шестнадцать лет, и Превосходный, здесь и сейчас не могли быть одним и тем же человеком.

— Ты меня пугаешь.

— Отлично, — ответил он. — Ты начинаешь понимать. Таков мир, в который ты входишь. Здесь требуются люди вроде меня, способные на ужасные поступки, чтобы люди, которых они любят, могли жить дальше.

Он сказал это не просто так.

Я была влюблена в Коннора Рогана. А он любил меня.

Я встала и направилась к нему. Шаг. Еще шаг. Еще один, и я оказалась в его личном пространстве, стоя слишком близко. Он возвышался надо мной. Нас разделял едва ли дюйм пространства, я подняла подбородок и посмотрела в его глаза. Я увидела только холодную решимость и ничего больше. Он скрывал все остальное.

Он желал меня достаточно сильно, чтобы убить своего друга для моего спасения, но он же сказал мне, что я — Превосходная. Он велел мне сейчас образовать Дом, в полной уверенности, что уничтожает на корню всякую надежду на отношения, потому что верил, что это в моих интересах. Способности Превосходного управляли его жизнью, и он думал, что возможность стать Превосходной превзойдет все для меня.

— Если бы у тебя был ребенок, — кто-то, вроде Матильды, — и этот ребенок не был бы Превосходным, несмотря на все правильные гены, ты бы все равно ее любил?

— Конечно.

— Ты бы защищал ее и заботился о ней? Ты бы учил ее и старался, чтобы у нее была счастливая жизнь?

— Да.

— Рада это знать.

Он сощурил глаза.

— Что это значит?

— Это значит, что ты не убьешь Августина, Роган. Ты позволишь мне самой с этим разобраться.

Его магия вырвалась, поднявшись диким тайфуном, достаточно мощным, чтобы заставить вас вопить от ужаса. Он закружился вокруг нас и натолкнулся на холодную стену, которая была моей силой. Его челюсть напряглась. Все верно. Это я не сдаюсь под твоим напором.

Сила наполнила его голос. Дракон смотрел мне прямо в лицо, в его глазах отражалось бушующее пламя и выжженная земля.

— И почему я должен это сделать?

— Потому что убийство твоего друга тебя ранит, а я этого не хочу.

Его магия бушевала, но моя ей не уступала. Я посмотрела ему в глаза.

— Уважай мои желания, Роган. И я буду уважать твои.

Я развернулась и ушла, прямо сквозь поток его магии, искажающей реальность вокруг нас.

Глава 12

Мне нужна сила. Когда вы являетесь магом, существует только один способ увеличить свой запас силы. Именно поэтому я вошла в гараж бабули Фриды с коробкой мела и книгой по магическим кругам. Она увидела мой наряд из спортивного лифчика и шорт из спандекса, и ее брови поползли вверх. Если бы это было возможно, я бы разделась догола, чтобы увеличить обмен силой, но моя комната и ванная были единственными местами, где я могла дефилировать обнаженной. В комнате был неровный бамбуковый пол, на который плохо ляжет мел, а в ванной — плитка. Первое и самое главное — мои круги не представляли собой ничего выдающегося, и я хотела ровное пространство.

Я выбрала место в уголке подальше от прохода и открыла книгу на странице с подзаряжающим кругом. Он выглядел достаточно мудреным, чтобы сломать мне мозг. Крупные Дома комбинировали круги зарядки со специальным ритуалом, который назывался «Ключ», совершенствуясь с каждым поколением. Как-то раз я наблюдала, как его выполнял Роган. Он нарисовал созвездия магических кругов на гаражном полу и перемещался между ними с убийственной грацией; его руки разили как оружие, удары ломали кости невидимых противников, пока тело поглощало магию. У меня не было Дома и «Ключа», так что я воспользуюсь простым заряжающим кругом. Я уже его испытывала и он работал.

Я присела на корточки и принялась рисовать на бетонном полу. У меня был соблазн воспользоваться инструментами, но каждый источник, с которым я сверялась, утверждал, что использование чего-либо, кроме мела и твердой руки, уменьшит силу круга. Было это правдой или всего лишь магической легендой, роли не играло. Я не могла позволить себе оплошность. Я позвонила Августину и назначила с ним встречу на восемь часов. Мне потребуется полчаса на дорогу, поэтому если я начну сейчас, у меня будет где-то восемь часов для подзарядки. Польза от подзарядки уменьшается с каждым часом, проведенным в круге, так что восьми часов мне хватит с головой.

Голубая «хонда» была припаркована посередине гаража, а бабуля Фрида ковырялась в ее двигателе.

— Чья это машина?

— Твоя, — ответила она. — Люди твоего не-парня притащили ее сюда. Вот записка. — Она протянула мне маленькую карточку.

Я открыла ее. «Прости за «мазду»

— Ты собираешься биться в истерике и требовать, чтобы он забрал ее обратно? — покосилась на меня бабуля.

— Нет. Может, позже.

Мне понадобится машина этим вечером.

Я присела на корточки, тщательно стараясь перерисовать тайный круг со страницы на пол. Блин… Смахивает на рисунок пятилетнего ребенка. Вот какого черта он такой сложный? И почему я только не изучала тайные круги раньше?

— Так как там дела с Чокнутым Роганом? — поинтересовалась бабуля Фрида, вытирая руки полотенцем.

— Хорошо.

Круг внутри круга внутри другого круга… Кто-нибудь, убейте меня.

— Вы все еще ссоритесь?

— Нет.

Три круга снаружи. Три меньших круга внутри.

— Ты так сосредоточилась, что я прямо вижу, как у тебя из ушей валит пар.

— Угу.

— Вы уже это сделали?

Я оторвалась от рисования и посмотрела на нее. Серьезно?

Бабуля отгородилась от меня полотенцем будто щитом.

— Не смотри на меня так.

Я вернулась к рисованию.

— Я просто хочу, чтобы ты была счастлива.

— Я буду счастлива, когда все, кто пытается нас убить, будут мертвы.

— Говоришь, как он. — У бабули дрогнул голос. — Невада, Пенелопа сидит в своем «вороньем гнезде» уже целый час. Она едва перекинулась со мной парой слов этим утром, и у нее такой вид, будто она готовится к похоронам. Теперь еще ты выглядишь так, будто хочешь кого-то ударить. Милая, что не так?

Что не так? Отличный вопрос. Роган влюблен в меня, но не хочет этого показывать, потому что я Превосходная, которая рано или поздно создаст свой собственный Дом. Моя мать врала мне годами напролет, и я даже не знаю, были ли все те разы, когда она и папа заставляли меня скрывать мой талант, мне на благо, или же только, чтобы нас не обнаружила моя другая, полоумная бабуля. Она на пути в город, и Роган с моей мамой оба хотят прикончить Августина. Нам известно, что Дэвид Хоулинг помог убить Нари, но мы не знаем, где он, и у нас нет доказательств, чтобы напасть на его сообщника. А сегодня вечером я должна убедить одного человека, который все это время пытался меня использовать, что в его же интересах позволить мне поковыряться в его мозгах. В остальном же, все просто отлично.

— Я просто устала, — вздохнула я. — У меня есть еще дела, которые нужно закончить до вечера.

— Я тебе не верю.

Я практически рявкнула: «Тебе и не нужно», но ее ярко-голубые глаза были так полны беспокойства, что я проглотила ответ, прежде чем успела открыть рот. Я не собираюсь грубить бабуле.

— Я могу что-нибудь сделать? — спросила бабуля.

— Можешь меня обнять, — предложила я.

Ее лицо вытянулось.

— Ладно, теперь я действительно волнуюсь.

— Ты меня обнимешь или нет?

Бабуля Фрида раскрыла объятия. Я подошла и обняла ее, вдыхая знакомый успокаивающий запах машинного масла, и на короткое мгновение мне снова стало пять лет, и мир снова стал простым и ярким. Она нежно похлопала меня по спине.

— Я установила новую систему компьютерного наведения в Ромео. Просто скажи мне, кого застрелить, ладно?

— Ладно.

Если бы все мои проблемы можно было решить с помощью Ромео, я бы и горя не знала.

Кто-то стоял снаружи моего круга. Я медленно открыла глаза. Тело блестело от пота. Внутри круга слегка парило, словно я была в сауне. Матильда присела возле меловой линии. Ее зверинец расселся вокруг нее: кот и енот с одной стороны, а Банни с другой.

Мы ничего не говорили. Просто смотрели друг на друга.

Матильда потрепала Банни. Он встал и потрусил прочь, цокая когтями по твердому полу. Пару мгновений спустя он вернулся, неся маленький розовый спальник. Матильда расправила его, залезла внутрь, устроившись возле самого круга и свернулась, глядя на меня большими карими глазами. Животные легли рядом, кот и енот у ног, а большой доберман с другой стороны. Она вытянула одну руку к кругу, близко, но не касаясь хрупкой меловой линии, и смотрела на меня.

Довольно долго мы оставались в таком положении, пока ее глаза не закрылись, и она не заснула.

Когда я в следующий раз открыла глаза, в помещение вошел Корнелиус. За ним следовала женщина, небольшого роста, но на высоких каблуках, ее волосы были такого же светло-серебристого цвета, как и у него. Мерцающее платье с вырезом лодочкой облегало ее стройную фигуру. Умело нанесенный макияж подчеркивал теплые карие глаза и тонкие арки бровей. За ней следовали две пантеры на бархатных лапах.

Должно быть, я так долго подзаряжалась, что мой бедный мозг начал галлюцинировать.

— Вот она, — тихо сказал Корнелиус, кивнув на Матильду.

Пантеры уставились на меня своими золотистыми глазами. Я уже приготовилась к неминуемой схватке между Банни и пантерами, но ничего не случилось.

Все три зверя старательно игнорировали друг друга.

Я качнулась вперед, пытаясь подняться на ноги. Мои ноги и попа затекли, и крошечные электрические иголочки от тока крови возвращающейся к мышцам вонзились мне в бедра.

— Пожалуйста, не вставайте ради меня, — сказала сестра Корнелиуса.

Корнелиус прихватил стул из металлической сетки с поста охраны и подкатил его сестре.

— Пожалуйста.

Она аккуратно подобрала платье рукой и села. Пантеры устроились у ее ног.

— Просто, чтобы убедиться, что мы все на одной волне — все видят пантер? — тихо поинтересовалась я.

— Они настоящие, — ответила сестра Корнелиуса. — Хотя, по большей части, для галочки. Я присутствовала на деловой встрече перед тем, как приехать сюда, и хотела напомнить другим участникам, что я Превосходная. Я не могла оставить их в машине, без присмотра они становятся раздражительными и когтят кожаную обивку. Если вы действительно нуждаетесь в защите — собаки лучше всего. Средние и крупные, ничего слишком громоздкого. Вам нужна спортивная собака, которая сможет бегать и прыгать, но с достаточной массой, чтобы сбить нападающего с ног. Доберманы, бельгийские овчарки, ротвейлеры…

Она погладила голову левой пантеры кончиками пальцев. Огромный зверь поднял голову, совсем как домашняя кошка-переросток, и приласкался к ее руке.

— Собаки умрут, защищая своих хозяев, не промедлив ни секунды. Кошек же нужно убедить, что это их проблема.

Она посмотрела на Банни.

— Мой брат из нас троих всегда был самым прагматичным.

Корнелиус улыбнулся.

— У меня есть, кого еще охранять кроме себя, Диана.

Она взглянула на Матильду. По ее лицу пробежала тень. Казалось, она чем-то встревожена.

— Почему она так лежит?

— Нари была эмпатом. — Его голос наполнила печаль, угрожая перерасти в отчаяние.

— Я этого не знала, — сказала Диана.

— Ее магия была слабой. Она никогда ее не регистрировала. Тем не менее, она ей помогала — когда у нее был суд или отбор присяжных, Нари проводила ночь так же, внутри круга. Матильда скучала по ней, поэтому приходила и спала рядом.

Я посмотрела на ручку Матильды, протянутую к кругу. Такая крохотная. Ее мать ушла навсегда, поэтому она пришла и легла спать рядом со мной, потому что это было ей знакомо и на несколько секунд, когда она была между сном и явью, она могла подумать, что я ее мать, живая и ожидающая ее в круге. Кто-то запустил руку мне в грудь и выжал всю кровь из моего сердца.

Диана заерзала на стуле.

— Это не наша линия поведения, Корнелл. Роган, Хоулинг, Монтгомери — все это громкие имена, и Харрисоны к ним не принадлежат. Ты просишь меня одобрить то, что может поставить под угрозу всех нас. Это не вернет твою жену. Она была… партнером.

— Заменимой, — сказал Корнелиус.

— Я этого не говорила.

— Но ты это имела в виду.

— Она была человеком, — тихо сказала Диана. — Я никогда не понимала твоей преданности по отношению к ней. Это…

Матильда села и посмотрела на меня мокрыми глазами.

О, нет. Пожалуйста, малышка, только не плачь.

Ее нижняя губа дрожала. Она развернулась посмотреть на отца и тетю. Диана моргнула, вдруг опешив. Матильда встала, подошла и забралась Диане на колени. Превосходная Харрисон сидела совершенно неподвижно. Ее племянница обняла Диану, прижалась крепче и положила голову тете на грудь.

Диана сглотнула и обняла маленькую девочку руками, чтобы не дать ей соскользнуть.

— Что это значит?

— Твоя племянница тоскует, — ответил Корнелиус. — Она чувствует твою магию, и она ей знакома. Она знает, что ты — член семьи и женщина, а она скучает по матери. Ей нужно утешение, Диана.

Матильда тихо вздохнула. Ее тело расслабилось.

— Это почти как… как привязывание.

— Это больше, — возразил Корнелиус. — Когда к нам привязывается животное, это просто удовлетворение потребностей. Сделай это и получишь преданность. С ребенком все намного сложнее и многослойнее, но это прекрасно, потому что эта любовь отдается добровольно. Никакого обмена. Иногда, если тебе очень повезет, тебя полюбят, и тот, кто тебя любит, ничего не ожидает взамен. Она доверяет тебе, а ведь она даже не знает тебя.

Диана посмотрела на Корнелиуса.

— Почему этого нет между нами?

— У нас это было. Помнишь клубничный сироп?

Она со стоном закрыла глаза.

— Это была моя любимая футболка. Я ее обожала.

— Но ты не рассказала маме, что это сделал я.

— У тебя и так проблем хватало. Тебе приходилось проводить дни напролет с этим мелким монстром Пирсов… — Диана вздохнула. — Полагаю, ты прав. Мы выросли.

— И теперь мы семья лишь на словах.

Она поморщилась.

— Думать об этом на удивление болезненно.

Часы на стене показывали четверть седьмого. Мне нужно было одеваться. Я встала и медленно потянулась. Они даже не заметили.

— Когда ты последний раз видела Блейка? — спросил Корнелиус.

— Лично? — Диана нахмурилась. — Обычно, он присылает е-мейлы. Полгода? Нет, погоди, год. Я столкнулась с ним на том ужасном приеме Национальной бейсбольной ассоциации в прошлом декабре.

Я взяла щетку и смела меловые линии с пола.

— Я не видел его уже два года, — признался Корнелиус.

— Он живет в получасе езды, — сказала Диана.

— Я знаю.

Диана выгнула шею, чтобы посмотреть на племянницу.

— Она уснула?

— Да, — сказал Корнелиус.

Я направилась к двери.

— Расскажи мне о ней еще раз, — попросила Диана за моей спиной. — О своей семье. Расскажи мне о своей жене.

Через два часа после заката центр Хьюстона не демонстрировал никаких признаков замедления жизни. Рваные облака плыли по темно-фиолетовому небу, обрамляя огромную серебряную луну, сияющую над небоскребами. Высокие деловые здания тянулись к ней, усыпанные огнями, в то время как офисные работники проводили вечер перед электрическим светом мониторов. Город был бурным океаном, его здания скалистыми пиками вырывались из улиц, а светящиеся ручейки трафика вились вокруг их оснований. И ассиметричный треугольник штаб-квартиры «Международных расследований Монтгомери» со всеми своими двадцатью пятью этажами, облицованными кобальтовым стеклом, был акулой, рассекающий эти воды, чтобы вонзить в меня бритвенно-острые зубы.

— Вы уверены, что не хотите, чтобы я пошла с вами? — спросила Мелоза. Я обнаружила ее ожидающей у машины, когда вышла из дома. Она настояла на том, чтобы поехать со мной и, учитывая в какие кипящие воды мы совались, я была бы идиоткой, если бы отказалась.

— Нет. Со мной все будет в порядке.

— Ладно. — Судя по тону, ей это совершенно не нравилось, но она ничего не могла с этим поделать.

Я вошла в знакомый ультрасовременный вестибюль и поднялась на лифте на семнадцатый этаж. Блестящий нержавеющей сталью стол, служивший Лине рабочим местом, был пуст, и ее сумки не было на стуле. Секретарши Августина не было на месте. Ничего страшного; я достаточно хорошо помнила дорогу в его офис. Я шла через огромные пространства, слева от меня покатая гладь синих окон, а справа — морозно-белые внутренние стены. Я находилась в самом углу акульего плавника, в логове Августина, а Дом Монтгомери не жалел денег на элегантный дизайн. Он всегда казался мне слегка стерильным, слишком чистым и к тому же лишенным персональных черт, но выглядело это потрясающе. В течение дня тонированные стёкла окрашивали офис в мягкие синие тона, словно вы находились на дне неглубокого моря, но ночью стекло растворялось в темноте, практически исчезая, и раскинувшийся внизу город казался бездонным и сиял огнями.

Впереди замаячила стена с заиндивелыми белыми перьями. Стеклянная секция была сдвинута в сторону и в проеме я видела Августина за столом, что-то читающего на планшете. Я подошла к двери.

— Входи, — пригласил он, не поднимая головы.

Я вошла в кабинет и села. Он продолжил чтение. Августин напоминал мне, что он мой босс.

Осторожно, мягко, я выпустила мою магию. Она стала расползаться по офису тонкими усиками, разветвляющимися и разрастающимися, будто корни огромного дерева. Я притянула ее назад, позволив ей чуть пробраться вперед. Мне не следует торопиться.

Наконец, Августин поднял голову.

— У меня есть несколько вопросов насчет моего контракта, — заявила я.

В его глазах отразилось удивление, а затем сменилось расчетом. Он сложил два и два. Надвигающееся прибытие Виктории Тремейн напугало меня, и я решила согласиться на его предложение десятилетнего рабства в обмен на защиту Дома Монтгомери.

— Отлично. Я постараюсь ответить на все вопросы.

Я достала распечатанный контракт и камеру. Августин поднял брови.

— Предпочитаю бумажный вариант, чтобы делать на нем пометки, — пояснила я. — И я бы хотела записать наш разговор, если вы не возражаете.

— Я должен бы оскорбиться тем, что ты считаешь меня способным отказаться от своих слов, но думаю, вместо этого, я похвалю твою предусмотрительность. Давай приступим.

Я нажала кнопку записи на камере.

— Пункт I, «в интересах успешности компании». Не могли бы вы более подробно пояснить специфику «успешности»? Здесь это описано довольно размыто.

— Успешность Дома — многосоставное понятие. С одной стороны, она представляет отношения Дома Монтгомери с его заказчиками и клиентами. Такая успешность подтверждается повторными контрактами с существующими клиентами и рекомендациями нас новым клиентам. Менее специфический аспект успешности Дома включает нашу репутацию, имя и положение. Дом Монтгомери означает конфиденциальность. Мы — местный Дом с прочными связями с обществом и проверенной историей. В нашем деле, доверие на первом месте, и как подчиненная Дома Монтгомери, вы будете придерживаться высокого стандарта…

Моя магия ползла вперед. Я задавала вопрос, он отвечал, каждый обмен репликами усиливал структуру, и с каждым ответом я завоевывала чуть больше его, пока он не оказался полностью окутанным моей силой.

— Пункт V, «материально отмеченный». Что это значит?

— Где? — Августин пролистал его на планшете.

— Вот. — Я протянула ему лист бумаги и позволила своей магии расползтись чуть дальше. Чем больше я его отвлекаю, тем лучше.

Он сосредоточился на параграфе, бесшумно шевеля губами.

— Это опечатка. Должно звучать «материально ответственный». — Он поморщился. — Прошу прощения.

— Без проблем. — Я исправила совершенно правильный абзац.

— Ненавижу небрежность. Я уже подчеркивал ранее, что машинная проверка орфографии не заменит человеческой внимательности. Чем больше глаз просмотрит контракт, тем лучше.

Он добровольно делился со мной информацией, которую не должен был раскрывать. Августин был готов, и я не смогла бы удерживать его так вечно. Сейчас или никогда.

— Как я буду получать вознаграждение за свои услуги?

Августин раскрыл рот.

Я легонько его подтолкнула.

— Прямым переводом на твой банковский счет.

— Из какого банка будет происходить перевод?

— «Первый Дом».

— Не могли бы вы сказать мне номера маршрутизации и счета?

Это был шаг ва-банк. Если ему понадобится их посмотреть, он может отвлечься. Но Августин был весьма педантичен в своем внимании к деталям.

— Конечно.

Он назвал две строчки цифр. Я их записала.

— У вас есть онлайн доступ к счету?

— Да.

— Какой ваш логин и пароль?

— ДжулиенМонт. LoT45B9!n.

— Кто такой Джулиен?

— Я. Это мое второе имя, которое я ненавижу.

— Пункт XII, третий абзац гарантирует мне три недели оплачиваемого отпуска. Я могу брать их все сразу или по отдельности?

— Как пожелаешь.

Я начала оттягивать магию обратно. Еще два вопроса, и я полностью его освободила. Августин поморщился. Должно быть, он что-то почувствовал, но не смог толком понять.

— Думаю, мы со всем разобрались, — сказал он, наконец. — Остается лишь твоя подпись.

Я откинулась назад.

— Я не стану подписывать контракт, Августин.

Он посмотрел на меня.

— Это ошибка. Роган сделал предложение получше?

Я покачала головой.

— Нет. Это не имеет отношения к Рогану. Мы оба знаем, что вы предлагаете мне непропорционально маленькую компенсацию моей способности помочь вашему Дому. Я понимаю, куда вы клоните. Завести Превосходного вассала было бы отличным приобретением для Дома Монтгомери.

Он сощурил глаза.

— Ты считаешь себя Превосходной?

— Позволит сэкономить время для цели этого разговора, если вы будете обращаться со мной, как с Превосходной.

Может, он прислушается ко мне. Может, мне удастся его убедить, и потом я заберу свою камеру, и ему никогда не придется столкнуться с тем, что на ней.

На его губах заиграла снисходительная улыбка.

— Я тебе подыграю. Продолжай.

— Завтра Виктория Тремейн войдет в этот офис и расколет ваш разум, как орех. Вы не сможете ничего сделать, чтобы ее остановить. Если она решит быть аккуратной, она оставит вам способность соображать. Если же ей не понравится, как вы выглядите, покрой вашего костюма или цвет стен в кабинете, она сделает вам лоботомию.

Августин прищурился. Он снял очки.

— Очаровательно.

Неа. Придется действовать жестко.

— Я пытался проявить великодушие своим предложением. До сих пор я был чрезвычайно терпелив, — продолжил он. — Ты показала мне ошибочность моего выбора, так что позволь дать тебе последний бесплатный совет. Ты провела некоторое время в обществе Рогана и моем собственном, и думаешь, что знаешь, как делаются дела между Домами, и ты осмелилась наставлять меня, словно наши роли поменялись, и я какой-то невежественный дилетант.

Понеслось.

— Ты можешь быть, а можешь и не быть Превосходной. Твои силы и способности открыты для обсуждения. Ты любитель с завышенной оценкой своих собственных возможностей и важности. Я был Превосходным всю свою жизнь. Я — глава сильного Дома с четырьмя живыми Превосходными, я управляю многомиллионной международной корпорацией и имею безупречную репутацию в обществе. Виктория Тремейн лишь старая карга, чей Дом в упадке.

Ладно, он перешел от фактов к полным преувеличениям. Я по-настоящему его разозлила.

— Если я буду не в настроении для ее визита, я с ней не увижусь. Если я решу оказать ей такую любезность, она будет помнить о приличиях и не сделает ничего, чтобы поставить свою безопасность под угрозу, или я выставлю ее на улицу.

Я перевернула верхний лист на стопке контракта и подвинула его к нему.

— Сама мысль о том, что она войдет сюда, и я просто выложу ей свои секреты — абсурдна. Твое присутствие в моем кабинете абсурдно. С меня хватит.

— Посмотрите вниз.

Августин уставился на меня, потом на бумагу. На ней я аккуратными цифрами записала маршрутный и банковские счета, а также его логин и пароль.

— Откуда это у тебя? — прорычал он.

— Вы сами мне сказали.

Августин схватил камеру, отмотал запись и посмотрел, как он сам диктует пароль. Его лицо стало мертвенно-бледным. Он нажал кнопку перемотки и послушал себя еще раз.

Он выронил камеру, и бросился через стол. У меня не было времени отскочить. Его руки вцепились мне в плечи, и он рывком поднял меня на ноги. Разъяренная гримаса исказила лицо Августина, и его черты зарябили, будто иллюзия грозила вот-вот соскользнуть с его лица.

— Что еще?

— Больше ничего другого, кроме вашего второго имени — Джулиен. Можете проверить запись. На вашем месте я бы отпустила. У меня имплантированы шокеры, и я не хочу их применять.

Он меня отпустил.

Я опустилась обратно на стул.

— Общение с Превосходными для меня в новинку. Мне удалось узнать лишь некоторые подробности, включая то, что Превосходные редко раскрывают все возможности своих талантов. Правдоискатели относятся к редчайшим из Превосходных. То, что люди считают нашим основным талантом — определение, когда кто-то нам лжет — на деле, лишь пассивный талант. Это побочный эффект дара правдоискателя, что-то, что мы делаем с минимальными усилиями.

Августин внимательно на меня смотрел. Гнев и беспокойство смешались в его глазах.

— Знаете, как Роган понял, что я Превосходная? Кто-то попытался убить мою бабушку. Я подумала, что это был он, и подавила его волю своей, заставив его отвечать на мои вопросы.

Я смогла удержать его всего несколько секунд, потому что подавлять волю Рогана было все равно, что пытаться удержать цунами, но на те пару решающих секунд, я его одолела.

Я никогда раньше не видела, как у человека в буквальном смысле отваливается челюсть. Это принесло глубокое удовлетворение.

— Вы правы. Я новая Превосходная. Но Виктория Тремейн — нет. Я здесь, чтобы сообщить вам: все услышанное вами о ней — правда. Каждая жуткая история и мерзкая сплетня, которую вы могли знать — считайте, она может это сделать. Виктория ненавидит мою семью, и пойдет на все, чтобы навредить нам, и она способна на поистине ужасные поступки.

Это удобно обходило правду, но не было совершенной ложью.

— Если вы откажетесь с ней встретиться, она дождется удачного момента оказаться вблизи вас и разрушит ваш разум. Даже если вы расскажете ей все, что знаете, она все равно продолжит копаться у вас в голове, ища большего. Ей плевать на ваш статус Превосходного, ваши связи или размер бизнеса. Виктория идет за тем, что она хочет, и она это получает.

Наконец, Августин закрыл рот. Его глаза потемнели.

— Зачем ты здесь?

— Потому что я хочу защитить ваш разум.

— Ты хочешь меня зачаровать? — Он стиснул зубы. — Наложение заклятия требует нескольких недель.

— Нет. Я хочу создать видимость заклятия. Когда я раскрыла разум мистера Эмменса, чтобы выяснить, что искал Пирс, мне удалось как следует разглядеть структуру чар. Заклятие создает преграды в вашем разуме, затрагивая саму суть вашей магии, а затем оборачивается вокруг него твердой скорлупой, глубоко укорененной в вашей психике. Если использовать грубую силу, чтобы разбить скорлупу, то можно убить питающий ее разум. Можно лишь заглянуть под нее, медленно и осторожно, угадывая ее содержимое. Чем сильнее маг, тем сложнее разрушить заклятие.

Если вы мне позволите, я сымитирую эту скорлупу в вашем разуме. Вы Превосходный с огромным магическим резервом и скорлупа будет казаться непроницаемой. Если Виктория Тремейн прощупает ваш разум, она наткнется на скорлупу. Ее разрушение будет вне вопроса — вы умрете и заберете свои секреты с собой. Дальнейшие попытки потребовали бы слишком много времени и подготовки, вроде магического круга и вытягивая ответы на задаваемый ею вопрос. Она жаждет узнать мою личность, а это очень специфическая информация. Она не сможет просто сидеть и бесконечно ковыряться в вашем мозгу. Вы это почувствуете. Она осознает, что это вне ее досягаемости.

— Сколько продержится эта скорлупа?

— Несколько дней. — Сказано это было наугад. В книге, по которой я училась, говорилось, что фальшивая преграда может продержаться пару месяцев, если все сделать правильно. Учитывая, что раньше я никогда подобного не делала, пара дней были более чем вероятным итогом. — И еще мне понадобится ваша помощь. Вам нужно раскрыть свой разум и самому захотеть, чтобы там появилась скорлупа.

— Ты когда-нибудь уже делала это раньше? — потребовал он.

— Нет.

Он откинулся назад, с отчаянием выдохнув.

— Каковы риски?

— Я могу повредить ваш разум.

— Что это значит, мисс Бейлор?

— Я не знаю. Но это единственный расклад, не оканчивающийся вашей смертью, — сказала я.

— Моя жизнь окажется под угрозой, если я откажусь?

Лгать не было смысла.

— Да.

— Почему тебя это заботит? Не проще ли было бы просто убить меня?

Потому что я не смогу спать по ночам. Потому что я не такая. Он не поймет. Я должна дать ему причину, с которой он сможет смириться, что-то достаточно меркантильное, чтобы пощадить его гордость.

— Потому что если возникнет Дом Бейлор, ему понадобятся могущественные союзники.

Мгновения тянулись.

Августин положил очки на стол.

— Роган звонил мне за полчаса до нашей встречи.

Я попросила его не убивать Августина. Я не просила его не звонить.

— Что он сказал?

— Он сказал, что если сделать череду неправильных выборов, то, в конечном итоге, выбора больше не будет. В тот момент я подумал, что он говорит о Хоулинге. Теперь я понимаю, что ему удалось объединить упрек и смертельную угрозу в одном предложении.

Августин смотрел на меня, не отводя взгляд.

— Мы сидим здесь из-за моего высокомерия. Я принял череду неверных решений. Я позволил тебе допрашивать серийного убийцу вопреки своим принципам, зная, что ты скрываешь свою магию, и осознавая весь масштаб твоего возможного обнаружения. Я это сделал, потому что Корнелиус — мой друг, а наше общественное положение мешало мне предложить ему подачку, а его не вынуждало принять ее, но я хотел, чтобы ты занялась этим делом. Я также позволил упоминать свое имя в этом расследовании, потому что меня привлекала мысль быть связанным с правдоискателем. Тогда я сделал осознанный выбор, предложив тебе несправедливый контракт. Я мог бы обращаться с тобой как с юной талантливой Превосходной с редким даром, но вместо этого я попытался воспользоваться твоей неопытностью.

Тогда я прибегнул к манипуляции, чтобы выиграть порядком доставшее состязание с Роганом, даже понимая тот момент, что если мой интерес сугубо профессиональный, то он эмоционально привязался. И вот мы здесь. Ты, моя бывшая сотрудница, желающая вторгнуться в мой разум, и если я этого не позволю, мой лучший друг меня убьет.

— Августин…

Он поднял руку.

— Пожалуйста. Я знаю Рогана намного дольше, чем ты. Я понял телефонный звонок. Я просчитался в этой игре, и просчитался порядком. Я спасен исключительно твоей неопытностью и тем фактом, что ты еще не научилась устранять проблемы жестким упреждающим ударом. Случись эта ситуация пятью годами позже, я был бы уже мертв.

— Августин…

— Это довольно унизительно. Я работал, планировал и ухитрился манипуляциями загнать себя в такое место, где у меня не осталось выбора. Я полагаю, в этом заключен некий урок. — Он открыл верхний ящик и положил кусок белого мела на стол. — Действуй. Давай с этим покончим.

Час спустя я вышла в ночь. Холодный ветер насквозь пронизывал одежду. Усталость окутала меня, словно якорь, притягивая к земле. Я вбухала все свои резервы в скорлупу для разума Августина. И теперь мне нужно доехать домой. Я не хотела вести машину. Я хотела лечь прямо здесь на асфальте и закрыть глаза. Он выглядел довольно мягко и приглашающе. Определенно лучше, чем стоять прямо…

Так, мне нужно добраться домой.

Я осмотрела парковку. Одинокая «хонда» ждала на парковочном месте. Прислонившись к ней, стоял Роган.

Я подошла к нему.

— Где Мелоза?

— Уже дома.

Он открыл для меня пассажирскую дверь. У меня промелькнула мысль забрать ключи. Нет. Я была настолько уставшей, что, вероятно, врезалась бы в ближайшее дерево. Я скользнула на пассажирское сидение. Он сел рядом со мной и выехал с парковки.

Его магия заполнила салон, касаясь меня, словно зверь с острыми клыками, готовый вырваться наружу. На этот раз я не отстраняюсь. Моей собственной магии не осталось. Его сила обернулась вокруг меня, словно одна из Дианиных пантер — опасная, переменчивая, но в настоящий миг спокойная.

Город проносился за моим окном. Я превращалась в кого-то другого. Августин сказал, что через пять лет я бы его попросту убила. Пару месяцев назад подобное казалось невозможным, чем-то, чего я бы никогда не сделала. Теперь я могла видеть скользкий путь решений, которые приведут меня туда. Все они будут нелегкими, принятыми во имя друга, или ради защиты моей семьи, и каждое будет даваться чуть легче, пока все, что я обещала себе никогда не делать, не станет само собой разумеющимся. Я вообще узнаю себя через пять лет? Заглядывая в будущее, я могла видеть лишь черную дыру и женщину в платье, напоминающем броню.

От Рогана исходило напряжение. Мрачная холодность сковала его черты, превратив их в суровую маску, напоминающую лицевую пластину какого-нибудь древнего шлема. Магия усилилась, сильнее обвивая меня. Передо мной закружились картины крови и пепла, а за ними в суровой холодной темноте…

Я потянулась и положила ладонь на его руку. Он вздрогнул и посмотрел на меня.

Интерьер автомобиля дрогнул, и другое место пробилось в мое сознание. Домик, освещенный мягким электрическим светом, желтое дерево и стекло, за которым вздымались белые горы, резкие очертания которых смягчались снегом и бархатистым подбоем далеких деревьев. Снаружи царствовала зима, суровая и холодная, но внутри, в домике, уютное тепло насыщало воздух. Я сидела на большой кровати, и простыни подо мной были мягкими и шелковистыми. Я была укутана в белое одеяло, мягкое, как облачко, и упоительно теплое. Я чувствовала запах шоколада. И ощущала себя абсолютно и полностью довольной. Моя жизнь со всеми ее проблемами осталась далеко позади, а здесь, на краю мира в снежной пустыне, мне не нужно ни о чем беспокоиться.

Я пошевелилась, и иллюзия зарябила. Я все еще была в машине, Роган был за рулем, а моя рука по-прежнему покоилась на его мускулистом предплечье. Он проецировал. Это, должно быть, воспоминание, наверное, из детства. Я не знаю, делает ли он это специально, или это бессознательный побочный эффект его воспоминаний, но у меня был выбор. Я могла бы отвергнуть это и остаться в машине, несчастная и жалеющая себя, или могла позволить себе погрузиться в место, где я была в безопасности и тепле, пока снаружи бушевала зима. Я полностью замерла и с удовольствие погрузилась в проекцию.

Мы ни о чем не говорили, пока он не припарковался перед нашим складом. Домик растаял в воздухе. Я расстегнула ремень безопасности. Я должна зайти внутрь и объяснить маме, что ей не нужно убивать Августина. Я должна буду объяснить, что я сделала. В настоящий момент это казалось устрашающим.

Роган заглушил мотор и приблизился. Его пальцы сжались вокруг моей руки, успокаивая и пытаясь наладить связь.

— Это ты прислал мне книги? — тихо спросила я.

— Да.

Я перегнулась через сидение и поцеловала его. Время замерло, и на несколько блаженных мгновений не было ничего, кроме Коннора, пьянящего и неотразимого, его вкус, его запах, грубая мужская сила его рук, и нежное соблазняющее прикосновение его губ… А потом я вышла из машины и ушла, прежде чем сила того поцелуя развеялась.

Глава 13

Я открыла глаза из-за яркого света и громкого сигнала будильника. Вырубив его, я стянула телефон с тумбочки. Три сообщения: Рогана, Дианы Харрисон и третье с неизвестного номера. Я прочитала сообщение Рогана первым.

«Дом Хоулингов отрекся от Дэвида. Ленора встретится с нами сегодня утром в восемь. Мы с тобой едем одни. В разрешении для Корнелиуса указано, что он должен держаться в стороне, обеспечивая защиту Матильды.»

Выходит, Корнелиус все-таки получил свое благословение, но не совсем так, как ему бы того хотелось. Я щелкнула по сообщению от его сестры. «Мой брат редко привлекает к себе внимание. Не недооценивайте Корнелиуса. Он опасный маг и настолько любит свою жену, что по-прежнему готов пожертвовать ради нее каждым привязанным к нему животным. Я считаю вас лично ответственной за безопасность моей племянницы».

Отлично. Она знает обо мне всего пять минут, а уже возлагает на меня ответственность.

Я открыла последнее сообщение. Фотография улыбающегося Дэвида Хоулинга, с напитком в левой руке и «стреляющего» указательным пальцем правой. Мне уже доводилось играть в эту игру. Я набрала ответ: «Мило».

Ну же, ответь мне.

Ничего. Наверняка, он использовал одноразовый телефон.

Можно подумать, что в глазах Дэвида была некая дикость. Нечто говорившее, что он был хладнокровным, расчетливым убийцей, но нет. Они были теплыми и спокойными, цвета лесного ореха. Его лицо было расслабленным, улыбка искренней. Что же тобой движет, Дэвид?

Сообщение было отправлено мне, но на деле предназначалось Рогану. Я переслала его ему.

Ответ не заставил себя ждать. «Мило».

Ха! Злые умы мыслят одинаково.

Кто-то постучал.

— Кто там?

— Это я, — раздался голос Каталины за дверью.

— Входи.

Сестра вошла внутрь и плотно прикрыла за собой дверь. Ее лицо было бледным, губы превратились в тонкую ниточку.

— Что случилось?

Она села на кровать и протянула мне планшет.

— Это планшет Матильды?

Каталина кивнула.

— У Матильды есть е-мейл адрес, чтобы ее мама присылала ей с работы картинки с котятами. Она знает, как проверить почту и сегодня утром там было вот это.

Я посмотрела на планшет. Видеоролик. Ладно. Я щелкнула на него.

На экране возникла улыбающаяся рожа Дэвида Хоулинга.

— Привет, Матильда.

Ах, ты ж, сукин сын.

— Я слышал, что твоя мамочка умерла.

Меня охватила ярость.

— Ты скучаешь по своей мамочке? Мне так жаль, что она ушла. Неправильно, когда мамочки уходят вот так. Но не грусти. Скоро ты с ней увидишься. Я об этом позабочусь.

Он наставил указательный палец на экран, подмигнул, и изобразил выстрел. Видео остановилось.

Мир вокруг окрасился красным, и на секунду я даже не могла ничего видеть.

— Ей всего четыре года. — У Каталины задрожали губы от едва сдерживаемой злости.

— Корнелиус это видел?

— Нет.

— Поговори с Берном и скажи ему, чтобы он удалил это сообщение из почтового ящика Матильды и сервера. Его отправили, чтобы позлить нас и заставить сделать какую-нибудь оплошность.

Корнелиусу и так было не по себе. Это е-мейл мог стать последней каплей.

Каталина схватила планшет.

— Ты убьешь его, Невада. Убей его или это сделаю я. Он не тронет ни волоска на голове Матильды.

— Убью, — пообещала я ей.

Тридцать минут спустя, приняв душ, одевшись и должным образом вооружившись, я заняла пассажирское сидение в «Рендж Ровере» Рогана. Мелоза кивнула мне с заднего сиденья. Обычно, я прятала свой пистолет в полотняном мешке или сумочке. Сегодня я не стала с этим заморачиваться. Мой «Бэби Дезерт Игл» покоился в набедренной кобуре. В его магазине было двенадцать патронов калибра 0.4 дюйма «Смит энд Вессон», и я прихватила с собой два запасных магазина во внутреннем кармане жакета.

Мы ехали в центр города молча, за окнами проносился Хьюстон под пасмурным небом. Новая штаб-квартира Леноры разительно отличалась от мраморной элегантности старого Судебного Центра, который Роган сравнял с землей, пытаясь спасти город. Новый Судебный Центр был возведен одним из крупных Домов в качестве многоэтажного офисного здания и выкуплен городом Хьюстоном за три дня до своего открытия.

Новый Центр Правосудия был выстроен из полированного закатно-красного гранита, его фасад представлял собой сложный узор из прямоугольников и треугольников, обрамленных тонированым стеклом. Когда солнце падало на него под правильным углом, все здание сияло, его оттенок менялся от времени суток и цвета неба. Иногда оно было огненно-оранжевым, иногда почти фиолетовым, а иногда и красным. Оно вонзалось в облака огромным заостренным обелиском, занимая целый квартал между улицами Тревиса и Капитолия. Башня была злее, тоньше и крепче, памятником хьюстонской решительности и отваги, и поводом врагов позлословить. Люди называли ее Шпилем. Название подходило.

Роган припарковал «Ренж Ровер» на парковке в двух кварталах от места, Шпиль возвышался над городом, и пасмурное небо окрасило его в пурпурно-фиолетовый цвет свежего синяка. Меня охватило дурное предчувствие. Хотелось бы, чтобы мы могли взять больше поддержки. К сожалению, эта часть центра города была признана «зоной без сопровождения» по взаимному согласию между Домами. Мы взяли Мелозу, которая могла сойти за водителя, но это было все.

Теоретически ограничение делало центр города безопасным. На практике, на нас напали лишь в нескольких кварталах от старого Центра Правосудия, и политика «без сопровождения» не внушала мне доверия.

— Удачи, — пожелала Мелоза.

Ага. Вот только я надеялась, что она нам не понадобится.

Мы без проблем попали в здание, где я сдала свое оружие, а затем прошли в огромный вестибюль «Шпиля», с полом из полированного белого мрамора и красными гранитными колоннами, поднимающимися на головокружительную высоту. Мы выбрали правый лифт, и он благополучно перенес нас на двадцать третий этаж. Охранница Леноры Джордан, коренная американка лет сорока, окинула нас придирчивым взглядом и кивнула на дверь. Мы вошли в кабинет, и я едва поверила своим глазам.

Ничего не изменилось. Те же массивные книжные шкафы, те же кожаные кресла для посетителей, те же темно-красные шторы. Даже массивный стол из старой древесины выглядел таким же. Комната не просто походила на ее прежний кабинет — это была его точная копия, словно обрушения здания не было и в помине.

Ленора Джордан сидела за столом, печатая на компьютере. Встретившись с ней впервые, я не могла вспомнить, как дышать. Ленора была героиней моего детства. Неподкупная, могущественная, уверенная, она связывала преступников магическими цепями и тянула их на суд. Как когда-то сказал Роган, закон и порядок были ее богами, и она молилась им искренне и часто.

Может быть, это было потому, что мы встречались в третий раз или, может быть, слишком многое произошло, но я не могла отыскать благоговение перед героем. Вместо этого я заметила тонкие морщинки вокруг ее рта и легкую отечность вокруг глаз. Ее кудрявые черные волосы были по-прежнему идеальны, и макияж, подчеркивающий ее шоколадную кожу, все еще был безупречен, но усталость искажала совершенство. Прокурор округа Харрис работала сверхурочно.

— Да? — спросила она, не поднимая головы.

Роган достал телефон, провел пальцем по экрану, чтобы включить запись смерти сенатора Гарзы, и поместил его между глазами Леноры и монитором ее компьютера. Она выдернула телефон из его руки. С каждой секундой записи, взгляд Леноры заострялся. Она сосредоточилась на видео, будто хищная птица, могучий орел, готовый нанести удар.

Видео закончилось.

— Желаешь осведомиться насчет этого? — поинтересовался Роган.

Ленора подняла голову. Ярость затопила ее глаза. Все волосы у меня на затылке встали дыбом. Мамочки.

— Я уже знаю об этом, — рявкнула она.

Роган положил флешку на стол. Ленора забрала ее и спрятала в ящик стола.

— Откуда у вас это видео?

— Перед своей смертью, Габриэль Барановский сообщил мисс Бейлор, что Елена де Тревино, сотрудница Дома Форсбергов, поделилась с ним этой записью. Они с Еленой были любовниками. Он намеревался предать это видео огласке и передал его мисс Бейлор.

Глядя на Рогана, я бы в жизни не догадалась, что он только что солгал.

— Складно врешь. — Ленора впилась в меня взглядом. — Что произошло на самом деле?

— Барановский упомянул о наличии видео, но на него напали раньше, чем мы смогли получить запись, — сказала я. — Поэтому мы использовали секретную команду хорьков, которая проникла в дом и стащила ее из его компьютера.

Ленора уставилась на меня. Я почувствовала себя никчемной.

— Хорьки?

— Да.

— Если точнее, два хорька и один хорьковый барсук, — поправил Роган.

Она закрыла глаза, а затем медленно их открыла. Интересно, не считала ли она про себя, стараясь успокоиться.

Роган раскрыл свою черную папку на молнии и положил перед Ленорой лист бумаги.

— Это копия полицейского отчета об убийстве четырех юристов Дома Форсбергов в отеле «Ша Ша» тринадцатого декабря. Среди них были Елена де Тревино и Нари Харрисон, жена Корнелиуса Харрисона, третьего отпрыска Дома Харрисонов.

Еще один лист бумаги.

— Это обоюдное соглашение о сотрудничестве между Домом Роганов и Домом Харрисонов для установления личностей, причастных к смерти Нари Харрисон.

Роган продолжал выкладывать бумаги.

— Это копия полицейского отчета об обнаружении следов психокинетической активности на месте гибели Нари Харрисон и Елены де Тревино.

— Это юридическое заявление от меня, Коннора Рогана, главы Дома Роганов, описывающее имеющиеся у меня доказательства того, что эгоциссор и психокинетик объединили свои силы, чтобы совершить вышеупомянутые убийства. Это юридическое заявление от Авраама Левина, моего подчиненного и главы службы наблюдения, в поддержку моих слов.

Я понятия не имела, что настоящее имя Бага — Авраам Левин.

— Это отчет о происшествии и юридическое заявление от Троя Линмана, сотрудника моего Дома, и Невады Бейлор, детектива, нанятого Домом Харрисонов для расследования смерти Нари Харрисон. Эти показания описывают неспровоцированное нападение третьего отпрыска Дома Хоулингов, Дэвида Хоулинга, с целью убийства мистера Линмана и мисс Бейлор.

— Это объявление вражды и ходатайство о «Веронском исключении» для Дома Рогана и Дома Харрисона с целью привлечь Девида Хоулинга и всех его сподвижников к ответственности.

Я мысленно сделала себе пометку никогда не тягаться с Роганом в бумажной волоките.

Ленора Джордан пролистала стопку бумаг.

— Вам известна личность манипулятора, работающего с Дэвидом Хоулингом?

— У нас есть подозреваемый, — сказал Роган.

Ленора подумала над этим. Роган проводил четкую линию: манипулятор был причастен к смерти сенатора Гарзы; Елена де Тревино владела записью вышеупомянутого убийства, которой она поделилась с Барановским; Елена и Нари Харрисон были убиты манипулятором и ледяным магом; когда мы пытались расследовать убийство, ледяной маг попытался убить нас, и этим ледяным магом был Дэвид Хоулинг. Чтобы добраться до манипулятора, нам придется поймать Дэвида Хоулинга. Я не юрист, но даже я могла видеть, что, хотя у нас было достаточно причин, чтобы объявить вражду, у Леноры не было достаточно доказательств, чтобы идти в суд. Видеозапись смерти Гарзы была украдена, и подтверждение ее подлинности будет означать борьбу с Домом Форсберга. Даже если подлинность видео будет подтверждена, и оно будет представлено в суде, оно не предоставляло никаких доказательств активности ледяного мага. Фактически, смерть Гарзы и нападение Дэвида Хоулинга на нас могут быть совершенно несвязанными инцидентами.

Ленора подтянула ходатайство и подписала его.

— Ходатайство о «Веронском исключении» одобрено. Участники предоставят достоверную информацию и приложат все разумные усилия для задержания обвиняемых, с тем, чтобы они могли быть допрошены правоохранительными органами. Не облажайся, Роган.

Мы покинули массивный вестибюль, и вышли на Милам Стрит. Пока мы разговаривали с Ленорой Джордан, в облаках появились разрывы, и теперь узкие лучи солнца пробивались сквозь сумрак. Высокие здания превратили улицу в каньон с потоком машин внизу. Мы повернули налево, дошли до конца квартала и свернули направо на Раск Стрит, двигаясь против движения машин. В этой части Хьюстона улицы шли в одном направлении, пересекаясь под прямым углом. Раск направляла движение на юго-восток, Мириам пересекала ее в юго-западном направлении, и с обеих сторон я не видела ничего подозрительного. Пока все идет хорошо.

Впереди, на углу Луизианы и Раск, Мелоза, скрестив руки, стояла, прислонившись к Рендж Роверу, ее лицо было мрачным. Рядом с ней стоял Леон с выражением «я-ничего-такого-не-делал-и-не-знаю-как-это-случилось» на лице. Как…

— Я его убью, — процедила я сквозь зубы.

— Он водит машину? — спросил Роган.

Я ускорила шаг.

— Нет, не водит. Думаешь, мы бы позволили ему сесть за руль? Должно быть, он забрался в твою машину.

— На это не было времени, — заметил Роган.

— Он одаренный.

Как только я до него доберусь, все ноги повыдергаю.

Роган схватил меня за плечо, и отдернул назад. В тротуар передо мной вонзилась карминная молния. Воздух хлопнул, словно ударяя невидимым кулаком по барабанным перепонкам. Энеркинетик.

Я вытащила пистолет.

Еще одна малиновая вспышка понеслась на нас сверху. Металлический указатель метро сорвался со здания и рванул, чтобы перехватить ее. Молния выплеснулась на него, разбрызгиваясь и шипя, как светящаяся кровь. Впереди уличный фонарь повернулся, словно отрезанный у основания, и полетел прямо вверх, оборвав электрические кабели.

Позади нас завизжали тормоза. Я развернулась, прижавшись спиной к спине Рогана.

Существа неслись к нам по Раск Стрит, уворачиваясь от отдельных машин. Ростом четыре фута и оплетенные стальными мускулами, они двигались подобно гигантским кошкам, ускоряясь, чтобы поймать добычу.

— Предупреждение! — крикнула я.

— Мелоза, уводи его отсюда! — рявкнул Роган, его голос был отчетливо слышен через улицу.

Я рискнула оглянуться. Мелоза схватила Леона. Вокруг нее развернулась голубая сфера эгиды, и она потащила его прочь, убегая вниз по Луизианна Стрит.

Над нами красная энергия молотила по указателю метро, разрывая его на части. Фонарный столб взлетел и развернулся горизонтально, сметая все с крыши приземистого двухэтажного здания.

Первая тварь запрыгнула на такси и пробежала по кабине. Начиная от горла, она напоминала поджарую львицу, покрытую колючей фиолетово-голубой шерстью с черными розетками, каждая с красным пятном в центре. Из ее плеч прорастали тонкие пушистые щупальца, которые извивались сами по себе, взбивая воздух, будто венчики. Четыре маленьких красных глаза, каждый в черном кольце, усеивали ее голову. У нее не было ушей и видимого носа, только лишенный губ рот, наполненный клыками.

Тварь на мгновение замерла на крыше такси, не зная, куда направить следующий прыжок. Ее рот раскрылся слишком широко, распахнувшись, словно змеиная пасть. Тонкие мембраны щек пылали красным.

Я прицелилась и выстрелила.

Первые две пули разорвали морду монстра и из его черепа полетели розовые брызги. Он прыгнул вперед, направляясь ко мне.

Я выдохнула и снова выстрелила, быстрой очередью. Три, четыре.

Красные сгустки энеркинетической магии осыпались на тротуар вокруг нас, словно багряный град, взрываясь с электрическим шипением.

Четвертая пуля проделала дыру между глаз существа. Оно пролетело еще несколько футов по инерции, а затем рухнуло, уткнувшись мордой в землю.

Вторая тварь выскочила между машин. Я выстрелила в нее два раза.

Пять, шесть.

Она продолжала приближаться. У меня осталось тридцать пуль. Нужно целиться поточнее.

Сердце все еще колотилось, кровь все еще шумела в голове, но я оставила это позади, осознавая, но абстрагировавшись, как если бы это происходило с кем-то другим. Цель была единственным, что имело значение.

Семь, восемь. Девять, десять.

Тварь затормозила и рухнула.

Рядом со мной шлепнулась красная молния. Две твари выпрыгнули на открытое пространство: одна на машину, другая — на землю рядом. Я выстрелила дважды, опустошив магазин в создание наверху. Оно заскулило, издав жуткий высокий вой, не принадлежащий ни одному земному животному, и атаковало.

Одним движением я извлекла магазин, защелкнула новый, подняла пистолет и нажала на курок. Пули впивались в череп твари одна за другой, поражая одну и ту же точку между ее глаз. Одна, две, три, четыре…

Она продолжала приближаться.

Пять, шесть…

Свет в ее глазах померк. Она все еще бежала, но была уже мертва. Я развернулась к ее приятельнице. Она была большой, на целых четыре дюйма выше предыдущей. Я вздохнула и выстрелила. Пистолет загрохотал. Пули вонзались в морду твари, но она даже не замедлилась.

Мужчина закричал и упал сверху на тротуар, приземлившись на пути у зверя. Роган нашел энеркинетика.

Тварь увернулась и бросилась вперед. Десять ярдов.

Прогремели два последних выстрела. Я опустошила мой «Дезерт Игл».

Восемь ярдов. Оно разорвет меня на кусочки.

Я извлекла магазин.

Шесть ярдов.

Вставила в пистолет новый магазин. Последний магазин.

Пять. Тварь прыгнула, оскалив клыки, растопырив пальцы на массивных лапах, готовая резать и рвать своими красными когтями.

Фонарный столб врезался в существо сбоку, пронзив его и впечатав в стеклянный фасад темного здания слева от меня. Стекло разлетелось вдребезги.

— Могла бы попросить о помощи, — заметил Роган.

Меня окатило волной магии, тревожное эхо огромного магического резерва, выплеснутого за раз. Не хорошо.

Вниз по Раск Стрит несколько машин, которые не смогли уехать, скользнули в стороны, словно их толкнула какая-то мощная сила. В тротуаре появилась круглая вмятина размером с канализационный люк. Другая. Третья. Что-то огромное и невидимое направлялось в нашу сторону.

Роган протянул руку. От здания справа отломился кусок и прорезал пустое пространство там, где должно было находиться существо. Обломок пронесся по воздуху без какого-либо сопротивления и замелькал туда-сюда, вверх и вниз, пока Роган пытался поразить невидимого гиганта. Как, черт побери, можно сражаться с чем-то, у чего нет тела? Он мог нас ранить, а мы не могли причинить ему вреда.

Бух! Выбоина.

Бух! Еще одна.

Бух!

Следующая должна была очутиться на синем внедорожнике. Внутри съежилась женщина. Роган сдвинул автомобиль с пути, и невидимая нога приземлилась на асфальт.

Я могла попытаться пристрелить его, но было непонятно, где окажутся пули, если их ничего не остановит. Мы были прямо в центре города с тысячами людей вокруг.

Всего лишь пол-квартала отделяли нас от прозрачного гиганта.

Роган обрушил кусок здания туда, куда должен был прийтись следующий шаг гиганта. Невидимая сила прошла прямо сквозь него. Автомобиль мчался по улице Мириам и вильнул, пытаясь избежать выбоин. Роган взмахнул рукой, и машина свернула влево, убираясь с пути невидимого явления.

— Слишком много гражданских, — прорычал он. — Мы не можем разобраться с ним здесь.

Я попятилась.

— Ему не нужны гражданские. Ему нужны мы.

Нам нужно открытое пространство. Что здесь есть подобного? Парк Транквилити находился в двух кварталах от нас, но он был окружен каменной стеной со всего несколькими открытыми проходами. Впрочем, рядом с ним была площадь Германна, участок ровного широко открытого пространства среди улиц-каньонов центра города.

— Площадь Германна.

Роган развернулся.

— Живее.

Мы развернулись и побежали к «Рендж Роверу»

Шаги за нами ускорились, сотрясая тротуар торопливым стакатто. Бух, бух, бух.

Я должна бежать быстрее, черт возьми. Быстрее!

Воздух обжигал легкие. Мы домчались до парковки, и я развернулась. То, что нас преследовало, все еще было невидимым, но здание слева со стеной из черного стекла отражала улицу. Раздробленное изображение мелькнуло во множестве стеклянных панелей, пока невидимый гигант топал по направлению к нам.

Я прищурилась не в силах отвести взгляд. Оно было огромным и бледным и тащилось вперед на двух массивных ногах-валиках из сочащейся жировой ткани. Ноги поддерживали продолговатое морщинистое тело, без волос, с зачатками передних конечностей. У него не было шеи. Его тело просто наклонилось вперед, как вопросительный знак, и в конце этого вопросительного знака находился округлый черный рот, заполненный рядами треугольных когтевидных зубов, словно какой-то кошмарный кишечный паразит высотой тридцать футов.

Боже мой.

— Невада! Забирайся в машину!

Я запрыгнула на пассажирское сидение и пристегнулась.

— Поехали! Сейчас же!

Роган выехал с парковки. Если мы поедем по Раск, это приведет нас к чудовищу, а не от него. Осталось только одно направление — на северо-восток по улице Луизианы.

Я оглянулась назад.

— Оно гонится?

Двадцатифутовая секция здания разлетелась вдребезги, усеивая тротуар черным стеклом. Бум! Вмятина в асфальте.

— Гонится. У тебя есть план?

Он повернул налево на улицу Капитолия. Здесь машины все еще двигались, не обращая внимания на происходящее в квартале отсюда. Роган посмотрел на здание справа. Ряд окон на третьем этаже взорвался. Машины сделали все возможное, чтобы разъехаться.

— Помогло, если бы я знал, что это, — сказал он.

— Это похоже на гигантскую личинку.

— Можешь ее видеть?

— Я могу видеть ее отражение.

Существо топало к улице Капитолия. Где же копы? В центре была целая армия копов. Шпиль и мэрия в нескольких кварталах позади.

— Воспользуйся телефоном, — посоветовал Роган.

Я повернулась и сделала снимок на телефон. На маленьком экране возник гигантский ленточный червь во всей своей омерзительной красе. Я показала фото Рогану.

— Кром Круак. Это призыв Превосходного уровня и кто-то его прикрывает.

— Но почему ты не можешь его поразить?

— Потому что у него нет материального тела в нашем мире. Они призывают не само создание, а лишь его магический отпечаток. Тварь по-прежнему находится в своем потустороннем мире. Мы же видим его магическое эхо.

— Если у него нет тела, тогда как оно может крушить улицу?

— Оно создано из тайной магии. Когда магия вступает в контакт с нашей реальностью, то причиняет урон.

Роган мастерски подрезал другую машину.

— Значит, оно может нам навредить?

— Еще как.

— Как мы можем его убить?

На его губах мелькнула улыбка, быстрая и острая, словно выдернутый из ножен меч.

— Мы убьем его с помощью воды. Он в нашем мире, потому что призывающий удерживает его здесь с помощью магической связи. Вода нарушает связь. Если мы утопим его в воде, он либо воплотиться, либо исчезнет.

В парке Германна был большой прямоугольный фонтан.

Роган резко свернул налево на улицу Смит. Вся левая сторона была перекрыта строительными заграждениями, потому что рабочие разобрали тротуар перед Департаментом общественных сооружений. У нас оставалось только две полосы для маневра, но они были свободны. Роган надавил на газ. Рендж Ровер взревел, ускоряясь, каменная стена парка Транквилити промелькнула мимо.

Я полезла в карман и нашла кусочек мела. Вероятно, нам понадобится круг…

Впереди пятеро детей ждали на тротуаре, все они ученики начальной школы и держались за руки, с ними была единственная женщина среднего возраста. Театральный квартал находился как раз дальше по улице. Нам только не хватало паникующих детей. Чертовски неудачное время для школьной экскурсии.

Немолодая женщина повернула голову. Светло-каштановые волосы, привлекательное лицо с высокими, выразительными скулами, бледно-розовая помада, широкие глаза под высокими дугами бровей, выщипанных в тонкие ниточки, и взгляд в ее глазах… Взгляд глубокого, сильного удовлетворения. Келли Уоллер. Кузина Рогана.

Дети вышли на улицу, держась за руки, встав живой баррикадой на нашем пути.

— Роган! — закричала я.

Мы двигались слишком быстро. Он не успеет вовремя остановится.

Роган вывернул руль вправо. Рендж Ровер пробился сквозь узкий проем в стене парка Транквилити. Я краем глаза заметила бетонный стол для пикника. Рендж Ровер врезался в него с отвратительным хрустом. Подушка безопасности ударила меня в лицо. Я по инерции дернулась вперед, ремень безопасности обжег плечо. Тяжелый автомобиль взмыл, мучительное мгновение пролетел по воздуху и рухнул вниз, переворачиваясь по траве. Мы остановились крышей вверх, подушки безопасности, обмякнув, свисали с приборной панели. Я почувствовала привкус крови во рту.

— Невада?

— Я в порядке.

Роган зарычал, как животное, и вырвал свой ремень безопасности, его лицо было нечеловеческим, он источал враждебность подобно теплу.

Я должна выбраться из машины. Я отщелкнула ремень безопасности, рывком распахнула дверь и шагнула на траву. Белые меловые линии вспыхнули вокруг нас холодным пламенем. Мы находились в магическом круге, он был настолько огромным, что, должно быть, достигал тридцати ярдов в диаметре. Символы вспыхнули один раз, пламя разгорелось, а затем что-то скользнуло мне в горло холодными скользкими руками, вцепилось во внутренности и попыталось вырвать их через рот.

Земля исчезла. Я барахталась в воздухе, подвешенная в какой-то первозданной темноте; тело билось и ломалось в агонии, выкручивающей кости, затем темнота разорвалась, и я рухнула на ледяной пол, боль угасающим эхом отдавалась в суставах. Грудь ударилась о грубую холодную поверхность. Я была обнаженной. Роган упал рядом со мной и перекатился на ноги, обнаженный.

Я заморгала, пытаясь смахнуть слезы.

Улица исчезла. Хьюстон исчез. Вместо города, нас окружала каменная пещера размером с футбольное поле, с аккуратными рядами тонких бетонных колонн, поддерживающих каменный потолок высотой в три этажа. Круглые электрические светильники освещали пространство, испуская желтое свечение с вершин колонн.

Тайные линии вокруг нас горели бирюзой. Мы находились внутри круга — самого многослойного и сложного, какой я когда-либо видела — нарисованного на бетонном полу. Внутри круга пол был чистым, но за пределами линий, он был белым от инея. Узкий силовой канал шириной в ступню, созданный из идеально прямых линий, питал круг. Я подняла голову. В десяти футах от нас силовой канал расширялся во второй меньший по размеру круг. В его центре обнаженный и покрытый голубыми глифами стоял Дэвид Хоулинг.

— Привет, — улыбнулся он.

Было холодно. Было так невыносимо холодно. Я поднялась с пола и обхватила себя руками, пытаясь сберечь то немногое тепло, что еще осталось в моем теле. Рядом со мной стоял Роган с расправленными плечами, расставленными ногами, мышцы на бедрах были напряжены, словно он готов был рвануться вперед. Глядя на его лицо, я могла слышать, как ломаются кости Дэвида. К сожалению, он целиком и полностью был там, а мы — здесь, запертые внутри круга.

Это был тот еще круг, сложный и накрученный. Его основа, должно быть, проискодила от Pùbù, круга высшего уровня, названного китайским словом, означающим водопад. Pùbù начинался как два круга, один больший, другой меньший, соединенных узким силовым каналом около восемнадцати дюймов шириной. Меньший круг питал больший, канал фокусировал и увеличивал силу мага, как лупа. Дэвид модифицировал его, добавив еще ряд глифов, вторую границу и странные созвездия маленьких кругов, ответвляющихся от внешней границы.

— Вот мы и встретились, — сказал Дэвид.

Магия Рогана зашевелилась, медленно формируясь, словно готовящийся высвободиться ураган. Я заставила себя стоять спокойно. Он собирался дать себе волю и сделать то, что заработало ему все его пугающие прозвища.

— Я бы этого не советовал, — произнес Дэвид небрежным голосом. — Оглядись, Роган. Это место должно выглядеть знакомо. Позволь освежить твою память. Ты такой же Кроноверский ворон, как и я. История хьюстонских Домов — обязательний предмет старшей школы в Кроноверской академии? Обязательная обзорная экскурсия по цистернам, дополненная лекцией о дуэли Джона Пайка и Мелиссы Кроновер? Что-нибудь припоминаешь?

Роган огляделся. Его магия потухла, словно задутая.

Я посмотрела на него.

Он покачал головой с мрачным лицом.

— Специально для прекрасной дамы, — сказал Дэвид, — эта цистерна является одним из многих подземных резервуаров, построенных хьюстонскими Домами после 1878 года. Эта конкретная цистерна принадлежит Дому Пайк. Она расположена всего в двух шагах от болот Буффало, и над ней сейчас находится университет Пайк, который в этот час заполняют примерно три тысячи студентов. Или что-то около того.

Воспоминания о рушащемся центре города поплыли передо мной, здания вокруг нас разрушались, когда импульсы силы Рогана крушили их, в то время как он сам парил в круге с отрешенным и безмятежным лицом. Когда Роган использовал магию, сделавшую его Мясником Мериды, она не просто генерировала нулевое поле. Она пробивала дыру в реальности. Ничто не могло коснуться его в этом круге, но его сила пронзила бы скалу и кампус над нами. Первый же импульс его магии раскрошит землю вокруг нас, а следующий спровоцирует обрушение. Даже если я снова смогу остановить Рогана, как я сделала это раньше, к тому моменту как мы закончим, кампус будет в руинах, частично засыпан, а воды болот Буффало, стремящиеся в углубление, утопят всех выживших. Мы выживем. Никто больше не сможет.

Температура понижалась. Я задрожала. Как же холодно.

Роган подошел ближе, прижавшись своим большим телом ко мне. Его тепло было таким приятным, и я обняла его. Я не хотела, чтобы он умер.

— Это не моя идея, — сказал Дэвид. — Я предпочитаю быстрые, точные убийства, но очевидно, на ваши трупы существуют определенные планы. Мне поручено убить вас без каких-либо видимых ран или повреждений на лицах и конечностях, что исключает мой привычный выбор оружия и оставляет для вас гипотермию. К сожалению, телепортация переносит лишь живые создания. Поэтому мы оказались здесь обнаженными, лишившись всякого достоинства. Я не люблю противоборства, и честно говоря, вся эта ситуация весьма неприятна. Это пространство довольно большое, поэтому мне понадобится еще двадцать-тридцать минут. Подобная смерть довольно длительна, но боль будет уменьшаться по мере приближения к исходу. Станет проще, когда наступит спутанность сознания. В какой-то момент вы даже почувствуете тепло. Мне уже приходилось видеть бредящих людей. Они уходят в Великое Ничто, даже не понимая, что погибают. Постарайтесь расслабиться.

Если бы я только могла дотянуться до него руками, то мигом бы стерла эту ехидную улыбку с его мерзкой рожи.

Роган погладил меня по спине. Суровое выражение его лица сказало мне все, что мне нужно было знать. Мы были в ловушке. Внутренняя граница нашего круга отрезала нас от остального мира и от Дэвида. Никто не знал, где мы находились. Помощи ждать неоткуда. Мы умрем здесь, обнаженными, а Дэвид Хоулинг будет смотреть и улыбаться.

Теперь холод стал невыносимым. Мои зубы застучали, а колени захотели колотиться друг об друга.

Я переминалась с ноги на ногу и наступила на что-то твердое. Отступление от Рогана и тепла причиняло физическую боль. Я присела, обнимая колени, словно пытаясь согреться, и держалась между Дэвидом и тем, на что я наступила. Я пощупала вокруг рукой и наткнулась на знакомые очертания. Кусок мела, который я сжимала в руке, когда выбиралась из машины. Я почти закричала. Вместо этого я поднялась и снова обняла Рогана.

— Неосмотрительно с твоей стороны, — сказал Роган, глядя на Дэвида. Его голос был спокойным.

— Я сделал все, что было в моих силах. Телепортация — капризная штука, — сказал Дэвид. — Никто не хотел, чтобы вы в итоге превратились в фарш. Если бы это произошло, они бы смирились с такой смертью, но она точно была бы далека от идеала. Телепортация требует места, относительно близкого и достаточно большого, чтобы поглотить отголоски телепортации, в то время как мне требовалась изолированная, закрытое место с высокой влажностью и расположенное так, чтобы твоя склонность к разрушению городов не была проблемой.

— Все равно, риск слишком высок. Больше пятидесяти процентов телепортаций неудачны.

Дэвид покачал головой.

— Ни у одного из вас не было хирургических вмешательств, требующих неорганических компонентов. Я рискнул предположить, что у мисс Бейлор нет грудных имплантов. К счастью для нас всех, я был прав, иначе все могло бы выйти довольно мерзко. Единственным спорным моментом было, переедете вы детей или нет, но после инцидента в доме Антонио де Тревино, я был совершенно уверен, что вы сделаете все в ваших силах, чтобы этого избежать. Принципы делают нас предсказуемыми. У нас всех есть границы, которые мы не переходим. Ваши просто оказались одними из самых очевидных.

— Соединения органического происхождения, — просипела я.

— Прости, что? — переспросил Дэвид.

— Телепортация не влияет на живые организмы. Она влияет на соединения органического происхождения.

— Да, но я не улавливаю твоей мысли. Даже если бы кто-то из вас был бы одет в одежду из чистого хлопка или шелка, это только бы продлило вашу смерть на несколько минут.

Я впилась в него взглядом и передала Рогану мел. Его глаза загорелись. Он крепко поцеловал меня, притянув к себе. Это был не поцелуй, а объявление войны, и я им упивалась. Он отпустил меня.

— Как мы выберемся из этого круга? — спросила я у него.

— Мы его убьем, — ответил он.

— Отлично. Давай убьем его и отправимся домой.

— Думал, ты никогда не попросишь. — Роган повернулся и принялся изучать круг с мелом в руке.

— Какой занимательный поворот. — Дэвид по-прежнему улыбался, но его глаза выдавали тень сомнения.

Роган смотрел на линии, во взгляде был расчет. Его губы начали синеть.

Он найдет выход. Если кто-нибудь и мог это сделать, это был он.

Холод просачивался в мои кости. Дыхание срывалось с губ бледными облачками пара, унося с собой драгоценное тепло. Я была очень уставшей, но сердце колотилось, и я не могла его успокоить. Желудок просил пищи, словно я не ела несколько дней. Тело осознало, что я замерзаю насмерть, и отчаянно искало источник подпитки, чтобы согреться.

Роган повернулся ко мне.

— Помнишь, что ты сказала мне в лифте?

В лифте я высказала ему сразу несколько вещей.

— Это обещание все еще в силе?

Какое обещание? Что я сказала? Он схватил Корнелиуса, я сказала ему отпустить моего клиента, он отпустил, а потом я сказала… Сделаешь так еще раз, и я врежу тебе шокерами до потери памяти.

— Да, — кивнула я.

Он указал на точку напротив и чуть левее того места, где канал ведущий к Дэвиду соединялся с нашим кругом.

— Встань туда.

— Я переместилась. Он обнял меня, быстро отпустил и присев нарисовал идеальный полукруг вокруг моих ног, отрезая меня от остального внутреннего пространства. Вокруг моих ног осталось едва ли полтора фута. Роган поднялся, его глаза встретились с моими. Я хотела придвинуться и коснуться его, но нас разделяла меловая линия и я чувствовала первые всплески силы, проходящей сквозь нее.

— Доверься мне, — сказал Роган.

Я кивнула.

— Это бесполезно, ты же знаешь, — фыркнул Дэвид. — Ты не можешь разрушить этот круг. Даже если бы каким-то чудом тебе это удалось, это ничего бы не дало. Некоторые изменения так же неизбежны, как морские приливы.

Роган опустился на одно колено и начал рисовать.

— Вы предприняли согласованные усилия, чтобы дестабилизировать Хьюстон. Чего вы хотите? — его голос был небрежен, словно мы сидели где-нибудь за обедом.

— Лично я или мы все?

— И то и другое.

— Лично я смогу лицезреть публичное уничтожение Дома Хоулингов.

— Так сильно ненавидишь своего брата и сестру? — Мои зубы клацнули. Было тяжело говорить. Температура снова понизилась.

Дэвид пожал плечами.

— Это обычная история. Мужчина становится вдовцом; мужчина женится на женщине намного моложе его; дети от первого брака считают ее злой узурпаторшей памяти их матери и превращают ее жизнь в настоящий ад. Дом Хоулингов не был уютным домашним очагом. Что касается коллективных желаний и потребностей, то это вы уже должны были понять.

— Просвети меня.

Роган разделял круг, рисуя идеально прямые линии с одной стороны. Я не могла перестать дрожать. Чудовищная сила воли, к которой он прибегал, чтобы не дать руке дрогнуть, пугала.

— История циклична, — сказал Дэвид. — Ты всегда был хорош в истории, Роган. Я сидел позади тебя на Классической на первом курсе в Гарварде. Ее вел профессор Кормак. Тот, который первую же лекцию начал со слов: «Вы должны понимать, что древние греки были преимущественно гомосексуалистами».