Раскрепощение

ГЛАВА 18

Белль

Ты дома? Могу зайти?

О нет.

Я отхожу на шаг от телефона. На экране блокировки появляется сообщение от Рейфа в WhatsApp.

Я действительно дома. И почти уверена, что не хочу его видеть.

Но в глубине души надеюсь на это.

Оставляю сообщение непрочитанным и бегу в ванную, где чищу зубы, расчесываю пальцами волосы и распыляю духи в воздух, прежде чем окунуться в облако аромата, так что от меня приятно пахнет, но не так, как будто только что вылила на себя целый флакон.

Только тогда сдержанно и непринужденно отвечаю.

Да, конечно.

К счастью, я еще не отправляла треску в духовку. Не хочу, чтобы квартира пропахла рыбой.

Я осматриваю кухню своих родителей. Она безукоризненно чистая и заставлена приборами и приспособлениями из нержавеющей стали промышленного производства. Мама обожает готовить, а папа часто приглашает гостей, поэтому кухню сделали такой, чтобы даже кейтеринг мог развернуться на полную катушку.

Я как раз откупориваю бутылку "Sancerre" — для этого мне понадобится вино, — когда раздается звонок в дверь.

Сглатываю.

Когда открываю дверь, на пороге стоит Рейф, выглядящий таким же горячим, восхитительным, идеальным, сексуальным, порочным и опасным, каким был прошлой ночью в баре.

И, предположительно, таким же он был и после бара, в той комнате, когда его губы и руки были на мне.

На нем его обычная повседневная униформа — белая рубашка с открытым воротом и так хорошо отглаженная, что вы бы никогда не догадались, что он носил ее весь день, и брюки, которые, я знаю, откроют мне потрясающий вид на его идеальную задницу, если он пройдет передо мной. Его волосы немного взъерошены, а в карих глазах светится беспокойство.

Беспокойство, которое заставляет меня чувствовать себя особенной и немного злит, потому что я не хочу, чтобы он относился ко мне как к хрупкой невинной жертве.

— Входи, — произношу я. Прежде чем он успевает предпринять что-нибудь неловкое, вроде поцелуя, я поворачиваюсь и веду его на кухню. Я могу втайне радоваться, а может и нет, что на мне только короткие шорты и хлопковая майка поверх спортивного лифчика. Возможно, вид моих обнаженных рук, ног и груди напомнит ему, что прошлой ночью он был увлечен «хрупкой девственницей».

Как и ожидалось, когда я оборачиваюсь, его глаза нацелены на мой зад, и это выглядит как маленькая победа.

— Вина? — спрашиваю я, стараясь не ухмыляться. Поднимаю бутылку. — Я как раз собиралась налить бокал.

Он колеблется.

— Э-э, конечно. Спасибо.

Пока я наливаю, он хрипло говорит:

— Я хотел проведать тебя. После вчерашнего вечера. Узнать, как ты себя чувствуешь.

— Все хорошо, спасибо, — отвечаю я самым беззаботным голосом.

— Отлично.

Наступает неловкая пауза. Я протягиваю ему бокал вина.

— За нас. Счастливой пятницы.

Он поднимает его и произносит:

— Счастливой пятницы.

Снова молчание.

— Эм. Я знаю, что ты говорила с Джен ранее, — говорит он.

— Говорила. — я позволяю его невысказанным словам повиснуть в воздухе. Мне нужно, чтобы он произнес их.

— И она подтвердила, что я был… на твоем сеансе прошлой ночью.

Я облизываю губы.

— Да. Но я уже сама это поняла.

Он вздыхает. Боже, он великолепен. Такой красивый мужчина. Его карие глаза изучают мои, и если бы мне не было так неловко, меня бы позабавило, что парень, который переспал бог знает со сколькими женщинами, находит этот разговор таким мучительным.

Не поймите меня неправильно. Я тоже. Но у меня нет опыта в подобных вещах. Для Рейфа это должно казаться пустяком.

Возможно, он лучше в постели, чем в послесловии.

Готова поспорить, он действительно великолепен в том, что касается секса.

Не то чтобы я даже знала, что это значит.

— Ты злишься, что я участвовал? — спрашивает он.

Я обдумываю вопрос.

— Я не злюсь. Чувствую себя просто немного сбитой с толку. Уязвимой. Как будто это дало тебе дополнительное преимущество передо мной. Ты знал, а я нет. Что ж, я разобралась с этим, но не благодаря тебе.

— Понимаю. — он подходит на шаг ближе, не сводя с меня глаз. — Но мне трудно даже отдаленно сожалеть об этом. Это меня возбудило.

— Помешанный на контроле, — бормочу я, хотя меня это тоже возбудило, и в этом-то и проблема.

Меня злит, что Рейф был в курсе плана, а я нет. Что мне пришлось самой разбираться в этом. Что человек, которого я знала, сосед моих родителей и к тому же мой куратор, — принял участие в чем-то настолько сокровенном без моего ведома или согласия, когда я открылась ему всей душой.

Но прошлой ночью? От осознания того, что он был рядом, все стало лучше. Это придало всему происходящему яркости. Придало смысл. И я не могу придраться ни к одному его поступку.

Он был идеален.

Стоять здесь, на кухне мамы и папы, разговаривать с Рейфом и знать, что я была с ним прошлой ночью — действительно странно. Это словно у нас был пьяный роман на одну ночь, только я была трезвой, и секса не было, и все это было срежиссировано, и я была не только с ним…

Боже. Это правда странно. Я не понимаю, как мне себя вести.

Что я должна чувствовать.

Он смеется над помешанным на контроле.

— И что?

Я пытаюсь сердито на него посмотреть.

— Слушай. — он делает глоток вина и ставит свой бокал на стол. Теперь Рейф рядом, и меня охватывает трепет от того, что мы находимся наедине. — Вероятность, что я буду вовлечен, всегда была довольно высокой. Я чувствовал ответственность. Я ведь знаю твоих родителей. Хотя сейчас не хочу об этом думать. — он потирает лоб. — Но ты понимаешь, что я имею в виду. Я хотел убедиться, что для тебя все будет хорошо, насколько это возможно. Хорошо, но также, чтобы ты чувствовала себя в безопасности. Мне нужно было проследить за всем, но я не хотел говорить тебе об этом заранее, чтобы тебе не было дискомфортно.

С тех пор, как он сказал «ответственность», у меня в животе постоянно что-то сжимается.

Ух.

Боже, какая я глупая. Рейф настоящий ловелас, и делает эти вещи каждый божий день. Он все время трахает женщин, ласкает случайных девственниц на стороне, воздействуя на них своей магией, заставляя их чувствовать себя самыми желанными женщинами на земле на те несколько восхитительных минут, прежде чем он перейдет к чему-то более извращенному, чем я могу себе представить.

Хорошо.

Безопасно.

По сути, он ведет себя как учитель. Пытается донести до меня, что я его маленький ученица, по крайней мере, была ей прошлой ночью. Что он взрослый, что есть определенные правила для того, как он себя ведет и чему меня учит. А его подтекст? Ради бога, малышка, не влюбляйся в своего учителя.

В один миг он заставляет меня почувствовать, что мы были соучастниками преступления прошлой ночью, с химией, разгоревшейся между нами благодаря тому поцелую и его рукам, придающим волшебство, а потом внезапно я превращаюсь в простую девочку, не понимающую, как ей вести себя со взрослыми.

Потому что именно к этому все и свелось за последние несколько лет в университете. Когда я оберегала свою добродетель и отказывалась выходить за рамки. На меня навешивали ярлык неопытной, и каким-то образом это переводилось как «неловкая», что было смешно, учитывая, что я была, вероятно, одной из самых культурных и образованных студенток в университете.

Мне так надоело это. Вот почему я участвую в этой чертовой программе, ради бога. Хочу, чтобы это закончилось, и тогда никто не сможет меня опекать. С меня снимут мое позорное, обременительное бремя, курс моей валюты взлетит, и я стану хозяйкой своей судьбы.

Или что-то в этом роде.

— Я понимаю, — говорю я Рейфу резким тоном. Пренебрежительно. — Это не проблема.

— Хорошо. — он смотрит на меня как будто ожидает, что у меня будет какая-то детская истерика.

— Ты будешь на следующем сеансе? — спрашиваю я. — Просто чтобы я знала заранее. На этот раз.

Его карие глаза становятся почти черными. Он сглатывает.

— Да. Я буду вести ее. Джен введет тебя в курс дела, но это… это будет совсем по-другому. Полноценно.

Я чуть не смеюсь. Трое парней трогали мое практически обнаженное тело и довели меня до оргазма в секс-клубе, когда у меня были завязаны глаза, ну конечно, это не очень похоже на «полноценно».

— Я поговорю с ней, — говорю я, — все нормально.

Нормально. Рейф, король секс-клуба, стоит у меня на кухне и говорит, что проведет со мной что-то вроде «полноценного» сексуального сеанса, а я почти умело сохраняю безразличие. Мысленно похлопываю себя по плечу за хорошо проделанную работу. Игра в крутую девчонку утомляет.

— Отлично. — на его лице читается явное облегчение, и я размышляю о том, что мальчика можно забрать из школы-интерната, но нельзя забрать школу-интернат у мальчика. Рейф может быть лучшим любовником сотен обожающих его женщин, но в нем все еще есть та социальная неловкость, которая кричит о том, что он не был воспитан среди женщин. То, что я росла со своим братом Дексом, дало мне представление о странных и удивительных механизмах мужской психики, что было полезно, учитывая, что я училась в монашеской школе. Хотя он переехал в Нью-Йорк, пока я была на учебе, и с тех пор я не могла рассчитывать на его взгляд на жизнь.

Не то чтобы я винила его за побег с корабля. У него был правильный путь. По его словам, он хотел избавиться от папиного «ядовитого католицизма».

— Что вы делали, когда вышли из комнаты? — выпаливаю я, не в силах удержаться. У меня зашкаливает чувство упущенной возможности, связанной с их уходом, и оно до сих пор там. Я все еще маленькая девочка, от которой отвернулись взрослые. Они по-прежнему могут пойти и повеселиться в комнате, которую я даже представить себе не могу, в комнате, которая в равной степени приводит меня в ужас и интерес.

Он хмурится.

— Что?

— Тот парень, Каллум, сказал, что вы… — Возбуждены. Нет, я не могу этого сказать. — Собираетесь заняться делами, — запинаясь, заканчиваю я, положив руку на бедро. — Ты сделал это?

Он качает головой, глядя на меня.

— Поверь мне, Белль, тебе лучше не знать.

Что, на мой взгляд, является точным перефразированием фразы «Не задавай вопросов о том, чего не понимаешь, малышка».

— Я хочу знать, — говорю я храбрее, чем чувствую себя на самом деле. — Хочу понять, что я упускаю.

Рейф опускает взгляд и взбалтывает вино в бокале, словно раздумывая, что сказать дальше. Мышца на его челюсти подрагивает. Затем он снова поднимает на меня глаза, в его карих глазах практически не видно зрачков. Он делает шаг вперед, и его близость внезапно вызывает волнение.

— Хорошо, — говорит он сквозь стиснутые зубы. — Да, Белль. Нам всем нужно было заняться делами, как он выразился, потому что ты была чертовски великолепна.

Мой пульс начинает учащаться от его голоса, взгляда и очевидной потери контроля.

— Мы прошли в Игровую комнату, я нашел девушку, которая была отдаленно похожа на тебя — с длинными, светлыми волосами, — я перегнул ее через спинку дивана и ласкал ее киску, пока она не закричала, а потом трахнул. Жестко. Пока мы оба не кончили, так сильно, как будто нас сбил поезд. Потом я ушел и бросил ее другому, потому что я такой парень. Теперь ты счастлива?

Я должна быть в ужасе и подавлена, что я и чувствую, но я также очарована и возбуждена. Потому что это первый раз, когда он говорит со мной как с равной о королевстве, королем которого он является.

Это первый раз, когда он по-настоящему впускает меня в свою жизнь. Позволяет увидеть ту сторону себя, о которой я гадала и подозревала, но о которой не могла даже догадываться. Не совсем.

Его слова вызывают в моей голове яркую картинку: я там, в полутемной комнате, заполненной телами, и Рейф толкает меня вниз, задирает мое платье, снимает стринги, опускается на колени и зарывается ртом и языком в мои обнаженные складочки, и о Боже.

Одна единственная мысль звучит в моей голове с кристальной ясностью.

Это должна была быть я.