Раскрепощение

ГЛАВА 30

Белль

Сегодня я одета в белое.

Я знаю, что Джен и Рейф говорили мне до тошноты часто.

Девственность — это искусственная конструкция.

То, что я сделаю сегодня вечером с Рейфом, то, как впущу его в свое тело, — всего лишь одна ниточка в настоящей паутине сексуальности.

Несмотря на это, я хочу надеть белое. Хочу, чтобы Рейф видел во мне чистый холст, на котором он может оставить свой след.

Я хочу направить его на край разума.

Мы все спланировали вместе. Не то, что я надену, а как мы будем себя вести. Что будем делать. Кем будем притворяться. Он предложил взять бразды правления в свои руки, и, скажем так, я любезно отклонила его предложение.

— Слава богу, я не настоящий Дом, — сказал он. — Из тебя получилась бы чертовски бесполезная Саб.

Это рассмешило меня до слез, но он был прав.

— Мне нравится, когда ты берешь все под свой контроль в постели, — сказала я ему. — Вообще-то, мне это очень нравится. Но если ты думаешь, что я зашла так далеко, чтобы позволить парню указывать мне, что я могу делать, когда и где буду получать удовольствие, и заявлять, что мое тело принадлежит ему, то ты сильно ошибаешься. Мне всю жизнь указывали, что можно, а что нельзя, и я больше не позволю кому-либо контролировать меня.

К моему удивлению, при этих словах на его лице появилось мягкое, забавное выражение. Он провел рукой по моим волосам и сказал только: «Это моя девочка».

На днях во время обеденного перерыва я зашла в магазин Ralph Lauren, чтобы примерить великолепное длинное белое платье-футляр, о котором мечтала с тех пор, как увидела его, но для сегодняшнего вечера оно было слишком официальным. Слишком сдержанным. Честно говоря, оно было слишком элегантным.

Вместо этого я купила укороченную версию того же платья. У него тонкие бретельки и достаточно плотная ткань, чтобы обойтись без лифчика, но подол достаточно короткий, чтобы я выглядела не как девственница, а скорее как проститутка.

Очень дорогая проститутка.

Что, как ни странно, является именно тем образом, который я выбрала сегодня вечером.

Бар в «Алхимии» сверкает розовым ониксом, маслянисто-зеленой кожей, среди великолепных и уверенных в себе людей. Я здесь в третий раз, и теперь вижу признаки того, что это необычный бар. То, что скрывается за тяжелыми двойными дверями, гораздо более заманчиво, чем гламурная сцена, отражающаяся в зеркальных панелях.

Все здесь ведут себя прилично, но в воздухе витает напряжение ожидания, предвкушение удовольствий, и я позволяю этому же биению ощущаться в своих венах, трепетать на коже.

Потому что я разделяю это ожидание.

Я сижу одна за барной стойкой, в коротком белом платье красивого покроя, для которого, уверена, мистер Лорен не задумывал такую цель. У меня заоблачно высокие каблуки, прямые распущенные волосы, макияж гораздо более яркий, чем обычно, а кожа ухоженная и сияющая. На мне нет украшений, за исключением скульптурного серебряного колье, подчеркивающего мои ключицы.

Я потягиваю мартини, потому что сегодня вечером я определенно Белль, а не Белина, и эта версия предпочитает крепкие напитки, а не вино. Подходят двое симпатичных мужчин в костюмах и спрашивают, не составить ли мне компанию, объясняю, что у меня назначена встреча. Я спокойна и приятна, но не располагаю их к себе.

Они улыбаются и пожимают плечами, говоря, что жаль, и, возможно, увидят меня в соседней комнате.

И Боже. Тут до меня доходит, что совсем скоро я окажусь по другую сторону этих двойных дверей, в альтернативной реальности, где те же самые парни могут снять свои аккуратно выглаженные рубашки и обнажить члены, а здешние очаровательные манеры уступят место поведенческим нормам, о которых я не знаю ничего.

У меня не так уж много времени на размышления, потому что внезапно Рейф оказывается рядом со мной и вежливо желает мне доброго вечера. И я падаю в обморок. Он выглядит восхитительно, как всегда, в темно-синем костюме, сшитом специально для того, чтобы подчеркнуть каждую твердую линию его тела, и белой рубашке с открытым воротом под ним.

Так волнующе видеть его здесь, встречаться как незнакомцы в баре, хотя каждый раз, когда я бывала здесь, я тосковала по нему издалека. Интересно, вспомнит ли он меня после наших сеансов. Со сколькими женщинами переспит после того, как доведет бедную маленькую девственницу до исступления.

Сегодня вечером он здесь ради меня.

Только ради меня.

— Добрый вечер, сэр, — мурлычу я, стараясь не выдать своего нетерпения, хотя уверена, что сердечки, пляшущие в моих глазах, выдают мою игру. Но, судя по тому, как расширяются его зрачки при слове «сэр», кажется, не только у меня предательские глаза. Эта мысль делает меня счастливее, чем я могу выразить словами.

Видите ли, я не могу дать Рейфу того, что может дать большинство женщин по соседству. Я не могу скользить вверх и вниз по его телу, как по смазанному шесту, словно я опытная танцовщица, или поражать его своими потрясающими сексуальными трюками. Это не про меня.

Пока что.

Но то, что я могу — убедительно изобразить сочетание невинности и почтительности, которое, по-видимому, доставляет удовольствие его доминирующей стороне.

Рейф облизывает губы и скользит взглядом по округлостям моей груди и подолу платья, такому короткому, что были бы видны мои стринги, если бы мои ноги не были скрещены. Взгляд спускается по моим ногам к высоким босоножкам с ремешками, прежде чем вернуться к моему лицу. Он оценивает меня, или делает вид, что оценивает, и от этого по моему телу пробегает дрожь.

— Ты… работаешь сегодня вечером? — спрашивает он.

Я ставлю свой напиток на стойку.

— Да.

Мило наклоняю голову и жду.

— Свободна?

Я улыбаюсь.

— Да.

Он наклоняется к моему уху, и я вдыхаю аромат, который так люблю.

— В таком случае, буду рад, если ты зайдёшь со мной в соседнюю комнату. Меня зовут Рейф.

— Белль, — говорю я, когда он выпрямляется. — Почему бы и нет?

Довольство на его лице подкупает, потому что сегодня вечером я уверена в себе. Но, независимо от того, как мы договорились провести этот вечер, я обожаю этот баланс сил. Нравится тот факт, что эта версия Рейфа стаскивает меня с барного стула и предлагает заплатить за мои услуги, говорит, что он будет относиться ко мне как к какой-то собственности, предлагает деньги в обмен на свободу действий над моим телом и требует полного подчинения с моей стороны. Он требует, чтобы я его обслужила.

Потому что именно за это он платит.

Это хоть отдаленно напоминает феминизм?

Нет.

Унизительно?

Да.

Чертовски горячо?

Тоже да.

Я выпрямляю ноги, не упуская из виду, как взгляд Рейфа опускается к моему подолу, и грациозно соскальзываю со стула. Он снимает пиджак, берет меня за руку и шагает через комнату с такой скоростью, что я с трудом поспеваю за ним.

Его рука тянется к тяжелой хромированной ручке двери, отделяющей бар от игровой комнаты.

— Сегодня вечером ты моя, — говорит он. Его взгляд пронзает меня.

— Да, сэр, — вежливо отвечаю я. Приятно.

Послушно.

Он слегка качает головой, как будто изо всех сил старается держать себя в руках.

— Хорошая девочка.

Он открывает дверь.

Воздух здесь более густой.

Здесь гораздо темнее, и первое, что меня поражает, — аромат Diptyque Baies, смешанный с мускусным запахом секса. На переднем плане я вижу только большие кожаные диваны и низкие столики с приглушенными лампами. Что-то вроде ночного клуба, но более роскошно, цвета более приглушенные, чем в «логове греха».

И люди.

Тела.

Они двигаются, извиваются, совокупляются. Некоторые из них настолько незаметны, что требуется присмотреться, чтобы понять, что они задумали. Другие более откровенны. Например, пара «шестьдесят девять», сидящая на гигантской тахте справа от меня. Боже.

Я быстро перевожу взгляд на сцену, где две практически обнаженные женщины кружатся на белых простынях, подвешенных к потолку, преодолевая силу тяжести. Музыка страстная. Гипнотизирующая. Ритмичная, что, я полагаю, важно, когда занимаешься сексом.

Рейф проводит меня мимо колонны, где один парень с энтузиазмом насаживается на другого. Когда он отстраняется, я замечаю его толстый член в прожилках и снова отвожу взгляд.

Святое дерьмо.

Это как смотреть на автокатастрофу, только еще жарче. Девушка из монастыря во мне в ужасе, но я не могу отвести взгляд. Меня столько лет учили, что секс — это неправильно, грешно, грязно. Что это смертный грех. И вот я здесь, в окружении грешников, наслаждающихся своей жизнью.

Если это ад, то он, черт возьми, намного веселее, чем нам рассказывали в школе.

Я надеялась на полную анонимность по эту сторону дверей, надеялась, что все будут так заняты сексом, что не заметят нас. Но мне следовало знать, что здесь, в аду, царствует Аид.

Все оборачиваются, когда мой спутник идет по темному пространству, ведя меня за собой. Дело, конечно, не только в его великолепной внешности. Дело в том, что это его владения. Его королевство. Он создал эту извращённую нирвану. Эти люди — его товарищи по играм. Даже его игрушки.

И кто бы не захотел, чтобы Рейф Чарлтон поиграл с ними, когда он так выглядит, когда его темные глаза уже горят целеустремленностью и желанием? Мое сердце разрывается из-за всех, кто не увидит его сегодня вечером, но видеть, как меняется атмосфера в зале, когда его присутствие заявляет о себе, — огромное возбуждение.

Потому что все желают его.

А он хочет меня.