Раскрепощение

ГЛАВА 22

РЕЙФ

Каллум уходит, качая головой и бормоча что-то себе под нос. Знаю, что ему одновременно неловко и чертовски ревниво. Скорее всего, он сразу же отправится к подруге Белль и выместит на ней свое разочарование.

Как будто мне не все равно.

Сейчас у меня есть только одна цель, и она связана с красивой обнаженной женщиной, привязанной к этой кровати. Я жду, пока за Каллумом захлопнется дверь, и склоняюсь над ней.

Иисус. Я пользуюсь моментом, чтобы по-настоящему насладиться ею. Она все еще тяжело дышит после оргазма. Ее щеки раскраснелись, губы припухли. Точно таким же был ее клитор, когда она кончала на мой гребаный язык. Эти темно-золотистые волосы все еще заплетены в длинную косу, перекинутую через плечо. Ее совершенное тело распростерто передо мной, руки высоко подняты над головой. Я мог бы сделать два шага вправо и заново насладиться пьянящим видом ее киски.

Она смотрит на меня снизу вверх, удовлетворенная, неуверенная и вопрошающая. Провожу рукой по ее животу, прежде чем взяться за кончик ее косички и провести им по соску. Ее губы приоткрываются, и, клянусь Богом, я мог бы кончить, просто делая это с ней.

— Хочешь продолжить игру? — шепчу я.

Она с готовностью кивает.

— Да.

Да благословит ее Господь. Она просто прелесть. Кто бы мог подумать, что моя невинная юная соседка с тигриными глазами окажется такой податливой и развратной? Она точно замечательная ученица.

— Хорошо, — коротко отвечаю я. — Стоп-слово.

— Алхимия.

Я киваю, затем говорю громче.

— Белина. Священники тоже люди. У нас есть потребности. Я не могу помочь тебе согрешить и не получить ничего взамен. Прикасаясь к тебе и пробуя тебя на вкус, я очень, сильно возбуждаюсь. Видишь?

Ее взгляд скользит по моей чудовищной эрекции.

— Что я могу сделать?

Я вздыхаю.

— Если ты собираешься проводить больше времени со священниками, тебе нужно научиться некоторым навыкам. Да, мы хотим связать тебя и поиграть с тобой, засунуть наши пальцы и рты во все твои тугие, восхитительные дырочки, но также хотим, чтобы ты доставила нам удовольствие. Скоро мы начнем трахать тебя, но пока давай начнем медленно. Хорошая новость в том, что у тебя уже есть достаточная практика в том, как стоять на коленях.

Ее глаза расширяются, и она облизывает губы. Господи, черт возьми, мне нужно, чтобы этот рот обхватывал мой член прямо сейчас. Я зол, что Каллум поцеловал ее, но достаточно натаскан в таких вещах, чтобы понимать, что в этом не было ничего личного. Речь шла о том, чтобы использовать нас обоих, чтобы дать Белль полный опыт. И, боже, как же ей понравилось.

Это небольшое дополнение к нашей сцене не входит в заранее оговоренный график, но Белль согласилась заниматься оральным сексом во время программы, и я слишком возбужден, чтобы уйти сейчас. Да, я мог бы пойти и трахнуть любую, кто мне понравится, но я хочу Белль.

Хочу сюжет отца Рейфа и его потрясающе сексуальной послушницы.

Хочу, чтобы он потерял самообладание (это нетрудно представить), а она взяла в рот свой первый в жизни член.

Я хочу получить от Белль и послушницы Белины как можно больше, прежде чем мы покинем эту комнату и разрушим это заклятие.

Под моими нетерпеливыми, резкими рывками путы на ее запястьях развязываются, и затем я поспешно подхожу к изножью кровати, где любуюсь открывшимся видом, по очереди развязывая ее лодыжки и потирая кожу в тех местах, где они были стянуты. Она слегка подтягивает колени, как будто у нее затекли ноги, и это все, что я могу сделать, чтобы не перевернуть ее прямо на кровати.

— Встань, — приказываю я ей вместо этого.

Она поднимает на меня взгляд, спускает ноги с кровати и встает. Мы в футе друг от друга, и мой бедный член пульсирует при мысли о том, что Белль будет ухаживать за ним.

Я рассматриваю ее. Эта женщина, черт возьми, идеальна. Коса все еще перекинута через плечо, и она подходит этой покорной маленькой монашке, которую она играет, но я хочу, чтобы она была распущена и растрепана, чтобы я мог сжимать волосы в кулаке, когда буду трахать ее в рот. Я хочу, чтобы эти медовые локоны, о которых я мечтал, были видны во всей красе.

Я протягиваю руку и снимаю резинку с кончиков волос, провожу пальцами по прядям, завороженно наблюдая, как они распускаются в золотистой дымке. Встряхнув ее волосы, я оцениваю дело своих рук.

Идеально.

Ее волосы растрепаны и соблазнительно ниспадают на великолепную грудь. Ее глаза прикрыты. Губы, которые дразнили меня с того момента, как я увидел их, слегка приоткрыты, и я ничего не могу с собой поделать. Прижимаю подушечку большого пальца к ее нижней губе. Она такая же мягкая, податливая, как и прошлой ночью, когда я поцеловал ее в кресле.

Это будет прекрасно. Очень, очень приятно.

Не могу больше ждать ни секунды.

— На колени, — грубо говорю я, и она моргает, но садиться передо мной.

Господи Иисусе, мать твою.

Наконец-то настал мой черед. Момент, когда обнаженная Белина Скотт стоит передо мной на коленях, ее милое личико обращено ко мне, когда она ждет моих указаний. Мне нравится, что она обнажена, в то время как я полностью облачен в эти доспехи, свидетельствующие о том, что я настоящий мужчина. Я очарован этой фантазией о том, что я священник, находящийся на грани безумия и лишающий девственности самую потрясающую, ангельскую, невинную овечку в своей пастве.

— Почувствуй, что ты делаешь со мной, — стону я. — Прикоснись ко мне.

Она поднимает руку и проводит ею по моей эрекции, прежде чем погладить меня через натянутую ткань брюк, и, черт возьми. Я запрокидываю голову и поднимаю глаза к небу, пытаясь взять себя в руки.

— Расстегни, — выдавливаю я, опуская взгляд, потому что это слишком хорошо, чтобы пропустить.

Она колеблется, затем расстегивает мне ширинку. Мой член мгновенно высвобождается, толстый и тяжелый, и практически ударяет ее по лицу. Я не ношу боксеры в «Алхимии» — это пустая трата драгоценного времени — и никогда еще не испытывал такого облегчения от того, что к члену легко добраться.

Глаза Белль широко раскрыты, шок на ее лице говорит о том, что это, должно быть, действительно первый член, который она видит. Она поднимает на меня взгляд.

— Что мне делать? — робко спрашивает она, и что-то разбивается в моем сердце, в то же время мой член становится еще тверже, если это возможно, потому что я знаю, что она ничего такого не делала.

Я у нее первый.

Я первый парень, который проникнет своим членом в этот ротик.

Я делаю глубокий вдох, раздувая ноздри, и расстегиваю ремень, чтобы как следует спустить брюки. Хочу, чтобы у нее был полный доступ.

— Исследуй, — говорю я ей. — Своими губами и руками.

Она осторожно обхватывает пальцами мой ствол, и я зажмуриваю глаза. Затем ощущаю райское блаженство, когда она проводит языком по предэякуляту, обильно вытекающему из моей щели, прежде чем провести им по моей чувствительной головке. Она облизывает меня осторожно. Неуверенно. Но чувствовать губы и язык Белль на себе — такого я никогда не испытывал.

— Черт, — шиплю я.

Она перестает облизывать меня.

— Все нормально?

Я запускаю пальцы в ее волосы, притягивая ближе и пытаясь держать себя в руках, чтобы оставаться в образе.

— Это потрясающе. Ты пропадаешь в этом гребаном месте. Прими меня, насколько сможешь.

Она снова обводит языком мою головку и, наконец, обхватывает губами мой член.

Да, черт возьми.

Она погружается в меня все глубже, дюйм за дюймом, как послушная, жаждущая доставить удовольствие юная девственница, какой и является. Я моргаю, когда ее рот на моем члене посылает волны удовольствия по моему телу. Блядь. Я долго не протяну.

— Посмотрите на эту юную монахиню, — выдавливаю я из себя. — Я, черт возьми, знал, что ты можешь быть такой. Я наблюдал за тобой на мессе. Каждое утро. Ты стоишь на коленях и молишься, как хорошая девочка. Теперь ты голая, кончила мне прямо на лицо и сосешь мой член. Я держу тебя именно там, где хочу. Продолжай в том же духе. Бери и опускайся. Так глубоко, как только сможешь.

Это вызывает у меня сдавленный стон. Она опирается одной рукой на мое бедро, а другой проводит от моего ствола к яйцам, которые с каждой секундой напрягаются все сильнее. Ощущение того, что она сжимает их в своей маленькой, мягкой ладони, почти заставляет меня кончить прямо здесь и сейчас.

— Продолжай в том же духе, и в следующий раз, милая, перед тобой выстроится вся гребаная семинария с обнаженными членами, — напеваю я. Она сжимает мои яйца и сосет сильнее, и, черт возьми.

Я крепче сжимаю в кулаке ее волосы.

Другой рукой нахожу ее шею и сжимаю ее.

Я притягиваю ее ближе, подбираясь к горлу, и она давится.

Господи Иисусе, мать твою.

Я сейчас кончу.

— Сильнее, — говорю я ей. — Бери меня глубже.

Она делает глубокий вдох и снова погружается в меня, ее тихие стоны усилия и удовольствия такие чертовски сладкие, что я перехожу через край. Я хватаю ее за волосы и отрываю от своего члена, более грубо, чем намеревался, и, пока она, задыхаясь, смотрит на меня широко раскрытыми глазами, я хватаюсь за свой ствол, скользкий от ее слюны, и дрочу.

Я отодвигаю ее голову от себя и извергаюсь на ее великолепные сиськи огромными, густыми струями, и стону, как гребаный пещерный человек, потому что я хотел сделать это в каждой гребаной фантазии, которая у меня была с тех пор, как я встретил ее.

Ну, во всех фантазиях, где она не глотала все до последней капли, как хорошая девочка.

Это на следующий раз.

Я кончаю и кончаю, все мое тело содрогается, когда потребность, трение и отчаяние сталкиваются в атомной бомбе освобождения. Удовольствия. Моя рука двигается грубо, энергично по моему члену, пока я выдаиваю все до последней капли и объявляю эту девственницу своей.

Эта опьяняющая девственница, чей первый нервный, робкий минет заставил меня кончить сильнее, чем у любого профи из соседней комнаты.

Я в полном восторге.

Безумно в восторге.

Мои глаза прикованы к ней, стоящей на коленях и смотрящей на меня снизу вверх с удивлением, желанием и чем-то еще — с испугом? Страхом?

Что бы это ни было, мне это слишком нравится. Одна ее рука все еще лежит на моем бедре. Я разукрасил ее сиськи своим семенем. Ее живот. Ее волосы. У нее даже на подбородке брызги.

Хорошо.

Мои пальцы сжимаются в ее волосах, чтобы я мог еще больше приподнять ее лицо.

— Это была отличная первая попытка, Белина, — говорю я как можно более авторитетно, пытаясь отдышаться. — Ты настоящая находка, не так ли? Теперь все мои коллеги захотят попробовать. Но в следующий раз, — я наклоняюсь ближе, — я возьму твою киску.

Я вытираю покрытую спермой руку о подол рубашки и глажу ее по голове.

— Подожди здесь. — я наклоняюсь и подтягиваю брюки, грубо застегивая ремень. За дверью находится роскошная ванная комната. Я беру фланелевую салфетку и набираю в таз воды, чтобы она нагрелась. Намочив ее и отжав, я возвращаюсь к Белль. Она там, где я ее оставил, но она опустилась еще ниже, так что ее задница покоится на пятках. Сзади она представляет собой потрясающее зрелище.

Я подхожу к ней и приподнимаю ее голову с намерением пригладить волосы и смыть сперму с ее тела.

И тут я вижу, что в ее глазах стоят слезы.