Раскрепощение

ГЛАВА 37

Белль

Я только начинаю погружаться в уникальный ужас общения с мужчинами, с которыми когда-то была сексуальная близость. В университетские годы мне не доводилось сталкиваться с бывшими случайными связями. И я спала всего с одним мужчиной. Поэтому мне кажется несправедливым и мучительным в равной мере, что этот конкретный вечер среды в «Алхимии» должен ощущаться как мрачная версия «Это твоя (краткая, но интимная) жизнь».

— Белль, познакомься с Алексом, — говорит Рейф. От меня не ускользает ни резкость его тона, ни то, как его рука крепче обнимает меня за плечи в кабинке, которую мы делим с Мэдди, Женевьевой — Джен, Каллумом и Заком. Уже и так странно сидеть здесь напротив парня, с которым у меня были близкие отношения и с которым Мэдди на самом деле переспала. Хотя не могу сказать, что Мэдди или Каллума хоть сколько-нибудь беспокоит кровосмесительный характер нашего собрания.

Я перевожу взгляд на блондина, который стоит у нашего столика и улыбается мне. Боже правый, он действительно красив. Рейф не обманул. В нем определенно есть что-то от «Маверика». Привлекателен, да.

Жаль, что он не тот великолепный, угрюмый на вид, темноволосый дьявол, чье бедро касается моего и который покорил мое сердце. Тем не менее. Он сексуален. Безумно странно осознавать, что этот парень мог быть тем, кому я отдала бы свою девственность. Его пенис мог бы быть внутри меня, Алекс мог бы прижиматься ко мне всем телом, когда толкался бы в меня. Эта мысль одновременно завораживает и ужасает. Несмотря на это, он довел меня до оргазма своим языком, и я не могу смириться с этим фактом в данный момент.

— Рад видеть тебя, Белль, — произносит он, его голубые глаза блестят, когда он наклоняется вперед, чтобы пожать мне руку.

Я ценю, что он сказал «рад видеть тебя», а не "рад познакомиться", что было бы неуместно. И не добавил "снова", что было бы жутковато. Нет, он все понял правильно. Очевидно, что он джентльмен (несмотря на его склонность к секс-клубам, конечно, потому что новая, эмансипированная Белль никого не осуждает).

Я стремлюсь к дружескому нейтралитету и пожимаю руку в ответ, ища спасения в самом старом и ни к чему не обязывающем риторическом вопросе в истории английских приветствий.

— Как дела? — спрашиваю я.

Он, будучи таким же англичанином, как и я, понимает, что мне на самом деле неинтересно и игнорирует вопрос. В его лице читалось одобрение, но не навязчивость, за что я ему благодарна.

Мы все ведем вежливую светскую беседу, прежде чем Алекс указывает на «Двойные двери Судьбы» и объясняет, что пошел в игровую комнату.

Он пошел заняться сексом.

Боже, это место такое странное.

Не то чтобы он был один. Мы с Рейфом, наверное, скоро зайдем в соседнюю комнату и воспользуемся удобствами. Если Мэдди и Каллум в конце концов не окажутся там, ни вместе, ни по отдельности, я готова снять шляпу.

Единственные неизвестные — Зак и Женевьева. Женевьева держит свои карты при себе, а Рейф рассказал мне невероятно трагическую историю Зака. Мое сердце обливается кровью за него и его маленьких девочек. Не могу себе представить, как тяжело ему, должно быть, каждый день делать шаг за шагом. Он такой красивый парень, у него волосы еще темнее, чем у Рейфа, и великолепные голубые глаза, под которыми залегли фиолетовые тени хронической усталости.

Он тише остальных — не то чтобы сложно быть тише Каллума. Зак, кажется, в основном довольствуется наблюдением, но когда Мэдди говорит, я замечаю, как он бросает на нее долгие косые взгляды.

Мэдди — причина, по которой мы здесь. На следующей неделе она присоединится к «Алхимии», чтобы занять должность администратора и будет управлять их социальными сетями. Не могу дождаться, когда увижу ее в Instagram. Это будет потрясающе. Она уже уволилась со своей временной работы и наслаждается несколькими выходными.

Они с Джен много общались. Я знаю, что Мэдди настраивала себя на то, чтобы подать заявку на должность ведущей в самом клубе, но мне кажется, что администратор ей больше подходит. Она чрезвычайно коммерциализирована и гораздо более эффективна, чем кажется, и я знаю, что она отлично справится с работой.

И вишенка на торте? Она получает членство в «Алхимии» как часть своего пакета, так что сможет приходить сюда, когда захочет.

Мы здесь, чтобы выпить за Мэдди, и, несмотря на неловкость, вызванную присутствием Каллума и Алекса, я радуюсь этому. Это люди Рейфа, и я намерена познакомиться с ними поближе. Очень заманчиво списать Каллума со счетов как добродушного болвана, но Рейф говорит мне, что он один из самых добрых и великодушных людей, которых он знает.

Мэдди — в центре внимания, и она в своей стихии. Она одета в крошечное мерцающее черное платье. Ее кожа светится так, что невозможно представить, насколько она красива, а ее серо-зеленые глаза огромные и ясные. У неё такие милые губы, верхняя губа изогнута в высокую дугу амура, и если бы я когда-нибудь соблазнилась поцеловать девушку, это была бы она.

Она перекидывает волосы через плечо. Они прямые, блестящие и цвета молочного шоколада. Она втиснулась между Заком и Каллумом, рассказывая историю об одном из титулованных парней из хедж-фонда, в котором она работала на временной основе. Ее руки двигаются так же быстро, как и ее слова, и она вызывает у всех приступы смеха. В такой момент ей просто нет равных — она сияет, как никогда раньше.

Я сижу как можно ближе к Рейфу, стараясь не оказаться у него на коленях. Поворачиваю лицо к нему, чтобы шепнуть на ухо, замирая от ощущения его щетины у своих губ.

— Как ты думаешь, Заку нравится Мэдди? — спрашиваю я так, чтобы слышал только он. Моя рука лежит на его бедре, которое под дорогими брюками кажется твердым, как камень.

Мы точно пойдём в соседнюю комнату позже.

Он отстраняется, чтобы, в свою очередь, прижаться губами к моему уху.

— Надеюсь, что нет. Но на днях я задался вопросом, услышав пару его слов. Я расскажу тебе позже, но лучше бы ей ничего не предпринимать.

Я хмурюсь. Она моя лучшая подруга, но я могу только представить, как Рейф защищает Зака после всего, через что ему пришлось пройти. И я согласна. Кажется, они с Каллумом больше подходят друг другу. В них чувствуется беззаботность, в духе «Я попробую все, что захочу». Как будто жизнь — это приключение, и нужно наслаждаться каждым моментом. Использовать его по максимуму.

Неплохой образ жизни.

Губы Рейфа снова у моего уха.

— Я почти вижу твои соски отсюда. Нам нужно зайти в соседнюю комнату. И поскорее.

Я ухмыляюсь. На мне потрясающее бледно-розовое коктейльное платье из роскошного атласа duchesse. В нем все стильно, за исключением глубокого выреза, почти до пупка.

— Э-э, Белль, я думаю, Рейф мог бы обрюхатить тебя одним взглядом, — встревает Каллум.

Рейф напрягается рядом со мной, но Мэдди успевает первой.

— Какая жалость, что в Лойоле тебя не научили основам биологии человека, — ласково говорит она.

Каллум поворачивается и подмигивает.

— Вчера вечером у тебя не было никаких претензий к моим знаниям в области биологии.

Мэдди и Джен закатывают глаза. Зак хмурится. А Каллум, как и следовало ожидать, смеется над собственной шуткой.

— Эй, Белль, — говорит Зак, после того как приходит в себя и делает глоток своего напитка, — тебе кто-нибудь когда-нибудь говорил, что ты выглядишь точь-в-точь как Бриджит Холл?

Джен и Каллум хихикают, а Рейф испускает глубокий вздох.

— Э-э, да, думаю, пара человек, — отвечаю я, пытаясь вспомнить. — Разве она не была моделью в девяностых?

— Не слушай их, — говорит мне Рейф.

Зак игнорирует его.

— Она была. — на его лице появляется улыбка. Он такой красивый и совершенно преображается, когда улыбается. — Она многое сделала для Ральфа Лорена. Когда мы учились в школе, маленький Рейфи был без ума от нее. Чертовски без ума. У него по всей стене висели ее постеры. Она была единственной женщиной, которую он когда-либо любил. Пока не появилась ты. У него определенно есть свой типаж.

Они с Каллумом падают от смеха по обе стороны от удивленной и восхищенной Мэдди. Рейф неловко ерзает рядом со мной, а я внутренне съеживаюсь. Вероятно, ему неприятно, что они используют слово на букву «Л».

Но потом он целует меня в висок.

— Это правда, — говорит он сидящим за столом. — Она свела меня с ума. Была самой красивой женщиной, которую я когда-либо видел. Но на фоне Белль она выглядит совершенно незапоминающейся.

Парни делают удивленные лица. Джен и Мэдди одобрительно улыбаются Рейфу, а я поворачиваю голову, чтобы мой прекрасный парень мог поцеловать меня.

РЕЙФ

Вчера вечером мы не пошли в игровую комнату. Кэл, Джен и Мэдди направлялись туда, и мне казалось, что будет слишком тесно, чтобы чувствовать себя комфортно. Я хотел остаться с Белль наедине. Хотел снять с нее это сногсшибательное платье и поклоняться ей в уединении своей спальни.

В конце концов, мы даже не продвинулись так далеко. Белль нужно было забрать кое-какие вещи из родительского дома, и как только мы пересекли порог, я развернул ее к себе, расстегнул молнию на платье и стал целовать обнаженную золотистую спину, а моя рука скользнула между ее ягодицами к влажному теплу, которое, как я знал, найду.

Я трахнул ее так, прижав к двери, прежде чем отнести в комнату, ее длинные ноги обвились вокруг моей талии, а ее влажная киска прижала член к моему животу. Затем я трахнул ее дважды, один раз сзади, а другой раз позволил ей оседлать меня. В ее собственном ритме.

Прошло всего несколько дней с тех пор, как я трахнул ее в первый раз. Я все еще не тороплюсь, все еще осторожничаю, но она быстро и с энтузиазмом учится, и черт меня побери, если учить ее — не лучшее, что я когда-либо делал.

Она еще спит рядом со мной. Я наклоняю голову набок, чтобы обнять. Боже, она прекрасна. Ее красота может поставить мужчину на колени. Именно это случилось, когда я впервые увидел ее. Ее волосы — спутанная грива, отливающая золотом в утреннем свете, который заливает спальню. Прошлой ночью мы были так без ума друг от друга, что забыли закрыть жалюзи.

Но она — нечто гораздо большее. Белина Скотт — самая очаровательная женщина, которую я когда-либо встречал. Невероятно юная и невинная, и в то же время умудренная опытом голова на молодых плечах. Как будто она прожила тысячу жизней и перенесла мудрость из каждого предыдущего существования.

Она хрупкая и сильная. Хочу защитить и наблюдать за ее полетом.

Я люблю ее.

Это совершенно очевидно. Я безнадежно влюблен в нее, испытываю благоговейный трепет и не могу представить себе жизнь без нее. Моя вторая половинка и мое спасение приняли облик двадцатидвухлетней невинной девушки.

У Вселенной, безусловно, есть чувство юмора.

Я бросаю взгляд на часы. Уже почти восемь. Скоро нам нужно будет начинать наш рабочий день. Ее галерея откроется только в десять, а мне сегодня нужно быть в «Лазурном», но я опаздываю. Я уже пропустил открытие рынков Континентальной Европы. Мне было абсолютно наплевать. Я буду следить за открытием FTSE со своего телефона. Проверю свои позиции.

Но сначала кофе. Я усмехаюсь про себя, осторожно выбираясь из постели и, совершенно голый, пробираюсь по полу спальни. Надеюсь, эспрессо, приготовленный обнаженным и полным обожания мужчиной, поможет моей красавице начать день на позитивной ноте.

На кухне я ставлю чашку под кофеварку и жду. Небо, видное сквозь французские окна в каартире родителей Белль, кажется туманно-голубым. День обещает быть прекрасным. Идеально подходит для того, чтобы проводить Белль на работу через парк.

Я смотрю в окно и рассеянно почесываю живот, когда звук открывающейся двери заставляет меня замереть.

Этот тяжелый щелчок похож на стук входной двери. Этого не может…

О, черт.

Словно в замедленной съемке, открывается внутренняя дверь.

Та самая, к которой я прижимал свою девушку, когда жадно ел ее киску прошлой ночью.

Входит отец Белль.