Рассвет Оникса

Мари пообещала мне, что у нее есть план, но для того, чтобы он сработал, ей нужно еще немного времени.

Чтобы отвлечься от всего этого, я по утрам тренировалась с мечом, днем лечила солдат, а вечера проводила с Мари в библиотеке. Наступило лето, и с ним я впервые ощутила настоящую сезонную смену. Весна в Ониксе не слишком отличалась от круглогодичной прохлады в Янтарном, но лето здесь было похоже на купание в лучах света и тепла. Вместе с мягкими, пронизывающими ветрами и днями, которые, казалось, никогда не потемнеют, пришло изобилие синих колокольчиков и фиалок, которые я стала воровать и хранить в стеклянных вазах в своей спальне. Когда они увядали, я не могла расстаться с великолепными цветами и сжимала их в своих книгах, пока они не становились нежными, тонкими воспоминаниями о тех цветах, которыми они когда-то были. Это было не так уж далеко от того, что я чувствовала по отношению к себе в последнее время, когда каждый день в оцепенении бродила от зельницы до кровати.

Я отчаянно нуждалась в позитивной Арвен. Куда она подевалась?

Пока я складывала бинты в зельнице, а тусклый свет полудня опускался за сосны снаружи, я пыталась изобразить розу и шип, как будто моя мать была здесь со мной.

Роза: наконец-то я использовала меч взрослого человека, но все равно он не был похож на тот, которым владел Даган.

Шип…

Я подняла глаза от бинтов и увидела пару облаченных в доспехи солдат, поддерживающих потного и дрожащего мужчину, бледнее, чем положено человеку.

— Сюда, — указала я на лазарет. — Положите его на кушетку.

— Спасибо. — Голос раздался сзади мужчин, как в полночь. Тихий, мягкий и темный.

Кровоточащие Камни.

Кейн вошел в зельницу следом за ними. В простой расстегнутой белой рубашке, с несколькими серебряными кольцами и в черных брюках, соблазнительность стекала с него, как дождь по окну. Даже после всего, что произошло, меня так задело его присутствие.

— Что тебе нужно? У меня тут пациент, о котором нужно позаботиться. — Я надеялась, что мой задыхающийся голос можно отнести к шоку.

— Ты избегаешь меня.

Я готова была поклясться, что из моих ушей валит пар.

— Можешь ли ты быть менее самовлюбленной? Этот человек умирает.

— Да, и я здесь, чтобы помочь, — сказал он. — Ланс — один из моих лучших солдат.

Какой несносный лжец.

— Довольно подло использовать страдание собственного солдата в качестве оправдания, чтобы побеспокоить меня. — сказала я, следуя за мужчинами в лазарет.

Двое солдат смотрели куда угодно, только не на нас. Кейн вздрогнул и повернулся к ним.

— Оставьте нас. Сейчас же.

Они, не раздумывая, бросились прочь, один даже натолкнулся в спешке на мои травы и разбросал по полу семена шалфея и мака.

Влажный, хриплый кашель отвлек мое внимание от пролитых банок.

Бедному Лансу было нехорошо.

Он дрожал, несмотря на одеяло, которое я натянула на него, и обильно потел. Я бы подумала, что это грипп или лихорадка, если бы не заметила две колотые раны у его запястья, которые уже успели покрыться засохшей кровью.

— Что случилось?

— Его укусили. Я думаю, что яд этого существа медленно убивает его. Но, похоже, не так уж и медленно.

— Всегда такой сострадательный. — Я нахмурилась. — Что его укусило?

Ланс бессвязно стонал, а Кейн не отрывал взгляда от вздрагивающего мужчины.

— Не могу сказать точно. Тебе нужно знать, чтобы исцелить его?

— Это помогло бы. — Я прошла в зельницу, чтобы просмотреть полки с противоядиями. — Воронкообразный паук, каменный гоблин, рогатая янтарная змея… кто-то из них?

Кейн последовал за мной, удаляясь от постели Ланса.

— Это не то, на что подействуют твои мази. Ему нужна ты, — потребовал он с несвойственной ему искренностью. — Твои способности.

— Отлично. — Я проскочила мимо него и вернулась в лазарет, а затем положила ладони на покрытое липким налетом лицо Ланса. Он начал биться в конвульсиях и дергаться. Распахнув окно, я впустила в комнату вечерний воздух с ароматом сирени. Мне нужно было работать быстро.

С тех пор как Даган показал мне, как управлять атмосферой вокруг меня, я использовала ее в небольших дозах для особо тяжелых пациентов или переполненных дней. Мягкий ветер врывался, как пар из бурлящего котла, и я перенаправляла его в свои ладони, которые, в свою очередь, просачивали энергию в голову Ланса. Она ворвалась в него, став мощным тонизирующим средством против его боли. Он задыхался, когда сам воздух вливался в него, вымывая яд из его костей, легких и кожи. Ланс с содроганием выдохнул, и слабый цвет вернулся на его мокрые щеки.

Я выдохнула, дыхание вырвалось из меня, как лопнувший шар. Мне становилось все легче и легче использовать окружающие меня стихии, и я уже не испытывала такого желания вздремнуть, как раньше. Я подоткнула вязаное одеяло вокруг тела Ланса, когда он задремал.

— Сейчас с ним все должно быть в порядке, но я останусь здесь с ним на несколько часов, чтобы убедиться.

— Отлично сработано, пташка, — пробормотал Кейн.

— Я не просила твоего одобрения.

Он хихикал, пока я прикладывала холодный компресс к голове Ланса и наливала стакан воды, когда он проснется.

— Я работала над этим, — призналась я, когда он вышел из лазарета, чтобы пройтись по зельнице. — Если хочешь знать. — Я вышла следом за ним, запутавшись пальцами в юбке, а затем заведя беспокойные руки за спину.

Ему нужно было уйти.

— Что ж, я впечатлен, — сказал Кейн, сверкая глазами. — И горжусь тем, что у меня живет такой искусный целитель. — Он продолжил медленно осматривать помещение, которое теперь заливал маслянистый свет свечей, льющийся из коридора. Он поблескивал на кольцах и в его грифельных глазах. Он всегда сиял.

— Разве у тебя нет дел поважнее? — спросила я.

Он поднял бровь.

— Ты собираешься провести здесь всю ночь, наблюдая, как спит бедный Ланс. Я просто предлагаю компанию.

Я насмешливо хмыкнула.

— Я в порядке, но все равно спасибо.

Он повернулся ко мне, впиваясь взглядом в мои глаза.

— Возможно, мне просто нравится смотреть, как ты извиваешься в моем присутствии.

Мои брови сошлись. У меня больше не оставалось сил.

— Почему ты такой? — спросила я, и в моем голосе зазвучало отчаяние.

Кейн бросил мне косую ухмылку.

— Ты не желаешь даже поверхностно изучить этот вопрос, дорогая.

Наверное, он был прав.

— Ты нашел мою семью? — спросил я.

— Пока нет, — ответил он, прохаживаясь по зельнице, открывая и закрывая баночки и ящички. — Но я найду.

— Я тебе не верю, — огрызнулась я.

Он повернулся ко мне.

— Это все равно что искать иголку в стоге сена. Вообще-то три иголки… Дай мне немного времени.

Я стиснула зубы, собираясь наброситься на него, но тут из моего желудка вырвалось неловкое ворчание. Я прижала руку к платью, чтобы успокоить его, но я весь день была в зельнице и не ела с тех пор, как перекусила персиком утром по дороге сюда. Мой живот снова запротестовал, и я скорчила гримасу.

Кейн поднял в мою сторону бровь в любопытстве, и легкая щекотка смущения забралась мне на шею.

— Что? — спросила я, притворяясь невежественной.

Но он просто подошел к двери зельнице и потянул ее на себя, распахнув деревянную вывеску.

— Барни, — обратился он к галерее, — не мог бы ты прислать в зельницу ужин для Леди Арвен?

О, Камни.

Щекотка смущения превратилась в тотальное нападение.

— Конечно, ваше величество. — Из коридора донесся знакомый приятный голос Барни.

Кейн хотел закрыть дверь, но остановился перед самым ее закрытием и снова распахнул ее.

— И еще клеверный хлеб, — сказал он. — Две буханки. Спасибо.

Когда он закрыл дверь и повернулся ко мне, он выглядел очень довольным собой.

— В этом не было необходимости, — сказала я, собирая упавшие травы и выбрасывая их в корзину.

— Конечно, была. Кто-то должен позаботиться о тебе, если ты не хочешь.

Я уставилась на него с кинжалом.

— Это то, что ты думаешь делаешь? Заботишься обо мне? Держишь меня здесь против моей воли и угрожаешь убить моих друзей?

Его игривое выражение исчезло, сменившись чем-то гораздо более холодным. Гораздо более пугающим. Я тяжело сглотнула.

— Этот мальчик тебе не друг.

Я покачала головой. Я не хотела заводить с ним этот разговор.

Не сегодня.

А лучше вообще никогда.

Он вздохнул и провел рукой по волосам, после чего повернулся и небрежно прошелся по зельнице. Солнце окончательно скрылось за горизонтом, и комната начала погружаться в сонную вечернюю тьму.

Я порылась в ближайшем ящике в поисках спички, чтобы зажечь фонари в комнате.

Кейн постучал по стеклянному ящику перед собой, и мой взгляд метнулся к нему.

— Что это? — спросил он.

Я раздула ноздри.

— Не твое дело.

— Да ладно, оно такое веретенообразное. Я очарован.

Я вздохнула.

— Это консервированная медуза. В их ткани встроены целебные ферменты, и высушенную мембрану можно использовать как вторую кожу на порезах и царапинах.

— Мне нравится слушать, как ты объясняешь лечебные практики, — промурлыкал он.

— А я бы с удовольствием послушала, как ты падаешь со скалы.

Он заметно задрожал, подавляя смех.

Этот человек приводил меня в бешенство. Приходит сюда, пристает ко мне, пытается подкупить едой.

И после всего этого плохо отзывается о Халдене.

Халден и его люди не оказались бы в его хранилище, если бы он не напал на Янтарное королевство. Я потерла виски. Все, чего я хотела, — это получить ответы.

— Почему ты напал на Янтарное? — спросила я, обходя стойку и приближаясь к нему. — Скажи мне что-нибудь.

— Я уже говорил тебе, — сказал он, не отрывая глаз от медузы. — Гарет — проныра и не заслуживает того, чтобы править своим королевством.

— Это не повод убивать тысячи людей на войне, и ты это знаешь.

Его взгляд ожесточился, но все же не отрывался от стеклянной витрины.

— Это все, что я могу тебе сказать.

Рев в ушах стал таким громким, что я едва расслышала:

— Тогда убирайся из моей зельнице.

— Арвен, — сказал он, наконец встретившись с моими глазами. — Как бы я ни был очарован твоим огнем, в конце концов тебе придется меня простить.

Я стиснула зубы.

— Нет, я точно, точно не прощу.

Он подошел ко мне ближе, и я почти почувствовала его. Касалась его. Чувствовала его запах. Его брови сошлись.

— Я не переживу, если ты будешь ненавидеть меня вечно. — Его взгляд был непоколебим.

Я не смогла удержаться от ответа.

— Тебе следовало подумать об этом, прежде чем приговаривать Халдена к смерти.

В его глазах мелькнуло что-то хищное, после чего он стиснул челюсти и засунул руки в карманы.

— Ладно. Пусть будет по-твоему.

— Это угроза? — Я не могла побороть страх, который закрался в мой голос.

Он пристально смотрел на меня, пока наконец не вздохнул, смирившись.

— Если бы это была угроза, ты бы знала об этом. Приятного вечера.

Глава 17

Несмотря на мою любовь к теплому, ароматному вечернему бризу, который я привыкла называть летним ветром, он мало помогал мне успокоить нервы. Я наконец-то заставила Мари поделиться своим ‘планом’, который оказался сложным заклинанием, требующим точного исполнения.

Сегодня она была готова попробовать.

— Хорошо. Еще раз, пожалуйста, — сказала я низким голосом, засунув вспотевшие руки в юбки. Мы спрятались за живой изгородью у лестницы в подземелье, где договорились встретиться.

— Успокойся. Я тренировалась снова и снова. Это уже вторая натура. — Мари говорила уверенно, и мне хотелось ей верить. Она работала над заклинанием несколько недель и была в восторге, когда ей удалось успешно применить его на белке. Он уже несколько часов не мог разглядеть орех прямо перед собой.

Она схватилась за фиолетовый амулет.

— Это простое маскировочное заклинание. Я наложу его на охранника, и для него ты станешь невидимой на некоторое время.

— Как долго это ‘некоторое время?

Мари уставилась прямо перед собой, высоко подняв голову.

— Я не знаю.

— Что!

— Шшш! — шипела она. — Все в порядке! Сколько времени тебе понадобится, чтобы войти и выйти? А я буду ждать тебя здесь.

— Мар, — попыталась я. — Ты же знаешь, что ничего страшного, если у тебя не получится с первого раза. Мы всегда можем попробовать что-нибудь еще.

Она посмотрела на меня с выражением не смей, и я кивнула, но не могла перестать елозить рядом с ней.

— Стой спокойно, иначе я буду слишком отвлекаться, чтобы сделать все правильно. — Мари закрыла глаза и вытянула руки перед собой, словно могла дотронуться до стражника вдалеке. Она напевала низкую мелодию и шептала слова на непонятном мне первобытном языке. Высокая трава у ее ног зашелестела от внезапного ветра, который, несмотря на солнечный день, пах дождем и землей. Несколько ее длинных волос постепенно поднялись вокруг нее, окружая ее рыжими прядями, имитирующими пламя. Костяшки пальцев хрустнули, когда она сжала вытянутые руки.

И тут она остановилась.

Она моргнула глазами, выглядя немного дезориентированной. Она протянула руку, чтобы ухватиться за меня, и я крепко сжал ее.

— С тобой все в порядке?

Она ошеломленно смотрела на меня.

— Кто ты?

Мое сердце упало в желудок.

На ее лице появилась широкая улыбка.

— Шучу!

Я выдохнула почти со смехом. Почти.

— Ты хуже некуда.

— Иди, — сказала она.

Я поспешила к бородатому охраннику, не переходя на бег, что могло показаться подозрительным любому другому, кто мог бы меня увидеть.

Охранник был примерно моего возраста. Румяные розовые щеки, нечесаная светлая борода и брови. Когда я предстала перед ним, жуткое ощущение лизнуло меня в шею. Он смотрел мне в глаза, но видел меня насквозь. Я неуверенно помахала рукой перед его лицом, но он лишь скучающе потер нос и продолжил стоять на страже. Я не собиралась оставаться здесь и считать свою удачу.

Проскользнув мимо него, я снова побежала по темной спирали. У меня мелькнула мимолетная мысль, что если мне действительно повезет, то это будет последний раз, когда мне придется спускаться сюда.

Я стукнула по решетке камеры Халдена.

— Пс! Халден! — Он спал под мехом, который я ему принесла, свернувшись в темном углу, как раненое животное, его белокурые волосы стали почти серыми от грязи и копоти.

— Ты вернулась, — сказал он сонным голосом. Он звучал почти благоговейно.

— Да, но мне нужно спешить. — Я передала ему еще немного еды, которую привезла тайно. — Через неделю, в ночь перед затмением, на закате будет банкет. Это будет лучшее время для попытки побега.

Халден кивнул:

— Для кого будет банкет?

— Короля Эрикса из Перидота. Полагаю, они хотят заключить союз.

Он прикусил ноготь и сплюнул обрезки. Эта неприятная привычка почему-то казалась мне привлекательной.

— Ты встречала халфлингов²⁰ здесь, в Шэдоухолде?

Я наморщила лоб. Халден теперь верил в Фейри? И в их потомков?

— Что? Насколько я знаю, нет. — Хотя сейчас, когда я об этом думала, некоторые из воинов, которых я исцеляла или мимо которых проходила, казались такими сильными и грозными… Но делиться этим с Халденом не стоило. — Я даже не знаю, как отличить халфлинга от смертного.

Халден вздохнул, откинувшись на пятки.

— На самом деле не сможешь. Трудно понять, не изучив родословную. Говорят, Оникс полон ими.

— Почему ты спрашиваешь?

Он полуулыбнулся.

— Извращенное любопытство, наверное. Король говорил тебе о чем-то, что он ищет? Какую-нибудь реликвию?

У меня в животе заныло от беспокойства.

— Халден, зачем ты меня расспрашиваешь? Ты же знаешь, что я расскажу тебе все, что поможет тебе сбежать.

— Конечно. Просто очередная небылица, которую мне рассказали несколько солдат из моего батальона. Здесь слишком много свободного времени для размышлений, вот и все.

В голове промелькнуло воспоминание о той ночи, когда я услышала разговор Кейна с Гриффином о провидце, о том, что он искал. Казалось, что это было целую вечность назад. Может, это то же самое, о чем говорил Халден?

— С каких это пор тебя волнуют Оникс и его секреты? Ты с большей неохотой служил, чем кто-либо другой в Аббингтоне.

Я вспомнила, как была недовольна больше года назад, когда он так мало заботился о борьбе со злым королевством на севере. Его безразличие заставляло меня чувствовать раздражение и одиночество.

Как сильно все изменилось за столь короткий срок.

Он покачал головой.

— Тогда я был ребенком, Арвен. С тех пор я больше узнал о Короле Гарете, о том, за что он борется. Ты многого не поймешь.

Меня так тошнило от мужчин, которых я романтически заинтересовала, когда они говорили мне такое. Я скорчила гримасу.

— А что насчет тебя? Тебе больше нет дела до нашего королевства?

— Нет, конечно, волнует, — сказала я, и мое лицо стало горячим. — Меня волнуют люди, которые умирают из-за бессмысленной жадности к земле и монетам.

— Я не хочу спорить. Где я найду тебя в ночь банкета? — спросил Халден.

Это был вопрос, которого я боялась. Это будет ночь перед затмением. Когда мне нужно будет вернуться в лес за борроурутом. И, по правде говоря, я не была уверена, что у меня будет больше шансов добраться до своей семьи, если я сбегу с Халденом.

— Король пытается разыскать мою семью. Если он найдет их, а меня не будет… — Я не знала, как закончить эту мысль. Может ли Кейн в гневе причинить им вред?

— Я могу защитить тебя, Арвен. Шпионы Короля Гарета так же хороши, если не лучше, чем шпионы Оникса. Мы вместе найдем твою семью.

Какая-то часть меня все же смягчилась от его утешительных слов. Его самоуверенная улыбка, даже за решеткой.

— Я знаю. Но как ты собираешься выбраться из своей камеры? Даже если большинство охранников будут заняты весельем, как ты проберешься через лес?

Халден фыркнул.

— Лес не так опасен, как, я уверен, тебя убедили. Просто поверь мне. В ночь праздника, когда ты услышишь взрыв, у тебя будет несколько минут, чтобы добраться до Северных Ворот. Сможешь ли ты это сделать?

Но от шока мое сердце гулко стучало в груди, и ответить было трудно.

— Взрыв? Что, черт возьми, ты планируешь?

— Чем меньше ты знаешь, тем лучше, — искренне сказал он.

— Мне нужно больше информации. Ты не можешь причинить вред жителям этого замка. Они невиновны.

Он покачал головой.

— Конечно, нет. Неужели ты действительно так думаешь обо мне?

Я не знала, что ответить. Чувство вины просачивалось внутрь, как красное вино на белое платье — липкое, растекающееся, которое невозможно игнорировать.

Халден выдохнул и снова прикусил ноготь большого пальца.

— Один из моих людей — колдун. Он может в любой момент взорвать двери этой камеры. Взрыв освободит нам путь отсюда и лишь слегка пошатнет большой зал над нами, — он жестом указал вверх. — Но даже в этом случае нам не пройти мимо солдат, охраняющих Северные Ворота. В ночь банкета они будут недостаточно подготовлены и переполнены людьми. Это наш лучший шанс. Обещаю, никто не пострадает.

План казался отличным. Не самый надежный, но лучшее, что они могли сделать в такой короткий срок.

— Мне нужно идти. У меня мало времени. — Я встала, чтобы уйти, но Халден схватил меня за руку через решетку.

— Подожди. — Он притянул меня так, что я оказалась прижатой к перилам, и его грубые руки обхватили мои через прутья. — Помнишь, как мы наблюдали за падающими звездами на крыше Хмельного Кабана?

Я представила себе ту прохладную ночь в его объятиях на крыше местной таверны. Он видел, как падают звезды, и хотел, чтобы вид был получше. Каким-то образом он уговорил меня забраться туда вместе с ним. Я была уверена, что в любой момент вся конструкция рухнет под нашим весом и мы приземлимся в кучу эля и стекла.

— Конечно, — сказал я.

Его русые глаза стали тяжелыми, в них плескалось вожделение.

— А ты помнишь, что мы делали, когда последняя звезда погасла на небе? — Его голос стал более хриплым, и мои щеки потеплели.

— Конечно, — повторила я.

— Я постоянно думаю о той ночи… Просто на случай, если что-то пойдет не так, я никогда не прощу себе, что не поцеловал тебя в последний раз.

Прежде чем я успела осознать его намерение, Халден притянул меня к себе, прижал прохладное железо к бокам моего лица и прикоснулся теплыми губами к моим. Это был неуверенный поцелуй. Безопасный и знакомый. Я ужасно скучала по нему после его ухода и мечтала о таком же моменте — ну, без элемента подземелья. Но сейчас… Я не могла точно передать это чувство. Было так приятно снова быть так близко к нему. Пальцы на ногах все еще подрагивали от его прикосновений. Но чего-то не хватало.

Он отстранился, не сводя с меня взгляда, и крепко сжал мои руки.

— Ты встретишь меня там, у Северных ворот?

А я встречу?

Халден помог бы мне найти борроурут в лесу, скорее всего, чем я смогла бы найти ее одна. Он заботился обо мне, и всегда будет заботиться. А я не могла больше ни минуты оставаться здесь с Кейном после того, как он раз за разом раскрывал себя. Я сомневалась, что он действительно планировал найти для меня семью. Он был лжецом, и всегда им был, так какое будущее меня ждет в Сумеречном холде? Безопаснее было держаться человека, которого я знала, чем короля, которого я не знала.

— Да, — наконец ответила я. — Удачи.

Я поднялась по лестнице и выдохнула, даже не подозревая, что задерживаю дыхание, когда на пороге появился охранник. Я пронеслась мимо него и не замедлила шаг, пока мы с Мари не вернулись в зельницу.

***

Взмах меча, пролетевшего по воздуху рядом с моей головой, был слишком близок для спокойствия.

— Осторожно! — сказала я, вовремя увернувшись.

Даган продолжал атаковать, надвигаясь на меня с такой свирепостью, какой я от него раньше не видела. Но я не боялась. Я парировала каждый удар и использовала свои размеры и ловкость в своих интересах. Даган был старше, выше и медленнее меня. Это означало, что я могла быть задиристым и с легкостью обходить его. Когда у меня оставалась секунда, я перевела дыхание и замахнулась на него, проткнув его кожаные доспехи.

Он приостановился, чтобы изучить царапину, вытирая пот со лба. На его губах играла улыбка, но он ничего не сказал. Мне ужасно хотелось позлорадствовать или подпрыгнуть в воздух от своей легкой победы, но от перенапряжения я уперлась руками в колени и перевела дыхание.

— Последний урок на сегодня, — сказал он.

Слава Камням! Было только утро, но неделя пролетела незаметно, и мне предстояло сделать слишком много дел до сегодняшнего банкета. Даган отстегнул верхние доспехи, бесцеремонно бросив их на траву. Он опустился на землю и жестом пригласил меня сесть напротив него. Трава была прохладной на моих ладонях, и я вдыхала аромат цветущей гардении. Я так много принимала как должное в этих утрах. Теперь, когда оно стало последним, я поняла, что буду ужасно скучать по нему.

— Что мы делаем? — спросила я.

— Используем другой вид оружия. Закрой глаза.

Я сделала то, что мне было сказано. Я научилась не задавать вопросов Дагану. Когда речь шла о самообороне, он знал, о чем говорил.

— Подумай о своей самой сильной стороне. Скажи мне, что ты чувствуешь.

Мои брови сошлись. Моя самая сильная сторона? Ничего не приходило на ум. Я гордилась своей способностью исцелять людей, но это была не столько сила, сколько способность. Возможно, дар. Я чувствовала себя сильной, когда бегала, но разве это можно назвать силой? Я никогда не думала об этом. На ум приходила моя семья — забота о ней заставляла меня чувствовать себя сильной. Но я никогда не была так хороша в этом, как Райдер.

— Я не могу ничего придумать, — призналась я. Это было более стыдно, чем я хотела признать.

— Я не об этом спрашивала. Что ты чувствуешь?

Я упрямо сидела неподвижно. Что-то в том, что мои глаза были закрыты, вывело на поверхность эмоции, о которых я не подозревала.

— Грусть. И одиночество. Поэтому я чувствую страх.

— Оставайся с этим чувством. Что ты чувствуешь из-за страха?

Я вздохнула.

— Я в ловушке. Иногда это просто тяжело. Просыпаться каждый день, зная, как много в моей жизни будет зависеть от этого, от страха.

— То чувство, которое ты испытываешь, когда сердце колотится, в груди тесно, во рту сухо. Ты знаешь, что это такое?

Я кивнула.

— Ужас.

— Нет, Арвен. Это сила.

Я пыталась следовать его указаниям, но в этом не было никакого смысла.

— Даган, я не думаю, что это работает. Что бы это ни было. Может, хватит на сегодня? — Я приоткрыла один глаз.

Его слова прозвучали мгновенно.

— Глаза закрыты.

— Как…?

— Глаза. Закрыты.

Ветер завывал среди деревьев на нашем тренировочном поле. С закрытыми глазами до меня доносились звуки подготовки к сегодняшнему вечеру — вдалеке грузили тележки и передвигали мебель.

— Когда ты боишься. — продолжал Даган. — Твое тело заставляет тебя бежать или сражаться. Наполняет тебя силой, чтобы защитить себя, так или иначе. Ты отличный бегун. Теперь ты становишься еще и отличным бойцом. Я не могу сказать, что чувство страха когда-нибудь исчезнет. Но ты можешь использовать его. Заставить его работать на тебя. Преврати этот страх в мужество. В конце концов, это одно и то же.

В его словах была доля правды. Приступы паники, которыми я страдала, с медицинской точки зрения, были всего лишь мощным притоком адреналина. Но когда я попадала в их плен, это было почти изнурительно. Очень трудно видеть в этом какую-то неиспользованную силу.

Я сидела в тишине, как было велено, пока не разболелась спина и не онемел копчик. Когда то, на что надеялся Даган, не произошло, он остановил нас.

— Попробуем завтра.

Я со стоном поднялась на ноги.

— Почему-то мне кажется, что я буду скучать по бою на мечах. — Вышло не так игриво, как я надеялась.

Даган рассматривал меня.

— Как ты думаешь, кто смелее вступает в бой? Рыцарь, которому нечего бояться, окруженный сотнями своих товарищей, вооруженный всем оружием на континенте, или одинокий рыцарь, рядом с которым нет никого, ничего, кроме кулаков, и все, что он может потерять?

По непонятной мне причине от этого вопроса захотелось плакать.

— Последнее.

— Почему? — спросил он.

— Потому что он знает, что не может победить, и все равно решает сражаться.

— Настоящая храбрость есть только в том, чтобы смотреть в лицо тому, что тебя пугает. То, что ты называешь страхом, на самом деле является силой, и ты можешь использовать ее во благо.

Я опустила глаза, отводя его ищущий взгляд.

Я чувствовала, что обречена его подвести. Что бы он ни надеялся увидеть во мне, я была уверена, что это не так.

— Ты напоминаешь мне… Я бы очень гордился тем, что моя дочь выросла такой же, как ты, Арвен.

На мгновение я потеряла дар речи. Это было самое доброе, что я когда-либо слышала от него. Возможно, это было самое доброе, что когда-либо говорил мне кто-то, кроме моей собственной матери.

— Что с ней случилось? — неуверенно спросила я. Я не была уверена, что хочу знать.

Даган наклонился, чтобы поднять мечи и завернуть их в чехлы.

— Моя жена и младенец-дочь были убиты тем самым человеком, против которого ведет войну Кейн. — Я отшатнулась назад, пораженная ужасом его слов. — Это горе, этот гнев. Я нахожу способ использовать его каждое утро, чтобы встретить день, и каждую ночь, чтобы лечь спать. У всех нас есть демоны. Нас отличает то, как мы решаем с ними бороться.

Мое сердце сжалось и разорвалось внутри меня.

— Мне очень жаль. — Это было все, что я смогла найти.

— Спасибо. — кивнул он мне, и мы в привычном молчании направились обратно к хранилищу.

Я чувствовала тошноту в животе. За Дагана и за то, что я планировала бежать сегодня вечером и, возможно, вернуться в королевство, ответственное за их гибель? Все это вдруг показалось мне очень неправильным.

Глава 18

Отражение в позолоченном зеркале едва напоминало мое лицо. Я никогда в жизни не видела столько угля — Мари накрасила мне глаза дымчатой смесью, а губы — темно-алой.

— Достаточно. Честное слово, Мар. Я похожа на пирата. Или на ночную даму.

— Или на то и другое! Прекрасная пиратская шлюха, — сказала Мари, нанося на мои веки еще больше темной пудры.

Этому не способствовало и вечернее черное платье без плеч, в которое она меня втиснула.

— Это так несправедливо. Почему я не могу носить то же, что и ты?

— Потому что, — сказала Мари, крутясь в своем платье с высоким вырезом. — Я не встречаюсь сегодня с бывшим любовником.

— Он не бывший любовник ни в коем случае. Он король, и я сомневаюсь, что мы вообще увидимся.

Мари проигнорировала меня и расчесала мои волосы, позволяя шоколадным локонам падать по спине, по одному за раз.

— Сегодня вечером… — начала я, но не знала, как закончить мысль.

— Я знаю. — Я не видела ее лица в зеркале, поэтому повернулась, чтобы посмотреть на нее.

Но я не могла заставить себя произнести эти слова. Меня душили эмоции, которых я не ожидала.

— Я понимаю, Арвен, — сказала она, взяв мою руку в свою. — Если Халден сможет выбраться, ты пойдешь с ним. Уверена, я бы поступила так же.

— Да. Но это большое если.

— Нет, это не так. Он не хочет умирать. Он найдет выход.

На глаза навернулись слезы.

— О, Арвен. Не плачь. С ним все будет хорошо.

Чувство вины пронзило меня — я плакала не по Халдену.

— Я буду скучать по тебе.

Глаза Мари были как мокрое стекло, когда она обняла меня.

— Я тоже.

Она отпустила меня и вытерла щеки, убирая черные полосы, сбегавшие по лицу.

— Но ты найдешь способ написать мне. Я знаю, что мы еще увидимся. А сейчас позволь мне все исправить. Грустная пиратская шлюха — это точно не тот образ, который нам нужен.

***

Большой зал сегодня был элегантен и праздничен, освещен свечами всех форм и размеров и украшен венками из цветов Оникса. Отблески фонарей, обжигающая еда и толпа людей — все это дарило мне тепло. По залу разносилась призрачная мелодия, созданная гармонией четырех разных струнных инструментов, призывая меня к танцу. Снаружи белые, элегантные лошади Перидота резко выделялись на фоне жестоких, демонических лошадей Оникса, а загорелые, светловолосые сановники и вельможи Перидота, одетые в знойные, теплые цвета, проникали внутрь.

Я потеряла Мари некоторое время назад. Она и библиотекарь из Перидота спрятались в углу, напившись березового вина и анализируя какой-то старый текст на языке Фейри. Но я не возражала против того, чтобы пройтись по празднику в одиночестве. Несмотря на мои прежние жалобы, я чувствовала себя довольно красивой в своем шелковом платье, которое обнимало мои изгибы и таяло на теле, как свечной воск.

Я взяла кубок с вином и сделала глоток. Горький вкус был мне незнаком — янтарное вино, как известно, сладкое и карамельного цвета. Этот напиток был цвета смородины, и я сразу же почувствовала это в своих костях, сделав всего два глотка. Маневрируя, я прошла мимо потных, радостных незнакомцев и направилась к танцующим. Обычно я не была любителем веселья, но уровень анонимности на сегодняшнем празднике давал мне чувство свободы, которого я никогда не испытывала. Не успела я броситься в веселье, как что-то привлекло мое внимание. Нет, кто-то.

Женщина с молочно-белыми волосами и изящной короной из листьев, такая потрясающая, что это бросалось в глаза, громко смеялась над каким-то темным королем.

Кейн прислонился к стене позади нее, вытянув одну руку, и ухмыльнулся в свой эль. Ее смех был похож на звон колокольчиков, легкий и мелодичный. Пока он продолжал рассказывать свою историю, загадочная женщина внимательно слушала, следя глазами за каждым его словом. После одной особенно смешной фразы она протянула нежную руку, чтобы обхватить его бицепс, и я почувствовала, что мои ноги движутся, прежде чем мой разум успел последовать за ними.

— Добрый вечер, — сказала я, натыкаясь на них с излишним рвением.

Кейн оценивающе оглядел меня, его глаза восхитительно медленно путешествовали по моему телу. Но когда его взгляд остановился на моем лице, у меня перехватило дыхание.

— Арвен. Ты выглядишь… такой красивой.

Мы задержали взгляд друг на друге на мгновение, и на его лице появилась почти благоговейная улыбка.

Но тут Кейн словно вспомнил, где он находится, прочистил горло и жестом указал на женщину рядом с собой.

— Арвен, это принцесса Амелия. Принцесса, это Леди Арвен. Она целительница нашей цитадели.

Амелия. Она была принцессой Перидотовых Провинций. Она была дочерью почетного гостя банкета, Короля Эрикса, на полуострове с роскошными джунглями, граничащем с Ониксом.

Стыд окрасил мое лицо.

— Ваше Высочество, — сделал я реверанс.

Принцесса ничего не сказала, но ее сузившиеся глаза подсказали мне, что она не рада моей заминке.

Мы втроем стояли, не шевелясь, пока я не смогла больше выдерживать напряжение. Очевидно, я прервала их разговор. Зачем я вообще сюда прибежала? Чтобы испортить Кейну вечер? Разве не я хотела, чтобы он оставил меня в покое? Кто планировал сбежать этим же вечером? От березового вина голова шла кругом.

— Что ж. Приятного банкета! Баранина превосходна, — сказала я, излишне бодрая. Я вздрогнула, повернувшись, чтобы уйти.

Теплая рука Кейна легко обхватила мою руку, и он притянул меня к себе.

— Ваше Высочество, — обратился он к принцессе, все еще крепко держа меня за руку, — я должен переговорить с Леди Арвен. Могли бы мы продолжить разговор через некоторое время?

— Не стоит, — ответила она без особого юмора. Она была столь же сурова, сколь и ошеломляюща.

Я пожала плечами, чтобы она не смотрела на меня, и Кейн потянул меня за собой.

Мы быстро пересекли большой зал. Когда я поняла, что он тянет меня прочь от банкета, я стала сопротивляться.

— Куда ты меня ведешь? Отпусти. Я больше не буду тебе мешать, я хочу остаться и насладиться танцами.

Кейн либо не обращал на меня внимания, либо не слышал моих протестов из-за музыки и веселья. Мы вышли из парадного зала через потайной коридор, спустились по узким каменным ступеням и проскользнули в соседний винный погреб.

Кейн закрыл за собой тяжелую каменную дверь, отгородившись от шума банкета и погрузив нас в тишину. Мои уши словно набили ватой.

В небольшом помещении было затхло и сухо. Заполненное до краев бочками с вином, оно не вмещало ни его, ни меня. Внушительный рост Кейна не помогал. Я чувствовала себя маленькой, как по росту, так и по поведению.

— Кровоточащие Камни, Кейн. Это просто смешно.

— У тебя действительно рот как у моряка, — рассмеялся он, прислонившись к двери.

— Не думай о моем рте.

Его глаза в мгновение ока превратились из игривых в смертельно опасные.

— Как бы я хотел перестать, пташка.

Я фыркнула.

— Ты неисправим.

— А ты ревнуешь. — Его улыбка была похожа на волчью.

— Смешно. Ты мне противен. Я… — Я сделала паузу, пытаясь собраться с мыслями. Что это было? — Прости, что помешала тебе и принцессе. Это было грубо. — Я скрестила руки на груди, но затем быстро их распрямила, чтобы не выглядеть обороняющейся.

Его глаза ничего не выдавали.

— Мы находимся в состоянии войны. Я пытаюсь укрепить союзничество. Ты думаешь, я просто так играю? Я кажусь тебе большим любителем банкетов?

Я сжала губы.

— Кто бы мог подумать, что политическая война может выглядеть так интимно?

Уголок рта Кейна приподнялся.

— О, пташка. Ты сгорала от ярости при мысли о том, что я могу быть с другой женщиной?

— Не будь глупцом. Во что бы то ни стало, займись этим. Она еще слишком молода для тебя, тебе не кажется?

Кейн действительно выглядел оскорбленным.

— Сколько, по-твоему, мне лет?

— Неважно. Это не имеет значения. — Я попыталась протиснуться мимо него, но он преградил мне путь.

— Надеюсь, что нет. У тебя за решеткой в нескольких футах под нами сидит человек, который считает тебя своей женой.

— Конечно, Халден. Спасибо, что пощадил его.

— Конечно, — поддакнул он, сверкнув глазами. — В конце концов, я не такой уж жестокий король.

— Мне действительно пора возвращаться. Мари будет…

Ударная волна пронеслась по моему телу, с силой швырнув меня в Кейна. Мой подбородок ударился о его грудину, а в челюсти вспыхнула жгучая боль. Кейн обхватил меня руками, прижимая к себе, когда сила повалила нас на пол.

Вино хлюпало, бочки падали друг на друга, разбиваясь на части. Из большого зала над нами донесся слабый рев криков, и я зажмурила глаза. Земля продолжала сотрясаться.

— Я держу тебя, — прохрипел Кейн, когда бочки с вином опрокинулись с полок и упали ему на спину. Каждый мускул в моем теле напрягся, и я молилась, чтобы дрожь прекратилась.

Остановитесь, остановитесь, остановитесь.

Когда толчки утихли, лицо Кейна оказалось в нескольких дюймах от моего, а все его тело прижалось ко мне. Я чувствовала его повсюду — мускулистый торс прижимался к моей груди, наши бедра переплетались, его пуповинные руки защищали мою голову. А сильная рука все еще нежно — очень нежно — обнимала мою шею. Слишком, слишком нежно. При первой же заминке моего дыхания он молниеносно отстранился от меня.

Сердце все еще колотилось от шока, и я оценила ущерб.

Винный погреб был разрушен.

Пыль и обломки загромождали полки и пол, а мы оба были вымазаны в темно-красном. Глаза Кейна загорелись ужасом, когда он осмотрел меня.

— Ты ранена?

— Нет, это просто вино, — сказала я. Но я поднесла руку ко рту и нащупала место, где я прокусила губу во время нашего столкновения.

Он сжал мою челюсть с такой нежностью, что я едва не задохнулась. Большим пальцем он осторожно оттянул мою нижнюю губу вниз, чтобы осмотреть рану. Я почувствовала, как все мое тело покраснело от его интимных прикосновений.

— Ой. Прости, пташка. Выпей немного, поможет. — Его большой палец отпустил мою губу, и он достал непочатую бутылку, очистил ее от грязи и протянул мне. Я сделала медленный глоток, не сводя с него взгляда.

Он выдохнул, наблюдая за тем, как я глубоко отпиваю из бутылки, и поставил ее рядом с собой.

— Что это было? — спросила я, массируя челюсть.

Но до меня дошло слишком поздно. Взрыв Халдена. Он был гораздо сильнее, чем он предполагал, что бы он ни делал.

Если кто-то пострадал из-за этого, я…

— Возможно, землетрясение. — Кейн встал и, проталкиваясь через обломки, подошел к двери. — Оставайся здесь. Я пришлю за тобой Барни.

Прежде чем я успел возразить, он толкнул дверь. Но она не сдвинулась с места. Мой желудок мгновенно опустился.

— Кейн.

Моя грудь задрожала. Он снова надавил, сильно, используя все свое тело. Мышцы на его спине были напряжены, а вены на шее отчетливо выделялись.

— Кейн.

Мои ладони вспотели. Сердце бешено колотилось. Кейн отпустил руки, откинул волосы с лица и сжал костяшки пальцев. Он снова подался вперед, но ничего не произошло.

— Кейн!

— Что? — Он повернулся. Я стояла, тяжело дыша и упираясь руками в колени. Он бросился ко мне и успокаивающе положил руку мне на спину. — Черт. С тобой все в порядке, пташка. Поверь мне. Ты не можешь умереть от одного только страха. Здесь достаточно воздуха.

Он говорил правильные вещи. Все то, что я говорила себе тысячу раз. То, что пыталась донести до меня Нора или моя мать, когда я была маленькой. Но сейчас это ничего не меняло. Мне казалось, что моя грудная клетка вот-вот рухнет. Все тело дрожало от адреналина, а мысли плыли. Я должна была выбраться отсюда.

Сейчас, сейчас, сейчас.

— Я не могу здесь оставаться, — я сделала еще один огромный глоток воздуха.

— Попробуй сесть, — сказал он. Я вскочила на ноги и прижалась к стене, зажмурив глаза.

— Хорошо. Теперь медленный вдох. Вдох через нос, выдох через рот.

В этой комнате было много воздуха. Я не собиралась застрять навсегда. Я сжала руку Кейна и боролась с желанием вдохнуть полной грудью.

— Ну и хватка. Должно быть, твои тренировки с Даганом проходят успешно.

Я кивнула, глаза по-прежнему были закрыты.

— Я такая сильная, что могу тебя задушить.

Кейн захихикал, и этот звук еще больше расслабил меня.

— Ты сильная. Ты молодец. — От слов поддержки у меня на глаза навернулись слезы. — Расскажи мне, как бы ты меня задушила.

— Что? — сказала я, переведя взгляд на него.

— Ты меня услышала. Я хочу знать — помоги мне подготовиться к нападению.

Я знала, что он делает. Но мне ужасно нужно было отвлечься.

— Я бы заставила Гриффина хохотать. Одного шока было бы достаточно, чтобы отвлечь тебя. А затем я бы лишила тебя жизни, сжав твою толстую шею.

Кейн рассмеялся — своим затягивающим, искренним смехом.

Мне хотелось жевать его. Запихнуть его в рот, чтобы никто больше не мог его получить.

— Продолжай, это мое новое любимое развлечение. Смерть от рук пташки.

Я зажмурила глаза и снова откинулась назад.

Вдох, выдох.

— Ну, тогда ты будешь мертв. Так что я захвачу Ониксовое Королевство и буду править с Барни под руку.

Я приоткрыла один глаз. В уголках его глаз собрались слезы. Мои губы тоже приподнялись. Его смех был заразителен.

Еще один медленный вдох, и, наконец, адреналин утих. Я все еще была на взводе, но сердцебиение замедлилось, и я снова могла глотать. Я выдохнула.

— Спасибо.

Он улыбнулся своей кривой улыбкой, вытирая слезы с глаз.

— Нет, спасибо. — Большим пальцем он медленно поглаживал круги на моей ладони. Это ощущение должно было успокоить меня, но от легкого прикосновения я почувствовала лишь жар, разливающийся по венам. Я отдернула руку.

— Не волнуйся, пташка. Мы не задержимся здесь надолго. Они будут искать нас. В конце концов, кто-то должен заметить, что король пропал.

Уткнувшись лбом в подтянутые колени, я с содроганием выдохнула. Я услышала, как он встал, и, подняв голову, увидела Кейна, отпивающего из бутылки с березовым вином. Длинное горло Кейна блестело от пота в тусклом освещении подвала. Он сделал последний глоток и направил бутылку в мою сторону.

— Могу я предложить тебе выпить?

— Ты действительно не можешь открыть эту дверь?

Он сел рядом со мной, передавая вино. На его лице мелькнуло беспокойство, но тут же исчезло.

— Боюсь, что нет.

Жидкость была горькой и тяжелой на языке. Я пила и пила, надеясь, что дух хоть немного снимет напряжение, сковавшее мое тело. Вновь закралось чувство вины за то, что я развлекалась с ним. Даже если бы я пыталась подавить в себе непрекращающуюся панику.

— Хорошо, достаточно, — Кейн указал на вино. Я продолжала потягивать вино, пока оно не опустело. Мне понадобится вся помощь, которую я смогу получить, застряв здесь с ним.

— Давай попробуем другой способ отвлечься, — сказал Кейн, вырывая бутылку из моих рук.

Мое тело быстро почувствовало действие духа, расслабилось и загудело от тонкого гула. Я посмотрела на Кейна, как мне показалось, впервые с тех пор, как мы оказались здесь в ловушке. Его темные волосы были откинуты с лица, влажные от пота и, возможно, пролитого вина. Его макушка была слегка сдвинута. Не успев сообразить, что делаю, я протянула руку и осторожно поправила ее на его голове. Его удивительные зыбкие глаза изучали мое лицо. Я отдернула руку и позволила ей безжизненно упасть на колени.

— Хочешь прочитать мне лекцию о том, что я ничего не понимаю о континенте и какая я жалкая?

— Не стоит себя недооценивать, пташка. Я ни в коем случае не пытаюсь тебя оскорбить. Ты даже не представляешь, какой исключительной я тебя считаю.

Я фыркнула.

— Что за мысли. Поверь мне, во мне нет ничего особенного.

Он прочистил горло и поднял глаза к потолку, словно прося какую-то неведомую сущность даровать ему силу. Должно быть, ему тоже было не по себе от нашего затруднительного положения.

— А что ты, собственно, хотел сделать? Чтобы отвлечься? — спросила я.

— Я не уверен. Как вы с твоей симпатичной рыжей подружкой развлекаетесь?

У меня вырвался искренний смех, и я даже не была уверена, почему. Я дотянулась до второй бутылки над головой и откупорила ее.

— Что смешного? — спросил Кейн. — Кроме того, что ты пьешь самое дорогое вино в замке, как будто это вода.

Я рассмеялась еще сильнее и сделала следующий глоток.

— Не знаю, — хихикнула я. — Мне кажется забавным, что ты не умеешь веселиться.

Кейн посмотрел на меня с притворным возмущением. Это было до боли очаровательно.

— Похоже, ты используешь мое прудовое признание против меня. Раньше я веселился от души. Вообще-то, я был известен этим.

Я фыркнула.

— Да, это не то «веселье», которое было у нас с Мари.

— Ужасные новости.

По какой-то причине я не смогла сдержаться. Я согнулась пополам от смеха.

— Держи себя в штанах, Кейн. Ты не в ее вкусе.

— Я всем нравлюсь.

Я сымитировала сухое дыхание, и на этот раз смеялся Кейн. Из его груди раздался глубокий гул, а в глазах засияла улыбка.

— Я знаю. Это хуже всего, — сказала я.

— Ах. Моя бедная ревнивая пташка. Я же сказал, что принцесса меня больше не интересует.

Я покачала головой. Он все неправильно понял — я говорила не о ней. Я говорила о себе…

И тут мой мозг перестал работать.

— Больше? — спросила я, едва сдерживая ужас.

Он помрачнел.

— Мы провели некоторое время вместе. В интимной обстановке. Много лет назад.

Я задохнулась, словно попала в плохую театральную постановку, а Кейн рассмеялся еще сильнее. Я попыталась рассмеяться вместе с ним, но от их совместного образа мне захотелось поджечь себя. Ее длинные белые волосы, переплетенные с его сильными руками. Его ворчание от удовольствия, когда он зарывался между ее…

— Арвен… — милосердно прервал он мои отвратительные мысли. — Это ничего не значило. У меня не было к ней никаких чувств.

— О, так ты использовал ее?

Он откинул голову назад, ударившись о бочки с вином позади нас, и поморщился.

— Всегда было так сложно. Это было взаимно. Соглашение между старыми друзьями. Это было… до.

— До чего? — спросила я, с осторожной надеждой произнося слова.

Его глаза сузились на моих губах, но он не ответил.

На мгновение я услышала лишь ровный звук пролитого вина, падающего на каменный пол.

— В любом случае, у тебя нет особого права ревновать, — наконец сказал он, прикончив следующую бутылку. — Раз уж ты до сих пор зациклена на этой человеческой грязи в камерах под нами.

Мысль о Халдене почти сразу же убила мое радостное возбуждение.

Я опустила взгляд на свои руки.

— Не думаю, что он уже под нами.

— Значит, не землетрясение?

Я покачала головой.

— И ты знала?

Мне было невыносимо смотреть вверх и видеть его ярость из-за моего предательства. Я промолчала.

— Надеюсь, ради твоего блага он сбежал. Если мои люди поймают его, он не доживет до рассвета.

Я отвернула лицо от Кейна, чтобы он не видел моего выражения. Это выдало бы ту боль, которую я испытывала при мысли о смерти Халдена.

— Что им было нужно? В цитадели? — спросила я.

— То, чего там давно не было.

Кейн встал и начал расхаживать по небольшому помещению. Он напоминал зверя в клетке, с поднятыми загривками и исходящей от него силой. Затхлый подвал с низким потолком был слишком мал, чтобы вместить его всего.

Он выругался под нос и повернулся ко мне.

— Мне нужно уехать завтра. Я вернусь так быстро, как только смогу. Но Арвен, не иди за ним, пока меня не будет. — Он опустился на колени. — За этими стенами таится зло, которое только и ждет, чтобы ты сделала хоть один неверный шаг.

Я прокрутила в голове его мольбу. Я уже слышала подобные предупреждения, но голос Халдена звучал в моих ушах. Лес не так опасен, как, я уверен, тебя убедили.

Он мог сказать, что я ему не верю. Я видела это по его глазам. Он выглядел так, словно находился на пороге невероятно сложного решения.

— Я должен тебе кое-что объяснить.

Я хотела призвать его продолжать — я бы убила за ответы, — но чувствовала, что в любой момент он может передумать.

— Арвен, — он сделал паузу, в отчаянии проведя руками по волосам. — Он убийца.

Глава 19

По позвоночнику пробежала тошнотворная дрожь.

О чем он говорил? Я покачала головой.

— Нет, ты — убийца.

Кейн в раздражении огляделся по сторонам.

— Может, и так, но у меня нет привычки хладнокровно убивать невинных.

Мое тело напряглось.

— И у Халдена тоже.

— Он был убийцей Янтарного Короля. Он…

— Я уверена, что у тебя есть ассасины. — Я слышала, как повысился мой голос.

Лицо Кейна ожесточилось.

Я вспомнила, какой силой он обладает, и почувствовала, как отшатнулась назад.

— Что за навязчивая идея сравнивать нас? Я не претендую на роль того, кем не являюсь. — Когда я ничего не ответила, он смягчился, но в его тоне по-прежнему звучала горечь. — Твой драгоценный Король Гарет послал отряд Халдена в Оникс, чтобы убить Фейри.

Все мое тело сжалось. Я не могла пошевелиться, не могла дышать. Я уперлась руками в прохладный каменный пол, чтобы не упасть.

— Я не сказал тебе, потому что мне тяжело понимать, что на самом деле поставлено на карту. Я не хотел причинять тебе боль. Но смотреть, как ты тоскуешь по этому бесхребетному болвану, заставляет меня… раздражаться.

Комната закрутилась. Сердце заколотилось в груди.

— Значит, они… — Я сглотнул комок в горле. — Они настоящие?

— Как много ты знаешь о них… о Фейри?

— Не так уж много, — призналась я, все еще не приходя в себя. — Древние, жестокие существа. Очень страшные, очень старые, очень мертвые.

— Много веков назад их было целое царство. И смертные тоже. Но Фейри были вымирающим народом, и в конце концов их король стал последним живым истинным Фейри.

Я застыла на месте. Мои глаза были распахнуты, как море, и я старалась контролировать дыхание и свои мысли, которые, казалось, вот-вот уплывут. Вино не помогало.

— Что это значит? ‘Истинный Фейри’?

— Он был чистокровным. Никакого смертного наследия. Но он был последним. Даже его дети не были чистокровными, поскольку бабушка его королевы была ведьмой. Земля, которую они населяли, Царство Фейри, становилась все более скудной на ресурсы. Дети Фейри были редкостью, но смертные были плодовиты, и чем больше смертных детей рождалось в королевстве, тем больше было ртов, которые нужно было кормить, домов, которые нужно было строить, и войн, которые нужно было вести.

— Королевство функционировало за счет уникальной силы Фейри, называемой лайт, с которой рождался каждый Фейри. Ее можно было разливать по бутылкам и продавать, использовать для подпитки чего угодно. Она могла исцелять, строить, разрушать. Но она приходила к ним из глубин земли Фейри, и была не бесконечной. Вот почему Фейри не рождаются здесь, в Эвенделле.

— С уменьшением числа Фейри лайт становился все более редким и ценным. Вскоре королевство не смогло выдержать наплыва людей, превратив некогда волшебный мир в бесплодную пустошь. С неба посыпался пепел, пышные зеленые луга превратились в сухую потрескавшуюся землю. Землетрясения, огненные дожди и рождение демонов, процветающих в таких условиях, не давали покоя королевству. Народ голодал и страдал. Они умоляли Короля Фейри, Лазаря, быть добрее к королевству, сократить лайт, найти другие ресурсы, но он отказался.

— Как я могла ничего не слышать об этом? — Эта история была похожа на старую поучительную сказку. Я задумалась над своим вопросом. — Или как ученые и книжные черви вроде Мари ничего не слышали об этом?

— Только высокопоставленные дворяне и королевские особы из Оникса знают правду. И ты. — На его лице промелькнуло тепло. Мое сердце дрогнуло.

— Почему только Оникс? — спросила я.

— Когда беженцы из королевства начали перебираться в Эвенделл, Оникс был ближайшим королевством. Некоторые путешествовали мгновенно с помощью лайта или колдовской магии. Другие готовились к долгому и коварному путешествию через запретные земли и моря. Выжили немногие. Когда Лазарь понял, что его подданные уходят, он построил стену, чтобы удержать своих людей. Он убедил их, что так они будут защищены от тех, кто хочет украсть их лайт.

— Однажды ночью провидица, вид Фейри, чья сила притягивает видения из будущего, проснулась, чтобы произнести пророчество.

Провидица была Фейри… и пророчество, о котором говорил Кейн все эти месяцы назад, касалось Короля Фейри. Но какое отношение это имеет к нему? Или к Халдену?

— Небольшая, но влиятельная группа воспользовалась ее предвидением, чтобы возглавить восстание и спасти королевство, но оно провалилось. — Он сжал челюсти. — Тысячи смертей. При отступлении всего сотня Фейри выбралась и пришла сюда, в Оникс, чтобы начать все с чистого листа. Вот почему в королевстве и по сей день живут Фейри и халфлинги.

Ужас от его слов заставил мое сердце гулко забиться в груди.

— Как они выбрались? — спросила я.

Его глаза стали печальными.

— Каждый заплатил огромную цену.

Мои мысли были в смятении. Все это время Фейри были реальны. И некоторые из них даже жили здесь, сегодня, в Ониксе.

Я покачала головой, не в силах подобрать подходящие слова для выражения своего потрясения.

— У меня около сотни вопросов, — сказала я, уставившись на бочки с вином перед собой. Ответная ухмылка Кейна сказала, какой сюрприз.

— Но какое отношение этот урок истории имеет к Халдену?

Его зрачки вспыхнули.

— Около трех лет назад мои шпионы сообщили мне, что Король Гарет заключил сделку с Королем Лазарем.

Ледяной ужас пробежал по моему позвоночнику.

— Он все еще жив?

— Все Фейри, которые являются более чем полукровками, могут жить очень долго. Лазарь, вероятно, приближается к тысячелетию. Он обещал Гарету и его высшим сановникам несметную власть, богатство и свет в обмен на свежую землю, лишенную людей.

— Как…? — Я не знала, как закончить фразу. Невообразимый ужас охватил меня. Я потянулась за еще одной бутылкой березового вина.

— Лазарь без проблем превратит в пепел целое королевство смертных, если это будет означать возможность начать жизнь заново для оставшихся в его королевстве Фейри, — сказал Кейн, наблюдая, как струйка пролитого вина медленно ползет по пыльному полу подвала.

— Значит, он разрушил свой мир из-за жадности, а теперь, когда он больше не может служить ему, хочет забрать наш?

Кейн стиснул челюсти.

— Именно так. Я пытался убедить Гарета, что он не может доверять Лазарю, что я могу дать ему любые богатства, какие он пожелает. Но имбецила было не переубедить. Теперь Лазарь и Гарет собирают новых союзников, чтобы развязать войну с Эвенделлом.

— Я все еще не понимаю, зачем Гарету и Лазарю понадобилось убивать Фейри. Разве это не люди Лазаря? Не его подданные?

Кейн тяжело вздохнул.

— Они его перебежчики. Все Фейри здесь, в Ониксе, или в других местах — живое доказательство того, что они сбежали из его царства. — Кейн в задумчивости потер челюсть. — Он очень мстительный король. Вполне возможно, что все, что ты когда-то думала обо мне, покажется тебе детской забавой.

Внутри меня всколыхнулось чувство вины.

— Так вот почему Оникс напал на Янтарное? Те, в ком течет кровь Фейри, живут в твоем королевстве, а Гарет убивал их? — Разве Халден не говорил что-то подобное? Мои мысли метались, как спутанные простыни. Я не могла поверить, что Халден солгал мне. Мне хотелось ударить его по лицу.

— Отчасти. Все гораздо сложнее.

Так было всегда.

— Тогда почему ты здесь? А не в Уиллоуридже, защищая свой народ?

Кейн провел рукой по лицу, явно сожалея о своем решении поделиться со мной чем-либо.

— Я нужен Королю Фейри. Даже больше, чем перебежчики. Я защищаю свой город, оставаясь здесь, в крепости. Подальше от них.

Страх, которого я никак не ожидала, закрался в мою душу. Страх перед моим Королем Гаретом, перед тем, что может случиться, если его армия возьмет замок.

— Мы здесь в безопасности?

— Пока что. Если только этот кретин не скажет Гарету, что я здесь.

Это был не самый утешительный ответ.

— Отлично, — сказала я, в моем голосе прозвучал сарказм. — Я помогла освободить убийцу, который забирал жизни невинных, и получаю удовольствие от того, что нахожусь в плену в замке, который обречен со дня на день пасть перед злобным Королем Фейри. Да мне везет.

Кейн насмешливо хмыкнул.

— Мы оба знаем, что ты уже давно здесь не пленница. И все же ты все еще не ушла.

В моей груди снова зародилось слишком знакомое чувство вины.

Я не должна была говорить ему.

Я не должна была ничего ему говорить.

Но все же слова давили на язык, а он смотрел на меня с мягким любопытством.

Нет. Он так много скрывал от меня, я ничем ему не обязана. Почему же я чувствовала необходимость…

— Я собиралась уйти. — Я проболталась. — Сегодня вечером. — Проклятое вино.

Выражение лица Кейна было нечитаемым.

— Но я застряла здесь, так что Халден, скорее всего, ушел без меня. — Я бы не догадалась о ярости Кейна, если бы не взглянула на его руки. Костяшки пальцев на его кулаках были твердыми и белыми, когда он сжимал и разжимал ладони. — Я не понимаю, почему это имеет для тебя значение, я не твоя собственность.

— Я знаю. — В его голосе звучало раздражение.

— И я благодарна тебе за то, что ты пытаешься найти мою семью, и я не так уж несчастна здесь, как целитель, как я думала, но ты должен понять. Халден был мне как семья. Я должна была уйти с ним, если бы у меня был шанс.

— Я знаю.

— И если бы я только…

— Арвен, — он повернулся ко мне лицом, в его лице было больше разочарования, чем ярости. — Я не сержусь, что ты собиралась уйти. Я зол на то, что этот имбецил оставил тебя.

Теперь я была в полном замешательстве. И вино было не виновато.

— Что? Ты хотел, чтобы я ушла с убийцей Фейри?

Рот Кейна слегка искривился.

— Нет, — сказал он, стараясь сохранять терпение. — Неважно.

Я покачала головой.

Он расстроился из-за… моей чести.

Я чуть не рассмеялась.

После всего, что было, он не был монстром. Вовсе нет.

— Значит, все то, что я думала о тебе, что думал весь континент. Война, которую ты вел, — все это было ради борьбы с этим Королем Фейри?

— Что ж, — с сожалением сказал он, и на его лице появилась легкая усмешка. — Не стоит списывать все на добродетель. Я все еще немного мудак.

Я даже не смогла улыбнуться его словам. Я все еще пыталась собрать все кусочки воедино в своем сознании.

Фейри, грядущая война, еще более злой король. Пророчество…

Я вспомнила слова, которые не давали мне покоя столько ночей здесь, в Шэдоухолде.

‘Ты знаешь слова провидца так же хорошо, как и я. Время на исходе. У нас осталось меньше год’.

— Что же предсказало пророчество?

— Это разговор для другого дня. — Его усталый взгляд прошелся по моему горлу. — Более трезвого дня.

Я кивнула. Этой информации было достаточно — я не была уверена, что смогу вынести больше.

Он допил очередную бутылку березового вина и прислонился к стене рядом со мной, закрыв глаза. После того как прошли долгие минуты, словно капли воды, скатывающиеся с запотевшего стекла, а в голове крутилось осознание всего того, что я неправильно понял, я больше не мог выносить тишину.

— Мы здесь уже сто лет? — спросила я, наблюдая за его отдыхом. Его лицо было безупречно. Как будто его вырезали сами Камни.

Мне стало интересно, почувствовал ли он облегчение от того, что поделился со мной столь многим, или же эта близость испугала его. Заставила его почувствовать себя слабым, как он когда-то боялся.

— Да, — сказал он, все еще закрывая глаза. — Почему ты смотришь на меня?

Я мгновенно отвела взгляд.

— Я не смотрю.

— Это справедливо. Я смотрел на тебя. Большую часть времени я не могу смотреть ни на что другое.

Я снова повернулась к нему лицом и обнаружила, что он смотрит прямо на меня, как он и сказал. Как и сейчас, наши лица были слишком близко друг к другу. Мне хотелось отстраниться, но я чувствовала, что необъяснимо привязана к его взгляду. Его беспокойные глаза изучали мои. Серые на оливково-зеленые, и сердце заколотилось у меня в груди.

Его рука осторожно, чтобы не спугнуть меня, приблизилась к моему лицу. Он провел большим пальцем по моей щеке, и я невольно хмыкнула.

Выражение лица Кейна изменилось. Я знала, что в его глазах было желание, и они отражали желание в моих глазах. Я не могла отрицать это ни минуты. Влечение, которое я испытывала к нему, было похоже на тупую боль, которая не покидала меня. Я облизнула нижнюю губу, надеясь передать, чего именно я хочу. Если бы я была немного смелее — или выпила еще один глоток вина, — то, возможно, просто взяла бы его. Но в нем было что-то такое, что по-прежнему пугало, только, возможно, теперь по другим причинам.

Он наблюдал за тем, как я ласкаю языком нижнюю губу, а его рука пробиралась сквозь мои волосы, обхватывая лицо. Он сжал ее настолько, что у меня подкосились пальцы ног. Должно быть, я застонала, потому что он притянул меня ближе к себе, и я почувствовала жар его дыхания на своем рту. От него пахло вином, кожей и мятой. Я закрыла глаза и склонилась к его прикосновениям.

— О, ради всего святого! — Из распахнутой настежь двери донесся раздраженный мужской голос.

Я подпрыгнула слегка и отпрянула от Кейна, который остался лежать на полу совершенно неподвижно. В дверном проеме толпились Гриффин и несколько солдат и охранников.

— Командир, — непринужденно поприветствовал его Кейн. — Давно пора.

***

После того как мы покинули винный погреб, Кейн отправил меня в лазарет, пока он и Гриффин осматривали повреждения. К счастью, при взрыве мало кто пострадал. Я ухаживала за несколькими контуженными участниками праздника Перидота и Оникса, а также за двумя тюремными охранниками, получившими ожоги от взрыва Халдена. Возможно, это была не самая лучшая моя работа, поскольку я все еще находилась в изрядном подпитии, но, к счастью, мои способности к исцелению стали второй натурой. В свою комнату я вернулась только глубокой ночью.

Ноги болели, когда я открывала дверь в свою комнату.

Я сразу же почувствовала его присутствие в тускло освещенной спальне. Кейн расположился на моей кровати, закинув одну руку за голову, создавая впечатление полного комфорта.

— Если бы у меня был мешок монет за каждый раз, когда я находила тебя там, где тебе не следовало быть, я была бы очень богатым целителем.

Из него вырвался смех.

— Как тебе в лазарете?

Я сняла туфли, ноги болели, и забралась в кровать рядом с ним в одной одежде.

— Изнурительно. И, возможно, я оперировала некоторых солдат, которые были не в лучшей форме. Но они сильные и выносливые. Кому вообще нужны все пять пальцев? — Он в шоке уставился на меня, пока я не рассмеялась. — Шучу. Кажется, все в порядке, если не сказать, что немного потрясены.

Вздохнув, я изучила сучки в деревянном потолке над нами. Он последовал моему примеру.

— Рад это слышать.

Я повернулась к нему лицом.

— И что теперь будет?

— Мои лучшие шпионы выслеживают Янтарных людей, пока мы разговариваем. Завтра мы с Гриффином отправимся по всем следам, которые они найдут. Мы должны поймать их до того, как они передадут Гарету и Лазарю какие-либо сведения обо мне или Шэдоухолде. Все жители крепости и приезжие дворяне Перидота считают, что это просто кухонный казус. Больше мы сегодня ничего не сможем сделать.

— И сколько же у меня проблем? — Я приготовилась к худшему.

— По правде говоря, пташка, я виню только себя. Я должен был знать, что никогда нельзя угрожать тому, кто тебе дорог. Ты слишком сильно любишь.

Я хотела напомнить ему, что не влюблена в Халдена, но не успела сообразить, что он имеет в виду не романтическую любовь. Его терпимость к моему предательству шокировала.

— Что ж. Я сожалею о своей роли в этом. Если бы я знала, кто он… — Я понятия не имела, как закончить это предложение.

Кейн просто кивнул и снова уставился на деревянные планки потолка над нами.

— У меня осталось так много вопросов. Об истории Фейри. Мари, наверное, тряслась бы от любопытства.

Кейн скривил рот, но больше ничего не сказал, а я не стала спрашивать. Возможно, мне показалось, что после того, что я сделала, чтобы помочь Халдену сбежать, я не заслуживаю того, чтобы его расспрашивать.

Какое-то время мы сидели в тишине. Я не была уверена, было ли это вино, все еще текущее по моим венам, облегчение от того, что я наконец поняла мужчину рядом со мной, или поздний, странный час ночи, но я не могла найти в себе силы, чтобы заставить себя ненавидеть Кейна еще хоть минуту.

По правде говоря, я, наверное, не испытывала к нему настоящей ненависти с того самого дня в лесу.

— Расскажи мне об Аббингтоне.

Его слова застали меня врасплох, и я незаметно напряглась.

— Я уже рассказывала. Как ты его назвал? Сборище хижин?

Но он лишь покачал головой и устремил на меня свой взгляд.

— Нет, лучше расскажи мне, что тебе нравилось там выращивать.

Оказалось легче, чем я ожидала, — я снова оказалась на поляне возле моего дома, на мощеных улочках, в маленьких домиках и фермерских жилищах. Я чувствовала свежий воздух, круглогодичный урожай кукурузы, пар, поднимающийся от клюквенного и яблочного чая, согревающий мою прохладную кухню.

— Это не было роскоши, у нас не было тех вещей, которые есть у тебя даже здесь, посреди леса. Но все были добры, старались помочь друг другу. В тавернах было тепло и многолюдно, каждый вечер над горами красовались закаты. Я не знаю… это был дом.

— А твоя семья? Какие они?

— Ли, моя младшая сестра, просто наказание. Она слишком умна для своего возраста и всегда говорит все, что у нее на уме. Но она такая резкая, такая остроумная. Она действительно заставляет меня смеяться. Она вам понравится. Райдер — очаровашка. Он обладает такой уверенностью в себе, которой слепо следуют даже шарлатаны. Я не встречала никого, кто не был бы полностью очарован им. Даже наши родители. И моя мама, — я повернулась к Кейну, выражение лица которого стало тоскливым. Сердце защемило, и мне пришлось прерваться.

— Твоя мама?

Я прочистила горло.

— Она пела, пока готовила, когда была здоровее. Она всегда придумывала эти песни, которые никогда не звучали правильно. Пыталась зарифмовать сельдерей, дружелюбие и тому подобное, — я улыбнулась, хотя горло сжималось. — Она все делала лучше. Каждый плохой день в школе, каждая заноза, каждый раз, когда мне было так страшно, что я не могла дышать. Она болела всю мою жизнь и никогда не жаловалась. Ни разу.

— Мне очень жаль, — сказал Кейн, глядя на нее почти раненными глазами. — О том, что эта война сделала с твоим домом и твоей семьей. Клянусь, я найду их для тебя. — Я кивнула. Я верила ему. — И однажды, когда Лазарь будет повержен, я отстрою все города и деревни, подобные твоему, которые пали. Восстановлю дома, исцелю раненых.

— Я могу помочь тебе с последним, — сказала я, не успев осознать, насколько жалко это прозвучало. Практически умоляю его оставить меня рядом. Взять меня с собой.

Его глаза загорелись новым выражением. Что-то, что я не могла понять, появилось и исчезло, как вспышка молнии.

— Целительство — твое любимое занятие, пташка? Или ты занимаешься этим просто из-за своего дара?

— Я люблю это. Исцелять людей. И мне нравится, что у меня это хорошо получается. Это тщеславие?

Его рот приподнялся в улыбке.

— Конечно, нет.

— Но больше всего мне нравится… Я обожаю бегать. Если бы я могла, я бы бегала каждые утро и вечер. Я бы спала как младенец. Еще я очень люблю цветы. Думаю, мне бы понравилось быть травником. А Мари увлекла меня чтением. Мне нравятся любовные романы и эпические, фантастические истории о пиратах и завоевателях.

Он забавно хмыкнул.

— Ты не любишь читать? — спросила я.

— Люблю. — Он заправил за ухо русую прядь, которая мешала мне, и все мое тело загорелось, как спичечная головка. Я заставила себя успокоиться, но мои пальцы на ногах подергивались, и я была уверена, что он это заметил. — Но, как ты сказала сегодня вечером, я стар и скучен. Мне нравятся политические тома.

Я изобразила, что медленно умираю от скуки, чем заслужила великолепную ухмылку.

— Отлично. Что еще ты любишь? — Мне нужно было больше. Мне нравилось узнавать о незлом короле Кейне. Я представляла, как он в другой жизни намазывает хлеб маслом и читает большую скучную книгу в маленьком домике у моря, а в соседней комнате спят дети. О том, была ли я где-то в том домике, принимая мыльную ванну, я старалась не задумываться.

— Ну, ты же знаешь, что в детстве я любил играть на лютне. Мне нравится играть в шахматы с Гриффином. Он единственный, кто может меня обыграть.

— Такой скромный король, — поддразнила я.

— По правде говоря, я уже не так много делаю того, что мне нравится.

От этой мысли мне стало невыносимо грустно.

— Что ж, мы должны это изменить. Когда война закончится и ты сможешь уделить минутку своим королевским обязанностям, я отведу тебя на свой любимый травянистый холм над моим домом в Янтарном. Кружка сидра и закат над городской площадью в Аббингтоне — ничто не поможет.

— Ты очень хороша в этом.

— В чем?

— В неизменном позитивности.

Мои губы дрогнули в легкой улыбке.

— Не похоже, что это хорошо.

— Нет ничего более ценного в таком мрачном мире, как наш.

Теперь мы оба лежали на боку и смотрели друг на друга. Между нами было слишком мало пространства и в то же время как-то слишком много. Это было мучительно. Я поискала в мыслях другой вопрос, чтобы снять напряжение.

— В последний раз, когда ты меня так удивил, я все еще думала, что ты в плену. Почему ты пришел ко мне в тот вечер?

— Что ты имеешь в виду?

— В первый раз мы встретились, когда ты был в подземельях, чтобы манипулировать кем-то другим для получения информации. Во второй раз тебе понадобилась медицинская помощь. Я — единственный целитель, и ты подумал, что я не смогу тебе помочь, если ты признаешь себя королем — прекрасно, логично. Но в третий раз ты стоял возле моей камеры и ждал меня. Ты сказал, что проверяешь, не собираюсь ли я все еще бежать. Но я не поверила тебе тогда и точно не поверю сейчас. Так почему?

Он провел рукой по подбородку в раздумье.

— То, что я сказал тебе той ночью, было правдой. Я столкнулся с чем-то неприятным. После этого, я думаю, мне просто хотелось… быть рядом с тобой.

Мой пульс участился, и я ждала большего. Больше, больше, больше.

— Не как король, которого, как я знал, ты ненавидишь. А как человек, который тебе понравился. — Он покачал головой и вздохнул. — И человек, который стал мне нравиться.

Значит, я была права, после того дня, когда мы мчались к пруду.

Этот чудовищный поступок был целенаправленным, чтобы быть для других тем, что он чувствовал внутри. Я тщательно подбирала слова.

— Некоторое время назад ты сказал, что, возможно, я не так уж высокого мнения о себе. — Это признание обожгло мои щеки, но я продолжила. — Я думала, что моя жизнь стоит меньше, чем жизнь моего брата. Вскоре после этого я поняла, как мало я за себя постояла или думала о себе на протяжении стольких лет. Возможно, ты страдаешь от похожего недуга?

Кейн переплел мою руку со своей. Его ладонь была шершавой и теплой и вдвое больше моей.

— Какая проницательная пташка. Боюсь, мое состояние гораздо хуже. Тебя окружали люди, которые говорили тебе подобные вещи. Глупые дураки, все они.

Было видно, что он раздумывает, что сказать дальше. Я терпеливо ждала.

— Я причинил вред многим людям, Арвен. Я приношу боль, куда бы я ни пошел. Я причиняю боль людям. Часто тем, о ком я больше всего забочусь.

Я знала, что это правда, но еще хуже было слышать, как он признает это.

— Всегда будет другой день, Кейн. Шанс все исправить.

— Нет, не будет.

Его серьезные глаза сверкнули в свете свечи, и я медленно вздохнула.

— Разве это не слишком… определенно? Каждый способен на искупление.

— Они мертвы, Арвен. Из-за меня. — Я вздрогнула от резкости его слов. В них переплелись ненависть к себе и боль — неудивительно, что он считал себя чудовищем. — Искупления нет, — продолжал он, отнимая свою руку от моей. — Только месть.

— Звучит как очень одинокий способ жить.

— Да. — Он сказал это так, словно заслуживал такого существования.

Чувство вины и злость, пульсировавшие в его голосе, едва не задушили меня.

— Так вот почему… — Сформулировать вопрос было непросто, но он уже слишком долго горел в моей голове. — Ты никогда не брал королеву?

— Не уверен, что это подходящее наказание для кого-то, — сказал он, и с его губ сорвался горький смешок. — Даже по моим меркам и ‘любви к пыткам’, как ты любишь говорить. Никто не заслуживает вечной участи быть моей женой.

Самокритичный Кейн — это было что-то новенькое.

А может, и нет. Я не слишком хорошо знала его до сегодняшнего вечера, поняла я.

Он слегка приподнялся.

— Если уж на то пошло, Гриффин гораздо больший поклонник тех тактик, которые, как ты утверждаешь, я люблю, чем я когда-либо был. Очень суровые военные родители. Он даже однажды предложил заставить тебя говорить подобным образом. — Глаза Кейна злобно потемнели при одном воспоминании, и у меня заколотилось сердце.

— Заставить меня говорить? Что сказать?

— Много лет назад из моего хранилища был изъят клинок. Гриффин подумал, что ты можешь что-то знать, поскольку наша последняя зацепка на тот момент была в Янтарном. Это то, что искал твой голубиный любовник. — Он произнес это слово с гримасой.

Мне надоело, что Кейн считает, будто мы с Халденом были вместе, хотя это не так. Особенно теперь, когда я знала, на что он способен.

— Он никогда не был моим любовником. Мы не… — Я неловко вздохнула.

— А.

— У меня не было. Ни с кем. — Он был прав, в тот день в тронном зале. И что-то в этом странном часе ночи, словно в нашем собственном кармане, в сочетании с нашей близостью на кровати, вытягивало из меня интимные признания. Может, я все еще была пьяна?

Выражение его лица было нечитаемым, но у него хватило благоразумия пройти мимо моего ненужного признания.

— Но ты что-то чувствовала к нему.

— Я не уверена. Думаю, он был тем, кого от меня ожидали, а я очень старалась быть такой, какой меня хотела видеть семья. Но я ничего не почувствовала, когда мы целовались в подземельях.

— Черт. Определенно все еще пьяна.

Глаза Кейна словно бритвой прошлись по мне. Его челюсть стала напряглась.

Я вздрогнула.

— Что?

— Твою мать, — вздохнул он, проводя рукой по напряженному лицу. — Я хочу уничтожить его за то, что он прикоснулся к тебе, не говоря уже о поцелуе. Меня от этого физически тошнит, — он опустил лицо на ладони. — С каких это пор я стал таким ревнивым школьником?

Мое сердце заколотилось, и я сдержала улыбку. Я становилась зависимой от его признаний.

— Но, насколько я помню, я ‘не совсем в твоем вкусе’?

Его лицо исказилось, темные брови сошлись на переносице.

— Не знаю, что заставило меня сказать это.

— Кажется, я оскорбила тебя.

— Ах, это одна из многих очень сексуальных вещей, которые ты делаешь так хорошо.

Слово сексуальный, сорвавшееся с его губ, запечатлелось в моей голове, как восковая печать, и я покраснела, внезапно пожалев, что в моей комнате еще темнее. Мне некуда было спрятать свое лицо так близко к нему. Его золотистая кожа сияла в мягком свете свечей. Вблизи его красота была почти пугающей.

Он серьезно посмотрел на меня.

— Это было очень грубо с моей стороны, и, скорее всего, я сказал это из… чувства самосохранения. Прости меня, Арвен. Нет ничего настолько далекого от истины.

Возможно, мне следовало бы поделиться с ним своими чувствами. Но для меня это было слишком серьезным, чтобы просто начать разговор. Это было больше, чем я могла вынести, и больше, чем он мог принять.

По правде говоря, это пугало меня.

Все, что я знала наверняка, — это то, что теперь я доверяю ему больше, чем когда-либо ожидала, и что я должна рассказать ему о своих планах достать борроурут завтра вечером, во время затмения. Возможно, он поможет мне благополучно добраться до леса и выйти из него невредимой.

Но у меня не было сил спорить с ним, если он сочтет это небезопасным. После всего, что он рассказал мне о Короле Фейри и лесах за пределами замка, я сомневалась, что он захочет рисковать жизнью своей стражи или тем более своей собственной, чтобы добыть хоть один корень для моей матери — которую я могу больше никогда не увидеть — ради зелья, которое может даже не подействовать.

Мои веки словно налились свинцом, стягивающим ресницы. Голова была тяжелой от вина и наплыва информации, которую я узнала сегодня.

Кейн провел ленивыми пальцами по моим волосам, убаюкивая глаза и замедляя вращение мыслей.

Завтра первым делом я спрошу его о борроуруте.

Глава 20

Стук в моем черепе превратился в запредельную какофонию боли. Словно моя голова была подвалом под бальным залом великанов. Неуклюжих, пьяных великанов.

Я застонала, поднялась с кровати и поплескала лицо теплой водой в умывальнике. Лето вступило в свои права, и, несмотря на поздний час, с меня капал пот. Я проспала до позднего вечера, а потом лежала в постели до заката, не в силах пошевелиться, обдумывая все, что Кейн сказал прошлой ночью, как в винном погребе, так и после него.

Вопросы Халдена в подземелье казались теперь такими очевидными. Интересно, как много Гарет рассказал ему о своих планах продать весь Эвенделл Лазарусу? Какой-то уголок моего сознания подсказывал, что Халден, скорее всего, все это знал и все равно сражался за него.

Чувство вины за то, что я помогла ему бежать, было сокрушительным, и все же Кейн не высмеял меня за мой выбор и не пригрозила мне каким-либо наказанием. Я в буквальном смысле совершила предательство, и все, что он чувствовал, — это ярость на меня. Ярость от того, что кто-то бросил меня.

По правде говоря, он был в большей ярости, чем я сама. Еще до того, как Кейн раскрыл правду о Халдене и Фейри, я поняла, что никогда не испытывала к Халдену таких чувств, как к Кейну за последние несколько месяцев. Конечно, кое-что из того, что я чувствовала, было чистой, кипящей ненавистью, но все же. Было дико, как всего лишь небольшое время, проведенное вдали от Янтарного, полностью изменило мои почти пожизненные чувства к светловолосому мальчику. То, что когда-то казалось мне всепоглощающим и насыщенным, теперь было для меня лишь размытым воспоминанием, подобно тому, как человек может оглянуться на свой первый роман или вкус шоколада и подумать, что это было лучшее, что мог предложить континент. Я не знала, сколько еще аспектов моей прежней жизни пострадают от подобного осознания.

Когда я проснулась, солнце уже садилось, и Кейна, как я и предполагала, уже не было рядом. Я была благодарна ему. Мне нужно было поговорить с Мари. Она не знала, что я все еще здесь. Насколько ей было известно, я ушла вместе с Халденом и остальными. Мне нужно было рассказать ей обо всем, что открыл Кейн, а также о том, что мы почти поцеловались. Зная Мари, это заинтересовало бы ее еще больше.

Ли была бы в восторге больше всех. Возможно, ее влюбленность в Аббингтоне оказалась верной. Если не считать крыльев, то Фейри, скорее всего, были по всему королевству. При мысли о Ли моя кровь похолодела.

Моя мама, затмение. Черт, я слишком поздно заснула.

Черт, черт, черт.

Затмение было сегодня вечером. Я схватила сумку и судорожно надел тренировочные кожаные штаны. Как я могла быть такой пустоголовой? Меня так тошнило от вина, я так увлеклась своим нелепым почти романом с каким-то темным королем, что чуть не упустила шанс спасти собственную маму.

Мне нужно было сосредоточиться.

Если сегодня я потерплю неудачу, у меня будет много времени, чтобы корить себя весь следующий год, пока я буду ждать, когда луна снова спрячется.

Мне нужно было найти Кейна, и побыстрее. Он был честен со мной прошлой ночью, и теперь я собиралась быть честной с ним. Я буду умолять его вернуть меня на место, где растет борроурут. Я не настолько смела, чтобы в одиночку идти ночью в лес, и он был единственным человеком, которому я доверяла, чтобы доставить меня туда в целости и сохранности.

Когда я добралась до тронного зала, дозорные смотрели на меня ледяными глазами. Я их не винила: прошлой ночью сбежали трое заключенных. Я бы тоже была на взводе.

— Добрый вечер. Я хотела бы получить аудиенцию у короля. Вы можете передать ему, что это Арвен Валондэйл?

— Его здесь нет, Леди Арвен.

— Где я могу его найти? Или Командира Гриффина?

Высокий стражник посмотрел на того, что с усами. Усатый покачал головой.

— Они не в Шэдоухолде, мисс, — сказал Толл.

Мой желудок опустился на пол.

— Ну и где же они? Когда они вернутся?

И тут я вспомнила. Кейн сказал, что будет выслеживать Халдена.

Черт.

Вновь вино стало моим злейшим врагом.

Усач вытянулся во весь рост и положил руки на пояс, словно пытаясь запугать животное.

— Думаю, вам лучше уйти.

Я могла бы поспорить с ними, попросить больше информации, но время поджимало. Я повернулась на пятках и побежала в сторону зельницы.

В маленькой комнате все фонари были погашены.

— Даган! — крикнула я, но гулкий звук моего голоса, отразившийся от деревянных стен, подсказал мне, что я одна. В любом случае его было бы трудно продать.

Я посмотрела сквозь мраморные окна на искривленную луну в небе. У меня был максимум час. Краем глаза я заметила, что на чем-то блеснул серебристый лунный свет, и, повернувшись, увидела меч и ножны Дагана, брошенные в шкаф. Должно быть, он оставил их здесь, когда я пропустила урок сегодня утром. Я мысленно попросила прощения за это и за то, что собиралась сделать. Я схватила тяжелое оружие, перекинула его через спину и помчалась к конюшням.

Там я вывела лошадь из стойла и понадеялась, что стук ее копыт по грунтовой дорожке не будет таким же громким для окружающих, как для меня. Я прищурилась в прозрачном ночном воздухе, но смогла различить лишь пару стражников. Северные Ворота были гораздо меньше, чем вход в замок, поскольку упирались в более густой лес.

За лесом виднелись горы, а значит, врагам было гораздо сложнее пробраться сюда.

Мне пришлось быстро соображать. Луна стояла высоко в небе, и я совершенно не представляла, как пройти с лошадью мимо примерно шести стражников у ворот. В одиночку я, наверное, смогу найти способ, но с лошадью не получится.

Возможно, именно поэтому и возникли проблемы: лошадь невозможно было спрятать. Она могла послужить мне приманкой. Придется побегать, чтобы успеть добраться до поляны, но у меня был шанс. Не раздумывая, я прошептала лошади извинения и шлепнула ее по заду.

Она сорвалась с места, как одержимая. Стражники последовали за ней, пытаясь ухватиться за поводья, но бедняжка была так напугана, что ее невозможно было поймать. Я надеялась, что они будут добры к ней, когда ее вернут в конюшню.

Когда у ворот остался стоять только один стражник — остальные пытались загнать норовистую лошадь в угол, — я бросился бежать. Если мне удастся проскочить через металлический вход до того, как он меня поймает, я знал, что смогу обогнать охранника. За то время, что понадобится солдатам Оникса, чтобы сесть на коней и поймать меня, борроурут будет у меня. С последствиями я смогу разобраться после.

Я двигалась быстро, держась темных углов внешнего края замка. Я была уже почти у ворот, когда потеряла опору и полетела вперед. Приземлившись на запястье, я почувствовала мгновенную жгучую боль.

Но с этим придется разбираться позже.

Я смогу вылечить запястье, как только получу борроурут. Оглянувшись, я увидела в траве металлическую ловушку с шипами. Они были расставлены по всему двору, окружавшему Северные Ворота. Значит, людей стало меньше, но защита не ослабла. Я должна была догадаться.

Я подскочила.

Сердце с грохотом упало в желудок.

Я смотрела прямо на стражника. Это был тот самый розовощекий, желтобородый молодой человек из того дня, когда Мари помогла мне навестить Халдена в его камере.

Я приготовилась к тому, что меня поведут обратно в замок. Возможно, в подземелья.

Мой рот открылся, аргумент был готов на языке. Но я колебалась.

Его выражение лица. Оно было пустым.

Он ничего не сказал, уставившись на меня. Даже не на меня. Почти… прямо сквозь меня.

Как будто я не стояла прямо перед ним, вся в грязи и сжимая запястье, охранник нахмурил брови и проследил за тем, куда я упала. Он в замешательстве пнул ботинком металлическую ловушку. Я понятия не имела, как мне так повезло, но не собиралась ждать, пока это выяснится. Я выбежала через ворота на поляну.

Пока я бежала, меня осенило: заклинание Мари так и не развеялось. Надо было не забыть сказать ей, что ее ‘простое маскировочное заклинание’, возможно, сработало слишком хорошо. Может, это амулет Бриар? Может, пришло время вернуть заколдованный предмет в кабинет Кейна?

Ночью Сумеречный Лес выглядел гораздо более зловеще. Колючие ветви создавали в тени чудовищные фигуры, а кусты рвали кожу. Кроме того, здесь было гораздо холоднее. Несмотря на разгар знойного лета, ночью в заколдованном древнем Сумеречном Лесу было прохладно, а вокруг моих лодыжек клубился прохладный туман. Я пожалела, что не взяла с собой лисий мех — для тепла и уюта. Как маленькая девочка, я боялась того, чего не могла разглядеть в темноте. Я попыталась напомнить себе, что была здесь днем и чувствовала себя в безопасности, но это не помогло. Я была в безопасности, потому что меня окружали стражники и лошади. Люди, которые могли меня защитить. И Кейн.

Я бежала изо всех сил, дыхание вырывалось из легких. Ничто так не избавляет от страха, как бег.

И все же мои мысли вернулись к королю. Я сделала именно то, что он просил меня не делать. Пробралась в лес, ночью, пока его не было. Даже если бы я больше не планировала побег, он все равно был бы в ярости.

Чувство слабости снова вернулось, когда я обогнула поваленное бревно и вспомнила, как близко была к поляне. Казалось, что большая часть моей жизни прошла под знаком слабости и вины. В голове мелькнула мысль, что, возможно, попадание в Шэдоухолд было моим единственным шансом изменить ситуацию. Тяжелый удар меча Дагана по спине при каждом шаге подсказывал мне, что, возможно, этот инстинкт был верен.

Я все еще надеялась, что мне не придется его использовать. Это был мой первый раз, когда я сражалась с кем-то, кроме Дагана, который, несмотря на то что не был самым сердечным, не желал моей смерти. К тому же у меня был его меч, а не мой. Он был как минимум вдвое тяжелее моего и требовал усилий обеих рук, в то время как я мог справиться с ним одной рукой. Я не хотела думать о том, как трудно будет размахивать оружием с моим теперь уже вывихнутым запястьем.

Мои легкие уже не были так привычны к подобным пробежкам, и к тому времени, как я добралась до поляны, я задыхалась. В лунном свете мокрая трава блестела серебром, а деревья были похожи на спутанную черную паутину. Мне посчастливилось найти дорогу через темный лабиринт, несмотря на то что на этот раз я шел от Северных Ворот. Теперь мне нужно было найти дуб, но все выглядело одинаково, а затмение должно было начаться с минуты на минуту. Времени у меня было в обрез.

— Кровоточащие Камни, — вздохнула я. Не зря же я проделала этот путь в свое время.

Глубоко в колючих кустах позади меня влажный, хлюпающий звук прорезал оглушительную тишину ночи. Я застыла как труп и повернула голову, чтобы прислушаться — все мое тело отшатнулось от несомненного звука существа, пирующего чем-то или кем-то, кто не пережил эту ночь.

Я опустилась на землю и на коленях и локтях поползла к кустам. Пробираясь сквозь скребущиеся ветки и губчатый мох, я скользила, пока не увидела сквозь колючки кустов тушу оленя.

Крик застрял у меня в горле от представшего передо мной зрелища.

Пожирая податливое тело оленя, стояли два львиноподобных существа. Я узнала в них химер, причем особенно мерзких. Я никогда раньше не видела этих ночных существ, но читала о них в одной из любимых книг Мари: Настоящий Ужас Оникса²¹.

Глаза-бусинки без зрачков. Ужасные, рычащие морды. Длинные клыки, торчащие из пасти, покрытые слюной и мясом. Их морды были такими оскаленными и угрожающими, а шишковатые когти так измазаны грязью и кровью, что мой желудок скрутило от страха, и я подумала, что меня сейчас стошнит.

Прежде чем я успела отползти назад и выпить вчерашнее вино, я заметила, чем они пировали. Бедная лань лежала поперек корней знакомого дуба.

Черт.

Я тщательно все обдумала. Что в этой проклятой Камнями книге говорится о химерах?

В тот день в библиотеке Мари болтала без умолку, и я успела прочесть лишь несколько предложений в главе о химерах. Вместо знаний об этих существах я знала все подробности о любимом водоеме Мари в Сумеречном Лесу, куда отец брал ее с собой, когда лето становилось слишком жарким. Я ничего не знала о чудовищах, стоявших передо мной, но знала, что Оуэн всегда брал с собой альтруистичного солдата или двух, потому что в лесу было очень небезопасно. Ее любимым охранником был пожилой мужчина, который всегда называл ее косичкой, потому что она носила эти косички, которые…

О, Камни.

Вот оно.

Вода. Это было опасно для них — химеры не умеют плавать.

Мои глаза нашли заросшую деревьями тропинку, по которой Кейн вел меня месяцы назад. Это был исключительно глупый план — даже для меня, — но у меня не было других вариантов. Мне нужны были существа подальше от дуба, чтобы я могла добраться до корня, когда он расцветет. Я не собиралась разворачиваться и проводить остаток жизни, зная, что, если я когда-нибудь снова увижу свою мать, у меня был шанс помочь ей и я не воспользовалась им из страха.

Я бросила меч и задвинула его под куст перед собой. Я не могла бежать достаточно быстро с ним на спине, и это будет хорошим ориентиром для борроурута, когда я буду пробираться обратно. Если я вернусь. А если честно, то с таким запястьем я все равно не смогу им пользоваться. Я бы вообще оставила его в лесу, если бы он не принадлежал Дагану. Было бы обидно победить не одно, а двух ужасных существ, и чтобы Даган убил меня.

Я дошла до выдолбленной в деревьях тропинки, которую указал мне Кейн, вздохнул, чтобы успокоить нервы, и свистнула химерам. Пронзительная мелодия прорезала тишину леса и заставила мелких животных разбежаться. Две злобные твари повернулись ко мне лицом, в их глазах читались смятение и голод.

Более крупный из них, с маленькими заостренными ушами, дикой гривой и жесткими козлиными рогами, направился ко мне, похоже, скорее из любопытства, чем из чего-то еще. Но это было все, что мне нужно. Я подобрала пару камешков и ударил ее по голове раз, потом два. Она ударила лапой по выпирающему лбу и с рычанием набрала скорость.

А потом я побежала.

Глава 21

Я мчалась по заросшему листвой коридору, по которому мы с Кейном пробирались несколько недель назад. Пробираясь сквозь покрытые росой паутины и колючие ветки, я бежала вперед со скоростью, от которой пульс заходился в крике, и все время слышала за спиной громогласные шаги химеры.

Мне нужно было только затащить их в воду, а потом вернуться за борроурутом.

Наконец я добралась до озера.

Я повернулась на пятках и стала ждать, когда существо сделает выпад в мою сторону.

Ждать пришлось недолго: химера зарычала, и лунный свет блеснул на ее белых клыках. Из моих легких вырвался весь воздух, и, когда она бросилась на меня, я схватила ее за шерсть и швырнула нас обеих в озеро.

Ледяная вода парализовала меня, и на мгновение я не смогла пошевелить ни одной конечностью. Все, что я знала, — это лед, такой холодный, что казался огнем, а мой разум и тело застыли в полной неподвижности, слишком потрясенные, чтобы дышать, двигаться или думать. Но я должна была…

Я высунула голову из-под удушающего холодного одеяла и задышала. Волна унесла меня обратно под воду, заполнив рот, легкие и нос, а химера затрепыхалась и вытеснила половину воды из озера. Холодный порыв послал меня в полет к скальному выступу. Я врезалась в него, дыхание перехватило, и я снова всплыла, как мотылек под дождем, борясь с темными волнами и ища, за что бы ухватиться.

Почему вода была такой холодной? Я была здесь всего несколько месяцев назад, весной, и все было чудесно. Я знала, что лес заколдован, но Мари и Кейн были правы — Сумеречный Лес не самое подходящее место для ночлега.

Я ухватилась за ветку и, раскачиваясь, вылезла из воды, выкрутив запястье до мучительной боли. Изо рта хлынула ледяная вода. Я задыхалась.

Ужасающий вопль агонии вывел меня из задумчивости.

Я посмотрела на озеро, но химера была без сознания, возможно, уже мертва. С одной покончено, остается еще одна — и побыстрее, если я хочу избежать того, что издавало эти звуки. Или того, что их вызвало.

Вода и водоросли стекали с моих сапог. Я бежала к поляне и молилась, чтобы тепло влилось в мои дребезжащие кости. В лунном свете я едва могла различить большую, гладкую фигуру, мчащуюся ко мне.

Ночь снова пронзил шум, вырвавшийся из пасти в придушенном реве. Другая химера. Плачущая в агонии по своей подруге.

Я побежала в другую сторону, дважды возвращаясь к озеру.

Но он был слишком близко. Я не успеваю добежать до воды, как он настигнет меня. Я приготовилась к удару.

Но его не последовало.

Второе существо пронеслось прямо мимо меня и с плеском упало в воду. Он жалобно заскулил и попытался привести в чувство свою бессознательную пару, но холодная вода захлестнула его и заставила плескаться.

Я могу идти прямо сейчас. Назад к дубу. Вопреки всем ожиданиям, мой план сработал, и я могла добраться до борроурута до затмения. Я посмотрела на луну. У меня еще было время. Может быть, несколько минут.

Из всплывшей твари, все еще пытавшейся спасти свою подругу, вырвался последний истошный вопль. Она издал придушенный крик, который эхом разнесся по деревьям, а затем забурлил, когда вода утащила его под воду.

Кровоточащие Камни.

Я не могла поверить, что собираюсь сделать это.

Я снова нырнула в воду.

Агония снова впилась когтями в мою кожу. Это погружение было в тысячу раз хуже, зная, как холодно будет. Я поплыла к первой химере, которая все еще была без сознания. К счастью, вода поддерживала существо, позволяя мне перенести ее на берег. Я подтолкнула ее массивное тело к краю озера и перекатила на траву.

Со второй было сложнее. Я подплыла к шипящей химере и попыталась поднырнуть под его огромные передние лапы, но вместо этого получила размашистый удар когтями по лицу, и вспышка жгучей боли пронзила мою скулу. Я подтянулась и нырнула под ледяную глубину.

Меня охватила тишина.

Подталкивая его вперед, я пыталась вывести зверя на более мелкую мель. Толкаясь и рыча, лапы скребли по покрытому водорослями дну пруда. Наконец тварь вылезла когтями из пруда, захлебываясь водой и полупереваренной олениной. Вонь стояла тошнотворная, но времени на рвоту не было.

Первая химера не дышала.

Я быстро добралась до нее и начала делать массаж грудной клетки. Но как только мои руки коснулись ее меха, я поняла.

Нет, нет, нет.

Было слишком поздно.

Проглотив всхлип, я положила руки на мех груди существа. Слова Дагана были предельно ясны: сосредоточиться на своих чувствах, а не на мыслях. Или на том, чего я боюсь.

Я чувствовала раскаяние. Глубокое, болезненное, специфическое, как игла, пронзившая мое нутро. Раскаяние в том, что от ужаса я чуть не убила двух невинных существ.

В моих ладонях вспыхнул золотой свет, и я протолкнула холодную воду через легкие химеры, как через лабиринт. Воодушевленная, я двинула руки вверх по пищеводу. По мере того, как я работала, свет, исходивший от моих рук, становился все ярче над горлом химеры. Нажимая и надавливая, я тщательно выводила воду.

Вторая тварь надвигалась на меня. Он угрожающе шел на меня с ревом, от которого сотрясались деревья над нами.

Но у меня не было времени бояться.

— Она будет жить, — сказала я, стиснув зубы. Я знала, что она не сможет меня понять. — Я могу спасти ее, если ты меня не разорвешь. — Я влила силу из кончиков пальцев в ее тело, пока вода, застрявшая в легких, пробивалась наружу.

Вторая химера посмотрела на меня, потом опустила глаза. Медленно он лег рядом со своей подругой, уткнувшись мордой между ее спиной и лесной подстилки, и тихонько заскулил.

После последнего толчка из пасти химеры вышла струя воды, и я увернулась. Она перевернулась и задохнулась, а я в свою очередь выдохнула. Облегчение было словно твердый груз в моих ладонях. Ощутимое и заземляющее.

Спасибо Кровоточащим Камням.

Спасенная мной химера вяло поднялась на четвереньки и отряхнула мокрый мех. Ее пара прижалась к ней и лизнула, после чего повернул обратно к лесу. Я решила, что пора уходить, и бросила последний взгляд на двух существ, но они уже удалялись в другом направлении. Химера покрупнее обернулась ко мне, и ее меланхоличные белые глаза на мгновение задержались на мне.

Но времени у меня явно не было. Затмение было высоко в небе, окрашивая весь лес в пугающий голубой цвет. Мои конечности отяжелели от напряжения сил, но я помчалась к поляне и свернула направо, на сверкающее серебро меча Дагана. Я отодвинула в сторону тушу оленя и увидела, что каждый лист борроурута подо мной распускается в потрясающий лотос под моими пальцами. Я сорвала столько, сколько смогла, и сунула их в сумку. Через мгновение затмение закончилось, и цветы исчезли. Искривленное дерево вновь окуталось бледным лунным светом.

Я могла бы заплакать от облегчения.

Я заплакала.

Я замерзла, и, скорее всего, мне понадобится шесть или семь теплых ванн, чтобы отойти. Я промокла насквозь, была вся в грязи, с лица капала кровь, а запястье я вывихнула до чертиков. Меня все еще тошнило и все болело от ужасного выбора, сделанного вчера вечером из-за вина, но я была жива.

И у меня был борроурут.

Мысль о том, что впервые за долгие годы я могу дать матери хоть какую-то надежду, переполняла меня. Меня пронзили рыдания, и я наклонилась, упираясь руками в колени. Пора было возвращаться.

Я потянулась за мечом Дагана, встала и тут увидела его.

Более ужасное существо, чем я могла себе представить.

Желтые, прорезанные глаза. Бешеная, рычащая пасть, усеянная острыми зубами. Мокрая, хитрая морда. И что еще хуже — широкоплечий и телосложение жестокого, одержимого создания. Я застыла на месте, кожа покрылась колючками, а внутри все похолодело. Несмотря на дрожащие руки и сердце, я повернулась и побежала обратно к замку так быстро, как только могли нести меня ноги.

Волкоподобный зверь бежал за мной на четвереньках, с коленями, локтями и под разными углами. Невероятное зрелище, которое я, скорее всего, никогда не смогу забыть. Я знала, что он быстрее меня. Я захлебнулась рыданиями, на глаза навернулись слезы. Я бежала, бежала и бежала — ужас пульсировал в моих суставах, ногах, легких. Я не могла так умереть.

Я резко свернула направо, надеясь потерять волкодлака, но его рычание преследовало меня на повороте и дальше, через лабиринт дубов и сосен. Я свернула еще раз направо, но он с легкостью настиг меня. Спотыкаясь и поскальзываясь на переплетенных ветвях под ногами, я попятилась назад и готова поклясться, что увидела в его глазах первобытное удовольствие. Хищник, наслаждающийся охотой.

Мне никогда не удастся его обогнать.

У меня был только один способ выбраться из этого леса живой.

Я остановилась, выхватила клинок Дагана и направила его на зверя.

Мои легкие горели.

Тварь затормозила, и я замахнулась, промахнувшись мимо шеи и рассекая бицепс. Зверь заскулил от пореза, а затем зарычал на меня. У меня не хватало дыхания, чтобы плакать, рыдать или умолять.

— Ты, ничтожное дитя! — Его голос был как бритва по металлу — нечеловеческий и отталкивающий. У меня вырвался крик от шока, что он может говорить, и я попятилась назад, все еще держа меч наготове.

Каждый раз, когда мне казалось, что я постигла всю глубину опасностей этого мира, на меня обрушивалось что-то новое, еще более ужасное, чем предыдущее.

Зверь сделал выпад, и на этот раз он повалил меня на землю, выбив из меня дыхание и впечатав мой позвоночник в камни внизу. Из моего горла вырвался всхлип — яростный, дикий и полный агонии.

Но я оттолкнула его, собрав все силы, и поднялась на ноги, прежде чем он успел вонзить когти в мое тело. Я снова подняла меч — Даган не был бы доволен моей стойкой. Из-за истощения и вывиха запястья я держала его не как меч, а скорее как летучую мышь.

Лицо волкодлака исказилось, и я с полной ясностью поняла, что такое волчий оскал. Его это позабавило.

— Не ожидала, что волк заговорит?

Я попыталась ответить, но не смогла найти свой голос, так как он приблизился ко мне. Я хотела закричать, но вырвалось лишь хныканье. Мои дрожащие ладони вспотели на кожаной рукояти меча.

— Ты крепче, чем говорили, но нет ничего, с чем бы я не справился. Я уже чувствую твой вкус отсюда. — Волкодлак лизнул воздух своим длинным клыкастым языком.

Меня тошнило уже в третий раз за неполный час.

Волк снова бросился на меня, и на этот раз когти вырвали клок моих волос. Я вскрикнула от боли, что, похоже, только раззадорило монстра. Он снова набросился на меня, впечатав мое тело в мшистую землю. Боль разлилась по плечу и локтю, запястье уже пульсировало в агонии. Дыхание волка омывало меня и пахло чем-то более сильным, чем магия, — металлическим и вяжущим.

Я с полной ясностью осознал, что не выживу.

Словно услышав мои мысли, зверь с яростным воем отпрянул назад и бросился вперед, чтобы впиться зубами мне в живот. Я зажмурила глаза.

Я надеялась, что смерть будет быстрой.

Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста…

Но боли не последовало.

Вместо этого я услышала оглушительный вой существа, бьющегося в агонии.

Я с трудом понимала, что за зрелище предстало передо мной. Серый и золотистый мех валялся кучей на лесной подстилке, в беспорядке из рычания, крови и хрипов — это была химера. Он бросился на волкодлака, фактически спасая мне жизнь. А теперь он оказался в когтях монстра. Как в собачьем бою, они двигались так быстро, что я не успевал перехватить их. Я дождался подходящего момента и сделал выпад вперед, вогнав клинок в серую шерсть и сбив волка на дерево.

Химера упала на землю, один рог был отрублен, а из пронзительной раны на шее хлестала кровь.

Нет! Крик застрял у меня в горле.

Волкозверь зарычал, обнажив ряды острых зубов, и встал передо мной. Я посмотрела на хрипящее животное у моих ног, которое отдало свою жизнь за мою.

Для химеры я собиралась притворяться храбрецом, пока не стану им. Я наклонилась к зверю, взмахнула мечом до уровня плеча и обрушила его на волка. Он уклонился, затем бросился на меня, но мое тело взяло верх. Недели тренировок, пот, мозоли, больные руки и огромная решимость — все это соединилось в одно мгновение, как ключ в замке. Я раз за разом замахивалась, нанося ему удары по плечу, шее, руке. Его вопли стали моим толчком, и каждый раз, когда мой клинок находил свою цель, я становилась смелее. Сильнее. Меч стал легче в моих руках. Более того — он был продолжением меня.

Моей ярости.

Я двигалась, как Даган, шаг за шагом, осторожно обходя тварь. Когда он бросился на меня, я обрушила на него меч и перерубила один из его когтей. Он завыл, и я почувствовала это в своих костях.

Я не могла остановиться.

Поляна светилась. Я лучше видела его в мягком желтом свете, который окружал нас. Пот струился по моему лбу, но ветерок, который я не могла определить, согревал и охлаждал меня одновременно.

Я чувствовала себя выше. Сильнее. Более цельной.

Могу поклясться, что в глазах волкодлака появился страх. Он снова бросился на меня, и я, собрав все силы, нанесла удар, вогнав меч до рукояти в его грудь.

Он издал вопль, в котором чувствовалась древняя сила, и с предсмертным вздохом протянул ко мне оставшуюся когтистую руку. Попал ли он в цель, я не знаю. Я повернулась и побежала к химере, окровавленный меч все еще болтался у меня в руках. Золотистое существо хныкало, истекая кровью на влажные листья леса.

— Нет, нет, нет, — умоляла я. — С тобой будет все хорошо.

Это была большая химера. Он вернулся, чтобы помочь мне. Он проявил доброту, спасая жизнь своей подруги, хотя именно я был причиной ее почти смерти. Я не могла позволить ему умереть из-за меня. Слезы покатились по моим щекам и упали на его шерсть.

Его глаза потускнели — не хватало времени.

Я засунула руку в рану на шее химеры и закрыла глаза, сосредоточившись на его боли. Но я была такой уставшей, такой слабой — я истратила все свои силы на его пару, а потом еще и на него. Ничего не вышло и даже не укололо мои пальцы.

— Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста. — Я не была уверена, кому или чему молюсь.

Я думала о том дне с Даганом. О том, как я вытягивала тепло и свет из окружающего мира. Я представляла, как беру то немногое, что еще светило, всасываю в кончики пальцев и направляю через себя в тихо плачущее существо подо мной.

Что-то подо мной засияло ярко, как восход солнца. Ободренный, я напряглась, борясь со слабостью, и еще больше сосредоточился на окружающем меня эфире — самом небе. Я могла использовать его. Заставить его работать на меня. Сияние усилилось. Я почти слышала, как легкие химеры снова наполняются воздухом.

Но в лесу становилось очень жарко.

Это было бессмысленно.

Было лето, но всю ночь в Сумеречном Лесу стоял ледяной дождь. Руки дрожали, а земля казалась неровной. Земля двигалась? Нет, двигались деревья. Химера уже встала и с любопытством смотрела на меня. Его шея…

Уже лучше. Зажила. Как?

Физическое облегчение пронзило меня до костей. Я попыталась рассмотреть его получше, но грубый медовый мех существа расплывался в лунной ночи.

На меня накатила волна тошноты. Что-то липкое стекало по моему телу. Химера попыталась подтолкнуть меня своим мохнатым рылом, но я опрокинулась назад и с грохотом упала на грязь.

Происходило что-то странное.

За миллион миль от меня раздался голос, выкрикивающий мое имя.

Химера унеслась в лес на звук, отразившийся от деревьев. Я попыталась попрощаться с ним.

Размытая мужская фигура со знакомым запахом кедра и кожи бросилась ко мне, руки вдавились в грудь, словно тяжелый груз.

— Нет, никакого прощай, — заверила меня фигура, но в голосе звучала паника. — С тобой все будет хорошо.

Медленно, с болью в глазах и стиснутой челюстью в фокус попали зыбкие глаза.

Это был Кейн.

Он высвободил меч из моих застывших пальцев, осторожно разжимая каждый из них, пока металл не ударился о грязь с гулким лязгом. Я подняла на него глаза, недоумевая. Откуда он взялся?

Позади короля стояло не менее семи человек на лошадях, все с мечами наготове. Глаза Кейна расширились от ужаса, челюсть сжалась. Он крепко обхватил меня за грудь, прижимая к себе.

— Оставайся со мной, Арвен. Ты меня слышишь?

Когда я засмеялась, в груди у меня захрипело что-то мокрое и противное, и я закашлялась. Я вытерла рот.

— Как драматично, мой к… — Яркое пятно красного цвета на руке превратило мои слова в единый приступ удушья.

Я посмотрела вниз. Из моей груди между пальцами Кейна хлестала кровь. Я слегка приподняла его руку и увидела под разорванной и потрепанной плотью свою собственную ключицу.

Все вокруг помутнело, и я почувствовала, как меня накрывает тьма, внезапная и непреодолимая.

Глава 22

Непрекращающаяся, мучительная боль пронеслась по моему телу, повергнув меня в шок. Я втянула воздух и тяжело сглотнула. Соль капала мне на ресницы. Во рту ощущался вкус монет.

Я едва могла различить фигуры, двигавшиеся вокруг меня, как в пыльной буре. Женщины с влажными полотенцами и мужчина, обматывающий мое запястье марлей. Кто-то зашивал мне лицо. Ощущение иглы, царапающей кожу, казалось незначительным по сравнению с тем, как сильно болело в груди и как слезы застилали глаза.

Какой-то запутавшийся в паутине рациональный уголок моего сознания задался вопросом, кто меня лечит, если я и есть замковый лекарь. Я громко рассмеялась, и сосредоточенные мужчины и женщины обменялись настороженными взглядами, что, казалось, только подстегнуло их к более быстрой работе.

Я попыталась прижать ладонь к груди, но женщина рядом со мной все время отталкивала мою руку. Это не имело значения, у меня не осталось сил. Я использовала все свои способности к исцелению на химере. Когда это было?

Я с трудом удерживала глаза от того, чтобы не зажмуриться, и пыталась вглядеться в окружавшую меня драпировку.

Это была комната, в которой я никогда не была, занавешенная темными шторами и обставленная кожаной мебелью. В тусклом свете горела горстка черных свечей с закрученными фитилями. Пахло чем-то знакомым, как дома, но я не могла определить, чем именно.

Лилии в каменных вазах украшали помещение. Откуда они взялись? Нежные белые цветы играли в мягком свете свечей.

Красиво.

А еще — знойно.

Около миллиона градусов и удушье. Я попыталась сесть. Мне нужен был свежий воздух, прямо сейчас.

Теплые широкие руки удержали меня.

— Постарайся не шевелиться, — пробормотал Кейн, его голос был твердым, как сталь. — Все почти закончилось.

Я хныкала и отворачивала лицо от него, в голове был туман, а в животе тошнота. Голова кружилась, мне было жарко и холодно. Мне нужна была вода.

— Я принесу тебе побить. — Его знакомый запах исчез, и мое горло сжалось от потери. Через несколько мгновений он вернулся и осторожно прижал стакан к моим сухим, потрескавшимся губам.

Резкий всплеск боли отозвался в моей груди, и я задохнулась от мучительной боли.

— Ты мучаешь ее! — прорычал Кейн, но я ничего не могла разглядеть сквозь слепящую боль. Я услышала, как стакан с водой разбился об пол.

— Яд должен быть выведен, мой Король. Это все, что мы можем сделать.

— Пожалуйста, — умолял он. На самом деле умолял. — Тогда, пожалуйста, работайте быстрее.