Рассвет Оникса

— Иди за мной, — прошептала я Ли, и сердце застучало в горле, пока мы пробирались через пещеры, окружавшие бухту. Наши ноги были холодными, лодыжки чесались от соленой воды и грубого песка. Только шум разбивающихся волн и слабые боевые крики проникали в тихие пещеры. Да еще наше неровное, отчаянное дыхание.

В конце одной пещеры я смогла разглядеть пляж. Солдаты воевали на песке, и в моем черепе раздавался резкий звук металла о металл, похожий на неистовый хор. На дальнем краю бухты враги разбили своеобразный лагерь, окруженный пушками и огнедышащими чудовищами, а за ними — ряды солдат.

Если удастся прорваться, мы сможем добраться до полностью снаряженных кораблей, которые стояли на якоре на мелководье у скал. Бухту Сирены заполняли только корабли с лиственной эмблемой Янтарного. Где же были корабли Перидота?

— Должно быть, они потопили остальные, — сказал Кейн. От потрясения я чуть не ударилась головой о камень позади себя.

Откуда он взялся?

Инстинкт обнять его и порадоваться его безопасности был сдержан воспоминаниями о его странной силе. Я сделала шаг назад. Ли, похоже, почувствовала то же самое, слегка придвинувшись ко мне.

— Ты боишься меня. — Он сказал, лицо потемнело. Это не было вопросом, но я все равно не могла придумать, что ответить. Он тяжело сглотнул. — Нам придется взять один из их кораблей.

— А как же все остальные?

— Уверен, они тоже об этом думают. — Если они зашли так далеко. Ему не нужно было этого говорить.

Я прищурилась в темноту. Луна бледно отражалась в океанских волнах и странно контрастировала с кровопролитием на песке перед нами. Краем глаза я заметила движение у моря.

Не хаос битвы, а якорь, выплывающий из океана и движущийся по собственной воле.

— Вон там, — я жестом указала Кейну. — Это, должно быть, Мари.

Он бросил на меня взгляд.

— Рыжая ведьма?

Уф. Сейчас было не время для этого разговора.

— Да, и амулет Бриар Крейтон больше не в твоем кабинете. А еще мы чуть не убили твоего питомца стрикса.

Шок на лице Кейна в любое другое время привел бы меня в восторг.

— Вы что? — Он покачал головой. — Желудь? Он никогда никому не причинит вреда.

Мне очень хотелось рассказать ему пару вещей о том, как хранить секреты, но безопасность должна была быть на первом месте. Уроки лицемерия будут позже.

Он провел рукой по лицу.

— Амулет Бриар не содержит ее магию. Это всего лишь миф.

— Так что же это такое?

— Довольно красивое и дорогое украшение.

Мои глаза расширились.

— Значит, вся магия, которую творила Мари…

— Это все она. — Он потянулся вниз, чтобы подхватить Ли. — Ладно, пойдем. Вперед.

Но она отшатнулась.

Я шагнула к ней.

— Она со мной.

Челюсть Кейна затвердела, но его глаза были сосредоточены.

— Хорошо. Я буду позади вас.

Я глубоко вздохнула.

— И еще одно, — сказал он, его голос был мягким. — Держите голову ясной. Обе. Никаких мыслей ни о чем.

В моем животе зародилось тошнотворное подозрение.

— Почему?

— Я не уверен, что он здесь, но если да, то Лазарь может проникнуть в ваш разум. Не дайте ему возможности найти вас.

Замечательно. Я дрожала от паники, страха и ярости.

Мы просто должны были добраться до корабля.

Я взяла Ли в свои руки и медленно пошла, пригибаясь за камнями, обрывами и ветками. Мы приблизились к казармам вооруженных людей в серебристых доспехах, которых я раньше не видела. Ужас закручивается в моем желудке.

Я прочистила свой разум.

Облака, пустое пространство. Ничего. Никого. Тишина.

Мы были так близко. В нескольких ярдах впереди, за пальмой, мелькнули рыжие волосы, и мое сердце наполнилось надеждой. Еще несколько шагов…

— Куда-то идешь? — Голос, похожий на шелк, пропитанный ядом, и гораздо более смертоносный, говорил с нами с необычным спокойствием.

Глава 30

В темноте окружавшие нас серебряные солдаты казались мифическими гигантами, возвышавшимися над нами на лошадях. Я притянула Ли к себе и постаралась не обращать внимания на то, как ее дрожащие конечности разрывают мое сердце на куски.

Прежде чем я успела выхватить меч, один из мужчин в серебряной одежде потянул меня за руки, и я, брыкаясь и отбиваясь, попыталась удержать Ли.

— Не трогайте ее своей гребаной рукой, — прошипел Кейн солдатам за моей спиной, но они обрушили на него шквал ударов, и я вздрогнула и застонала от трескающихся звуков.

Ли вырвалась из моих рук, брыкаясь и крича, и нас обеих стали удерживать все новые и новые солдаты в ледяной серебряной броне. Мы были в отчаянном меньшинстве.

Впереди по песку шел пожилой, потрясающе красивый мужчина. С такой же резной челюстью, скулами, которые могли бы разрезать стекло, и серо-голубыми глазами — сходство было невероятным. В глубине души я знала. Я точно знала, кто он.

Мое зрение расплывалось. Я подавила тошноту.

Он повернулся к Кейну, который сплюнул кровь на песок.

— Никаких писем? Ни одного визита? Если бы я не знал лучше, я бы подумал, что ты совсем не скучаешь по мне.

Ужас стекал по позвоночнику, как кровь.

Лазарь Рэйвенвуд. Король Фейри.

Разрушитель всех нас.

Кейн уставился на отца, но ничего не сказал.

В моем сердце, в животе расцвела ярость, сменившая ледяной покров шока и ужаса. Расплавленная и неослабевающая ярость раскалила мою кровь, когда я напряглась, сопротивляясь сдерживающему меня солдату Фейри.

Если Кейн не убьет его, то это сделаю я.

Разъяренное солнце отразило мою расцветающую ненависть, взойдя над темным морем позади нас. Лучи осветили глаза Кейна, и впервые я увидела в них неподдельный страх. Его руки дрожали, и он сжал их в кулаки по бокам. Туман ужаса, настолько сокрушительный, что я едва ли могла думать о чем-то еще, заполнил мой разум.

Лазарь обратил свой взор на меня. Его подстриженные седые волосы, гладкая загорелая кожа, одежда, которая рябила и переливалась тканями не из этого мира. Он был высок, как и его сын, но старше, стройнее. Очевидно, что он был древним, но его лицо выдавало лишь утонченную, зрелую красоту. Выточенное, очаровательное и выдержанное, как изысканное вино. Но его глаза… они были бездонны и полны ненависти.

Медленно подойдя ко мне, он поднял один палец к моему лицу и провел им по щеке. В животе у меня заныло, а Ли заскулила у меня под боком.

Я собиралась содрать с этого мужчины кожу до костей.

— Вздорная, не так ли? Ты меня даже не знаешь.

— Не трогай ее, — прорычал Кейн.

— Всегда такой темпераментный, — укорил сына Лазарь. — Я не виноват, что ты влюбился в мою убийцу.

Его что?

Я заставила себя нахмурить брови, но недостаточно быстро.

— Не так честен со своей подружкой, мой мальчик?

Я застыла как смерть.

Убийца? Откуда здесь еще ложь? Еще больше непонятного?

Нет. Этого не может быть. Он лгал, пытаясь разлучить нас.

И все же я не могла заставить себя посмотреть на Кейна.

— Хорошая мысль, подруга. Ваш первый инстинкт был правильным.

Мне нужно было заткнуть свой мозг.

— Прекрати, — прошипела я.

Король Фейри снова повернулся к Кейну.

— Я вижу в ней что-то манящее, сынок. Она великолепна. После стольких лет поисков она такая, какой я всегда ее себе представлял.

Мой желудок опустился, как камень в морскую пучину. Что это значит?

Кейн бросился к нему со смертельным намерением, но солдаты Фейри толкнули его обратно на колени.

— Стойте! — Я двинулась к ним, но на меня набросились еще солдаты, оттягивая мои руки назад и удерживая голову.

Я корчилась, пытаясь всеми силами пошевелить хоть одним мускулом, но они были сильнее. Их руки и кисти были словно стальные ленты вокруг меня. Лазарь лишь усмехнулся и оценил мой внешний вид.

Его глаза окинули меня хищным взглядом, полным любопытства.

— Если ты тронешь хотя бы один волосок на ее голове, — прорычал Кейн из песка. — Я превращу тебя в пепел. Однажды я пощадил твою жизнь. Больше я не дам тебе такой благодати.

Лазаря не могла не заинтересовать угроза Кейна.

— Так ли ты это помнишь, сынок? — спросил он, повернувшись к одному из своих солдат, который протянул ему что-то, чего я не смогла разобрать.

Я напряглась, чтобы разглядеть, что он держит, и тут весь воздух покинул мои легкие в придушенном вздохе.

В его руках сверкнул серебряный кинжал.

Кейн бросился… бросился снова на мужчин, стоявших позади него. Ужас пронзил меня. Я не могла смотреть ему в глаза. Я не хотела видеть его страх. Я…

— Мой сын никогда не рассказывал тебе о пророчестве провидицы? Я удивлен, — сказал Король, медленно приближаясь ко мне, словно я была бешеным животным. — Ты должна знать, что это единственное, что он мог для тебя сделать. Инструмент, чтобы раз и навсегда победить своего старика.

Я тряхнула головой, вырываясь из рук солдата, и повернулась к Кейну.

— О чем он говорит? Что еще ты мне не рассказал? — В моем голосе звучал чистый страх. Это был вопль. Плач. Мольба.

— Мне так жаль, Арвен. Мне так жаль…

Я покачала головой, пытаясь вспомнить хоть что-то из этой информации. Ничто из сказанного не имело смысла. Рыдания и паника захлестывали меня, предательство жгло щеки. Король Фейри закрыл глаза и по памяти прочитал пророчество.

— Мир света, благословенный на камнях,

Король, обреченный пасть от руки своего второго сына.

Город превратился в пепел и кости,

Упавшая звезда означает, что война снова началась.

Последний рожденный чистокровный Фейри,

Найдет Клинок Солнца в своем сердце.

Отец и дитя вновь встретятся в войне полувековой давности,

И с восходом феникса начнется последняя битва.

Король, который может встретить свой конец только в ее руках,

Девушка, которая знает, что должна выбрать,

Жертва, принесенная во имя спасения обеих неспокойных земель,

Без нее все королевство погибнет.

Трагедия для обоих чистокровных Фейри, ведь каждый должен пасть,

Увы, такова цена, которую придется заплатить, чтобы спасти всех.

В его глазах плясали нотки юмора.

— Как-то жалко, не правда ли? ‘Каждый должен пасть’? Жаль. Думаю, мы могли бы стать отличными друзьями.

Я едва могла сформулировать мысль. В голове все перевернулось, желудок сворачивался, я…

Он солгал мне. После всего.

Пророчество…

Холодное спокойствие разлилось по моим жилам, когда я, наконец, наконец поняла все с совершенной ясностью. Единственное, о чем Кейн никогда не говорил мне, всегда продолжал окутывать тайной, отстранять, скрывать.

Единственная причина, по которой Берт привел меня в Шэдоухолд. Почему Кейн держал меня там.

Силы, которые я никогда не понимала.

Но Кейн понимал.

Мне было суждено покончить с этим мужчиной. С Королем Фейри.

Потому что я была последним чистокровным Фейри.

И мне суждено было умереть.

Лазарь поднял свой серебряный кинжал и направил его ко мне.

— Скоро все закончится, Арвен. Постарайся не сопротивляться.

Я билась о тех, кто держал меня и Ли. Ее рыдания разрывали меня изнутри.

— Нет! — прорычал Кейн.

Взрыв темной силы вырвался из-под земли и отбросил солдат Фейри от Кейна с силой трещащего шторма. Облаченные в серебро люди бросились за ним, но ни одна из их сил — ни огненные потоки, ни фиолетовый свет, ни мерцающие зеркала — не могла сравниться с его ядовито-черными тенями. Кейн выскользнул из их лап и бросился на отца с яростью, не знающей границ.

Смертоносный черный дым вырвался из его рук, взвился по спине, словно крылья, и почти достиг Короля Фейри.

Почти.

Но Лазарь взмахнул рукой, и из воздуха появился один кол из твердого льда, который вонзился в грудь Кейна, заставив его ноги подкоситься и повалив его на песок с жутким стоном.

— Кейн! — закричала я, но голос был не мой.

Он стонал в агонии, липкая темная кровь текла по его рукам, когда он пытался и не мог вытащить лед из грудины. Я ползла и тянулась к своим похитителям, всхлипывая слишком сильно, чтобы кричать. Моя сила дергалась в пальцах, я могла исцелить его, могла спасти его, могла…

Но я не могла сдвинуться ни на дюйм. Не могла даже взглянуть на него, когда солдат Фейри, стоявший позади меня, заставил меня отвести голову от Кейна и посмотреть в лицо Лазарю.

Я не хотела, чтобы Ли видела это. Я трясла головой, не в силах думать, не в силах дышать…

— Пожалуйста, — умоляла я.

— Арвен… — Кейн застонал из темноты, лежа в собственной крови, солдаты снова навалились на него. Глаза наполнены бесконечной яростью. И агонией.

И горе.

Столько печали, что я разрывалась на две части.

Его руки потянулись ко мне, но его держали слишком многие, и он истекал кровью. Истекал кровью, лентами крови…

Лазарь стоял передо мной со сверкающим серебряным кинжалом. Я приготовилась к неизбежной жгучей боли.

Резкий порыв ветра и звук искр по металлу сбили меня с ног, и я опрокинулась назад, на Ли и солдат, которые нас держали.

Я зажмурилась от облегчения.

Свобода. Мы были свободны.

Когда я поднялась на ноги, мое зрение все еще было затуманено силой, Кейна уже не было.

На его месте на песке, рядом с тремя изрезанными солдатами, которые всего несколько мгновений назад удерживали его…

Это был дракон из той самой первой ночи, когда я прилетела в Оникс.

Все эти гладкие черные линии и сверкающая чешуя — казалось нелепым, что я не знала об этом все это время. Кейн в своей драконьей форме был таким же: умопомрачительно красивым, ужасающим существом, обладающим неистовой силой.

Мое сердце замерло.

Затем, не сбавляя шага, переместился и Лазарь.

От силы его превращения мне в глаза посыпался песок, и я закашлялась от жгучего привкуса света на языке, прикрывая Ли руками.

Лазарь превратился в жуткую виверну с серой чешуей. Она была больше, чем дракон Кейна, более чем в два раза, и вдвое страшнее. В то время как Кейн сохранил в себе немного тепла, немного человечности, Лазарь был сплошным монстром. Ничего, кроме холодной, бесчувственной жестокости.

Заостренные гребни на длинной спине и хвосте сверкали на белом солнце, а вдоль покрытой чешуей грудной клетки тянулся неровный розовый шрам. Ряды зубов сверкали, как сталагмиты в тесной и коварной пещере. Ярко-красные, как свежая кровь, глаза сверкнули на меня лишь раз, прежде чем броситься на Кейна. Его когти прорезали воздух, когда он схватил драконью форму Кейна за шею и взмыл в небо.

Я прищурилась, глядя на ранний рассветный свет над истерзанным битвой пляжем. Подобно ужасающему эффекту домино, несколько солдат Фейри вокруг нас тоже сдвинулись с места и устремились вверх вслед за этими двумя.

Сфинксы, гидры, гарпии.

Все наемники Фейри, как сказал мне Кейн, устремились за своим Королем.

У Кейна не было ни единого шанса.

Над нами, среди звезд, смешавшихся с ранним бледным светом, разворачивалась жуткая и обескураживающая небесная битва, но я не стала ждать, что будет дальше.

Я выхватила меч и бросилась на солдат, окруживших нас с Ли. Я знала, что мы в меньшинстве. Но все же я должна была попытаться.

— Оставайся за мной, — рявкнула я Ли, всаживая свой клинок в шею солдата Фейри.

Я парировала и блокировала, пробиваясь сквозь солдата за солдатом.

Но что-то было не так.

Почему никто даже не прикоснулся ко мне?

Я была не так уж хороша. Это были солдаты Фейри, предположительно самые смертоносные из когда-либо существовавших народов, и их готовили к бою.

— Что ты делаешь? — спросила Ли, ее голос звучал негромко.

— Меня учили владеть мечом. Это долгая история.

— Я не об этом.

И тут я увидела это.

Песок под нашими ногами, когда мы двигались, был вмят внутрь. Каждый солдат, пытавшийся дотронуться до нас, был отброшен назад тонким, как стекло, защитным всплеском света.

— Это не могу быть я, — сказала я, но мой голос был тише шепота. Последний рожденный чистокровный Фейри. В голове пронеслись образы теплого сияния и силы, которые я ощущала, сражаясь с волкодлаком. — Но не будем задерживаться, чтобы узнать это.

Я убрала меч в ножны и помчалась к кораблю, таща Ли за руки. Золотая дуга вокруг нас была вторым солнцем по сравнению с голубым светом на пляже, уступающим место утру.

— А как же король? — крикнула Ли, когда мы налетели на солдат всех вероисповеданий и королевств.

— Какой?

— Твой король! — кричала она.

— Оставь его. — При одной мысли о Кейне на меня обрушилась грозовая туча ярости. Он лгал мне с самого первого момента нашей встречи.

Использовал меня.

Если бы он выжил, я бы сама задушила в нем жизнь.

Добравшись до корабля, Ли взбежала по трапу.

Там были они.

Моя мать и Райдер, на их лицах читалось облегчение.

Ли упала в их объятия, и крошечная часть моего разбитого сердца зажила.

— Слава Камням, — сказала мама, прижимая Ли к груди.

Палуба была усеяна телами павших Янтарных — должно быть, Гриффин и Эрикс забрали у них корабль, пока нас удерживал Лазарь. Меня охватило чувство триумфа от их успеха.

Но солдаты Перидота и Оникса едва удерживали людей Лазаря от высадки на корабль. Амелия и Мари помогали распутывать канаты и разворачивать паруса, пока звенели мечи и раздавались голоса. Огненный рев в моих ушах возвестил о приближении саламандр.

Наша сталь не годилась для схватки.

— Ты должен уйти, сейчас же! — обратилась я к солдату Оникса, управлявшему кораблем. Солнце только что взошло над морем, и мы теряли покров темноты, необходимый нам, чтобы уплыть и не быть преследуемыми. Я помогла молодому Перидотцу в бронированных штанах и татуировках поднять якорь на борт. Гриффин подал сигнал капитану, судно заскрипело, и я помчалась обратно по трапу, не обращая внимания на мольбы родных.

Неважно, насколько сильно их голоса сжимали мое сердце.

Разорвали его на две части.

Я должна была помочь, должна была что-то сделать. Я спустилась на мелководье, уперся ногами в песок рядом с другими воинами Оникса и подняла меч.

Две когтистые лапы приземлились рядом со мной.

Я замахнулась металлом в руках, чтобы атаковать, но сразу же узнала глаза из морского стекла.

— Гриффин? Правда?

Громадный пернатый зверь кивнул.

— Мои родители были не слишком изобретательны.

Гриффин двигался первым, снося ряды солдат своим смертоносным размахом крыльев и отрывая головы своими львиными зубами. Кровь забрызгала мне лицо, но мне было все равно. Даже наоборот, я наслаждалась ею. Смотреть на кровавую бойню, на трупы, на обмякшие туши чешуйчатых зверей — на то, что они сделали с мирным городом Бухта Сирены.

Я собиралась убить каждого из них.

Я парировала и наносила удары, но передвижение по мелководью замедляло меня, и я потягивалась, отбиваясь клинком от более сильных бойцов. Над нами слышался рев дракона Кейна, который поджигал сражавшихся с нами солдат огнем, а серая виверна следовала за ним по пятам. Запах обугленной плоти грозил вылить содержимое моего желудка на песчаный берег под нами. Никакое время, проведенное в лазарете, не отучило меня смотреть на обгоревшие человеческие останки.

И все же полчища продолжали наступать.

Я охала и ахала, едва уворачиваясь от клинков, пламени и кулаков. Я была благодарна бледному свету. Я не хотела видеть, насколько красной стала вода в океане, по которому мы двигались. Гранатовый солдат бросился на меня и ударил своим клинком по моему. Я заслонилась и крутанулась, но он проскочил мимо, и я едва успела краем глаза заметить, как Барни пронзил шею солдата, прежде чем тот вцепился в меня.

— Спасибо, — вздохнула я.

В ответ он повалил меня на мелководье, накрыв своим телом.

— Эй!

— Вы должны попасть на корабль, Леди Арвен.

— Мы не можем оставить этих людей умирать, — прохрипела я под его весом.

— У нас нет выбора.

Я знала, что Барни прав.

У них было слишком много людей. И зверей. И Фейри. Они даже не использовали лайт — их мечей, стрел и пушек хватило бы, чтобы уничтожить половину Бухты Сирен. Барни скатился с меня и засвистел в небо, и не прошло и минуты, как шишковатые когти подхватили нас с Барни с песка и понесли над морем на движущийся корабль. Ветер хлестнул меня по лицу, и мы с грохотом приземлились: от взмаха крыльев Гриффина некоторые солдаты Перидота, находившиеся на борту, побежали на галеры.

Я оглянулась на берег. Несколько солдат все еще сражались в глубине залива, но большинство наших врагов, похоже, отступали. На мгновение я с детским оптимизмом подумала, что они просто отпустят нас. Если бы меня вырвали из дома, потом из крепости, а теперь еще и из этого дворца, потеряв моего самого старого друга и разрушив все, что могло быть с Кейном, — этого бы хватило на всю жизнь.

Вместо этого я в безмолвном ужасе наблюдала, как саламандры зажгли вражеские стрелы и огненный дождь из пронзительного металла обрушился на наш корабль. Вся палуба бросилась в укрытие. Мы с Райдером бросились за Ли и матерью и забрались под палубу.

Мы с грохотом упали в капитанскую каюту.

Я втянула полной грудью затхлый воздух каюты.

— Слава богу, — сказал Райдер, проверяя, цел ли он. Убедившись, что ни одна конечность не потеряна, он распластался на полу и стал глотать воздух.

— Кровоточащие Камни, — выдохнула Ли, отцепляясь от меня.

Я ждала маминых наставлений по поводу наших нецензурных выражений.

Конечно, даже близкая смерть не остановила бы ее автоматического порицания.

Но оно так и не последовало.

Темный холодок — чистый ужас — едва заметно щекотал мне шею.

Я обернулась, приподнявшись на протертом дереве.

Моя мать лежала на земле, стрела вонзилась ей в сердце.

— Нет! — закричала я.

Нет, нет, нет, нет, нет…

Я подняла ее на руки, трясясь и крича, пульс слишком громко бился в ушах, я вздрагивала…

— Арвен, ты ведь можешь все исправить, правда? — Райдер вскарабкался по другую сторону от моей матери. — Мам, мам! Останься с нами.

— Мама? — Ли крепко прижалась к ней, и мое сердце перестало биться.

Я поняла это, как только обняла ее. Мой желудок перевернулся, зрение помутилось, и я не могла дышать. Я не могла дышать.

Мои способности никогда не действовали на маму.

Но я все равно попытался, прижав ладони к ее залитой кровью блузке. Я влила в нее всю энергию, которая у меня была. Как учил меня Даган, я думала о небе, воздухе и атмосфере. Я пыталась втянуть в себя все, что меня окружало, словно втягивая в себя последний вздох. Пульс бился, тело болело, голова раскалывалась, а я ждала. Ждала, пока ее сухожилия, мышцы и плоть, по настоянию моей силы, снова сцепятся вокруг стрелы. Мои нервы вибрировали, челюсть сжималась от усилий, но кровь продолжала литься рекой, и ничего не происходило.

— Мне очень, очень жаль. Я не могу… Я никогда… — всхлипывала я.

— Арвен, — сказала она шепотом, — я знаю.

Я заплакала еще сильнее, не находя в себе ни сил, ни мужества, ни надежды. Ее рана была слишком велика. Лицо Райдера сморщилось. Он крепко держал Ли, но она была смертельно бледна и неподвижна, а слезы, наворачивающиеся на глаза, были единственным признаком ее ужаса.

— Это я сделала. Это все моя вина, — рыдала я.

— Нет. Нет, Арвен. — Она проглотила мокрый кашель. — Я всегда знала, кто ты, и любила тебя точно так же.

Смятение и шок боролись в моей голове.

Как она могла знать? Вопрос затих в горле, когда она снова закашлялась.

У нее оставалось так мало времени.

— Я горжусь тобой, Арвен. Всегда гордилась и всегда буду гордиться. Где бы я ни была. — Я зарылась лицом в ее шею. Не было боли, не было страданий сильнее, чем выражение лиц Ли и Райдера.

— Мои прекрасные дети, — прошептала она. — Заботьтесь друг о друге. Будьте…

Она обмякла, не успев закончить последние слова.

Потом остались только звуки наших рыданий.

Моя мама была мертва.

Я ее подвела окончательно.

Солнце пробивалось сквозь пастельное, затянутое облаками небо. Под нами качалась вода, исполняя спокойную ритмичную мелодию.

А моя мать была мертва.

Я не могла этого вынести. У меня не было сил.

Сморщенное лицо Райдера нависло над ее неподвижным телом, а Ли просто смотрела в удивлении. Слезы и неровное дыхание были единственными признаками того, что она в сознании. Я хотела дотянуться до них обоих. Прижать их к себе. Сказать им, что все будет хорошо. Но я едва могла даже думать, не то, чтобы говорить.

Не говоря уже о том, чтобы лежать.

Не чувствуя, как подгибаются ноги, я встала. Сердце замирало, мысли были ясными. Возможно, я слышала Райдера позади себя. Зовущего меня. Но точно сказать было нельзя.

В оцепенении я вышла из капитанской каюты и встала на корме корабля, лицом к берегу. Стрелы по-прежнему сыпались на палубу, не задевая тех, кто пригибался в укрытиях, но ни одна не пронзила мою кожу. Корабли Гранатового и Янтарного следовали за нами по неровной воде. Саламандры отступали от берега, оставляя за собой остатки кровавой бойни. Обломки доспехов, выброшенное оружие, песок, запятнанный кровью. В темном небе над головой сгущались пурпурные тучи на фоне восхода, обещавшего дождь. Небесные твари сражались, когти и чешуя звенели среди тумана.

Чистая, раскаленная до бела ярость поглощала меня. Она заполняла меня от ступней до ладоней. Я вибрировала от ярости и печали.

Но не от страха.

Из моей души вырвался поток сырой, жестокой силы, хлынувшей из глаз, ладоней и сердца. Я чувствовала, как она вытекает из меня, словно прорвавшаяся плотина. Я закричала, не в силах контролировать ее, мои легкие горели от напряжения.

Белый свет и порывистый ветер, острый как лезвие, рассекали море и уничтожали солдат. Янтарное и Гранатовое, батальоны на берегу и корабли в море озарились золотым, горячим, мерцающим светом. Их крики были моим топливом. Их страдания — моим духом. И я пила, пила и пила.

Подняв руки к небу, я втянула в себя окружающий воздух. Эфир с дождем, молнии, облака. Они наполняли мои вены, легкие и глаза. Я спускала в море одного за другим оставшихся над головой отвратительных крылатых существ, пока соленая вода не окрасилась в красный цвет, а волны не захлебнулись их кровью. Я чувствовала, как ужас охватывает всех, кто находился вокруг меня на палубе. Я слышала крики, даже от тех, кого любила.

Но я была бессильна остановить это.

Я думала обо всех невинных жителях Бухты Сирены. Убитых, раненых, оставшихся без крова. О несправедливости всего этого.

Я думала о Ли и Райдере, оставшихся без матери. Какие ужасы им пришлось пережить ради королевской алчности. О ночных кошмарах и днях, проведенных в слезах, которые ждали их впереди.

Я подумала о Пауэлле. Тошнотворный запах его одежды. Тесное, замкнутое пространство его сарая. Агония от каждого удара ремнем и его слов. Все, чего мне стоили его издевательства. Жалкая жизнь в укрытии.

Я подумала о своей матери. О милых детях, которых она растила почти в одиночку. О той маленькой жизни, которую она прожила. Ее боль и страдания на протяжении всей жизни. Ее единственный шанс на здоровье, который она утратила. Как ее собственная дочь, наделенная даром исцеления, так и не смогла ее вылечить. И недостойный, мучительный, произвольный способ, которым она умерла.

А потом я подумала о себе. О каждой эксплуатации, манипуляции, ударе, оскорблении. Все, что сформировало мое детство и последние несколько лет. Жизнь, прожитая в страхе, прячась от того, что было снаружи, боясь остаться в одиночестве, но при этом всегда чувствуя себя одинокой. Предательство со стороны единственного человека, который показал мне, что может быть иначе. Пророчество, обещавшее мне смерть.

Наконец-то я глубоко осознала свое предназначение в этом мире, и оно заключалось в том, чтобы умереть.

Я выла и вырывалась.

Выплескивая боль наружу, когда она вытекала из моих пальцев, сердца, рта.

Сила содрогалась во мне, уничтожая, разрушая, не давая покоя. Я кричала о своих страданиях в небо и обрушивала безжалостный град огня на вражеских солдат.

Мир был слишком жесток.

Никто не заслуживал того, чтобы дожить до следующего дня.

Я уничтожу их всех.

Я…

— Ты проявила необычайную храбрость, когда у тебя не было надежды, что это тебя спасет.

— То, что ты называешь страхом, на самом деле является силой, и ты можешь использовать ее во благо.

— Я не хотел жить в мире, где нет тебя.

— Ты — яркий свет, Арвен.

— Я всегда знала, кто ты, и любила тебя точно так же.

Я рухнула на палубу, всхлипывая и задыхаясь.

Перевод и редакция: ПЕРЕВОД lenam.books (https://t.me/translationlenambooks)

Глава 31

Следующее, что я помню, — это прохладный компресс на моем лбу. Утреннее солнце, словно стрела, пронзало плечи и оставляло на коже неприятные ощущения.

— Вот она, — сказал мягкий, знакомый голос. Мои глаза были тяжелыми от сна и печали. Я моргнула, глядя на доброе, мрачное лицо Мари, на ее рыжие кудри, возвышающиеся надо мной. Я медленно поднялась, голова раскалывалась, и поняла, что мы все еще находимся на палубе корабля. По положению солнца на небе я догадалась, что нахожусь здесь уже несколько часов.

Я повернулась, чтобы посмотреть на море, и позволила соленым брызгам омыть мое лицо. Перидот остался далеко позади. На многие мили не было никакой земли.

Я…

Я не могла даже думать об этом. Что я натворила.

Что я потеряла.

— Никто нас не преследует, — сказала я вместо этого.

— После твоего… выступления, — она сделала паузу, словно пытаясь подобрать правильную формулировку. — За нами некому было идти. Ни одна из столичных ведьм Короля Рэйвенвуда здесь нет, поэтому я нашла заклинание, чтобы замаскировать корабль. Когда они снова соберут свои армии, нас хотя бы не смогут отследить.

Я кивнула, оцепенев.

Я не собиралась спрашивать о Кейне. Был ли он на этом корабле или…

— Итак, — сказала она, убирая прохладный компресс и снова промокая его. — Ты Фейри. Ты могла бы рассказать мне, знаешь ли. — В ее голосе слышалась обида.

— Она не знала.

Я подняла голову, щурясь от прямого солнечного света. Голос принадлежал Райдеру, который держал Ли за руку. У нее было каменное лицо.

Я никогда не видела у нее такого холодного выражения.

— Как ты можешь быть истинным Фейри, а мы нет? У нас была одна и та же мать, — спросил он. Он тоже был серьезнее, чем я когда-либо видела его прежде. Тот бесконечный свет, который сиял в нем независимо от обстоятельств, исчез.

— Я не знаю, — сказала я. Это прозвучало как мольба.

С помощью Мари я встала и уверенно направилась к нему. Когда я поняла, что ни один из них не дрогнет, я обняла их.

Мы оставались так долгое время.

Несмотря на то что у нас были разные отцы, я никогда не чувствовала, что они мои сводные братья и сестры.

Я никогда не знала своего отца, а мать никогда не говорила о нем в моем детстве. Наконец, всего два года назад я выпытала у нее об этом. Она рассказала мне, что познакомилась с мужчиной из другого королевства — какого именно, она не помнила — в таверне за пределами Аббингтона.

Она топила свое горе из-за недавней потери собственной матери, а он поднял ей настроение и увлек танцевать. На следующее утро она проснулась в его доме, а его уже не было.

Больше она его никогда не видела.

Мне было неприятно думать о своем отце таким образом, поэтому я вообще мало думала о нем.

Даже когда я ломала голову, я понимала, что этот человек не мог быть ответственен за то, кем я была.

Я была последней чистокровной Фейри. Оба моих родителя должны были быть чистокровными Фейри. Это означало, что либо моя мама всю жизнь скрывала от нас свою природу Фейри, либо она на самом деле не была моей матерью.

Мои братья и сестры теперь были моей единственной живой семьей, самыми близкими людьми, которые у меня остались, и, скорее всего, я не была родственницей ни одному из них. Этого, а также зияющей в сердце дыры от потери матери и осознания того, что она на самом деле не та женщина, которая меня родила, было достаточно, чтобы сломить все мои остатки духа.

Несмотря на наши объятия, я никогда не чувствовала себя такой далекой от них, а ведь мы провели всего несколько месяцев в разлуке. Я ненавидела себя, такой чужой и отстраненной, едва ли ощущала себя самой собой.

Но больше всего я ненавидела Кейна. Я не знала, где он, и говорила себе, что мне все равно, выжил ли он после битвы с отцом.

Но почему?

Я отстранилась от брата и сестры и посмотрела на слишком яркую палубу. Несколько солдат ухаживали за ранеными, но, похоже, почти все остальные спустились вниз.

Топот мелких шагов из капитанской каюты эхом разнесся по палубе, отрывая меня от мрачных мыслей.

— Мерзкие трусы, вот кто мы такие!

Повернувшись, я увидела, как на палубу последовательно выходят Амелия, Эрикс, Гриффин и Барни.

Кейна не было.

Я не могла понять, от чего у меня скрутило живот — от горя, страха или облегчения.

Каждый из них задерживал на мне взгляд. Амелия была холодна как лед, Король Эрикс — со смутным интересом, Барни — с сочувствием, Гриффин — как всегда, нечитаем. В глубине моей груди зародилась искра стыда за их назойливые взгляды, но я была слишком оцепеневшей, слишком измученной, чтобы почувствовать это.

— Амелия, у нас не было выбора. — Король Эрикс снова повернулся к дочери. — Мы должны были выжить.

Амелия повернулась к нему лицом.

— Мы оставили свой народ страдать. — Она практически выплюнула эти слова.

— Мы вывели некоторых на другие корабли, они…

— Я их вывел. Ты просто бежал как…

— Важнее другое, — выкрикнул он прямо над ней. — Мы выжили, чтобы сражаться еще один день.

— И куда мы теперь пойдем? Продолжим бежать? — спросила она с горечью в голосе.

Король Эрикс посмотрел на Гриффина, но тот ничего не ответил. Вместо этого Гриффин повернулся к носу корабля.

Словно темный и мстительный демон смерти, Кейн вышел из тени.

— Мы плывем в Королевство Цитрин.

Он был жив.

Мне показалось, что я слышу, как разрывается мое сердце.

Он выглядел разбитым. Его руки и шею покрывали порезы, один глаз был подбит и закрыт, а губа рассечена. Рана на груди была бессистемно затянута под распахнутой рубашкой, но сквозь импровизированные бинты просачивалась ярко-красная кровь.

Внимание Кейна сразу же переключилось на меня. В его глазах мелькнуло беспокойство.

Я отвела взгляд и уставилась на блестящую бездонную воду напротив меня.

— У нас нет возможности послать ворон, чтобы они узнали о нашем прибытии, Король Рэйвенвуд, — сказал ему Король Эрикс.

— Остается надеяться, что они примут нас с распростертыми объятиями.

Гриффин разразился мрачным смехом.

— Не примут.

— Знаю, — сказал Кейн со смертельным спокойствием.

Он обошел их группу и осторожно приблизился ко мне. Когда я уже не могла избежать его взгляда, я повернулась к нему.

— Как дела, пташка? — На его лице была маска сожаления, но его голос был как дух — на мгновение облегчающий, даже приятный, а затем ставший горьким на языке.

— Не разговаривай со мной, — сказала я. Даже если это не его вина, я была настолько эмоционально разрушена, что это должно было на кого-то обрушиться. Он казался более достойным, чем многие другие.

Райдер встал передо мной, защищая, сложив руки.

— Дай нам минутку, Райдер. — Кейн действительно выглядел зверски.

Райдер посмотрел на меня, и я решительно покачала головой. Я не хотела находиться рядом с этим мужчиной.

— Я так не думаю, Ваше Величество, — сказал Райдер со всей возможной вежливостью. Кейн выдержал паузу, затем кивнул с пониманием.

— Я сожалею о вашей утрате, — обратился Кейн ко всем троим. Ли даже не посмотрела ему в глаза.

Он отошел к левой стороне палубы. Я посмотрела на Райдера, потом на Мари. Ни один из них не встретил моего взгляда. Я знала, о чем они думают. В конце концов, я должна была поговорить с ним. Корабль был таким большим.

— Пойдемте внутрь, нужно поесть, — сказала Мари. Райдер последовал за ней, лишь раз оглянувшись на меня.

Я поцеловала Ли в макушку и собрала все силы, которые у меня оставались.

— Я буду прямо за вами.

Гриффин, Эрикс, Амелия и остальные охранники и солдаты, находившиеся на палубе, переместились на нос корабля, чтобы продолжить свой спор.

Возможно, они почувствовали напряженность между мной и Кейном и не хотели находиться рядом с нами. Я бы не стала их винить. Кроме нескольких отставших, мы с Кейном были единственными, кто остался на этой стороне. Я встретила его там, где он стоял, и ветер трепал его волосы. Он закрывал глаза от солнца.

Почувствовав мое присутствие, он повернулся ко мне, но я могла лишь смотреть на океан под нами. Солоноватый запах ламинарии и соли соответствовал моему бурному настроению. Мы стояли в тишине, слушая, как волны бьются о борт корабля, слишком долго.

— Я последняя чистокровная Фейри, — заявила я.

Он помолчал, но ответил мне.

— Да.

Мое сердце бешено заколотилось. Я знала, что это правда, но все равно от его слов у меня затряслись поджилки.

— Гриффин тоже Фейри.

— Да.

Мои щеки горели. Гриффин, Даган, Амелия — сколько их знали, кем я была до того, как это сделала я?

— И вы оба Фейри, которые могут перемещаться, — сказала я. — Ты тот самый дракон, который прилетел ко мне в Шэдоухолд в ту первую ночь?

— Да, — ответил он, не отрывая взгляда от бурлящего моря.

— А Клинок Солнца? Из пророчества?

Он повернулся ко мне. В его глазах плескалось… страдание? Жгучее сожаление? Но он скрыл это так же быстро, как я заметила, и напряг челюсть.

— Это то, что хотел Халден и что уже было украдено из моего хранилища много лет назад — единственное оружие, которое может убить Лазаря, если им владеешь ты. — Он тяжело сглотнул. — Скорее всего, он прибыл в Шэдоухолд, чтобы убить перебежчиков-Фейри, но каким-то образом узнал, что клинок находится у меня. По правде говоря, он может быть где угодно.

Сердце заколотилось в ушах.

— Я думала, он ‘в моем сердце’? Так говорилось в пророчестве.

— Большинство исследователей, у которых я спрашивал, считают, что это не следует понимать буквально. Но давай не будем обсуждать это с Амелией. Она не прочь вскрыть тебя и проверить. — Взгляд его глаз был убийственным, и я поняла, что он не шутит.

— Значит, я истинный Фейри, как ты и сказала. — Слова все еще казались мне безумными. — Откуда у халфлинга вроде тебя лайт?

— Я не халфлинг. Халфлинги — это просто смертные со следами родословной Фейри. Это едва заметно, если не знать, что искать. Часто они поразительно красивы, очень сильны или живут неестественно долго. Существует только два вида Фейри. Фейри — Гриффин, я, все солдаты, все те, кто оказался в ловушке в Царстве Фейри. У всех нас есть смертная родословная, полученная в результате тысячелетнего скрещивания. Другой вид — истинные Фейри, или чистокровные Фейри, — только ты и Лазарь.

— Но как? Я родилась в Аббингтоне, моя мать была смертной, — лепетала я. — А мои брат и сестра…

— Мы не уверены.

Ужас охватил меня.

— Можем ли мы с тобой быть… родственниками?

На его лице появилась мрачная улыбка.

— Нет, пташка. Ты родилась уже после того, как ушла из жизни последняя чистокровная женщина-Фейри. Твое рождение — это чудо. Даже мой отец этого не понимает.

— Значит, Халден… его миссия заключалась не только в том, чтобы выследить любого Фейри. Он искал…

— Тебя, да. Фейри из пророчества.

Ужас ударил меня, как пощечина.

Халден.

Халден.

Он бы убил меня в тех конюшнях.

Кейн шагнул ближе, и я напряглась.

— Арвен, мне очень, очень жаль. За все. За все, что я скрывал от тебя. За то, что позволил ему найти тебя. — Гримаса боли на его лице говорила о том, что, как он знал, могло произойти на пляже, если бы он вовремя не переместился.

Мои легкие сжались. Воздух, запертый в них, обжигал. Я напомнила себе, что нужно выдохнуть.

— Может быть, я должна была знать об этом с самого начала, — сказала я. — Я никогда не понимала своих способностей и того, почему они рассеиваются после того, как я использую их слишком много. — Я вспомнила ту ночь, когда не смогла исцелить себя после помощи химере. — Даган. Ты попросил его обучить меня?

— В молодости он был моим королевским гвардейцем в Царстве Фейри до восстания. Когда мы пришли в Оникс, он ушел в отставку. Но на континенте нет никого лучше, кто мог бы обучить тебя владению мечом и лайтом.

Даган знал о моих способностях и о том, откуда я могу черпать силу. Он тоже солгал мне. Внутри меня боролись гнев, унижение и безнадежность. Как же я была так слепа все это время? Амелия была права. Я была такой дурой.

— Ты сказал мне, что никогда не лгал мне. Ты обещал, что все мне расскажешь. — Я не могла не повернуться к нему лицом. Я изучала его серые глаза, в которых плескалось страдание. — Я заслуживала знать, Кейн.

Казалось, он был на мгновение близок к тому, чтобы сломаться. Он потянулся ко мне, но передумал и сунул руку обратно в карман.

— Я не мог рисковать, что кто-то еще узнает. У кого-нибудь появится еще одна причина причинить тебе боль. Вся армия Лазаря уже почти столетие ищет последнего чистокровного Фейри, который может стать заклятием его смерти.

— Чушь. Тебе нужно было использовать меня как оружие. Ты знал, что если расскажешь мне все это — что победа над Лазарем означает для меня, для моей… — Я сглотнула. — Моей судьбы — что я никогда не помогу тебе отомстить.

Слово прозвучало горько на языке. Кейн набрался смелости и выглядел потрясенным, но ничего не сказал.

Ненависть хлынула в меня. Он не хотел, чтобы я плакала.

Я сжала дрожащие руки в кулаки.

— Как долго ты знал, кто я, прежде чем я это сделала? — спросила я, мой голос был грубым и низким.

Он провел рукой по волосам.

— Берт понял, что ты та, кого мы искали, в ту ночь, когда ты исцелила Барни. Когда я прилетел к тебе в крепость, в тебе был лайт, который не мог быть ничем иным, как Фейри. — Я вспомнила полет. Странную связь, которую я ощутила с ним в его драконьей форме.

— Почти сто лет я просыпался каждое утро с одной мыслью. Только с одной. Найти последнего чистокровного Фейри. Исполнить пророчество. Убить своего отца. От его руки я потерял людей, которые значили для меня больше всего. Даган и Гриффин тоже. В тот день, когда мы объединились против него, я подвел их, и мы все пострадали за это.

Мое сердце пропустило два удара. Семья Дагана? Лазарь был тем, кто убил их?

— Если я не завершу начатое, то все их жертвы ничего не стоят. И по сей день миллионы живут в рабстве в пустоши из-за него. Ты думала, что знаешь, как выглядит жестокий король, но ты не имеешь ни малейшего представления, Арвен. Ни малейшего. Каждый смертный на этом континенте умрет бессмысленной смертью, если его не остановить.

— И все же, даже зная все это. В тот день, когда мы участвовали в скачках, — на его лице появилась печальная улыбка, — ты была как газель. Я был так очарован тобой. Я никогда не встречал никого, похожего на тебя. В ту ночь, когда на тебя напали… — я повернулась к нему лицом, не в силах больше отводить взгляд. — Я знал, что не смогу пройти через это. Даже ради блага всего Эвенделла. Я привез тебя и твою семью сюда, чтобы вы прожили остаток жизни в безопасности.

Мое сердце разрывалось на части.

— Ты слышишь меня? — Не в силах больше сдерживать себя ни минуты, Кейн наконец протянул ко мне судорожно сжатую руку. — Я готов был пожертвовать всем миром, чтобы сохранить тебе жизнь!

— Не трогай меня. — Я отстранилась и повернулась лицом к неумолимому океану под нами. Несмотря на данное себе обещание, по щеке скатилась одна слезинка.

— Я пытался лишить тебя выбора, и за это мне очень жаль. Но я умру, прежде чем позволю ему заполучить тебя. Ты должна это знать.

От его клятвы волнами исходила сила. Но я не боялась его. Я боялась себя. Я боялась умереть. Боялась жить. Боялась той силы, что бурлила во мне. Густой туман отчаяния проникал во все чувства, удушая меня. Загнал меня в ловушку этой новой реальности.

Из-за него.

Я могла бы прожить всю жизнь и так и не узнать о своей судьбе. Мне не нужно было умирать.

Но теперь я знала, что только я могла убить Лазаря, и если он умрет, то и я тоже. Это была вся информация, без которой я могла бы прожить всю жизнь.

А теперь у меня не было другого выбора.

— Я помогу тебе закончить эту войну. Мы найдем Клинок Солнца, и я вонжу его в его сердце. Мы спасем всех, кого Лазарь намерен убить, спасем Царство Фейри, отомстим за тех, кого ты потерял, за Дагана, за Гриффина, за всех. Мы закончим то, что ты начал, Кейн.

— Нет, — сказал он, его голос сорвался. — Я отказываюсь терять тебя. Я…

— Это не твой выбор.

— Арвен…

— Ты уже принял за меня достаточно решений.

Его волосы разметались по точеному лицу, и оно стало таким уязвимым, каким я его еще никогда не видела. Я чуть не упала на него. Почти.

Но вместо этого я отступила назад.

И глубоко вдохнула воздух, пропитанный соленой водой и дождем.

— Может быть, раньше я бы сдалась. Простила бы тебя из-за страха остаться одной. Сделала бы все, что ты мне сказал. Я бы чувствовала, что нуждаюсь в тебе, особенно зная, какие ужасы меня ждут впереди. Но теперь… Ты лгал мне. Использовал меня. Ты… — Я взяла себя в руки. — Я не могу быть с тобой в таком состоянии, Кейн. Больше не могу.

— Пожалуйста, — сказал он. Это был почти шепот.

Я покачала головой. Я ломалась, разрывался на части. Моей матери больше нет, мужчина, которого я…

Теперь это не имело значения.

Он вытер глаза.

— Как пожелаешь. — И с этими словами он пересек палубу и спустился на камбуз.

Я снова обратила внимание на волны впереди себя. Бурная голубая вода, за темпом которой я не мог уследить, хаотично и неровно колыхалась в странном танце под носом корабля. Зрелище оказалось более прекрасным, чем я предполагала.

Я и раньше ошибалась. Этот мир не был жестоким.

Или был, но он был и прекрасен.

За последние несколько месяцев я увидела больше красоты, радости и надежды, чем думала. И в мире было еще столько всего. Было так много людей, так много любви и так много возможностей. Я не могла позволить, чтобы все это было уничтожено одним человеком, Фейри или кем-то еще.

Я могла сделать это ради Эвенделла. Ради моей семьи. Ради Мари. Ради всех невинных Фейри и смертных. Я могу найти этот клинок. Сразиться в этой битве рядом с человеком, который разбил мне сердце. Я могу быть сильным.

Я должна была спасти этот мир, даже если не доживу до этого.

БОНУС (к главам 18–19)

Это ужасная идея.

Эти три слова повторялись в моей голове снова и снова, пока я тащил хнычущую Арвен сквозь толпы празднующих вино. Даже когда по залу разносились бодрая мелодия лиры, грохот барабанов и аромат жаркого и пряностей, все, что я чувствовал — все, о чем я мог думать, — это ее нежное запястье, обхваченное моей хваткой.

Ее соблазнительное тепло. Ее лепестковая кожа. Легкий изгиб, и ее пальцы, непроизвольно выгибающиеся навстречу моим…

Кто бы мог подумать, что женское запястье может так воздействовать на мужчину?

Возможно, подумал я, торопливо спускаясь по узким ступенькам и стараясь не задеть низкие деревянные балки, именно шелковистое черное платье, в которое она была одета, так портило мои порывы. Едва ли это можно назвать платьем, но то, как оно обнажало ее плечи и подчеркивало бедра… Как будто мертвая ночь обрела форму. Ночь, если бы ее носил солнечный свет. Потрясение разума, правда. Плотский, сногсшибательный, умопомрачительный…

И ужасная, ужасная идея.

Но было слишком поздно. Слишком поздно, когда я затащил ее в свой винный погреб и захлопнул за нами дверь.

Слишком поздно — тишина поглотила нас целиком.

Я никогда раньше не ерзал — по крайней мере, не припоминаю, — но желание переступить с ноги на ногу было почти невозможно подавить. Но только не тогда, когда я смотрел на Арвен. Тесная, затхлая комната только усиливала разницу в наших размерах. Даже с ее вызывающе поднятым подбородком.

Я подумал, не напугал ли я ее.

— Кровоточащие Камни, Кейн, — вздохнула она, складывая руки. — Это просто смешно.

А. Значит, не испугалась. Я сдержал дикую ухмылку, как делал каждый раз, когда она проклинала свои благословенные Камни. Ее неожиданно грязный рот привел меня в ужас. Мне захотелось наполнить его еще более грязными вещами. Например, моим именем. Или…

Возьми себя в руки.

Я прислонился к закрытой каменной двери, чтобы сделать именно это. И сложил руки. Так много для того, чтобы не ерзать.

— У тебя действительно рот как у моряка.

Она крепко сжала челюсти, ноздри вспыхнули.

— Не думай о моем рте.

Я, блядь, стараюсь.

— Как бы я хотел перестать, пташка.

Ее брови сошлись над переносицей — ее взгляд, который начал раскручивать меня так, что мне стало не по себе, — и она издала недовольный звук.

— Ты неисправим.

— А ты ревнуешь.

Вот почему я привел ее сюда. Подальше от музыки и членов моей крепости. Подальше от Амелии.

На днях я потерпел грандиозную неудачу, обращаясь к ней в зельнице. Мои чары, мои мольбы, многочисленные буханки клеверного хлеба — все было бесполезно. Я уже начал беспокоиться, что заточение ее лживого жабоголового любовника означает, что она больше никогда не посмотрит на меня по-старому.

Но сегодня вечером…

Она видела, как мы с Амелией разговаривали, и ревновала по-настоящему. И я должен был воспользоваться этим, пока у меня был шанс. Заставить ее простить меня. Или признать… что-то.

Я не был уверен, что именно происходит между нами. Но первым шагом к выяснению этого должно было стать возобновление разговора.

Выражение лица Арвен не смягчилось от моего обвинения, как я надеялся. Никакого признания вины. Ни недоверчивого смеха. Ее брови лишь глубже нахмурились.

— Смешно. Ты мне противен. Я… — Арвен прервала себя глубоким вдохом.

Я подавил смех, вырвавшийся из моих губ. Она была такой милой, такой расстроенной… Я хотел обнять ее.

— Прости, что помешала тебе и принцессе. Это было грубо.

— Мы находимся в состоянии войны, — сказал я, чуть наклонившись вперед. Я постарался не нахмуриться, когда она вздрогнула. — Я пытаюсь укрепить союзничество. Ты думаешь, я просто так играю? Я кажусь тебе большим любителем банкетов?

Я никогда не любил толпу. Никогда не любил банкеты. Они напоминали мне о Люмере, моем отце и его мерзких ритуалах и обрядах.

Я бы предпочел быть где-нибудь в другом месте, хотел я сказать ей. Где-нибудь с тобой.

Обманчиво непринужденный взгляд Арвен нашел ее ногти.

— Кто бы мог подумать, что политическая война может выглядеть так интимно…

Ну вот, опять за свое.

— О, пташка. Ты сгорала от ярости при мысли о том, что я могу быть с другой женщиной?

Скажи ‘да’. Признай, что у тебя есть ко мне чувства. Дай мне шанс сделать то же самое. Позволь мне освободиться от этих удушающих, навязанных самому себе пут и знай, что ты этого хочешь.

Знай, что я не выдумываю все, что происходит между нами, как какой-то неконтролируемый, бредовый…

— Не будь глупцом. Во что бы то ни стало, займись этим. Она еще слишком молода для тебя, тебе не кажется?

Проницательная, злая штучка.

Подожди…

— Сколько, по-твоему, мне лет?

— Неважно. Это не имеет значения.

Арвен прошла мимо меня к двери.

Вот она. Я дал ей шанс — возможно, третий или четвертый, — а она им не воспользовалась. Я должен был позволить ей вернуться к веселью. Она заслужила немного веселья после всего, через что ей пришлось пройти. Она как раз начала получать удовольствие от пребывания здесь, когда появился Халден. Я мог бы научиться держать дистанцию. Проглотить чувство вины.

Следовать плану, зная, что в это время она будет счастлива, как того требовал Гриффин…

Надеюсь, что это не так.

Арвен попятилась назад, когда я двинулся ей навстречу, ее каштановые волосы развевались в слабом свете лампы в комнате.

Я мог бы ударить себя по лицу. В чем, собственно, была моя проблема? Отпусти ее.

— У тебя за решеткой в нескольких футах под нами сидит человек, который считает тебя своей женой.

— Конечно, — сказала она, кивнув с трудом. — Халден. Спасибо, что пощадили его.

— Конечно. В конце концов, я не такой уж жестокий король.

Рот Арвен чуть не дернулся. Почти улыбка. Губы покраснели, но не блестели, как будто она накрасила их, но потом стерла.

— Мне действительно пора возвращаться. Мари будет…

Сила чего-то — какого-то грохочущего, ревущего, содрогающегося — в середине фразы впечатала Арвен мне в грудь и опрокинула нас обоих на пыльную землю.

Не он…

Еще нет…

Неужели Лазарь пришел за моим домом? Крики, обломки, война, которая последует за этим… И все же все мое внимание было сосредоточено на ее хрупком теле, раздавленном под моим. Я держал вес на локтях и коленях, пока бочки с вином срывались с полок и обрушивались на нас.

Я не стал пользоваться фонарем. Если бы мой отец был здесь, мне пришлось бы беречь каждую каплю. Но деревянные бочонки, которые грохотали, волновали нас меньше всего.

Скорее всего, у Арвен было достаточно сил, чтобы защитить нас обоих. Возможно, чтобы победить все, что там было — моего отца, его наемников, череп-огра или шестерых, которые каким-то образом прорвались через дозорных…

Но ее трясло, глаза были закрыты как можно плотнее.

А ее рука…

Рана на моей рубашке.

Она прижималась ко мне.

На мгновение я больше ни о чем не мог думать. Ни о каком дискомфорте, когда тяжелый ствол за стволом опускался мне между лопаток или на ноги. Ни о страхе за свое здоровье, ни о народе.

Я мог думать только о том, как ее пальцы, вплетенные в тонкие, богато сшитые волокна моей туники, прижимают меня к себе.

— Я держу тебя.

К тому времени, когда ударные волны стихли, я счел случившееся обычным землетрясением. Ни рев дракона, ни вой часовых не означали, что это был не мой отец. Не слышно ни криков, ни стонов агонии — скорее всего, это не тварь или наемник Фейри в ярости.

Я вздохнул с облегчением, но тут же осознал, что мое дыхание овевает шею Арвен.

Мои губы почти касались кожи за ее ухом. Все ее тело было мокрым от вина, а тонкая шелковистая черная ткань пропиталась влагой. Длинные голые ноги переплелись с моими собственными. Мои руки запутались в ее волосах, я держал ее голову и шею…

Ее теплое, мягкое дыхание сбилось, и вся кровь прилила к моей голове…

Я слишком быстро встал.

— Ты ранена?

— Нет, — сказала она, немного задыхаясь. — Это просто вино. — Но даже когда она произнесла эти слова, подушечки пальцев Арвен нашли ее рот, и по ним потекла кровь.

Черт.

Я осторожно взял ее лицо в руки — не хотел ее пугать. Но Арвен даже не вздрогнула, когда я оттянул ее нижнюю губу, чтобы лучше рассмотреть. Она прокусила ее довольно сильно. Наверное, когда мы впервые столкнулись.

— Ой, — вздохнул я. — Прости, пташка.

Отпустив ее, я осмотрел полки в поисках нераспечатанной, не разбитой бутылки. За спиной показалась пыльная белая, я взял ее, зубами выдернул пробку и выплюнул ее на пол.

Я вытер пыль с бутылки и протянул ей.

— Выпей немного, поможет.

Арвен нерешительно отпила спиртного, не отрывая взгляда от моих глаз. Ее полный, пухлый рот обхватил стеклянную губу… Огромные оливковые глаза просто кипели. Искрились.

Я тяжело выдохнул. Звук был такой, словно я тащил лошадь по лестнице.

Дыхание. Помнишь о дыхании?

Нужно было убираться отсюда, пока я не совершил что-нибудь необратимое и ужасно глупое.

— Что это было?

— Наверное, землетрясение, — ответила я, проталкиваясь мимо бочек и сломанных метел к тяжелой каменной двери. — Оставайся здесь. Я пришлю за тобой Барни.

Моя первая попытка открыть дверь была, признаться, слабой. Возможно, я действительно не хотел покидать ее. Даже не ее, а этот момент с ней. Тот, в котором мы были вежливы. Когда она нуждалась в том, чтобы я утешил ее, защитил ее, и я сделал это. Я не был доблестным человеком — в своей жизни я совершил достаточно ошибок, чтобы спасти тысячу дам от тысячи падающих бочек с вином, и это не внесло бы ни малейшего вклада в мою кармическую книгу. Но это не означало, что благодарный взгляд или ее кулак в моей рубашке не оказали на меня никакого влияния.

Моя вторая попытка открыть дверь была верной, и я был более чем удивлен, когда тяжелая ржавая конструкция осталась закрытой. Я еще раз ударил плечом. Ничего.

Должно быть, какие-то обломки или мебель… что-то свалилось с лестницы в суматохе и заблокировало дверь с другой стороны. Чтобы открыть ее, мне понадобится свет.

А это значит…

В конце концов, придется ей рассказать.

Мало что пугало меня так сильно, как перспектива этого разговора, нависшая над каждым нашим общением.

Арвен, я рад, что у нас с тобой завязалась эта… дружба. Мне нравится проводить с тобой время, чего я не могу сказать ни об одном другом живом человеке. Ты очень красива. Ты часто заставляешь меня смеяться. Твоя улыбка может сравниться с солнечным светом. Кроме того, я Фейри, как и ты, и тебе суждено умереть в пророчестве, чтобы убить моего отца и спасти королевства. Могу я как-нибудь пригласить тебя на ужин?

Я снова врезался в дверь. И еще раз.

Откройте, Боги, черт возьми…

— Кейн!

Я крутанулся на месте, дыхание сбилось.

— Что?

Арвен, задыхаясь, стояла на руках и коленях, лужи вина, пыли и нафталина просачивались в ее прекрасное платье и сцепленные руки. Не пытается отдышаться… а задыхается.

— Черт.

Как в первую ночь в тюрьме. Еще одно замкнутое пространство.

Я быстро переместился и опустился перед ней на колени.

— С тобой все в порядке, пташка. — Я провел рукой по ее спине, когда она вздрогнула. — Поверь мне. Ты не можешь умереть от одного только страха. Здесь достаточно воздуха.

Но Арвен дышала так быстро, что едва успевала глотать.

— Я не могу. Здесь. Оставаться

Я должен был открыть ей дверь. Я должен был вывести ее отсюда.

— Постарайся сесть поудобнее.

Ее лицо сморщилось, когда она прижалась к полупустой стене из бочек и стекла. Она подтянула колени к груди, и по ее лицу потекли черные слезы, испачканные углем из глаз. Ушибленная нижняя губа дрожала. Ногти впились в кожу.

Если бы я использовал свой лайт, чтобы открыть дверь прямо сейчас, она бы потеряла сознание от шока? Сначала я успокою ее, потом все расскажу, а потом выведу нас отсюда.

— Хорошо. Теперь медленный вдох. Вдох через нос, выдох через рот.

Рука Арвен по неслышному порыву вырвалась и обхватила мою.

Мои брови взлетели вверх. Это было снова. Благоговение и теплота, которые исходили от того, что я ей нужен. От ее веры в то, что я хороший, что я поступлю правильно и буду ей нужен.

Блять, блять, блять.

— Ну и хватка, — сказал я на выдохе. — Должно быть, твои тренировки с Даганом проходят успешно.

— Я такая сильная. — Торопливый, рваный вздох. — Что могу тебя задушить.

Когда я с забавным шоком оторвал взгляд от наших переплетенных рук, я понял, что ее глаза все еще закрыты. Она крепче вцепилась в мою руку.

— Ты сильная. Ты молодец.

Арвен лишь втянула в себя еще один глоток затхлого воздуха подвала, пропахшего пролитым вином.

— Расскажи мне, как бы ты меня задушила.

— Что? — Ее оливковые глаза широко раскрылись, глядя на меня. В них было столько страха. Широкий и дикий — если бы я мог принять все это на свой счет, я бы принял.

— Ты меня услышала. Я хочу знать. — Когда на ее лице остались недоверие и паника, я добавил с легкой ухмылкой: — Помоги мне подготовиться к нападению.

Арвен закрыла глаза и откинула голову назад. Ее грудь все еще вздымалась и опускалась слишком быстро, и я провел большим пальцем по нежной коже ее руки, как только мог, несмотря на то, что ее хватка Фейри искалечила мои пальцы. Я подумал, как часто она проявляла такую силу и даже не замечала этого.

— Я бы заставила Гриффина хохотать. — Еще один огромный вдох. — Одного шока было бы достаточно, чтобы отвлечь тебя. — Наконец, выдох. — А затем я бы лишила тебя жизни, сжав твою толстую шею.

Я не смогла подавить вырвавшийся наружу смех.

— Продолжай, это мое новое любимое развлечение. Смерть от рук пташки.

— Ну, тогда ты будешь мертв. Так что я захвачу Ониксовое Королевство и буду править с Барни под руку.

Мой смех раскатился по бочкам позади нас. На этот раз Арвен тоже рассмеялась, и звук наполнил мою грудь и растекся по конечностям, как теплый мед.

Мы просидели так еще мгновение, которое длилось всего несколько секунд, пока Арвен переводила дыхание, но каждая секунда прошла для меня как целая жизнь. Мы затихли, замолчали, впитывая тишину, не считая капель вина и торопливых шагов, раздававшихся над нами.

— Спасибо, — пробормотала она в конце концов.

Я прижал пальцы к уголкам глаз, чтобы сдержать остатки слез, вызванных смехом.

— Нет, спасибо.

Ее рука все еще была в моей. Это был самый долгий наш контакт, не считая той забытой Богом прогулки верхом. Я слишком часто вспоминал о ней поздно ночью, потому что я был достойным сожаления и извергом для этой женщины.

Я продолжал водить большим пальцем по костяшкам ее пальцев. Вверх-вниз, по кругу…

Арвен втянула совсем другой воздух и отпустила руку, словно только что заметила, за что ухватилась.

Отсутствие ее тепла оказалось хуже, чем я опасался.

— Не волнуйся, пташка, — сказал я, засовывая бесполезные ладони в карманы. — Мы не задержимся здесь надолго. Они будут искать нас. В конце концов, кто-то должен заметить, что король пропал.

Арвен вздохнула, как будто так и надо, и опустила лицо к своим все еще раздвинутым коленям.

И я не мог удержаться, чтобы не посмотреть на нее. Щеки раскраснелись и горели. Ее пропитанное вином платье так изящно свисало с плеч. Маленькие веснушки, похожие на созвездия. Более неземные, более потусторонние, чем звезды.

Боги-черти…

Прежде чем я понял, почему, я встал, и голова Арвен поднялась, чтобы посмотреть на меня. Я встретил ее вопросительный взгляд с гримасой.

Мне нужно было вино. Ужасно.

— Могу я предложить тебе выпить?

Она нахмурилась, ее огромные глаза снова нашли каменную дверь. Шум над нами значительно утих.

— Ты действительно не можешь открыть эту дверь?

Я могу. С моим лайтом я мог бы сделать это без труда.

И должен был. Без сомнения, это было то, что я должен сделать.

Где был этот чертов Гриффин? Или Барни? Или Эрдли?

Что вообще ждет ее по ту сторону этой двери?

Ничего, кроме страданий и опасности. Даже если бы отец не напал, и не было бы ни черепов-огров, ни диких огнедышащих тварей… В этом тесном, сумрачном винном погребе она была в безопасности. Она была со мной. И…

И моя боль к этой женщине… она оказалась хуже, чем я думал. Осознание того, что она доверяет мне, что она ищет у меня утешения, помогло мне пережить больше, чем все, что я знал, что еще могу пережить.

И она больше не паниковала. Она казалась… усталой, наверное. Суетливой. Но не испуганной. Не тревожной.

И наконец мы остались вдвоем. И она смотрела на меня с легким юмором, с легкой непринужденностью в этих глазах… А я был эгоистичным ублюдком и всегда им был.

— Боюсь, что нет.

Ты мешок с дерьмом. Ты же сказал ей, что никогда не будешь ей врать.

Мысленно отмахнувшись от назойливого чувства вины, я снова сел рядом с Арвен и протянул ей бутылку, из которой она пила.

Пальцы Арвен коснулись моих, когда она брала березовое вино, и где-то между теплом ее пальцев и обыденно-эротичным видом ее полных губ вокруг бутылки с вином и цветочным, жимолочным ароматом ее кожи я почти пропустил, сколько вина она выпила.

— Хорошо. — Я потянулся за бутылкой. — Достаточно. — Но она ловко отмахнулась, проглатывая глоток за глотком, вино жадно скапливалось в уголках ее рта. Когда я наконец обхватил бутылку и вырвал ее у нее, она была пуста. — Давай попробуем другой способ отвлечься

Ее хихиканье вызвало на моих щеках подобие улыбки, и я прикусил горло бутылки. Зубы болели. Мне нужно было взять себя в руки. Если мы останемся здесь, я стану взрослым. Мне было почти двести лет, а я вел себя так, будто мне меньше половины. Хватит.

Взгляд Арвен слегка налился духом, когда она нашла мое строгое лицо.

Я ждал, что она вздрогнет. Страха, к которому я уже привык.

Вместо этого, к моему осторожному удивлению, Арвен наклонилась вперед — ее великолепные длинные ресницы и изящный нос были достаточно близко, чтобы запомнить, — и поправила корону на моей голове.

— Хочешь прочитать мне лекцию о том, что я ничего не понимаю о континенте и какая я жалкая?

Вдох, который я едва ли заметил, что сдерживал, вырвался с шумом. Неужели она считает, что я так о ней думаю? Если так, то я был придурком высшей степени.

— Не стоит себя недооценивать, пташка. Я ни в коем случае не пытаюсь тебя оскорбить. Ты даже не представляешь, какой исключительной я тебя считаю.

Я поднес бутылку к губам, не в силах игнорировать тот факт, что несколько минут назад она обхватила ее ртом и понял, что она все еще пуста.

— Что за мысли. Поверь мне, во мне нет ничего особенного. — Она была… немного пьяна. Эти одурманенные глаза с тяжелыми веками. Их озорной блеск. — А что ты, собственно, хотел сделать? — продолжала она, чуть слышно бормоча. — Чтобы отвлечься?

У меня в голове зазвенели тревожные колокольчики. Целый город. На этот вопрос было слишком много неправильных ответов. Расскажи мне о своем детстве. Позволь мне поколотить того, кто заставил тебя думать, что в тебе нет ничего особенного. Прикоснись ко мне снова. Где угодно.

— Я не уверен. Как вы с твоей симпатичной рыжей подружкой развлекаетесь?

Арвен звонко рассмеялась и потянулась за бутылкой вина. На этот раз довольно дорогого красного из Королевства Цитрин. Подарок, если я правильно помню, от Королевы Изольды и Короля Бродерика. В те времена, когда меня еще считали достойной их даров. Или желанным гостем на их песках.

Арвен все еще хихикала, откупоривая пробку и отпивая по крайней мере половину.

— Что смешного? Кроме того, что ты пьешь самое дорогое вино в замке, как будто это вода.

Арвен только снова захихикала, и немного вина пролилось ей на подбородок.

Не боится моего гнева. Определенно пьяна.

— Я не знаю… Мне кажется забавным, что ты не умеешь веселиться.

— Похоже, ты используешь мое прудовое признание против меня, — сказал я, слегка отодвигаясь от нее. Самосохранение. Не думай о радости на ее лице в воде. Как она смотрела на тебя. — Раньше я веселился от души. Вообще-то, я был известен этим.

— Да. — Она закатила глаза. — Это не то «веселье», которое было у нас с Мари.

На моих губах появилась злая ухмылка.

— Ужасные новости.

Меня пронзила сладкая дрожь — ощущение, что она вот-вот огрызнется. Или отругает меня. Эта нахмуренная, напряженная складка между ее бровей… В какой-то момент я бы пристрастился к этому.

Но Арвен лишь откинула свои темные волосы за голову и засмеялась еще сильнее, игриво шлепнув меня по бедру и превратив все мое тело в твердый камень.

— Держи себя в штанах, Кейн. Ты не в ее вкусе.

Я не мог сдержать ухмылку, хотя знал, что все мои мышцы напряглись до беспамятства. Никогда еще она не была со мной так расслаблена.

— Я всем нравлюсь.

Арвен притворно сухо вздохнула, и ухмылка, с которой я боролся, расплылась по моему лицу.

— Я знаю, — пробормотала она, на ее губах все еще играла тоскливая улыбка. — Это хуже всего.

Верно, Амелия.

— Ах. Моя бедная ревнивая пташка. Я же сказал, что принцесса меня больше не интересует.

Арвен кивнула, отпив еще глоток вина, которое я позволил ей украсть, и тут ее глаза широко распахнулись и уставились на меня с неподдельным, шокированным ужасом.

— Больше?

Вот черт.

— Мы… — почему я так осторожно подбирал слова? Тогда я еще не знал Арвен. Я и сейчас ее едва знаю… — Мы провели некоторое время вместе. В интимной обстановке.

Арвен побледнела.

О, Боги.

— Много лет назад, — добавил я. Это ведь помогло, верно?

Она только задыхалась, театрально прижимая руку к сердцу, и это вызвало у меня полуулыбку, хотя в глазах ее по-прежнему была боль.

— Арвен, это ничего не значило. У меня не было к ней никаких чувств.

После еще одного продолжительного глотка она сказала:

— О, так ты использовал ее?

От отчаяния я откинул голову на бочки с вином позади нас. Эта женщина…

— Всегда было так сложно, — поморщившись, сказал я, потирая ушибленный скальп. — Это было взаимно. Соглашение между старыми друзьями. Это было… — Глаза Арвен немного смягчились. Но все же они еще были мутными от вина и немного водянистыми. Ее губы были пухлыми и слегка приоткрытыми, когда она нетерпеливо следила за каждым словом, слетавшим с моих губ. — До.

— До чего?

Мое сердце забилось. Я уже достаточно откровенничал.

— В любом случае, у тебя нет особого права ревновать, — сказал я через некоторое время. — Раз уж ты до сих пор зациклена на этой человеческой грязи в камерах под нами.

Я не ожидал приятного ответа, но еще меньше ожидал вины. Арвен опустила глаза.

— Не думаю, что он уже под нами.

Почему она…

Взрыв… Он раздался под нами. Из подземелья.

— Значит, не землетрясение?

Арвен покачала головой. В ее глазах стояли слезы.

Тихий гнев зазвенел у меня под кожей.

— И ты знала?

Арвен ничего не ответила, ковыряясь в большом пальце и глядя в сторону медленно гаснущего фонарного света.

Она помогла им. Она…

— Надеюсь, ради твоего блага он сбежал. — Я изо всех сил сдерживал свой голос. Никакая ярость не стоила того, чтобы заставить ее снова бояться меня. — Если мои люди поймают его, он не доживет до рассвета.

— Что им было нужно? — тихо спросила она. — В цитадели?

— То, чего там давно не было.

Эти чертовы тупицы. Клинок Солнца отсутствовал последние пять лет. Проныра, крысолов, отвратительный…

В моем нутре забурлило разочарование. Я встал и начал прохаживаться. Если бы они сбежали, зная, что им известно обо мне, об Арвен… Они бы все рассказали Гарету. Что они видели, чего боялся Гриффин, что они поймут. И он расскажет моему отцу.

Я должен был пойти за ними.

Или за ними должны были отправиться мои люди. Мне нужно было вылететь в Уиллоуридж с первыми лучами солнца. Я слишком долго не возвращался в столицу — еще один побочный эффект моей недавней одержимости оливковыми глазами. Если Гарет планирует послать весть в Люмеру, мне придется укрепить город. У нас есть всего несколько недель.

— Черт.

Арвен ничего не сказала, что только еще больше разозлило меня. Она выглядела потрясенной. У меня руки чесались прикоснуться к ней. Чтобы вырвать из ее губ то, что она чувствовала.

— Мне нужно уехать завтра. Я вернусь так быстро, как только смогу. Но Арвен… — Ее губы сжались. Она ждала моего осуждения, несомненно. — Не иди за ним, пока меня не будет. — Прежде чем Арвен успела произнести хоть слово, я опустился на колени и встретился с ней взглядом. — За этими стенами таится зло, которое только и ждет, чтобы ты сделала хоть один неверный шаг.

Она ничего не ответила, явно погрузившись в какие-то размышления. Я был уверен, что в результате она не станет меня слушать, как часто это бывало. Мысль, которая может привести к тому, что она бросится в лес за своим любовником-убийцей и попадет в пасть к любому из хищных зверей или жестоких мужчин. Или, что еще хуже, моего отца…

И тогда я понял, что тот разговор, который я откладывал весь вечер, тот, которого я позволил себе запереть здесь, чтобы избежать, мне необходимо с ней провести. Ради ее безопасности.

Это был единственный выход.

— Я должен кое-что объяснить тебе, Арвен. — Как я могу объяснить это… — Он убийца.

Арвен не пропустила ни одного удара.

— Нет, — огрызнулась она, вызывающе покачав головой. — Ты — убийца.

Мои глаза в отчаянии уставились на низкий, покрытый пятнами потолок. Боги, дайте мне силы.

— Может, и так, но у меня нет привычки хладнокровно убивать невинных.

Арвен напряглась.

— И у Халдена тоже.

— Он был ассасином Янтарного Короля. Он…

— Я уверена, что у тебя есть ассасины.

— Что за навязчивая идея сравнивать нас? Я не претендую на роль того, кем не являюсь.

Арвен слегка отпрянула от меня, натолкнувшись голыми плечами на стеллажи с бочками позади нее, и я мысленно обругал себя за то, что набросился на нее.

— Твой драгоценный Король Гарет, — сказал я, на этот раз мягче, — послал отряд Халдена в Оникс, чтобы убить Фейри. Я не сказал тебе, потому что мне тяжело понимать, что на самом деле поставлено на карту. Я не хотел причинять тебе боль. Но смотреть, как ты тоскуешь по этому бесхребетному болвану, заставляет меня — терять свой гребаный рассудок — раздражаться.

— Значит они… они настоящие?

— Как много ты знаешь о них… о Фейри?

— Не так уж много. Древние, жестокие существа. Очень страшные, очень старые, очень мертвые.

— Много веков назад… — И тогда я рассказал ей все. Все, что мог. Я рассказал ей о лайте. О своем отце. О своем неудавшемся восстании — по крайней мере, о том, чем я мог поделиться. Я рассказал ей о тех немногих Фейри, которые добрались до Оникса. О том, что мои люди узнали, допрашивая Халдена, — о том, что его послали сюда, чтобы убить предсказанного в пророчестве последнего чистокровного Фейри.

Но я не мог заставить себя рассказать ей, кто это. Или кто я сам.

Снова трус. Эгоист.

Я ведь не заслужил ее, правда?

Арвен только качала головой, пока я говорил. Я поморщился, глядя на то, как она отшатывается.

В конце концов она сказала, глядя стеклянными глазами на стеллажи с вином в другом конце комнаты:

— Я помогла освободить убийцу, который забирал жизни невинных, и получаю удовольствие от того, что нахожусь в плену в замке, который обречен со дня на день пасть перед злобным Королем Фейри. — Она снова покачала головой. — Да мне везет.

— Мы оба знаем, что ты уже давно здесь не пленница. И все же ты все еще не ушла.

Глаза Арвен встретились с моими, в них плавало раскаяние.

— Я собиралась уйти сегодня вечером, — призналась она. — Но я застряла здесь, так что Халден, скорее всего, ушел без меня.

Этот чертов… Он взорвал половину моего замка и оставил ее здесь? С королем, которого он считал воплощением зла?

Либо горгулья собрала все воедино и теперь, когда он знал, кто она такая, потеряла к ней всякую любовь, либо он предпочел бы быть свободным и бросить ее на растерзание собакам, чем рисковать жизнью, спасая свою женщину из беды. В любом случае мне хотелось разбить его голову, как спелую виноградину.

— Я не понимаю, почему это имеет для тебя значение, — проворчала она, сидя рядом со мной. — Я не твоя собственность.

— Я знаю. — Я тяжело вздохнул.

— И я благодарна тебе за то, что ты пытаешься найти мою семью, и я не так уж несчастна здесь, как целитель, как я думала, но ты должен понять. Халден был мне как семья. Я должна была уйти с ним, если бы у меня был шанс.

Я могу стать твоей семьей. Я могу позаботиться о тебе лучше, чем он когда-либо мог.

— Я знаю.

— И если бы я только…

— Арвен.

Я и не подозревал, как близко мы сидим, пока наши глаза не встретились. Она все еще была немного пьяна, и я пожалел, что вывалил на нее все это после того, как увидел, как она выпила почти две полные бутылки вина. Ее губы разошлись, как будто она могла заставить меня говорить своими устами.

— Я не сержусь, что ты собиралась уйти, — медленно произнес я. — Я злюсь, что этот имбецил оставил тебя.

— Что? — Ее слегка налитые кровью глаза стали огромными от замешательства. — Ты хотел, чтобы я ушла с убийцей Фейри?

Она была так хороша в этом…..разряжая всю мою ярость в одно мгновение. Я подавил смех от ее сладкого шока.

— Нет. Неважно.

Она кивнула сама себе. Провела пальцем по пыльному полу с красными пятнами.

— Значит, все то, что я думала о тебе, что думал весь континент. Война, которую ты вел, — все это было ради борьбы с этим Королем Фейри?

— Что ж, не стоит списывать все на добродетель. Я все еще немного мудак.

Арвен улыбнулась мне полуулыбкой, а я наблюдал, как ее мысли уносятся куда-то вдаль. Я уже почти убедил себя, что мы можем сменить тему, как она спросила:

— Что же предсказало пророчество?

Меня охватила тоска.

— Это разговор для другого дня. Более трезвого дня.

И в этот раз она не стала спорить.

В одном из двух фонарей в подвале закончилось масло, а второй быстро угасал. Скоро мы погрузимся в темноту. И что тогда делать? Спать здесь? Проснемся рядом друг с другом? Разделить третью бутылку спиртного на завтрак?

Я уже свыкся с запахом сухого вина, земляной пыли, пересохших пробок и кожи Арвен с жимолостью рядом со мной. В какой-то момент я закрыл глаза, убаюканный ритмом ее дыхания. Несмотря на бегство преступников из моей крепости, испорченный пир и все те истины, которыми я поделился с ней…..я был удивительно спокоен.

Я предпочел бы остаться с ней наедине при таких обстоятельствах, чем где-либо еще.

— Мы здесь уже сто лет? — Ее дыхание щекотало мой подбородок, и я чувствовал жар, исходящий от ее рта, так близко к моему собственному.

— Да. Почему ты смотришь на меня?

Тепло исчезло, когда она отвернулась от меня.

— Я не смотрю.

— Это справедливо, — признал я. — Я смотрел на тебя. Большую часть времени я не могу смотреть ни на что другое.

Моим открытым глазам потребовалось мгновение, чтобы привыкнуть к темноте. Но затем ее лицо оказалось в идеальном фокусе.

От этого зрелища у меня перехватило дыхание.

В этих глазах была нужда. Нужда… во мне.

Тоска, более глубокая, чем я когда-либо знала, пронеслась по моей крови. Она стучала в моем сердце, как военный барабан. Эхо в моем сознании звучало как хор.

Усилие воли, которое мне потребовалось, чтобы не прикоснуться к Арвен, когда она смотрела на меня вот так — широко раскрытыми, голодными, похотливыми глазами, все еще опухшей нижней губой и невыносимо шелковистым черным платьем, как жидкая ночь… У меня просто… я не выдержал.

Моя рука потянулась к ней прежде, чем я успел придумать причину, чтобы этого не делать. Ее кожа была теплой, а щека покраснела, когда я нежно провел по ней большим пальцем.

Затем она слегка хмыкнула.

И этот полный надежды и нужды звук… Моя рука крепко вцепилась в ее волосы и вырвала еще один звук из ее губ. Она должна была знать, что это делает со мной. Какой развратный, отчаянный голод вызывали ее звуки в моем сердце.

Я наклонился ближе — едва ли ближе, — и Арвен облизала губы. Ее глаза были почти полностью почерневшими. Ее руки не двигались с места, удерживая ее на полу, пока она наклонялась навстречу моим прикосновениям. Как будто без их поддержки она упала бы прямо на меня.

Ее волосы были шелковыми в моих пальцах. Она пахла цветами апельсина и насыщенным березовым вином. Мои губы уже чувствовали ее дыхание. Я слышал, как она хнычет, чуть слышно, от моих прикосновений. Мой член был тверже, чем когда-либо, а я даже не поцеловал девушку. А она хотела этого. Она хотела, чтобы я поцеловал ее. На мгновение мне показалось, что она вот-вот произнесет слово — пожалуйста.

— О, ради всего святого!

При звуке голоса Гриффина Арвен практически подпрыгнула. Она отцепилась от меня, как жук, попавший в паутину.

Я повернулся к Гриффину, на моем лице была маска, и я старался подавить первобытную похоть, которая довела меня до временного помешательства.

— Командир, — холодно сказала я, несмотря на колотящееся сердце. — Давно пора.

Notes

[

←1

]

Amber — янтарь

[

←2

]

Garnet — гранат

[

←3

]

Pearl — жемчужина, жемчуг, перл, жемчужный, перламутровый, добывать жемчуг

[

←4

]

Перидот — это минерал, прозрачная ювелирная разновидность оливина подкласса островных силикатов.

[

←5

]

Роданте — это вид гелиптерума, который относится к сухоцветам.

[

←6

]

Равенсара — род деревьев и кустарников семейства Лавровых, эндемик острова Мадагаскар и Коморских островов. Кора, листья и плоды различных видов богаты ароматическими эфирными маслами.

[

←7

]

Сандаловое дерево (Pterocarpus santalinus) — небольшое дерево, которое растет в лиственных лесах востока тропической Азии и на Цейлоне. Это вид рода Птерокарпус семейства Бобовые.

[

←8

]

Экспансия (от лат. expansio — расширение, распространение) — территориальное, географическое или иное расширение зоны обитания или зоны влияния отдельного государства, народа, культуры или биологического вида.

[

←9

]

Bells — колокольчики

[

←10

]

Hooves — копыта

[

←11

]

Рогожка — это натуральная ткань, обычно изготавливаемая из льна или хлопка. Она известна своей плотностью и высокой износостойкостью.

[

←12

]

Разреженный воздух — это менее плотный, негустой, нечастый воздух, в котором реже расположены молекулы (потому что их там меньше).

[

←13

]

Камисоль (фр. camisole — «камзол») — предмет женского нижнего белья, представляющий собой короткий топ на бретельках свободного покроя или в обтяжку. По сути является облегченной и укороченной версией комбинации.

[

←14

]

Зельница — это заведение, где приготовляют и продают лекарства, то есть аптека.

[

←15

]

Адвокат высшего ранга в Великобритании

[

←16

]

Burrowroot: burrow root — зарыть корень в землю (альтернативы не существует, интернет не выдает такое растение, но предлагает перевод «норный корень», но мне не понравился этот вариант)

[

←17

]

Патока — это густой сироп, по консистенции похожий на мед, который получают при переработке сахаросодержащего сырья или путем гидролиза крахмала, чаще кукурузного.

[

←18

]

Однолетнее и двулетнее растение, вид рода Тмин семейства Зонтичные. Другие названия: кмин посевной, индийская зира.

[

←19

]

Эгалитаризм (фр. égalitarisme от égalité — «равенство») — концепция, в основе которой лежит идея, предполагающая создание общества с равными социальными и гражданскими правами всех членов этого общества, и, как идеал — равенство прав и возможностей.

[

←20

]

Полурослик (англ. halfling, иногда переводится как невысоклик, половинчик) — распространенное в фэнтези название существ, внешне похожих на человека, но значительно уступающих ему в своем росте. Я решила не переводить название, потому что я сомневаюсь, что определение к слову подходит под описание в книге

[

←21

]

Onyx's Most Foul. Название изменила, дословный перевод выглядел ужасно. Искала что-то подходящее