Рай в шалаше

Глава 3

Все, казалось, было спокойно. Быстро вскарабкавшись по решетке на веранду, девушка пробралась в свою комнату. Едва она успела стянуть мокрую одежду, как услышала, что к дому подкатил экипаж. Анджела забросила мокрое чужое платье в темный угол. Надо будет как можно скорее заполучить назад свои вещи, пока никто ничего не заподозрил.

Распустив одним движением косу, она нырнула под одеяло. И как раз вовремя – Твайла отворила дверь в комнату, чтобы взглянуть на дочь.

Убедившись, что все в порядке, мать ушла, и девушка наконец-то смогла облегченно вздохнуть.

Сон не шел к ней, зато гнев все сильнее охватывал ее существо. Можно не сомневаться: этот Гатор уверен в том, что Анджела не посмеет никому рассказать, как грубо он обошелся с ней. Но не слишком ли много этот каджун возомнил о себе? Как смеет он судить ее? Да еще Эмили так себя повела! А ведь они уже столько лет дружат.

В конце концов Анджела заснула, но сон ее был тревожным.

– К вам гости, мисси.

Моргая спросонья, Анджела села в кровати и принялась тереть глаза, недоумевая, кого это занесло к ней в такую рань.

– К вам пришел мастер Реймонд, – сообщила служанка, протягивая девушке розовый шелковый пеньюар. – Калвин сказал ему, что все, окромя мастера Синклера, еще спят, а мастер Синклер уже ускакал в поля, но мастер Реймонд и слушать ничего не захотел, говорит, ему нужно видеть вас немедля. Да еще он добавил, чтобы о его визите не прознала ваша матушка. А потом… – Джоби захихикала. – Потом он говорит, мол, не ляпни чего мисс Клодии. Она особливо не должна узнать, что я приехал… – Девочка замолчала, уставившись на спутанные, все еще влажные волосы хозяйки. – Господи помилуй, мисси, да что же это? – завопила Джоби. – Что это вы с собой сделали? Неужто улеглись спать с мокрыми волосами? Как это могло случиться?

Соскочив с кровати, Анджела поспешила в гардеробную. Джоби ни на шаг не отставала от нее. Едва взглянув в зеркало, Анджела застонала:

– Боже мой! Какой ужас! Нет! Слушай, Джоби: я не могу допустить, чтобы кто-нибудь увидел меня сейчас! Быстро разогрей щипцы, да только не говори никому, зачем ты это делаешь!

Джоби бросилась выполнять приказание хозяйки, а Анджела принялась расчесывать спутанные локоны. Реймонду придется подождать. Впрочем, не это волновало девушку, ведь она не приглашала его. Ей было любопытно, за какой надобностью он явился к ним в дом ни свет ни заря. Из Нового Орлеана до Бель-Клера было не меньше часа езды, а семья Реймонда жила в самом центре города.

Анджела спешила. Вообще-то она хотела первым делом сбегать в лес и забрать свою одежду, но теперь из-за Реймонда придется это отложить. Риск был очень велик: любой работник, отойдя за кусты по нужде, мог наткнуться на ее вещи. Да еще, как назло, она плохо их спрятала – так, положила под какой-то валун. В темноте было толком не разобрать местности. Анджела нахмурилась: она ведь хотела прихватить одежду еще ночью, но по вине того высокомерного типа ее план сорвался.

Наконец волосы были расчесаны. Правда, от них все еще попахивало болотом, несмотря на изрядное количество одеколона, которым Анджела щедро полила свои кудри. Она стала торопливо натягивать голубое платье, но вдруг неожиданно для себя схватила ленту и завязала локоны в хвост. Как ни странно, это немного успокоило ее, и девушка даже улыбнулась своему отражению, подумав о том, что теперь у нее такая же прическа, как у мужественного рыбака.

Реймонд поджидал ее в дамской гостиной. Молодой человек нервно метался по комнате, даже не притронувшись к кофе и печенью, предложенным ему служанкой.

Едва Анджела вошла в гостиную, как Реймонд кинулся ей навстречу, схватил за руки и с тревогой взглянул в ее глаза.

– Прошу прощения за ранний визит, дорогая, – быстро заговорил он, – но после вчерашнего вечера я просто обязан был увидеть вас, чтобы убедиться, что все в порядке.

Анджела осторожно высвободила руки. Реймонд явно был чем-то сильно встревожен, однако она не понимала, в чем причина его беспокойства.

– Разумеется, со мной все хорошо, – заверила она. – А что могло произойти?

– Клодия сказала…

– Ах, Клодия! – вздохнула Анджела. – Я могла бы догадаться.

Усевшись на диван, она похлопала ладонью рядом с собой, приглашая молодого человека присоединиться к ней, а затем потянулась к подносу с кофе. Ей все никак не удавалось прийти в себя после ночных похождений, и Анджела то и дело зевала.

– Так вот, – начал Реймонд, жестом руки отказываясь от кофе, – на вчерашнем балу Клодия сказала мне, будто вас наказали за то, что вы оскорбили ее, но не объяснила, в чем было дело. Я попробовал спросить у вашей матушки, но она не захотела говорить на эту тему. Потом я узнал, что вы повздорили из-за меня.

– Из-за вас? – переспросила Анджела. От удивления рука ее застыла в воздухе вместе с молочником, который она только что взяла со стола.

Реймонд кивнул.

– Клодия представила дело так, будто вы дурно обо мне отзывались, говорили, что я скучен, непривлекателен и что вы бы ни за что не вышли за меня, если бы не договоренность наших родителей. Она стала защищать меня, а вы в отместку испортили платье, в котором ей хотелось пойти на бал.

Анджела закрыла глаза, не зная, что ответить. Реймонд и в самом деле был скучным человеком, но она говорила об этом только Симоне и Эмили. Зато ни одна девушка, будучи в здравом уме, не назвала бы его непривлекательным. Светлые кудри цвета спелой ржи, глаза, голубизна которых могла бы соперничать даже с незабудками… Но как она могла объяснить, что не испытывает к нему никаких чувств, что сердце ее не тревожит любовь к жениху… Во всяком случае, ей бы и в голову не пришло обидеть Реймонда.

Приняв ее молчание за признание, Реймонд вскричал:

– Я знаю, что они договорились поженить нас еще до нашего рождения, дорогая, но сделаю все, чтобы вы полюбили меня. Клянусь!

– Вы не должны слушать Клодию, – быстро проговорила Анджела. Она поняла, что Реймонд поверил в худшее. – Все было совсем не так, как она рассказала. И спорили мы вовсе не из-за вас. Все дело в платье и… – Покачав головой, девушка замолчала. Что проку вдаваться в подробности? – Боюсь, – продолжила она через некоторое время, – Клодия иногда представляет вещи в неверном свете, но вы должны мне поверить: я никогда не говорила с ней о вас.

Реймонд облегченно улыбнулся.

– Я должен был догадаться. Но я так расстроился – ведь вас не было на балу. Мне хотелось увидеть вас, взять за руку… – Его рука скользнула за ее спину, и он обнял невесту за плечи.

Анджела почувствовала исходивший от Реймонда запах виски. Наверняка он опять прикладывался к фляжке, которую обычно носил в кармане. Он всегда делал так, когда бывал чем-то расстроен, и Анджелу тревожила его скверная привычка. Отстранившись от него, она серьезно произнесла:

– Знаете, мои родители были бы недовольны, узнав, что вы приехали в столь ранний час и мы беседуем тут с вами наедине.

Рассмеявшись, Реймонд снова потянулся к девушке:

– Через несколько месяцев мы поженимся, так что это уже не имеет значения.

Анджела поставила чашку на поднос и быстро встала.

– Для меня это важно, – заявила она. – Я не желаю, чтобы слуги судачили обо мне.

В этот момент Реймонд подумал, что ему бы не помешал еще глоточек спиртного, и решил откланяться. К тому же он убедился в том, что Клодия лгала.

– Завтра, – заявил молодой человек вставая, – мама приглашает вас к нам на ленч. Она хочет обсудить убранство ваших комнат. По ее мнению, у нас должны быть разные покои.

– Как мило, – пробормотала Анджела.

Она отлично понимала, что приглашение было пустой формальностью – Ида Дюваль ни с кем никогда ничего не обсуждала. Все всегда только выполняли ее распоряжения и покорялись ее воле.

– Дело вот в чем, – принялся объяснять Реймонд, не дождавшись ответа Анджелы по поводу их предполагаемого раздельного житья, – мама считает, что нам надо иметь собственные спальни и общую гостиную. Но не беспокойтесь. – Он поцеловал ее в лоб. – Вы будете каждую ночь засыпать в моих объятиях.

Анджела едва сдержалась, чтобы не спросить, какое его мать имеет право решать за них, кому и где спать. Ей даже и думать не хотелось о том, что когда-нибудь придется жить в одном доме с этой властной женщиной. И ведь нельзя сказать, что Ида не была добра с ней. Совсем наоборот. Мать Реймонда обожала Анджелу. Но девушке придется жить в доме, где она никогда не сможет чувствовать себя хозяйкой, – в этом и заключалась проблема. К тому же Анджелу раздражало, что в присутствии матери Реймонд вел себя как маленький мальчик. Она подозревала, что именно в этом кроется причина пьянства ее жениха.

– Вам действительно пора идти. – Взяв Реймонда под руку, девушка потянула его к двери.

Выйдя на крыльцо, Реймонд повернулся и обнял невесту.

– Мне плевать, видит нас кто-нибудь или нет, – заявил он, а затем крепко поцеловал ее в губы.

Анджела попыталась ответить на его поцелуй, но не смогла просто потому, что не ощутила никаких чувств. Даже когда его язык проскользнул в ее рот, это ничего не изменило.

– Дорогая, – прошептал он, с усилием отрываясь от нее, – расставаться с вами – настоящая пытка.

– И все-таки ступайте. – Анджела заставила себя улыбнуться.

– Я люблю вас! – крикнул Реймонд и побежал вниз к своему коню, которого держал под уздцы конюх.

Девушка послала ему воздушный поцелуй.

– Ну ты и лицемерка, – раздался у нее за спиной голос Клодии, которая неожиданно появилась из-за пальмы, стоявшей в массивной кадке в вестибюле.

Анджела почувствовала, как по ее телу пробежала дрожь, но решила не связываться с сестрой из-за такой ерунды. Повернувшись к ней спиной, она направилась в дом, не удостоив Клодию ответом.

Тогда Клодия подбежала к ней и схватила за плечо, чтобы развернуть к себе лицом.

– Почему бы тебе не сказать ему правду? – зашипела она. – Ты же не любишь его, не хочешь выходить за него замуж, но готова сделать это – лишь бы досадить мне!

Сдерживая гнев, Анджела вырвалась и пошла вперед, бросив на ходу:

– Сучка!

Девушке пришло в голову, что, возможно, житье в доме Иды Дюваль будет сущим раем по сравнению с адом, в который превратила ее существование названая сестрица. К тому же Анджеле казалось, что Клодия делает ей всякие пакости не только из-за предстоящего брака с Реймондом. Клодия всегда завидовала Анджеле и была готова из кожи вон вылезти, лишь бы заполучить то, чего не было у нее, но было у сестры. Именно по этой причине она заинтересовалась Реймондом, который никогда не давал повода думать, что Клодия ему нравится.

Анджела вышла из дома через украшенный многочисленными зеркалами и хрустальными люстрами бальный зал. Он находился в стороне, противоположной от кухни, поэтому слуги не могли ее заметить. За огромной мраморной террасой раскинулись парадные сады Синклеров. Садовники, ухаживавшие за любимыми камелиями матери, вряд ли обратили внимание на девушку, которая быстро пробежала мимо них.

Подойдя к солнечным часам, Анджела заметила, что уже почти десять. По установленному на плантации правилу в это время у слуг был пятнадцатиминутный перерыв. Она быстро спряталась на краю хлопкового поля. Вот зазвенел удар колокола. Дождавшись, когда рабы отправятся в тень, Анджела выскользнула из своего укрытия и помчалась к лесу.

Тропа была ей отлично известна, и она прекрасно помнила, где оставила одежду. Вдруг Анджела с ужасом заметила, что трава у тайника примята. Девушка заглянула под валун, и сердце ее оборвалось. Кто-то взял ее одежду!

На мгновение она замерла на месте, не зная, что делать. Можно не сомневаться: нашедший вещи сразу же понял, что одежда принадлежит не рабыне. Так что не вернуть их не посмеет – это будет расценено как воровство, которого в Бель-Клере не прощают. Значит, вещи будут переданы в дом, а там попадут прямо в руки ее матери. Несмотря на летний зной, при мысли об этом Анджела похолодела.

Решив оттянуть развязку, девушка быстро пошла к своему секретному убежищу возле реки, где пышная крона старой ивы образовывала своеобразный шалаш. Здесь Анджела часто пряталась, когда ей хотелось побыть одной.

Так хорошо было мечтать, наблюдая за прогулочными пароходиками, баржами с хлопком и зерном, то и дело скользившими по мутной воде Миссисипи. Больше всего Анджеле нравилось бывать там вечерами – в таинственном полумраке было необычайно приятно смотреть на свет одинокого факела или следить за темной громадой парохода, проплывавшего мимо. Воздух, напоенный ароматом гардений и жасмина, наполнял грудь девушки непонятным томлением; неясные образы возникали в ее воображении, но никогда они даже отдаленно не напоминали Реймонда.

Усевшись на землю, Анджела подтянула к себе колени, уперлась в них подбородком и стала раздумывать о том, что скажет матери. Как ни была ей ненавистна ложь, она понимала, что сказать правду – значило ввергнуть себя в пучину ада.

Может, соврать, что она отправилась прогуляться по болотам и, чтобы не испортить свою одежду, одолжила вещи у Симоны? Анджела даже замотала головой – это прозвучало бы просто нелепо. Никто не поверит ей, особенно мать, которая тут же придумает собственную версию происшедшего.

Вдруг ветви ивы раздвинулись и перед ней появилась чья-то тень.

Анджела едва не вскрикнула, узнав в непрошеном госте Гатора. К ее изумлению, он бросил перед ней объемистый сверток.

Это были ее пропавшие вещи.

– Я подумал, что вы, возможно, ищете именно это, – насмешливо сказал он.

– Что… что вы с ними сделали? – пролепетала Анджела. – Откуда они у вас? – Она помолчала, но, осознав наконец, что происходит, спросила ледяным тоном: – И потом, как вы узнали, что я здесь?

Молодой человек тихо засмеялся и, опустившись на землю рядом с Анджелой, прислонился к стволу дерева. Торс его по обыкновению был обнажен. Скрестив ноги, Гатор окинул девушку непроницаемым взглядом. Да, она была еще лучше, чем ему казалось. Он всегда видел Анджелу только издали, поэтому не мог разглядеть цвета ее глаз, и лишь теперь понял, что они зеленые с золотистым отливом. От него не укрылся и гнев, который Анджела старательно сдерживала. Ему это нравилось.

– На какой вопрос мне ответить сначала?

Анджела саркастически усмехнулась. Потом, четко выговаривая слова, словно беседовала с младенцем, она заявила:

– Первым делом я хотела бы узнать, как вы нашли мои вещи?

Стараясь выглядеть равнодушным, Гатор произнес:

– Симона сказала мне, где они.

– А почему это вдруг она стала говорить о моей одежде?

– Потому что я ее спросил.

Анджела едва не заскрежетала зубами от злости.

– Так зачем же вы все-таки взяли вещи?

Гатор зевнул.

– Чтобы отдать их вам, – вздохнув, ответил он.

– И вы знали, где я?

– Я следил за вами.

Анджела возмущенно всплеснула руками:

– Ну хорошо. Вернемся к началу. Зачем вы пришли сюда? Чтобы еще раз объяснить мне, что я не должна ходить на вечеринки к каджунам?

К удивлению девушки, Гатор, посмотрев ей в глаза, спокойно проговорил:

– Я был не прав. Симона рассказала мне все. Я понял, что вы приехали туда, потому что вас пригласили, поэтому и решил забрать ваши вещи, чтобы кто-то другой не нашел их – иначе вам бы грозили большие неприятности.

Анджела почувствовала, как ее гнев тает, словно лед в бокале с теплой водой.

– И вы… вы захотели извиниться? – удивилась она.

Откинув голову назад, Гатор расхохотался.

– Не совсем, – проговорил он. – Я пришел сказать вам, что был не прав, но даже не заикнулся про какие-то извинения. Можно было бы, конечно, добавить, что я сожалею о своих словах, но и это не так – я рад, что вы попали в подобную переделку. Надеюсь, вы получили хороший урок.

Анджела почувствовала себя беспомощной – она едва могла собраться с мыслями, потому что думала лишь о том, как он красив. Под его загорелой кожей перекатывались мощные мускулы; девушка старалась не смотреть на темную поросль курчавых волос, покрывающих его грудь и уходивших сужающейся дорожкой под пояс штанов. Гатор явно был надменным человеком, а резкая линия подбородка выдавала в нем натуру решительную и властную. Анджела попыталась определить, сколько ему лет, но тут же решила, что годы, проведенные на море, изменяют внешность, так что угадывать его возраст бесполезно. В уголках глаз Гатора светлели тонкие лучики морщин – следы ветра и солнца, задубивших его кожу. Да, внешность этого человека была просто идеальной для мужчины, и он очень нравился Анджеле. Но именно это ее устраивало меньше всего.

– И вообще, кто вы такой? – воскликнула она. – Вы даже зоветесь не христианским именем, а какой-то нелепой кличкой, которая ничего не говорит о вас.

– Разве? – удивился он. – Так вы полагаете, что меня беспричинно называют Гатором?

Анджела пожала плечами.

– Ну, вы сразились с огромным аллигатором и выиграли битву. Я должна восхититься этим поступком? – Признаться, втайне она действительно была в восторге, но не хотела подавать виду.

– Да нет, я вас об этом не прошу, – серьезно сказал Гатор. – По правде говоря, меня не интересует ваше мнение. Но мне понравилось, когда люди стали звать меня Гатором, потому что это дало мне возможность забыть, кто я на самом деле. Я тогда сам себе не нравился, так что с радостью превратился в другого человека.

– Ах, если бы в жизни все было так просто, – задумчиво промолвила Анджела, – и для решения всех проблем достаточно было лишь поменять имя.

– А вам когда-нибудь приходило в голову назваться другим именем? – полюбопытствовал Гатор.

Вспоминая потом их разговор, Анджела подивилась тому, что с такой легкостью призналась почти незнакомому человеку:

– Папа частенько называет меня ангелом, и мне это нравится.

– Это не похоже на кличку, – усмехнулся он. – Человек с демоническим огоньком в глазах не может быть ангелом, а у вас, мисс Синклер… – вздернув голову, он подмигнул девушке, – …именно такой огонек в глазах и горит.

Не сдержавшись, Анджела засмеялась – она поняла, что Гатор не хотел ее обидеть. Она была рада, что сидит на расстоянии от него, потому что его близость могла испугать ее, хотя в то же время была бы ей приятна.

– А что же вам пришлось не по нраву в самом себе? – набравшись храбрости, спросила девушка.

– Я приложил столько усилий, чтобы забыть свое прошлое… теперь и не припомню, – заявил Гатор. – Однако вы задали мне достаточно вопросов, теперь моя очередь спрашивать вас. Скажите-ка мне, с чего это вдруг вам захотелось побывать на вечеринке у каджунов?

– Мне они нравятся.

Это было правдой. Ей всегда хотелось увидеть, как веселятся добродушные беззаботные люди, и теперь, накануне замужества, Анджела решила узнать об их обычаях побольше, потому что знала: больше такой возможности не будет. Впрочем, она не собиралась рассказывать Гатору все.

– Но вы могли навлечь на девчонок неприятности. – Гатор вновь стал серьезным. – Не представляю, что вам известно о выходцах из Акадии, мисс Синклер, и об их работе на плантациях вашего отца, но знайте: хорошее место найти непросто. А в Бель-Клере работать хорошо. И если бы ваш отец дознался, что Симона и Эмили пригласили вас на вечеринку, то, разгневавшись, непременно выгнал бы их со своих полей. Что бы они стали делать? Ведь им, как и всем остальным, необходимы деньги, чтобы не умереть с голоду. Не все из нас родились в рубашке и живут роскошной, сытой жизнью.

Анджела отметила, что настроение Гатора могло меняться моментально.

– Вот, стало быть, в чем вы меня обвиняете, – задумчиво промолвила она.

– Да, это не очень здорово, когда вы рискуете жизнью других людей, потворствуя своим прихотям, – подтвердил Гатор. – В этом я вас на самом деле обвиняю. Но вообще о риске и о жизни мы с вами говорить сейчас не будем, потому что мне надо возвращаться к работе.

Гатор поднялся на ноги. Анджела тоже встала.

– Все совсем не так, – быстро заговорила она. – Я всегда завидовала беззаботной жизни Эмили и Симоны. Они рассказывали о пении и танцах, и мне так захотелось все увидеть самой…

Гатор насмешливо приподнял брови.

– Может, я всего лишь простой работник с плантаций, но знаю кое-что о светской жизни. Мне известно, что богатые землевладельцы часто имеют по нескольку усадеб, всегда держат наготове дом в Новом Орлеане, чтобы приезжать туда в разгар оперного сезона; многие из них владеют большими пароходами и плавают на них по реке просто так, для развлечения. Я уж не говорю о бегах и многочисленных балах, на которые им приходится ездить чуть ли не каждый день. Так что не надейтесь: я не поверю, что вы решили попасть в это место, кишащее змеями и крокодилами, только лишь для того, чтобы отведать черепахового супчика и посмотреть, как танцуют под скрипку, – заключил он с язвительной улыбкой.

Хоть Гатор был почти на полголовы выше Анджелы, она уверенно встретила его взгляд, а когда заговорила, то голос ее не дрогнул:

– Вы ничего не знаете обо мне, Гатор, или как вас там зовут… и вообще не очень красиво судить незнакомого человека. Так уж вышло, что я не люблю званых обедов и балов, потому что люди, которые собираются там, по большей части глупы и скучны.

– Но это все равно не дает вам права рисковать собственной и чужими жизнями, так что, пожалуйста, избавьте меня от роли вашего постоянного спасителя, – заявил Гатор.

На мгновение их взгляды встретились. Наконец, глубоко вздохнув, Анджела пробормотала:

– Пожалуй, вам лучше уйти сейчас. Спасибо за то, что принесли мои вещи.

Он кивнул и шагнул вперед, раздвигая перед собой шатер из ивовых веток… но вдруг вернулся. В глазах его горел таинственный огонек.

– Не советую вам больше переплывать реку, мисс Синклер; а если это все-таки придет вам в голову, известите меня. – Сказав это, он решительно пошел прочь.

По всему телу Анджелы разлилось какое-то странное тепло, как будто Гатор, даже не дотронувшись, приласкал ее. Она никогда не испытывала подобного ощущения, но почему-то знала, что вспоминать о нем будет еще очень долго…