Рай в шалаше

Глава 9

Твайла в ужасе уставилась на Клодию: ей не верилось, что приемная дочь говорит правду.

Она знала, что Клодия нередко преувеличивает, когда разговор заходит об Анджеле, – такая привычка укоренилась у нее еще с самого детства. Но это… Похоже, Клодия превзошла саму себя, и Твайла решила, что скажет ей все, что думает по этому поводу.

– Дорогая, я понимаю: ты огорчена тем, что Стивен не сделал тебе предложения. Но Анджела не имеет к этому никакого отношения. Он же знал, что Анджела помолвлена – знал еще до приезда в Бель-Клер. Кажется, он заинтересовался тобой и…

Клодия нетерпеливо переминалась с ноги на ногу. Они были в комнате Твайлы, а сама Твайла полулежала на кровати, попивая утренний кофе. Клодия глаз за ночь не сомкнула, изнывая от желания поскорее рассказать приемной матери о падении ее родной дочери.

– При чем тут Стивен! – закричала она. – Я как дура пытаюсь рассказать вам все, что видела, а вы приплетаете какого-то Стивена!

– Нет, дорогая, я тебя слушаю. – Твайла старалась сдержать дрожь. – Я просто молю Господа, чтобы это было неправдой, чтобы, подумав как следует, ты поняла, что видела нечто совсем другое, или кого-то другого, а не Анджелу…

– Да сходите в ее комнату, – перебила Твайлу Клодия. – Уверена, что вы найдете там мокрые вещи, потому что дождь лил все время, пока она шла к дому. Я не ошибаюсь, я была совсем рядом. Моя одежда, кстати, тоже совсем вымокла. Нет, там точно была она. Боже мой, мамочка… – Клодия демонстративно заломила руки и закатила глаза, изображая отвращение. – …Мне приходилось видеть, как это делают животные, поэтому я поняла, чем они занимаются с этим грязным каджуном. Каждый раз при вспышке молнии я могла разглядеть все подробности. Она голая лежала под ним, обхватив его ногами, а он качался над нею и рычал… – Клодия сделала вид, что дрожит от омерзения. – Да, мамочка, я все это видела, и это было так… гадко. Гадко! Мне стало противно, и я хотела тут же убежать, но не могла этого сделать, опасаясь, что они увидят меня. Не хочу, чтобы кто-нибудь знал, на какие пакости мне довелось смотреть. Всю ночь я пыталась успокоиться, говоря себе, что просто обязана рассказать вам обо всем. – Клодия была довольна своей речью. В конце ей даже удалось выдавить несколько слезинок.

Отбросив одеяло в сторону, Твайла резко села в постели и схватила Клодию за руки.

– Ох, бедняжка, – прошептала она, сдерживая рыдания, которые готовы были вырваться из ее груди. – Ты должна была сразу же прийти ко мне. Да-да! Сразу же – как только увидела, что она уходит из дому. Представляю, что тебе пришлось пережить… – Прижав девушку к себе, Твайла принялась лихорадочно размышлять о том, как следует поступить.

Когда Клодия сделала вид, что успокоилась, Твайла погладила ее по голове и, отстранившись, спросила:

– А как по-твоему, Анджела в первый раз занималась… этим?

Покачав головой, Клодия быстро проговорила:

– Да нет, конечно! Думаю, она все время встречается с ним. Разве вы не помните, что до нашего речного путешествия Анджела каждый вечер извинялась и уходила из гостиной, делая вид, что у нее болит голова?

Твайла кивнула. Тогда ей не пришло в голову, что в поведении дочери было что-то особенное, но теперь стало казаться, что Анджела и впрямь держалась как-то странно.

– Еще я видела, как она убежала с бала накануне нашего отъезда, – продолжала Клодия. Припомнив сцену со Стивеном, девушка на мгновение помрачнела, но затем снова заговорила с энтузиазмом: – Думаю, она и в ту ночь с ним встречалась. Кажется, ее тогда не было очень долго. К тому же, судя по их поведению, можно подумать, что они давно близки. – Клодия усмехнулась.

– А ты бы смогла узнать этого человека? На плантации работает так много каджунов.

Клодия решила не упускать случая и отомстить Гатору за то, что он так пренебрежительно повел себя с ней.

– Конечно, мамочка. Как-то раз я ехала верхом вдоль наших полей и… – Она сделала вид, что не в силах продолжать.

– Надеюсь, он не пытался дотронуться до тебя? – испуганно перебила ее Твайла.

– Нет. Но он так посмотрел на меня, а потом сказал что-то другому работнику. Я не расслышала, что именно, но, конечно же, это была какая-нибудь пошлость, потому что они оба гадко засмеялись.

– Ты должна была обо всем рассказать отцу, – заметила Твайла.

– Для чего? Чтобы пошли разговоры? Чтобы над ним смеялись? Или, еще хуже, надо мной? Этот тип сказал бы, что ничего не делал и не говорил. Во всяком случае, я знаю, кто это такой.

– И даже знаешь его имя? – нетерпеливо спросила Твайла. – Скажи мне!

– Нет, настоящее его имя мне неизвестно. Каджуны называют его Гатором, потому что когда-то давно он сразился с аллигатором. Я слышала, его отец тоже работает у нас – надсмотрщиком на хлопковых полях. Кажется, отца зовут Лео.

Твайла вздохнула. Она знала об этом Лео, потому что Элтон не раз делился с ней своими опасениями: он подозревал, что Лео жестоко обращается с рабами. Что ж, неудивительно, что у такого отца и сынок непутевый.

– А теперь слушай меня, – приказала Твайла, взяв Клодию за плечи и глядя ей прямо в глаза. – Ты никому ни слова не скажешь о том, что видела. Поняла?

Клодия все еще продолжала прикидываться, что страшно смущена.

– Я ведь тоже не хочу, мамочка, чтобы эта история получила огласку. Если правда выплывет наружу, ни один мужчина из порядочной семьи не захочет посвататься ко мне. Ой, а как же Реймонд? – Клодия сделала вид, что лишь сейчас вспомнила о женихе сестры. – Вдруг он что-нибудь узнает?

– Нет, не узнает, – возразила Твайла. – И не только он: никто ничего не узнает. Уж я позабочусь об этом. А теперь ступай и веди себя так, словно ничего не случилось. И послушай, Клодия. – Глаза Твайлы сузились. – Меня не волнует, как ты относишься к сестре, но не смей и виду подать, что ты видела ее с мужчиной. Поняла? Обещай мне, что будешь молчать.

Не задумываясь, Клодия в очередной раз солгала:

– Поверьте мне, мама, я больше вас хотела бы, чтобы никто ничего не узнал. – Она закрыла глаза, притворяясь, что пытается прогнать от себя неприятные воспоминания. – Конечно, я вам обещаю. Но что вы хотите делать?

Твайла встала с кровати и подтолкнула ее к двери.

– Позволь мне обо всем позаботиться, а сама веди себя как ни в чем не бывало.

Оставшись одна, Твайла заметалась по комнате. Ну почему? Господи, почему Анджела сделала это? Как могла она так низко пасть, как могла совершить этот грех – всего за несколько месяцев до венчания?

«Думай! – говорила себе женщина. – Ты не привыкла пасовать перед чем бы то ни было. Придумай же, как поступить, чтобы избежать скандала. А вдруг Анджела вообразила, что любит этого каджуна и хочет убежать с ним? Нет, этому надо немедленно положить конец».

Как обычно, Элтон отправился на утренний объезд плантации и должен был вернуться к ленчу. Твайла велела Кезии сказать хозяину, как только он приедет домой, что она ждет его в своих покоях, а сама решила не выходить из комнаты, чтобы не встретиться ненароком с дочерью. Она не хотела видеть Анджелу до того, как они примут решение. Но Твайлу уже обуяла ярость! Девчонка всегда была себе на уме и упряма, а Элтон защищал ее, уверяя, что та просто независима и самолюбива. И вот к чему привело его попустительство.

Отложить дату свадьбы невозможно – Твайла понимала это. Но, с другой стороны, Анджела просто не может выйти замуж сейчас. Нужно сделать что-то, чтобы усмирить ее неуемный нрав. Иначе она, того и гляди, станет неверной женой, и тогда пойдут сплетни, а значит, доброе имя Синклеров будет запятнано.

Тяжело вздохнув, Твайла пришла к выводу, что единственный разумный выход – отослать дочь в какую-нибудь английскую школу для девушек, где царят строгие порядки. Богатые семейства часто отправляли своих детей за границу, и, если кто-то и приподнимет недоуменно брови, не понимая, почему Твайла откладывает свадьбу дочери, она всегда сумеет объяснить, что хотела дать Анджеле настоящее образование перед замужеством. Ведь девочке, в конце концов, всего-то шестнадцать. И Реймонду с образованной женой будет лучше.

Но сначала надо поговорить с мужем. Как раз в это мгновение Твайла услышала за дверью знакомые шаги.

Элтон бледнел с каждым ее словом. Когда Твайла закончила, он качнулся на стуле и хрипло прошептал:

– Я не верю ни единому слову Клодии. Она лжет.

– Я тоже думала, что она может преувеличить, – призналась женщина, – но теперь верю, что каждое ее слово – правда. Бедняжка была так расстроена! Увидеть сестру… – Покачав головой, она тяжело вздохнула.

Ужас Элтона постепенно уходил, уступая место безумному гневу. Его зубы заскрежетали, а руки с такой силой вцепились в подлокотники, что костяшки пальцев побелели.

Тогда Твайла выложила ему свой план.

– Я еще не разговаривала с ней сегодня, – сказала она, – и Анджела не знает, что их видели. Я ничего не стала предпринимать, не поговорив сначала с тобой. Нам надо быть осторожными, – продолжала она, опять начав ходить взад и вперед по комнате. – Во-первых, если они воображают, что влюблены, мы должны скомпрометировать каждого в глазах другого, чтобы они больше не искали встреч. Да, мы должны добиться того, чтобы эти двое стали презирать друг друга. – Твайла потрясла в воздухе кулаком.

Элтон медленно кивнул головой. Этот человек посмел надругаться над его любимой дочерью… Кулаки Элтона сжались до боли. Господи, да он был в состоянии задушить мерзавца голыми руками!

– А тебе известно, кто это? – спросил Элтон у жены.

– Клодия сказала, что его отец работает надсмотрщиком. Отца зовут Лео.

– Лео?! – вскричал Элтон. – Черт! Сколько раз собирался избавиться от него! Да я… – Элтон вскочил со стула и уже готов был выбежать из комнаты, но Твайла остановила мужа, упав перед ним на колени. Взяв его за руки, она напомнила о своем плане.

– Мы не должны совершать опрометчивых поступков, Элтон. Выслушай меня. Пусть этот человек узнает, что Анджела пришла домой в слезах и заявила, будто он изнасиловал ее.

Элтон в ужасе посмотрел на нее, но Твайла выдержала его взгляд.

– Если это так, – прохрипел Элтон, – то я убью негодяя…

– Да нет же, он никого не насиловал, – успокоила его Твайла, – но лучше бы он сделал это. Мне было бы легче осознавать, что она совершила ужасный проступок не по своей воле. Ты должен сказать Лео, что его сын изнасиловал нашу дочь, и тогда этот Гатор возненавидит ее за ложь. Ты понимаешь, чего я добиваюсь?

Элтон в отчаянии кивнул.

– Я со своей стороны сделаю все, чтобы Анджела думала, что она – всего лишь одна из многих его любовниц. Она услышит новость от… – женщина задумалась, – …от одной из своих подружек. Кажется, их зовут Симона и Эмили. Уж я сумею заставить их сказать ей именно то, что надо.

– Иди к Симоне, – посоветовал ей Элтон. – Она замужем. Я пообещал дать премию ее мужу, чтобы они смогли переехать в дом побольше. Скажи ей, что если она не поможет нам, то им придется уехать из Бель-Клера без денег. А эту чертову решетку я сорву своими собственными руками, – добавил Элтон, резко выпрямляясь.

Но Твайла стала удерживать мужа:

– Нет, ты этого не сделаешь. Анджела ничего не должна знать, пока мы не избавимся от этого человека. Разве ты не понимаешь? Пусть идет на свидание с ним и ждет его. Пусть несколько раз сходит зря, а уж потом мы скажем ей, что заметили, как она убегает из дома. Мы сделаем вид, что больше нам ничего не известно. Она к тому времени будет так огорчена рассказом девчонок, что не станет противиться отъезду в Европу. А уж когда Анджела вернется, то превратится в очаровательную леди, которая станет хорошей женой для Реймонда.

Позже Элтон удивится, почему у него даже не возникло сомнений в правильности их плана. Он, не задумываясь, согласился отослать любимую дочь, полагая, что иного выхода нет.

– Хорошо. Я позабочусь о том, чтобы этого типа больше не было в Бель-Клере, и ты тоже сделай все возможное: пусть Анджела не заподозрит, что мы задумали разлучить их.

Мастер Синклер хочет видеть его! Лео Коди бегом бросился в контору. Похоже, мчась под жарким солнцем, он вообразил, что хозяин наконец-то решил освободить его от работы надсмотрщиком на хлопковых полях и перевести на другую, более спокойную, должность.

Но, едва войдя в помещение, он понял, что услышит все, что угодно, только не хорошую новость.

Элтон поджидал его в своем кабинете. Он даже отпустил остальных работников, чтобы беседа проходила с глазу на глаз.

– Кажется, у тебя есть сын? – ледяным тоном осведомился он. – По-моему, он работает на тростнике?

Лео оторопел. Он редко встречался с Бреттом, или, как его сейчас называли, Гатором. Они никогда не были особенно близки, а уж с тех пор, как Бретт вернулся из плавания после смерти матери, отец с сыном и вовсе стали чужими людьми, и пропасть между ними становилась все шире и шире. Впрочем, как бы там ни было, Бретт всегда был неплохим работником, и Лео даже в голову не приходило, что парень мог вызвать неудовольствие хозяина.

– Да, сэр, – ответил он, от волнения переходя на каджунский диалект, который всеми силами старался забыть. – Да, у меня есть сын, но он никогда не ввязывается ни в какие истории, так что я не возьму в толк, чем вы недовольны.

Элтон с такой силой стукнул кулаком по столу, что тот чуть не развалился. Под кожей у разгневанного отца заходили желваки, а глаза налились кровью.

– Моя дочь сообщила, что твой сын изнасиловал ее прошлой ночью в здании сахарного завода. Она вернулась домой в разорванной одежде, вся в синяках.

Лео попятился назад и схватился дрожащими руками за голову.

– Нет-нет, сэр, – забормотал он. – Мой Бретт не мог этого сделать. Он хороший мальчик. И не способен на такое. Только не мой сын.

– Это он! – зарычал Элтон, рывком отодвинул стол, выскочил из-за него и бросился к Лео. – Если я увижу его, то убью! Я не повесил этого сукина сына на ближайшем дубе лишь потому, что не хочу окончательно загубить репутацию моей девочки. Впрочем, я бы и тебя с удовольствием повесил рядом с ним – за то, что ты произвел на свет такого ублюдка.

Лео попытался убежать, но Элтон не отступал от него.

– Да, Лео, я могу убить тебя, и ни один раб даже не пикнет. Слышал я немало историй о том, как ты издеваешься над людьми, и довольно странно, что твои останки еще не достались какому-нибудь голодному аллигатору… Итак, – заговорил он спокойнее, – я больше не хочу видеть тебя. – Вдруг Элтон схватил Лео за грудки и отбросил к противоположной стене так, что тот упал. – Скажи своему недоноску, что, если он еще хоть на день останется в Бау-Перо, я прикончу его.

Закрыв лицо руками, Лео разрыдался.

– Да… да, сэр, – пролепетал он, – но я не пойму, почему ваш гнев распространяется и на меня…

Элтон снова схватил его и что есть силы толкнул к двери. Лео рухнул прямо в грязь. Подойдя к нему, Элтон достал пистолет, который всегда носил с собой, и хмуро пообещал:

– Так вот, если я еще хоть раз увижу тебя, скотина, или узнаю, что ты кому-то проболтался о случившемся, то пущу тебе пулю в лоб. Словом, считай, что это будет равносильно твоей смерти, Лео.

Лео, кряхтя, поднялся на ноги и бросился наутек. Лишь добежав до болот, он немного притормозил, так как едва дышал. Грудь его вздымалась, как кузнечные мехи, но не от быстрого бега, а от безумного гнева, который охватил все его существо. Элтон Синклер не имел права так поступать с ним. Он не должен отвечать за поступки Гатора.

Черт возьми, Лео столько работал, чтобы дослужиться до этой должности. И что с того, что он затащил в кусты несколько рабов и преподал им урок? По крайней мере он не порол их хлыстом, чего они вполне заслуживали, не делал этого, чтобы не оставлять шрамов. Да, он колотил их кулаками, но кто заметит синяки на черной коже?

Нет, сэр Синклер не имел права так поступать с ним.

Но, Господи, как же он злился на Гатора! Лео нигде не зарабатывал так много, как в Бель-Клере, и теперь из-за сына должен лишиться всего!

Он быстро дошел до хижины, в которой жил с толстой женщиной по имени Адель. Она была не больно-то хороша собой, но отлично готовила и никогда не отказывала ему в постели. И она делает отличное вино, напомнил себе Лео, вынимая из буфета бутылку и вытаскивая из нее пробку.

Отхлебнув вина, он с болью подумал о том, что теперь придется уехать отсюда. Но сначала он потолкует с Гатором, а уж потом соберет пожитки и покинет Бау-Перо. Не стоит оставаться здесь дольше, нарываясь на неприятности. Можно не сомневаться в том, что если Элтон Синклер увидит его, то обойдется с Лео не лучше, чем тот с рабами. Но он еще за все ответит. Да, в один прекрасный день этот Синклер ответит за все…

Прихватив с собой бутылку, Лео направился к пироге Гатора и стал ждать. Сначала он хотел было пойти прямо на поле, но потом решил, что лучше не попадаться на глаза Синклеру, который мог объезжать свои владения. По правде говоря, Лео с удовольствием превратил бы Гатора в отбивную. Впрочем, страх еще не оставил его, да и вино начинало действовать.

Что ж, он мог и подождать.

Звон колокола пронесся над плантацией. Усталые и потные рабы и каджуны расходились по домам.

Бретту день показался невероятно долгим. Он то и дело смотрел на часы, считая минуты, оставшиеся до вечера. Он знал, что не успокоится до тех пор, пока тьма не опустится на землю.

К тому времени, когда он дошел до своей пироги, стало уже так темно, что ему пришлось зажечь огонь, чтобы не сбиться с пути. Сорвав с себя грязную одежду, Бретт быстро забрался в бочку с дождевой водой. Он хотел вымыться, переодеться и бежать на свидание. Желудок его подводило от голода, но времени на еду уже не оставалось. Больше всего ему хотелось заключить Анджелу в объятия, сказав ей еще раз о своей любви. Он обнажит перед ней душу, отдаст ей свое сердце.

Признаться, Бретт беспокоился, когда Анджела ушла одна в темноте. Впрочем, ее нервозность можно объяснить – ведь она впервые была с мужчиной. Зато сегодня он объяснит ей, что бояться нечего – ни его, ни будущего.

Бретт выбрался из бочки и уже было потянулся за полотенцем, как вдруг в воздухе раздался свист кнута, который тут же обмотался вокруг его торса. От боли у Бретта потемнело в глазах, и он упал на колени. Но не успел он вскочить, как кнут снова заходил по его спине, разрывая кожу. Лишь через несколько мгновений Бретту удалось подняться, ухватить кончик кнута и дернуть его на себя. Из кустов к его ногам упал Лео.

– Отец?! – изумленно вскричал Бретт. – Какого черта ты это делаешь?!

Лео поднялся на ноги завывая:

– Ты совсем спятил, идиот? Изнасиловать дочь Синклера! Да тебя убить за это мало!

Бретт оторопел. Схватив отца, он с силой прижал его к дереву.

– Говори, в чем дело! Ты немедленно расскажешь мне, что произошло!

Лео слово в слово повторил рассказ Синклера и от себя добавил:

– Ты немедленно уберешься из Бау-Перо или я однажды так напьюсь, что убью тебя. Из-за тебя, всего лишь из-за того, что ты не можешь удержать в штанах свой бешеный член, я потерял такую работу! – И Лео с силой ударил сына коленом в пах.

Бретт согнулся от боли, а Лео снова схватился за свой кнут. Но Бретт успел откатиться в сторону, и кнут лишь зацепил землю рядом с его лицом. Ему вновь удалось дернуть кнут, и Лео опять упал.

Несмотря на страшную боль, раздирающую его чресла, Бретт умудрился встать и сказал:

– Не хочу убивать тебя, но, если ты еще хоть раз посмеешь повторить то, что сейчас сделал, берегись.

– Убирайся отсюда, – прохрипел Лео. Он был слишком пьян, чтобы защищаться. – Считай себя мертвецом.

Бретт стал собирать вещи. Ружье. Одежда. Кусок бекона. Пакет цикория. Стояла кромешная тьма, он устал после тяжелой работы, к тому же плоть его разрывала дикая боль. Однако он понимал, что должен немедленно уйти.

Не потому что отец мог еще раз ударить его.

И Элтон Синклер не волновал молодого каджуна.

Он боялся встречи с Анджелой и не знал, как поведет себя, если увидит ее. Теперь ему все стало ясно. Когда порыв страсти миновал, она испугалась содеянного. А может, ее поймали, когда она пробиралась в дом. И ей пришлось соврать, что ее изнасиловали.

Сука! Гатор выругался. Ему показалось вдруг, что он не испытывает к ней больше ничего, кроме жгучей ненависти. Впрочем, ненавидел он и себя – за то, что опять свалял дурака.

Бретт решительно шел вперед в непроглядной тьме: гнев указывал ему дорогу.

Анджела сидела под ивой, уперев подбородок в колени. Сначала она еще надеялась, что Гатор просто опаздывает, но потом поняла, что он не придет. Ей оставалось только вернуться домой, подняться вверх по решетке, лечь в постель и думать о том, как он в следующий раз объяснит свое отсутствие. Девушка не решалась пуститься на его поиски – это унизило бы ее.

Поднявшись на ноги, она побрела вдоль берега реки, едва сдерживая подступавшие рыдания.