Разбойник для Сибиллы

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Гаррет медленно выпрямился.

— Ты что, все еще не отказалась от этой мысли? Даже теперь?

— Особенно теперь. — Она поднялась с дивана и подошла к огромному, почти во всю стену, окну. Широкие волны лениво наползали на жемчужно-опаловый песок; вдали океан пестрел сотнями парусников. — Не ради меня и не ради тебя. Ради Берти. Она хочет, чтоб я вышла замуж при ее жизни… Так оно и будет!

Она услышала приглушенное ругательство.

Гаррет поставил кружку на стеклянный столик и, неслышно ступая по ворсистому кремовому ковру, подошел к ней вплотную.

— Мне кажется, ты не отдаешь себе отчета…

— Я знаю, на что иду, — перебила Си Джей. А ты обязан выполнить условия контракта.

— Что ж, будь по-твоему. — В его тоне прозвучала неподдельная злость. Я сегодня же позвоню своему другу-судье, и он все уладит. — Он схватил ее за плечо и грубо притянул к себе. Но запомни: ты должна соблюдать правила игры. Теперь между нами нет лжи, и оба мы понимаем, что это чисто деловое соглашение. Так что никакой романтики, никаких сердец, пронзенных стрелами! Я обещал Берти заботиться о тебе и от своих слов не отказываюсь. Но я таков, как есть, Си Джей, меня уже не переделаешь. И если не хочешь страдать, ни на какую любовь не рассчитывай, поняла?

— Поняла, — эхом откликнулась она, а про себя добавила: да слишком поздно…

— Но с другой стороны, никаких раздельных спален, черт возьми! Вот два моих условия, во всем остальном я пойду тебе навстречу. Либо брак будет настоящим, либо его не будет совсем. Тебе ясно?

— Ясно, — прошептала Си Джей.

Он еще сильнее сжал ее плечо, испытующе заглянул в глаза.

— Скажи мне одну вещь… почему ты решилась на это? Зная, что все было заранее подстроено, что я тебя не люблю, — почему?

Потому что я тебя люблю, хотелось ей ответить, и, несмотря ни на что, надеюсь на твою любовь. Но вместо этого она сухо проговорила:

— Потому что мне уже пора повзрослеть и отбросить в сторону глупые детские мечты. Берти оттого и обратилась к тебе, что боялась, я не выдержу столкновения с реальной жизнью.

— Она зря боялась. Я уверен, ты бы выстояла под любыми ударами. — В глазах Гаррета промелькнуло восхищение.

Она снова отвернулась к окну и стала смотреть на далекие парусники.

— Не знаю. Меня растили как принцессу, живущую в замке на сказочном острове. Я даже не ходила в начальную школу — у меня был гувернер. Все мое окружение составляли Берти и ее друзья, сверстники казались мне глупыми, скучными, и я терпеть не могла, когда меня увозили с острова — даже на день. Но Берти решила, что мне нужен круг общения, и отправила меня в частную школу на материк. На целый год.

— Представляю, как ты возненавидела эту школу.

— Что правда, то правда! Я была там чужая, будто явилась из космоса. В конце концов я не выдержала, написала обо всем Берти, и она тут же забрала меня домой. В следующий раз я покинула остров, когда поступила в колледж.

— Там тоже туго пришлось?

— Уже не так. К тому времени я научилась худо-бедно приспосабливаться. Берти повозила меня по миру, чтоб немного сменить обстановку. Кроме того, среди студенческой братии нашлись родственные души. И все равно я была рада вернуться на остров, — продолжала Си Джей. — Там так тихо… Живешь словно в сказке. Казалось, и я, и Уинтроп, и Берти — все мы бессмертны и время над нами не властно… Да, сказала она, тряхнув головой. — Пришла пора спуститься на землю. Берти не сможет вечно оберегать меня, удерживая от любого неверного шага. Перед смертью она мечтает увидеть меня счастливой, так пусть хотя бы эта ее мечта осуществится. Может, мне повезет родить ей внуков, которых она будет любить и баловать, как меня.

— А ты? — тихо спросил Гаррет. — Чего хочешь ты сама?

Си Джей повернулась и спокойно встретила его взгляд.

— Мне ничего не нужно, кроме того, о чем я уже сказала. Совсем ничего. — С этими словами она вышла из комнаты.

Конечно, это ложь. Ей многое нужно: его любовь, дружба, тепло. Она хотела постоянно видеть его улыбку, адресованную только ей. Хотела просыпаться и слушать, как ровно бьется его сердце, хотела, чтобы даже во сне он думал о ней. Словом, ей хотелось всего того, чего у нее никогда не будет.

Нет на свете справедливости, подумала Си Джей.

Иначе Бог не допустил бы, чтоб ребенок лег спать любимым и желанным, а проснулся сиротой. Будь на свете справедливость, у нее, как у всех остальных детей, были бы родители, братья, сестры, и кошка, и собака, и качели в большом саду позади большого дома, где веселья и счастья хватило бы на всех.

Будь на свете справедливость, красавец Джейми Килдонан появился бы из тумана, посадил бы ее в седло своего коня и умчал далеко-далеко, и они бы жили долго и счастливо, в любви и согласии.

Но справедливости на свете нет. Поэтому она выйдет замуж за Гаррета Джеймисона и будет довольствоваться тем, что имеет, как довольствовалась всю жизнь.

Все-таки напрасно тебя считают здравомыслящим человеком, внушал себе Гаррет. Будь у тебя хоть малая толика здравого смысла, ты бы позвонил самому лучшему адвокату и с его помощью расторг бы к черту проклятый договор с Берти.

Впрочем, есть два «но». Во-первых, на контракте стоит его собственноручная подпись, о чем ему совершенно недвусмысленно напомнила Си Джей. А во-вторых, он сам не хочет выходить из игры, хотя и сознает свое безумие.

Последние две с половиной недели Гаррет провел в мучительных сомнениях, однако три дня спустя в мэрии Майами состоялась скромная церемония, на которой присутствовали всего четыре человека, включая судью, — холостяк Гаррет Джеймисон вступил в брак с девицей Сибиллой Джейн Карузерс и тем самым поставил крест на своей вольной жизни.

Они решили сохранить все в тайне, пока Берти не окрепнет; сразу после церемонии Уинтроп и Си Джей поехали в больницу, а Гаррет, не зная, на каком он свете, отправился в офис разгрести накопившиеся дела.

Несколько часов спустя он вернулся домой и, ставя машину в гараж, вспомнил, что нынче день его свадьбы, а они с молодой женой и слова друг другу не сказали, если не считать судьбоносного «да». Гаррет даже не знал, дома ли она, собирается ли провести первую брачную ночь с ним или вернется на остров за вещами.

Поэтому, открыв дверь своим ключом и уловив в воздухе запах жареной курицы, он не знал, радоваться ему или огорчаться.

Новобрачную он застал на кухне. На ней все еще был тот скромный, но очень элегантный белый костюм, что и в мэрии, она лишь сбросила лакированные лодочки и расхаживала по кухне босиком. Не заметив Гаррета, она подошла к духовке, заглянула в нее и нахмурилась.

— А вот и я, малыш!

Си Джей вздрогнула, точно от выстрела, и в замешательстве уставилась на него. Гаррет вымученно улыбнулся.

— Не надо нервничать, детка, — сказал он. Мы оба только входим в роль. Ты здесь все нашла? — Он обвел рукой кухню.

Си Джей снова кивнула.

Он заглянул в стеклянную дверцу духовки.

— Смотри-ка, ты, оказывается, умеешь готовить, а я и забыл этим поинтересоваться.

— И не только этим. — Си Джей с большим трудом выдавила из себя улыбку. — Я не знала, где ты захочешь ужинать, и решила на всякий случай что-нибудь приготовить. — Она нервно теребила в руках посудное полотенце. Хотела сходить в магазин, но, во-первых, не знаю, где тут поблизости супермаркет… я ведь без машины… — Она понурилась. — А еще приходил охранник и сказал, что его никто не предупредил насчет меня. Я сказала, что я твоя… ну, что мы поженились, но он, кажется, не поверил. Словом, я побоялась, что, если выйду из дома, меня обратно не впустят. Нашла в морозилке цыплят и сунула в духовку.

— Черт! — Гаррет взъерошил волосы. — Прости, пожалуйста, я действительно столько упустил из виду. Завтра же возьмем для тебя кодированные пластинки от ворот и от гаража. А потом съездим в банк, я представлю тебя управляющему, и мы откроем общий счет. Еще надо позвонить секретарше, чтоб позаботилась о новых кредитных карточках — с твоим именем… и адвокату надо сообщить — немедленно. А то попаду под автобус никто и знать не будет, что я женат.

Женат! Это слово все еще резало ему слух.

— Пожалуй, и мне надо позвонить своему адвокату, — почти шепотом произнесла Си Джей. — Я ведь тоже могу попасть под автобус. А ко всему прочему мы с тобой не договорились насчет фамилии… Надо ли мне исправлять права и страховку…

— Исправлять?

— Ну да. Ты хочешь, чтобы я взяла твою фамилию или оставила девичью?

— Если уж на то пошло, до сегодняшнего дня я не знал даже, что скрывается за «Си Джей»…

Он рассчитывал на смех, но она и не улыбнулась.

— Сколько всего! Черт! — с чувством повторил Гаррет и положил ей руки на плечи, с горечью отметив, как ее всю передернуло при этом. — Знаешь, если мы хотим, чтоб из этого что-то вышло, нам надо быть поспокойнее. Будем привыкать медленно, шаг за шагом, о'кей?

У нее был такой растерянный вид, что Гаррет неосознанно наклонился и поцеловал ее в щеку, вдохнув слабый запах лавандового мыла.

Чувствуя, как напряглось ее тело, он опустил руки. Дурак, мысленно выругал он себя, ты думал, все будет так просто.

Они поужинали при свечах, в неловком молчании, от которого атмосфера все больше накалялась. Потом вымыли посуду, стараясь ненароком не коснуться друг друга, не встретиться взглядами. Наконец Гаррет пробормотал что-то насчет срочных телефонных звонков и удалился и свой просторный, отделанный темным дереном кабинет.

Си Джей долго и бесцельно бродила по комнатам. К горлу подкатывал комок при мысли, что теперь в этом доме ей придется провести всю жизнь.

Стоя у окна, она смотрела на мерцающие огни Майами и тихонько плакала от одиночества, отчаяния и пустоты, что обступили ее в большом городе. Ей нужны Берти, Уинтроп, Дора и даже маленькие забавные шавки. Она просто зачахнет, если вокруг нее не будет привычного домашнего тепла и веселья.

Наконец, сказав себе, что тянуть бессмысленно, Си Джей спустилась в спальню Гаррета и стала готовиться ко сну. Приняла горячую ванну, расчесала волосы, надела кремовую ночную рубашку с шелковой оборкой по вырезу и, придирчиво оглядев себя в огромном зеркале, осталась недовольна.

Все не так, как тебе мечталось, да? — спросила она бледную женщину, испуганно смотревшую на нее со стены ванной. Первая брачная ночь должна была стать гимном разделенной любви?.. Брось, довольно глупых мечтаний. Ты дала обет, и поворачивать вспять поздно.

От белоснежных шелковых простыней на кровати веяло свежестью. Она лежала в темноте, прислушиваясь к жужжанью вентилятора и учащенному стуку собственного сердца.

Наверное, она все же задремала, потому что вдруг очнулась как от резкого толчка и в свете зажженной на тумбочке лампы увидела Гаррета. Он глядел на нее с тем же ошарашенным видом, какой, вероятно, был и у нее. Судя по всему, он никак не ожидал и не испытывал ни малейшего желания обнаружить ее в своей постели.

Он ничего не сказал, только слегка сдвинул брови и, повернувшись спиной, стал раздеваться. Вначале положил часы на тумбочку, потом стянул рубашку и бросил на спинку стула по дороге в ванную.

Он пробыл там бесконечно долго, а когда вышел, опять не взглянул в ее сторону. Брюки последовали за рубашкой; он подошел к кровати в одних плавках. Си Джей было обрадовалась, но сразу приуныла, заметив краешком глаза, что он снял их, перед тем как лечь.

Она вспыхнула и отвернулась. Он и тут не произнес ни слова, не попытался ее обнять. Томительно тянулись секунды под стук двух бьющихся в унисон сердец. Наконец он шепотом выругался и одной рукой привлек ее к себе, какое-то время пристально смотрел, опершись на локоть, потом наклонился, поцеловал в губы.

Си Джей вздохнула, надеясь, что он примет это за судорожный вздох страсти, и погладила его спину. Суетливо бормоча какие-то слова, она положила руки ему на поясницу, провела ими по бедрам и наконец, стиснув зубы, коснулась выпуклости внизу живота.

Гаррет грубо перехватил ее запястья и бросил:

— Не надо!

— Извини, я думала…

— Ничего не выйдет. — Он откатился на край кровати и лег на спину. Так я не хочу.

— Мне показалось…

— Нет, я не хочу притворных вздохов и тисканья под простыней, проговорил он с тихой яростью.

Слезы обиды брызнули из глаз Си Джей.

— Извини, — повторила она, изо всех сил сдерживая рыдания, — это все нервы…

— Да, я вижу, как тебя коробит от моих прикосновений!

— Не правда, Гаррет!

Он спустил ноги на пол.

— Не знаю, какого черта мне взбрело в голову… — Он не закончил фразы и характерным жестом запустил пальцы в густую гриву. — Давай вычеркнем сегодняшнюю ночь, ничего не было, договорились? Думаю, тебе удобней будет спать одной. Кстати, дверь запирается, так что…

— Запирается? — Си Джей уперлась взглядом в его мускулистую спину. — Ты что, гонишь меня или, наоборот, хочешь запереть здесь?

— Прекрати! — буркнул Гаррет. — Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду.

— Нет, не понимаю. Ты же сам сказал: никаких раздельных спален. И я решила, что ты имел в виду не просто сон. Я подумала…

— Я знаю, что ты подумала! — Он чуть повысил голос.

— Нет, не знаешь. Я подумала, что та ночь на острове, когда я пришла к тебе, была тоже… игрой.

— Если ты могла так подумать, значит, ни черта не разбираешься в людях. И совсем не знаешь меня. — С губ его сорвалось проклятие, и Си Джей испуганно отпрянула. — Та ночь здесь совершенно ни при чем. С тех пор все изменилось.

— Что ты имеешь в виду?

— Я имею в виду, — процедил он сквозь зубы, что меня тошнит от всего этого. Я чувствую себя как… насильник, честное слово! Кому приятно знать, что женщина ложится с тобой по обязанности?

Она долго молчала.

— Мы теперь муж и жена. Ты поставил условие, чтобы брак был настоящим, и я согласилась.

— Я имел в виду обоюдное наслаждение, а не уплату налога.

— Ну так ведь это ж не в первый раз…

— Я знаю, что не в первый! Позволь тебе напомнить, что при первом я тоже присутствовал.

— А грубить вовсе не обязательно, — произнесла она ледяным тоном. Скажи прямо, будем мы заниматься любовью или нет?

Гаррет подумал о том, что, может, было бы проще прекратить этот бессмысленный спор, повернуться к ней и бесстрастно, почти цинично выполнить свой супружеский долг.

Но тогда он разрушит последний шанс наладить между ними мало-мальски человеческие отношения.

— Нет, — решительно ответил он. — Ни нынче, ни впредь на таких условиях между нами ничего не будет, независимо от того, женаты мы или нет. Я уже сказал: насилие не в моем вкусе. Уж лучше я дождусь, пока ты сама этого захочешь.

— Вот уж не думала, что у меня такой чувствительный муж.

Он с облегчением подметил в ее голосе смешливые нотки. Си Джей села на постели и положила руку ему на плечо.

— Спасибо тебе, Гаррет. И прости меня. Я…

— Не надо, не извиняйся. Черт! Я так хочу тебя, что все нутро горит. Но не как исполнение обязательств по контракту.

Кровать заскрипела тихонько; он понял, Си Джей выбралась из-под простыни и в нерешительности стоит рядом, ожидая какого-то знака с его стороны — уйти ей или остаться. Но Гаррет молчал, повернувшись к ней спиной.

— Спокойной ночи, — прошептала она. — До завтра.

Гаррет вздрогнул, услышав, как захлопнулась за ней дверь, и ответил в пустоту:

— До завтра.

Видимо, он в конце концов уснул, потому что ему приснилось, как она опять забралась к нему в постель, вся обнаженная, и как во сне он ласкает ее бархатную кожу, слышит мелодичный смех, чувствует ее теплые губы. Но сон вдруг оборвался, и, уставясь в темноту, он увидел его продолжение — Си Джей, стоящую подле кровати.

Ее щеки блестели от слез, она дрожала всем телом, и, кажется, даже зубы выбивали дробь.

Не говоря ни слова, он откинул простыни, и она судорожно прильнула к нему.

— М-можно я останусь з-здесь, — заикаясь, пробормотала она. — М-мне страшно…

Гаррет обнял ее и услышал отчаянные рыдания.

— Я… я боюсь потерять Берти. Кроме нее, у меня н-никого на свете нет!

— У тебя есть я, — прошептал он ей на ухо. Я всегда буду с тобой.

Немного спустя рыдания перешли в негромкие всхлипы, и наконец дыхание сделалось ровным и глубоким.

Его тоже клонило в сон. И тут Си Джей заворочалась в его объятиях. Он уже приготовился к бурной сцене, но вместо этого услышал глубокий, томный вздох. Он погладил ее по плечу и понял, что она не спит. Раскрытой ладонью он прочертил линию ее позвоночника, и она со стоном выгнулась ему навстречу. Он чуть подвинулся, и губы их встретились, а пальцы Си Джей зарылись ему в волосы.

Гаррет плохо помнил, то ли он снял с нее ночную рубашку, то ли она сама вынырнула из пенного облака и осталась обнаженной. Ее желание становилось все откровеннее, она задохнулась, когда Гаррет осторожно раздвинул ее бедра и перешел к самым интимным ласкам.

— Если хочешь… чтоб я… перестал, — пробормотал он срывающимся голосом, — скажи сейчас…

— Сейчас? — Она беззвучно рассмеялась. — Ты серьезно?

— Какие тут шутки! Сейчас или никогда, моя радость…

— Никогда! — прошептала она ему прямо в губы и вцепилась в его плечи, приподнимаясь. Умоляю… никогда…

Но он уже забыл о своем вопросе, потому что руки сами подхватили ее снизу и настал тот захватывающий миг проникновения плоти в плоть, когда уже никакая сила не может тебя остановить…