Разбойник для Сибиллы

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Зловеще просвистев над левым ухом, стрела вонзилась в ствол пальмового дерева.

В следующую секунду Гаррет лежал ничком на земле, боясь шевельнуться. Сердце учащенно билось, а ум отказывался поверить в происходящее.

Стрела, отметил он, удивляясь, что еще способен рассуждать здраво, только выпущенная не из лука, а из арбалета, причем довольно метко…

Какого черта?.. Гаррет прислушался: ни шелеста шагов по траве, ни характерного скрипа вновь натягиваемой тетивы… Только ленивое жужжанье насекомых в послеполуденном зное да крик цапли вдали.

Гаррет выругался сквозь зубы, вскочил и быстро спрятался в тень. Это случайность, внушал он себе, стрелу выпустили по неосторожности, без всякого злого умысла.

Конечно, у преуспевающего бизнесмена не может не быть врагов. Кое-кто из них даже грозился с ним расправиться. Но чтобы взбешенный противник стал выслеживать его здесь, в этой глуши, — едва ли.

Гаррет хмыкнул, окончательно придя в себя.

Стрелявший, наверное, уже удалился, не подозревая о том, что едва не стал убийцей.

Прошло минуты две… Гаррет нахмурился, расправил плечи. Если ты еще здесь, мысленно обратился он к своему противнику, то сделай же что-нибудь, черт возьми, не сиди сложа руки!

Его обволакивали жаркие, влажные испарения земли и буйной тропической зелени. В этой духоте немыслимо даже дуновение ветерка. Рубашка липла к телу, над головой вились назойливые москиты.

Ну, хватит! Проклиная свою глупость, Гаррет осторожно выступил из убежища и направился обратно к дому. Остров он обследует позже; сейчас ему необходимо подкрепиться глотком виски.

Выбираясь из зарослей, он едва не столкнулся лицом к лицу со своим противником и застыл как вкопанный, уставясь на фигуру, стоявшую к нему спиной под гигантским деревом, почти у кромки воды.

Всего лишь мальчишка — невысокий, худенький, с копной черных взъерошенных волос. В рваных джинсах и рубахе с чужого плеча, болтающейся на нем, как на вешалке. Браконьер, наверно, решил Гаррет. Или чокнутый оборванец из Форт-Майерса.

Мальчишка быстро двинулся вдоль берега, резко остановился и вернулся на прежнее место. Нервничает, заключил Гаррет, боится.

И недаром, злорадно усмехнулся он и стал бесшумно подкрадываться к мальчишке. Сейчас он проучит этого сорванца!

Когда он был в двух шагах, тот оглянулся и ахнул, поняв, что бежать уже поздно.

— Но откуда вы… — пролепетал он. — Я же вас…

— …пристрелил? — закончил Гаррет и с улыбкой схватил мальчишку за шиворот. — Коли уж берешься за дело, доводи его до конца, малыш.

Ловко вывернувшись, тот замахнулся тяжелым арбалетом, и Гаррет не успел перехватить удар. Деревянный приклад угодил ему в висок; Гаррет взревел от боли и ярости, а мальчишка тем временем прошмыгнул у него под локтем и пустился наутек.

— Э-э, нет, не уйдешь! — Гаррет выбросил вперед здоровенную ручищу и поймал край полотняной рубахи.

Паренек едва устоял на ногах и выплюнул такое словечко, что даже у привычного ко всему Гаррета отвисла челюсть. Маленький негодяй метил ему ногой в коленную чашечку, но, к счастью, промахнулся: резиновая подошва ударила Гаррета в бедро, и он, теряя терпение, вцепился мальчишке в плечо. Но тому снова удалось освободиться. Увертливый, паршивец, подумал Гаррет.

На сей раз он схватил мальчишку покрепче и аж задохнулся, внезапно нащупав пальцами упругую выпуклость женской груди.

Гаррет с проклятием отшатнулся, и пленница, мгновенно собравшись с силами, опять ускользнула из рук. Однако гнев настолько ослепил его, что он на мгновение забыл об одном из усвоенных с годами принципов — никогда не навязывать свое общество женщине — и непроизвольно стиснул ее запястье.

Последняя предубежденность насчет применения физического насилия к представительнице слабого пола рассеялась как дым, когда ее коленка со всей силы вонзилась Гаррету в пах. Непотребно ругаясь, он одной рукой схватил ее за волосы, другой за ворот рубахи и сделал молниеносную подсечку.

Девушка шлепнулась на землю, но потянула за собой и его. Рыча, как дикие звери, они стали кататься под деревом. Ей наконец удалось отпихнуть его и вскочить, но Гаррет тут же уцепил ее за пояс джинсов и рванул вниз. Она ударилась головой, и у нее перехватило дыхание, но только на миг; затем, сверкая глазами и оскалив зубы, она вновь ринулась в отчаянное единоборство, как будто ярость придавала ей сил.

— Может, хватит, высокочтимая леди? — Гаррет едва успел отпрянуть, чтобы она не расцарапала ему лицо, и стальной хваткой сжал ее руки. — Черт бы вас побрал!

— А вы какого черта шляетесь по чужим владениям?! — Она опять бросилась на него, как разъяренная пантера, и пустила в ход кулачки и коленки.

Захваченный врасплох, Гаррет получил чувствительный удар в переносицу, скрипнул зубами и, схватив ее за плечи, опрокинул на спину.

Затем оседлал эту дикарку, сдавив коленями ее ребра, а руками — кисти, не давая пошевелиться.

Надо отдать ей должное: она довольно быстро смирилась с неизбежностью, затихла и, тяжело дыша, уставилась на него сквозь упавшую на лоб прядь спутанных волос.

— Мерзавец! Я упрячу вас за решетку!

— Вы — меня? Любопытно!

Гаррет заглянул в самые невероятные глаза на свете: фиалкового цвета, с приподнятыми кверху внешними уголками, точно у кошки, и длинными пушистыми ресницами. Тронутая загаром кожа поражала фарфоровой гладкостью и прозрачностью. Влажные волнистые волосы были не черными, как ему вначале показалось, а темно-каштановыми.

— Значит, сперва вы меня чуть не убили, а теперь упрячете за решетку? с издевкой вымолвил Гаррет. — Кто же вы такая, что вам все позволено?

— Я здесь живу, — отчеканила она, испепелив его взглядом. — А чужим тут делать нечего!

Смелая девчонка, отметил Гаррет, хотя и был чертовски зол на нее. До него начал доходить смысл ее последних слов.

— Так кто же вы все-таки такая?

Она мотнула головой, отбросив с глаз волосы.

— Отпустите меня, наконец! Даю вам пять минут на то, чтобы выкатиться с острова, иначе я возьму арбалет и…

— Вон тот, да? — поинтересовался Гаррет, кивнув в сторону древнего оружия, валяющегося на земле метрах в трех от них.

Она вспыхнула с досады, лишь теперь осознав, что положение не позволяет ей выдвигать ультиматум. Но Гаррету не понравился опасный огонек в необыкновенных фиалковых глазах, и он еще сильнее сжал ее запястья. Он уже догадался, кто она, хотя, вопреки рассудку, убеждал себя, что это не так.

— Если вы меня тотчас не выпустите — обещаю вам, что остаток своей жизни вы проведете в тюрьме!

Си Джей впилась взглядом в склонившееся над ней скульптурно-красивое лицо. Ни дать ни взять Джейми Килдонан, мелькнула мысль. У прославленного пирата — героя романов Берти черты тоже будто высечены из камня и такие же янтарные, пронизывающие насквозь глаза.

Но Джейми — выдумка, чего не скажешь об этом высоком, широкоплечем, гибком, как леопард, разбойнике! Си Джей вдруг испугалась: мало ли что у него на уме!

Кричать бессмысленно: он моментально зажмет ей рот. Даже если она и успеет выдавить из себя какой-нибудь звук, кто придет на помощь? Уинтроп? Берти? Да и что могут сделать против такого великана семидесятишестилетняя старуха и ее сверстник?

Спокойно, приказала она себе. Силой его не одолеть, попробуем прибегнуть к хитрости.

— Вы очень рискуете, — с притворной бравадой объявила она своему противнику. — Остров — не просто частная собственность, он имеет статус исторического памятника и находится под охраной. Ручаюсь, полицейский катер вышел из Форт-Майерса, едва вы осмелились ступить на берег.

Они будут здесь с минуты на минуту, так что лучше вам…

— Не годится, — невозмутимо оборвал Гаррет, придумайте что-нибудь поубедительней.

Си Джей хмуро поглядела на него из-под ресниц.

Как бы поступила на ее месте Сибилла О'Рурке?

Она бы его обольстила, с упавшим сердцем подумала Си Джей. Прильнула бы к его губам в страстном поцелуе, прижалась бы к нему своим роскошным волнующим телом, довела бы до исступления, заставила бы позабыть обо всем на свете. В конце концов он бы выпустил ее руки, чтобы развязать шнуровку корсета, и тогда, молниеносно выхватив кинжал у него из-за пояса, она вонзила бы острое лезвие прямо ему в сердце.

Но увы, это вам не семнадцатый век. На ней нет корсета, которым он мог бы занять руки. Более того — она не обладает головокружительными формами Сибиллы, и ей не известна техника долгих, пьянящих поцелуев. Но даже если бы каким-то чудом ей удалось притупить его бдительность и высвободить руки толку от этого никакого: у него за поясом нет кинжала!

— Я знаю приемы кун-фу, — пробормотала Си Джей.

— Хватит пудрить мне мозги! — заявил он оскорбительно-бесцеремонным тоном. — Я спрашиваю, как вас зовут.

Си Джей предприняла последнюю отчаянную попытку освободиться. В ответ на это Гаррет сузил глаза, и мышцы его бедер напряглись, еще плотнее придавив ее к земле.

— Вот что, детка… я не могу сказать, что ваши телодвижения мне неприятны, только вряд ли вы сможете извлечь из них какую-либо выгоду для себя. Я слыву хладнокровным и бесчувственным типом, но в любви необходима хоть небольшая прелюдия — это мое глубокое убеждение. Так что бросьте свои уловки и говорите прямо, кто вы такая.

Си Джей задохнулась от возмущения и почувствовала, как по щекам медленно разливается краска стыда. Вложив в свой тон все высокомерное презрение, на какое только была способна, лежа в столь двусмысленной позе, она проговорила:

— Мое имя — Си Джей Карузерс. Я правнучка полковника Огаста Парсонса и внучатая племянница Роберты Парсонс д'Аллер. И если вы немедленно не уберете свои грязные лапы, клянусь, до конца жизни будете в этом раскаиваться.

Она запнулась, с досадой отметив, что угроза не подействовала. Разве что враг ее чуть помрачнел.

— Си Джей… Карузерс. — В голосе прозвучали нотки обреченности.

— Совершенно верно. А теперь отпустите меня, пока я не приказала вас арестовать.

— Похоже, у вас это идея фикс. — Он угрюмо покачал головой, но в глазах его промелькнул невольный оттенок восхищения. — Чтоб я сдох!

В последнюю фразу Гаррет вложил столько пафоса, что она показалась Си Джей чуть ли не библейским проклятием.

Затем внезапно он разжал руки и встал. Она проворно откатилась на безопасное расстояние и тоже поднялась.

— Если через двадцать минут вы не уберетесь отсюда, — пригрозила она, отступая к воде, — я прикажу натравить на вас собак.

В следующую секунду Си Джей уже неслась, как лань, по мягкому горячему песку; блаженство вновь обретенной свободы переполняло ее; казалось, она вот-вот взлетит.

А Гаррет неподвижно стоял в тени тропических деревьев и с чувством фатальной безысходности глядел вслед удаляющейся фигурке.

Ничего подобного он не ожидал. Господи, такое и в страшном сне не приснится!

— Нынче у нас был незваный гость.

Си Джей хмуро взглянула на украшенный драгоценными камнями гребешок, который только что воткнула в серебряные волосы тетки.

— Да ну? — Берти поймала взгляд племянницы в зеркале, оправленном в богатую раму. Кто такой?

— Буду я выяснять! — фыркнула девушка. Выгнала его, да и все. Должно быть, очередной агент по торговле недвижимостью.

— Опять! — проворчала Берти. — И когда мы от них избавимся! В следующий раз, ей-богу, насыплю им соли на хвост.

Си Джей воткнула второй гребень.

— Слушай, тебе не кажется, что эти гребешки…

— Вульгарны, да? — Берти повертела головой, разглядывая в зеркале блестящие гребни. — Да, пожалуй, эти огромные изумруды несколько вульгарны. Но женщина в моем возрасте уже может все себе позволить — даже выглядеть вульгарной. Хотя бы для того, чтоб доказать всем, что она еще жива!

— Едва ли кому-нибудь придет в голову усомниться.

Си Джей отступила на шаг и оценивающе оглядела тетку с головы до ног.

— Чего-чего, а драгоценностей ты на себя навешала, как на елку. Что до платья — у меня просто нет слов. К тому же, — она выдернула у Верти из пальцев тонкую дамскую сигару, — от тебя вовсю разит виски. Не боишься, что твои гости рухнут на месте?

— Так и задумано. — Берти с удовольствием разглядывала свое отражение. — Как считаешь, не сделать ли мне подтяжку и впрыскивание?

— Обсуди это за ужином с доктором Уиллерсоном. Наверняка он придет в восторг. Возможно, даже напишет статью в медицинский журнал о том, как нарастил грудь семидесятишестилетней пациентке. Все будут наперебой брать у тебя интервью. Представляешь, как сразу подскочат тиражи? Еще бы, такая реклама! «Прославленная писательница с новыми грудями!»

Станешь позировать для своих же обложек.

— Все умничаешь! — проворчала Берти. Скажи лучше, куда девала мое лекарство? Вот тут стоял стакан…

— С виски?

— Говорят тебе, с сердечными каплями.

— С каких это пор неразбавленный «скотч» стал именоваться сердечными каплями?

— Черт знает что! В своем доме я уже выпить не могу! — Тетушка решительно поддернула расшитый бисером лиф открытого платья. Скоро запрешь меня в спальне и будешь кормить с ложечки.

— А что, это идея, — откликнулась Си Джей. Какую шаль тебе подать черную, шелковую или ядовито-красную?

— Ядовито-красную, — отрезала Берти. — В черной положите меня в гроб. Хотя нет, черную оставь себе, а меня похоронишь в белой, вышитой, которую прислал мне из Италии тот модельер… Забыла, как его зовут… Тебе она все равно не пригодится.

— Ну почему? Может, я погляжу на тебя и тоже пущусь во все тяжкие.

— Как же! — фыркнула Берти. — Вы с Уинтропом только и ждете, чтоб распродать все мое добро и похоронить меня голой.

— Честно говоря, мы решили и на похоронах сэкономить. Завернем тебя в старую простыню и снесем на чердак, а людям скажем, что ты пошла подышать свежим воздухом да и сгинула.

— Наглая девчонка! И зачем я только взяла тебя к себе?

— Любишь меня — потому и взяла! — Си Джей обхватила ее за шею и звонко чмокнула в щеку.

— Да и кто, кроме меня, стал бы терпеть твои выходки? Ну давай, заканчивай свой макияж гости заждались.

Берти похлопала племянницу по руке и отстранилась, чтобы выбрать губную помаду из батареи тюбиков, стоящих на туалетном столике, к которому Си Джей подкатила ее инвалидное кресло.

— Вот эту, пожалуй.

Берти открыла золотой тюбик, вытянула губы и принялась малевать их ярко-алой помадой.

— Ну как? — Она откинулась в кресле, удовлетворенно созерцая результат своих трудов. — Не слишком ярко?

— В самый раз. Чтобы гости не ослепли, выдадим им темные очки. Ну, ты готова?

— Вроде бы. — Берти повернула голову к девушке. — Ты что, так и пойдешь?

— Тебе не нравится? — Си Джей окинула взглядом льняную юбку и шелковую блузку. По случаю приема она повесила на шею несколько цепочек и надела тяжелые золотые серьги — подарок Берти к Рождеству.

— Для офиса и общения с агентами по торговле недвижимостью сойдет, но принимать в таком виде гостей — ты меня извини!..

— Это ты их принимаешь, а не я. Да и что за гости?.. Доктор Уиллерсон почти член семьи, а второй, как я поняла из твоих слов, не слишком удачливый бизнесмен, который готов ишачить на «Парсонс индастриал». Бьюсь об заклад, меня никто и не заметит, будь я хоть в рубище.

— «Не слишком удачливый бизнесмен», как ты изволила выразиться, принадлежит к числу самых богатых и влиятельных людей в Америке. И о том, чтобы на кого-то «ишачить», нет и речи. Я предлагаю ему стать моим деловым партнером. Поверь мне, дорогая, он заметит все, что нужно.

Си Джей метнула на тетку подозрительный взгляд.

— Ты что опять задумала?

— Я? Задумала? — Берти прижала к груди унизанные кольцами руки и посмотрела на племянницу широко раскрытыми невинными глазами.

— Похоже, тебя пора действительно запереть в спальне!

— Вот она, благодарность за все мои заботы!

Носишься с детьми как с писаной торбой, а они так и норовят всадить тебе нож в спину!

— Хватит сорить метафорами. Если я пойму, что ты заманила сюда этого бедолагу, посулив ему сказочные доходы и меня в придачу, берегись, Берти!

— Господи, до чего же ты мнительна! По-твоему, у меня только и дел, что искать тебе мужа.

— Именно! Только и дел! — мрачно подтвердила Си Джей. — Вспомни того чокнутого банкира, что случайно оказался у нас на острове прошлым летом.

— Чокнутого! Что у тебя за выражения?

— А как еще назвать того, кто носится по берегу в чем мать родила и воет на луну?

— Ну, скажем, «несколько эксцентричным».

Если пользоваться твоей терминологией, то и меня можно счесть «чокнутой».

— Такой тебя все и считают. А тот архитектор… как уж его… Кент или Кайл… словом, тот, что пытался взломать стенной сейф в твоем кабинете, он тоже «несколько эксцентричен»?

По-моему, его эксцентрика тебя не слишком позабавила.

— Кто же мог знать, что он наркоман? — буркнула Берти. — Тебе бы только придираться к тетке по всяким пустякам!

— А еще звезда футбола Джефри, у которого вместо головы футбольный мяч, и художник, который, как выяснилось, предпочитает иметь дело с мужчинами, и преуспевающий финансист, у которого было небольшое осложнение в Джорджии жена и трое детей! А Моррис крупный риелтор…

— Кстати, Моррис — прекрасный человек!

— Между прочим, он хотел вымазать меня медом, а потом облизывать!

— У каждого свои эротические фантазии, жеманно произнесла Берти. — Кто знает, может, тебе бы и понравилось. Подумаешь, хотел слизывать мед…

— Только с моего трупа! — рявкнула Си Джей. Еще раз уличу тебя в сводничестве — учти, призову на помощь доктора Уиллерсона, и мы отправим тебя в дом для старых маразматиков.

— Да кто его станет слушать, твоего Уиллерсона? Он же шарлатан! — Берти усмехнулась. А ты охотишься за моими деньгами — это всякому ясно. Слава богу, у нас есть законы для защиты беспомощных стариков от хищных родственников.

— Это ты беспомощная? Ха! Если кто здесь и нуждается в защите от хищных родственников, так это я.

— Вот что, Си Джей, не заговаривай мне зубы.

— Интересно, кто кому заговаривает!

— Думаешь, заморочила мне мозги — я и позабуду, что тебе следует переодеться к ужину?

Нет, милочка, ошибаешься. И насчет моей памяти, и насчет сводничества. Нам с мистером Джеймисоном надо обсудить серьезные финансовые проблемы. Просто гораздо удобнее побеседовать здесь, чем в Майами, только и всего.

Не скрою, он дьявольски красив, умен и вообще завидная партия, но, уверяю тебя, я пригласила его погостить у нас несколько дней без всякой задней мысли.

— Погостить? — Глаза девушки сузились. Здесь? В усадьбе?

— Ну а где еще? Не в палатке же на берегу? Я поместила его в зеленом коттедже.

— Так-так! — Си Джей изо всех сил старалась сохранять самообладание.

Зеленый коттедж от ее маленького бунгало отделяли только заросли бугенвиллеи да несколько редколистных пальм.

— Ну же, будь умницей, детка, ступай переоденься. Твое алое вечернее платье будет великолепно смотреться с тем колье из рубинов и брильянтов. И, ради бога, приведи в порядок голову! У тебя такие роскошные волосы, а болтаются, как пакля. И еще…

— Хватит, хватит! Я уже иду!

Взмахом руки Си Джей оборвала готовую последовать лекцию об искусстве соблазнять мужчин.

Увы! Если Берти настроилась на «светскую» волну, значит, весь остров обязан ей подыгрывать.

У двери, по обыкновению, торчала свора злобных собачонок, ожидая приказа следовать за Берти вниз, в гостиную, где они будут терроризировать каждого, кто посмеет приблизиться к хозяйке. Си Джей с опаской обогнула их, особенно зорко следя за серой дворняжкой. И недаром: помесь пуделя с собакой неизвестной породы ринулась ей наперерез с поразительной для своего преклонного возраста скоростью.

— Тэффи! — раздался властный оклик Берти.

Собака сразу поджала хвост и все-таки враждебно зыркнула в сторону Си Джей. Та ответила благодушной улыбкой и пробормотала:

— Когда-нибудь мы с тобой останемся один на один…

— Что ты говоришь, детка?

— Я говорю, красное платье порвалось. Я нечаянно наступила на подол, когда мы были у Лейкерсонов.

— Какая досада! — посетовала Берти. — Тогда надень маленькое черное платьице, что я недавно купила тебе в Нью-Йорке. То, в котором…

— То, в котором я выгляжу как уличная девка.

— Чепуха! У тебя великолепная фигура. Честное слово, грех скрывать ее под твоими жуткими балахонами!

Си Джей остановилась в дверях и глянула на Берти через плечо.

— Учитывая тот факт, что дьявольски красивый мистер Джеймисон находится здесь для обсуждения исключительно деловых вопросов, не могу понять, какое значение имеет мой внешний вид.

— Ты же знаешь, я люблю, чтобы все было красиво.

Си Джей невесело усмехнулась.

— Я буду готова через двадцать минут.

Два просторных коттеджа для гостей спрятались в рощице красноствольных гибискусов и высоких австралийских сосен метрах в ста от большого дома. Их окружали шпалеры бугенвиллеи и плетистых роз, разливающих несравненный аромат в теплом вечернем воздухе.

Гаррет стоял, облокотясь о каменный парапет, и любовался огненным диском, величественно приближающимся к линии горизонта.

Он не привык к таким стремительным закатам. В Висконсине, где он родился и вырос, летние вечера тянулись бесконечно долго. А тут… кульминационная вспышка света — и почти следом густая, бархатная тьма, наполненная освежающим бризом и шепотом волн, расчерченная мириадами звезд, которые потускнеют, едва над морем взойдет луна.

Природа стихла словно в предчувствии неведомых чудес, исполнения всех желаний. Да и чего желать в такую сказочную ночь?

Гаррет вздрогнул, будто очнувшись, и увидел прямо перед собой семейство пеликанов, торжественно проплывающих по гладким водам залива, а чуть дальше — какую-то птицу с длинной грациозной шеей: лениво хлопая крыльями, она двигалась к северу.

С песчаной полоски за дамбой доносился птичий гомон; поглощенный своими мыслями, Гаррет только теперь его расслышал.

Рука невольно потянулась к виску, где вздулась шишка — след от арбалета…

Отделившись от каменного барьера, Гаррет одернул закатанные рукава рубашки, застегнул манжеты и, натянув на плечи вечерний пиджак, широким шагом двинулся к дому.