Разорванные узы

Глава 11

Через три недели нам наконец выставили оценки за задания, но в ту секунду, когда я переступаю порог и вхожу в лекционный зал, моя связь говорит мне, что в этой ситуации что-то действительно чертовски не так.

Я могу ненавидеть этот странный, почти разумный зов в моей груди, но он также никогда не бывает ошибочным. Несколько лет назад я жила летом в Лос-Анджелесе, и это спасло меня от инцидента с пьяницами, а также от угона автомобиля. С тех пор, как я прибыла в Университет Дрейвена, брыкаясь и крича, это стало еще острее, как будто даже просто нахождение так близко к моим Связанными сделало зов таким же острым и точным, как прицел на снайперской винтовке.

Когда мои шаги замедляются, Сейдж бросает на меня взгляд и идет в ногу со мной, чего я и ожидала, но когда Гейб делает то же самое, нахмурившись, на его красивом лице, я начинаю беспокоиться.

Есть ли в помещении бомба?

Стрелок?

Какого черта у меня все волосы так встали дыбом?

Все входят в комнату, как будто ничего не случилось, занимают места и болтают друг с другом, и я начинаю потеть, потому что они не чувствуют эту панику, как удар кулаком в грудь, как я?

Я что, блять, схожу с ума?!

Впервые за несколько месяцев Нокс заходит в комнату один, и мне достаточно одного взгляда на его лицо, чтобы понять, что зловещее ощущение в комнате, которое можем чувствовать только мы с Гейбом, полностью создано Дрейвеном.

Ради всего святого.

Я немного откидываюсь на спинку стула, теперь, когда я не оглядываюсь в поисках долбаного террориста, и Сейдж мягко ударяет меня по плечу своим с грустной улыбкой, солидарность перед лицом дерьма моего Связанного, потому что если кто-то в этой комнате и может это понять, так это она.

В тот момент, когда он начинает говорить, все взгляды устремляются на Нокса, и разговоры и сплетни немедленно стихают. Он не требует внимания, просто его присутствие требует этого, и, подобно иерархии стаи, каждый ученик послушно выстраивается в очередь. Здесь есть уважение, которое он культивировал, и это еще раз заставляет меня задуматься о том, что он может сделать, какую реальную опасность он представляет для всех нас, потому что здесь должно быть нечто большее, чем просто уважение к профессору.

Я слишком занята мыслями о потенциальных способностях, чтобы заметить, как Гейб наклоняется ко мне, пока его дыхание не касается изгиба моего уха, танцуя по моей шее и вызывая шквал мурашек, которые я не хочу, чтобы он заметил.

— Что бы это ни было, реакция только усугубит ситуацию. Ты не заслуживаешь предупреждения, но я все равно дам его тебе.

Я не спускаю глаз с Нокса и коротко киваю ему. Я могу сохранять хладнокровие здесь, я сталкивалась с чем-то похуже, чем издевательства какого-то придурка. Я не могу думать о том, с чем я столкнулась здесь, прямо сейчас, когда мои ментальные барьеры разлетелись в клочья благодаря тому, что плохой джуджу Нокс выпустил в мир, и мои узы усилились. Я чувствую себя слишком необузданной.

Урок тянется бесконечно.

Это вся история, о которой я знаю, благодаря моим учебным занятиям с Сейдж. Затянувшаяся вражда с Сопротивлением — это не то, к чему я отношусь легкомысленно, я не могу себе этого позволить, но не так уж часто я могу слышать о похищениях и внушении Бондов и Связанных без ощущения, что это новая и очень специфическая форма пыток.

Интересны теории о том, какая семья на самом деле начала Сопротивление. Никто никогда на самом деле не брал на себя ответственность за группу, хотя ходили слухи, что ее основала одна из старых, более престижных семей. Дрейвены — одна из восьми Одаренных семей, которые управляют советами на западном побережье, и я делаю некоторые заметки о тамошнем потенциале.

Я видела кое-кого из внутреннего круга Сопротивления.

Я могла бы их узнать, их лица были выжжены в моем мозгу, и я ни за что не пропустила бы их в толпе. Это рискованно, но, черт возьми, что еще я могу здесь сделать, пока не придумаю, как вытащить свой чип?

Когда Нокс, наконец, заканчивает урок, он объявляет, что оценки выставлены, и раздает стопки бумаг своим помощникам. Студенты начинают выбегать из класса, когда им возвращают их работу, стремясь попасть на следующие занятия. Гейб отстраняется, его глаза мечутся между мной и Ноксом. Я игнорирую его, запихиваю свое барахло обратно в сумку и бормочу с Сейдж о следующем уроке экономики, пока мы ждем результатов.

Когда помощник, наконец, добирается до нашего ряда и, хихикая, протягивает мне мою работу, я беру ее онемевшими пальцами, потому что нельзя не заметить оценку, которую мне поставили.

Гигантская, красная, обведённая кружком двойка.

— Что это, черт возьми, такое?

Слова вылетают из меня, предупреждение Гейба отбрасывается на второй план, потому что, черт возьми, эта статья не может получить такую отметку. Я бросаю взгляд на Сейдж, и, да, конечно же, у нее респектабельная пятерка. Мы вместе учились, вместе делали заметки, читали работы друг друга… Не может быть, чтобы она получила пятерку, а я провалилась.

— Это твое никчемное подобие статьи, Фэллоуз. Если ты не хочешь провалиться, тебе следует работать немного усерднее.

Голос Нокса отчетливо разносится по комнате, точно передавая, что он сделал со мной, за исключением того, что никто здесь не поверит, что он лжет изо всех сил.

Все в комнате замирают и смотрят. Мои щеки пылают от такого внимания, он ничего так не любит, как публичное унижение, но я вздергиваю подбородок.

— Ты не можешь этого делать. Ты не можешь ставить мне дерьмовые оценки только потому, что ненавидишь меня.

Медленная ухмылка растягивается на его лице, даже когда его глаза закрываются и неестественно темнеют. Каким бы ни был его дар, он хочет поиграть.

— Такое высокомерие со стороны бездарной выпускницы средней школы.

Мой темперамент разгорается быстрее, чем лесной пожар в летнюю жару.

— Ты гребаный кусок дерьма, Дрейвен. Ты полный гребаный мудак, который не может справиться с отказом, сохранив хоть каплю честности. Какая Связанная захочет, чтобы ее оседлал такой придурок, как ты?

Сейдж ахает и тянет меня за руку, но Гейб просто разворачивается на каблуках и уходит, бросая меня так же легко, как, по его мнению, я поступила с ними. Я оглядываюсь вокруг и вижу, что повсюду телефоны, девушки открыто снимают это дерьмо на видео.

Нокс пренебрежительно машет на меня рукой.

— Следуй за мной в кабинет декана, Фэллоуз.

* * *

Я отказываюсь признавать это или чувствовать себя плохо из-за своей реакции, но я сижу перед кабинетом декана, и горячие слезы текут по моим щекам. Я не напугана и не расстроена, они полностью вызваны бессильной яростью, наполняющей меня.

Бессильная, потому что я ничего не могу с этим поделать, кроме как использовать свои проклятые, бесполезные слова и молиться, чтобы этого было достаточно, чтобы мою статью снова просмотрели, но я также остро осознаю, что это Университет Дрейвена. Как будто есть хоть какой-то реальный шанс, что декан встанет на мою сторону, а не долбанного однофамильца института.

Когда группа хихикающих студентов входит, чтобы организовать группу поддержки, ассистент декана выпроваживает их, прежде чем они как следует меня разглядывают, и, проходя мимо, суют мне в руку маленький пакетик салфеток. Она взрослая женщина, старше, чем была бы моя мама, если бы она все еще была здесь, и это только усиливает слезы.

Я приковываю взгляд к потертостям на старых кроссовках, которые ношу, снова думая о тех дурацких ботинках, которые оставила Тактическая группа, когда они забрали мое барахло, потому что я чувствую себя здесь не в своей тарелке. У меня нет ничего из моих ценных вещей, у меня нет свободы, которой я пользовалась, даже находясь в бегах и изо всех сил пытаясь заработать деньги, чтобы прокормить себя. Вся моя личность была вырвана из меня, чтобы прийти сюда, и для чего?

Связанные, которые сделают все, чтобы погубить меня.

Может быть, мне стоит начать сопротивляться. Может быть, мне стоит рискнуть маленькой бомбой замедленного действия, которую они заложили в мою кожу, и просто собрать вещи, убраться из этого места. Хуже быть не может, верно? Я делаю все, что в моих силах, чтобы сдать все свои уроки, я появляюсь на TП каждую неделю и каждый раз чуть не умираю, черт возьми, без всякой причины, кроме как постоянно держать меня на расстоянии плевка от моих Связанных.

Ничто из того, что я делаю, здесь не имеет значения.

— Спасибо, что позвонила, Шерри. Я разберусь с этим, так что тебе больше не придется смотреть на мою плачущую Связанную.

Я замираю, конечно, все может быть и хуже, потому что только что прибыл Норт, выглядящий как богатая влажная мечта в костюме, натянуто улыбающийся помощнице, когда он проходит через офис.

Ассистентка, Шерри, корчит ему гримасу и бросает на меня добрый взгляд.

— Она совсем не беспокоит, мистер Дрейвен, просто я думаю, что ей нужна поддержка.

Поддержка.

Как будто он собирается сделать что-нибудь здесь, чтобы помочь мне.

Он что-то бормочет ей в ответ, достаточно тихо, чтобы я не расслышала, но я также не хочу знать, что это он сказал, когда Шерри слегка задыхается и говорит:

— Она так молода, и у нее нет родителей! Хорошо, что у нее есть вы.

Боже мой, я хочу выцарапать ему глаза за это. Приходит сюда, выглядя как мой спаситель, какой-то белый рыцарь, чтобы спасти положение, хотя на самом деле он здесь, чтобы продлить пытку.

Норт останавливается передо мной, и я поднимаю глаза и вижу, что он хмурится.

— Шерри сказала, что это из-за статьи, она у тебя с собой?

Я киваю, и он, не говоря больше ни слова, поворачивается, чтобы войти в кабинет декана. Я достаточно глупа, чтобы заглянуть в открытый дверной проем, и мои глаза встречаются с глазами Нокса, темный блеск удовлетворения в них пробирает меня до костей.

Он чувствует себя самодовольным из-за этого беспорядка. Я хочу умереть.

Мой телефон жужжит у меня в кармане, но я не могу вытащить его здесь, не сейчас, когда повсюду шпионы Норта, а это новый телефон, который мне прислал Атлас. Я прижимаю к нему руку через штаны, его тяжесть успокаивает, потому что Атлас — безопасное место для меня. Он — Связанный, с которым я могу говорить, не беспокоясь, потому что он за тысячи миль отсюда, он — тот, с кем я могу быть хотя бы немного честна, потому что я уйду отсюда раньше, чем он доберется сюда.

Он — крошечный лучик надежды.

Когда дверь снова открывается, Нокс выходит, не сказав ни слова и не взглянув ни на меня, ни на Шерри, и я сдуваюсь, как воздушный шарик, все напряжение, которое удерживало меня в вертикальном положении, просто испаряется из меня, пока я не оседаю на свое место.

— Мисс Фэллоуз, пожалуйста, присоединяйся к нам, — говорит декан, его тон немного теплее, чем был, когда Нокс притащил меня сюда.

Шерри улыбается мне, когда я следую за ним, занимая место, которое только что освободил Нокс, пока я пытаюсь не блевать от нервов из-за его запаха. Почему он должен так приятно пахнуть? Почему он должен испортить мне Аква ди Джио?

Мудак.

Декан снова садится на свое место и некоторое время возится с какими-то бумагами на своем столе, откашливаясь и выпячивая грудь, как будто он такой важный. Позерство настолько очевидно и определенно не для меня, взгляды, которые он бросает на Норта, граничат с одержимостью.

— Мисс Фэллоуз, это очень необычная ситуация, в которой мы оказались, и я принимаю это во внимание при принятии моего решения здесь. Хотя мистер Дрейвен является вашим профессором и должен иметь последнее слово в отношении твоих оценок, я понимаю, что… деликатные особенности твоих Связанных означают, что потребуются некоторые изменения.

Единственное, что здесь деликатно, — это гребаное эго Нокса.

Я киваю и продолжаю смотреть на него, моя решимость недостаточно сильна, чтобы выдержать даже взгляд в сторону Норта прямо сейчас. Взгляд декана скользит по моей заднице Бонд, когда он продолжает:

— Советник Дрейвен имеет ту же квалификацию, что и его брат, и предложил оценивать твои задания до конца твоих занятий с мистером Дрейвеном. Учитывая обстоятельства, я готов обратиться с этим в школьный совет, и я уверен, что они согласятся с этими условиями. Ты по-прежнему будешь обязана посещать свои занятия и семинары, все твои сроки выполнения останутся прежними, единственное изменение здесь будет заключаться в том, что твои задания будут передаваться члену совета.

Я хочу перевернуть стол.

Я хочу обрушить свой дар на них обоих и просто наблюдать, как они сталкиваются с гневом, который нарастает в моих венах.

Я хочу врезать Норту и его трусливому гребаному брату по физиономиям.

Вместо этого я говорю:

— Спасибо, декан Майерс. Я ценю вашу снисходительность и усилия в этом деликатном вопросе.

Я не могу сдержать сарказм, который сочится из меня, но декан этого не замечает, он просто ухмыляется Норту, как будто он проделал выдающуюся работу над этим, и мы все едины.

Я готов отправиться домой, чтобы немного выплеснуть свою ярость, но тут из левого поля выходит Норт и говорит:

— Олеандр, я отвезу тебя домой

Мое имя. Он произносит мое настоящее, полное имя без какой-либо насмешливой, контролирующей ерунды, которую он вытворяет с моей фамилией, и, черт возьми, я дрожу от звука моего имени, слетающего с его надутых губ.

Что, черт возьми, это было?!

Ладно, мне нужно промыть мозги, как только я вернусь в свою комнату, потому что я определенно не собираюсь думать об этом властном мудаке подобным образом, независимо от того, что думает моя связь. Блять. Я вспоминаю, где, черт возьми, я нахожусь, и благодарно киваю декану, прежде чем последовать за Нортом из офисного здания.

Он не пытается притормозить ради меня, и я снова ловлю себя на том, что бегу трусцой, чтобы не отставать от его глупо длинных ног. Мне приходится выдавливать слова, задыхаясь и раздраженно:

— Я знаю, что ты меня ненавидишь, и, честно говоря, я бы чувствовала то же самое, черт возьми, но я надрывала задницу ради этой статьи. Я только и делала, что училась и придерживалась твоих дерьмовых правил, у меня нет ни свободы, ни гребаной жизни, и ты все еще собираешься сидеть там на своем высоком коне и рассказывать мне все о том, какая я бесполезная маленькая соплячка? Нет, пошел ты, Норт. Я этого не заслуживаю.

Он останавливается, когда подходит к машине, и придерживает для меня дверь, пропуская внутрь, и я настолько отвлечена ерундой в своей голове, что не замечаю Грифона, пока уже не сажусь. Он уже пристегнут к среднему сиденью в заднем ряду, и я передвигаюсь вперед, чтобы оказаться как можно дальше от него и Норта, стыдясь, что мое унижение снова должно быть зрелищем. Его глаза блуждают по мне с холодной апатией, на секунду останавливаясь на моих щеках, и я быстро вытираю их рукой на случай, если я сделала что-то унизительное, например, расплакалась перед ним.

Норт проскальзывает следом за мной, садясь на свое обычное место.

— Нокс не славится тонкостью, ты обидела его, и он собирается сделать так, чтобы все знали об этом. Ты не можешь винить его за то, что он предположил, что ты сделаешь ужасную работу, он знает, что ты бросила среднюю школу из прихоти, Фэллоуз.

Я говорю сквозь зубы:

— Не похоже, что у меня был выбор, Дрейвен.

Норт смотрит на Грифона, нахмурив брови, и Грифон пожимает плечами в ответ.

— Она говорит правду.

Я фыркаю.

— Что ж, спасибо за твой голос доверия, Грифон. Какого черта ты вообще здесь делаешь? Разве ты не должен мучить людей где-нибудь в другом месте, где-нибудь, где меня нет рядом?

Он смотрит на меня сверху вниз, пока у меня по коже не бегут мурашки, и я отчаянно хочу отвести от него взгляд, но чисто упрямая воля говорит, что я должна выдерживать его взгляд, пока он не отведёт. Я тоже полностью выигрываю от пристального взгляда, а потом Норт пугает меня своим сварливым, придурковатым тоном.

— Мы не собирались разъезжать здесь, чтобы возиться с тобой, ты знаешь, что пропадают Связанные.

Как нож, пронзающий мое сердце насквозь, он никогда не узнает, как сильно эти слова ранили меня. Я выдыхаю:

— Я в курсе.

В машине воцаряется ледяная тишина, и я сопротивляюсь желанию вытащить свой телефон, чтобы возиться с ним в качестве щита. Норт просто будет шпионить за тем, что я делаю, и я не могу сидеть здесь с его самодовольной задницей, пока это происходит. Поездка до моего общежития занимает всего пару минут, и когда водитель открывает мою дверь, я секунду колеблюсь, прежде чем открыть сумку, роясь в ней в поисках задания, с которого началось все это дерьмо.

Большая жирная цифра «2», написанная красным и обведенная кружком, как маяк для всех нас, все смотрят на нее и осуждают меня за то, что я снова оказалась дефектом.

Только на этот раз это не так.

Я не позволю своему собственному гневу из-за этой дерьмовой ситуации свести на нет всю мою тяжелую работу. Я проглатываю комок в горле и протягиваю бумаги Норту. — Я ценю, что ты предложил оценить мою работу за Нокса. Если ты согласен с его оценкой этого, тогда я приму это и подам заявку на исправление задания. Я могу… сделать это, верно?

На Норта, похоже, не произвели впечатления ни мои слова, ни бумага, когда он вырывает ее у меня из рук.

— У тебя нет другого выбора, кроме как пройти все свои занятия. Ты будешь переписывать задание, пока оно не станет годным.

Я отказываюсь давать ему ответ, выпрямляюсь и захлопываю дверь прежде, чем водитель успевает закрыть ее за мной. Это долгий путь до моей комнаты, я игнорирую других студентов, которые уже слышали о том, что произошло сегодня. Я переодеваюсь во что-нибудь удобное и на секунду ложусь на кровать, чтобы отдышаться. Пружины впиваются мне в спину, но на данный момент я настолько привыкла к этому ощущению, что для меня это почти утешение.

Я даю себе пять минут, чтобы утонуть в своей ярости и злобе.

Затем я встаю и начинаю работать над своим заданием, потому что будь я проклята, если позволю Ноксу гребаному Дрейвену победить.