Разве мы женаты?

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

— И ты не допускаешь возможности рождения даже одного-единственного ребенка?! — недоумевая воскликнула Сэди.

— Ни одного! Нисколько! — категорически выпалил он.

— Ты не хочешь своих детей. Может быть, не откажешься усыновить? — без тени надежды спросила женщина.

— Кажется, я понятно выразился: никаких детей! — прикрикнул Спенсер.

— Ты не должен быть так категоричен. Я могу объяснить твое упрямство только тяжелым впечатлением от общения с таким количеством ребятишек. Ты просто устал. Их гомон действительно утомляет. Но это чужие дети, их нужно всего лишь терпеть. Когда ребенок собственный, все воспринимается иначе.

— Вот именно! — прокричал Спенсер. — Я не желаю, чтобы мой ребенок страдал, пусть лучше его не будет вообще!

— Страдал от чего, милый?! Да кто же допустит, чтобы наш ребенок страдал? — в замешательстве воскликнула Сэди.

— А кто допустил, что мое детство было кошмаром? Мои собственные родители!

— Спенсер, несчастья случаются во всех семьях, но не в каждом же Поколении. То, что твое детство не было идеальным, вовсе не означает, что твой собственный ребенок будет страдать от тех же проблем, — принялась уверять его Сэди.

— Найдутся другие беды.

— Но ты выстоял. И я тебя люблю. И наш ребенок тоже будет любим, а это главное... — ласково уговаривала женщина.

— Замолчи! — грубо перебил ее Спенсер Тиак. — Я сказал, никаких детей! Больше я обсуждать это не намерен! Никогда... Ты все поняла?

— Спенсер...

— Нет! — гневно отрезал он.

— Спенсер, — повторила она мягко, но настойчиво.

— Сэди, я знаю, что говорю. Твои увещевания на меня не подействуют. Побереги силы. Если я сказал, что никаких детей, значит, их не будет... Точка!

— Ты не можешь один принимать такое важное решение, Спенсер!

— Свою собственную жизнь строй как знаешь, — отмахнулся он.

— Но моя жизнь всегда была связана с тобой! — в отчаянии прошептала Сэди.

— Мое мнение тебе известно. Я знаю, что ты любишь детей. И мне неприятно разочаровывать тебя. Но таково мое решение.

— Ты тоже любишь детей, — уверяла его Сэди. — Я видела это. Ты прекрасно ладишь с ними. Далеко не каждый родитель способен на такое.

— Да, мне понравилось дурачиться с ними. Но это ничего не значит. Жизнь в семье и воспитание детей — это не пикник, не баловство. А мой характер ты знаешь, Сэди. Я могу быть жесток и несдержан, я не всегда бываю справедлив к людям, я одержим работой. По-твоему, такой отец нужен твоему ребенку?

— Да, именно такой!

— Ты сама не знаешь, что говоришь, — собрался уходить Спенсер Тиак. — Прости. Но я должен был прояснить это...

— Спенсер, — остановила она его у двери. — Ты не можешь не понимать, насколько абсурдны твои доводы. Мы только начинаем создавать нашу семью, узнавать друг друга, свыкаться, а ты одним махом губишь все. Однажды твое мнение изменится. Для любящих друг друга людей совершенно естественно желание видеть свое продолжение в детях.

— Я скажу так, Сэди... Если ты хочешь детей, если страстно желаешь стать матерью, то не со мной.

— То есть... Что ты этим хочешь сказать? — сделала шаг назад женщина.

— Нам придется расстаться, — холодно пояснил Спенсер.

— Ты разведешься со мной? — спросила, сощурив глаза, Сэди.

— А ты знаешь другой способ? — жестко ухмыльнулся он. — Развод — это самый приемлемый путь для решения нашей проблемы.

— Просто ты с самого начала хотел развестись, и мое желание иметь детей тут ни при чем, — оскорбленно проговорила Сэди. — Неделя, когда мы должны были слыть образцовой парой, закончилась, и настало время напомнить мне мое место...

Спенс отдавал себе отчет, как глубоко ранил свою женщину. Но он не стал ей возражать, полагая, что так ей проще будет смириться с расставанием. Он не считал себя подлецом, пытаясь горькой пилюлей излечить ее и себя от того наваждения, каковым ему теперь представлялась вся прошедшая неделя. Он надеялся поскорее остаться в одиночестве и вернуться к привычной суетной жизни.

Спенсер стоял в душевой кабинке под бурной струей горячей воды.

Тиак оправдывал себя тем, что был совершенно честен с Сэди. Он действительно исключал для себя возможность иметь детей. Эта позиция казалась ему полностью осмысленной и оправданной. Он не представлял себя в роли отца, более того, много раз ловил себя на мысли, что страшится этого. Наблюдая за поведением детей и их родителей, Спенсер не верил, что сможет хладнокровно сносить капризы этих сопливых неслухов. Он хорошо помнил, как его отец разрешал проблему непонимания — не мудрствуя лукаво, вооружался ремнем или попросту пускал в ход кулаки, даже когда дело касалось разногласий с матерью Спенса. Но чаще всего он уединялся с бутылкой и с ее помощью изолировал себя от восприятия внешнего мира...

Спенс знал, что был честен.

Но Сэди не была в этом уверена.

Она все еще официально считалась его женой. Она позволила ему использовать себя в таком качестве, когда в этом возникла необходимость. Но идиллия заканчивалась вместе с командировкой, и повод к размолвке возник вовремя. В душу Сэди закралось подозрение, что Спенс лишь использовал этот повод для того, чтобы пресечь их отношения.

Она многое ему прощала, но на этот раз он ранил ее непозволительно глубоко.

Спенсер не представлял, как это можно исправить. Он искренне не желал такого оборота, но все выглядело именно так, как представляла себе Сэди, уверенная, что он беззастенчиво отверг ее, воспользовавшись мнимым разногласием.

Спенс сознавал, что полюбил Сэди, он не желал расставаться с ней, не хотел этого развода.

Но он не мог также и обречь любимую женщину на бездетность, понимая, сколь сильно она будет переживать. Быть может, он выбрал из двух зол меньшее.

Воцарилась гробовая тишина. Двое в домике не проронили больше ни звука.

Сэди упаковывалась, когда Спенсер вышел из душа. Она заметила его скованность и сдавленным голосом произнесла:

— Предлагаю забыть об этом.

— Я заведу будильник, — поддержал разговор Спенсер.

— Да... Рейс ранний, — кивнула Сэди.

— Двоих ждать не будут, — хотел пошутить он.

— Я бы не сильно расстроилась, опоздав на самолет, — откликнулась она, и разговор снова зашел в тупик.

Спенсер взял будильник и неторопливо его завел...

Он не знал, что может снять напряжение. Он украдкой наблюдал за Сэди.

— Я пойду в душ, — глухо предупредила она. Спенсер понимающе кивнул. Они вновь были не ближе, чем начальник и подчиненная, и как долго это продлится, он не представлял.

Сэди направилась в ванную и основательно загородила вход ширмой, чего не делала всю неделю.

Спенсер сидел на постели и невольно прислушивался к шуму воды за бамбуковой перегородкой. Его мысли путались.

Вдруг до него донеслись приглушенные всхлипывания. Он насторожился. Не было сомнения, Сэди плакала в душевой кабинке.

Спенсер, не задумываясь, тотчас вскочил на ноги и, не спрашивая позволения, ворвался в ванную.

— Ради бога, не плачь! — воскликнул он, бросившись прямо под струю воды и крепко обняв Сэди. — Прошу, не плачь!

— Я хочу плакать! И буду плакать! — срываясь на истерику, прокричала оскорбленная женщина.

— Тише, тише, милая, — уговаривал он.

— Оставь меня!

— Прости меня, любимая, — упрашивал Спенс, пытаясь поцеловать ее. — Успокойся... Все будет хорошо.

— Отвяжись, — огрызнулась она и отвернулась.

— Пожалуйста, не надо так, — отчаялся он, не в силах видеть ее страдания. — Сэди, любимая, умоляю...

Спенс настойчиво обхватил женщину за плечи и поцеловал, прижав к себе. Она сдалась. Он ощутил на губах солоноватый привкус ее слез, смешанный с водой душа. Спенсер отнес жену в постель...

Она улыбнулась ему, проснувшись рано утром по сигналу будильника. Им удалось ночью поговорить. Они не приняли никаких решений, ничего не обещали друг другу, но Сэди необходимо было знать, что Спенс искренне любит ее...

— Рассказывай... — Марта приступила к Сэди Морриси с расспросами сразу же после ее возвращения. — О! Я вижу кольцо! — перебила она саму себя, углядев на руке Сэди перстень с нефритом.

— Да, очень красивое, — кивнула Сэди. — Мне тоже нравится. Спенсер подобрал его под цвет моих глаз...

— Ты заметно загорела, — отметила коллега. — Тебе очень к лицу этот медовый оттенок... Но ты все молчишь. Скрытничаешь? Не хочешь делиться с друзьями впечатлениями? Ты задержалась там со Спенсером. Были причины?

— Задержались не только мы... Мистер и миссис Исогава хотели, чтобы все познакомились с их детьми, — объяснила Сэди.

— А почему ты такая печальная? Только не говори, что наш босс плох в постели. Я этого не переживу, — пошутила Марта.

— Не скажу... — натянуто улыбнулась Сэди.

— Вы поссорились? У вас проблемы? Объясни наконец, что случилось, почему ты сама не своя? — пытала ее коллега.

— Проблемы случаются в любых отношениях, — резонно произнесла Сэди.

— О да! Но меня такими отговорками не проведешь, дорогая. Обещаю, что надеру этому негоднику уши, когда он появится.

— В этом нет необходимости, мы уже все выяснили, — рассмеялась Сэди.

— А что вы выяснили? В чем была загвоздка? — не отставала Марта.

— Не думаю, что стоит об этом говорить, — призналась Сэди. — Но я знаю точно, что он любит меня, а я люблю его. Это важнее всех разногласий. Пока мы любим друг друга, у нас есть шанс достичь взаимопонимания:

— Это верно, — понимающе кивнула Марта. — Вы решили быть вместе? Удачи вам обоим, дорогая, — искренне пожелала она и дружески погладила Сэди по плечу.

— Спасибо тебе, Марта. Удача никогда не помешает, — грустно произнесла та в ответ.

— Может быть, потом поговорим, в другой обстановке, и ты мне все расскажешь. Я вижу — тебя что-то гнетет, и это не шутки. Мне бы хотелось помочь... — доверительно предложила коллега.

Сэди благодарно кивнула.

Работа вошла в обычное русло. Сэди, загруженная потоком документации, не отрывала глаз от монитора, когда из кабинета вышел Спенсер. Он молча прошествовал мимо нее. Не то чтобы босс игнорировал Сэди, но не хотел отвлекаться на непродуктивные действия.

Однако Сэди вскинула голову и твердо произнесла:

— Мне необходимо сейчас же поговорить с тобой, Спенсер. И никаких «нет», пожалуйста. Мы все должны выяснить немедленно.

— Выяснить? — удивился он, уверенный, что все разногласия позади. — Выяснить что?

— Судьбу нашего брака. — Сэди встала из-за стола.

— А именно?

— Фактически мы женаты четыре года. Ты уверяешь, что любишь меня. Я точно знаю, что люблю тебя. Люблю настолько, что хочу детей только от тебя. Мне это жизненно необходимо, Спенсер. Я никак не пойму, почему тебя пугает мысль стать отцом, но готова взять на себя ответственность за это решение. Только ребенок может сделать меня по-настоящему счастливой. Позволь мне испытать это, любимый.

— Ты требуешь от меня невозможного, — вяло возразил Спенсер.

— Многие мужчины поначалу так же категорично настроены, как и ты. Но большинство меняет свое мнение со временем. Из тебя получится замечательный отец. Если бы я считала иначе, то не смогла бы любить тебя так сильно.

— И я люблю тебя, Сэди. Твоя любовь и верность — это самое дорогое, что у меня есть. Но... тебе придется принять меня таким... И я не изменюсь.

— И ты позволишь воспоминаниям о своем несчастливом детстве перечеркнуть все наше будущее? Не могу поверить, что это решение взрослого, волевого, целеустремленного человека, каким я всегда тебя считала, — разочарованно произнесла женщина. — Ты унижаешь себя зависимостью от детских страхов. Это постыдно...

— Что ты сказала?! — гневно закричал Спенс.

— Ты слышал все от первого до последнего слова. Ты не злился бы так, не будь я права. Ты показал мне свою трусливую, свою недостойную сторону. Это не умаляет моей любви к тебе, но приходится признать, что ты не тот, каким хочешь казаться. Когда тебе это необходимо, ты бахвалишься своим браком, ласков со мной, убеждаешь всех в прочности нашего союза. Когда испытываешь неуверенность, прячешься в свою скорлупу, трусишь, боишься рисковать. Я припоминаю твоего отца. Ты не такой, как он... Но можешь стать таким, если не перестанешь быть жестоким по отношению к себе и к любящим тебя людям.

— Впечатляющая тирада! — отозвался Спенсер. — Однако мой отец был хроническим неудачником и не тяготился этим. Я другой...

— Тогда почему ты все еще в кабале его ненависти? — смело спросила Сэди.

— Ты сама не знаешь, о чем говоришь, — зло процедил он.

— Знаю. Он ненавидел всех вокруг. И ты ненавидишь меня сейчас за то, что я решилась на откровенный разговор. Ты готов пожертвовать моею любовью... Но ради чего, Спенс?

— Мисс Морриси, я собираюсь уехать на две недели. Оставляю на столе заполненные формуляры, необходимые для начала процедуры развода. Могу я быть уверенным, что вы займетесь этим, или правильнее будет уполномочить стороннее лицо? — холодным, официальным тоном проговорил Спенсер Тиак.

— Он поручил тебе заниматься разводом? Вот негодяй! — покачала головой Марта. — Я не предполагала, что он может быть таким жестоким...

— Я затрудняюсь сказать, кого он этим сильнее наказывает, меня или себя самого, а главное, за что? — озабоченно произнесла Сэди.

— И что ты ему ответила?

— Я уже привыкла выполнять его поручения, — горестно вздохнула она. — Главное, чтобы босс был доволен...

— Может быть, он еще передумает? — предположила коллега.

— Нет, Марта. Он не передумает, — уверенно ответила Сэди.

— Упрямец! Идиот!

— Несчастный, — покачала головой девушка. — Мне его искренне жаль.

— А как ты? Кто пожалеет тебя, Сэди? — сочувственно заметила подруга.

— Меня не нужно жалеть, Марта. Это мой личный выбор.

— Ты разведешься с ним?

— Сделаю все так, как он хочет.

Как, и предупреждал, Спенсер Тиак вернулся на исходе второй недели.

Это были самые томительные, но и насыщенные дни в жизни Сэди Морриси. В течение этого времени они несколько раз разговаривали по телефону — исключительно на рабочие темы, без примеси личных отношений.

Вернувшись в офис, Спенс наткнулся на старушку Грейс Трединник, расположившуюся за рабочим столом его всегдашней помощницы.

— А где Сэди? — поинтересовался он.

— Ушла, — ответила Грейс.

— Домой? — уточнил Спенс.

— Она уволилась, — пояснила старушка.

— Как уволилась? Я ее не отпускал, — возмутился босс.

— Так... Уволилась. Спросите у менеджера по персоналу.

— Она сейчас дома? — допытывался Спенсер, ошарашенный известием.

— Нет, уехала.

— Куда уехала? — терял терпение начальник.

— В Остин, штат Техас.

— Что ей там делать? — удивился он.

— Нашла новую работу.

— Ничего не понимаю, — покачал головой Спенс, открывая кабинет.

— Она просила передать, что оставила для вас конверт на столе! — крикнула ему вдогонку Грейс Трединник.

Спенсер стремительно подошел к рабочему столу, на котором действительно лежал пакет.

На конверте рукой Сэди было написано его имя.

Спенсер сел в кресло и достал из конверта аккуратно исписанный лист бумаги. Ком подкатил к горлу.

Он, не читая, знал, что в письме будет то, о чем ему не хотелось бы узнать никогда. Услышав про Остин, штат Техас, Спенс догадался, какую именно работу она нашла в такой короткий срок. Его давний партнер Матеус Гонзалес не один год втихаря переманивал ее к себе, обещая карьерные перспективы. Сэди открыто призналась об этом в своем письме. Она также просила Спенса заглянуть в ящик стола, где оставила обручальное кольцо с нефритом. И к этому нечего было прибавить. Он сам хладнокровно забрал у нее первое обручальное кольцо, которое досталось ему от деда. Какого еще поступка он мог от нее ожидать?

Сэди легко прижилась на новом месте. Работа оказалась интересной и разнообразной. Она, как всегда, занимала все ее время. С Матеусом было намного проще работать, чем со Спенсером. Он был более дружелюбен, с легким нравом и острым умом. Чаще отсутствовал, курсируя между Сан-Пауло и Рио-де-Жанейро. Он с легким сердцем переложил на плечи Сэди Морриси огромную часть своей работы, не сомневаясь, что все будет выполнено должным образом, поскольку давно подметил все ее профессиональные достоинства. Более того, Матеус доверил ей по собственному усмотрению осуществлять оперативное управление фирмой во время его длительных отлучек, благодаря чему Сэди смогла убедиться в своей способности руководить людьми.

Она ни разу не пожалела о своем решении. На новом месте ничто не напоминало о потерях. Дышалось легко. Будущее представлялось в ярких красках. Она вновь могла уставать на работе так, чтобы, вернувшись домой, не задумываться и не переживать.

Сэди продолжала любить Спенса, но понимала: все лучшее, что могло между ними быть, уже произошло за одну-единственную неделю. Большего от этих отношений ждать не имело смысла. Сэди готова была смириться с этим...

Она бы с радостью помогла Спенсеру выбраться из того тупика предубеждений, в который он сам себя загнал, если бы он ей доверился, если бы желал этой помощи... Спенс отгородился еще основательней, отрезав Сэди путь к примирению. Каждый сделал свой выбор.

Она продолжала общаться с доброжелательной Мартой, которая в последние дни особенно прониклась теплым к ней отношением. Они периодически созванивались, поэтому Сэди не удивилась, когда телефонное табло высветило номер офиса в Монтане. Она ответила.

— Сэди? — услышала женщина тихий голос Спенсера.

— Как ты, Спенс? — откликнулась она.

— Нормально... — неуверенно произнес он. — Только что вернулся из очередной поездки... А как твои дела?

— Работаю, — коротко ответила Сэди.

— Нравится?

— Должна признаться, что очень. Теперь я тоже вроде босса. Когда Матеус уезжает, я замещаю его.

— Поздравляю, — сказал Спенсер. — Тебе тоже есть с чем меня поздравить... Я обручен.

— Замечательно... Поздравляю. Надеюсь, на этот раз все будет так, как ты это себе представляешь. И кто же эта счастливица?

— Дина Уилсон, — тихо ответил Спенсер.

— Разумная девушка. Это залог согласия. Она простила тебе затянувшийся брак со мной и вашу несостоявшуюся свадьбу. Это говорит в пользу Дины. Не разочаруй ее, — напутствовала Сэди.

— Я не могу без тебя, Сэди, — раздалось в телефонной трубке после долгой паузы.

— Спенсер! — твердо произнесла она, почувствовав, как все внутри всколыхнулось от этого признания.

— Неужели все кончено?

— Ты женишься на Дине, — напомнила Сэди.

— Забудь про Дину... Неужели ничего не исправить?

— Ты сам не хочешь этого.

— Дети?

— Дети, — подтвердила женщина.

— Я уже не знаю, как быть... — проговорил он. — Но неужели это главное?! Есть же пары, которые не могут иметь детей!

— Это совсем другое, Спенс. Если бы природа решила за нас, иметь нам детей или нет, если бы врачи сказали, что медицина не способна помочь, я приняла бы это как высшую волю. Но не могу я добровольно отказать себе в материнстве. Пойми, для меня это важнее всего, — в очередной раз объяснилась Сэди.

— Я хочу, чтобы у нас все получилось. Ты сможешь меня простить?

— Какой в этом смысл, если ты будешь стоять на своем?

— Не буду, — робко произнес Спенсер.

— Что заставило тебя передумать? — недоверчиво спросила Сэди.

— Встретил недавно Ричарда. Он весь светился от счастья. И знаешь, по какой причине? Леони беременна... Ты была права в отношении их. Ричард словно на крыльях парил. Я еще никогда его таким не видел. А ведь мы очень давно знакомы. Он был еще более непримиримым, чем я. А тут вдруг... Радуется, как мальчишка.

— Но что это меняет для тебя, Спенс?

— Помнишь то... дедовское кольцо, которое тебе так нравилось?

— Конечно, помню.

— Так вот... Он отдал мне кольцо, чтобы я надел его на руку той, что составит мое счастье, согласившись стать женой и матерью моих детей. Дед подарил его однажды своей жене, которую любил всю жизнь... Я только сейчас понял, что он благословил нас с тобой. Иначе я бы не отдал тебе это кольцо тогда в Лас-Вегасе.

— Ты в этом уверен?

— Да, любимая, если ты дашь мне шанс.

Сэди не могла ничего ответить. Любовь и благоразумие рвали ее сердце на части.

— Сэди, ответь... Ты позволишь мне любить тебя?

— Да, любимый, — произнесла она со слезами на глазах.

Это было лучшее Рождество в жизни Спенсера, в жизни Сэди.

На следующее после праздника утро они проснулись на софе в объятиях друг друга, а в изголовье благоухала хвоей сверкающая елка.

— Хороший получился праздник, — сказала Сэди.

— Идеальный, — подтвердил Спенс. — Лучше и быть не могло.

— Будет. Это я тебе обещаю, — улыбнулась она мужу.

— А мне и так нравится... Тихо, несуетно. Только ты и я...

— На следующее Рождество нас станет больше и, возможно, шуму прибавится, — рассмеялась женщина.

— Я против гостей, — категорически произнес Спенсер.

— Против этого гостя тебе нечего будет возразить, дорогой. Он станет нашим рождественским ангелочком, — интригующе проговорила она.

— Ты это о чем? — насторожился супруг.

— А ты подумай, — Сэди положила ладонь на свой живот.

— Ты уверена? — сощурился он.

— Абсолютно.

— Ну, что же? Чему быть, того не миновать! — смиренно вздохнул Спенсер Тиак.