Реньери Андретти

1

Гнев, обида и ревность не меняют

сердца других — они меняют только ваше.

Шеннон Л. Олдер

КАРИНА ГАЛЛО

Одиннадцать лет назад

— Ты уже получил свое осеннее расписание? — Я достала свое из розовой папки и положила на стол.

Губы Ренье поджались от удовольствия, когда он пробежался глазами по моему расписанию. Его темные волосы, всегда стильные, были коротко подстрижены по бокам и удлинены вверху, что подчеркивало его изумрудно-зеленые глаза, и он был настолько классически красив, что у меня в животе словно взорвался пакет с поп-роком.

Очень скоро он станет слишком крутым, чтобы болтаться со мной на задворках отцовского магазинчика. Я бы не призналась, если бы он спросил, но я не радовалась нашему первому году в школе Диаволо. Я волновалась. Волновалась, что Ренье поймет, насколько он круче меня, и наши девять лет дружбы пойдут насмарку.

Иррационально? Возможно.

Реньери Андретти был лучшим человеком из всех, кого я знала, и не мог меня разочаровать. Моя неуверенность была необоснованной, но папа любил при каждом удобном случае напоминать мне, насколько драматичными и необоснованными могут быть четырнадцатилетние подростки.

Ренье заговорил с легким южным акцентом, который я так и не уловила за все годы жизни во Флориде:

— Вот. — Он потянулся в задний карман своих облегающих черных джинсов, достал лист бумаги и бросил его мне.

Я развернула бумагу, разгладила складки и прочитала его расписание:

Период "О": Мужской футбол, тренер Кевин

1-й период: География, мистер Шлезингер

2-й период: Алгебра II/тригонометрия с отличием, мистер Фрэнкс

3-й период: Здоровье, мисс Рутгерс

4-й период: Биология, миссис Слайт

5-й период: Английский с отличием, мистер Ричардс

6-й период: Испанский, миссис Гутьеррес

Ренье был умным, и я была уверена, что он справится с этими предметами, но я не знала, зачем он их посещает. Он ненавидел школу. Ненавидел все, что отнимало его время от общения со старшим братом в течение двух лет, оставшихся до того, как Николайо укатил из Флориды в колледж.

— Я не понимаю, Ренье.

Его имя сложилось на моих губах, такое уникальное, идеальное и мое. Мне нравилось, что я могла произносить его каждый день, и он непременно отвечал.

— А что тут понимать? — Он ухмыльнулся, и это была та самая ухмылка, которая была у него с самого детства. Та самая ухмылка, которая украсила его лицо, когда мы стали лучшими друзьями, и он сказал мне, что он мой и ничей больше. И он выполнял это обещание каждый день на протяжении последних девяти лет.

— Это мое расписание. Буквально идентичное.

— Ты попала в мужскую футбольную команду? Поздравляю, детка.

— О, ты знаешь, о чем я. — Я снова пролистала расписание. — Я говорю обо всем остальном. Как… как ты вообще это сделал?

Его дьявольская ухмылка расширилась, такая нагловатая и самодовольная, что я бы возненавидела его, если бы уже не любила.

— Мама Лейси Райан — главный администратор "Диаволо".

Мое сердце заколотилось. Лейси Райан ненавидела меня, и хотя моя неприязнь к ней не была столь категоричной, я с радостью приняла бы запретительный судебный приказ, если бы мне его предложили.

— О.

Он закатил глаза.

— Она не такая уж плохая, Галло.

Не так уж плоха? С дошкольного возраста и до средней школы она использовала любую возможность, чтобы поиздеваться надо мной. Я была снисходительным человеком, но не настолько. Единственная причина, по которой я не рассказала Ренье, заключалась в том, что я знала, как он отреагирует.

Когда кому-то из его близких причиняли боль, Реньери Андретти превращался в непредсказуемый ураган, несущий разрушения, словно он был рожден для этого. На футбольном поле его прозвали "Хаос", но эта кличка была куда более уместна за пределами поля.

Меньше всего мне хотелось, чтобы он попал в беду, защищая меня. Его отец и так не одобрял нашу дружбу, поэтому мы и проводили время в комнате отдыха папиного магазина на Норт-Бич, а не в мегаособняке Ренье в престижном районе Майами-Бич.

— Как скажешь. — Я вернула ему расписание.

Он сжал мою руку, когда брал его у меня. Люди думали, что мы встречаемся. Но это было не так. В тот момент, когда началась наша дружба, мы образовали вокруг себя пузырь, потому что нам не нужен был никто, кроме друг друга. Он владел моим сердцем, но и я владела его сердцем не меньше.

— Ты не попала в кулинарный класс. — Он знал, как сильно я хотела стать шеф-поваром, когда вырасту.

— Он не доступен для первокурсников. — Я пожала плечами. — Всегда есть следующий год. И не меняй тему. — Я изучала его. — А если серьезно, что случилось? Зачем ты скопировал мое расписание?

Смех исчез из его глаз, и он встал, обогнул стол, сел рядом со мной и взял меня за руки.

— Карина, — он называл меня так, только когда был серьезен, — я лю…

Грохот прервал его речь. Я поднялась на ноги и побежала по коридору к входу в магазин. Сильная рука обхватила меня за талию и притянула к груди Ренье. Он поднял меня и на одной руке понес в папин кабинет.

— Опусти меня! — Я боролась с его хваткой. Крики снаружи становились все громче, и я начала беспокоиться за папину безопасность. — Я должна помочь ему!

Ренье закрыл мне рот рукой и прошептал на ухо:

— Успокойся, Карина. Ты не можешь уйти. Это может быть опасно.

Тем более мне нужно было выйти и помочь папе. Я изо всех сил сопротивлялась его прикосновениям.

Он крепко обхватил меня за талию, и в любой другой ситуации эти "Поп Рокс" лопнули бы у меня из груди в живот.

— Успокойся, и я отпущу тебя. Хорошо?

Я дернулась в последний раз, пытаясь освободиться, но когда это не сработало, я замерла, расслабив свое тело на его. Он отпустил меня, повернул мое тело лицом к себе и прижал палец к губам, ясно давая понять: заткнись.

Он включил монитор, и я вздрогнула, когда на экране появилось изображение Луиджи, держащего моего отца за воротник рубашки.

Я повернулась к Ренье, на моем лице отчетливо читалось предательство.

— Что это, черт возьми, такое?

— Кар…

— Что делает консильери твоего отца, угрожая моему отцу?

Консильери был главным советником босса мафии. Он ни за что не стал бы действовать без разрешения отца Ренье.

— Детка, я…

— Ты знал об этом? Поэтому ты не дал мне сбежать туда? — Я покачала головой, отвращение и адреналин забурлили в моих венах, и направилась к двери, намереваясь помочь отцу.

Ренье схватил меня за руку, его хватка была твердой, но нежной.

— Не ходи туда.

Я оттолкнула его.

— Это мой отец!

— Я не знал. Я обещаю, Карина. Я схватил тебя, чтобы ты не подвергала себя опасности.

Его глаза умоляли меня, и я хотела поверить ему — мне нужно было поверить ему, — но речь шла о моем отце. После того как мама ушла от нас, он и Ренье были всем, что у меня осталось. Но Ренье никогда не укладывал меня на ночь и не проверял под кроватью на наличие монстров. Это все делал папа, и он был там. Один.

— Отпусти меня, Ренье.

— Он опасен.

— Именно!

— Ш-ш-ш! — Он понизил голос. — Потише. Если с тобой что-то случится, Карина, я не смогу жить с собой. Я пойду туда. Хорошо? Дай мне поговорить с Луиджи.

Я кивнула головой, но внутри я уже волновалась и за него.

— Хорошо.

Как только он ушел, моя голова переместилась на экран. Я прибавила громкость настолько, насколько могла, чтобы не привлекать внимания к своему присутствию.

Луиджи наклонил отца вперед, прижав его к стеклянной стойке, насколько позволяло его тело.

— Ты знаешь, что будет, если ты пропустишь платеж за защиту? Мы и раньше давали тебе поблажки из-за твоей дочери, но ты не можешь и дальше нас обманывать.

Это звучало неправильно. Отец Ренье, Кристиано Андретти, ненавидел меня. Если уж на то пошло, то родство со мной должно было навредить папе.

Отец прохрипел.

— Я принесу деньги завтра.

— Ты сделаешь это, потому что если ты этого не сделаешь, то следующей будет твоя вторая рука.

— Следующей? О чем ты говоришь?

Как только папин крик достиг моих ушей, я выскочила из подсобки и помчалась в центральную часть магазина. Луиджи уже покинул корабль, а Ренье стоял у автоматов с газировкой, смачивая толстое полотенце. Я подбежала к отцу и взяла в руки его левую руку. За кровью и растущими синяками виднелись два пальца, неловко согнутые вправо.

— О, Боже. Что случилось, папа? — Я выхватила полотенце из рук Ренье и как можно нежнее промокнула папину ладонь.

Он старался сдержать мурашки, но они прорывались сквозь его стоицизм и разрывали мне сердце.

— Не волнуйся об этом, дорогая. Это пустяки.

— Пустяки? Пустяки?!

Ренье выдернул полотенце из моих дрожащих пальцев.

Я попыталась выдернуть его обратно.

— Даже не разговаривай со мной, Ренье. Деньги на защиту? От моего отца? Ты с ума сошел?! — Я прижала полотенце к самым кровоточащим местам. Сбоку от папиной руки на стойке лежал окровавленный молоток. Я отвела глаза и посмотрела на Ренье. — Ты должен был быть здесь! Я доверяла тебе! Что случилось, Ренье?!

— Карина, я…

— Знаешь что? Я не могу даже смотреть на тебя сейчас. Уходи.

— Но…

— Убирайся! — крикнула я, бросив полотенце на стойку и изо всех сил толкнув Ренье.

Это была худшая ссора за все девять лет нашей дружбы. Теперь я понимала, что была несправедлива. Ренье всегда был добр ко мне, была моим самым яростным защитником и одним из двух людей, на которых я всегда могла положиться.

Я пыталась извиниться.

И пыталась.

И пыталась.

И снова пыталась.

Прошло пять месяцев, и мне стало казаться, что я единственный первокурсник в "Диаволо", у которого нет друзей. А Реньери? Я была права. Он понял, что слишком крут, чтобы общаться со мной, и те девять лет дружбы, которыми я дорожила, могли бы и не состояться.

С каждым днем Реньери становился все больше… все больше. Более восхищенным. Более красивым. Более популярным. Он был первокурсником, который тусовался со старшекурсниками и младшекурсниками, с одной стороны от него всегда был Николайо, а с другой — вращающаяся дверь красивых девушек. А его последним завоеванием стала Лейси Райан, моя детская обидчица.

Обед в "Диаволо" был самым ужасным. Я сидела в самом дальнем конце кафетерия, за столом, который был почти скрыт темнотой. Мне это нравилось. Чем меньше меня было видно, тем спокойнее я себя чувствовала. После того как Ренье отбросил меня как друга, все, кого я считала своим другом, восприняли это как разрешение издеваться, принижать и мучить меня за его спиной.

Я пыталась спрятаться в этом углу.

Иногда это получалось.

Иногда нет.

Поднос с обедом упал рядом со мной с громким звуком! Я подпрыгнула от неожиданности и повернулась лицом к виновнику. Зеленые глаза, напомнившие мне глаза Ренье, встретились с моими. Его точеный подбородок, выдающиеся скулы и аристократичный нос были красивы, как у Ренье, но если у Ренье были темные волосы и джентльменская стрижка, то у этого незнакомца они были светлыми и более длинными.

— Привет. Я Броуди. — Он протянул руку.

Мои глаза заметались из стороны в сторону, пытаясь понять, видит ли это кто-нибудь еще. Я надеялась, что нет.

— Возможно, ты не захочешь этого делать.

— Пожать тебе руку? Ты больна или что-то в этом роде? — Ухмылка, которой он меня одарил, была добродушной. — У меня довольно сильная иммунная система.

Я поковырялась в своем обеде.

— Нет, я имела в виду сесть рядом со мной. Возможно, ты не захочешь сидеть рядом со мной.

— Почему нет?

— Я персона нон грата. (прим. это человек, которого по тем или иным причинам, не желают видеть в определенном государстве, учреждении или обществе).

— Странное имя, Персона нон грата.

Я закатила глаза, но на губах заиграла улыбка. Давненько никто не шутил со мной.

— Я серьезно. Сидеть рядом со мной — это социальное самоубийство.

Он пожал плечами.

— Я не слишком беспокоюсь о таких вещах. — Наверное, потому, что по шкале от одного до десяти у него было одиннадцать баллов. Девушки в "Диаволо" съели бы его. То, что он сидел рядом со мной, не меняло его привлекательности.

Я склонила голову набок, оценивая его непринужденную манеру поведения.

— Почему я?

— Ты заняла этот столик. Я решил, что лучше представиться одному человеку, чем десяти, чьи имена я забуду сразу же, как только они их произнесут.

Я взяла расписание, которое он бросил на свой поднос с едой.

— Так вы здесь недавно?

— Перевелся из Сокала.

Я кивнула на его голову.

— Это объясняет прическу.

— Волосы? — Он провел рукой по золотисто-русым прядям.

— Длинные. Поцелованные солнцем. Классический парень-серфер.

Он хмыкнул.

— Это стереотип, и я на самом деле не серфер…

Я вскрикнула, отодвигая стул, когда вода попала на мои волосы, стекала по лицу и намочила белую футболку. Лейси стояла в нескольких дюймах от меня, держа в руке пустую бутылку из-под воды. Я прикрыла грудь рукой, надеясь, что никто не увидит ее сквозь тонкую футболку.

Мой взгляд метнулся к Ренье и с лазерной точностью зафиксировался на нем с другого конца кафетерия. Может быть, он и бросил меня как друга, но он не потворствовал издевательствам. Если он видел это, то обычно высказывался. Это была единственная хорошая часть моей жизни в эти дни.

Но когда я посмотрела на него, он на долю секунды запечатлел мое промокшее лицо, а затем сосредоточился на Броуди. Я ждала, что он скажет. Что-нибудь. Но он не сказал. Вместо этого он повернулся к Николайо и что-то прошептал ему на ухо. Николайо ответил, и они вдвоем начали горячий разговор, полностью игнорируя мое волнение.

Вскоре начались перешептывания. Кто-то набрался смелости и рассмеялся. Потом другой. И еще один. И еще. Очень скоро весь кафетерий смеялся надо мной. Броуди стянул с себя толстовку и протянул его мне. Я накинула мягкую хлопковую толстовку поверх мокрой рубашки, благодарная за то, что хоть кто-то был на моей стороне. Возможно, скоро он поймет, что дружба со мной не стоит того, чтобы подвергать себя остракизму в "Диаволо", но до тех пор я приму любую помощь.

В другом конце комнаты глаза Ренье поймали мои, задержавшись на толстовке. Он встал, решимость придала ему осанку, но Николайо потянул его обратно вниз. Они обменялись торопливыми словами, и Ренье глубокомысленно нахмурил брови, прежде чем занять свое место. Я вернула свое внимание к Броуди, чувствуя себя глупо. Ренье не был героем. Он был злодеем.

Я просидела весь обед, промокшая и дрожащая, но моя гордость не позволила мне убежать и спрятаться. Кто-то подошел ко мне и пошутил насчет моих мокрых волос. Казалось, что, не защищая меня, Ренье снял с меня негласный запрет на издевательства в его присутствии. Броуди огрызнулся, и на мгновение я снова почувствовала себя защищенной.

Когда прозвенел звонок на пятый урок, я с гордо поднятой головой прошла мимо Ренье, а Броуди обошел меня с левой стороны. Мои руки сжались в кулаки, стараясь скрыть дрожь. Я не знала, чего жду от Ренье. Извинений? Объяснений? Какого-то признания того, насколько ужасной стала моя жизнь? Не слишком ли многого я прошу после девяти лет, в течение которых мы были друг для друга всем?

Вместо этого его глаза снова задержались на том, как толстовка Броуди обтягивает мою худую фигуру, а затем он посмотрел на Броуди и отвернулся. Николайо бросил на меня сочувственный взгляд, но я знала, что он всегда будет на стороне Ренье.

Мое сердце упало, и надежда, которую я сохраняла с тех пор, как мы с Ренье перестали быть друзьями, улетучилась. После инцидента в кафетерии издевательства усилились, превратившись в монстра, которого не могли контролировать даже строгие учителя Диаволо.

По крайней мере, у меня был Броуди.

Но на его месте должен был быть Ренье.