Репутация плохой девочки

ГЛАВА 21

Эван

— Были допущены ошибки. — Райли смеется.

— Это многое проясняет. Возможно, это началось, когда я направил нас в другую лодку еще на линии старта. Возможно, это произошло, когда мы не смогли сделать первый поворот вокруг буя. Кто может сказать, на самом деле?

Из его горла вырывается истерический звук, нечто среднее между фырканьем и воем. Райли не перестает смеяться с тех пор, как мы протаранили причал. Нет, не протаранили. Мы толкнули причал. Таран предполагал бы большую скорость, которой, я не думаю, что мы достигли за всю гонку.

Промокший насквозь, я выжимаю свою футболку через перила набережной, в то время как на другом конце пристани начинается презентация трофея.

— Чувак, — выдавливает он между смешками. — Мы с треском провалились.

— Неправда, — протестую я. — Там был кульминационный момент, когда нам удалось выровнять корабль и не полностью перевернуться.

Он все еще смеется, когда мы направляемся к толпе, собравшейся вокруг платформы, болея за победителей и вежливо поздравляя всех, кто занял призовые места. Я просто рад, что мы не застряли со счетом за спасение лодки со дна залива.

Как оказалось, я ни хрена не умею плавать. На самом деле это сложно. Так много веревок, шкивов и лебедок, кто, черт возьми, знал. Я думал, что вы просто поднимаете парус и управляете, но, видимо, есть такая вещь, как превышение скорости и поворот влево, чтобы повернуть направо по какой-то глупой причине.

Почти в ту же секунду, как выстрелил стартовый пистолет, мы были сбиты с толку. Пришли последними после того, как перевернули лодку и чуть не захлебнулись.

Но Райли все еще смеется, абсолютно в восторге от всего этого испытания. Думаю, в основном из-за моих страданий, но это нормально. Парень отлично провел время, в чем, черт возьми, и был весь смысл с самого начала.

— А вот и мой парень. — Его тетя Лиз, миниатюрная женщина с красивыми карими глазами и длинными волосами, собранными в низкий хвост, находит нас среди зрителей и обнимает его. — Тебе было весело?

— Это было бомбически, — говорит Райли. — На минуту я подумал, что мы погибнем.

— О, — говорит она, скрывая свою тревогу смехом. — Что ж, я рада, что вы оба выжили.

— Не волнуйтесь. Я гораздо лучший пловец, чем моряк. Я бы не позволил вашему ребенку утонуть. — Я говорю это, конечно, без рубашки, с полной спиной татуировок. Леди, наверное, думает, что я больше похож на наркодилера Райли, чем на его образец для подражания.

— Можно мне немного денег на киоск с хот-догами? — Райли умоляет. — Я умираю с голоду.

Со снисходительной улыбкой тетя Райли вручает ему несколько долларов и отсылает его прочь.

— Поверьте мне, — уверяю я ее, теперь обеспокоенный тем, что подвергание жизни ребенка смертельной опасности может плохо отразиться на моем участии в программе. — Ему не грозила никакая опасность. Просто небольшая неудача.

Лиз отмахивается от моего беспокойства.

— Я не волнуюсь. У него не было такого веселья уже долгое время.

Я думаю о Райли, которого я встретил в тот первый день — застенчивый, тихий подросток, который провел первые пару часов, уставившись на свои ноги и бормоча что-то себе под нос. Перейдем к сегодняшнему дню, где он выкрикивает мне команды и делает язвительные выпады по поводу отсутствия у меня мореходного мастерства. Я не знаю, было ли это то, что имела в виду программа, но я бы назвал это улучшением. По крайней мере, для наших отношений.

— Он классный парень. Кто знает, может быть, он сможет научить меня ходить под парусом, и мы сможем попробовать снова в следующем году. — Я сам удивляюсь, когда до меня доходит то, что я только что сказал. Я не особо задумывался о том, как долго продлится это соглашение. Но теперь, когда я немного обдумал это, я не могу представить, что мы с Райли не будем друзьями через год.

— Знаешь, я думаю, ты это серьезно. — Лиз изучает меня, и я не могу не задаться вопросом, что она видит. — Я ценю все, что ты для него сделал. Я знаю, прошло всего пару недель, но ты начинаешь много значить для Райли. Ты хорош для него.

— Да, ну… — Я надеваю солнцезащитные очки и делаю еще один пытаюсь отжать свою мокрую рубашку. — Он не полный мудак, так что…

Она смеется над этим, позволяя мне сорваться с крючка. Я никогда не умел принимать комплименты. То, что я законченный неудачник, не часто дает много поводов для похвалы, так что, думаю, вы можете сказать, что у меня было мало практики. И все же каким-то образом этот ребенок оказывается одной из немногих вещей, которые я понял правильно. Я видел его несколько раз в неделю более двух недель, и, несмотря ни на что, я еще не облажался с ним.

— Мне нужно отвезти его домой, чтобы я могла отправиться на работу, — говорит тетя Райли. — Но я была бы рада, если бы ты как-нибудь вечером зашел ко мне на ужин. К нам двоим. Может быть, на следующей неделе?

Мимолетное представление о том, что было бы в какой-то альтернативной вселенной, если бы Лиз обратила на меня внимание, проскакивает в моем мозгу. Пока я не заглядываю ей через плечо и не замечаю черные волосы и длинные загорелые ноги, и Вселенная — эта вселенная — не напоминает мне, что на этом плане для меня есть только одна женщина.

Жен расхаживает по дощатому настилу в каком-то девчачьем белом платье, которое возбуждает мою кровь. Потому что она старается. Она пытается произвести впечатление на этого придурка, выглядеть достойно, притупляя свою чувствительность к его молочно-сладким чувствам. Она сглаживает острые углы, которые делают ее свирепой, опасной и экстраординарной, и я этого не потерплю.

— Конечно, — говорю я Лиз, в то время как мое внимание остается в другом месте. — Давайте сделаем это. Попрощайся с Райли за меня? Только что увидел друга, с которым мне нужно поздороваться.

Я пробираюсь сквозь толпу, уворачиваясь от потных туристов и загорелых детей, чтобы догнать Жен. Затем я замедляюсь и успеваю оказаться перед ней и парнем, потому что теперь ей придется заметить меня и что-нибудь сказать, чтобы смягчить вину за то, что она во второй раз сорвала свидание.

— Эван?

Я притворяюсь удивленным, оборачиваясь.

— О, привет.

Я чувствую, как она закатывает глаза за этими отражающими солнцезащитными очками. Она ухмыляется и качает головой.

— О, привет? Ты понимаешь, что ты ужасен в этом, верно? — Иногда я забываю, что мне никогда в жизни не удавалось одолеть ее ни на один день. — Да, знаешь, я бы с удовольствием поболтала, но я немного занята, так что…

— Угу.

Перекинув рубашку через плечо, я киваю помощнику шерифа Дулитлу в его стандартный Томми Багама.

— Хорошая рубашка.

— Остановись, — предупреждает Жен, хотя она все еще улыбается. Потому что она знает, что чувак ходит в такой одежде, он сам на это напрашивается. — Чего ты хочешь?

— Эй, нет никаких обид, верно? — Я протягиваю руку к помощнику. — Перемирие?

— Конечно. — Он сжимает мою руку, должно быть, со всей возможной силой. Мне почти жаль этого парня. Почти. — Все в прошлом.

— Эван… — Она нетерпеливо наклоняет ко мне голову.

— Ты хорошо выглядишь.

— Не делай этого.

Я борюсь с усмешкой.

— Я не могу сделать тебе комплимент?

— Ты понимаешь, что я имею в виду. — Ей это нравится. Веселье в ее голосе выдает ее слова.

— Ты действительно хорошо выглядишь. — Я всегда буду отдавать предпочтение настоящему поколению, девушке в обрезанных шортах и свободной майке поверх бикини. Или вообще ничего. Но это не значит, что я не могу оценить этот маленький белый обтягивающий наряд, который при правильном освещении я почти вижу на ее загорелой коже. — Большие планы на сегодня?

— Мы видели вашу гонку, — говорит парень. Он мог бы назвать мне свое имя тысячу раз, и оно все равно не прижилось бы. Я мог бы прямо сейчас закрыть глаза и понятия не иметь, как выглядит этот парень. Он должен был пойти в ЦРУ или что-то в этом роде; чувак, который не способен произвести впечатление, преуспел бы, я полагаю.

— Это было, гм, насыщенно событиями. — Жен безуспешно пытается притвориться, что не проверяет меня.

— Это всегда так скучно, — говорю я ей. — Подумал, что мы добавим небольшой драмы.

— Это то, что это было? Драма?

— Лучше быть последним, чем скучным.

Даже за этими солнцезащитными очками я чувствую, как она опускает глаза на мою обнаженную грудь. То, как ее зубы прикусывают внутреннюю часть губы, вызывает в моей голове всевозможные образы. Я хочу запустить пальцы в ее волосы, прижать ее к стене и заставить этого парня смотреть, как она тает на моих губах. Какие бы у нее ни были идеи насчет игры, чтобы заставить меня ревновать, мы оба знаем, что он не сможет поцеловать ее так, как я. Он никогда не узнает ее рот, ее тело так, как знаю я.

— Почему бы тебе не пообедать с нами? — вмешивается компаньон.

Даже Жен выглядит так, словно забыла, что он был там. Она вздрагивает, бросая на него взгляд.

— Нет, ты не должен этого делать.

— Обед звучит заманчиво, — весело говорю я.

— Серьезно? — На этот раз ее раздражение направлено на него. — Харрисон. У нас были планы.

Удивительно, но он не сдвинулся с места.

— Я настаиваю.

О, приятель. Я не знаю, во что, по его мнению, он играет, но нет сценария, в котором он поместил бы нас с Жен в одну комнату, и это пошло бы ему на пользу.

— Прекрасно. Сначала я пойду в туалет. — Она указывает пальцем на мою грудь. — Веди себя прилично. И надень рубашку.

Жен оставляет нас стоять возле безвкусного сувенирного магазина. Я доволен тем, что держу свои мысли при себе, но говорит офицер Чаклс.

— Она особенная женщина, — начинает он.

То, что он говорит о ней так, будто вообще ее знает, действует мне на нервы.

— Ага.

— Это звучит глупо, но еще в старших классах я был влюблен в нее.

Еще в старших классах мы целовались в кабинете фотолаборатории во время пропуска третьего урока.

— Я знаю, что ты делаешь, — объявляет он, выпрямляясь передо мной, как будто он только что нашел свои яйца. — Ты думаешь, что можешь запугать меня. Ну, я обещаю, что это не сработает.

— Чувак, я тебя не знаю. — Я напоминаю себе, что он коп, и что я пообещал и Жен, и Куперу, что больше не буду устраивать драки. Тем не менее, он должен знать, что я не тот парень, которого нужно проверять. — Но если бы я пытался отпугнуть тебя, я бы не стеснялся и не был бы милым. Я бы просто сделал это.

— Я хочу сказать, что мне нравится Женевьева. Я намерен продолжать встречаться с ней. И что бы ты ни делал, это не изменится. Продолжай срывать наши свидания, если хочешь. Это ничего не изменит.

Я должен отдать должное этому парню. Даже когда он встает между мной и тем, что принадлежит мне, он делает это с бойскаутской улыбкой. Почти вежливый. Гражданский.

Но это не отменяет того факта, что я бы перешагнул через его окровавленный труп, чтобы добраться до нее. Сколько бы времени ни потребовалось, чтобы Жен вернулась ко мне, я уже выиграл этот бой. Он просто еще не понял этого.

— Тогда, конечно, — говорю я с полуулыбкой. — Пусть лучший мужчина победит.