Рождественский поезд

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Шеннон, не спеша, прихлебывала чай и оглядывала переполненную кофейню. Сиэтл — это Мекка для любителей кофе. Веселые и оживленные посетители, находившись по рождественским распродажам, заполняли кофейню до отказа. Шеннон особое внимание обратила на несколько парочек, обменивающихся нежными взглядами. Это заставило ее подумать об Алексе Маккинзи. С некоторых пор все заставляло думать ее об Алексе.

Вздохнув, Шеннон поставила чашку и выскользнула из кофейни. Листья, разгоняемые холодным ветром, танцевали вдоль бровки тротуара. Зазвонил ее сотовый телефон.

— Алло?

— Шеннон, это Алекс.

Она резко остановилась на месте.

— Алекс. Привет.

— Ты сейчас чем-нибудь занята? — Его голос звучал как-то напряженно, и она нахмурилась.

— Я делала рождественские покупки, но уже закончила. Что-то случилось?

— Нет. То есть ничего серьезного. Но у меня сейчас одно неотложное дело, а Джереми в детском саду. Позвонили и сказали, что он плохо себя чувствует. Сомневаюсь, что это что-нибудь серьезное, и я очень не люблю просить, но я действительно…

— Я с радостью заеду за ним, — сказала Шеннон. — Он может остаться со мной, пока ты не приедешь домой. — Трубка молчала. — Алекс, ты здесь?

— Да. Я очень признателен тебе. Я надеюсь вернуться не позднее пяти-шести часов. — Он дал ей адрес детского сада и сразу повесил трубку.

Шеннон стояла минуту, переполняемая тревогой. О болезнях детей она знала еще меньше, чем о детях вообще.

Мужчины так упрямы, когда надо попросить о помощи. Как будто мысль о том, что они не могут справиться сами, задевает их гордость. А может, у Алекса другая проблема, а вовсе не мужское самомнение?

— И мужчины еще смеют утверждать, что женщины непредсказуемы, — бормотала она, открывая машину и садясь за руль. Наверное, иметь дело с больным маленьким мальчиком проще, чем со здоровым взрослым Алексом.

В детском саду Шеннон встретили прямо в дверях.

— Мисс О'Рурк? Здравствуйте, я Хелен Дэвис. Пожалуйста, заходите. Боюсь, что Джереми немного расстроен.

— Что случилось?

— Мы сказали ему, что вы сейчас приедете, и он казался таким довольным. Затем одна из наших помощниц предложила заштопать его игрушку — набивного кролика, и с этого момента все пошло плохо.

Шеннон резко подняла брови.

— Она ведь не пыталась отнять мистера Попрыгунчика у Джереми?

— Не совсем…

— Шеннон! — раздался крик Джереми, и мальчик бросился вперед, практически прыгнув в ее руки. Он вцепился в шею Шеннон с неожиданной силой.

— Привет, малыш. Все хорошо.

Джереми посмотрел на нее глазами, полными слез.

— Эта леди хотела проткнуть мистера Попрыгунчика иголкой. — Он сердито посмотрел на миссис Дэвис.

— Очень жаль. Хочешь поехать домой вместе со мной?

— Угу. Мистер Попрыгунчик хочет спать.

Бедный маленький мальчик! Он не мог признаться, что хочет спать, так что отдувался мистер Попрыгунчик. Шеннон ласковым жестом убрала темные волосы со лба Джереми.

— Пойдем, — сказала она спокойно, вынося его к машине.

Дома Шеннон устроила Джереми в гостиной. Он быстро свернулся калачиком на полу с подушкой и одеялом, прижимая к груди любимую игрушку. Посасывая большой палец, малыш смотрел на веселый городок под рождественской елкой и, наконец, уснул.

Алекс несся домой на предельной скорости, в его голове вертелись тысячи мыслей, включая напуганную студентку, которую он только что оставил в медицинском кабинете колледжа. Рита Сойер, шестнадцатилетняя студентка, пришла к нему с проблемой. Серьезной проблемой. Настолько серьезной, что ему пришлось позвонить Шеннон и просить об одолжении, хотя он отдал бы почти все, только чтобы не делать этого.

Алекс снова пришел в ярость. Если он когда-нибудь выяснит, кто тот футболист, который решил, что забавно совратить несовершеннолетнюю девушку, он сделает все, чтобы этому подлецу больше не было весело. К несчастью, Рита была слишком расстроена и напугана, чтобы сказать ему имя соблазнителя.

Шеннон открыла дверь прежде, чем он успел позвонить, и сразу приложила палец к губам, призывая к тишине.

— Джереми спит, — сказала она тихо. — Я думаю, у него небольшая температура, но, кажется, все не так плохо.

— Так он правда заболел?

Алекс почти оттолкнул Шеннон в сторону. Только когда он увидел, что его сын спит на огромной подушке, его сердце перестало бешено колотиться. Одной рукой Джереми обнимал мистера Попрыгунчика, другой держал пульт управления игрушечным поездом.

— Боже, — прошептал Алекс, потирая затылок. — Он жаловался на боли в животе и на все такое несколько дней, и просился домой. В детском саду думали, что он просто капризничает.

Шеннон села рядом с Джереми и убрала волосы с его лба. Это было настолько естественное, заботливое движение, что у Алекса защемило в груди. Как легко она может установить контакт с мальчиком, когда у остальных ничего не получается.

— Возможно, он простудился, — произнесла она мягко. — Но думаю, ничего серьезного. — Ее огненно-каштановые волосы падали на плечи, рассыпаясь по пушистому белому свитеру. Она выглядела как ангел, и Алекс заставил себя отвернуться, сосредоточив свой взгляд на сыне.

Она улыбнулась и поднялась.

— Хочешь немного содовой или, может, вина?

— Колы, если есть.

— Я вернусь через минутку.

Алекс потер подбородок, пытаясь избавиться от напряжения. Все нормально. Через несколько дней Джереми, возможно, даже не будет помнить, что это Шеннон пришла к нему на выручку, а не его папа. Дети быстро приходят в себя.

Сколько раз он это слышал? Доктора, детские психологи, священники, знакомые — все считали, что должны сказать что-то, когда узнавали о смерти Ким. Алекс вздохнул. Если бы он пореже уезжал из дома в Миннесоте, диагноз Ким мог бы быть поставлен раньше. Может, это повлияло бы на ее выздоровление. Но его не было рядом с ней, а сейчас угрызения совести уже ничего не изменят.

— Алекс? — Шеннон протягивала ему стакан. Он не знал, как долго она стояла вот так, не замеченная им, но ее взгляд был немного хмурый.

— Спасибо. Я очень благодарен за то, что ты забрала Джереми.

Она пожала одним плечом.

— Я же говорила, что буду рада помочь.

Шеннон удивляла его. Он знал, что большинство людей не предлагают помощь просто от доброты душевной. И женщина, подобная Шеннон, за которой наверняка сочтет за честь ухаживать каждый состоятельный холостяк штата Вашингтон, вряд ли желала заполучить вдовца с нервным маленьким сыном, не выпускающим из рук своего игрушечного кролика.

Алекс прочистил горло. Если все время пытаться понять Шеннон и ее мотивы, у него поедет крыша. Она слишком сложная женщина. Он сделал один глоток, а затем поставил стакан на полированный деревянный поднос. Будет лучше, если он принесет извинения, возьмет сына и уйдет как можно скорее.

— Так ты думаешь, Джереми пытался привлечь к себе внимание, притворившись больным? — спросила она тихо.

— Да. — Алекс снова взял стакан с колой. — По крайней мере, я так делал в детстве. Но если он на самом деле болен… я сойду с ума. Я не могу потерять его.

— Ты его не потеряешь, — успокаивала Шеннон Алекса. — Дети часто болеют. — Часом раньше она позвонила своей маме и проконсультировалась по этому поводу. — И они придумывают всякие истории, чтобы привлечь к себе внимание. Это так естественно для них.

— Ты знаешь это по опыту?

— Конечно. — Она улыбнулась. — Моя сестра притворялась умирающей девой с мастерством, достойным «Оскара». К счастью, мама не столь доверчива, как вся остальная семья.

— А как же ты — никаких притворств, достойных награды?

— Нет. Я была примерным ребенком.

Он фыркнул, коротко взглянув в сторону рождественской елки, где лежал все еще крепко спящий Джереми.

— Не верю. Наверняка ты одарила свою мать преждевременной сединой и вдобавок язвой.

— Видишь ли, после того как мой отец… когда мы потеряли его, я замкнулась. Мы все отреагировали по-своему, но я решила никому не причинять беспокойства.

— Шеннон, пожалуйста… Ты не обязана рассказывать об этом.

— Мне все равно. — Она сухо усмехнулась. — Вообще-то, мне не все равно, но это ничего. Папа работал в лесозаготовительной компании и погиб во время несчастного случая. После этого я никогда никому не показывала, что я чувствую. Уж лучше буду болтать что-нибудь умное, или задиристое, или шутливое, но никто не увидит моих слез…

— Это означает, что ты была очень одинока.

Вздрогнув, Шеннон внимательно посмотрела на Алекса. Он все понял. В доме, где жили ее мать, сестры и братья, она действительно была одинока.

— Все не так плохо, — продолжала сопротивляться она. — Я прошла через это и не превратилась в монстра, ведь так?

— Согласен.

— Я уверена, что с Джереми будет то же самое.

Алекс взболтал колу в стакане. Слова Шеннон значили многое. Она пережила то, что сейчас переживает Джереми…

— Итак, ты считаешь, что мне не стоит беспокоиться?

Она улыбнулась.

— Разумеется, ты будешь беспокоиться. Ты же любящий папа.

Ему понравилось, как она сказала это. Не отец или родитель, а любящий папа. Любой мужчина может произвести ребенка, но не все потом становятся любящими папами. Его отец служил этому великолепным примером — у него было столько личных проблем, что он не утруждал себя заботами о собственных детях.

— Но я не специалист в этом деле, — добавила тихо Шеннон, — поэтому позвонила маме. В конце концов, она вырастила девятерых.

— А она может подсказать, как помочь беременной шестнадцатилетней студентке? — неожиданно спросил он, вспоминая глаза этой девушки, наполненные страхом.

— Шестнадцатилетней?

— Да. Вот почему я просил тебя забрать Джереми. Один футболист соблазнил ее ради забавы. Она рассказала мне после занятий. Плакала… Я не мог уйти, ничего не сделав.

— Я бы его убила! — Глаза Шеннон яростно сверкнули.

— Придется занять очередь.

— Я не шучу, Алекс. Как его зовут?

— Я тоже не шучу, но она не захотела назвать его имя. — Алекс, очарованный, смотрел на ее разгоряченное лицо. Он среагировал на эту ситуацию как мыслящий человек — спокойно и рассудительно, хотя и был возмущен. Реакция же Шеннон шла из глубины сердца.

Он поднялся.

— Ты очень мне помогла, но если Джереми действительно заболевает, лучше заберу его домой.

Ее брови резко дернулись вверх.

— А как насчет этой студентки?

— Сейчас с ней работают консультанты в медицинском кабинете. Конечно, мне не следовало все это рассказывать, но я хотел, чтобы ты знала: я обратился к тебе за помощью по веской причине, — добавил он быстро.

Это была ложь.

Он рассказал ей потому, что ему было необходимо поговорить об этом с кем-нибудь. Алекс наклонился к сыну.

— Пора идти, — прошептал он.

Джереми еще сильнее прижался к подушке, и Алекс взял его на руки.

— Нет, папочка, — раздался сонный шепот. — Хочу остаться с Шеннон.

Принимая во внимание волшебный игрушечный поезд и чудесную рождественскую елку, Алекс не удивился желанию Джереми, и все же нечто вроде обиды кольнуло его. Он пытался купить сыну другую елку, но тот лишь вздохнул и сказал, что она не похожа на ту, которая у Шеннон. Как ребенок смог полюбить кого-то за столь короткий срок? Это было выше его понимания.

Шеннон проводила их до дверей. Алекс обернулся, чтобы попрощаться, и уловил легкий аромат духов.

— Ммм… еще раз спасибо. За все, — тихо сказал Алекс.