Роковая ночь

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Ночевка Мэтта у Николаса и Миа прошла с большим успехом. Ему понравилась квартира, при виде самого продвинутого электронного оборудования Мэтт восхищенно присвистнул, ел с удовольствием, как и обыгрывал всех в шахматы. Он даже не выразил протеста, когда Миа произнесла ненавистное «Пора спать», и быстро уснул.

— Все в порядке? — спросил Николас, когда Миа вернулась в гостиную, уложив Мэтта.

— В полном.

Она уютно устроилась возле него на диване, Николас обнял ее за плечи и коснулся губами виска.

— Он тебя обожает.

— Это у нас взаимно. — Миа крепче прижалась к Николасу и почувствовала знакомое возбуждение, какое всегда вызывала в ней его близость. Это была магия, колдовство, примитивное и первобытное. Оно пугало и захватывало.

Тот вечер, когда Миа обнаружила, что Николас — брат Криса, был одним из худших в ее жизни. Теперь же она не представляла и дня, а особенно ночи, в которых с ней не было бы Николаса. Она старалась не анализировать свои чувства, жить одним днем, но, похоже, настало время посмотреть правде в глаза.

— София приглашает нас завтра на обед.

— Еще один словесный спарринг с матриархом Каредас? — Ее голос звучал шутливо, и Николас не сдержал смешка.

— Она будет шелковой, как бриз.

К огромному удивлению Мии, именно так и было. Если дружелюбие Криса было естественным, то явная расположенность Софии стала приятной неожиданностью, а уж сдержанность Анджелины совсем обескуражила Мию. В течение трех перемен блюд слова «брак» и «свадьба» не были произнесены ни разу. Видимо, Николас издал специальный указ, который даже вспыльчивая Анджелина не рискнула нарушить.

Вечер получился на удивление приятным, о чем Миа не преминула сказать Николасу, когда они ехали домой в северный пригород Сифорт по Сиднейскому мосту. Ночь была теплой и ясной, на небе мерцало множество звезд, предвещая еще один хороший летний день.

В последующие два дня Миа договорилась поменяться сменами с одним из продавцов, чтобы отработать в пятницу с утра и субботу с обеда. Утром в субботу она запланировала встретиться с Элис — телефонные разговоры, конечно, хорошая вещь, но они не заменят личного общения.

Они встретились в теннисном клубе во время тренировки Мэтта. Сидя за столиком кафе, сестры пили чай и разговаривали.

— Итак, Крейг, — с лукавой улыбкой начала Миа. — В подробностях, а не в сжатом пересказе.

— Он… хороший. Добрый, заботливый.

— Ты описываешь Крейга-босса, а меня интересует Крейг-мужчина.

— Он джентльмен.

— Он тебя поцеловал?

Ответом Мии стал румянец, заливший щеки сестры.

— Он пригласил нас с Мэттом на пикник в воскресенье.

«Ты на правильном пути, Крейг!» — мысленно похвалила Миа.

— Надеюсь, ты согласилась?

— Думаю, это будет хороший день, — признала Элис. Затем, выразительно вытаращив глаза, заявила: — Все! Теперь ты!

— Все хорошо.

— Что? Это и весь твой ответ?

Что ж, вряд ли у нее будет лучшая возможность поделиться с сестрой своими мыслями.

— Знаешь, мне потребовалось время, чтобы примириться с отношениями, совершенно не соответствующими нормам, которые я установила для себя много лет назад.

— А что тебе дали эти нормы? Мы обе однажды прошли путь, точно соблюдая все эти нормы: сначала знакомство, затем ухаживание, обручение. Я вот даже замуж вышла. И что? — В запальчивости Элис даже подалась вперед. — Ни у одной из нас ничего не вышло.

— Я всегда считала, что человек влюбляется постепенно, сначала дружба, которая перерастает в любовь…

— Нет. Просто ты встречаешь человека и понимаешь, что это он.

— Так просто и быстро? — Миа все никак не могла согласиться. Мгновенная химическая реакция… может быть, но любовь?..

— Иногда я думаю, что только так и должно быть, — задумчиво произнесла Элис.

— Это как-то слишком… — Миа не смогла подобрать слово.

— Быстро? Сильно? Скажи, ты смогла бы жить без Николаса? — вдруг спросила сестра.

— Нет, — без колебаний ответила Миа.

— А хотела бы?

При одной мысли об этом Миа испытала ужасную боль.

— Тогда, — требовательно спросила Элис, — чего ты ждешь?

Ничего, абсолютно ничего.

— Я должна позвонить, — решительно сказала Миа.

Ей требовалось нажать всего одну кнопку.

— Каредас.

— Я не вовремя?

«Только не теряй решимости!» — велела она себе.

— Это Миа…

Как будто ей требовалось представляться? Неужели она не понимает, что ее голос так же знаком ему, как его собственный? Каждая модуляция, легкий смешок, интонация, с которой она произносит его имя… каждый стон, который вырывается у нее в моменты страсти…

Она перевернула его мир, лишила его способности контролировать свою жизнь, приводила в замешательство. Для него это было внове, но он вполне может привыкнуть… к тому времени, как на его руках окажется первый внук.

При этой мысли губы Николаса непроизвольно растянулись в улыбке.

— Смотря что у тебя на уме.

Разве может она сказать по телефону: «Я тебя люблю»?

— Скажи, мы можем отменить сегодняшнее приглашение?

— Могу я знать, почему? — Честно говоря, его присутствие на этом благотворительном вечере было вовсе не обязательно, он вполне мог послать чек.

— Я объясню тебе позже. Пока.

Время после обеда пролетело в лихорадочной суете и волнении, и без помощи сестры она вряд ли бы справилась. Слава богу, рабочий день закончился вовремя, и, прибежав домой, Миа увидела ожидавшую в холле сестру. Они вместе поднялись в пентхаус Николаса.

— Иди в душ и переоденься, — велела Элис, — а я пока накрою на стол.

Полчаса спустя Миа вошла в кухню. На ее лице был минимум макияжа — чуть теней для век, чуть туши для ресниц и блеск для губ. Волосы она собрала на макушке, а из одежды выбрала черные вечерние брюки и шелковую блузку.

— Вау! Оч-чень даже вау! — выразила одобрение Элис словечком из словаря Мэтта. — Все, я ретируюсь.

— Спасибо. — Благодарность Мии шла из глубины сердца. — Я ничего бы не смогла без тебя.

У нее оставалось пять, от силы десять минут до прихода Николаса. Достаточно времени, что написать на карточке то, что она не могла выразить устно. Миа бросила взгляд на накрытый стол, снова мысленно благословив сестру, которая предусмотрела даже свечи в подсвечнике посередине стола, а также столовое серебро и хрусталь.

Нервы Мии были на пределе. А что, если… Прекрати, велела себе Миа. Никаких «если»!

Когда послышался звук поворачиваемого в замке ключа, Миа поспешила «надеть» на лицо улыбку.

Николас прошел через гостиную и наклонился, чтобы поприветствовать ее поцелуем. Приветственный поцелуй перешел в более глубокий, голодный, требовательный, что едва не заставило ее забыть о своих планах.

— Думаю, — Николас окинул ее восхищенным взглядом, — нет смысла приглашать тебя разделить со мной душ? — Он обнял ее за талию и притянул поближе.

— Я уже была там, — ответила Миа, приникая к нему и наслаждаясь каждым мгновением этой близости. — У тебя есть десять минут. — Она поцеловала его. Поцелуй пришелся куда-то в скулу. — Иди.

Булочки — в духовку, вино — открыть, чтобы чуть-чуть выдохлось, проверить десерт…

Только Миа зажгла свечи и расставила на столе приготовленные Элис деликатесы, в гостиную вошел Николас. Он успел принять душ, побриться и сменить деловой костюм на домашние брюки и рубашку.

Одного взгляда на него было достаточно, чтобы Миа начала таять изнутри.

— Нужна помощь?

— Все готово.

Николас подошел к ней вплотную и коснулся рукой щеки.

— Ты нервничаешь. Почему?

Ей хотелось обнять его за шею, прильнуть к нему, но Миа не позволила себе смалодушничать.

Кроме того, тогда бы они не поели, вся прекрасная еда Элис испортилась бы, но главное… Мии хотелось выполнить задуманное.

— Я никогда не делала этого раньше, — честно сказала она.

Николас удивленно поднял брови, улыбнулся и провел подушечкой большого пальца по ее нижней губе.

— Чего конкретно?

Даже если бы она хотела, то не смогла бы скрыть, как участился ее сердечный ритм от этой ласки, потому что пульсация в выемке горла была слишком заметной, не поддававшейся никакому контролю и выдавшей ее с головой.

Знает ли он? Догадывается ли?

— Не торопи меня, — взмолилась Миа.

— Тогда не позволишь ли мне глотнуть вина, пока мы расскажем друг другу, как прошел день? — Николас произнес это непринужденным тоном. Подойдя к столу, он плеснул янтарной жидкости в один бокал. — Или мы обсудим это за едой?

Рядом с вином стояла бутылка воды. Николас налил Мии стакан, протянул и коснулся своим бокалом.

— Salute. — Он не отрывал взгляда от ее лица, покрытого розовым румянцем. — Трудный день?

— В какой-то мере. Мне нравится работать в маленькой аптеке на окраине. Большинство покупателей — местные жители. — Этот банальный разговор был не ко времени, поэтому она оборвала себя и указала на блюда. — Давай поедим.

Должно быть, еда была великолепной, учитывая талант Элис, но Миа не чувствовала вкуса. Погоняв по тарелке какой-то овощ, она отодвинула тарелку в сторону.

— Я принесу десерт.

— Десерт подождет. — Под обманчивой мягкостью его тона Миа безошибочно угадала напряженность. — Сначала объясни мне, почему последние полчаса ты ведешь себя так странно. Ходишь вокруг да около… чего? Что ты хочешь мне сказать, Миа?

Вот он, момент истины! Миа протянула ему конверт.

— Вот.

Ей стоило больших мучений выбрать открытку и подобрать слова. Сначала она хотела купить смешную открытку с каким-то веселым стишком, но потом остановила выбор на репродукции Моне. А слова… Они навсегда запечатлелись в ее памяти.

«Я люблю тебя всем сердцем. Женишься ли ты на мне, чтобы прожить вместе жизнь?»

Мии казалось, что время остановилось. С замиранием сердца она следила за тем, как он открывает конверт, вынимает открытку и начинает читать.

Наконец Николас поднял голову и посмотрел ей в глаза долгим взглядом.

— Спасибо.

Она поняла, что умрет, если он не добавит еще что-нибудь.

— Ты сомневаешься в моем ответе?

Миа сделала неопределенный жест, боясь не совладать с голосом.

— Ты думаешь, я бы смог так заниматься любовью с другой женщиной, как занимаюсь с тобой? Theos! — Если Николас взывал к Богу по-гречески, это означало, что он очень взволнован. — Или что ребенок, которого ты носишь, для меня важнее его матери? — Он вскочил на ноги, в глазах его полыхала несдерживаемая страсть и что-то еще, более глубокое и важное. — Ты моя вторая половина, моя душа. Мое сердце. — Он обошел стол, приблизился к Мии и поднял ее на ноги. — Моя жизнь.

Миа почувствовала, как тепло растекается по ее телу. Каждый нерв пришел в возбуждение, гипнотическое, всепоглощающее.

— Я люблю тебя, — мягко произнес Николас. — И всегда буду любить, поверь.

Его рот накрыл ее губы в поцелуе, страстном, бесстыдном, требовательном. Его. Его на всю жизнь.

— Дурочка моя любимая. — Голос Николаса был хриплым от переполнявшей его нежности. — Неужели ты не понимала, что я чувствую к тебе?

Миа обняла его за шею и повисла на нем, обхватив ногами за талию. Николас без слов понял приглашение и стремительно направился в спальню.

Все было хорошо. Нет, все было прекрасно! Как будто она взмыла к звездам, коснулась солнца, луны… обняла вселенную. Миа поцеловала его в мочку уху, затем лизнула ее языком, а затем стала провокационно посасывать.

— Я не была уверена, что нужна тебе. Я, сама по себе.

Николас расцепил ее руки, затем ноги и осторожно поставил на пол.

— Я покажу тебе, как ты мне нужна.

И он показал. Очень доходчиво и убедительно. А десерт так и остался нетронутым.

Проснувшись на рассвете, Миа сквозь ленивую дрему почувствовала, как сильная мускулистая рука Николаса крепко прижимает ее к своему телу даже во сне.

«Любовь — это самая прекрасная вещь на свете, — подумала Миа. — Но ее никогда не следует принимать как должное, потому что это дар, это счастье».

Николас стал ее жизнью, смыслом существования. Другом, возлюбленным. Всем.

Память вернула ее к тому вечеру, когда они впервые встретились. Это был эмоциональный катаклизм, взрыв чувств. Как будто сама судьба свела их в одно время в одном месте, а потом приложила руку к тому, чтобы они встретились вновь.

На ее лице появилась лукавая улыбка, когда она вспомнила свою решимость не иметь дела с Николасом Каредасом. И слава богу, что он проявил настойчивость и сломил ее сопротивление.

Интересно, когда она полюбила его? И когда поняла, что это любовь?

— О чем ты думаешь, любовь моя?

Голос Николаса был хрипловатым со сна и полным томной нежности. Он протянул руку и включил лампу на прикроватной тумбочке.

— Ты услышал, как я думаю, и проснулся? — пошутила Миа.

В мягком, приглушенном свете, залившем комнату, Миа видела, как он повернулся на бок, подпер голову рукой и стал смотреть на нее. Затем он нежно погладил ее по щеке, обвел контур припухших от поцелуев губ.

— Я уже не спал, когда ты проснулась.

Он почувствовал, как участилось ее дыхание.

— Я люблю тебя. — Да, она сказала это! Три коротких слова, но как же трудно дались они ей.

Глаза Николаса потемнели и стали почти черными.

— Я очень старалась, чтобы этого не случилось, — честно призналась она.

Николас склонился и коснулся ее губ своими. Сначала он легонько обвел языком их контур, затем его язык пробрался в глубь ее рта и сплелся в страстном танце с ее языком.

Желание продолжить начатое было почти непреодолимым, но… Миа смогла отстраниться. Впрочем, только потому, что он позволил.

— Я хочу, чтобы ты знал, что сейчас я там, где хочу быть. С тобой. — Миа подняла руку и коснулась пальцами его губ, призывая не перебивать. — Пожалуйста. Мне нужно это сказать.

Она почувствовала, как его губы поцеловали ее пальцы и замерли.

— Ты — весь мой мир. Ты для меня все. — Ее ли это голос? Хриплый, срывающийся от переизбытка чувств. — Я отдаю тебе мое сердце. Все, без остатка. Всю мою любовь. — На ее ресницах задрожали слезы, с которыми она не смогла справиться.

— Спасибо. Спасибо за этот подарок. Я буду трепетно хранить его до конца моих дней.

— Но есть еще кое-что… — Миа стремительно перекатилась и оказалась сверху. — Теперь моя очередь. — Она наклонилась и потерлась губами о его губы. — Если есть возражения, выскажи их сейчас. Больше у тебя не будет для этого времени.

Николас не произнес ни слова.